Жестокий спаситель

Глава 17

Почти опустошенный источник ныл, вырабатывая энергию на пределе своих возможностей. Ощущения от процесса были погаными донельзя. Меня тошнило, трясло, все суставы гадски ломило, а трясущиеся ноги, раскоряченные по ненадежной и скользкой опоре, сводило в судорогах. От букета ощущений я скрежетал зубами и ругался, но продолжал исправно вливать свою энергию в Аволдиуса, удерживаемого мной за плечо. В свободной руке у меня был пулемет кригстанцев, стреляющий почти непрерывно, благодаря длинной импровизированной ленте, протянутой из открытого над нашими головами иллюминатора.

— Волди, это, мать твою, идиотская идея! — заорал я, готовясь к худшему.

И худшее настало. В ладонях сосредоточенного драконьего клона налились светом и магией две яркие сферы, которыми бывший кот тут же выстрелил вперед… взрывая к чертовой бабушке здания, к которым мы как раз подлетали! Мои потроха болезненно дёрнуло краткой дестабилизацией между нашими источниками.

План был на самом деле идиотский, но другого у нас не было. Если мы не можем лететь над туманом и в тумане, то почему бы не пролететь под ним? Ведь для этого достаточно привязать на носу «Неавроры» сияющего лампочкой Ильича Аволдиуса, присобачить к нему бога и Должника в качестве дополнительных батареек… тем самым получая курсовое орудие достаточной мощи, чтобы снести мешающие пролету цеппелина здания.

Остальные члены экипажа этого летающего дурдома вовсю палили по преследующей нас орде «суматох», вынужденной рассредоточиться и пытаться догнать нас, карабкаясь по уцелевшим зданиям. Запустив своего гигантского магического питона прямо на площади перед ратушей, я волей-неволей лишил монстров свободы маневра и шанса атаковать улетающий дирижабль большой кучей.

Если закрыть глаза на то, что у меня тело не знает, с какого отверстия ему больше хочется выпустить струю, а в кишках творится настоящая дискотека, то идея Волди оказалась просто отличной. Нижняя часть цеппелина плыла в четырех-пяти метрах над мостовой, причем, благодаря стараниям Стеллы, на приличной скорости. Единственным шансом запрыгнуть на борт у «суматох» было осуществить рывок с ближайших зданий. Каменных, слегка влажных, частично разрушенных драконической магией, а что еще важнее — методически обстреливаемых из нескольких десятков стволов, часть из которых была самыми современными кригстанскими пулеметами.

Красота, что и говорить. Если бы не ежесекундная опаска того, что какая-нибудь из этих тощих гадин доберется до оболочки и располосует её на британский флаг. Правда, этот момент на себя должны были взять Энно и ат-Мансипах, но некромант уже доказал, что владеет довольно узкой специализацией, а сам архимаг, после того как его защитный барьер вокруг ратуши сдетонировал, выглядел куда хуже своего мертвого друга. А я теперь, постоянно выкачиваемый Волди, понимал почему.

Пока все шло более чем хорошо, насколько я мог судить. Мы летели, все стреляли, голые дистрофичные твари остервенело карабкались со здания на здание, иногда перепрыгивая, иногда скользя и падая вниз. Они обгоняли неспешно идущую «Неаврору», искали удобные места, откуда можно будет прыгнуть в попытке дотянуться до обшивки цеппелина когтями, а затем падали, пробитые пулями. Те, которым всё-таки удавалось совершить этот беспримерный подвиг, падали жертвами бдительной девочки-призрака, вовсю использующей преимущества собственного состояния.

Мы шли вперед, к свободе. Стоит только вылететь за пределы Незервилля, как нам можно будет нарастить скорость. Осуществив это, мы на той же высоте запросто удалимся из возможного радиуса поражения пушек города, одновременно превысив скорость преследующих нас монстров. Как дошедшая до противоположного края доски шашка…

Мозг, руководивший ордой голых девок самого непотребного вида и поведения, не мог их скоординировать достаточно, чтобы они не мешались друг другу в попытках допрыгнуть до «Неавроры», но вот понимания, чего именно мы хотим добиться — ему хватало с лихвой. Как и сообразительности. Если нельзя допрыгнуть…, то можно докинуть.

— Все, кто впереди! Стреляйте по тем, у кого в руках камни!! — встревоженно проорал я, пережидая еще один приступ выкручивающей потроха боли. Волди как раз вдарил вперед, по двум трехэтажным узким домам, заставляя их рухнуть вместе с покрывающими их «суматохами».

Аволдиус, с горящими по его телу линиями, обжигает даже на расстоянии в пару десятков сантиметров. Он не обращает внимания на крики, на суету и выстрелы, лишь сосредотачивается для нового залпа. Ему хуже, чем Ахиолу и уж точно хуже, чем мне, но дракон в теле клона работает на износ. Прикушенная губа, пустые глаза, трясущиеся руки…

Залп!

Отбиваю стволом пулемета крупный осколок кирпича, летевший в ребра другу. Выпускаю короткую злую очередь, вспарывающую лежащую на крыше «суматоху». Она не просто лежит, а ловит подбрасываемые снизу кирпичи от тех, кто уже никак не успевает подняться. Теперь её тело падает вниз. Вновь отбиваю, вновь стреляю. Ахиол занят точно тем же, плюс время от времени бьет прямо под нас коротким оглушающим заклинанием, чтобы пресечь броски камней снизу. Монстры хватают оружие пролетариата, а затем бегут по улице со всех задних ног, чтобы попытаться зарядить по драконьему клону снизу…

— Криггс! — до меня доносится возглас сверху. Задираю голову. Из иллюминатора на меня смотрит рожа лейтенанта Лейгеров, красная от натуги аж жуть. В обеих руках гном удерживает металлический бочонок литров на 10. Он бросает его мне с воплем «смазка!». Ловлю, а затем с размаху, с максимальной силой, такой, что чуть не рвутся страховочные ремни, крепящие меня к носу судна, бросаю бочонок вниз, так, чтобы его расплескало по всей улице.

Слушаю восхищенные комментарии Элли, рассказывающие, какое количество монстров, бегущих по улице за «Неавророй» теперь представляет из себя кучу-малу. Очень хорошо. Измазавшись в густой вязкой смазке, они всё равно что дохлые — не смогут ни бежать по плитам, ни карабкаться на здания.

— Снимайте оставшихся! — ору я, начиная активнее водить воющим пулеметом по сторонам.

А дальше, после очередного залпа Волди, у которого уже идёт кровь из ушей и из-под век, наступает счастье. За обваливающимися домами пустота и простор! Более того, я вижу впереди обрыв!

— Полный вперед! — ору так громко, как никогда в жизни, — Полный!! Вперед!!!

Последняя короткая очередь, снимающая очередную грязную голую фигуру, лихорадочно быстро карабкающуюся по медленно заваливающемуся зданию, и мы летим над пропастью! Хорошей, большой такой расщелиной на полтора десятка метров, огибающей тот кусок скалы, на которую когда-то «приземлился» Хайкорт!

— М-мы…, — хрипит Волди, пытаясь поднять дрожащие руки.

— Всё! — кричу я ему, тряся за плечи и не обращая внимания на ожоги, — Отключайся! Мы вырвались! Ты молодец!

Кое-как мои слова до него доходят, после чего знаки, светящиеся по всему телу нашего спасителя, тухнут. Как и его сознание. Бывший кот обмякает в веревках.

— Мне придётся строить новый город, — спокойно говорит Ахиол, разворачиваясь ко мне уцелевшим глазом, — А еще архивы… Мы их оставили.

— Плевать на архивы! — машу я рукой, жадно дыша полной грудью, — Без драконов… кха! …магический фон мира быстро упадёт на порядок! Исследования станут неактуальны!

Несмотря на приступ радости, сообщать Ахиолу о том, что довольно много разболтал кригстанцам про богов и их внутренние игры, я не собираюсь. Гномы собираются открыть просветительную атеистическую кампанию, если мы преодолеем кризис… пусть для шестирукого это будет приятной новостью. Он-то, в отличие от других, не пострадает.

Ахиол принимается отвязывать бессознательного Волди, тянусь ему помочь, как неожиданно мы оказываемся не одни.

— Всем привет! — мне в лицо скалится очень знакомая физиономия, неимоверно крепко схватившая меня за плечи. Суматоха выдает прямой удар ногой шестирукому богу, попадая тому прямо в висок. Здоровяка относит на веревках вместе с телом моего кота. В следующую секунду, обхватив меня своими худыми бедрами, девушка с размаху бьет выросшими из пальцев когтями по удерживающим меня канатам.

Падаем с ней чуть ли не в обнимку с высоты метров в шесть, прямиком на камни пробегающей под нами равнины.

Я слишком ошеломлен этим молниеносным нападением, чтобы среагировать до того, как удар о камень вышибает из меня дух. Не так, чтобы совсем, но достаточно, чтобы потеряться во времени и пространстве. Как только мы оказываемся на земле, Аврора Аддамс, ничем не отличимая от прочих своих копий, тут же меняет меня и себя местами, просто-напросто поднимая меня в воздух на своих длинных руках и ногах. Зачем — понимаю буквально через секунду, так как по моей спине и затылку начинают барабанить пули.

— Ловко я, да? — похабно подмигивает мне монстр, хватая одной рукой за горло и продолжая удерживать в таком состоянии, — А теперь… вот так!

Два молниеносных движения, за которыми я не могу уследить по причине разрывающей затылок боли от удара. Она выдирает из кобур оба моих пистолета, сжимая каждый в ладони и тут же отбрасывая покореженное оружие в сторону.

— А теперь сладкое…, — мило улыбнувшись, Суматоха вцепляется рукой мне в маску.

А я, наконец, «включаюсь», выдавая противнице короткий, но очень сильный удар кулаком в грудину, отбрасывающий её на несколько метров. Подскакиваю с места, предварительно нащупав рукоять старрха, резко взмахиваю ножом, заставляя ножны улететь в сторону. Горблюсь, держа в поле зрения девушку, не выказывающую ни малейшего дискомфорта после удара, который должен был проломить её грудную клетку насквозь.

— По-до-жди! — широко улыбается Суматоха после довольно элегантного приземления на ноги, — Я же долго ждала? Дооолго. Твоя девочка не скоро развернет это ваше корыто, а мои девочки… ну, они тоже опоздают. Давай поговорим? А потом я тебя убью.

— Ждала? — не понимаю я. Аврора далеко, достаточно далеко, чтобы я успел задействовать «боевой режим».

— Ага! — радостно кивает психопатка, — Я всё… всёёёёё это время сидела там, наверху. На пузыре этого вашего дирижабля. Нет, сначала, конечно, бежала… ну знаешь, бежала-бежала, бежала-бежала… вы мне еще живот прострелили! Было, кстати, больно. Поэтому и забралась потом туда. Всё думала, что с тобой делать.

Она могла распороть оболочку. Могла спокойно перебить всех на «Неавроре». Но сидела, лишь управляла куклами. Зачем?

Произношу вопрос вслух.

— Знаешь, в чем моя проблема с этим бога, красавчик? — глаза Суматохи слегка затуманены, а поза расслаблена. Но затем она моментально напрягается, а лицо искажается от ненависти, — Этот… эта вещь, да? Она вещь. Демонов умный ящик. Понимаешь, да? Кстати, а ты похорошел? Подстригся, подровнял брови?

Молчу. Скоро я нападу, что бы она не болтала, так как это может быть затягиванием времени. Против шипов, вырастающих из ладоней и ступней её орды — я сейчас со своим старрхом совершенно бессилен. Мой единственный шанс заключается в убийстве этого тела и побеге навстречу цеппелину, который только начинает очень медленный и очень широкий заворот.

— Неверящий Бог не чувствует боли, Магнус Криггс, — она смакует моё имя, улыбаясь почти по-человечески, — Я не могу заставить его страдать, не могу заставить его пожалеть, не могу заставить умолять, хныкать, орать от боли, корчиться от отчаяния, умирать с горя. Не могу. Понимаешь? А вот ты… ты другое дело.

— Почему тогда мы тут? Почему ты не убила моих друзей? — спрашиваю, надежнее перехватывая рукоятку огромного ножа, — А?

— Очень интересный вопрос, да? — улыбается тонкая, худая, голая девушка, — Вы меня удивили. Не должны были выбраться, но выбрались. И… я тогда подумала — а если я их убью, то ты будешь страдать? Будешь, конечно же! Только вот, скорее всего, ты потом просто дашь себя убить. Дашь-дашь, не делай такие глаза! Кстати, очень мило. Даже не жалею, что в тебя влюбилась еще тогда! Это была ооочень несчастная любовь, знаешь ли!

На нее не действует моя харизма. Совсем все плохо.

— Надежда. Ты хочешь, чтобы я надеялся, — сдавленно произношу я.

— И… верно! Но не только! — Суматоха становится похоже на обрадованную маленькую девочку. Секунда, и она вновь смертельно серьезна, — Знаешь, к чему мы ведем этот разговор, Магнус Криггс? Я не жду своих девочек, они слишком тупые, чтобы перебраться через ту большую щель! Я жду, пока ваша колымага подлетит поближе! И тогда я тебя убью.

Не успев осознать её слова, я вхожу в «боевой режим». Рву вперед на полной скорости, так, что воздух ощущается как лениво раздающаяся передо мной вата. Бешеная стерва, решившая таким красивым ходом угробить всех и вся, успевает даже улыбнуться перед тем, как сорваться мне навстречу. Из её ладоней выскакивают два длинных шипа.

Только столкновения не происходит. Суматоха как сожравшая совковую лопату кокаина балерина начинает делать вокруг меня пируэты, уворачиваясь, уклоняясь и переступая с одной своей длиннющей ноги на другую с такой скоростью, что я, находясь в режиме ускорения, едва успеваю угадать начало и конец её движений. А она, эта длинная безумная сучка, еще успевает корчить мне рожи.

Эмоций нет, есть лишь понимание, что меня дразнят. Мерные секунды высасывающего энергию и ресурсы организма режима, столько раз выручавшего меня в прошлом. Гонка со временем и против времени. Я делаю выпады, отскакиваю от её длинных, но чрезвычайно быстрых тычков, успеваю следить за ногами, в которых тоже прячутся шипы. Но она не атакует, она забавляется, пугает, издевается и ждёт.

Не того, что я выдохнусь. А дирижабля, на котором куча прекраснодушных дураков летит помогать шерифу. Стелла, дура, хоть бы высоту набрала!

Мы продолжаем. Это напоминает бой пуделя и цапли, только ускоренный во много раз. Мы мечемся, уклоняемся, обозначаем атаки, отпрыгиваем… сколько? Секунды три уже? Четыре?

Я не могу её достать. Это тело, каким бы нелепым и некрасивым и… непрактичным бы не казалось, создано тем, кто знает меня в разы лучше, чем я сам знаю себя. Оно создано богом. Да, он не знал, насколько меня усилит объединение наших с ним сознаний, но увы, оно прошло не по тем Квадрам, которые сейчас бы пригодились.

Прыжок, уворот, уход, рывок с низкой позиции. Я атакую все отчаяннее и отчаяннее, в попытках достать врага, даже получив серьезные повреждения, но Авроре Аддамс плевать на мои старания. Она явно сменила планы и теперь просто-напросто выматывает меня. Отрезать всё лишнее она сможет и потом, когда выдохнусь.

Выпад, уход, взмах ножом, из-под лезвия которого почти лениво убирают тонкую руку, чтобы шипом второй аккуратно резануть меня по лицу. Пуленепробиваемая кожа с треском и хрустом расступается. Боли не чувствую. Пока.

Иду вперед, сменив тактику. Теперь цель — поймать её шипы своим телом, а затем сломать. Я помню, что они довольно хрупкие. Девушка отступает, вертится, даже успевает показать пару оскорбительных жестов…

…а затем обиженно взвизгивает, когда по ней попадает пара камней, попавшихся мне под ногу. Она досадливо кривится, а затем резко уклоняется влево, продолжая своё движение, когда я вновь пинаю еще один камушек, пытаясь по ней попасть.

Попалась!

Аврора Аддамс, известная в миру как Суматоха, когда-то прославилась как диверсант, умудряющийся устраивать хаос и бедлам там, где это нужно было её родителям. Затем она сменила амплуа на мага, попутно затерроризировав побережье целой страны. Величайшего мага, надо сказать. Затем, если уж не мелочиться, то какое-то время она была аватаром далеко не самого последнего бога. Теперь вот в её амплуа появилась запись о серьезнейшем бойце скоростного типа. Правда, ненадолго.

— Ты… что? — не знаю, как я сумел распознать паузу на тех скоростях, в которых мы сейчас существовали, но как-то вышло.

Вполне было бы уместно ответить что-то остроумное, только вот я при всем своем желании не мог это сделать. Просто потому, что у меня не было языка. Откусил его, чтобы глотнуть крови и получить еще немного скорости на этот маневр. Боль? Да, больно. Но это пройдет. В отличие от кое-чего другого.

Она не понимала долго, вплоть до момента, пока не вырвала из своего солнечного сплетения брошенный мной ранее черный старрх. Вплоть до момента, когда из раны хлынула кровь. Много крови. Может быть, даже протормозила несколько секунд еще, пытаясь понять, когда эта дырка закроется. Я же всё это время быстро-быстро семенил… назад.

Раны от «Черного», древнего орочьего старрха, не закрывались. А быстроживущее тело Авроры… Когда она всё поняла, времени у неё оставались считанные секунды. Нет, возможно и дольше, намного дольше, но Суматоха очень сильно захотела меня срочно убить.

Она догнала меня, кровоточа, яростно визжа и размахивая своими шипами. Одному из них я позволил надрубить свою ладонь, а затем сломал его резким её поворотом. Второй она поберегла, отшатываясь в сторону, но я успел пнуть её по длинной изящной ноге, ломая ту ниже колена. Она взвизгнула, тут же бросаясь на меня, но промахнулась по маленькой и низкой цели, дополнительно пригнувшейся к земле и пропускающей тело врага над собой, а затем ударившей сверху вниз кулаком. Прямиком в рану, пробивая туловище насквозь и останавливая тем самым полёт этого монстра.

«Здесь должны быть прощальные слова», — подумалось мне, вгрызающемуся в горло ошеломленной девушке, пойманной таким жестоким и необычным способом. Только их не будет. Просто секунда, которая требуется моим челюстям, чтобы отделить голову от тела, позволив ей упасть на камни и быть отпнутой в сторону. Суматоха никогда не была бойцом ближнего боя. Даже близко.

Да и вообще бойцом не была. Попалась ведь на элементарный финт…

Хотя, кто знает, может, еще и будет. Какие её годы, учитывая, где теперь её сознание?

Валяться на камнях и пожухлой траве дохлой говяшкой у меня получилось всего несколько минут. Уж больно жалобно и громко орала изо всех сил торопящаяся ко мне Элли, тащащая с собой здоровенный кригстанский пулемет. Не имея ни малейшего желания проверять, какое именно впечатление окажет на мою немертвую дочь моя окровавленная и оголенная рожа, я дополз до собственной маски, напялил её верхнюю часть, а потом, достав из кармана брюк наполовину уцелевшую пачку сигарилл, принялся курить, нездорово сидя жопой на вполне холодной земле. Где-то там должен лежать старрх… надо его найти.

Дочка, видимо, банально десантировавшаяся с «Неавроры» методом планирования, вид имела взволнованный и уставший, видимо, чересчур тяжелым оказалось оружие. Искренняя забота и страх на её лице кольнули сердце, причем дважды. Сначала так, как надо, а потом почему-то почувствовал себя самозванцем, не заслужившим таких эмоций. Впрочем, размышлять дальше не получилось, так как налетевший полупрозрачный зеленый ураганчик засыпал меня ворохом вопросов, отвечать на которые мне было… нечем. Ну да, там во рту зарубцевалось, конечно, но не выросло же.

— Папа!!

— Ммаэмммуэ…

— Что ты говоришь?!

— Маммамммм!

— Я не понимаю!

— Мммгммаммм…

— Ты в порядке?! Что с тобой?! Где она?! Поднимайся!!

Пришлось вставать, разыскивать старрх, затем ковылять, маша рукой, от «Неавроры», принявшейся тормозить. Наверху там, к счастью, не дураки сидели, поэтому вместо торжественной остановки просто скинули мне трап, на который мы с Элли и прицепились. На вопросы отвечать было нечем, поэтому, продемонстрировав нас с Волди друг друга в относительной жизнеспособности, мне выделили какую-то живую тварь, неведомо как оказавшуюся на борту судна, а когда с ней было покончено — уложили в одну каюту с бывшим котом и бледным до синевы архимагом, под охрану Базилиуса Энно.

Ахиол, щеголяя шрамом на пол-лица, но уже вполне рабочим, хоть и мутноватым глазом, приказал Стелле брать курс на Кригстан.

Нас ждала долгая, очень долгая дорога в новый дом.