Жестоко и прекрасно

Переводчик: Наталья В.

Редакторы: Алина М., Юлия Ц.

Вычитка и оформление: Ленуся Л.

Обложка: Алёна К.

Специально для группы: K.N ★ Переводы книг

(vk.com/kn_books, t.me/kn_book)

Пролог

Я проснулась от чьего-то скрипучего голоса. Честно говоря, это не совсем правда, потому что я больше не сплю. Мое сознание застряло где-то между сном и реальностью. В прошлом году я спала так мало, что не уверена, что смогу когда-нибудь выспаться.

— Кейт?

— Да? Что случилось? — Я мгновенно прихожу в состояние повышенной готовности.

— Думаю, пора. Я хочу поехать в больницу.

Слова, которые я боялась услышать неделями, прозвучали, словно удар под дых. Но я не позволю ему это заметить.

— Да, хорошо. Дай мне одеться.

— Кейт? Стоит позвонить в 911. Думаю, я не смогу идти. — Он вдыхает, и тогда я слышу слабый хрип где-то глубоко в его груди. О, Боже, как я пройду через это?

— Вызвала? — Я наклоняюсь и прижимаюсь своей щекой к его. То, что раньше было твердой плотью, теперь не что иное, кожа, обернутая вокруг костей. Мои руки обнимают его за плечи, и я чувствую это. Вся масса исчезла, украденная болезнью, опустошающей его прекрасное тело и душу.

— Все будет хорошо, Кейт, я обещаю. Все будет хорошо. Просто позвони 911. — Он изо всех сил пытается откашляться.

Всегда на позитиве. Я хочу кричать и реветь, топать ногами и крушить все вокруг. Но не делаю ничего из этого. Я смотрю в его мутно-голубые глаза, которые когда-то были чистыми и потрясающими, и только киваю. Я беру телефон у кровати и звоню, попросив голос на другом конце сказать врачам скорой помощи, чтобы они не включали сирены или мигалки, и объясняю, почему. Когда они подъезжают к нашему дому, я веду их к Дрю, а затем следую за машиной скорой помощи в больницу. По дороге мне приходится обзванивать всех родственников.

Пустота. Я больше ничего не чувствую, когда смотрю, как Дрю везут на каталке. Из меня вырвали все — внутренности, сердце, душу. Я кусаю свой кулак, пока стою там. Он знал, что происходит. Он врач. Он все показал и все мне объяснил, хотя я не верила ни одному слову. Почему он должен был быть прав? Мой разум принимает лишь часть правды. И это в нее не входит.

Когда мы наконец добираемся до палаты, он спит. Глубокие фиолетовые синяки под его глазами резко контрастируют с его бледной кожей. И я вспоминаю, что раньше он был загорелым. И его волосы, представляющие собой нежный пушок, отросший после крайней неудачной химиотерапии, теперь так отличаются от густой массы спутанных волн, которые всегда выгорали на солнце, даже зимой. В этом состоянии, почти скелет, он по-прежнему мой идеальный Дрю. И я снова, в тысячный раз спрашиваю себя, как я с этим справлюсь?

Позже в тот же день, когда Дрю просыпается, он зовет меня к своей постели.

— Кейт, знаешь, когда я впервые увидел тебя на той вечеринке, я понял, что ты моя единственная. Моя девочка. А потом твое сопротивление оказалось таким чертовски сильным, что я и подумать не мог, что когда-нибудь приглашу тебя на свидание. Но я смог.

Я посасываю нижнюю губу, стараясь не зарыдать, когда вспоминаю об этом.

Левый уголок его верхней губы изгибается, это его небольшая визитная карточка, которую я так люблю. Это врезается в меня, как чертов танк, и мне хочется заползти на кровать рядом с ним и слиться с ним навсегда.

— Я знал, что если осмелюсь пригласить тебя на свидание, то смогу покорить тебя. Слава богу, я смог. Ты была моей жизнью, Кейт, причиной моего существования. Мне только жаль, что все обернулось вот так. Это, — и он водит рукой вверх и вниз по телу, — не входило в мои планы с тобой. Я хотел всего — брака, и мы сделали это, но ещё я хотел детей, внедорожник, большой дом и внуков. Мне так жаль, что я все просрал, детка. Но послушай, я люблю тебя больше жизни. И выслушай меня сейчас. Я хочу, чтобы ты поехала домой.

Я киваю и сглатываю слезы.

— Хорошо. Я поеду домой и приму душ, потому что я изрядно воняю. Я тоже люблю тебя, Дрю. Сильнее чем я могу сказать.

— Кейт, подожди. Это не то, что я имел в виду. Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала, хорошо? Поклянись мне прямо сейчас. — Его голос тверд, намного сильнее, чем был в последние дни.

— Хорошо. Что?

— Я хочу, чтобы ты сейчас же покинула эту палату и пошла домой, и я не хочу, чтобы ты возвращалась сюда после душа. Я хочу, чтобы ты попрощалась со мной прямо здесь и сейчас.

— Что!? Что ты говоришь? — Мое сердце застревает в горле.

— Я сказал, то, что ты подумала. Я люблю тебя гораздо сильнее, чем то, что ты просидишь рядом со мной следующие несколько дней. Я не хочу этого. Ты поклялась мне, Кейт.

— Дрю, я не могу.

— Да, ты можешь. Теперь иди. Обернись, пройди через эту дверь и никогда не оглядывайся назад. Все мои вещи упакованы именно так, как я просил, и ты знаешь, что с ними делать. Мои родители и твои будут здесь, рядом с Беном. Но тебе не нужно быть здесь. Я не хочу, чтобы ты была здесь. Я хочу, чтобы ты помнила меня таким, каким я был, когда был здоров, в наши лучшие дни. А теперь посмотри на эту дверь и сделай первые шаги в свою новую жизнь, Кейт. И обещай мне, что будешь жить. Просто живи, Кейт. Сделай это за меня.

Глава 1

2 года и 4 месяца назад

Жуткий холод пробирается под мое шерстяное пальто, словно сквозь сетку, заставляя меня крепче обнять себя. Когда я перехожу через дорогу, обратный отсчет на светофоре для пешеходов почти заканчивается, и я ускоряю шаг. Судя по тому, как мне везет в эти дни, я не успею вовремя. Вместо этого меня, скорее всего, собьет крошечная машина вроде Smart, потому что таксисты округа Колумбия такие же сумасшедшие, как и в Нью-Йорке. И каким-то образом я выживу, только уже без своих конечностей.

Как только моя нога касается тротуара, мимо с ревом проносится такси, разбрызгивая поток льда и снега на мои ноги и нижнюю половину пальто. Я содрогаюсь, холод пробирает до костей.

— Отлично, — бормочу я, отряхиваясь и обходя ледяные участки, которые попадаются на тротуаре после вчерашней зимней бури. Надо же, как повезло. Вашингтон, округ Колумбия, должен быть исключением для северных зим, по крайней мере, мне так сказали. Он достаточно далеко на юге, чтобы худшая из северных зим обошла его стороной. Так же, как и в Чарльстоне, исторически, старушка зима не разбрасывает горсти снега по всей территории — или по крайней мере не разбрасывала, пока я не решила сделать это место своим домом.

Вчерашний снег почти побил рекорд по осадкам в это время года от 5 октября 1892 года. Он выпал на целых семь дней раньше. Кого-то это возможно радует, но не меня. Я не фанат белого, именно поэтому я предпочла Вашингтон Большому Яблоку (прим. ред. «Большое яблоко» (англ. «The Big Apple») — самое известное прозвище Нью-Йорка. Возникло в 1920-х годах). Мои желания были чрезвычайно просты, а требований мало, когда около года назад я приняла решение покинуть Южную Каролину, два из которых были жить в большом городе и желательно на севере. На что я не рассчитывала, так это на жизнь в месте, где холод является нормой большую часть года. Думаю, шутка удалась.

Отвлекшись на свои воспоминания, я делаю неверный шаг и в конечном итоге поскальзываюсь, скользя с широко раскинутыми руками, вращая ими как мельница. Комичные движения не останавливают движение, и я теряю равновесие. Рука появляется из ниоткуда и хватает меня за руку, пока другая поддерживает мое бедро. Мне приходится бросить взгляд вверх, чтобы увидеть своего спасителя, который находится где-то в стратосфере, возвышаясь надо мной.

Мгновенно тусклый серый день исчезает, и я обнаруживаю, что плаваю в океане тропической синевы. Неверие затуманивает мой взгляд, потому что я мгновенно узнаю своего спасителя. Как будто судьба решила сыграть с моей жизнью в русскую рулетку, и я, наконец, с жадным треском нажала на курок.

— Привет, — бормочу я.

Мужчина с глазами цвета морской волны и лицом, которое я могу изучать вечно, смотрит на меня на секунду дольше, чем необходимо. Широко раскрытые глаза подтверждают, что он так же удивлен, увидев меня.

Когда он говорит, его голос такой же глубокий, как дерьмо, в котором я стою. Между нами слишком много всего было. Тем не менее, на секунду сексуальный блеск в его глазах зачаровывает все мои сдержанные мысли о прошлом.

— Привет. Я… ах… никак не ожидал увидеть тебя здесь. — Это преуменьшение века. — На улицах Вашингтона много мест, а я играю в спасателя.

Его южный акцент скользит по языку, как теплый мед.

Подталкиваемый прохожими, он не отпускает меня. Вместо этого он молча уводит меня из пешеходного потока к стене здания рядом с банкоматом.

Хотя мы оба с ног до головы одеты в зимнюю одежду, мы достаточно близко, чтобы я чувствовала, что от него исходит тепло. Мысли о прошлом мелькают в моем мозгу, как странная поговорка о том, что кто-то прошелся по моей могиле, и я вздрагиваю.

Его рука в перчатке гладит мою руку, как будто автоматически.

— Ты сейчас живешь здесь?

Я глупо киваю, потому что он был последним человеком, которого я когда-либо ожидала увидеть снова, тем более что я убегала именно от него.

— Да. А ты? — Спрашиваю я, с искренним любопытством, в гостях он или нет.

Морозное облако пара вырывается из его рта, когда он вздыхает и проводит рукой в перчатке по волосам, которые, несмотря на сезон, кажутся выгоревшими на солнце.

— Я не уверен.

Мои брови лезут вверх, когда я бросаю на него многозначительный взгляд, прежде чем ответить легким смешком.

— Это странно. Либо да, либо нет. — Мой шутливый тон не мешает скручиваться морским узлам в моем животе.

Он пожимает плечами.

— Я прощупываю почву. Теперь, когда я окончил учебу…

— Ты закончил? — выпаливаю я, удивленная его признанием.

Он тепло улыбается, но улыбка не затрагивает взгляд. И я чувствую себя глупо, из-за того, что спросила. Конечно, он закончил. Он был близок к окончанию, когда я сбежала.

— Не надо, — шепчет он, подходя ближе.

Даже на многолюдной улице его тихие слова гремят у меня в ушах. То, как он смотрит на меня, как будто читает мою душу. Внезапно я чувствую боль, которую он должно быть видеть на моем лице. Он смотрит мне в глаза немного дольше. Затем он выпрямляется и продолжает так, как будто времени в разлуке не было.

— Я временно работаю с одним из лучших специалистов в области онкологии. Врач, работающий с ним, сейчас в декретном отпуске. Я замещаю ее, но это может привести к постоянной занятости. Это может быть шанс на всю жизнь. Тем не менее, мне нужно выяснить, достаточно ли мне нравится этот район, чтобы переехать навсегда. Ты знаешь, что мое сердце принадлежит Чарльстону. Остальное зависит от судьбы.

Снова это слово. Неужели судьба свела нас? Каковы шансы, что я поскользнусь, и он поймает меня за много миль от нашего родного города?

Есть много причин, по которым мне не следует быть любопытной. Самая большая из них та, что я слиняла из Чарльстона после того, как он показал много причин для того, чтобы остаться.

— Мне пора возвращаться на работу. Я уже опаздываю, — бормочу я, отводя взгляд.

Его рука останавливает мое бегство, предотвращая возможность обойти его. Его серьезные глаза изучают меня прежде, чем он решается сказать.

— Мы можем пообедать или поужинать? Просто поедим. Я знаю, что ты любишь итальянскую кухню. Говорят, недалеко отсюда есть хороший ресторан.

— Не знаю, — признаюсь честно. Мой завороженный взгляд отрывается от него, смотря в землю в поисках выхода из ситуации. Каким бы красивым ни был этот мужчина, так много боли окружает возможность продолжения наших отношений. Я причинила ему боль, когда ушла, и себе тоже.

Пальцем поднимает мой подбородок, заставляя меня смотреть в его великолепные глаза.

— Нам не нужно говорить о прошлом — Чарльстоне, больнице, обо всем остальном. Представим, что мы встретились впервые. Мы можем начать снова.

Мое сердце скачет, как чистокровная верховая лошадь на охоте на кабана.

— Дрю…

Он снова качает головой.

— Нет, давай попробуем по-другому.

Он делает небольшой шаг назад, прежде чем протянуть руку.

— Привет, я Энди.

— Энди? — Я полагаю, что мои брови взлетели до корней волос.

Он наклоняется и шепчет:

— Называя меня иначе, ты вспомнишь о прошлом.

Я прикусываю нижнюю губу, потому что это имя вызывает у меня неприятные эмоции. Они из тех, от которых мое лицо краснеет, а по щекам градом текут крупные слезы. Я убегала от этих эмоций и мужчины передо мной.

Не в силах что-либо еще сделать с протянутой мне рукой, словно в знак перемирия, я беру ее со слабой улыбкой.

— Привет, Энди.

Он держит мою руку очень долго, гораздо дольше, чем любой незнакомец. Когда мы, наконец, разрываем рукопожатие, на его лице появилась кривая улыбка, которую следовало бы назвать сексуальной ухмылкой.

— Приятно познакомиться, Кейт. — Он игриво шевелит бровями. — Можно Ваш номер?

Фраза должна быть банальной, но от того, как он это говорит, у любой женщины намокнут трусики.

Я отвожу взгляд, не желая, чтобы он увидел, насколько я взволнована. Более того, таким образом он дает мне понять, что знает, что я сменила свой номер. Это значит, что он пытался дозвониться до меня, несмотря ни на что. Тот факт, что он не говорит мне об этом дерьме, добавляет значимости его заявлению о новом начале.

Он использует свою руку в черной кожаной перчатке, чтобы коснуться моей щеки и вывести меня из суматохи, творящей у меня в голове. Я вынуждена посмотреть ему в лицо и отвечать за свои действия.

— Я знаю, как работает твоя хорошенькая головка. Мы здесь, в округе Колумбия, вдали от всего. Никто не узнает, — говорит он, прежде чем отпустить меня.

Мысль о том, что наша семья или друзья могут уловить малейший намек на то, что мы собираемся встречаться, приводит меня в замешательство. После всего, я до сих пор не простила себя. Я отбрасываю эту мысль. Через мгновенье, я достаю телефон из кармана. Одному Богу известно, правильно ли я поступаю, но я устала бежать. Позвольте уточнить. Я устала бежать от него.

— Твой?

Его улыбка заставляет таять меня от макушки до кончиков пальцев. Он не отвечает. Подушечки его больших пальцев в перчатке скользят по моим щекам.

— Ты так же прекрасна, как в первый день, когда я увидел тебя.

Он прожигает меня взглядом так, что мое сердце заходится стуком. Как и тогда, я смущена своей реакцией на него. Мысль о его прикосновении заставляет мой центр сжаться от ожидания.

Я смотрю, как шевелятся его губы, когда он повторяет свой номер. Удивительно, как мне удается его расслышать, когда я завороженно думаю обо всем, что он может сделать своим чутким ртом. Текст, который отправляю, прост. Три слова, порядок которых подсказывает моя внутренняя мегера.

Обед, ужин или завтрак.

Желая быть сексуальной впервые за многие годы, после быстрого прощания, я начинаю уходить, усиленно покачивая бедрами только для того, чтобы снова поскользнуться.

Когда он ловит меня во второй раз, он шепчет:

— Если ты будешь продолжать падать, я подумаю, что ты хочешь, чтобы мои руки были на тебе. И это будет означать, что наша первая совместная трапеза будет завтраком.

Его страстные слова касаются моей щеки, и их жар заставляет меня дрожать. Поскольку он у меня за спиной, я не могу видеть выражение его лица. Но я достаточно хорошо знаю, что на его лице дерзкая ухмылка. Только когда я поворачиваюсь, чтобы что-то сказать, он уже уходит в противоположную сторону. Я засасываю нижнюю губу и осторожно прикусываю. Я стараюсь не волноваться из-за обеда с Дрю… нет. Энди. Я заставляю себя выбросить из головы мысли о прошлом. Я все еще не готова простить себя. После всего, что мы потеряли, и после того, как я ушла, я никак не могла ожидать, что он когда-нибудь захочет меня увидеть или простит.

Но каким-то образом за последние десять минут моя жизнь сделала решительный поворот. Хуже того, я не могу выбросить его из головы. За все время, прошедшее с тех пор, как я видела его в последний раз, я много работала над тем, чтобы забыть и попытаться двигаться дальше. Я осторожно шагаю вперед в нервном предвкушении. Меня пугает тот факт, что после него я ни с кем серьезно не встречалась. Меня пугает то, что я позволяю себе рисковать своим сердцем. Но возможность позавтракать с ним пробуждает во мне голод, который еда никогда не удовлетворит.

Когда я получаю ответное сообщение: «Ужин с возможным завтраком» с подмигивающим смайликом, я задаюсь вопросом, имею ли я право на улыбку, расплывающуюся на моем лице.

Глава 2

Прошлое

МОЯ СОСЕДКА, ДЖЕННА, ПРИСЛОНЯЕТСЯ К дверному косяку. Уголком глаза я улавливаю ее движения. Она знает мое правило — не отвлекать меня, пока я пишу. Я утыкаюсь носом в экран компьютера, а пальцы бегают по клавиатуре. Чувствую, что причиной появления такого правила является тысяча с лишним работ, которые я должна сдать в первый месяц этого семестра. Дженна не говорит; она просто смотрит. К сожалению, она сильно отвлекает, я теряю ход мыслей и начинаю печатать бессмысленную чушь.

— Хорошо. Я сдаюсь. Что ты хочешь? — Вопрос задан наполовину от разочарования, наполовину в шутку.

Она скрещивает руки на груди, решив что-то мне сказать.

— У меня есть новости. — На ее лице, как сорняк, растет неприличная ухмылка.

— Новости? — Я хмурюсь.

— Помнишь друга моего брата, который был на вечеринке в прошлые выходные?

— Наверное. — По правде говоря, я понятия не имею, о ком она говорит, но мне необходимо вернуться к статье, которую нужно сдать завтра. Кроме того, у Бена была куча людей на той вечеринке. Я почти отвожу взгляд, но она быстро отвечает, чтобы удержать мое внимание.

— Ты должна помнить. Он восхитителен. Высокий, белокурый блондин, голубые глаза. Его зовут Дрю?

Ее лицо сияет так, будто она репортер, который ведет срочный выпуск новостей.

— И? — Потому что, честно говоря, как бы мне ни хотелось поболтать, вся работа, которую мне нужно сделать, важнее общения с парнями.

— Он хочет тебя. Развратно.

Я на секунду замираю, услышав, как она добавила последнюю часть. Потом вздрагиваю.

— Это то, ради чего ты прервала ход моих мыслей, сумасшедшая? — Улыбаясь, я швыряю в нее карандаш, засунутый мне за ухо.

— Хей! — Она смеется, потому что думает, что я сдамся. — Дрю сексуальный. Горячая штучка. Как грешный крекер Грэм (прим. это крекер со сладким вкусом, приготовленный из муки грэм, который появился в Соединенных Штатах в середине 19 века, а коммерческое развитие началось примерно с 1880 года).

— Хорошо, во-первых, у меня нет времени на Горячую Штучку Дрю. Во-вторых, какой, черт возьми, грешный крекер?

— Тем более. Он это что-то. И даже лучше. И ты знаешь, как сильно я люблю зефир с крекерами.

Я качаю головой, потому что Дженна всегда была сумасшедшей. К счастью для нее, ей всегда удавалось знакомиться с правильными парнями.

— Как бы привлекательно он не выглядел, я слишком занята сейчас. Я должна поддерживать свою успеваемость, чтобы сохранить стипендию. — Я поворачиваюсь к компьютеру и пытаюсь вспомнить, что собиралась напечатать.

— Боже, Кейт, ты только и делаешь, что учишься и пишешь. Мне практически пришлось тащить тебя на ту вечеринку в субботу. Клянусь, если бы Бена не было в городе, ты бы никогда не пошла.

Я наклоняю голов в разные стороны, пытаясь ослабить скованность в шее.

— Ты знаешь, почему я не могу сделать перерыв. Если я потеряю стипендию, мне придется платить за обучение. А я так едва могу позволить себе то, что не покрывает стипендия. Мои родители предупредили меня, что не смогут оказать материальную поддержку, когда я решила пойти учиться сюда.

Она смотрит на меня так, словно забыла. Я вздыхаю.

— Это моя ответственность.

Наконец, я произношу это по буквам, надеясь, что она вспомнит.

— У моей семьи нет денег, как у вас. Это означает, что я должна поддерживать свою успеваемость. Я чуть не облажалась с этим дерьмом.

Дженна хмурится.

— Боже, Кейт. Один небольшой перерыв не убьет тебя.

— Да, я пошла на вечеринку и напилась. Я не помню половину того, что делала. Кроме того, в прошлый раз, когда я уделяла внимание какому-то парню, это дорого мне стоило. Я усвоила урок полученный тогда. Помнишь?

— Да, но я думала, что ты говоришь о том, как…

Я должна остановить ее. Это воспоминание нужно похоронить. Моя ладонь взлетает в воздух, я стону.

— Это была чертова катастрофа. Я имею в виду, я пыталась переспать с этим придурком, и ты знаешь, что из этого вышло.

Она подбегает ко мне и обнимает меня.

— Мне жаль. Я знаю, что он ранил тебя.

— Да, даже хуже, это было унизительно, — бормочу я ей в плечо. — Мало того, моя успеваемость упала. Я не могу пройти через это снова. Я хожу на дополнительные занятия и работаю вдвое больше, чтобы компенсировать тот семестр. Так что нет. Грешный крекер Грэма сейчас не вариант. Я бы хотела, чтобы все было по-другому.

Дженна стаскивает резинку с волос и скручивает их в небрежный пучок, снова оборачивая резинкой.

— После того, как ты потратила столько времени, глазея на него и болтая с ним в субботу, я подумала, что, может быть, тебе это интересно.

Наморщившись, я произношу:

— Эм, да, все эти детали совершенно отрывочны для меня.

— Значит, ты уверена?

— Я бы хотела, но учеба на первом месте. А теперь катись, чтобы я могла хоть что-нибудь сделать.

Она боком выходит за дверь, и я возобновляю свою работу. Но теперь я думаю лишь о всякой чуши, потому что старая мысль «чух-чух» тут же вылетела из головы. Это отстой. Минут через двадцать я встаю и решаю пробежаться. Бег всегда помогает моему мозгу работать. Я завязываю шнурки и выбегаю за дверь. Сорок минут спустя, когда я возвращаюсь, на стойке стоит прекрасный букет цветов.

— Пока тебя не было, тебе доставили посылку, — с ухмылкой объявляет Дженна.

Я кладу руки на стойку и разминаю икры, потом из любопытства склоняюсь к маленькой белой карточке с надписью «Кейт Форбс».

— От кого?

— Я предполагаю, что они от Дрю, вот от кого, — говорит Дженна, наклоняясь ко мне.

— Верно. — Я смеюсь, потому что знаю свою лучшую подругу. — Ты купила их и притворяешься, что они от Дрю, не так ли?

У Дженны хватает приличия выглядеть потрясенной. Приложив ладонь к шее, она говорит:

— Серьезно. Думаешь, я бы так поступила?

— Да. — Я киваю.

— Черт. Ты не очень высокого мнения обо мне, не так ли?

— Да. Я люблю тебя, на самом деле. Но когда ты что-то задумала, девиантная Дженна выходит из-под контроля.

Она закатывает глаза и хихикает.

— Хорошо, я не отправляла цветы, но теперь мне жаль, что это не я их послала. Это смущает.

— Ты действительно не знала?

— Могу поклясться на мизинчике, если хочешь. — Она протягивает палец.

Так, если она этого не делала, то это должен быть тот чувак Дрю. Я поворачиваюсь к цветам и нерешительно тянусь к маленькой карточке, лежащей в них.

— Они не кусаются, ты же знаешь. — От Дженны через всю комнату несет сарказмом.

Я беру карточку и читаю.

Я бы хотел пригласить тебя на ужин.

Дрю Макнайт.

— Что там написано?

В недоумении я бормочу:

— О боже. Он пригласил меня на ужин. А они красивые. Мне еще никогда не дарили цветов.

Я наклоняюсь, чтобы вдохнуть их аромат.

— Да, и когда он пригласил тебя на свидание? И не хмурься. Знаешь, моя мама говорит, что это верный способ получить ранние морщины.

Вся эта история с цветами потрясла меня. Никто и никогда еще не делал для меня ничего столь милого.

— Нет точной даты, просто написал, что хочет пригласить.

— О Боже.

— Не намочи из-за этого трусики. — Я говорю это, но на самом деле нервничаю.

— Ты клянешься, что не помнишь его? Он был с моим братом всю ночь. И у вас двоих была приятная беседа.

Схватив ее за руку, пищу:

— Нет, не помню! Помоги мне, Дженна! Я была в сопли. Я едва помню, что видела Бена. — Ночь в лучшем случае нечеткая. — Подожди минуту. Если он друг Бена, то сколько лет этому чуваку?

— Того же возраста, что и Бен.

— Что? Сколько ему сейчас? Двадцать семь?

— Да, наверное.

— Боже. Это все равно что дедушка. Я никак не смогу встречаться с таким старым мужчиной.

— У него второй год ординатуры. Он врач. — Она говорит это так, словно размахивает золотой морковкой перед моим лицом.

— Так? Это должно сделать его привлекательным? Меня не волнует, если он сын президента Соединенных Штатов. Он слишком стар для меня. Он, вероятно, готов к женитьбе или что-то в этом роде. Я пытаюсь закончить обучение, а не заводить семью.

— Проклятье, Кейт, успокойся. Он же не на двадцать лет тебя старше. Всего семь. Вот и все. Многие девушки нашего возраста встречаются с парнями на семь лет старше их.

— Ах, да? И кто.

— Эта цыпочка первокурсница Скарлетт с нашего класса английского. Она.

— Да, и она спала почти со всеми парнями в Пердью (университете). Она поддерживает работоспособность механиков. В тот год она единолично сделала минеты всем ребятам инженерам-механикам четвертого курса.

— Чистое предположение.

— Чистое? Я бы не стала использовать это слово в том же предложении, которое имеет какое-либо отношение к Скарлетт.

— Черт возьми, ты упрямая. Просто сходи с ним. Одно свидание. Если он тебе не понравится или ты посчитаешь, что он слишком стар, то ладно. Тебе больше никогда не придется его видеть.

Когда я думаю об этом, то понимаю, что между нами должна была быть какая-то искра, раз я провела время с ним на вечеринке, даже если я была немного пьяна. Это на меня не похоже. Мой стиль — держаться подальше от всех парней.

— Хорошо… я сделаю это. Дай ему номер моего сотового. Но, пожалуйста, не ругай меня, если что-то не получится, тем более что он друг Бена.

— Не беспокойся об этом, подруга.

Поздней ночью того же дня я просматриваю свой список дел по количеству статей, которые мне нужно написать, и по тому, сколько из них потребует значительного объема исследований. Иметь двойную специализацию не так уж и сложно, но я не могу сделать выбор между бухгалтерским учетом и журналистикой, поэтому я надрываю свою задницу. Но, честно говоря, мне это нравится.

Когда звонит мой телефон, я отвечаю, не глядя на определитель номера. Я полагаю, что это моя мама. Обычно она звонит в это время, потому что знает, что это лучшее время, чтобы поймать меня.

— Привет, мама.

Безумно сексуальный голос отвечает:

— Да, это не мама. Это Дрю… — Когда я не отвечаю, он добавляет. — Макнайт.

Дерьмо. Дрю. Цветы и любитель свиданий. Дедуля!

— О, привет. Ч-что такое?

Я заикаюсь. Это странное волнение овладевает мной, потому что я ничего не могу вспомнить о нем, и вдруг я чувствую себя ужасно из-за этого. Но если он хотя бы наполовину так хорош, как кажется или как говорит Дженна, у меня могут быть проблемы.

— Дженна дала мне твой номер. — Его голос теплый и свежий, и заставляет меня вспомнить, как долго мои женские органы оставались без внимания.

— Да! Большое спасибо за цветы. Они великолепны. Это было очень мило с твоей стороны, — добавляю я.

— Пожалуйста. Я, эм, не знал, как еще заставить тебя согласиться на свидание.

Теперь я чувствую себя отвратительно. Это заставляет меня чувствовать себя стервой, потому что ему пришлось пойти на все это.

— О, я не…

— Не беспокойся, Кейт. Я просто дал почувствовать тебе мое доброе, старомодное южное обаяния. — Я чувствую улыбку, когда он произносит эти слова и сразу чувствую себя лучше.

— Ну, это сработало. Как я могла отказаться от цветов? — Я только что флиртовала с ним? Мне нужно взять себя в руки. Он пробивает брешь в моей защитной стене, и мне нужно напомнить себе, что у меня нет времени на свидания.

— Ты занята в субботу?

Занята? Кто спрашивает, занят ли кто-то? Я давлюсь смехом.

— Дай мне проверить. — Конечно, нет, но я не хочу, чтобы он подумал, будто я неудачница. Поэтому я подождала несколько секунд, прежде чем ответить. — Нет, я свободна.

Слова вырываются, потому что Дженна права. Я слишком много времени провожу за компьютером. Одна ночь безобидного веселья не лишит меня стипендии.

— Великолепно! Я бы хотел пригласить тебя на ужин.

— Хорошо. — Я замолкаю, потому что улыбаюсь. Кусаю губу, чтобы остановить улыбку. Это нехорошо.

— Я встречусь с тобой, — бросаю я.

— Нет, я заеду за тобой. В семь нормально?

— Семь — это идеально. Я могу скинуть тебе свой адрес.

— Не обязательно. Помнишь, я послал тебе цветы? Бен был достаточно любезен, чтобы дать его мне.

Дерьмо. Вот тупица.

— О верно.

— Честно говоря, Кейт, на самом деле это я помог Бену доставить Дженну домой.

— Ой. — Удивлюсь я. — Я не знала.

— Тебе нравится итальянская кухня?

— Мне нравится все, но итальянская — моя любимая.

— Отлично, значит итальянская. Все будет просто.

— Звучит здорово. — Я собираюсь закончить разговор, но что-то меня останавливает. — Можно вопрос?

— Конечно.

Глубоко вздохнув, я делаю решительный шаг.

— Почему я? Очевидно, я учусь в колледже, и мы толком не знаем друг друга, кроме одной встречи на вечеринки.

— Когда я указал на тебя Бену на вечеринке, он дал мне нагоняй, и я был еще более заинтригован, поэтому я разыскал тебя. После нашего разговора я понял, что хочу узнать тебя получше.

Я жую кончик ручки.

— После нашего разговора?

— Ага. Как мы говорили о Чарльстоне.

— Эм…

Его смешок темный, с опьяняющим оттенком, словно виски, выпитый в первый раз.

— Ты не помнишь его, да?

— Я не буду лгать. Нет. Мне жаль. Я виню в этом алкоголь.

— Как в песне, да? — Он смеется. — Мы говорили о том, как забавно, что мы никогда не встречались, хотя мы оба были из Чарльстона, и ты была лучшей подругой Дженны, а я — Бена. Припоминаешь?

Моя рука автоматически тянется к затылку и чешет его. Боже мой, почему я не могу этого вспомнить? Я больше никогда не буду пить.

— Нет, и мне стыдно признаться в этом.

Он снова смеется, и на этот раз от этого звука у меня по спине пробегают теплые мурашки. Ух ты! Такого никогда не случалось. Теплый озноб.

— Кейт, не беспокойся об этом. Хочешь знать, что еще ты мне сказала?

— О Боже. Я не уверена, — хрипло произношу я.

Глубокие раскаты его смеха заставляют мой живот сжиматься. Что в нем такое? И я даже не могу вспомнить, как он выглядит, черт возьми!

— Все не так уж и плохо, правда.

— Ладно, что?

— Ты хотела знать, что такой парень, как я, делает на такой вечеринке. Я сказал, что тусуюсь с Беном. Тогда тебе потребовались подробности. Я рассказал тебе, что делаю, а ты прошептала мне на ухо, что если бы я был гинекологом, ты бы никогда не пришла ко мне в кабинет, чтобы не опозориться во время осмотра.

Святой Иисус. Я закрываю лицо подушкой. Я слишком огорчена и не знаю, что сказать.

— Кейт, ты здесь?

— Уууггххх, — стону я. Все хуже, чем я ожидала.

— Должен сказать, это было чертовски мило.

— Я сделала что-то еще, что навсегда испортит мою жизнь?

— Нет, просто некоторые вещи о моей сексуальности, но я не могу вспомнить что именно.

Перевод — он не хочет больше смущать меня.

— Сексуальный? Я назвала тебя сексуальным в лицо? — Жар на моих щеках, вероятно, расплавит мою кожу.

— Ты сделала это и покраснела всеми оттенками, когда поняла, что сказала это вслух.

Я снова пытаюсь заговорить, но мои слова звучат приглушенно, потому что я снова уткнулась лицом в подушку. Я сижу и решаю просто спросить.

— Итак, теперь остается вопрос — почему ты хочешь встретиться с девушкой, которая выставила себя дурой при знакомстве?

— Честно говоря, Кейт, я нашел твою откровенность освежающей, особенно в такой красивой женщине, как ты. Даже в слегка нетрезвом состоянии ты была остроумна и сексуальна. Если бы я мог уговорить тебя пойти со мной домой, я бы это сделал. Однако Бен убил бы меня.

Мой рот растягивает в широкой ухмылке.

— Да?

— Ага.

Мое тело нагревается от его признания. И это просто телефонный разговор. Что, черт возьми, будет при встрече?

— Ну, тогда, Дрю, я с нетерпением жду встречи с тобой снова.

— Отлично. Кейт?

— Ага?

— Я обещаю не вести себя как дедуля. Увидимся в субботу в семь. — Юмор в его тоне очевиден.

Я убью Дженну. Очень медленно и мучительно.

***

В субботу ровно в семь раздается звонок в дверь. Когда я открываю ее, я смотрю в прекраснейшую пару лазурных глаз. В уголках они морщатся, когда он улыбается, и в этот момент я получаю полную картину. Дрю никоим образом не дедуля. Он определенно горячий. Грешный крекер с зефиром, по словам Дженны. А в моем — горячее мороженое с фруктами, со взбитыми сливками и вишенкой сверху, плюс шоколадный торт с глазурью из масляного крема.

Густые волнистые светло-каштановые волосы, поцелованные солнцем, покрывают его голову. Волосы в беспорядке, как будто он только что провел по ним руками, но мне хочется погрузить в них пальцы и поиграть во время секса. Чрезвычайно плохим образом. Высокие скулы, нос, который не слишком мал и не слишком велик, и губы, которые заставляют меня сглотнуть до того, как изо рта потекут слюни, объединяются, чтобы создать красивое лицо. Идеальные зубы блестят, так как он продолжает улыбаться. Передо мной стоит не обычный мальчик из колледжа. И я молчу. Как, черт возьми, я могла забыть такое лицо?

— Я так понимаю, ты одобряешь?

Даже его голос идеален. Южный акцент, по которому я так скучаю, живя здесь, на Среднем Западе, заставляет меня расплыться в широкой улыбке.

— Извини. Я просто хотела посмотреть, поможет ли мне вспомнить тебя твой внешний вид. — Это неправда, и я уверена, что он это знает.

Он усмехается, когда я украдкой бросаю на него еще несколько взглядов. Он широкоплечий, с широкой грудью, которая сужается к узкой талии. Мои гормоны бушуют, как у подростка, пока я истекаю слюней, разглядывая его рубашку на пуговицах. Я бы хотела посмотреть, есть ли у него шесть или восемь кубиков. Мне также любопытно увидеть его V-линию, потому что я чертовски уверена, что она у него есть. Он носит темные джинсы с низкой посадкой на бедрах, которые облегают его бедра. Я хотела попросить его повернуться, чтобы я могла рассмотреть его задницу, но я воздерживаюсь.

— Нравится? — Его кривая ухмылка только добавляет ему привлекательности.

— Ладно, я спалилась.

Я поднимаю руки в воздух. Я всегда стеснялась того, чего хочу, и только Дженна знает правду. Думаю, то, что я считала тайными взглядами, был не таким скрытным, как я хотела. Что, черт возьми, на меня нашло?

Он запрокидывает голову и от души смеется.

Нуждаясь в скорейшей реабилитации, я бормочу:

— Я подумала, это справедливо, так как я была слишком пьяна на вечеринке и не помнила, что встречалась с тобой. Я уверена, что у тебя была возможность рассмотреть, поэтому я решила использовать свой шанс сейчас.

Он опускает голову и говорит:

— Надеюсь, я не разочаровал.

— Нисколько.

Я закусываю губу зубами. По крайней мере, я всерьез подумываю о сексе на одну ночь. Это определенно не мой стиль, но, черт возьми, он того стоит.

Он сдерживает ухмылку, и я могу сказать, это борьба.

— Ну что ж, мисс Форбс, ты готова рискнуть и поужинать со мной? — Спрашивает он, протягивая мне руку.

— Я не возражаю.

Я хватаю маленькую сумочку с телефоном и ключами, прежде чем взять его за руку.

После того, как я запираю дверь, мы направляемся к Toyota 4-Runner. Модель не самая новая, но и не старая. Она очень чистая, в отличие от моей неорганизованной и грязной Honda Civic. Пожалуйста, пусть Дрю не будет чистюлей. Если так, то он может возненавидеть меня и покончить со всем еще до того, как у нас что-либо начнется. Как ни странно, у меня есть ощущение, что я буду разочарована, если это случится.

— Итак, Дженна сказала мне, что у тебя две специальности: бухгалтерский учет и журналистика.

— Верно. А что еще Дженна рассказывала тебе обо мне? — Я игриво подталкиваю его.

— Не вини ее. Я доставал ее до чертиков несколько дней. Сначала она была довольно сдержанной, я просто вымотал ее до смерти. Я должен предупредить тебя. Я могу быть таким.

— О, только не один из таких! — Я изображаю шок. Это дает желаемый эффект; он смеется.

— Ага. У меня был самый лучший учитель. Моя мать.

— Хм. По крайней мере, ты предупредил меня.

— Так?

Одно это слово заставляет меня сфокусироваться на его губах. Мне требуется мгновение, чтобы моргнуть и встретиться с ним взглядом.

— Ага. Две специализации. Сначала я занималась исключительно бизнесом, но мне это не нравилось. Потом я открыла для себя бухгалтерский учет и полюбила его. И у меня всегда была склонность к писательству, поэтому я подумала, что, может быть, я могла бы использовать их в бизнес-журналистике или работать в крупной корпорации и писать деловые письма. Я еще не знаю.

— Звучит как план.

У него теплая улыбка, и мне легко с ним разговаривать. Я подумала, что мне, возможно, придется втягивать его в разговор. Но меня тошнит словами, как будто у меня желудочный грипп.

— Или полуосел, как говорит мой папа. Он думает, что я где-нибудь получу какую-нибудь черную работу. — Я смеюсь и качаю головой, думая о своей семье.

— Да, родители могут быть либо очень изобретательными, либо огромным препятствием, когда дело доходит до такого рода вещей. Ты должна следовать зову своего сердца.

Я ухмыляюсь. Не многие видят мою логику, когда дело доходит до моих специальностей. Похлопывая его по руке, я говорю:

— Спасибо. Это очень приятно слышать, потому что даже Дженна считает меня сумасшедшей. Она заставляет меня страдать, потому что я постоянно учусь.

— Хорошо, когда тебе это нравится, Кейт. Не все такие.

Я разглаживаю платье по ногам.

— Я бы не назвала это нравится. Это своего рода необходимость.

Я объясняю сделку со своими родителями о моих стипендиях.

— Ах, я понял. Но это делает тебя еще более мотивированной. На мой взгляд, ты могла бы пойти по легкому пути и выбрать специальность, которую они хотели. Но вместо этого ты выбрала Пердью и упорно трудишься, чтобы остаться здесь. Это твой выбор, верно?

— Ну, да. Когда ты так говоришь, я думаю, да.

Он заставляет меня чувствовать хорошо от того факта, что я должна тяжело учиться. Все остальные, включая мою лучшую подругу, не дают мне покоя из-за этого.

Я смотрю на его профиль, пока он ведет машину, и вижу, как его губы изгибаются в улыбке. Он совсем не такой, как я ожидала. Чего я ожидала? Какого-то взрослого чувака. И почему? Я не знаю. Через семь лет я буду в его возрасте. Буду ли я считать себя старой? Я отбрасываю эту мысль, потому что вижу, как нелепо я себя вела.

— Почему ты затихла?

Он смотрит на меня, прежде чем повернуться к дороге.

— Честно?

Я должна чувствовать себя глупо, но не чувствую. Он кажется по-настоящему хорошим.

— Ага.

— По нескольким причинам. Во-первых, ты понимаешь, почему мне приходится тратить так много времени на учебу. Все остальные обвиняют меня в этом. А во-вторых, я подумала, что двадцать семь — это не старость.

— А, так может, тогда я и не дедуля?

Он смотрит на меня и подмигивает.

Я качаю головой.

— Не могу поверить, что Дженна рассказала тебе об этом.

— Не осуждай ее. Как я уже сказал, я умею убеждать. Я должен был знать, почему ты так против встречи со мной. Тогда мне это показалось забавным. Старик Макнайт к Вашим услугам.

Это смешно, когда он так говорит.

— Ну, это было отчасти потому, что я не хожу на свидания, потому что мне нужно поддерживать свою успеваемость. Значит, вы с Беном давно знакомы? — Спрашиваю я.

— Ага. Мы дружим с детского сада.

— Забавно, что мы все из Чарльстона, не так ли?

— Ага, но еще смешнее, что ты не помнишь наш разговор об этом, — говорит он, ухмыляясь.

Я закрываю лицо руками.

— О Господи. Мне так стыдно за это. И прости. Поверить не могу, что я была такой дурой. Итак, расскажи мне, что я упустила.

— Только то, что мы с Беном дружим с детского сада, как ты и Дженна.

— Это безумие!

Я бью себя по коленям. Достаточно странно, что Дженна и я, обе из Чарльстона, находимся здесь, в Пердью. Большинство южан никогда не покидают юг. Вообще. Если только у них нет очень веских причин для этого, таких как свадьба с миллионером, получение предложения о работе, за которое платят миллионы, вы поняли тенденцию. А южане редко идут учиться в колледжи на севере, если только не для получения степени в чем-либо, в чем они не могут получить степень в южной школе. Но на самом деле? Это вообще возможно? Так как же мы с Дженной оказались в Пердью? Потому что ее брат Бен учился здесь, и ему ПОНРАВИЛОСЬ, и в течение четырех лет это единственное, что мы слышали. Когда Дженна уговорила меня погостить у нее, и, надо признаться, я тоже в него влюбилась.

— Так почему же я никогда не слышала о тебе?

Он поднимает одну руку.

— Без понятия. Посмотри, на что еще тебе не хватает времени. — Он смеется, и я вижу его жемчужно-белые зубы.

Ни хрена. Я собираюсь свернуть Дженне шею при первой же возможности. И если подумать, почему она не сохла по Дрю все это время? Она никогда не говорила о нем. Никогда.

Мой глупый рот без фильтров извергает:

— Почему Дженна никогда не упоминала о тебе? Серьезно, после всех этих лет я думаю, что должна была бы слышать о тебе.

Его лицо приобретает самый красивый из розовых оттенков. Он доходит до кончиков его ушей.

— Ну, наша разница в возрасте может иметь к этому какое-то отношение. Дедуля, ты помнишь. Подумай об этом. Бен и я были в старшей школе, когда ты и Дженна были в начальной или средней школе. — И он подмигивает. Затем выражение его лица становится мрачным. — И еще два года назад у меня были серьезные отношения.

— Ах. Извини, Я не хотела совать нос не в свое дело.

Теперь все ясно, но я хочу держаться от него подальше.

— Да, я встречался с ней в колледже и думал, что мы поженимся, а она нет. Она закончила его, когда я учился на третьем курсе медицинского.

— О?

— Я буду честен сейчас. Я воспринял это довольно плохо. Так что да, наверное, поэтому.

— Я понимаю. — Я делаю некоторые расчеты в голове. — То есть, если прошло более двух лет, можно ли считать это подъемом?

Вот дерьмо. Я только что сказала это вслух?

— Подъем? Думаешь, я нахожусь на подъеме? — Он паркует машину, и я поднимаю голову и вижу ресторан.

— Я, э-э, — я втягиваю воздух сквозь зубы, — я не хотела, чтобы ты это услышал. Я подсчитала время в голове.

Он поворачивается на своем сиденье и пронзает меня взглядом. Меня пригвоздила к месту его чертова меланхолия. Это действительно что-то.

— Я не на подъеме. Я месяцами не мог даже поговорить с женщиной. Почти год, если быть точным. Потом я сходил на несколько свиданий и покончил с этим. Просто не был готов. Но, в конце концов, я пошел дальше. Когда я отпустил все это, я понял, что мы не пара. Наши планы на жизнь были разными. Когда это произошло, все встало на свои места. Прошло более двух, почти трех лет с момента расставания, и сейчас я счастливее, чем когда-либо. Так что нет. Я не восстанавливаюсь, Кейт.

— Спасибо. Тебе не нужно было мне все это рассказывать.

— Нет. — Он говорит это любезно. — Странно, однако, что мы из одного города и никогда не встречались. Плюс тот факт, что я лучший друг брата твоей лучшей подруги, делает это еще более странным. Это требовало какого-то объяснения. Я рад, что сказал тебе. Так что, давай пойдем поедим?

— Давай.

Он обходит машину и открывает мою дверь, как истинный джентльмен.

— Кстати, я говорил тебе, как прекрасно ты сегодня выглядишь? — Спросил он.

— Нет.

— Виноват. Выглядишь потрясающе.

— Спасибо.

Я смотрю на свой наряд, черное трикотажное платье, облегающее мое тело. В нем нет ничего особенного, но оно подчеркивает мои достоинства, и я всегда чувствовала себя в нем красивой.

— Я должен сказать тебе кое-что. В ту ночь, когда я увидел тебя на вечеринке, я мог смотреть только на тебя. После нашего небольшого разговора я сделал своей целью заставить тебя пойти со мной на свидание. Спасибо, Кейт, за то, что помогла.

— Помогла тебе?

— Ну, да. Ты помогла мне достичь моей цели, — говорит он, шевеля бровями.

— Эм, у тебя есть еще какие-нибудь цели, связанные со мной? — Спрашиваю я. Я не осмеливаюсь сказать ему, что уже поставила свои собственные. И они не из тех, которыми я хотела бы поделиться.

— Да, но я пока не могу раскрыть их. Может быть, позже, после бокала-другого вина.

Я наклоняюсь к нему.

— Хм, ты держишь меня в неведении, Дрю.

— Все хорошо, Кейт.

Ужин восхитительный. Здесь лучшая итальянская кухня, которую я когда-либо пробовала за пределами Чарльстона и Нью-Йорка. Дрю сделал заказ для нас обоих, потому что я не смогла принять решение. Наконец, я попросила его сделать мне сюрприз. Когда приносят еду, ее так много, что я смеюсь. Я уверена, что мы отнесем остатки в коробках домой, но Дрю ест так, будто у него бездонная яма вместо желудка. Я впечатлена.

— Где все это помещается? До пальцев ног?

— Ага. Об этом. Я много бегаю и поднимаю тяжести, поэтому всегда голоден.

Теперь я очень хочу увидеть его V-линию. Может быть, даже лизнуть и укусить там. Я никогда не видела ни одной в реальной жизни. Если на то пошло, у меня был только один псевдосекс с придурком, с которым я встречалась в прошлом году. Однажды ночью он пытался несколько раз проткнуть мою вагину своим пенисом, и это было так ужасно, что я заставила его остановиться. В конце концов, он обзывал меня всевозможными ужасными эпитетами, такими как антисексуальная и морозная пизда, поэтому я рассталась с ним, лежа голой в своей постели и рыдая. Это был самый унизительный момент в моей жизни. Мне до сих пор снятся кошмары об этом инциденте. И этот мудак не был даже близко к V-линии. Его пресс больше походил на миску Jell-O. Внешне он был довольно симпатичным, но после его движений задницей в спальне, каждый раз, когда я видела его после этого, я клянусь, он превращался в тролля. Я до сих пор молюсь, чтобы орда пчел-убийц спустилась на его буёк и адски жалила его. Это меньшее, что он заслуживает.

— О чем, черт возьми, ты думаешь, что заставило тебя нахмуриться? Надеюсь, это не я?

О Боже!

— О, нет! — Я неуверенно смеюсь. — Это точно не ты. На самом деле, ни о чем, правда.

Я потираю руки, глядя на салфетку на коленях. Почему я вспомнила о той ужасной ночи?

— Давай, Кейт. Несколько секунд назад ты выглядела как убийца в одном из тех фильмов о Джейсоне Борне.

— Я?

— Ага. Выкладывай. — Его улыбка обезоруживает.

— Нет. Ты подумаешь, что я ужасна.

Последнее, что я собираюсь делать, это рассказывать ему о том мудаке.

— Только если это касается меня, — говорит он.

— Это не так, но я не могу тебе сказать. Это очень личное.

— Ну, я надеюсь, что я никогда не заставлю твое лицо принять такое выражение.

— Я тоже надеюсь на это. Позволь мне сказать только, что это было связано с пчелами-убийцами.

— Пчелы-убийцы. Я это запомню. Кстати, как насчет убойного десерта?

Пока это связано с твоей V-линией, конечно.

— Хорошо. Что ты хочешь?

— У них лучший тирамису.

— Хочешь поделиться?

— Неа. Я слишком жаден, когда дело доходит до сладостей.

— Я люблю честных мужчин. Тогда закажи два.

Официант принимает наш заказ, и когда его приносят, Дрю оказывается прав. Оно невероятно вкусное. Но держу пари, его V-линия лучше. Почему я сегодня как охотничья собака? Я съела два кусочка, а его тарелка пуста. Его рука тянется через крошечный квадратный столик, и он опускает свою ложку в мою порцию.

Его воровство десерта заставляет меня смеяться.

— Черт, ты действительно жадный.

— Прости. Я удивлен, что мои зубы не гигантских размеров. У меня огромное пристрастие к сладкому.

— Съешь.

Почему я флиртую?

Он снова играет бровями и говорит:

— Надеюсь.

Я чуть не выплюнула кусок тирамису, который только что съела. Он снова немного розовеет, что я нахожу довольно очаровательным, и говорит:

— Извини. Это было немного неуместно.

Я сглатываю, чтобы не подавиться, и отвечаю:

— Нет. Я не против неуместного. Ты просто застал меня врасплох.

К тому времени, когда я готова съесть еще один кусочек десерта, я обнаруживаю, что моя тарелка пуста. Он бросает на меня виноватый взгляд. И почему мне хочется ущипнуть его за щеку и сказать, что все в порядке. Насколько это странно? Обычно я не хихикающая, щипающая за щеку девушка. Теперь, когда я об этом думаю, обычно я не делюсь своим десертом.

— Прости, что украл твой тирамису.

— Все нормально. Ты сделал мне одолжение.

— Как это?

— Мне не нужны были все эти лишние калории.

— О, Боже, пожалуйста, скажи мне, что ты не одна из них?

Он садится и осматривает меня.

— Одна из кого?

Я действительно сбита с толку.

— Любительниц кроличьей еды. Девочки, которые едят как кролики.

— Нет, я не смогла бы выжить без пиццы. Ты уже мог это заметить.

— Я могу сказать, что для меня ты выглядишь идеально.

Ага. Они все так говорят, когда хотят залезть к тебе в трусики.

— Ты мне не веришь?

— Нет, верю. Но брось. Большинство парней интересует только одно.

— Правда. Но Кейт, я не большинство парней.

Я смеюсь.

— Вот это оригинально.

— Дерьмо. Это было ужасно, не так ли?

— Не самое худшее, что я когда-либо слышала.

Мы оба смеемся.

— Итак, Кейт Форбс, ты не против пойти со мной выпить?

— Ага. Один вопрос. Где ты живешь?

Эта очаровательная улыбка появляется снова, и он говорит:

— Инди. Но не волнуйся. Я забронировал номер в гостинице на ночь. Я подумал, что мы можем задержаться, и не хотел бы потратить час на поездку.

Это было мило.

— Где ты остановился?

— В Унион.

— Круто. Тогда давай сделаем это.

Мы выбираем клуб под названием Чаки. По дороге Дрю наклоняется ко мне и спрашивает:

— Кейт, раз уж тебе нет двадцати одного, можешь ли ты ходить в клубы?

Я делаю взмах рукой.

— Не волнуйся. Я находчивый студент колледжа. У меня поддельное удостоверение личности.

— Я так и думал, поскольку ты подруга Дженны.

Добравшись до Чаки, идем прямо к бару. Дрю заказывает нам пару напитков — водку с содовой для меня и водку с тоником для него — и ищет место, где можно поговорить. Он хватает меня за руку и ведет через все помещение к маленькому столику рядом с танцполом.

— Я удивлена, что мы нашли его.

— Я знаю. Счет.

Я ударяю его кулаком, и мы чокаемся стаканами. Музыка гремит, когда люди танцуют, и я оглядываю комнату, проверяя, не узнаю ли я кого-нибудь.

Я никого не замечаю и вместо этого сосредотачиваюсь на великолепных глазах Дрю. Он смотрит на меня так, как будто я особенная. Это немного неловко. Раньше никто никогда не заставлял меня чувствовать себя особенной, но когда он смотрит на меня, я чувствую именно это. Я улыбаюсь, а затем потягиваю водку с содовой.

— Если ты продолжишь смотреть на меня, я подумаю, что у меня что-то с лицом.

Он складывает руки и опирается на стол, чтобы наклониться ко мне.

— Я пытаюсь вести себя хорошо и не поцеловать тебя так, как хочу, сейчас, на глазах у всех.

— Может быть, я хочу, чтобы ты меня поцеловал, — бесстыдно говорю я.

Он уже собирался сказать, что я блефую, а потом я вижу официантку, которая ставит два шоту перед нами. Дрю платит, и я беру один.

— Это заказал ты?

Уголок его рта изгибается в сексуальной ухмылке.

— Виноват. Я знал, что ты любишь водку, поэтому решил, что пара лимонных леденцов может быть забавой.

— Я люблю леденцы. Ты пытаешься напоить меня, Дрю Макнайт?

— Я изо всех сил пытаюсь заполучить тебя, Кейт Форбс, любыми возможными способами.

Мне не нужна водка, потому что я пьяна от него. С ним рядом легко, и мне так комфортно с ним, как будто мы знаем друг друга годы, а не часы.

— За лимоны, водку и гм, леденцы!

Широкая улыбка Дрю заставляет меня улыбнуться в ответ. Черт, этот парень слишком хорош для меня. Или это для его же блага? Мы чокаемся своими крошечными рюмочками и пьем из них. Все слишком легко. Затем начинается I Gotta Feeling группы The Black Eyed Peas.

Я подскакиваю со своего места, чувствуя себя бесстыдной. Выбегая на танцпол, как чокнутая, в восторге от жизни и Дрю, я начинаю покачиваться. Алкоголь расслабил меня, и я решила устроить небольшое шоу. Дрю сидит, и я танцую только для него, покачивая бедрами и поворачиваясь вокруг. Меня несколько раз качает, но исправляюсь, поднимая большой палец вверх, показывая Дрю, что я сделала это намеренно. Он смеется и дает мне пять. Когда песня заканчивается, я встряхиваю волосы и возвращаюсь к нашему столу.

— Ты та еще шутница, Кейт.

— Да, это один из моих скрытых талантов. Ты счастливчик, Дрю. Большинство людей не знают об этой скрытой способности. — Я наклоняюсь к его уху и говорю: — У меня есть секретные движения.

— Действительно?

— Ага. У меня есть пара движений.

— Я уверен, что да, но я должен кое-чем с тобой поделиться.

— Да, чем?

— У меня тоже есть секретные движения, Кейт.

— Ах, держу пари, что да.

Играет медленная песня, и Дрю берет меня за запястье, раскручивает и говорит:

— Как сейчас. Как насчет танца, сверкающие ножки?

Я оказываюсь на площадке в его руках, прежде чем успеваю подумать об этом. И это приятно. Нет, это идеально. Его руки прижимают меня к себе, гораздо ближе, чем любого знакомого. Дело в том, что я хотела бы убрать руку с его плеча и вместо этого запутаться пальцами в его волосах. От него приятно пахнет. Аромат не слишком сильный, но свежий и чистый, и мне хочется уткнуться лицом в основание его шеи и прижаться ближе прямо здесь, на танцполе. Моя рука лежит в его руке, но затем он кое-что меняет. Он сдвигает свою руку так, что наши пальцы переплетаются. Это крошечное движение заставляет мышцы моего живота сжаться, и я понимаю, что отчаянно хочу, чтобы он поцеловал меня. Я откидываюсь назад, чтобы посмотреть на него, и вижу, что он смотрит на меня. На его лице нет улыбки, его взгляд серьезен. Песня внезапно заканчивается, и мы стоим там, застыв, глядя друг друга, когда начинает играть более быстрая песня. Дрю не говорит ни слова, и уводит меня с танцпола, положив руку мне на плечо. Когда мы возвращаемся к столу, он говорит:

— Спасибо за танец, Кейт.

Он наклоняется и целует меня в щеку.

Мы пьем и танцуем еще немного. И мне очень весело. Так весело, что Дрю практически приходится вытаскивать меня оттуда. К счастью, после ужина он заехал на своей машине в гараж Униона, а оттуда мы пошли пешком к Чаки. Теперь нам нужно идти домой пешком. Мне нравится быть с этим мужчиной. Я не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась. И я говорю ему.

— Это лучшее свидание, на котором я когда-либо была.

— И подумать только, что ты называла меня дедулей.

Его локоть толкает меня.

— Кто знал, что дедуля такой сексуальный?

Уже конец сентября, и ночи стали холоднее. Своими руками я охватываю себя за талию, а рука Дрю лежит у меня на плече. Но я хочу большего. Я хочу, чтобы обе его руки обнимали меня, и я хочу попробовать его на вкус. Итак, мой коварный ум начинает работать, и я притворяюсь, что натыкаюсь на что-то воображаемое. Это прекрасно работает. Он тянется ко мне, упираясь руками в бедра, чтобы поймать меня, и мы стоим лицом друг к другу. Мои руки обвивают его шею, и он наклоняет голову, пока наши губы не касаются друг друга. Мне этого мало. Я хочу больше Дрю Макнайта. Я хочу всего Дрю Макнайта. Но я не очень опытна, поэтому позволяю ему вести.

Он откидывается назад и шепчет:

— Скажи мне, что все хорошо.

— Это лучше, чем хорошо.

Его рот прижимается к моему, сначала неуверенно, пробуя на вкус. Его губы, мягкие, но твердые, гладят мои, а затем появляется язык. Он проводит им по моей нижней губе, и я открываю рот. Внезапно мы целуемся. Агрессивно целуемся. Он притягивает мое тело к себе, крепко обнимает меня руками, наклоняет голову, и поцелуй становится глубже. Он исследует мой рот, когда его тело полностью прижимается к моему. Я чувствую его твердость и силу через тонкую ткань своего платья. Мое тело становится проводом под напряжением — от шеи до лодыжек бегут мурашки; мой живот сжимается; мои соски напрягаются; и впервые в жизни я мокну. От поцелуя. Святой сексуальный ад.

Мы перемещаемся. Дрю поднимает меня, и мы двигаемся, целуясь. Я не знаю, где мы, и мне все равно, лишь бы он не переставал меня целовать. Когда моя спина обо что-то ударяется, мы останавливаемся. Каждый раз, когда он делает вдох, он кусает мои губы, заставляя меня хотеть большего. Затем одна рука скользит вниз к моему бедру и сжимает, когда он крепче обнимает меня, прижимая к своему телу. Он отрывает свой рот от моего.

— Блядь. Кейт. Кейтилин. Кейт, Кейт, Кейт.

Длинный список Кейт.

Затем его рот возвращается к моему всего на секунду, и я протестующе стону, когда он отстраняется. Мне приходит в голову мысль, что это больше, чем просто поцелуй. Мое тело покалывает, а колени подгибаются. Мои пальцы сжимают его плечи, чтобы не упасть на тротуар. Об этом пишут стихи и эротические романы. У меня все мокрое между ног, хотя единственное, к чему он прикасался, кроме моего лица, — это к моему рту и бедру. Еще раз его губы находят мои и страстно целуют меня, язык скользит по моему, превращая мой желудок в узел безумия и заставляя мою голову кружиться. На этот раз, когда он останавливается, мне требуется секунда, чтобы собраться.

— Пойдем со мной в мою комнату. Пожалуйста. Мы не обязаны делать то, что тебе не нравится. Я клянусь. Я просто хочу обнять тебя. И смотреть на тебя. И проснуться с тобой. И, может быть, я говорю как какая-то сучка, которой выбрили киску, но я не готов отправить тебя домой.

Мои брови поднимаются к волосам, и я хихикаю. Только потому, что я пьяна — пьяна его поцелуями. Я ненавижу хихикающих девчонок, но мысль о том, что он сучка с выбритой киской, заставляет меня умереть со смеху.

— Да. Хорошо, я пойду. Но я не буду трахаться с тобой, — выпаливаю я.

— Нет. Никакого траха. Никакого намека на секс. Я торжественно клянусь. Честь разведчика. Боже, какая ты чертовски красивая.

Этот мужчина идеален. Он парень моей мечты. И подумать только, я с ним раньше не встречалась! Я хотела этого, но это было бы огромной ошибкой. Он сплетает наши руки, и мы возвращаемся в его комнату. Я надеюсь, что это реальность, а не алкоголь заставляет меня чувствовать себя так. Я останавливаюсь на секунду и щипаю себя за руку.

— Что не так? Тебя укусил жук?

— Нет. Я только хотела убедиться, что не сплю.

И через мгновение его руки обвивают меня, его рот нависает над моим.

— Ты не спишь, Кейт. Это по-настоящему.

И он снова целует меня, лишая меня воздуха до последней капли. Когда он, наконец, прерывает поцелуй, я провожу пальцами по его губам.

Я качаю головой, чтобы прояснить мысли.

— Я не знаю, о чем я думала.

— Что ты имеешь в виду?

— Почему я не ухватилась за шанс пойти с тобой на свидание? Что, черт возьми, со мной не так?

Потом я понимаю, что это глупо, и я сказала эти слова вслух. Мне нужно закрыть рот, пока я не спугнула беднягу.

— Вот почему у меня была эта цель, Кейт.

— Я должна признаться, — говорю я, когда мы снова начинаем идти.

— Да?

— Я споткнулась намеренно. Мне нужен был предлог, чтобы прикоснуться к тебе.

Он останавливается и смотрит на меня.

— Серьезно?

Я киваю, и он снова меня целует.

— Когда я увидел тебя на той вечеринке, я знал, что мы поладим.

Вскоре перед нами маячит Унион, и я начинаю нервничать. Что, если мы разденемся? О, нет! Я не делала никаких эпиляций. Без бритья и воска. Голяк! Я внизу похожа на гризли-переростка. О черт! Что я собираюсь делать? Это так неожиданно; я никогда не думала, что мы пойдем куда-то после ужина! Может быть, я смогу прокрасться в ванную и воспользоваться его бритвой. Но потом я смотрю на его лицо и вспоминаю, что у него немного щетины, так что я сомневаюсь, что он вообще взял ее на ночь. Долбанное дерьмо.

— Что такое? Пожалуйста, не говори, что у тебя есть сомнения. Обещаю, Кейт, мы можем просто посидеть и поговорить. Я хочу провести время с тобой.

— Я знаю. Я доверяю тебе, Дрю. — И как ни странно, это правда.

Когда мои мысли возвращаются к вариантам, я нахожу возможный выход. Я могу сказать, что никогда не раздеваюсь на первых свиданиях. Да. Вот и все. Вполне разумно и приемлемо. Мы добираемся до его комнаты, и он спрашивает, не хочу ли я чего-нибудь выпить. Я прошу воды. Через несколько минут она у меня в руке, и я жадно пью.

По тому, как он смотрит на меня, я предполагаю, что он знает, что я нервничаю.

— У тебя есть сомнения, не так ли?

Я качаю головой.

— Это не так.

— Скажи, пожалуйста. Я не хочу, чтобы что-то тяготило тебя.

Мой глупый, глупый рот выпалил:

— Ниже пояса я похожа на гризли-переростка.

— Хм?

Я полагаю, будучи мужчиной, он просто не понимает. Поэтому я поднимаю указательный палец и направляю его прямо между бедер.

Становится очевидно, когда загорается лампочка, потому что он улыбается. Невероятно.

— Все нормально. В любом случае, я не планировал раздеваться.

Итак, я просто рассказала ему свой самый сокровенный, самый темный, самый унизительный секрет — ну, почти самый унизительный — просто так? Я опозорилась до смерти, просто так? Я хочу заползти в нору и умереть. Я делаю единственное, что могу. Я хватаю ближайшую подушку и прячу в нее лицо. Самый красивый мужчина, которого я когда-либо встречала, с самыми великолепными глазами на планете, сидит передо мной, и я только что сказала ему, что мой пирожок похож на Снежного человека. Это войдет в историю как самый унизительный момент в моей жизни, заменив мудака. Я никогда не переживу этого. Никогда.

Глава 3

Настоящее

ЖИВАЯ МУЗЫКА И МОИ оживленные коллеги заполнили зал. Но я ничего не вижу и не слышу. Я смотрю в зеркало на задней части бара, гадая, чье отражение я вижу. Я едва узнаю женщину, смотрящую на меня пустым взглядом. Дрю… Энди здесь, в городе. Прошло три дня с тех пор, как я увидела его, и я не могу выбросить его из головы.

— Кейт, ты слишком тихая. Это праздник. Мы завершили работу над проектом Кейна. Может быть, теперь мы сможем спать больше четырех часов в сутки. — Даниэль усмехается и подносит стакан к губам. — По крайней мере, до встречи в следующий понедельник, чтобы обсудить наш следующий проект.

Он смеется над собственной шуткой, когда к нему подходит Мэнди с двумя бокалами в руке. Она наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо.

— Я не уверена, что происходит с тобой, но сегодня вечером ты должна праздновать.

Я пью предложенный напиток, чувствуя себя как первоклассная зануда. Она поднимает свой стакан, и все мои коллеги поднимают свои бокалы. Не желая быть белой вороной, я делаю то же самое и улыбаюсь.

— За нас и особенно за Кейт. Если бы не ее помощь в последнюю минуту, мы все могли бы сейчас в офисе переделывать проект, — объявляет Мэнди.

— За Кейт, — повторяют тост все.

— За команду, — возражаю я. — В команде нет Я. Мы все потратили часы, и мы все, надеюсь, пожнем плоды.

— Вот-вот! — Раздаются радостные возгласы.

Я понятия не имею, получим ли мы какие-нибудь бонусы за вовремя выполненную работу, кроме дополнительного выходного дня, который нам дали. Тем не менее, девушка может надеяться. Я опрокидываю стопку, понятия не имея, что это за спиртное.

Горло обжигает, и я чувствую вкус корицы не только во рту, но и в слезах, которые наворачиваются на глаза. Это огненный шар! Мои глаза вылезают из орбит, Мэнди бьет меня по спине, как будто я задыхаюсь. Я держу рот закрытым, опасаясь, что буду дышать огнём, как дракон.

— У тебя на груди волосы встанут, — щебечет Мэнди. Ее медово-каштановые кудри подпрыгивают, словно она с трудом сдерживает энергию, которая у нее внутри. — По крайней мере, так папа сказал моим братьям, когда они впервые попробовали алкоголь.

— Я почти уверена, что мой пищевод никогда не восстановится, — хриплю я.

— Сейчас. Есть еще?

Мое выражение лица застывает, когда я смотрю на нее, как на сумасшедшую.

— Ты шутишь, да? Или, может быть, ты просто пытаешься меня отравить.

Она откидывает голову назад и заразительно смеется.

— Кейт, клянусь, мы любим тебя. Я знаю, что ты беспокоишься, потому что ты новенькая в нашей команде, и ты чувствуешь, как мы напуганы тем, что ты вытащила нас из этого дерьма. Но, честно говоря, все счастливы, что ты здесь. Счастливые клиенты обеспечивают нас работой. Так что выпей еще один за команду.

Она права. Никто никогда не заставлял меня чувствовать себя лишней. Беспокойство затуманило мои мысли. Чего она не знает, так это того, что это Дрю, или, скорее, Энди, вывел меня из себя. Увидев его после стольких лет, я сожалею об этом.

Я поднимаю шот, и на этот раз я готова к этому. Я чокаюсь с ней и повторяю «За команду», прежде чем выпить.

Хитрый взгляд Мэнди вызывает у меня подозрения.

— Есть еще одна вещь, которую ты должна знать.

— Что такое? — Я промокаю глаза, надеясь, что влага, вызванная огненным шаром, не испортит мой макияж.

— Дэниел влюблен в тебя.

Пока я едва не давлюсь, взгляд Мэнди не отрывается от меня.

— Он тебе нравится? — Спрашиваю я в замешательстве.

— Нет. — Она яростно качает головой. — Просто… он милый. Очень симпатичный, — поправляется она. — И я знаю его целую вечность, и чувствую, что должна защищать его. Так что не разбивай ему сердце.

Она хлопает меня по плечу, прежде чем уйти, и я быстро моргаю, не понимая, что только что произошло.

— Эй. — Я поднимаю глаза и вижу, что Дэниел стоит передо мной. — Не возражаешь, если я сяду с тобой?

— Конечно.

Я пожимаю плечами, пытаясь не позволить комментариям Мэнди установить странное напряжение между нами. Тем не менее, я нервничаю из-за того, что он собирается сказать. Я беру последний из шотов и пью его. Он улыбается, но вздыхает, и я понимаю, что он собирается что-то сказать.

— Выпей со мной.

Слова вырываются из меня, потому что я не хочу отказывать ему. Мэнди права в одном. Он милый в этом занудном супергеройском стиле. Смотря на него, на его темные волосы и очки в черной оправе, я задаюсь вопросом, надел ли он под костюмом сине-красный купальник. Или, может быть, это говорит алкоголь. Прежде чем он успевает ответить, я заказываю еще два раунда. Напитки начинают уходить легче, особенно после пятого.

Мне удаётся избегать любых тем о свиданиях и только обмениваться улыбками. Я препятствую любой возможности с его стороны высказаться, выкрикивая тосты за всех, от нашего босса до уборщиков в здании. Но теперь у меня закончились оправдания.

— Кейт, мне было интересно…

Музыка останавливается, и из динамиков раздается голос Мэнди.

— Кейт! Где ты, девочка?

Чувствуя себя неуверенно, я все еще могу сказать, что она выпила гораздо больше, чем я, потому что ее слова невнятны.

— Подожди, это меня, — говорю я, указывая на себя. Я хмурюсь, когда замечаю, что мне труднее общаться, чем должно было бы быть.

— Кейт, Кэйтии, спойте со мной, — напевает Мэнди.

Толпа начинает скандировать мое имя, и я смотрю на Дэниела. Мой взгляд тяжелеет. Тем не менее, это тот повод для побега, который я искала.

— Мне пора. Но увидимся позже.

Я немного покачиваюсь, когда встаю на ноги, и руки Дэниела поддерживают меня. На самом деле, он помогает мне ориентироваться в толпе.

— У тебя красивые руки и красивые зубы. Мне нравятся мужчины с хорошими зубами, — рассеянно говорю я.

Дэниел качает головой.

— Осторожнее там, Кэти, — поддразнивает он, помогая мне подняться на сцену, и это похоже на то, как было раньше. Я думаю о Дженне и ужасно по ней скучаю. Она собирается приехать, и что я скажу ей о Дрю… Я имею в виду Энди. К этому нужно немного привыкнуть.

Мэнди сходит с ума еще до того, как начинает играть песня. Когда начинается популярная мелодия, я автоматически узнаю песню. Я обхватываю подругу рукой, и мы начинаем с энтузиазмом петь. Дэниел — наш единственный коллега, которому удалось занять место впереди. Когда на нас падает свет, мне не на ком сосредоточиться, и я заканчиваю тем, что пою Дэниелу серенаду, чтобы мое полусмущение не вызвало у меня рвоту. К сожалению, песня, которую выбрала Мэнди, не совсем то, что я хотела бы ему сказать. Энтузиазм толпы подстегивает меня.

Я знаю, что только что встретила тебя,

И это безумие,

Но вот мой номер,

Так может позвонишь мне!

Через какое-то время после караоке и еще нескольких шотов я забыла о беспорядке, который я создаю. Дэниел все время рядом со мной, напоминая мне о том, что пора перестать пить, но не предпринимает никаких действий. К тому времени, как мы выбираемся из бара, нам жарко и потно. Дэниел ловит нам такси, пытаясь удержать нас с Мэнди на ногах. Холодный воздух должен был стать бальзамом, но я едва могу переступать с ноги на ногу.

— Кэти, я так рада, что ты переехала сюда, — бормочет Мэнди. — В офисе было так скучно, пока ты не появилась.

Наконец, спотыкаясь, мы останавливаемся возле бордюра.

Я кладу руки ей на плечи, требуя, чтобы она сосредоточилась на мне, и рассказываю ей о своих чувствах, потому что для меня чувства важны.

— Я не знаю, что бы я делала, если бы не встретила тебя. Это жестокий, жестокий мир, но ты самый веселый человек, которого я когда-либо встречала. А мне нужно веселье. Ты мой лучший друг, но не говори моему лучшему другу, что я это сказала. Обычно Дженна не ревнует, но не зли эту девушку. Она забияка.

Мэнди кивает, потому что понимает меня.

— Я обещаю, что не скажу. Мы можем быть тайными закадычными друзьями.

Мы обнимаемся до тех пор, пока Дэниел не разнимает нас. Я хочу сказать ему, что хоть я и не люблю его, но и девушек тоже не люблю. Его голос прерывает мои бурлящие мысли. Теперь я уже не уверена в том, что мне было так важно это сказать.

Дэниел и его четыре двойника поддерживают нас.

— Ладно, дамы, будьте осторожнее со снегом и льдом.

Я чувствую, что нахожусь на корабле.

— Лодка качается. Думаю, мы можем перевернуться. Где наши спасательные жилеты?

— Кейт.

Этот голос, я его знаю. Я поворачиваюсь, и мир наклоняется.

— Это Титаник снова и снова, — кричу я, падая вперед.

Но я так и не достигаю дна.

— Слава богу за спасательный жилет, — бормочу я. Я чувствую тесные объятия.

— Кейт, — снова говорит голос.

— Дрю. — Я качаю головой. — Нет, теперь Эн… Энди, — бормочу я. — Не Дрю, я не могу тебя так называть. Ты Энди.

Дэниел появляется в поле зрения, и я не уверена, Энди тут или нет, или я просто слышу голоса.

— Все нормально. Я могу забрать ее у тебя из рук. Я отвезу ее домой, — говорит Дэниел.

Каким-то образом я встаю на ноги, но все вокруг продолжает кружиться. Проклятые четырехдюймовые каблуки не помогают.

— Мне нравятся эти каблуки, — отвечает Мэнди, и я понимаю, что сказала это вслух.

Когда я успокаиваюсь, я смотрю в пронзительные голубые глаза. Я чувствую арктический воздух, который они приносят. Энди. Я ставлю себе большой палец вверх за то, что вспомнила его новое имя.

— Ты действительно здесь.

Я замечаю его успокаивающую руку на пояснице. Я начинаю растворяться в нем и наклоняюсь, чтобы прижаться губами к его губам, когда замечаю двух парней позади него. Я машу, потому что нужно проявить вежливость. Как бы я ни была пьяна, я не хочу позорить Энди перед его друзьями или коллегами.

— Кэти, можешь перестать махать рукой. — Мэнди рядом со мной и заговорщически шепчет только мне. Судя по ухмылкам на лицах парней, у них должен быть сверхчеловеческий слух. — Кто эти красавчики? Ты их от меня скрывала?

— Кейт, Мэнди, я вызвал такси. Нам пора идти.

Дэниел звучит слишком трезво. Мы с Мэнди поворачиваемся к нему лицом.

— Не будь таким Кларком Кентом, — говорю я ему через плечо.

Когда я смотрю на Энди, он стоит ко мне спиной. Я не слышу, что он говорит. Когда он оборачивается, я поражаюсь тому, насколько он охренительно красив.

Я слышу, как Мэнди представляется, и парни отвечают, но мой взгляд прикован к глазам Энди.

— Кейт.

Я несколько раз моргаю, только сейчас сообразив, что Энди разговаривает со мной.

Два симпатичных парня быстро прощаются и уходят.

Произношу непроизвольно:

— Не надо было их отпускать. Супермен здесь, — я указываю большим пальцем в сторону Дэниела, — он спасет положение и отвезет нас домой.

Когда Энди превращается в одного вместо двух, я вижу, как его брови изгибаются.

— Супермен, да?

Взгляд на Дэниела подтверждает, что трое из них согласны, поскольку их улыбки сияют, как у девушки в рекламе зубной пасты.

Я похлопываю Энди по груди, и когда я чувствую твердую мышцу под своей ладонью, я поглаживаю ее еще несколько раз.

— Не надо ревновать. Ты настоящий Бэтмен, и все знают, что Бэтмен самый сексуальный из всех.

— Не все, — заявляет Мэнди. Кажется, она пьяна, и мне почти стыдно за нее. — Без обид, Бэтмен, но мне действительно нравится Тор. Итак, если ты действительно Темный рыцарь, не могли бы ты познакомить меня с этим двойником Криса Хемсворта, который только что ушел? Как же его звали …?

Она говорит быстро и бессвязно, но каким-то образом получается понятно.

— Ребята, такси ждет.

— Дэниел, придержи лошадей, — протягивает Мэнди, переключая внимание на нашего коллегу. — Подожди… ты действительно похож на Кларка Кента.

Мы даем пять, но промахиваемся. Это странно. Мы пытаемся снова, и терпим неудачу. Я начинаю ржать, потому что это чертовски смешно. Она качает головой и решает сделать шаг в сторону Дэниела. Я пытаюсь сделать тоже самое, потому что его лицо такое кислое, что можно подумать, что он проглотил лайм. Однако Энди не отпускает меня.

— Я позабочусь о том, чтобы она благополучно добралась до дома, — заявляет Энди.

Дэниел выпрямляется, его суперсила позволяет ему превратиться из трех в пять. Не могу не прокомментировать это.

— Ты в меньшинстве, — говорю я Энди или никому. Я не уверена.

Энди смотрит на меня сверху вниз, но в его глазах нет смеха. Когда его лицо становится размытым, как в фильме ужасов, я бормочу:

— Ты не Бэтмен, не так ли? Ты нечто другое?

— Я нечто, — бормочет он в ответ. Затем его голос берет басы и усиливается. — Она со мной. Ты можешь отвезти ее подругу домой.

Океан снова прибывает, и я опираюсь на Энди, прижавшись щекой к его груди. Его грубое шерстяное пальто касается моей замерзшей щеки, но я придвигаюсь ближе, желая услышать его сердцебиение. Мне нужно знать, что он жив, а я не вижу какой-то безумный сон.

— Я не уверен, что это хорошая идея. Мы коллеги, и я не знаю, кто Вы, — говорит Дэниел.

Голос Энди звучит приглушенно в одном ухе и четко в другом.

— Кейт и я… у нас общее прошлое. Я гарантирую, что она в безопасности со мной. Я отвезу ее домой.

Информация, которой мне нужно поделиться, дает мне силы снова встать на ноги.

— Да, мы собираемся поужинать и вспомнить старые времена. Я имею в виду новые времена. И мы планируем позавтракать. — Я смеюсь, прежде чем задумаюсь.

— Я давно не завтракала, — рассеянно говорю я. И еще более мягким голосом, потому что я должна поделиться этим секретом только с Мэнди, я добавляю, — Ты знаешь, для чего завтрак является кодовым словом.

Я хихикаю и не могу остановиться, хотя ненавижу хихикать.

— Завтрак, — Мэнди поднимает большой палец вверх. Должно быть, что-то попало ей в глаз, потому что один из них закрыт, а на лице странное выражение. — Позвони и расскажи мне обо всем утром. Я тоже не завтракала, а колбасу люблю.

Она все время хихикает, когда Дэниел заталкивает ее в машину, и я чувствую, как мир переворачивается. Энди поддерживает меня. Затем Дэниел кричит:

— Кейт, ты уверена, что с тобой все будет в порядке?

Я хочу кивнуть, но меня начинает тошнить.

— Вы оставляете меня в хороших руках. Ты знаешь, он врач.

Дэниел потерял своих клонов и коротко кивнул мне, прежде чем сесть в такси рядом с Мэнди. Когда они уезжают, я удивляюсь, почему мне стыдно из-за того, что я сказала. Я была честна. Но эта мысль уходит, когда меня накрывает новая волна морской болезни.

— Моя машина здесь.

— Теперь есть машины в океанах? Думаю, мне нужно немного Драмамина. Я не очень хорошо себя чувствую.

Мы останавливаемся, и Энди смотрит на меня.

— Сколько ты сегодня выпила?

Я пытаюсь пожать плечами, но мои плечи словно свинцовые гири.

— Ты что-нибудь ела сегодня вечером?

Картошка фри приходит мне на ум первой. Неприятное бульканье в животе заставляет отодвинуть образы еды. Я качаю головой и говорю сквозь сжатые губы.

— Я не могу об этом говорить.

— Ладно, хорошо, давай отвезем тебя домой.

Энди ведет меня вперед, и у меня начинают болеть ноги. Я останавливаюсь и пытаюсь снять каблуки, но руки Энди останавливают меня.

— Кейт, милая, сейчас слишком холодно ходить босиком.

— У меня болят ноги, — жалуюсь я, но он снова заставляет меня встать прямо.

— Здесь недалеко, обещаю.

— Не думаю, что у меня получится. Спастись. Я просто останусь здесь, чтобы умереть.

Я стряхиваю его руки, пытаясь позволить гравитации притянуть меня к земле.

Энди усмехается, а потом поднимает меня.

— Полегче, ковбой. Ты перевернул мир с ног на голову.

Он говорит так тихо, что я не уверена, что действительно слышала, как он это сказал.

— Ты перевернула мой мир с ног на голову.

Нормальным голосом, я почти уверена, что мне приснились эти и другие слова, он говорит:

— Мы почти у цели.

Он заставляет меня чувствовать себя Золушкой, и я жду, когда волшебство исчезнет. Он не должен быть таким милым со мной.

— Почему ты всегда пытаешься позаботиться обо мне?

Он смотрит на меня. И когда он перестает двигаться, его слова не синхронизируются с открытием и закрытием рта.

— Потому что я… — Какое бы направление не приняли его мысли, все меняется. — Мы не будем говорить о прошлом, верно?

Я не отвечаю, потому что где-то сквозь облако опьянения я вспоминаю, что таков план. Я пытаюсь сосредоточиться на том, чтобы добраться до его машины, не облевав его. Когда мы подъезжаем к общественному гаражу, единственное, что я позже вспомню о его машине, это то, что она гладкая и блестящая. Он помогает мне опуститься на маслянистое кожаное сиденье, и я закрываю глаза, радуясь, что меня не стошнило ни разу за всю дорогу сюда.

Когда мои ресницы раздвигаются, я понимаю, что я дома. Темно, и я не помню, как я сюда попала. Что я действительно замечаю, так это то, что я все еще полностью одета, и моя одежда воняет алкоголем. Вонь заставляет меня поперхнуться, но мне удается встать. Тот факт, что я качаюсь на ногах, говорит мне о том, что алкоголь все еще течет по моим венам. Должно быть, я пробыла дома не очень долго. Мне приходится держаться за стену, чтобы сделать несколько шагов. Звонкая боль в ногах предупреждает меня, что я все еще на каблуках. Я сбрасываю их, прежде чем выйти из комнаты в поисках туалета. Я не стала включать свет из-за страха вызвать ослепляющую головную боль. Первая дверь, которую я открываю, оказывается шкафом. Я качаю головой и кружусь, пока мой мир продолжает вращаться вокруг меня. Я иду по коридору, пока, наконец, не захожу в ванную.

Возясь со свитером, я вспоминаю про тонкий пояс на талии. Я отлично провожу время расстегивая его вместе со стягиванием свитера через голову. Выполнив задание, я иду дальше, расстегивая юбку. В итоге я гоняюсь за молнией сзади, как собака за своим хвостом. Наконец, я сдаюсь и срываю ее. Мои стринги — легко, но бюстгальтер доставляет мне адские мучения. Когда я, наконец, раздеваюсь, я хватаюсь за ручку душа и жду теплой воды. Я открываю дверь и останавливаюсь, потому что что-то не так. Затем я вспоминаю ночь с Энди и Дэниелом. Я моргаю, но иду в душ, надеясь избавиться от путаницы с помощью пара.

Стоя там секунду, я вспоминаю опустошенный взгляд Дэниела. Интересно, как я встречусь с ним на работе в понедельник и как переживу гнев Мэнди. Она предупреждала меня.

После хорошей чистки, я практически вываливаюсь из душа и точно что-то забываю. Мои зубы. Я беру зубную щетку и пасту и приступаю к работе. Мятное свежее дыхание не раздражает желудок. Я пробираюсь в спальню, оставляю полотенце на полу и заползаю в постель. Несмотря на то, что у меня было столько проблем с раздеванием, я не собираюсь тратить время на то, чтобы надеть пижаму.

Когда я моргаю, открывая глаза несколько позже, я замечаю три вещи. Во-первых, ужасная головная боль пульсирует прямо под поверхностью моего черепа. Я знаю, что обезвожена выпитым алкоголем, и мне нужно выпить немного воды, чтобы изменить это. Во-вторых, неприятный привкус во рту. Вот вам и моя предыдущая чистка. Я высовываю язык, надеясь справиться с сухостью во рту. В-третьих, мне очень тепло, как будто меня завернули в электрическое одеяло. Я отбрасываю все эти соображения и надеюсь, что сон снова поглотит меня. Я не совсем готова проснуться, и сквозь шторы не проникает свет. На улице еще темно, так что рано вставать.

Страна фантазий — лучшая часть сна. Я так легко возвращаюсь в страну грез. Меня так долго не трогали; я очень ловко наколдовала своего главного героя с помощью нескольких полных любовных романов, которые я недавно прочитала. Его руки, которые я всегда любила, скользят по моему телу. Я немного злюсь, что он не воздает должное моей груди, но эта мысль улетает прочь, когда его пальцы гладят мой узелок нервов с идеальным давлением.

— Боже мой, это было так давно, — томно говорю я.

— Да, это так.

Я чуть не выпрыгиваю из кожи. Мои глаза распахиваются, когда я оказываюсь в сидячем положение. В моей постели мужчина!

— Дрю, я имею в виду Энди.

Я успокаиваюсь, потому что кто еще это может быть? Кроме того, я узнаю его голос где угодно.

— Кейт?

— Почему ты в моей постели?

Теперь я полностью осознаю, что я раздета. Страна фантазий превратилась в реальность. Несмотря на нашу историю, он никогда не позволял себе вольностей. Я дергаю простыню до уровня шеи.

— Вообще-то это ты в моей постели.

Его заявление переворачивает мой мир.

— Что?

Я продолжаю сжимать простыню и отползаю назад, чтобы опереться на спинку кровати. Вот тогда я впервые замечаю комнату. Темная мебель расположена не так, как моя более современные обстановка. На самом деле дверь находится даже не в той части комнаты, где должна быть. Так что это не может быть моей спальней.

Он садится также у изголовья, только не прикрывается. Его обнаженная грудь здесь, чтобы я могла рассмотреть ее глазами и руками, если бы у меня хватило смелости сделать это. Его мускулистое тело очерчено гребнями и вершинами холмов, которые требуют внимания. Боже, он прекрасен. Я чувствую влагу между ног, которая предшествует жару на щеках.

Он берет мою свободную руку в свою и нежно улыбается.

— Кейт, милая, ты потеряла сознание в моей машине. Я понятия не имел, где ты живешь. Я проверил твою сумочку, но у тебя все еще водительские права Южной Каролины. Между прочим, тебе следует поменять их.

Он целует мою руку, словно успокаивая меня. Его взгляд останавливается там, где я сжимаю простыню побелевшими костяшками пальцев, и он тихонько хихикает.

Я чувствую себя глупо, потому что он видел всю меня, но я не могу отпустить простыню. Вместо этого я заполняю тишину поспешным объяснением.

— У меня нет машины. Поэтому я все время забываю сменить права.

Он кивает и сжимает мою руку.

— Я пытался разбудить тебя, но ты не шевельнулась. У меня не было другого выбора, кроме как забрать тебя домой, но я не сожалею об этом.

Его глаза скользят по моему телу, словно лаская.

— Куда домой?

Один взгляд сквозь полуоткрытые жалюзи, и я понимаю, что нахожусь не в центре округа Колумбия.

— Балтимор.

— Балтимор?

Он снова кивает. Я могла бы задать ему больше вопросов об этом, но у меня есть другие серьезные вопросы, на которые мне требуются ответы.

— Почему я в твоей постели?

Дрю, которого я знала, был джентльменом. Если он хочет, чтобы мы начали с нуля, он бы не предположил, что я буду с ним спать.

— Я не знаю. Я положил тебя в свою свободную спальню, могу добавить, полностью одетой. Я проснулся от того, что ты зовешь меня по имени, умоляя прикоснуться к тебе.

Его взгляд скользит вниз по моему телу, покрытому простыней, и снова поднимается. Несмотря на то, что я не раздета, я огорчена такой откровенностью. Воспоминания о хождении по его квартире и потери пути среди ночи возвращаются ко мне. Я искала ванную и, в конце концов, голышом забралась к нему в кровать. Он проспал все эти испытания, пока я не озвучила свои фантазии. Я сползаю вниз и поднимаю одеяло, чтобы полностью прикрыться, а потом вижу, что я не одна раздета.

Сдергиваю одеяло с головы. Тогда имей силу духа, чтобы снова прикрыть свою грудь.

— Ты голый, — обвиняю я.

— Да, я так сплю. Но ты должна это знать.

Проблема в том, что я слишком много знаю. Это так не работает. Это слишком неловко для меня. Прошлое постоянно сталкивается с настоящим. И хотя он, кажется, прекрасно с этим справляется, я — нет. Я откатываюсь к краю кровати, таща за собой простыню. Я не оглядываюсь назад, когда встаю, прикрывая свою голую задницу, и спешу в ванную, где оставила свою одежду, если мне не изменяет пьяная память. К тому времени, когда я выхожу, полностью одетая, без нижнего белья, он уже в пижамных штанах и держит в руках стакан воды и таблетку Адвила.

В одной руке я держу скомканные стринги, которые мне было слишком противно надевать после душа, и планирую бросить в сумочку, как только найду ее. Он протягивает мне две таблетки, и я запиваю их стаканом воды, который беру у него.

— Спасибо.

— Не стоит благодарности. Я бы отвез тебя домой. — Он смотрит на часы. — Но я должен быть в больнице через полчаса. Кажется, я проспал.

Я отмахиваюсь от этого.

— Нет, все хорошо. Я вызову такси.

Он качает головой.

— Нет надобности. Ты можешь подбросить меня до работы, а потом воспользоваться моей машиной. Она мне не потребуется. Приходи позже сегодня вечером, и мы сможем поужинать. Тогда я отвезу тебя домой.

— Я не могу воспользоваться твоей машиной. А если вдруг она тебе понадобится?

Он делает шаг вперед и берет меня за подбородок. Он трет мою щеку подушечкой большого пальца. В его прекрасных глазах я вижу все воспоминания о том, что мы делали вместе. По тому, как он сжимает челюсти, я знаю, что он старается не напоминать мне обо всем, что мы разделили.

— Я буду на работе весь день. Она мне не понадобится. И я знаю, что мы начинаем заново, но мы знаем друг друга лучше, чем сейчас. Возьми мою машину и возвращайся сегодня вечером. На самом деле, ты можешь забрать меня с работы. Это даст тебе повод поужинать со мной.

Он целует меня в висок, прежде чем уйти, оставляя меня пережевывать его слова. Я смотрю, как он поднимает штаны, висящие на стуле в его комнате, и достает ключи от машины. Он берет меня за руку и разгибает пальцы, кладет ключи мне на ладонь и сжимает их в моей руке.

— Дай мне несколько минут, чтобы принять душ, — говорит он, прежде чем исчезнуть в ванной.

Я сжимаю ключи и сдерживаюсь от того, чтобы последовать за ним в ванную. Было бы так легко присоединиться к нему. Труднее оставаться на своем месте, а не просто соскальзывать в рутину былых отношений.

Несколько долгих минут спустя мне кажется, что я едва дышала все это время. Ключи впиваются мне в ладонь от силы сжатых пальцев. Он выходит с полотенцем на бедрах, и легкая боль в моей руке забывается. Он все еще мокрый, капли воды стекают по его спине, когда он направляется в свою гардеробную. Я закрываю глаза, и тут же меня атакуют фантазии о том, как он поднимает меня своими мощными руками и прижимает к облицованной плиткой стене душа. Очевидно, это было давно, говорю я себе, несколько раз моргая, в попытке развеять образы.

Когда он выходит, на нем зеленый халат. Это напоминает мне старые времена. Он подходит ко мне и приглаживает мои непослушные волосы назад. Вероятно, это беспорядок в изголовье кровати. Одевшись, я не удосужилась взглянуть на себя в зеркало.

— Приходи сегодня вечером. Я приготовлю тебе ужин.

Он всегда был из тех, кто просит то, что хочет. Я колеблюсь, думая о своем странном поведении после пробуждения в его постели.

— Без завтрака. — Как бы сильно он ни разжигал мой огонь, я не могу. — Я не готова к завтраку.

Из-за его снисходительной ухмылки я чувствую себя глупо потому, что заговорила об этом.

— Без завтрака. Нет, пока мы оба не готовы к завтраку. Но, может быть, перекус.

Его бровь вопросительно изгибается, и я смотрю на его губы. Мой взгляд, должно быть, задерживается слишком долго, потому что он предполагает мой ответ. Его губы излучают тепло и безопасность, когда они прижимаются к моим. Как долго я скучала по этому. Я скучала по нему. Он отстраняется, и я почти жалею, что он не углубил поцелуй.

— Просто ужин, — шепчет он.

Я закусываю нижнюю губу и вздыхаю. Я понятия не имею, как он не ненавидит меня или почему он не ушел. Он отличный улов и привлекателен. Женщины должны ломиться в его дверь, что вызывает у меня зависть при одной только мысли об этом. С другой стороны, несмотря на наш договор начать все заново, между нами никогда не может быть ничего простого. Но я давно не чувствовала себя так. Я закрываю глаза на секунду, прежде чем встретиться с ним. Я решаюсь.

— Тогда ужин.

Глава 4

Прошлое

Полдень, и я более чем готова к выходным.

— Что? — Спрашиваю я. Ее хитрая улыбка говорит мне, что что-то не так.

— Тебя ждет подарок, — отвечает она, напевая.

Мое волнение достигает предела. Ее тон указывает на то, что он может быть только от одного человека. Я встречаюсь с ним завтра, так что меня почти трясет, когда я спрашиваю.

— Где он?

— На столе.

Я направляюсь туда и нахожу коробку, завернутую в красочную бумагу с красивым бантом. Мои жадные пальцы касаются бумаги, разрывая ее в процессе. Коробка меня не интересует. Когда я поднимаю крышку, я громко заразительно смеюсь. Это огромный, милый, пушистый снежный человек с прикрепленной запиской.

Извини, но когда я наткнулся на него, просто не смог удержаться.

Не могу дождаться встречи с тобой.

Твой, Дрю.

Дженна смотрит с ухмылкой.

— Могу я спросить?

Она тянется к моему новому пушистому другу, а я все еще смеюсь.

— О боже, я не уверена, что ты захочешь знать.

— Верно. Как ты сможешь объяснить это.

Я должна была догадаться. Поэтому я рассказываю ей о своем признании Дрю на нашем первом свидании.

Она выпрямляется и раздраженно скрещивает руки на груди.

— Пожалуйста, Господи, скажи мне, что ты не рассказала ему об этом.

Я закрываю лицо своим новым пушистым другом.

— Да. Я выпила немного и вроде как рассказала. Что я могу сказать?

— Так, давай-ка проясним. Ты сказала ему, что похожа на гризли? — Выражение ее лицо говорит само за себя. На нем выражение, как будто она надкусила лимон.

— Вроде как. Это было сначала. Потом я сказала, что больше похожа на Снежного человека.

— Правда, Кейт? Ты точно знаешь, как создать настроение.

Теперь моя очередь корчить рожу.

— Тебе станет легче. Это было после того, как он сказал, что не собирается раздеваться и спать со мной.

— О, это уже херня вдвойне. И он снова пригласил тебя на свидание. Я впечатлена. О чем, черт возьми, ты думала?

Я тру лоб.

— Я уже сказала тебе! Мой мозг не успевал за моим языком.

— Хорошо. Правило номер один. Не напивайся до такой степени, чтобы на первом свидании с парнем ты позволила себе сказать ему такую чушь.

Я опускаю голову.

— Я знаю. Я не хотела. Но это как-то случилось. Нам было так весело.

— Ясно. Должно быть, ему тоже. Иначе зачем бы он снова приглашал тебя? Он купил тебе плюшевого снежного человека, Кейт! — Затем она поворачивается ко мне с серьезным взглядом. — Ты сделала эпиляцию?

— Да! Теперь я похожа на кексик.

— Кто делал тебе эпиляцию? Надеюсь, ты пошла в нужное место.

Теперь я знаю, что она меня убьет. Я кричу:

— Я сама.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь сама? Никто не делает себе эпиляцию!

За все годы, что я знаю Дженну, я никогда не видела ее такой разъяренной.

— Ну, я сделала. Я пытался сэкономить несколько баксов, — признаюсь я.

— А я пытаюсь спасти тебя от унижения. Ты, наверное, похожа на ПолуСнежного Человека. — Она достает из кармана телефон и пролистывает контакты. — Вот номер салона, которым я пользуюсь. Позвони им, чтобы тебе сделали эпиляцию должным образом.

Она скидывает номер.

Тогда я начинаю думать об этом. Она может быть права. Я действительно не могла видеть там внизу, когда делала это. Может быть, я оставила пучок волос. Это было бы ужасно. Хуже, чем ужасно. Это была бы кексострофа.

— Хорошо. Я позвоню им. Просто чтобы Луиза могла выглядеть чистой.

— Кто, черт возьми, такая Луиза?

Я поднимаю указательный палец и тычу им в сторону Луизы.

— Боже. Ты назвала ее Луизой? Как я могла этого не знать?

— Это личное.

— Все равно. Я должна идти. Просто убедись, что о Луизе позаботятся.

Она закрывает за собой дверь, и я звоню в салон, в котором она работает. Когда они называют мне свои цены, я едва не задыхаюсь. Это не входит в мой бюджет, если только я не пропущу оплату счетов за электричество за месяц. Так что я набрала номер косметологической школы, в которой делаю стрижки, чтобы узнать, делают ли они восковую депиляцию. Когда они говорят мне, что они делают, я спрашиваю их цену. Я рада, что могу себе это позволить. Они говорят мне, что могут принять меня через двадцать минут, поэтому я выбегаю за дверь, едва успев записаться на прием.

Вся сессия оказалась неловкой: двое незнакомцев смотрят на Луизу как бараны. А Луиза довольно застенчива. Их сочувствующие взгляды на мою неудавшуюся-самостоятельную-восковую-работу заставляют меня думать, что у меня между ног прорастает дерево.

Когда я возвращаюсь домой, Дженна уже вернулась. Она смотрит на меня с легкой усмешкой.

— Что с тобой не так?

— Я не знаю. Я пошла и сделала восковую эпиляцию, но мои ягодицы кажутся странными — как будто они слиплись. Это нормально?

— Что? Твои ягодицы слиплись? Нет, это ненормально. Кто делал тебе эпиляцию? Обычно в моем салоне все великолепно.

Я бросаю на нее застенчивый взгляд.

— Ну?

— Я ходила в косметологическую школу, — признаюсь я.

Она смотрит в ужасе.

— Что ты сделала?

— Я не могла позволить себе твой салон, — плачу я. — Это выходило за рамки моего бюджета.

— Хорошо, давай сохранять спокойствие сейчас. Значит, твои ягодицы слиплись, да?

Затем она хихикает, но это превращается в истерику.

— Стой. Это не смешно. Моя нижняя часть полностью забита.

Она хлопает себя по колену от этой новости и фыркает.

— Ч-что? Боже мой! У тебя восковая танкетка!

Я бросаю в нее подушкой.

— Стой! Что я буду делать?

— Давай погуглим, как снять воск.

Дженна гуглит на своем компьютере, и с помощью специального масла мои ягодицы освобождаются из восковой тюрьмы. Как только мы заканчиваем, мой телефон вибрирует. Я опускаю глаза и вижу имя Дрю. Слава богу, он не позвонил час назад. Я была бы унижена.

— Привет, Дрю.

— Кейт. Что такая великолепная девушка, как ты, делает в пятницу днем?

Вырываю все мои волосы с корнем и, освобождаю задницу, чтобы я могла быть гладкой, если завтра ты захочешь засунуть руку мне в штаны.

— О, ничего особенно интересного. Пытаюсь немного поучиться перед завтрашним днем.

— Да, о завтрашнем дне.

Мое сердце сжимается. Я знаю, что он собирается отменить свидание, и я никогда не чувствовала себя так, когда кто-то отменял свидание.

— Что?

— Я подумал, не будешь ли ты сильно возражать, если я приду пораньше.

— Раньше?

— Да, днем. Это будет нормально?

— Это было бы прекрасно. — Мой живот внезапно согревается. — Мне бы понравилось это.

Хотела бы я, чтобы он сказал сегодня вечером.

— Ты уверена? Я не хочу исчерпать свой лимит времени или что-то в этом роде.

Как будто это может когда-либо случиться!

— Нет, я уверена. И приглашение все еще действительно, если ты захочешь остаться. Я ненавижу, что тебе приходится платить за номер в отеле. И Дженна не возражает.

— Я собирался спросить тебя об этом. Если вы обе согласны, я приму ваше предложение.

— Это будет прекрасно. На самом деле здорово.

Боже мой. Он собирается провести здесь ночь! Я так сильно сжимаю телефон; он выскакивает из моей руки и падает на пол, теряясь в этих похотливых мыслях. Я должна ползти, чтобы поднять его.

— Что это?

— Значит, обед не слишком рано, так?

— Нисколько. Это идеально. О, и спасибо за моего снежного человека. Я буду спать с ним сегодня ночью. — Я смеюсь.

— Никогда не думал, что буду ревновать к плюшевой игрушке.

— В жизни случаются странные вещи, Дрю.

— Безусловно, случаются. Так расскажи мне, как прошла твоя неделя.

— Сумасшедше. Как на счет тебя? Я мало знаю о том, чем занимается врач.

— Я провожу много времени в клинике, наблюдая за пациентами. Потом у меня приемные часы и обходы. Это была хорошая неделя. Но я хочу знать о тебе. Что ты любишь делать в свободное время?

Я смеюсь. С трудом.

— Когда я могу, я бегаю. Это в значительной степени мой путь. Мне нравится бегать всякий раз, когда я могу, хотя делаю это не так часто, как хотелось бы. Это странно, но помогает мне думать. Если у меня возникает писательский кризис, меня обычно подстегивает пробежка.

— Я знал, что у нас есть что-то общее. Я тоже люблю бегать.

— Да, я помню, ты упомянул о беге в тот вечер за ужином. Ты так же поднимаешь тяжести.

— И ты?

— Нет, к сожалению.

— Я чувствую, как ты корчишь рожицу?

Откуда, черт возьми, он это знал?

— Ты угадал.

— Почему нет?

— Я ненавижу считать.

— Кейт, это не имеет смысла. Ты специализируешься на бухгалтерском учете.

Как только он это сказал, мы оба расхохотались.

— Так и вижу. Кейт Форбс, бухгалтер, которая ненавидит считать. Хочешь, я сделаю тебе вывеску? Можно было бы написать: «Кейт Форбс, дипломированный бухгалтер. Я ненавижу считать!»

— Это действительно плохо, не так ли? Я буду сосать.

Внезапно мы оба замолкаем, но тут до меня доносится его голос, и он говорит:

— Э-э, я мог бы что-то сказать на этот комментарий, но, пожалуй, воздержусь.

Я снова чувствую эти теплые взрыв и мурашки, расползающиеся по всему телу.

— Хм. Я не знаю, что сказать сейчас.

— Тогда позволь мне высказаться. Могу я просто сказать, что действительно очень жду встречи с тобой завтра?

— Я тоже.

— Я, пожалуй, пойду. Только что пришло сообщение из больницы.

— Хорошо. Увидимся завтра. И будь осторожен за рулем.

— Всегда. Хорошего вечера, Кейт.

Я стою там, сжимая свой телефон.

— Если бы ты только могла видеть улыбку на своем лице, — говорит Дженна, прерывая мои мысли. — Моя девочка Кейт, я верю, что ты плохо относишься к этому мужчине.

Я? Я не уверена, потому что у меня нет компараторов. Я не умею считывать мудаков. Он никогда не вызывал глубоких чувств, кроме унижения. Были и другие, с которыми я встречалась, но ни один из них даже не запомнился. Звучит так, как будто я неудачница, если подумать, но это только потому, что никто никогда не привлекал моего внимания. До Дрю.

— Он определенно привлекает мое внимание, я дам ему это.

— Ты дашь ему это? Я никогда не видела тебя настолько заинтересованной, чтобы беспокоиться о твоих девчачьих прелестях. Честно говоря, Кейт, я раз или два задавалась вопросом, играла ли ты за другую команду.

— Что?

Боже мой! Не могу поверить, что она это сказала.

— Не сердитесь. Но, черт возьми, к тебе все время пристают, но ты никогда никого не подпускаешь к этому.

У нее есть веская причина.

— Не знаю, потому что ни один из них меня не заинтересовал. Хорошо, был мудак.

— Да, и я подумала после него, раз это была такая катастрофа, что, может быть, он толкнул тебя на другую сторону.

Не могу поверить, что Дженна так думала.

— Почему ты никогда ничего не говорила?

Она берет прядь своих волос и накручивает ее.

— Я думала, ты пытаешься все уладить.

— Давай проясним одну вещь. Я фанатка мужчин. Пока я не встретила Дрю, я никогда не встречала никого, кто бы меня зажигал. Может быть, я слишком придирчива.

Во всяком случае, я всегда так думала.

Она кидает в меня мимолетную улыбку.

— Ну, Дрю, безусловно, достаточно разжег пожар, чтобы ты могла отполировать Луизу.

— Ладно, больше никаких разговоров о Луизе. Это то, что могу знать только я.

— Он тебе очень нравится, не так ли?

— Ага. Мне было так весело на этом свидании, как никогда ни с кем.

— Включая меня? — Она подмигивает.

— По-другому весело, Дженна.

***

Дрю точно достигает одного. Он выглядит лучше, чем хорошо одетый в джинсы и футболку мужчина. Когда я открываю дверь, он первым делом обнимает меня и целует. Мне нравится чувствовать его рядом.

— Ты выглядишь прекрасно.

Я одета в джинсы и топ с длинными рукавами. В этом нет ничего особенного, но он заставляет меня чувствовать себя особенной.

— Спасибо. Ты сам прекрасно выглядишь. — Я наклоняюсь для еще одного поцелуя. — Ты принес свои вещи?

— Нет, я оставил их в машине. Пойдем. Я хочу отвезти тебя в мое любимое место. Я принес обед.

— О, хорошо.

Он предлагает мне взять с собой куртку или толстовку. Мы прыгаем в его машину и едем за город. Уже первая неделя октября, поэтому погода прохладная. Это прекрасный день, и Дрю подвозит нас к действительно аккуратному старому крытому мосту. Он съезжает с дороги, и в задней части его машины находится рюкзак, в котором лежит наш обед.

— Я купил его в этом отличном гастрономе в Инди. В центре Индианаполиса есть отличные кафе и гастрономы. Одна вещь, которую я больше всего люблю в этом месте. Надеюсь, ты любишь бутерброды.

— Я люблю все. Мне легко угодить, Дрю.

Мы немного гуляем и находим отличное место, чтобы упасть отдохнуть. Он расстилает одеяло и раскладывает еду. Он был прав. Бутерброды отличные. Они сами пекут свой хлеб каждое утро, говорит он мне. Пока мы едим, он рассказывает о медицинском институте и о том, как он не знал, каким врачом хочет быть.

— Как ты понял? Что хочешь быть врачом, я имею в виду?

Он пожимает плечами.

— Я просто понял. С тех пор, как был ребенком.

Солнечные лучи струятся сквозь деревья и создают эффект ореола вокруг Дрю. Его рука проводит по его густым волнам, откидывая их со лба, и я поражена тем, как его лицо выглядит так, словно оно было нарисовано. Его брови образуют идеальные дуги над поразительно голубыми глазами, и они сияют, когда он говорит. И тут я понимаю, что могу смотреть на него часами.

— Что? — спрашивает он.

Я качаю головой, улыбаясь.

— Ничего особенного. Везет тебе. Не многие люди знают, чего они хотят от жизни. А ты знал это в таком раннем возрасте.

— Знаю. Я считаю себя одним из счастливчиков. Сначала я думал, что хочу заниматься спортивной медициной. Ортопедия. Но затем, во время учебы в медицинском институте, у меня была первая смена в отделении онкологии, и меня просто зацепило.

Он щелкает пальцами.

— Это тебя не пугает? Работа с онкологическими больными?

— Нет. Почему?

— А если ты сблизишься с ними? Я могу только представить, как мое сердце было бы разбито.

Я потираю грудь, думая, как она будет болеть.

— А, я вижу, куда ты клонишь. Я смотрю на это с другой точки зрения.

Он протягивает руку и проводит тыльной стороной пальцев по моей щеке.

— С какой?

— Рак уже не тот, что раньше. Существует так много различных вариантов лечения, и иногда пациенты могут жить с ним годами. Поэтому я смотрю на это как на способ продлить жизнь или вылечить болезнь. И если я приближаюсь к пациенту в процессе, это делает его еще более особенным. Имей в виду, я все еще в ординатуре. Я должен получить степень в области онкологии, прежде чем смогу стать практиком. А затем, если я захочу продолжить этим заниматься, это может занять еще год.

Он должно быть гений. Он не только горячий, но еще и добрый, умный и милый. Я смотрю на него с глуповатой улыбкой на лице.

— Могу я тебе кое-что сказать? — спрашивает он.

— Конечно.

— Я много работал на этой неделе и сегодня поменялся сменами кое с кем, чтобы провести это время с тобой. Всю неделю ты — единственное, о чем я мог думать, Кейт. — Он хватает меня за запястье. — Иди сюда.

Мы находимся лицом друг к другу, скрестив ноги. Я не уверена, что понимаю, что он имеет в виду.

Он похлопывает себя по ноге.

— Прямо сюда. Я хочу, чтобы ты была у меня на коленях, чтобы я мог тебя поцеловать.

Я развожу ноги и перебираюсь к нему на колени. Я не хочу раздавить его, поэтому забираюсь сверху и покачиваюсь, пока не сяду как следует. Наконец я смотрю на него, и на его лице появляется удивленное выражение.

— Ты меня не раздавишь. Я довольно крупный парень, Кейт.

— Но я и не какая-то крошечная миниатюрная штучка.

До того, как я успеваю договорить, он притягивает меня к себе и его губы касаются моих. Мои пальцы запутались в его волосах, что я очень хотела сделать с тех пор, как он вошел в мою квартиру, и он делает то же самое с моими.

Поцелуи Дрю сногсшибательны. Я не знаю, то ли это потому, что я не очень опытна, то ли потому, что он разжигает огонь внизу. В любом случае, я разогреваюсь. И не только мой рот. Между моими ногами становится очень жарко. Мой живот сжимается от желания настолько сильного, что, в конце концов, я ерзаю у него на коленях, пытаясь утолить жжение. У меня нет способа сделать это, поэтому я обхватываю его ногами и прижимаюсь к нему. Я трахаю его? Черт, мне нужно обуздать себя. Я отрываю свой рот от его, и это требует огромных усилий.

— Все в порядке, Кейт?

Он кажется таким равнодушным ко всему этому.

— Эм, да. Отлично. Хорошо.

Мой голос немного хриплый.

Он наклоняется, чтобы продолжить поцелуй. Я откидываюсь назад, чтобы он не мог дотянуться.

— Я сделал что-то не так?

— Ты все сделал правильно. По-моему, слишком правильно.

Я наклоняю голову, потому что не хочу, чтобы он видел мои горящие щеки.

— Тогда почему ты избегаешь моего поцелуя?

Я только качаю головой.

— Пожалуйста, поговори со мной, Кейт. Я не читаю мысли, и если чем-то обидел тебя, мне нужно знать.

Сейчас я все усложню.

— Я не обижаюсь, просто все перепуталось. Я практически терлась об тебя.

О боже, я сказала это вслух? Конечно, я это сделала. Я и мой глупый рот.

— А что не так с трением? Это чертовски сексуально. Я хочу, чтобы ты оттрахала меня. — Он хватает меня за бедра и сжимает. — Если бы я знал тебя лучше, я бы раздел тебя догола и трахнул прямо сейчас.

— О, Боже, почему ты не знаешь меня лучше?

Он откидывает голову назад и смеется. Прежде чем я это осознаю, я смеюсь вместе с ним. С ним так легко.

Когда мы прекращаем смеяться, он говорит:

— Никогда не закрывайся от меня. Я не люблю игры в угадайку. Черт, я ненавижу любые виды игр. Просто скажи мне. Мне нравится, когда ты откровенна в подобных вещах. Никогда не меняйся. Теперь я могу еще немного поцеловать твои сексуальные губы?

— Это все, что ты хочешь поцеловать? — Спрашиваю я.

— Нет. Вскоре я буду целовать каждый твой дюйм. — Он не улыбается. Он только приковывает меня своим невероятным взглядом. Сейчас он настолько интенсивен, что я не могу разорвать связь.

— Отлично. Я не могу ждать. Надеюсь, мне не придется ждать слишком долго.

— Нет, не слишком долго. Но не сегодня. Я немного старомоден в этом отношении.

Разочарование накатывает на меня. Впервые в жизни я чувствую, что собираюсь стать преследователем.

— Эй, не смотри так грустно, — говорит Дрю. — Обещаю, я сделаю все, чтобы ожидание того стоило.

— Да?

— О, да.

А потом его губы снова касаются моих, делая то, что у них получается лучше всего. Превратив меня в маньяка петтинга.

В тот вечер Дрю пригласил меня на ужин. Мы оказываемся в стейк-хаусе по его настоянию. Я чувствую себя виноватой, потому что это большие деньги.

— Ты позволишь мне хотя бы немного произвести на тебя впечатление? — Спрашивает он, повращав свое вино в бокале, прежде чем выпить его. Я делаю глоток, и это восхитительно. Он заказал его для меня, потому что я ничего не смыслю в выборе вина.

— Хорошо. Но тебе не нужно пытаться. Ты и так произвел на меня впечатление, когда впервые вошел в мою дверь.

— Ах, хорошо, что я узнал об этом. Тогда отныне для тебя будут гамбургеры и фаст-фуд.

Я прикусываю губу, чтобы подавить смех. Мне нужно, чтобы он кое-что знал.

— Дрю, мне не нужно много, чтобы быть счастливой.

Его улыбка исчезает, и он берет меня за руку.

— Я вижу это. Я хочу сделать тебя счастливой, Кейт.

— Ты делаешь. Я счастлива, когда я с тобой.

Ухмылка расплывается по его лицу.

— Я хочу у тебя кое-что спросить. Хочешь приехать в Инди на следующих выходных?

— Ты хочешь терпеть меня все выходные?

Мне интересно, где он живет, с кем тусуется. Конечно, я хотела бы приехать.

— Я хочу тебе признаться. У меня короткая смена в субботу. С шести до полудня. Будет ли это проблемой для тебя?

— Нисколько. Я могла бы немного поучиться.

Он улыбается мне мегаваттной улыбкой.

— Да? На самом деле?

— Да.

Я улыбаюсь ему в ответ.

— Есть еще кое-что. В субботу днем у меня хоккейный матч.

Мой лоб морщится, когда он говорит это. Хоккей. Я ничего не знаю о спорте. Где, черт возьми, он научился играть?

— Я могу предположить, что тебе это не интересно, не так ли?

Он неверно истолковал мое молчание.

— О нет, это совсем не так. Я пыталась выяснить, где ты научился играть. Я выросла в Чарльстоне, в смысле, катание на коньках было не совсем обычным явлением.

— Ты права. Я не занимался им до Пердью. Обещай, что не будешь смеяться, когда я тебе это скажу. — У него самое серьезное выражение лица.

— Обещаю.

— Я брал уроки фигурного катания, когда поступил в колледж. Я очень любил хоккей и хотел научиться играть, но знал, что сначала мне нужно научиться кататься на коньках. Так что я смирился с этим и взял уроки. Это было ужасно. Куча маленьких девочек, и я на фигурных коньках. Учился делать сальхов, лутц, тулуп и аксель. Веселые времена. Я рвал свою жопу так, как ты не поверишь. Но я научился. И когда я стал опытнее, я присоединился к хоккейной лиге. Я все еще был дерьмом, но со временем я стал лучше, и теперь я довольно приличный игрок.