Жестокий мучитель

Глава 4

Наталья

Прошло три дня с тех пор, как Элиас шантажировал меня. В течении этих трех дней меня не покидает чувство, что засранец нарочно избегает меня, заставляя оглядываться через плечо на каждом шагу. Я жду, что он ударит в любой момент, и мне это не нравится. Жизнь в академии всегда была такой с тех пор, как он приехал, но теперь я чувствую себя еще хуже, зная его намерения относительно меня в этом году.

Он присылал мне сообщения, изводя глупыми комментариями, но я не отвечала на большинство из них. Несколько раз я посылала односложные ответы, однако если он думает, что может держать меня за дуру, пусть подумает еще раз. Да, у него есть рычаги влияния на меня и мою семью, но он ясно дал понять, чего хочет взамен. Мою невинность. Я отдам ее ему, чтобы обезопасить свою семью, но не позволю обращаться со мной как с рабыней, которая должна делать все, что он скажет.

Воспоминания о том, как он прикасался ко мне в пустом классе, вызывают непроизвольную дрожь по спине. После всего, что он делал со мной на протяжении многих лет, он жаждет окончательного контроля надо мной — сексуального подчинения. Это отвратительно, извращенно и именно то дерьмо, которое можно было ожидать от него.

Чувство тревоги охватывает меня, когда я иду по пустому коридору на свое следующее занятие, поскольку у меня не было первого урока. Я иду быстрее, так как у меня появляется ощущение, что кто-то идет следом, заставляя моё сердце колотиться в грудной клетке со скоростью тысячи миль в час.

— Не так быстро, Гурин, — раздается голос, который я узнаю где угодно. Он преследует меня в ночных кошмарах.

Я тяжело сглатываю, так как знала, что рано или поздно этот момент наступит, и останавливаюсь, поворачиваясь к нему лицом.

— Чего ты хочешь? — Спрашиваю я.

Бессердечная ухмылка расползается по его слишком красивым губам.

— Ты была очень плохой девочкой, Наталья.

Я сжимаю челюсти и делаю вид, что не понимаю, о чем он говорит.

— Понятия не имею, о чем ты.

Элиас сокращает расстояние между нами, возвышаясь надо мной во всем своем величии.

— Правда? — Его губы кривятся. — Тогда что это, черт возьми, такое? — он поднимает телефон, просматривая свои сообщения и мои ответы.

Я пожимаю плечами.

— Я ответила, не так ли?

— Не на все, — рычит он, в глазах ярость. — Ты как будто подталкиваешь меня позвонить Григорию Лебедеву и сказать ему, что я знаю, где скрывается его семья.

Я скрещиваю руки на груди.

— Ты сказал мне, чего хочешь за молчание. Лишить меня девственности, и я согласна, но в остальном я не буду делать всё, что ты говоришь, весь год.

Выражение его лица становится смертельным, он впивается в меня взглядом, а затем делает движение, и, крепко обхватывая пальцами мое горло, впечатывает меня спиной в стоящие рядом шкафчики.

— Очевидно, ты неправильно поняла, чего я хочу за свое молчание. — Его ноздри раздуваются, пока эти уникальные голубые глаза изучают мои. — Я сказал тебе, что ты будешь моим питомцем в течение одного года. Это означает то, на что похоже. Ты делаешь то, что я говорю, без вопросов, если хочешь, чтобы я молчал. — На его губах играет жестокая ухмылка. — Даже если я прикажу тебе ползти рядом со мной на четвереньках, как гребаная собака, ты не будешь задавать вопросов. Понятно?

Крепко сжатие его руки на моем горле вызывает ужас, и это заставляет меня испытывать стыд, как будто здесь стоит не восемнадцатилетняя, а двенадцатилетняя девочка, которая боится его.

— Да, — хриплю я, с трудом набирая в легкие воздух.

— Хорошо, — говорит Элиас, ослабляя хватку, но продолжает прижимать меня к шкафчикам. — А теперь на колени, — требует он.

Мои глаза расширяются.

— Что?

— Я сказал, на колени. — Тон его голоса убийственный.

Сердце так сильно колотится о грудную клетку, что я не уверена, что оно не вырвется из моего тела в любую минуту.

— Зачем?

Он хватает меня за плечи и опускает на пол, впиваясь в меня взглядом.

— Вытащи мой член, и я больше не буду просить.

Мой желудок падает, как груда кирпичей.

— Я не могу сделать это здесь, что, если…

— Сейчас же, Гурин. Или люди увидят. — Он смотрит на часы. — У нас есть восемь минут до окончания первого урока.

Я тяжело сглатываю и тянусь к молнии на его штанах, испытывая отвращение к себе за то, что моя киска намокла при мысли о члене этого сукиного сына. Он может быть привлекательным, но в прошлом делал со мной ужасные вещи, и этот не исключение. На самом деле, это один из худших его поступков. Просто в прошлом его действия всегда были направлены на то, чтобы унизить меня или причинить физическую боль. Эта сексуальная грань его мучений — новая и сбивающая с толку.

На нем нет боксеров, и его твердый член свободно пружинит, жилистый и большой. Это первый член, который я когда-либо видела физически, и он кажется мне огромным. Я не знаю, что делать, когда смотрю на капельки жидкости на кончике, чувствуя, как жар охватывает каждый сантиметр моего тела.

— Возьми его в рот, — говорит он, глядя на меня своими голубыми, полными ненависти глазами.

— Пожалуйста, не делай этого, — умоляю я его, паника охватывает меня.

Если бы кто-нибудь увидел нас, я бы умерла от смущения, не в последнюю очередь потому, что Элиас делает это, чтобы унизить меня.

— Откройся сейчас же, — рычит он, запуская пальцы в мои волосы.

Я вздрагиваю, разжимаю челюсть и закрываю глаза, ненавидя то, насколько безнадежна я сейчас. Чем больше я давлю на него, тем большей опасности подвергаю свою семью. У меня нет выбора, кроме как смириться с тем, что я стану его маленькой зверушкой на целый гребаный год. Это худшая из возможных участей.

— Глаза открыты и смотрят на меня. — Его пальцы грубо дергают мой подбородок вверх. — Я хочу, чтобы ты смотрела мне в глаза, пока я буду трахать твое горло.

Мои глаза распахиваются, и выражение злой похоти в его глазах шокирует меня до глубины души. Элиас всегда казался таким уверенным в себе и контролирующим свои эмоции, но прямо сейчас я могу ясно видеть его желание, что не имеет смысла.

Как он может ненавидеть меня и хотеть одновременно?

— Хорошая девочка, — бормочет он, прежде чем податься бедрами вперед.

У меня сразу же появляется рвотный рефлекс, его солоноватый мужской вкус переполняет мои чувства. Руки инстинктивно опускаются на его бедра, и я пытаюсь оттолкнуть его огромную длину, но он крепко держит меня.

— Прими всё и не сопротивляйся, — дышит он, его голос хриплый от желания. — Если будешь упираться, тебе будет только хуже.

Я обмякаю, подчиняясь ему, а мое горло принимает его атаку. Он медленно двигает бедрами вперед и назад, закрывая глаза, когда стонет.

— Блядь, Гурин, — бормочет он, ноздри раздуваются, пока льдисто-голубые глаза не отрываются от моих. — Твое горло — это рай.

Меня захлестывает волна возбуждения при виде того, как он смотрит на меня прямо сейчас, словно хочет поглотить каждую мою частичку. Мне должно быть страшно. В конце концов, главной целью Элиаса на протяжении всего нашего совместного пребывания в СА было унизить и уничтожить меня. И все же, часть меня возбуждена его отвратительным поведением. Даже сейчас, после стольких лет мучений, у него есть надо мной власть, которую я никогда не смогу понять.

Слезы застилают глаза, когда он полностью проталкивает свой член в мое горло, заставляя меня задыхаться. Толчки становятся неровными и более неистовыми, он смотрит на меня сверху вниз, его лицо искажено от удовольствия.

— Такая хорошая девочка, — мурлычет он, заставляя мои соски затвердеть. — Ты берешь мой член, как хорошая маленькая шлюшка, — выдыхает он, и, несмотря на унизительное прозвище, это заводит меня еще больше. — Моя маленькая шлюшка.

Я вздрагиваю, когда его член, кажется, набухает у меня во рту.

— Ты проглотишь каждую каплю моей спермы, — приказывает он, глаза вспыхивают таким сильным желанием, что я становлюсь более влажнее, чем когда-либо прежде.

Он запускает пальцы в мои волосы и дергает меня вперед, погружая член до упора в мое горло, а затем извергается в него. Я захлебываюсь, с трудом переводя дыхание, пока он держит меня там и выплескивает все до последней капли, не давая возможности что-либо сделать, кроме как глотать.

Наконец, он отрывает мой рот от себя, и я хватаю ртом воздух. Раздается звонок, мое сердце сбивается с ритма, когда он небрежно засовывает свой полутвердый член обратно в штаны, а затем, схватив меня за волосы, поднимает на ноги. Я быстро вытираю слюну с лица и смахиваю слезы, которые его безжалостная атака вытеснила из моих глаз.

В коридоре раздается звук шагов, я хочу отстраниться от него, но он не отпускает меня.

— Пусти меня, — говорю я, пытаясь высвободить его пальцы из своих волос.

— Никогда, — хрипит он, а затем его губы опускаются на мои прямо там, в коридоре, где все могут видеть.

Я слышу приглушенную болтовню позади нас и несколько смешков, когда он по-хозяйски просовывает свой язык в мой рот, углубляя поцелуй. Проходит несколько мучительных секунд, и он, наконец, отпускает меня, а затем выдыхает:

— Ты моя, и я позабочусь о том, чтобы все об этом знали.

С этими словами он отворачивается и шагает по коридору. Я прислоняюсь к шкафчикам, чувствуя себя униженной. Я всегда знала, что Элиас жесток до глубины души, но то, что он только что заставил меня сделать, было совершенно на другом уровне.

— Что, черт возьми, это было? — Спрашивает Камилла, глядя на меня так, словно я сошла с ума.

Я выпрямляюсь, поправляя блузку.

— Черт его знает, — говорю, глядя в конец коридора, где исчез Элиас. — Он загнал меня в угол и не хотел отпускать, — лгу, слишком пристыженная, чтобы рассказать ей, что он сделал на самом деле. Мои щеки покрываются румянцем, когда Адрианна смотрит на меня, как будто не верит в это.

— Теперь ты что-то вроде вещи? — Спрашивает она.

— Боже, нет, — говорю я, но понимаю что, чем больше Элиас будет предъявлять на меня свои права, тем сложнее их будет в этом убедить.

Камилла вздыхает с преувеличенным облегчением.

— Спасибо, блядь, за это, а то я на секунду подумала, что ты действительно теряешь рассудок.

Адрианна видит меня насквозь. Она знает, когда что-то не так, и убедить ее в обратном будет непросто.

— Дальше у нас физкультура с Дэниелсом. — Она делает движение, имитирующее рвоту. — Пойдемте, пока он не заставил нас переодеваться перед ним, извращенец.

Камилла смеется, что немного снимает напряжение, сковывающее меня.

— По крайней мере, он горячий извращенец.

Адрианна закатывает глаза, пока идет по коридору.

— Это не делает его менее мерзким. Я слышала, что в прошлом году он трахнул Джинни. В конце концов, она на год старше нас, и я думаю, ему понравилась идея совокупиться с младшекурсницей.

На этот раз моя очередь содрогнуться.

— Мерзость, этот человек перетрахал слишком много студенток. Он самый большой мужчина-шлюха на свете.

Камилла кивает.

— И, к сожалению, в этом году мы для него — честная игра, так что нам лучше не терять голову. Он всегда выбирает одну или двух старшекурсниц в каждом семестре, чтобы затащить их в постель.

Адрианна мотает головой.

— Ну, могу гарантировать, что это буду не я.

— И не я, — говорю я, сморщив нос. — Ни за что не стану подбирать объедки после Джинни.

Мы все смеемся над этим. И я чувствую, как напряжение спадает, когда стараюсь не думать о том, как отвратительно Элиас только что поставил меня на колени и напал на меня. Мои проблемы с Элиасом никуда не денутся, но сейчас я могу попытаться забыть о них. Этот парень — сумасшедший, если думает, что может так мной командовать, но что-то подсказывает мне, что если я хочу, чтобы наша семейная тайна так и осталась похороненной, у меня нет другого выбора, кроме как подчиниться ему.

Хотя больше всего меня беспокоит не это. А то, что он полон решимости дать понять каждому студенту здесь, что я принадлежу ему, после всех тех дерьмовых вещей, которые он делал со мной на протяжении многих лет.

Его слова продолжают звучать у меня в голове.

Ты моя, и я позабочусь о том, чтобы все об этом знали.

Я могу справится с тем, что он берет от меня всё, что хочет, наедине, но боюсь, что он постарается, чтобы всё, что он делает, было как можно более публичным. Он воспользуется этой возможностью, чтобы унизить меня, а я не в силах этому помешать. Все, что я могу делать, это молча страдать и ждать конца учебного года, надеясь, что он не сломает меня окончательно.