Жесткий отказ

3

НОЙ

— Вот. — Базз Уоллес вальсирующим шагом входит в мой кабинет, как будто он здесь хозяин, и кладёт на стол прозрачную коробочку из оргстекла. Она примерно десять сантиметров в длину и семь сантиметров в ширину. И в ней находится предмет, о котором я всегда мечтал.

Бейсбольная карточка Хэнка Арчера.

— Как ты сюда попал? — Это первое, о чём я спрашиваю своего приятеля.

Потянувшись к футляру, я осторожно сжимаю его между средним и большим пальцами, поворачивая так и эдак, изучая карточку внутри.

— Дверь гаража была открыта.

Серьезно? Вот дерьмо.

Несмотря на то, что живу в закрытом посёлке, я обычно слежу за тем, чтобы все двери были заперты, а дверь гаража всегда закрыта, если я не нахожусь во дворе или не бегаю трусцой по окрестностям. Слишком много людей приходит и уходит — подрядчики, садовники, специалисты по уходу за домашними животными, няни.

— Ну, чувствуй себя, как дома, — саркастически добавляю я, когда Базз закидывает ноги на угол моего стола. Ублюдку повезло, что он снял ботинки, иначе я бы вышвырнул его вон.

— Спасибо, так и сделаю. Как обычно.

— Итак, как всё прошло?

Базз указывает на карточку в моих руках.

— Очевидно, всё прошло хорошо.

Но я не это имел в виду. Мне нужны подробности о Миранде. Как она выглядела, как вела себя. Была ли такой же милой, какой я её себе представляю?

— И?

Он ковыряет заусеницу на большом пальце.

— Что «и»?

— Боже, ты действительно такой тугодум? — Откидываюсь на спинку кресла, кладя карточку на встроенную книжную полку позади себя. Я достану её и осмотрю позже, а сейчас хочу поговорить о женщине, которая продала её. Не будучи очевидным, конечно.

— Тугодум? Что, чёрт возьми, это вообще значит? — Базз продолжает грызть ноготь, ковырять кутикулу и игнорировать меня.

Господи, он что, серьезно? Чуваку нужен словарь, чтобы переводить чуть ли не половину того дерьма, что я говорю. Не могу поверить, что он окончил университет 1-го дивизиона по специальности «Финансы».

— Что ещё? Ты с ней разговаривал? Она была нормальной? — Дай мне что-нибудь! Что угодно! Я не могу напрямую сказать ему, что мне нужна информация. Он как чёртово животное, которое чует страх, и как только парень поймёт, что мне чего-то от него нужно, он воспользуется этим.

Что касается друзей, то Уоллес находится в самом низу тотемного столба. Мои лучшие друзья по-прежнему живут в моём родном городе, изредка приезжая ко мне на выходные в течение года. Большинство из них не могут позволить себе перелёт в Чикаго, если только я не оплачиваю билеты. Скромные, трудолюбивые, семейные парни — вроде меня минус семейная часть.

Поскольку Уоллес — мой товарищ по команде, и, похоже, ему нравится тусоваться со мной, он — всё, что у меня есть на данный момент, каким бы дерьмовым другом Базз ни был.

— Да, она была нормальной, примерно такая. — Он вытягивает руку ладонью вниз, чтобы показать, какого роста была Миранда.

— Невысокая?

— Около ста шестидесяти сантиметров. — Он выплёвывает ноготь на деревянный пол.

— Ты мог бы этого не делать? — Я пытаюсь говорить спокойно. Никто из других парней в «Стим» так себя не ведёт — почему я застрял с Уоллесом, который ходит за мной по пятам, как бездомный кот?

«Потому что, придурок, ты не сказал ему отвалить».

Дело в том, что я не могу. Он бы разозлился, и это вызвало бы трения, и мне пришлось бы работать с придурком.

Итак, я немного наклоняюсь вперед, склоняю голову набок, выжидательно выгибая бровь.

— Если бы я сделал тебе одолжение, то дал бы больше информации.

Он поднимает взгляд.

— Какую, чёрт возьми, ещё информацию ты хочешь? Я взял у неё карточку, когда ты самоустранился, и принёс тебе. Чего ещё ты хочешь?

Я хочу, чтобы он рассказал мне больше о Миранде.

Базз Уоллес откидывается на спинку кресла, скрещивая свои мускулистые руки.

— А-а-а… тебе нужна информация о девушке?

Наконец-то до него дошло.

— Пфф. Нет.

Парень, не моргая, смотрит на меня своими голубыми глазами. Прищуривается.

— Симпатичная. Маленькая. Толком не разглядел её сиськи. С дерьмовым отношением.

— Что ты имеешь в виду?

Он пожимает плечами.

— Ну, не знаю… Она не пересчитала деньги и была властной.

— Что ты имеешь в виду? — повторяю я, как попугай.

— Ну, не знаю, чувак. Она просто пришла и ушла, если понимаешь, что я имею в виду. Видимо торопилась, вот и всё, что я хочу сказать.

Перевод: он ей не понравился, и она не хотела оставаться рядом и флиртовать.

Вау. Девушка, которая не поддаётся его чарам? Миранда только что заработала ещё одно очко.

— Что ж, спасибо, что поехал. Я ценю это. Я бы пошел сам, но мне пришлось… — Я ломаю голову в поисках оправдания. — Заполнять форму по своим расходам.

Его брови взлетают вверх.

— Ты сам считаешь расходы?

Нет, но принимаю в этом участие, так что я знаю, сколько денег поступает и сколько уходит. Не хочу, чтобы менеджер, который занимается моими финансами, нагнул меня и оттрахал.

Я позволяю тишине затянуться, надеясь, что парень поймет намёк и уйдет.

Базз встает.

— Осталось что-нибудь из еды после вечеринки?

— Нет, раздал уборщикам.

— Чёрт, я голоден. — Его руки на бёдрах, и он вращает ими, потягиваясь — прямо здесь, в центре моего кабинета, как будто это студия йоги. — Что у тебя есть?

— Фрукты.

Он качает головой.

— Нет, я не в настроении. Есть буррито?

— Нет, чувак. Иди, закажи.

Уоллес смотрит на меня сверху вниз.

— А ты не можешь это сделать?

— Какого хрена? Я что, твой личный секретарь?

— Нет, она уволилась несколько недель назад. — Он говорит это так беспечно.

Я смотрю на него несколько секунд.

— Наверное, потому что работать на тебя — всё равно, что работать на ребёнка.

Избалованного, симпатичного и поэтому всегда добивающегося своего.

Должно быть, это здорово.

Уоллес продолжает растягиваться, сгибая ногу назад и хватаясь за лодыжку.

— Что ты, чёрт возьми, делаешь? — Боже, он меня раздражает.

— Думаю, пойду, пробегусь по окрестностям. Сколько это, если я сделаю круг?

— У тебя нет своего жилого комплекса, в котором можно бегать? Почему в моём? — Почему он просто не уйдет, чтобы я мог написать сообщение Миранде с благодарностью за продажу карточки?

Он ходит туда-сюда, разминая руки, оттягивая назад локти.

— Есть, но там слишком много людей знают меня и всегда хотят остановить, чтобы поговорить. Я не в настроении.

Я вздыхаю.

— Пять километров.

— Круто, сделаю два круга. — Наклонившись, он завязывает шнурки на кроссовках, волосы на макушке — блестящая копна.

Засранец.

— Где твои бутылки с водой?

— Ты бегаешь с бутылкой воды?

Он смотрит на меня так, словно у меня две головы.

— А ты нет?

— Э-э, нет.

Уоллес тянет за эластичный пояс своих спортивных штанов.

— Засовываю её за пояс, тупица.

Я свирепо смотрю на него.

— Нижний ящик справа от раковины.

— Ты держишь бутылки с водой в ящике?

— Не мог бы ты просто уйти? — Парень сводит меня с ума!

— Господи, какой вспыльчивый. — Я слышу, как он бормочет себе под нос, уходя в сторону моей кухни. — Кому-то надо потрахаться, и это не я.

Боже, ненавижу это признавать, но он прав.

Мне действительно нужно потрахаться.

Только я не могу сделать это с незнакомкой. Не после моей последней связи на одну ночь.

«Точно нет». Слова и смех звенят у меня в ушах, заставляя моё лицо покраснеть, нагревая шею и пространство между грудными мышцами.

Проклятье. Ненавижу, что это так беспокоит меня после всех этих месяцев. Девушка оказалась стервой, смеялась мне прямо в лицо. Думала, что она такая горячая штучка, что делает мне одолжение, трахая меня.

Точно. Нет.

Смущённый и униженный этими двумя словами, я никому и словом не обмолвился об этом, даже моим друзьям из дома.

По правде говоря, они ненавидят такой образ жизни для меня. Фанатки, которые стоят за сетчатым забором стадиона у входа на парковку, надеясь привлечь внимание игрока. Поклонницы в барах и клубах. Социальные карьеристы, которые хотят подружиться со мной ради собственной выгоды, отмечают меня на фотографиях, притворяются, что мы провели время вместе, просто чтобы произвести впечатление на людей.

Точно. Нет.

Я трясу головой, чтобы выкинуть образ той ночи из своего проклятого разума, терпя неудачу, когда неуверенность поднимает свою уродливую голову.

Уродливую. Ха! Как иронично!

Я никогда не был влюблен.

Хотя думал, что был когда-то, в старшей школе, в красивую девушку по имени Кимора Вестингауз. Смуглая кожа и карие глаза, она была моей подростковой мечтой. Весёлая. Популярная. Всегда находившая для всех доброе слово, эта девушка была очень милой, и я годами тайно был влюблён в неё, но был не уверен в себе и слишком застенчив, чтобы что-то с этим поделать.

Однако это не помешало мне дрочить при мысли о ней — каждое утро и каждую ночь, как только понял, что поглаживать свой член почти так же приятно, как бить хоум-ран.

Почти.

Раздраженный этой прогулкой по переулку воспоминаний, я почти забываю про бейсбольную карточку, лежащую на книжной полке позади меня. Осторожно беру ее, баюкая в руке. Она кажется крошечной по сравнению с моей ладонью. Я любуюсь ею с бешено колотящимся сердцем в груди.

Мне не терпится показать ее ребятам — не товарищам по команде, а ребятам дома. Они обделаются, когда увидят это национальное достояние.

И я владею им.

Кто бы мог подумать.

Благодарность течет по моим венам, поэтому беру свой телефон, быстро набирая сообщение женщине, которая продала её мне.

Я: Эй, Миранда, я просто хочу ещё раз поблагодарить тебя за эту карточку — она невероятна. Я предполагал, что она будет в хорошем состоянии, но это… К ней вообще прикасались? Я впечатлён. Так что спасибо тебе.

Миранда: Всегда, пожалуйста. Я же говорила, что она в идеальном состоянии **подмигивание**

Люди говорят много чего, но мы все знаем, что многое из этого — пыль в глаза. Просто чушь собачья. Меня дёргают придурки, пытающиеся воспользоваться мной каждый божий день, включая моего менеджера, который занимается этим только ради зарплаты. О, он отлично справляется с тем, чтобы притворяться моим приятелем, но мы оба знаем, что это хрень. Парень бросит меня, как дурную привычку, как только я перестану приносить ему кучу денег.

Если Миранда наивно полагает, что человеку можно верить на слово, то ей пора очнуться.

Я: Всё продолжаю пялиться на эту карточку, я чертовски одержим ею.

Я: Блин, прости за мой французский. Я просто очень взволнован — она лучше, чем я ожидал.

Миранда: Странно, потому что ты казался незаинтересованным ею или её состоянием, когда мы виделись. Ты даже не посмотрел на карточку, чтобы проверить, прежде чем купить ее! Кто так делает?

Не проверил?

Я же специально сказал Уоллесу, чтобы он всё проверил! Чтобы убедился, что она не помята, не испачкана или не порвана! Неужели Миранда намекает на то, что парень просто передал наличные, не осмотрев сначала товар? Чёрт бы его побрал, Базз выставил меня идиотом.

Хочешь, чтобы что-то было сделано правильно, сделай это сам.

Слова моей мамы звучат у меня в ушах, когда я хмуро смотрю на сообщение на экране моего телефона.

Самое неприятное в этой ситуации то, что я не могу спросить Миранду, проверял ли я карточку, потому что она не знает, что мужчина, который появился у полицейского участка, БЫЛ НЕ Я. Для неё я Базз Уоллес, сердцеед «Чикаго Стим», хотя на самом деле я — Ной Хардинг, шорт-стоп и отшельник.

Парень, известный тем, что избегает внимания, всегда выходит из ресторана через чёрный ход, даёт интервью только из-за условий контракта. Я здесь не ради славы, а ради игры.

Миранда: В любом случае, я перебирала другие карточки и думаю, что готова к переговорам.

Я: Только со мной, верно?

Я должен быть уверен, что она не собирается увести их у меня из-под носа, хотя у нас вроде как была сделка.

Я: Они тоже все в отличном состоянии?

Миранда: Ну, прежде чем ты начнёшь забегать вперед, я немного думала об этом после нашей сегодняшней встречи.…

Волосы встают дыбом у меня на затылке, срабатывают инстинкты.

Неужели она передумала? Потому что нет никакой необходимости вести со мной переговоры, я бы купил их за любую цену. Если бы мой агент знал, что эти мысли бродят у меня в голове, у него случился бы инсульт. Тем не менее, я не говорю ей об этом; ничто не помешает ей удвоить свою цену, мои яйца на привязи.

В чём бы она ни сомневалась, я должен заставить её назвать сумму. Поэтому пытаюсь вернуть её в нужное русло.

Я: Сколько, ты сказала, их в коллекции?

Миранда: По меньшей мере, дюжина. Они не все одного года, но многие из них относятся к чемпионскому сезону, который был у «Стим» в 28-м.

Я: У тебя случайно нигде не валяется бейсбольный мяч с автографом? ЛОЛ. Шучу.

Я: Или нет.

Миранда: ЛОЛ, я так не думаю, но если найду что-нибудь, когда буду рыться в его вещах, то, может быть, буду иметь тебя в виду.

Может быть, она будет иметь меня в виду?

Я: Я бы обделался от счастья.

Миранда: Ну, это звучит… непривлекательно.

Я: Шучу. В последний раз, когда обделался, я всё ещё был в подгузниках.

Господи Иисусе, я действительно только что написал это? Стукаюсь лбом об стол и громко стону.

Я: Пожалуйста, забудь, что я только что это сказал.

Миранда: СЛИШКОМ ПОЗДНО. ЛОЛ. Боже, ты намного смешнее в сообщениях, чем вживую!

Это начинает подозрительно походить на флирт, и мне начинает казаться, что никаких переговоров о цене не будет. Мне нужны эти карточки, и я должен знать, что она хочет за них — если бы только я смог заставить её сказать, что они мои.

Миранда: Ты нечасто шутишь, не так ли? Ты кажешься серьезным человеком.

Я: С чего ты так решила?

Миранда: Ну, не знаю. Сегодня ты совсем не улыбался. Было больше похоже на… ухмылку? ЛОЛ. Прости меня за то, что я так говорю, но какого чёрта, чувак! Тебя слишком много.

Проглотив комок в горле, я колеблюсь, делаю паузу, прежде чем напечатать ответ и нажать «отправить».

Я: Ты говоришь так, будто это плохо. Тебе не кажется, что я секси?!

Я задерживаю дыхание, когда появляются три маленькие точки, когда девушка печатает ответ. А потом… исчезают.

Появляются через несколько секунд, и я снова задерживаю дыхание — не в силах поверить, что действительно спросил её, находит ли она Уоллеса сексуальным. Секси? Господи, я никогда не произношу это слово, не говоря уже о том, чтобы использовать его в личном сообщении.

Миранда: Без обид, я уверена, что ты отличный парень. Просто ты не в моём вкусе.

Точки появляются снова.

Миранда: Совершенно.

Миранда: Не то, чтобы я не оценила, что ты клеился ко мне сегодня. Я имею в виду, что это то, что ты делал, верно? Спрашивая меня, не хочу ли я перекусить тобой?

Подождите. Что?

ЧТО?

Она только что сказала, что я клеился к ней?

Я прожигаю дыры в этом предложении с отвисшей челюстью. Уоллес КЛЕИЛСЯ К НЕЙ? И ничего не сказал? Вот придурок! Я сижу там, ошарашенный, уставившись на входящие сообщения, краснея, как гребаный идиот.

Миранда: Раз уж мы вернулись к этой теме, мне, вероятно, нужно сказать тебе, что после нашей сегодняшней встречи я не совсем уверена, что хочу продавать тебе всю коллекцию.

У меня голова идёт кругом, и не из-за бейсбольных карточек.

Что, чёрт возьми, Базз делал во время этого обмена репликами? КАКОГО ХРЕНА ОН НАТВОРИЛ?

Любопытство убьёт меня, если я не выясню подробности. Очевидно, он лживый говнюк, учитывая, что всё, что тот мне сказал, это то, что у неё было плохое отношение.

Что ж, неудивительно — он думал, что её отношение отстой, потому что она отвергла его.

Что за придурок.

Мне нужно поговорить с ней, услышать её голос и… извиниться. Даже пресмыкаться за грехи моего друга. Вернуть её расположение, чтобы она не передумала продавать мне эти карточки.

«Способ всё испортить, Ной. Если бы ты сам пошёл за карточкой, этого бы никогда не случилось».

Я: Не знаю, что сказать о сегодняшнем дне, кроме того, что я был сам не свой. Пожалуйста, не отказывай мне в покупке коллекции из-за моего плохого поведения.

Миранда: Всё это прекрасно и хорошо, что ты так говоришь постфактум, но сегодня ты поставил меня в неловкое положение. Почему ты решил, что я буду в порядке, если ты будешь так со мной разговаривать?

Боже. Я собираюсь убить Уоллеса.

Сверну его грёбаную шею голыми руками.

Я: Не возражаешь, если мы поговорим по телефону? Думаю, так было бы проще.

Более лично и легче пресмыкаться, хотя она может заметить, что мой голос не тот, что у Базза. Выдаст ли это меня? Заметит ли она вообще?

Миранда: Что ты собираешься делать? Попытаешься переубедить меня?

Я: Позволь мне хотя бы попробовать.

Миранда: Ты действительно нечто. (ГРОМКИЙ ВЗДОХ) Хорошо. Ты можешь позвонить мне, но должен пообещать, что не будешь флиртовать или валять дурака.

Да, да, я понял. Какое бы удовольствие я ни получал с ней, оно умерло со словами «Ты просто не в моем вкусе». А ещё та часть, что я к ней приставал, но больше всего меня отвлекает тот факт, что Базз сорвал эту сделку, и мне нужно её спасать.

Я худший человек для этой работы, потому что понятия не имею, как разговаривать с женщинами.

Путаница затуманивает мой мозг, и я обдумываю все факты. Базз Уоллес, международный плейбой, не в её вкусе. Если высокий, темноволосый, красивый и богатый — это не то, что она ищет, тогда что же? Вряд ли уместно спрашивать; она совершенная незнакомка. Мы проводим деловую сделку, а не подбираем партнёров в приложении для знакомств. И всё же я хочу знать, какую девушку не привлекает такой парень, как Базз Уоллес. Парень, у которого, на мой взгляд, есть всё.

Я не завидую Баззу Уоллесу. Она не захотела его даже на одну ночь.

Хотя позавидовал бы, если бы она восторгалась им. Или, не дай Бог, приняла бы его предложение пойти куда-нибудь — или, в данном случае, трахнулась бы с ним. Чёртов Базз. Где, чёрт возьми, он вырос? В сарае? Разве мать не научила его хорошим манерам?

Уоллес как раз из тех парней, которые портят репутацию студентам-спортсменам. Испорченный. Хорошо выглядит. Дерзкий. Мы не учились в одном колледже — он учился в штате Флорида, а я на Восточном побережье, — но каждый год мы играли по несколько матчей друг против друга, оба одновременно попали на драфт, оба подписали похожие контракты.

Мой контракт приносит мне больше денег, чем его — на десять миллионов баксов, если быть точным, — и я ухмыляюсь, выпрямляя спину.

Самое странное, что Уоллес не склонен к соперничеству, когда дело касается его друзей. Шокирующе, я знаю, но парня не беспокоит тот факт, что его агент не принес ему больше денег. И тот факт, что у меня дом больше. Не подшучивает надо мной по поводу моего грузовика.

Базз просто хочет потусоваться.

Это чертовски странно, парень с таким эго не пытается всех переплюнуть.

Одно бонусное очко в его пользу.

Мой телефон тренькает, пока я сижу и всё обдумываю.

Миранда: Эй, ты всё ещё здесь? Ты звонишь или нет? Круто, если ты не можешь — у меня есть дела по работе.

Мои ладони вспотели, и я вытираю их, почти нервно. Провожу рукой по своим лохматым волосам, как будто собираюсь ответить на видеозвонок.

Нажимаю на её контакт. Пока идут гудки, сердце бешено колотится в груди. Чёрт, я не помню, когда в последний раз звонил женщине, если не считать маму.

«Не бери трубку, не бери трубку, не бери трубку».

Она берет трубку.

— Алло? — Приветствие в лучшем случае неуверенное, несмотря на то, что девушка знала, что я позвоню. — Это Миранда.

Такой деловой и профессиональный тон.

— Привет. Это Ной. — Даже для моих собственных ушей мой голос звучит неуверенно, и я стону.

— Ной? — Миранда снова колеблется, сбитая с толку. — Какой Ной?

Чёрт возьми, точно — она думает, что меня зовут Базз, потому что я сказал ей так меня называть.

Я закатываю глаза от абсурдности всей этой ситуации: сначала сообщения, потом я посылаю кого-то другого за карточкой, он притворяется мной, она думает, что он подонок, и вот я с опаской звоню ей, чтобы признаться.

И я так и сделаю.

В конце концов…

— Эм, парень, который только что купил твою карточку Хэнка Арчера? — Почему мой голос звучит так чертовски нервно? Я провожу пресс-конференции перед прессой, ради Бога — я могу справиться с телефонным звонком симпатичной девушке.

«Ты не знаешь, что она симпатичная, придурок — просто предполагаешь, что это так, потому что Уоллес не стал бы приставать к ней, если бы она была не в его вкусе».

Я много раз видел его в действии, и знаю, что парень никогда не приставал бы к непривлекательной женщине, так что Миранда, должно быть, симпатичная.

— Тебя зовут Ной?

— Да. — Я глупо улыбаюсь, стоя у своей кухонной стойки и нервно щелкая колпачком авторучки из чистого золота. На ней выгравированы мои инициалы, подарок от моего агента, когда я подписывал контракт.

Щёлк.

Щёлк, щёлк.

«Прекрати, Ной, ты нервничаешь».

— Ной, — повторяет она. — Намного приятнее, чем Базз или Бейсмен, хотя странно, что у тебя больше одного прозвища. — Она смеётся, удивлённая и обрадованная этой новой информацией, и я понимаю, что Базз, должно быть, использовал моё прозвище вместо своего. Список его промахов становится всё длиннее и длиннее. — Оу, мне нравится твоё имя, Ной. Почему ты представился прозвищем? Базз и Бейсмен точно не слетают с языка.

Это не так, но Ной, несомненно, красиво звучит из её уст; я ещё раз хочу услышать, как она произнесёт моё имя.

Почему Уоллес сказал ей моё прозвище? Выставил меня чёртовым идиотом. Клянусь, это последний раз, когда я посылаю его выполнять мои поручения.

— Почему Бейсмен? Это странно. — Её голос мягкий и приятный, именно так, как я и представлял. — Подожди, только не говори мне, что это потому, что ты идёшь до конца на первом свидании? — Она хихикает, прежде чем продолжить. — Ты выглядишь как человек, который занимается сексом после того, как знает кого-то три минуты.

«Просто скажи ей, что это был не ты».

«Сделай это».

«Скажи ей».

— Я… эээ… — Я прочищаю горло. — В старшей школе я играл в бейсбол. — И в колледже. Да, и, кстати, я играю за «Чикаго Стим», и меня любит вся нация. — Они назвали меня Бейсменом, потому что я мог бегать по базам, даже если бы не попал в хоум-ран, настолько я был быстр.

— Ах, понятно. Теперь это имеет смысл. А я-то думала, это потому, что ты полный придурок.

Придурок.

Ой.

Она думает, что я придурок, потому что очевидно, что Уоллес вёл себя как придурок, но, чёрт возьми, чтобы она прямо сказала это? Я не уверен, как реагировать на её сарказм, на презрение, сквозящее в её заявлении.

«Успокойся. Её презрение не к тебе, а к Баззу. Она понятия не имеет, кто ты такой».

«Потому что ты лжёшь ей».

Но… я уже проходил это раньше. Когда поклонницы бейсбола узнают, кто ты, где живёшь, они притворяются теми, кем на самом деле не являются, чтобы ты уделял им время, чтобы переспал с ними. Может быть, если им повезёт, то они забеременеют твоим ребёнком, так что ты будешь вынужден платить им по пятнадцать тысяч в месяц или больше, и им больше никогда не придётся работать.

Я связался с Мирандой из-за бейсбольных карточек; для меня нет ничего плохого в том, что я слишком осторожен, даже бросая своего не слишком осторожного приятеля на растерзание волкам.

Но в моем сознании? У меня есть на то свои причины.

Последнее, что мне нужно, это чтобы какая-нибудь поклонница встретилась со мной, узнала меня и опубликовала о встрече в интернете или продала историю таблоидам: «Бейсболист выкладывает тысячи баксов за коллекционную карточку!». Или: «Холостяк шорт-стоп «Чикаго Стим» тратит деньги на бейсбольные карточки, а не на свидания!».

Средства массовой информации спекулировали на моей сексуальной ориентации с тех пор, как я подписал контракт со «Стим». Мне не нужно, чтобы они знали о моих привычках тратить деньги. По иронии судьбы, Миранда не узнала Уоллеса, хотя он один из самых фотографируемых спортсменов нашего времени.

А это значит, что она, должно быть, абсолютно ничего не знает о спорте, потому что Уоллес так же популярен, как международная знаменитость. Команды хотят подписать с ним контракт, мужчины хотят быть им, женщины хотят вонзить в него свои когти.

— Ной? Ты здесь?

— Извини, — наконец, говорю я. — Прости, что ты сказала?

Миранда смеётся.

— Я назвала тебя придурком. — Она снова смеётся, довольная собой, излучая уверенность.

— Осторожно, иначе можешь немного ранить мои чувства.

Ещё один смех, звучащий музыкально и сладко, но совсем не игриво.

— Без обид, но я сомневаюсь, что кто-то может задеть твои чувства. На самом деле у меня такое чувство, что потребуется нечто большее, чем то, что я назвала тебя придурком, чтобы задеть твоё гигантское, раздутое эго.

Она снова избивает Уоллеса, ничего не утаивая — очевидно, не боясь потерять покупателя своих бейсбольных карточек.

Чертовски дерзкая.

— С чего ты решила, что у меня раздутое эго?

Я боюсь всего, что девушка собирается мне сказать.

На этот раз, когда Миранда смеётся, это немягко и несладко. Этот смех совершенно другой, почти сардонический, граничащий с маниакальным.

— Ты сейчас серьёзно? Пытаешься притвориться, что ты не самый большой нарцисс в Северном полушарии?

Я слушаю, как этот смех снова превращается в хихиканье, а затем в фырканье. Проходит добрая минута, прежде чем девушка достаточно успокаивается, чтобы сказать:

— Послушай, Ной, я уверена, что ты действительно хороший парень. — Она ни на секунду не думает, что Базз действительно хороший парень. — И не буду лгать и говорить, что мне не нравилось переписываться с тобой до того, как мы встретились. Потому что мне нравилось. Но сегодня было просто… На самом деле казалось, что вы два разных человека.

— Два разных человека?

— Да. Ты сейчас такой милый, и с тобой весело общаться, но, чёрт возьми, я не знаю, что это было сегодня. Это заставило меня переосмыслить продажу всей коллекции. Знаю, что нищие не выбирают, и есть шанс, что кто-то другой не купит всё целиком, но я не уверена, что ты должен быть моим следующим покупателем.

— Я был настолько плох?

Миранда делает вдох и разочарованно выдыхает.

— Знаешь, я подумала, что это было грубо, когда ты предложил мне переспать с тобой или сделать тебе минет. Даже если ты притворялся, что не говорил этого, как это делали мальчики в средней школе. Да ладно. Это дерьмо действует на взрослую женщину? — Она снова фыркает. — Потому что, если бы мы не были на парковке полицейского участка, я бы почувствовала себя оскорблённой.

— Прости… Не могла бы ты повторить? — Миранда только что сказала, что я предложил ей переспать? Она сказала «минет»? Чёрт возьми, я сейчас в таком замешательстве.

— Ты не помнишь?

— Я…

Да. Я не помню! НЕТ. НА САМОМ ДЕЛЕ Я ЭТОГО НЕ ГОВОРИЛ. ПОТОМУ ЧТО ЭТО БЫЛ НЕ Я.

— Я… э-э… — Я нащупываю правдоподобную ложь. — Забыл принять свои лекарства.

И только что я усугубил ситуацию. Закатываю глаза, каждое слово, слетающее с моих губ, усугубляет проблему, делая её в тысячу раз хуже.

— Ты спросил, что я делаю позже, а потом спросил, хочу ли я пива, вина или сделать тебе минет. Или нет, потому что потом ты это отрицал. Чертовски незрело.

Я официально смущён от имени Уоллеса. Может, я ни хрена не смыслю в женщинах, но знаю достаточно, чтобы не говорить подобную чушь.

— Что я сказал?! — Я кричу это достаточно громко, чтобы соседи, вероятно, услышали. — Боже, он действительно на самом деле приставал к тебе… — бормочу я.

— Хм? — Девушка делает паузу. — В твоих словах нет никакого смысла. Ты под кайфом? Какие лекарства ты принимаешь?

Никакие. Ну некоторые, в основном от отеков суставов, противовоспалительные средства.

Я стону в трубку, проводя пальцами по волосам, жалея, что на мне нет бейсболки.

— Не бери в голову. Давай просто поговорим об остальных твоих карточках.

Миранда на секунду замолкает.

— Знаешь что? Почему бы мне просто не написать тебе, когда я буду уверена в том, что хочу сделать, хорошо? Кроме того, всё это будет в письменном виде. Да?

Весь этот звонок превратился в дерьмовое шоу, не оставляя мне другого выбора, кроме как согласиться.

— Конечно.

Я не хочу больше слышать о её стычке с моим другом. Дыра в моём желудке не может стать ещё больше; желчь в моём горле не может стать ещё горче.

— Отлично. Тогда, думаю, сейчас, просто… ну, знаешь. Жди от меня вестей, хорошо?

Нет, нехорошо, но что, чёрт возьми, я могу с этим поделать? Ничего.

— Конечно.

— Супер. Что ж… — Миранда прочищает горло. — Повеселись с карточкой Хэнка Арчера. И опять же, я очень, очень ценю наличные. Правда.

Я реально собираюсь убить Базза Уоллеса.