Жестоко и прекрасно

Остаток воскресенья я трачу на такие мелочи, как уборка и стирка, потому что скоро я буду занята. Я начинаю новое дело в понедельник. Офисы, в которых я буду работать следующие несколько недель, расположены на другом берегу Потомака в старом городе Александрия, штат Вирджиния. Это только увеличит расстояние между мной и Энди. Я должна серьезно подумать о переезде, чтобы мы были ближе друг к другу, потому что просыпаться без него мне тоже не нравится.

О количестве снега, выпавшего перед официальным началом зимы, говорят все новостные агентства в понедельник утром. Это одна из причин, по которой я не поехала домой на День Благодарения. Это и я хотела провести его с Энди. Это было тихое мероприятие, мы вдвоем готовили ужин для нас двоих. Однажды его вызвали в больницу. Его не было очень долго. В остальном мы провели выходные вместе, и это было действительно приятно. Это заставило меня хотеть того, что он предлагал, гораздо больше.

Я сижу в своей гостиной, неторопливо наслаждаясь чашкой кофе. Наши офисы сегодня снова закрыты, потому что шторм ударил нас в лоб. Федеральное правительство закрыто, а это означает, что округ Колумбия практически закрыт. Многие предприятия, как правило, следуют за федералами закрытия офисов, потому что федералы редко делают это, поскольку в округе Колумбия есть разветвленная система общественного транспорта.

— Ты придешь на мою рождественскую вечеринку, верно?

Голос Дженны звучит громко и отчетливо, когда я вспоминаю, что говорю по телефону.

— Я не знаю.

— Ты должна. Это как лучший выход или что-то в этом роде. Возьми его с собой.

— Вот в чем дело. Я не уверена, что готова к тому, что все будут совать нос в тот факт, что мы снова вместе, — говорю я, хотя Энди предложил признаться.

— Люди скоро узнают об этом.

Она права.

— Тем не менее, ты не думаешь, что мне следует сесть и поговорить со всеми, а не появляться на вечеринке с ним под руку? Есть Бен, о котором стоит подумать.

Вздох Дженны громкий и драматичный.

— Бен сейчас занимается своими делами. Я думаю, что какая-то женщина заползла ему под кожу и вывернула его наизнанку. Я даже не знаю, он ли мой брат.

— О, это…

— Не произноси ее имени и не сглазь.

Мы смеемся несколько секунд, прежде чем Дженна трезвеет.

— Правда, Кейт, ты не можешь этого скрывать. Тебе придется быть честной.

— Я знаю. Я просто не хочу слышать мнение каждого. А что, если Бен возненавидит нас за это? Он был здесь. Он был там для всего этого. Он выдел, как я ухожу.

— Ты снова там? Никто не ненавидит тебя. Я думала, ты избавилась от этой вины. Это не то, что тебе нужно, пока вы восстанавливаете свои отношения. Ты только что сказал мне, что он намекал на то, что мы будем жить вместе?

— Да, и я не знаю, что делать. Если я перееду, мне придется взять машину. Это дорого.

— Ты всегда можешь вернуться в Чарльстон и быть рядом со мной.

Я немного смеюсь, прежде чем сказать ей правду о чем-то.

— Я никогда не смогу вернуться в Чарльстон. Все старые обиды и ошибки, которые я сделала, там. Я никогда не смогу там обосноваться.

— Но ты приедешь в гости.

— Да, — говорю я, хотя мне и жаль, что мне это никогда не приходилось делать.

Мои родители, его родители, некоторые из наших лучших друзей приговорены к пожизненному заключению в Чарльстоне. Возможно, я не смогу назвать его домом, но он всегда будет домом для моей и его семьи.

Зимняя погода продолжает царить в городе до начала декабря. Только в следующую пятницу я снова увижу Энди. Сегодня в его офисе праздничная вечеринка, а завтра в больнице. Я собрала сумку, так как планирую провести с ним все выходные. Поездки с Uber обходятся дорого, но дешевле и доставляют меньше хлопот, чем обслуживание автомобиля. Тем не менее я начала присматриваться к машинам на случай, если решу переехать к Энди.

Я одета, чтобы произвести впечатление, в сдержанном, сексуальном платье, которое не шокирует врачей, с которыми работает Энди, но и не состарит меня без необходимости. Я провела с Мэнди довольно много времени в поисках подходящего платья.

Когда я подхожу к двери Энди, выражение его лица говорит само за себя.

— Господи, Кейт, я удивлен, что таксист не похитил тебя. Это платье…

— Хорошее?

Он кивает, и я наклоняюсь, чтобы поцеловать его. Его рука обвивается вокруг моей спины, когда он притягивает меня к своему твердеющему члену.

— Рад видеть меня? — спрашиваю я с ухмылкой, слегка отстраняясь.

— Я всегда рад тебя видеть.

Он смотрит на телефон в руке.

— Мы можем опоздать по моде.

— Или, — говорю я, приподняв бровь, — мы можем успеть вовремя.

— Кейт.

Я слышу протест в его голосе.

— Я не хочу, чтобы врачи, с которыми ты работаешь, думали, что это из-за меня ты опаздываешь. Первое впечатление, запомни.

— Как только они увидят тебя, — говорит он, отступая на шаг и оглядывая меня с ног до головы, — они простят меня за опоздание. На самом деле, я, вероятно, получу бонусные баллы за то, что вообще появлюсь.

Я не могу не смеяться.

— Как насчет того, чтобы я уделила тебе немного внимания во время поездки?

Его брови взлетают вверх, и я широко улыбаюсь ему. Он берет мои сумки и бросает их на стол.

— После Вас, моя леди.

Я хихикаю, когда он похлопывает меня по заднице на пути к выходу. Мне нравится, какими беззаботными стали наши отношения. И, верная своему слову, я дарю ему обещанный счастливый конец по дороге в его офис.

Мои ладони начинают потеть, когда мы поднимаемся на лифте. Он объяснил мне, что с новыми законами о медицинском обслуживании для всех их офису пришлось сократить расходы. Небольшая праздничная вечеринка проводится в доме, чтобы сэкономить деньги. Меньше денег, потраченных на фривольные вещи, означает больше денег в руках самих врачей. Тем не менее они хотели устроить вечеринку, и доктор Энди приезжает к новорожденному.

— Кейт, у тебя нет причин нервничать, — говорит Энди, обнимая меня за спину.

— Легко тебе говорить. Что, если я им не понравлюсь?

Энди смотрит на меня.

— Я работаю с ними. Не то чтобы они были моей семьей.

А не в этом ли суть проблемы?

— А что скажет твоя семья, когда я появлюсь с тобой на Рождество?

— Все будет хорошо, Кейт.

Двери открываются, и слишком рано меня проводят в стеклянный кабинет. Вокруг суетятся несколько человек. У нас больше нет времени говорить о предстоящей неделе.

Врачи дружелюбны, когда Энди представляет меня, но ребенок затмевает всех. Младенца осторожно передают после того, как руки продезинфицированы жидким дезинфицирующим средством. Когда подходит моя очередь, я чувствую, как слезы начинают формироваться у меня на глазах. Я хочу это. Я хочу ребенка и семью. И я хочу этого с Энди. Возможность этого может быть сорвана в зависимости от того, как пройдет наша неделя. Я знаю, Энди хочет думать, что все будет хорошо. Но однажды я разбила сердце Энди.

— Кейт, — говорит Энди. Он смотрит на женщину передо мной, ожидающую, чтобы взять маленький сверток из моих рук.

Я отдаю ребенка и сразу чувствую, что чего-то не хватает. Крошечный ребенок, который пахнет тальком, заставляет меня хотеть слишком многого за короткие несколько минут. Я потягиваю бокал вина, который Энди протягивает мне, и стараюсь не думать так много о будущем, которого я хочу, но, возможно, не получу.

Позже, когда вечеринка подходит к концу, говорит один из пожилых докторов, у которого лишь небольшая прядь седых волос цепляется за макушку.

— Ну, Кейт, каков вердикт?

Я поднимаю глаза, сбитая с толку вопросом, адресованным мне.

— Вердикт?

— Мы все надеемся, что Дрю останется с нами. И то, как он говорит о тебе, я думаю, что его решение во многом зависит от тебя.

Я поворачиваю голову в сторону и сердито смотрю на Дрю. Он одаривает меня застенчивой улыбкой.

— На самом деле, у меня еще не было возможности поговорить с Кейт о твоем предложении.

— О, — говорит мужчина. — Извините, мы все очень довольны достижениями Дрю. Он станет отличным дополнением к команде. И, конечно же, второй офис в Вашингтоне расширит нашу клиентскую базу.

— Вашингтон, — говорю я никому конкретно.

Это вызывает разговор вокруг меня. Дрю использует возможность увести меня по коридору подальше от всех. Он заводит меня в кабинет и закрывает дверь.

— Энди, что происходит?

Он берет меня за руки, и мое сердце начинает биться чаще.

— Я планировал поговорить с тобой об этом сегодня вечером. Я не ожидал, что они поставят меня или тебя в такое положение.

Мои глаза широко раскрыты, потому что я не знаю, что он собирается делать.

— Кейт, я люблю тебя и всегда любил, ты знаешь это.

Я киваю. Я очень боюсь, что он встанет на одно колено. Я не уверена, что готова к этому.

— Рослин возвращается в офис на неполный рабочий день. Однако они хотят взять меня на полный рабочий день. Чтобы оправдать затраты, они хотят открыть дополнительный офис в округе Колумбия. Я буду там большую часть времени, но у меня будет пара дней в Балтиморе в месяц, и я буду чередовать больничные часы как в Вашингтоне, так и в Балтиморе. Это означает, что я могу переехать в Вашингтон.

— Отлично, — говорю я.

Его улыбка исчезает.

— Ты не выглядишь счастливой.

— Это не так. Я просто поражена. Все так быстро. Но звучит как фантастическая возможность.

Даже я знаю, что улыбка на моем лице немного слаба. Я пытаюсь принять это, потому что разве это не то, чего я хотела?

Восторг на его лице пропадает.

— Ты не хочешь, чтобы мы съехались.

— Я этого не говорю. Мне просто нужно немного времени.

Он кивает.

— Ты права. Я вырос, чтобы наслаждаться этим районом, но буду честен с тобой. Ты подсластишь сделку. Если ты не хочешь этого, если не хочешь меня…

Он останавливается, не заканчивая свою мысль. Я хочу сказать ему, что все отлично. Слова застревают у меня в горле по причинам, от которых мне не терпится сбежать. Я пообещала ему, что не буду.

Он берет меня за руку и открывает дверь. Он ведет меня обратно в главную комнату, пока раздаются объятия и воркуют над ребенком. Я чувствую, что испытываю вне телесный опыт. Я не могу объяснить, что на меня нашло и почему я не счастлива, когда несколько мгновений назад я мечтала о детях с Энди.

Дорога обратно к его дому проходит тихо. Мы раздеваемся и совершаем наш ночной ритуал, не говоря ни слова. Я знаю, что Энди расстроен, и я никогда не хотела причинить ему боль. Почти неловко, когда мы забираемся в постель. Тем не менее он притягивает меня к себе.

— Кейт, — мягко говорит он.

— Да.

Я чувствую, как во мне поднимается паника, не зная, что он скажет или спросит меня.

— Я хочу получить шанс на будущее с тобой. У тебя есть все причины бояться. И я знаю, ты сказала, что не будешь бежать. Но я не буду держать тебя в заложниках. Если ты не сможешь быть со мной, это будет чертовски больно, но я бы предпочел, чтобы ты это сказала.

Сначала я держу свою ловушку для моллюсков закрытой. Он выпускает долгий мучительный поток воздуха. Я встречаюсь с его умоляющими глазами.

— Я боюсь.

Это правда, которую он заслуживает знать.

— Чего ты боишься?

— Всего. Я боюсь того, как люди отреагируют, когда узнают. В основном я боюсь, что мое сердце не выдержит второго разрыва.

— Никто другой не имеет значения. Только ты и я. И я клянусь, Кейт, я не разобью тебе сердце.

— Ты не можешь этого гарантировать.

Он не возражает, потому что знает, что в моих словах есть правда. Вместо этого он обхватывает меня сильными руками и крепко держит. Он гладит меня по волосам, пока я тихо всхлипываю.

Когда, наконец, слезы утихают и я могу говорить, я шепчу слова:

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Он выдыхает эту фразу, и я ловлю себя на том, что ищу и слушаю биение его сердца. Проходит много времени, прежде чем я могу заснуть.

Завтра вечеринка в больнице. Его будущие партнеры будут там. Утром мне нужны ответы для Энди, и я боюсь того, чего хочу. Я не думаю, что смогу быть уверенной в наших отношениях, пока они не станут известны нашей семье и друзьям. Это значит, что мне нужно рассказать ему о вечеринке Дженны. Но, без сомнения, Бен будет там.

Глава 28

Настоящее

В ЕГО ОБЬЯТИЯХ Я ПРОСНУЛАСЬ, чувствуя себя в безопасности. Я лежала неподвижно, довольная его успокаивающими объятиями. Я хочу запомнить его запах, его прикосновение, его любовь, чтобы никогда этого не забыть. И я знаю, что это прошлое продолжает преследовать меня. Тем не менее он все еще здесь, даже после моего небольшого волнения, когда я узнала, что он хочет остаться в этом районе ради меня.

Когда он начинает шевелиться, я поворачиваюсь к нему лицом.

— Доброе утро.

Он прижимается своими губами к моим.

— Доброе.

Я тянусь, чтобы зарыться пальцами в его волосы.

— Твои волосы становятся длиннее.

Он одаривает меня озорной ухмылкой.

— Я знаю. Хочешь подрезать их для меня?

Я качаю головой, зная, что танцую вокруг невысказанной проблемы, поэтому иду вперед. — О последней ночи…

Он берет меня за руку и мягко целует кончики пальцев.

— Мне жаль. Я не должен был сваливать это на тебя, особенно когда все вокруг смотрели.

— Это не твоя вина, — говорю я. Он не был тем, кто поднимал эту тему. — И, кроме того, я хочу, чтобы ты остался.

На его лице расцветает осторожная улыбка.

— Ты уверена?

— Да, но… — Я колеблюсь, потому что это трудная часть. — Мы должны рассказать нашей семье и друзьям.

Как бы меня это ни пугало, это должно произойти.

Он кивает, и выражение его лица становится серьезнее.

— Ты едешь домой на Рождество?

— Я уезжаю на неделю.

Он говорит без колебания, что заставляет меня задуматься, думал ли он уже об этом.

— Тогда мы можем рассказать всем. Мне придется работать большую часть недели. Я должен добраться до Чарльстона к Сочельнику.

Я помню то, чего еще не затронула. Кажется, мы оба немного сдерживались.

— Дженна устраивает вечеринку в канун Рождества.

Он кивает, как будто уже знал.

— Это хорошее место для начала.

Его глаза держат меня как якорь, поэтому я рвусь вперед.

— Бен.

Это и утверждение, и вопрос. Я знаю, что он понимает.

— Все будет хорошо.

Я качаю головой.

— Легко тебе говорить. Никто не будет тебя ненавидеть.

Он быстр с ответом.

— Кейт, тебя тоже никто не возненавидит. Я удивлен, что Дженна еще не сломалась и не рассказала Бену о нас.

Честно говоря, я тоже.

— Он будет в ярости, что мы скрыли это от него.

— Малыш. — Он нежно целует меня. — Мы не можем беспокоиться о чужих чувствах. Это о нас. И ты это для меня, и ты всегда была.

Он откашливается, но прикрывает рот кулаком и кашляет.

Мое тело замирает, как будто меня мгновенно заморозили.

Медленно я выталкиваю слова изо рта.

— Ты в порядке?

Он кивает, но снова кашляет.

— Ничего, першение в горле.

Я ничего не говорю. Он не глуп. Он знает, что у меня в голове.

— Кейт, детка, сейчас сезон простуд и гриппа. Я вижу пациентов каждый день. У них есть микробы. Я в порядке. Я клянусь. Хотя, наверное, мне не следует тебя целовать.

Он дразнит меня улыбкой, но не дает мне ответить. Он успокаивает мою взволнованную душу нежными прикосновениями и дивными поцелуями моего тела. Я теряюсь в чувствах, которые не являются эмоциями. Он заставляет меня забыть, что жизнь хрупка, что мы хрупки.

Мы проводим ленивое утро в постели, и он больше не кашляет. Я оставила беспокойство на данный момент. В какой-то момент он встает и готовит нам завтрак. Я чувствую себя такой избалованной, что выражаю ему свою признательность всеми способами, когда он хватает меня за волосы и выкрикивает мое имя.

Я даже не знаю, как мы доберемся до рождественской вечеринки в больнице этим вечером. Энди держит меня за руку, когда мы идем в бальный зал отеля рядом с больницей.

— Удобно, — говорю я Энди, когда он проводит меня через парадные двери.

— Они хотели, чтобы сотрудники могли прийти и быть рядом, если им позвонят в случае чрезвычайной ситуации.

Дресс-код не строгий. Люди приходят в самых разных нарядах, от очень повседневных до полуофициальных. Черное платье, которое я ношу, где-то посередине. Когда я смотрю на комнату, которая не такая роскошная, как балы, на которых я была за последние несколько месяцев, обстановка приятная и более удобная, чем в некоторых претенциозных местах, где я была. Не знаю, чего ожидать, но точно не тот теплый прием, который я получаю от Бекки.

— Привет. Кейт, не так ли?

Я улыбаюсь. Энди позади меня разговаривает с некоторыми из своих коллег, а Бекка явно сияет. Прежде чем она успевает что-то сказать, мужчина немногим выше ее подходит и обнимает ее за талию. Ее лицо светится, и я понимаю, откуда исходит ее свечение. Я не могла быть счастливее за нее.

Рука мягко касается моей поясницы, и я поворачиваюсь в сторону, чтобы увидеть Энди, стоящего рядом со мной. Чуть более чем сердечно он говорит:

— Бекка, Фредрик.

Бекка улыбается Дрю мега ваттной улыбкой, и Фредрик подстраивается под нее.

— Дрю, — говорит он. — И это должно быть… — говорит рыжий Фредрик, собственнически обнимая Бекку.

— Кейт, — говорю я, протягивая руку.

— Рад встрече.

Он пожимает мне руку, а Бекка улыбается Дрю.

— Фредрик сказал мне, что я должен поблагодарить тебя за то, что убедил его пригласить меня на свидание. Он говорит, что ты дал ему толчок, в котором он нуждался, чтобы рискнуть.

Дрю смеется, как будто преувеличивает историю.

— Он был почти там. Я просто заставил его понять, что иногда хорошо пойти на риск.

Его глаза скользят по мне, и мне интересно, думал ли он, что я опасна, когда я продолжала убегать от него.

Она подходит и быстро дружески обнимает Дрю. Я удивляюсь, когда не чувствую ни намека на ревность. Ясно, что она влюблена в Фредрика.

— Спасибо. — Затем почти шепотом она добавляет: — Я думаю, что он мог бы быть тем самым.

Ее улыбка застенчива, когда она делает шаг назад и позволяет Фредрику обнять ее. Я начинаю прикидывать, когда все это произошло, учитывая ее смелое заявление о том, что Фредрик был ее. Только кто-то выкрикивает имя Дрю с другого конца комнаты. Мы поворачиваемся и видим, как к нам несется Дезире. Она останавливается, когда видит меня.

— Дрю?

Не знаю, почему в ее голосе звучит вопрос. Я оглядываюсь через плечо и вижу, что Бекка и Фредрик вовлечены в очередной разговор. Так что я не чувствую себя сильно невоспитанной, что мы грубо отвернулись от них.

— Дезире, я удивлен увидев тебя здесь. Это корпоративное мероприятие, — вопросительно говорит Энди.

— Я теперь в правлении. — Тон у нее резкий, и она занята проверкой всех мест, к которым мы прикасаемся, пока Энди прижимает меня к себе. — Я слышала, что ты, возможно, переходишь в другую больницу.

Она смотрит между нами.

— Я переезжаю в Вашингтон, чтобы быть ближе к Кейт, — говорит Энди как ни в чем не бывало.

На секунду ее глаза сужаются, прежде чем открыться с широко открытыми, фальшивыми ликованием.

— Поздравляю. Надеюсь, скоро получу приглашение на свадьбу.

Она внимательно ждет ответа от меня, но Энди опережает меня.

— Мы обязательно пришлем тебе приглашение.

Трудно сдержать смешок, когда ее улыбка расплылась. Я знаю, она ожидала, что он скажет что-то, что будет звучать как возражение. Вместо этого он дал ей именно то, что она не хочет слышать.

— Отлично, я с нетерпением жду этого.

Она разворачивается на каблуках и уходит.

Я позволяю смеху, который я сдерживала, вырваться наружу.

— Это было блестяще. Жаль, что у нас нет приглашения для отправки.

Магнетические голубые глаза Энди смотрят в мои.

— Никогда не знаешь.

Моя рука замирает в воздухе с бокалом вина, который я держала. Я не знаю, что на это сказать.

— Дрю, — окликает другой человек, и мы втягиваемся в очередное знакомство и разговор.

Позже я, наконец, могу отойти в сторону, когда многословный доктор втягивает Дрю в разговор с таким количеством бессмысленных слов из пяти слогов, что у меня начинает кружиться голова. Я только что взяла одну из вкусных закусок из кальмаров, когда женщина вступает в мое личное пространство.

Ее светлые волосы тщательно уложены в высокую прическу, но я узнаю в ней ту, кто не мог держать губы при себе и подальше от Дрю.

— Возможно, ты выиграла этот раунд, но если тебе удастся выйти за него замуж, ты все равно проиграешь. Половина врачей здесь изменяет своим супругам с медсестрами и прочим персоналом. Я имею в виду, что они проводят с нами больше времени, чем дома со своими супругами.

Все в ней выглядит сердитым.

Я не могу остановить быструю реплику, которая вылетает из моего рта.

— Ты понимаешь, что если бы ты не ходила с ухмылкой на лице, любой из одиноких парней сегодня вечером пригласил бы тебя на свидание. Ты привлекательная женщина, чья красота скрыта за ненавистью и завистью. Искренняя улыбка и счастливые мысли будут иметь большое значение для того, чтобы заполучить мужчину, который захочет тебя. И небольшой совет: никто не хочет, чтобы за ним гонялись. Мужчинам нравится догонять.

Я думаю о ХоккейнойШлюхе и качаю головой, чувствуя жалость к женщине передо мной. Я разворачиваюсь и врезаюсь прямо в Энди. Должно быть, он подошел, пока я говорила.

— Кейт.

Мое имя — всего лишь шепот в его лукавой и полураскрытой улыбке. Он наклоняется и целует меня прямо на глазах у женщины и всех, кто находится поблизости.

Я до сих пор не знаю ее имени, но мне все равно, особенно когда Энди прикасается ко мне. Он обнимает меня, и я поворачиваюсь к ней лицом. Только она уходит, прежде чем мы успеваем обменяться другими словами.

— Я определенно счастливая женщина.

Я смотрю на человека, которого называю своим.

Энди кажется озадаченным.

— Почему это?

— Мой парень похож на суперзвезду.

Он одаривает меня нахальной улыбкой.

— Мне тоже повезло. Знаешь, сколько парней подходило ко мне сегодня вечером и умоляло сказать им, что ты просто моя сестра, чтобы они могли пригласить тебя на свидание?

Я качаю головой.

— Ни за что.

— Да, дорогая, моя прекрасная Кейт.

Он заставляет меня чувствовать себя красивой, но я не говорю об этом. Вместо этого я дразняще говорю:

— Значит, тебе нужна моя красота.

— Горшок, чайник и все такое. Ты назвала меня суперзвездой.

Он подмигивает мне.

— Не. — Я игриво шлепаю его по руке. — Суперзвезда, экстраординарный доктор, человек, который может иметь кого угодно.

— И он хочет только одну женщину. Ту, что передо мной. Так почему бы тебе не позволить мне отвезти тебя домой, чтобы мне повезло еще больше?

Он снова целует меня, прежде чем мы покидаем вечеринку, и когда мы возвращаемся к нему домой, он держит свое обещание.

Несколько дней спустя, когда я приезжаю в дом родителей в Чарльстоне на каникулы, я сижу на кухне с мамой.

— Ты не можешь остаться больше, чем на пару дней? — Мама дуется.

— Я пообещала Дженне, что помогу подготовить ее квартиру к вечеринке. Просто мне будет легче, если я останусь с ней.

Я не хочу чувствовать себя ребенком, спящим в доме моих родителей. Они захотят знать о каждом моем шаге, особенно когда дома мои младшие сестра и брат. Я планирую проводить каждую ночь с Энди, когда он приедет. Вот почему я остаюсь с Дженной, а не с ними, потому что они никогда этого не допустят.

— Ты придешь в рождественское утро, чтобы открывать подарки.

Я вздыхаю.

— Мама, мне не пять.

— Я знаю. Но ты всегда будешь моим ребенком.

Она целует меня в макушку, и мне становится плохо.

— Я буду к Рождеству вовремя. — Я делаю глубокий вдох и просто говорю слова, о которых думала весь день. — И я возьму с собой Дрю.

Я не стала называть его Энди, потому что они его не так знают и подумают, что я говорю о ком-то другом.

Шеннон врывается на кухню.

— Так что насчет приезда Дрю?

Моя сестра, по-видимому, все еще сходит с ума по мальчикам. Я не помню, чтобы у меня так блестели глаза каждый раз, когда в разговоре упоминалось имя горячего парня. Такой она была несколько лет назад, и ничего не изменилось. Мама ничего не говорит, продолжая вырезать рождественские фигурки из теста для печенья, когда делает паузу. Я решаю уточнить свои слова.

— Мы с Дрю снова вместе.

Мама не подтверждает, что поняла мои слова, только продолжает то, что делала, нехарактерно тихо.

Шеннон, с другой стороны, идет на сарказм.

— Конечно же. Бьюсь об заклад, он делает это очень хорошо.

— Шеннон Форбс, — предупреждает мама. — Перестань быть нахальной. Иди наверх и убери свою комнату.

Она уходит, и входит мой брат.

— Что происходит? — спрашивает он, когда замечает ярость на мамином лице.

— Кейт живет со своим парнем и не хочет говорить маме.

Эрик качает головой и поворачивается лицом, когда я кричу:

— Я не буду жить с Дрю.

Шеннон пренебрежительно машет рукой, и я остаюсь наедине с мамой, которая переваривает слова Шеннон или мои. Я не уверена. Это может быть и то, и другое.

После мучительных мгновений она, наконец, говорит:

— Ты уверена, что это хорошая идея, что ты и Дрю снова вместе?

Я ожидала реакции, но не такой.

— Почему?

— Кейтлин, мы обе знаем, как тебе было тяжело. Ты уверена, что справишься с этим?

— Тяжело мне? Я та, кто сбежала. Он тебе не нравится или что?

Она никогда не обвиняла его, или говорила, что у нее с ним проблемы. Я не понимаю, почему она на моей стороне, а не на его.

— Это не так. Он славный молодой человек. Я просто беспокоюсь о тебе.

— Не надо. Я не была так счастлива с тех пор, — я машу рукой в воздухе. — С того времени.

Я не говорю ей, что у меня были те же самые страхи, о которых она упомянула. Я не хочу, чтобы она волновалась, потому что Энди замечательный, и он мой. Как-нибудь все получится.

Папа входит и смотрит на нас.

— Что за вытянутые лица?

Я ныряю с головой и выпаливаю:

— Я снова встречаюсь с Дрю.

Реакция папы сильно отличается от маминой. Он подходит и успокаивающе кладет руку на мою.

— Я рад. Теперь я понимаю эту улыбку, когда ты вошла в дверь, не то чтобы я жалуюсь. Этот мужчина может сделать моего ребенка счастливым, мне этого достаточно.

— Спасибо, папа.

Мама ничего не говорит в течение следующих нескольких дней. Шеннон изо всех сил старается досадить мне, а мы с Эриком играем в видеоигры, пока он рассказывает мне о создании баскетбольной команды. На следующий день мы с папой покупаем елку и всей семьей проводим время, украшая ее. Как хорошо быть дома, и я давно не чувствовала себя так.

Когда я прихожу к Дженне на следующий вечер, Бен уже там.

— Медвежонок Кэти, — говорит Бен, заключая меня в объятия.

Я не поправляю его, потому что мы с Беном стали лучшими друзьями за все плохие дни того лета.

— Бен, мне кажется, что прошла целая вечность с тех пор, как мы разговаривали.

— Это есть. И я слышал, у тебя есть новости для меня.

Черт, Дженна. Но я удивлена, что она до сих пор не проболталась.

— Дрю. — Я прочищаю горло, потому что больше боюсь его реакции, чем своих родителей. — Мы с Дрю снова вместе.

Он кивает, ничуть не удивившись.

— Ясно. Наверное, я последний, кто об этом узнает.

Он смотрит на меня, но не осуждает.

— Мне жаль. Я не хотела, чтобы кто-нибудь знал, пока мы не разберемся. Я не была уверена, что это сработает. Кроме того, я не была готова к ответной реакции.

— Ответной реакции?

— Я не хочу, чтобы кто-то злился из-за того, что мы вместе.

— Почему кто-то может злиться?

Я останавливаюсь и закрываю рот на секунду.

— Разве это не очевидно? Я ушла. — Я исправляюсь. — Нет, я сбежала. Вы были там. Я даже не была уверена, что он меня простит.

— Что ему прощать? Ты сделала то, что считала лучшим в то время. Никто не винит тебя, Кейт. Меньше всего я.

Я обнимаю его и едва сдерживаю слезы.

— Я не была уверена, как ты и все остальные будут себя чувствовать.

Он хлопает меня по спине, а я продолжаю крепко держать его. Он мне как старший брат так же, как и Дженне.

— Я рад за тебя, Кейт. Я рад за вас обоих. Ты заслуживаешь это.

Как бы я ни благодарила его за то, что с ним все в порядке, я тоже беспокоюсь о нем.

— А ты?

Он отстраняется, и я вижу печаль в его глазах. Он пожимает плечами и пытается игриво улыбнуться мне, когда говорит, но я знаю, что он чувствует долю правды в своих словах. — Я сейчас совсем один здесь, в Чарльстоне.

Я качаю головой, чувствуя себя мамой-медведицей, которой нужно защитить своего детеныша.

— Это не правда. У тебя есть Дженна. И всегда можно зайти в гости. Мы будем рады видеть тебя.

Он кивает.

— Кстати. Я слышала, ты собираешься привести кого-то на вечеринку.

Он пожимает плечами.

— Она теплое тело.

— Теплое тело — не очень хорошее описание, — говорю я с нерешительным юмором.

— Что вы хотите узнать? Она красивая и умная? Ну, она и то, и другое, но я не ожидаю большего. Не всем так везет иметь то, что есть у вас двоих, Кейт. Я не жду сказочного конца.

Я прищуриваю на него глаза.

— С таким отношением ты тоже ничего не получишь. Она может стать твоей долгой и счастливой жизнью, если ты дашь ей шанс.

Я вижу, что юмор покидает его, и у него совершенно серьезное лицо.

— Она может согреть мою постель, но ничто не растопит это холодное сердце.

Он указывает на свою грудь, и я кладу туда руку.

— Не ври мне, Бен Роудс. Я знаю тебя сейчас. Ты не тот хладнокровный ублюдок, как я думала. — Вероятно, поэтому моя влюбленность в него умерла вскоре после того, как она началась еще в подростковом возрасте. У него была репутация разбивателя сердец, а я никогда не любила плохих парней. — Я чувствую, как бьется твое сердце, и ты заслуживаешь счастья.

— Я счастлив. Я рад за тебя и Дрю. — Он отступает, как будто спешит. — В любом случае, мне пора идти. Мне приходится помогать родителям передвигать мебель или что-то в этом роде. — Он хватает пальто. — Было очень приятно увидеть тебя, Кейт.

Потом он уходит. Я стою и волнуюсь за него. Он был не в себе, по крайней мере, Дженна сказала мне. Когда она спускается со своей сумочкой, она спрашивает:

— Где Бенни?

Я все еще пытаюсь думать, как могу ему помочь, и бормочу:

— Он ушел, сказал что-то о помощи твоим родителям.

Она хихикает.

— Я рада, что ты здесь. У меня есть предлог не ходить туда. Мама в своем режиме ремонта. И с тех пор, как папа приостановил действие ее карт, вместо этого она каждый месяц переставляет мебель. — Она закатывает глаза. — Пойдем искать платье. Мне нужно что-то, что заставит Брэндона ревновать.

Две ночи спустя я смотрю, как Энди и Бен разговаривают в углу. Дженна и какой-то симпатичный парень болтают в другом. Мои родители и родители Дженны сидят на диване, а другие разные люди ведут разнообразные оживленные беседы.

В канун Рождества я заявляю, что все в мире прекрасно. Пока что все хорошо восприняли новость о том, что я снова с Дрю.

Когда звонит входная дверь, я смотрю, как Бен открывает дверь. Когда входят Макнайты, мои родственники, Энди сразу же оказывается рядом со мной. Мое сердце бешено колотится, когда их взгляды устремляются на меня, я знаю, что предстоящий разговор будет самым трудным из всех, что у меня были до сих пор.

Глава 29

Прошлое

— И? РАССКАЖИ МНЕ О СВОИХ анализах, Дрю.

Его мрачное выражение лица, в значительной степени говорит само за себя. Но он должен сказать, и я знаю, что ему нужно избавиться от этого, хотя он не хочет мне говорить.

Он качает головой.

— Вернулся. Я горю на снимках, как гребаная рождественская елка. Это везде. Я прекращаю все лечение. — Он поднимает руку, чтобы помешать мне говорить. — Я был на каждой из их конференций, Кейт. Я знаю исходные данные по всем протоколам, и я все провалил. Я хочу прожить то немногое, что осталось от моей жизни, чувствуя себя лучше, чем сейчас. У меня не так много времени, но то, что у меня есть, я хочу, чтобы эти дни были приятными. Я знаю, что это, вероятно, должно быть отчасти и твоим решением, но я принимаю его самостоятельно. У меня есть кое-какие дела, о которых мне нужно позаботиться, деловые и личные дела, и я бы ни черта не смог сделать, если бы все время чувствовал себя дерьмово. Я надеюсь, что ты сможешь понять мою точку зрения сейчас. Прости, что заставил тебя пройти через все это дерьмо.

Он грустно улыбается, и я бросаюсь на него. Я не знаю, как я буду жить без него. Одно я точно знаю: без Дрю Макнайта этот мир станет дерьмом.

— Мне? Ты беспокоишься обо мне? Я хочу, чтобы ты хотя бы подумал о попытке, Дрю.

— Бесполезно, Кейт. Если бы я думал, что есть хоть малейший шанс, я бы попробовал. Но нет. Попытаться понять.

Слова, которые я хочу сказать, я не могу, потому что мне хочется кричать и орать. Я хочу встряхнуть его и сказать ему НЕТ! Не сдавайся.

— Кейт?

Моя голова дергается.

— Что?

— Посмотри на меня. Я имею в виду, действительно посмотри на меня. И сними шоры. — Он протягивает руки. — Это рак, он убивает меня. Это то, что он делает; это называется прогрессированием болезни. Я на пороге паллиативной помощи.

— Я-я не знаю, что это значит.

— Это означает, что Розенберг сделает меня удобным со всем, что ему придется использовать. Обезболивающие, может быть, небольшие дозы химиопрепаратов.

— Но ты только что сказал, что закончил с химиотерапией.

— Для лечения. Это было бы для облегчения боли. Вот что такое паллиативная помощь. Мне будет удобно, обещаю.

Ирония в том, что его голос успокаивает.

— Дрю, ты в порядке?

Он издает короткий смешок.

— У меня действительно нет выбора, не так ли?

Нет, это не так. Не то чтобы он заказал это из меню.

— Господи, я не знаю, что сказать.

— Все, что я хочу, чтобы ты сказала, это то, что ты принимаешь мое решение и молишься о чуде.

Я смотрю на него и говорю:

— У меня ведь нет выбора, не так ли?

Он бросает на меня застенчивый взгляд и качает головой.

— Нет. Мне жаль.

Я выдыхаю судорожно. Пришло время мне взглянуть правде в глаза. Не то чтобы у меня не было таких мыслей раньше. Но когда тебе представляют их в таком виде, это все равно что плеснуть в лицо ледяной водой.

Я не знаю, откуда берется спокойствие, но я оцепенело спрашиваю:

— Твои родители знают?

— Еще нет. Ты пойдешь со мной, рассказать им?

— Ты знаешь, что я пойду. — Я кладу голову ему на грудь. — Что с Беном?

— Надеюсь, ты не возражаешь, но он уже едет.

— Нет. Я не против.

Правда в том, что я немного рада его приезду.

Бен никогда не стучит, но сегодня почему-то стучит. Когда я открываю дверь, я вижу страх в его серых глазах. Его темно-каштановые волосы растрепаны, и я знаю почему. Он продолжает водить руками по ним, как и сейчас. Затем он дергает меня на руки, и мы стоим там, две ошеломленные души, пытаясь утешить друг друга. Мы слышим голос Дрю, зовущий из другой комнаты.

— Перестаньте хныкать и идите сюда, вы двое.

— Предоставь ему сказать что-то подобное, — говорит Бен мне в плечо. Затем он шмыгает носом, вытирает глаза и слабо улыбается мне. Протянув руку, он спрашивает: — Готова?

Мы заходим вместе, и Бен спрашивает:

— Когда это я хныкал?

— С тех пор, как ты решил сделать меня своим лучшим другом и носить с собой этот рак. — Затем Дрю выпаливает: — Я не выживу, чувак. Это мое последнее ура.

— Я так и думал, что ты это собирался сказать. Ни для чего другого ты бы не вызвал мою задницу сюда. Хорошие новости обычно доставляются с помощью телефонного звонка.

— Черт, у чувака выросло несколько нейронов, и они действительно начали работать.

Дрю усмехается. Или пытается во всяком случае.

Бен качает головой.

— Время от времени мой здравый смысл просыпается.

Дрю смотрит на меня и говорит:

— Кейт, можешь дать нам минутку?

Это дает мне необходимый перерыв, поэтому я бегу в нашу спальню и звоню Дженне. К тому времени, когда она отвечает, я почти задыхаюсь.

— Эй, и я знаю, что это нехорошо. Бен уже поразил меня своими подозрениями.

— Он все бросает, — говорю я ей и объясняю.

— О, Кейт.

Ее голос передает ее горе. Затем я слышу, как она шмыгает носом, и начинается мой собственный раунд.

— Что мне делать?

— Я не знаю, но ты будешь делать это в отличной компании. У тебя будут Бен, я, Летти, Рэй и твои родители. У Дрю довольно большой фан-клуб, а это значит, что у тебя будет масса поддержки.

— Как бы здорово это ни звучало, это не заменит моего мужа.

И я превращаюсь в рыдающую кашу. Господи, если я не могу даже думать об этом, как, черт возьми, я буду с этим жить?

Дженна читает мои мысли, потому что сквозь слезы говорит:

— Час за часом. Или, может быть, даже одну минуту за раз. А иногда и по одному вздоху.

— Мне лучше вернуться туда, и я должна сначала взять себя в руки.

— Кейт, ничего страшного, если он увидит, как ты плачешь.

— Да, но я не хочу, чтобы остаток наших дней был заполнен только этим. Я хочу, чтобы его последние дни были хорошими, понимаешь?

— Я знаю. Я здесь, если я тебе понадоблюсь.

— Ты всегда здесь.

Я иду в ванную и смотрю на женщину в зеркале. Красные опухшие глаза с соответствующими губами искажают мое лицо, и в последнее время оно стало моим нормальным видом. Я брызгаю на себя холодной водой, надеясь смыть часть опухоли, но знаю, что это не поможет. Что мне нужно, так это пяти фунтовый мешок со льдом, чтобы добиться цели.

Когда я снова присоединяюсь к ребятам, Бен выглядит так же плохо, как и я, так что я иду к винному шкафу и наливаю ему полный стакан Джеймсона. Его рука дрожит, когда он выхватывает ее у меня. Затем я прижимаюсь к Дрю и обхватываю его руку своей.

— Принести тебе что-нибудь? — Спрашиваю я.

— Не хочу заставлять тебя снова вставать.

— Черт возьми, Дрю, я бы залезла на гребаный Эверест ради тебя.

Я балансирую на очередной порции слез, и он притягивает меня к себе.

— Детка, все, что я хочу, это один из тех IPA, которые я люблю.

— Я могу справиться с этим.

Я вскакиваю с дивана, хватаю одну из холодильника и несу ему. Я возвращаюсь через несколько секунд.

Он смеется.

— Кейт, это не гонка.

Но это она. Гонка со временем. Надо мной висит вопрос… сколько? Год? Месяцы?

Он знает и говорит:

— Детка, как я и сказал Бену, это где-то около шести месяцев, плюс-минус.

Моя рука сжимает бедро Дрю, и мои глаза встречаются с глазами Бена. Шесть месяцев. К лету его не станет. Я пытаюсь подсчитать в своем мозгу бухгалтера, сколько еще ночей у меня с ним. Шесть раз по тридцать равно одному восьмидесяти. Сто восемьдесят дней и ночей с Дрю. А потом ничего.

Бен опустошает свой стакан, вскакивает со своего места и наливает себе еще. Я спрыгиваю с дивана и выбегаю через заднюю дверь. Как ни странно, я не плачу. Я смотрю вдаль и думаю о том, что я буду делать с собой без любви всей моей жизни. Я слышу, как открывается дверь, и предполагаю, что это Бен.

— Ты, должно быть, сходишь с ума, как и я, задаваясь вопросом, на что, черт возьми, будет похожа твоя жизнь без самого важного человека в ней.

— На самом деле, я беспокоюсь о тебе больше всего на свете.

Я оборачиваюсь и вижу, что Дрю стоит там. Он подходит ко мне и заключает в свои теплые объятия. Я готовлюсь к его словам.

— Кейт, послушай, что я скажу. Причина, по которой я это делаю, в том, что я хочу, чтобы мои последние дни были хорошими, понимаешь? Я собираюсь попросить тебя о чем-то очень важном. Я хочу, чтобы ты взяла отпуск. Я знаю, что ты только начинаешь свою карьеру, но я хочу, чтобы ты была со мной каждый день, каждый час, особенно сейчас, когда мне хочется что-то делать. Потому что сейчас я чувствую себя довольно хорошо. И теперь, когда я перестану лечиться, мне станет еще лучше. Я хочу ходить куда-то, делать что-то. Жить. В течение следующих пяти или шести месяцев, или сколько бы у меня ни было, я хочу тусоваться с Беном и Дженной, устраивать вечеринки, смотреть хоккей, ходить на пляж, проводить время со своими и твоими родителями. Если ты работаешь, мы не сможем сделать половину этих вещей. Ты знаешь, что деньги не проблема. Ты можешь сделать это для меня?

Даже не думая, я говорю:

— Ты знаешь, я возьму. Я больше нигде не хочу быть, и, честно говоря, я не думала о работе. Завтра я позвоню Джозефу, чтобы узнать, что мне нужно сделать.

Впервые после Чикаго я вижу блеск его голубых глаз.

— Спасибо.

Это мой Дрю. Поблагодарил меня за то, что я взяла отпуск, чтобы посмотреть, как он умрет. Что, черт возьми, я скажу на это? Он о неловкости для меня.

— О, и Кейт, сделай мне одолжение. Мы все знаем, что я умру. Давай не будем ходить на цыпочках вокруг всего этого. Будет очень странно, если ты будешь это делать. Я лучше выложу это дерьмо на стол. Ты знаешь? И не плясать вокруг вопроса. И по выражению твоего лица я знаю, что только что шокировал тебя, но это правда. Больше не надо лезть в туалет с Беном и шептаться за моей спиной, ладно?

— Ты принял все это, не так ли?

— Да, и это своего рода освобождение. Меня беспокоишь только ты.

Здесь я принимаю важное решение. Не потому что хочу, а потому что должна.

— Остановись. Прямо здесь и сейчас я хочу, чтобы ты перестал так беспокоиться обо мне. Я буду в порядке, что бы ни случилось. Мой выбор состоит в том, чтобы ты был здесь всегда, но если власти предержащие решат иначе, я разберусь с этим, Дрю.

— Ты обещаешь?

Я делаю и X над моим сердцем.

— Клянусь сердцем, что если вру, то умру.

— Никогда так не делай.

— Ладно, неудачный выбор слов, но ты понимаешь, что я имею в виду.

Затем он хватает меня и целует так, как не делал уже несколько недель.

— Эй, вы все забыли обо мне? — спрашивает Бен, перебивая нас.

— Нет, я просто должен был поцеловать свою жену, — говорит Дрю.

Затем Бен дергает бровями и поднимает трубку.

— Кто-нибудь хочет курнуть?

— Черт возьми, да, — говорит Дрю.

Мальчики останутся мальчиками, даже если один из них умирает от рака.

Визит к родителям Дрю оказался таким трудным, как я себе и представляла. Как вы можете подготовиться к тому, чтобы сказать родителям, что у вас неизлечимая болезнь? Дрю настолько спокоен, насколько это возможно, но я волнуюсь сильнее. Летти и я цепляемся друг за друга, как будто притянуты статическим электричеством. Но они рады услышать, что Джозеф согласился на мой шестимесячный отпуск. Если это продлится дольше, мне придется отказаться от своей должности. Мне плевать. Дрю на первом месте, как я объясняю его родителям.

Следующие несколько месяцев наполнены поездками в Эшвилл, Саванну и Хилтон-Хед, где мы с Дрю проводим драгоценное время вместе, занимаясь тем, что он любит, например, ловя рыбу, плавая под парусом, сидя и наблюдая закат. Когда мы дома, Бен, его родители, мои родители и Дженна обычно там, не все одновременно, но это проявление любви, и я благодарна каждому из них.

Прошло четыре месяца, и Дрю держится. Однажды он предлагает нам отправиться в отпуск в винодельческую сторону Калифорнии. Я в шоке, потому что это долгий перелет, и меня беспокоит разница во времени, потому что это может утомить его.

— Кейт, я посплю в самолете, а в Калифорнии есть кровати.

— Я не хочу, чтобы ты сломался.

— Я не позволю себе. Я обещаю.

Он кажется таким сильным, и если это то, чего он хочет, то кто я такая, чтобы отказывать ему? Но сначала я делаю одну вещь. Я звоню доктору Розенбергу и разговариваю с ним. Он смеется.

— Кейт, Дрю — врач, и он тоже знает свои ограничения. Если он хочет ехать, то поезжайте.

— Но …

— Но ничего. Вы оба знаете, что такое возможность. Пусть он исполнит свое желание.

— Ты прав.

Если Дрю хочет винодельческую страну, он ее получит. И он это понимает. Думаю, мы больше пьяны, чем трезвы. Однажды Дрю говорит:

— Я не думаю, что пробовал вино, которое мне не понравилось.

Мы смеемся, потягиваем, едим, и однажды за ужином, когда официант спрашивает, не хотим ли мы посмотреть карту вин, мы оба кричим: «Нет!» Мы согласны, что с нас хватит на сегодня.

К тому времени, как мы возвращаемся домой, энергия Дрю начинает угасать. Он не жалуется, но я вижу это по более продолжительному сну и более раннему укладыванию. Он использует пластыри с фентанилом от боли, а иногда ему приходится использовать и леденцы с ним. Но одна вещь, которую Дрю не делает, — это жалуется. Если ему больно, он ускользает и использует леденец, но я обычно могу сказать по его глазам или оттенку его кожи, которая потеряла свой обычно желтовато-коричневый цвет и блеск. Волосы у него отрастают, но химиотерапия, которую он принимает от боли, держит их на том же пушистом этапе, как у новорожденного, и мне нравится гладить их рукой. Это то, что Дрю тоже любит, и на самом деле он часто просит меня об этом. Говорит успокаивать.

Что касается веса, то он ни на что не годится, и он был прав насчет спортивных вещей. Это то, чем он живет в эти дни. Сегодня он снова упоминает об этом.

— Есть шанс, что ты купишь мне еще таких? Я ненавижу носить одни и те же вещи снова и снова.

— Да, конечно. Они такие мягкие, я уверена, что они удобные.

— Ага. И мне не нужно беспокоиться о том, что они упадут с этого мешка с костями. Я ни на что не гожусь, Кейт, бесполезно это отрицать.

Он прав. Я не могу. Он всего лишь тень того, кем он был шесть или семь месяцев назад. Я отодвигаю его одежду в дальний конец шкафа, чтобы он не сталкивался с ней постоянно, но я прокрадываюсь назад и смотрю на них. Грустно, когда я вижу, каким крепким и сильным он был раньше по сравнению с тем, кем он является сейчас.

— Я не буду. Но и плохого я тебе тоже ничего не скажу, Дрю. Я достану тебе все, что ты захочешь. Ты знаешь это.

— Спасибо.

Позже на этой неделе он сидит в своем любимом кресле, большом кресле, так что я запрыгиваю с ним и прижимаюсь к нему.

— Как мой парень сегодня? Хочешь что-нибудь сделать? Фильм?

— Нет, мне здесь хорошо.

— Голодный?

— Не совсем. Просто хочу остыть.

— Ты получишь это.

Через несколько минут он спит. Это то, что он делает в основном в эти дни. Я выскальзываю из кресла и звоню Бену. Обычно я сообщаю ему новости каждые пару часов. А потом это превращается в слезы для нас двоих. И бедный Бен. Он должен работать, чтобы продержаться на протяжении всего этого. Я не знаю, как он удерживает это дерьмо от выпадения из портфеля — пытается продать акции и инвестиции, пока его лучший друг умирает. Я так рада, что я не работаю.

— Ты зайдешь после работы?

— Кейт, что, черт возьми, ты думаешь? Я должен просто переехать к тебе.

— Эй, здесь полно места.

— Да, знаю. Но у меня есть своя квартира.

— Сдай в аренду.

— Эм, да, но что насчет после… — он замолкает, и мы оба замолкаем. Это мощный момент. — Я не имел в виду… — начинает он.

Я выпалил:

— Ты мог бы остаться со мной на какое-то время. Ты можешь мне понадобиться.

— Ты не станешь.

— Что я не стану?

— Остаться там.

Вот дерьмо. Я никогда не думала об этом, но он прав. Нет ничего, что могло бы заставить меня остаться здесь. Это… было… наше место. Это должно было стать местом, где у нас родятся дети.

— Думаю, нет. Нужна соседка по комнате?

Это еще один неловкий момент. Затем Бен все исправляет.

— Скоро увидимся. Мне принести ужин?

— Конечно. Можно китайский? Его любимые яичные рулетики и суп вонтон?

— Еще бы. А тебе?

— Я съем то, что он не ест.

В последнее время его аппетит пропал.

Бен говорит, что встретится со мной примерно через час.

Дрю съедает половину яичного рулетика и полчашки супа, а я не съем больше. Бен пытается развеселить дом, но Дрю засыпает, и мы вдвоем смотрим друг на друга мокрыми глазами. Телевизор воспроизводит белый шум, пока мы с Беном смотрим вперед.

— Как ты думаешь, какой будет жизнь без него? — Спрашиваю я.

— Пустой.

— Вроде как сейчас?

— Ага.

— Он всегда говорит мне, что любит все частички меня со всеми частичками себя. Почему все его части должны были заболеть? Почему одна часть его не могла заболеть? Кусок, который ему не нужен?

Бен вытирает лицо.

— Не знаю, Кейт. Хотел бы я, чтобы у меня был ответ для тебя. Но только для протокола. Я люблю все его частички вместе со всеми частичками себя.

Всего через пятнадцать дней Дрю будит меня посреди ночи. Это не совсем точно, потому что я не совсем уверена, когда в последний раз я действительно засыпала — и я говорю о глубоком сне. Я парю в этом месте где-то между сном и бодрствованием. За последние пару дней ситуация резко ухудшилась. У меня кружится голова, когда я думаю об этом.

Его голос хрипит, когда он называет мое имя.

— Кейт?

Я встаю с кровати и говорю:

— Что такое?

— Думаю, пора. Я хочу в больницу.

Слова, которых я боялась неделями, бьют меня под дых, сбивая с толку. Но я отказываюсь позволить ему это увидеть.

— Да, хорошо. Дай мне одеться.

— Кейт? Я думаю, тебе нужно позвонить в 911. Я почти уверен, что не смогу встать, чтобы идти.

Вчера было тяжело. Ему вообще трудно было стоять. Он вдыхает, и тогда я слышу слабый хрип, который звучит глубоко в его груди. О, Боже, как я когда-нибудь переживу это? Как обычно у Дрю, он рассказывает мне обо всем этом, говоря мне, что все будет хорошо. Это, мой Дрю, утешает меня на смертном одре.

Приезжают врачи скорой помощи и загружают его в машину, а я еду за ними на своей машине. По дороге я звоню его родителям, Бену, моим родителям и Дженне. Когда мы прибываем в больницу, я стою рядом с ним, держу его за руку и кусаю себя за сустав, когда его ввозят. Несмотря на то, что это путешествие было долгим и полным взлетов и падений, у меня было время подготовиться к этому дню, я не готова. Совсем. Отпустить этого человека будет практически невозможно. Я смотрела фильм, где альпинист застрял под валуном и был вынужден ампутировать себе руку. Вот что я чувствую сейчас. Потерять Дрю будет все равно, что вырезать себе сердце. Я знаю — это клише, но это правда. Часть меня умрет вместе с ним. Другого пути нет.

Приходят Бен и Дженна, и мы все обнимаемся и плачем в холле, а потом все заходим и обнимаем Дрю. Бен практически ползает около постели. Когда его родители приходят сюда, мы выходим, чтобы дать, им время побыть наедине с их единственным сыном. Когда я думаю о том, через что они должны пройти, мое умирающее сердце болит еще сильнее. И Дрю, зная, что он за человек, должно быть, старается быть храбрым ради них. Но в этот момент, в эти последние минуты, он больше ничего не может сделать или сказать, чтобы поднять их настроение. Я до сих пор не могу понять, как все это могло произойти. Без сомнения, они тоже. Появляются мои родители, братья и сестры, но моей маме хуже, чем мне. Я думаю, она ненавидит смотреть, как ее дочь страдает. Я не хочу, чтобы Шеннон и Эрик помнили Дрю такими, поэтому я отправляю их домой после короткого визита.

День пролетает незаметно. Рэй и Летти делают перерыв, спускаясь за едой. Мои родители уходят, и Дженна тоже, обещая вернуться в тот же вечер. Бен уходит в туалет и говорит, что собирается выпить кофе. Я прошу его принести мне чашку.

— Тебе нужно поесть, Кейт.

— Не голодна, Бен. — Он поднимает руки вверх, отступая. Он знает, что не надо поднимать вопрос о еде. У нас есть одно негласное правило относительно таких вещей. — Я вернусь через пятнадцать или двадцать минут.

— Не торопись.

Теперь нас только двое. Я смотрю, как грудь Дрю вздымается и опускается. Его глаза распахиваются, и он жестом подзывает меня к своей постели. Затем он начинает говорить, и его голос на удивление сильный. Но то, что он говорит, вонзается в меня, как гребаный танк, и я хочу свернуться калачиком и умереть вместе с ним. Он рассказывает мне, как он понял с первого момента, как увидел меня, что я принадлежу ему, и что он сожалеет, что так вышло. Ах, типа это он во всем виноват! Потом он говорит мне идти домой.

Я киваю и сглатываю слезы.

— Хорошо. Я пойду домой и приму душ, потому что я какая-то вонючка. Я тоже люблю тебя, Дрю. Больше чем я могу сказать.

— Кейт, остановись. Это не то, что я имел в виду. Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала, хорошо? Поклянись мне прямо сейчас.

Его голос твердый, намного сильнее, чем это было в последние дни.

— Хорошо. Что это такое?

— Я хочу, чтобы ты сейчас же покинула эту комнату и пошла домой, но я не хочу, чтобы ты возвращалась после душа. Я хочу, чтобы ты попрощался со мной прямо здесь и сейчас.

— Что?! Что ты говоришь?

Мое сердце замирает в горле.

— Я говорю то, что ты думаешь, что я говорю. Я люблю тебя гораздо больше, чем то, что ты сидишь рядом со мной следующие несколько дней. Я не хочу этого. Ты поклялась мне, Кейт.

— Дрю, я не могу.

Слезы безудержно текут по моим щекам, потому что я не могу позволить себе думать о неизбежном. Дрю — моя жизнь, мое сердце, мое все.

— Да, ты можешь. Теперь иди. Обернись, пройди через эту дверь и никогда не оглядывайся назад. Все мои вещи упакованы именно так, как я просил, и ты знаешь, что с ними делать. Мои родители и твои будут здесь вместе с Беном. Но тебе не нужно быть здесь. Я не хочу, чтобы ты была здесь. Я хочу, чтобы ты помнила меня таким, каким я был, когда был здоров, в наши лучшие времена. А теперь посмотри на эту дверь и сделай первые шаги в свою новую жизнь, Кейт. И обещай мне, что будешь жить. Просто живи, Кейт. Сделать это для меня.

— Ты не можешь это иметь в виду. Дрю, я не уйду.

И вместо того, чтобы идти, я пытаюсь заползти в его постель.

— Не надо, Кейт. Ты усложняешь мне задачу. Это… ты когда-нибудь слышала истории, в которых люди не могут отпустить? Вот что ты делаешь со мной.

Моя рука закрывает рот, чтобы скрыть всхлип.

— Пожалуйста. Для меня. Если есть что-то, что ты можешь сделать для меня, то сделай это в последнюю очередь.

Я отхожу от его кровати, смотрю в его мутные глаза, уже не кристально голубые, как в прошлые здоровые дни, поворачиваюсь и слепо бегу из комнаты. Я не знаю, куда я иду, мне просто нужно выйти из его комнаты на мгновение, чтобы подумать, понять, смогу ли я сделать то, о чем он просит. Мои глаза так затуманены слезами, я ослепла, и, поворачивая за угол, я врезаюсь в кого-то головой. Руки тянутся, чтобы удержать меня и не дать мне хлопнуться на задницу, размахивая как ветряная мельница собственными руками. Я уверена, что тот, в кого я только что врезалась, должен подумать, что на него напала банши, потому что я вою и выгляжу в беспорядке, не говоря уже о том, что воняю как скунс.

— Эй, ты в порядке?

— Черт, нет, — качаю головой. Мои слова вырываются сквозь очередной всхлип. — Нет, я не в порядке, — выдавливаю я. Иррациональность сжигает мой живот. Разве это не очевидно? — Я выгляжу так, как будто я в порядке? — Я протираю глаза, чтобы стереть ведра с водой и посмотреть.

— Сейчас. Пойдем со мной.

У меня нет выбора. Кем бы ни был этот человек, он берет меня за руку и ведет куда-то. Он открывает дверь и говорит:

— Садись.

В моей руке волшебным образом появляется горсть салфеток. Я сморкаюсь в набитом соплей носе и снова вытираю глаза, но все равно плачу.

Я чувствую вину за свое прежнее раздражение. Кто-то пытается быть милым, а я стерва.

— Мне жаль. Я… я… мой муж… он умирает… и, — я громко всхлипываю, — он только что сказал мне, что хочет, чтобы я ушла.

— Твой муж?

Я наконец смотрю на своего спасителя. Его лабораторный халат кричит «врач». Мои глаза затуманены слезами, поэтому я не могу разобрать, молодой он или старый, низкий или высокий. Кажется, я не могу остановить свое сердце от разрыва в клочья.

— Ага. Ты возможно знаешь его. Дрю. Дрю Макнайт. Он здесь молодец.

Я сморкаюсь в чистую салфетку и добавляю ее в ватный шарик из использованных.

— Ах. Ага. Я имею в виду, что я вроде как знаю его, но у меня никогда не было возможности поработать с ним. Я слышал о нем много хорошего. И мне ужасно жаль. — Он представляется, но я не расслышала его имени. В моем мозгу слишком много беспорядка, чтобы обращать на это внимание. — Я тоже онколог. Я на год опережаю твоего Дрю.

— Слушай, прости, что я на тебя налетела.

— Не надо. Могу я дать тебе несколько советов? Последние дни… он не будет узнавать тебя. Он тоже это знает. Он пытается защитить тебя. Как бы тяжело это ни было, это все, что он делает. Будь с ним, если хочешь.

Гигантский выдох вырывается из меня.

— Спасибо. Мне нужно идти.

— Миссис. Макнайт?

— Кейт, — говорю я, вытирая глаза.

— Что?

— Мое имя. Это Кейт.

— Ой. Тогда Кейт. Я на связи и сегодня вечером. Если вам что-нибудь понадобится, скажите медсестрам, чтобы они вызвали доктора Мерсера. Я буду здесь, чтобы помочь, если я понадоблюсь тебе или Дрю.

Я беру его за руку. Это утешает.

— Спасибо.

Вытирая слезы с лица, я возвращаюсь в комнату Дрю. Бен здесь, и я приглашаю его в холл. Когда я рассказываю ему, что сказал Дрю, он выглядит смущенным.

— Ты знал, не так ли?

— Да, но он взял с меня клятву не говорить тебе. Прости, Кейт.

— Ну, я просто не могу этого сделать. Я не могу уйти и никак не прощаться.

— Я сказал ему это, и я сказал ему, что было бы нечестно с его стороны просить тебя об этом. Но ты же знаешь Дрю. Он всегда думает обо всех.

— Я иду домой, чтобы принять душ, а затем я вернусь со своими вещами, чтобы остаться тут надолго. Я столкнулась с одним из дежурных онкологов. Он сказал мне остаться. — Я снова начинаю плакать. Плаксивым голосом я говорю: — Он сказал, что Дрю все равно не узнает, что я здесь.

Руки Бена хватают меня, и мы оба дрожим и плачем. Затем он спрашивает:

— Ты в порядке, сможешь вести машину?

— Ага. Все будет хорошо. Ничего, кроме еще потока слез.

— Напиши мне, как только вернешься домой.

— Напишу.

Это быстрая поездка туда и обратно для меня, и я снова в больнице, но когда я иду к палате Дрю, я думаю, не задержаться ли мне в холле. Я пишу Бену, и он встречает меня прямо возле палаты.

— Он знает, что ты вернешься. Я сказал ему, что это несправедливо по отношению к тебе.

— Что он сказал?

— Он сказал мне, что ты спиздила манеру Дрю.

Это вызывает у нас улыбку, пусть и небольшую. У нас с Беном есть места для сна, и я имею в виду его кровать. Я лежу рядом с ним большую часть времени, за исключением тех случаев, когда мне нужно пописать или попить чего-нибудь. Летти сидит рядом с кроватью в кресле и держит его за руку или каким-то образом прикасается к нему, а Рэй только смотрит, недоверие запечатлено на его лице. Я думаю, что он хранил надежду до самого горького конца, и теперь, когда он здесь, это слишком много для него.

В десять я встаю и иду в столовую, беру маффин и колу. После того как я проглотила четверть булочки и отхлебнула кока-колу, я разбрасывал крошки по столу, когда на меня надвигается тень. Я поднимаю глаза и вижу, что это врач, который помог мне раньше. Мне немного стыдно признаться, что я даже не помню его имени.

— Как ты держишься?

— Как кто-то выдерживает, когда любовь всей его жизни умирает в возрасте двадцати девяти лет?

— Наверное, так же как и ты.

— Тогда не слишком хорошо.

— Ему сдали дерьмовые карты, Кейт.

— Да, это несправедливо. И все, что я продолжаю спрашивать себя, это почему плохие люди не могут получить такое дерьмо? Дрю никогда ни о ком не говорит ничего плохого. Он всегда был хорошим парнем, понимаешь?

— Это то, что мне сказали. Все говорят, что он золотой мальчик. Умен как черт и величайший диагност. Он был здесь как бог. Когда у него случился рецидив, всех это просто шокировало. Позволь мне сказать тебе, что у него лучший уход, Кейт. Его дело обошло весь мир. Не осталось камня на камне.

Я протягиваю руку и касаюсь его руки.

— Спасибо, что сказал мне это. Мы не были здесь достаточно долго, чтобы встретить многих других парней, так что я не знала. Я ценю это.

Он роется в кармане и достает карту.

— Слушай, если тебе что-нибудь понадобится, просто позвони. Я уйду отсюда примерно через час. Но этим занимается весь отдел. Ты должна знать это. Это было очень тяжело для Розенберга. Все любят Дрю.

Я бегло смотрю на его карточку и говорю:

— Спасибо. Ты был очень добр.

Затем я собираю свой рассыпчатый кекс и колу и возвращаюсь в комнату.

Два дня спустя мой Дрю, мой муж, единственный мужчина, которого я когда-либо любила, исчезает, делая последний вздох, и я лежу в постели рядом с ним, Бен держит одну руку, а Летти держит другую. Это очень мирно — для Дрю. Для меня мой мир разлетается на мелкие осколки, когда все частички Дрю покидают этот мир. Все частички меня стались позади, разбитые и… одинокие.

Глава 30

Прошлое

ПОХОРОНЫ ДРЮ ПРОИСХОДЯТ ЗА ОДНУ неделю до нашей первой годовщины. Дрю, будучи Дрю, оставил Бену четкие инструкции о том, как он хочет, чтобы все уладилось. Так что Бен позаботился почти обо всем. Это тоже было хорошо, потому что я была в состоянии вечного оцепенения. Рэй и Летти взяли на себя место, выбрав ту же церковь, в которой мы с Дрю обвенчались.

Позже мне рассказали, что на них приходили люди из его резиденции, его хоккейной команды, включая Сэма и Кэролайн, из класса его медицинской школы и из его программы стипендий. Я не вижу никого из них. Церковь — чистый лист, я — огромное пустое пространство, а место, где раньше было мое сердце, — черная дыра. Я пуста, бездеятельна. Священник говорит прекрасные вещи, но я не очень понимаю. Бен сидит с одной стороны, а Летти с другой. Я сжимаю обе их руки, просто чтобы хоть что-то почувствовать.

Священник позволяет любому подойти к кафедре, чтобы сказать что-то о Дрю, если он того пожелает. Я вижу, как многие люди подходят и говорят, но ничего не слышу. Не раньше Бена. Ему приходится распутывать свои пальцы, когда он подходит, чтобы взять микрофон. Его руки дрожат, когда он роется в кармане пиджака и достает свою речь. Я слушаю хвалебную речь Бена, и мое сердце цепляется за нее, цепляясь за каждый слог.

Он начинает, со знакомства, в детском саду, и рассказывает обо всей их жизни. Но его подача бесценна. Это забавно, но перемежается моментами любви, которых недостаточно, чтобы довести всех до рыданий, достаточно, чтобы получить слезы на глазах. Его история о том, как Дрю учился кататься на коньках, обрушив весь дом.

— Итак, он говорит: «Чувак, я серьезно. Я выучу это, даже если это убьет меня». И вы должны представить себе Дрю — шесть футов и три дюйма в одном из этих трико, верно? Поэтому я говорю ему: «Ты ведь знаешь, что будешь на сольных концертах и все такое, верно?» И он говорит: «Да. Ты придешь посмотреть?» И он серьезен. Так что он делает это так, как вы никогда не видели. Он приходит домой весь в синяках и рассказывает мне, как он разучивает эти сальдовы и аксели и весь в восторге от этого. Я имею в виду Дрю Макнайта всех. Фигурное катание! Итак, он, наконец, доходит до того, что ему приходится выполнять все эти прыжки и все такое, и он умоляет меня прийти посмотреть. Я его лучший друг. Что я собираюсь сказать? Итак, я иду на каток и вижу огромную Дрю среди всех этих семи-восьмилетних девочек в розовых пачках. Это было бы все равно что увидеть, как Скала занимается балетом. Без шуток. Каждый раз, когда он выступает или одна из маленьких девочек что-то делает, они все дают пять или бьют друг друга кулаками. И Дрю находится прямо посреди них. Это было чертовски весело. Но, клянусь богом, в ту ночь мужчина приходит домой, кладет фигурные коньки в шкаф, меняет их на пару коньков и берет хоккейные, как будто он был рожден для игры. И это был Дрю Макнайт».

Вы можете слышать ропот по всей церкви и справа от Бена. Дрю никогда ничего не делал без цели или без причины.

— И еще одна вещь, которую сделал Дрю, — пригласил меня на футбольный матч Purdue и вечеринку в честь выпускников. Итак, мы пошли. Пришли моя сестра Дженна и ее лучшая подруга и соседка по комнате Кейт Форбс. Дрю взглянул на Кейт и сказал мне: «Чувак, кто эта девушка с твоей сестрой?» Когда я сказал ему, он сказал: «Однажды я женюсь на ней. Познакомь нас. Сейчас». Потребовалось несколько недель, чтобы убедить Кейт согласиться на свидание, но, черт возьми, если он этого не сделал. А Кейт, ты сделала его самым счастливым парнем на Земле.

Он аккуратно складывает свои бумаги пополам и говорит тихим голосом:

— Мне будет не хватать тебя, брат мой.

Бен идет вниз и садится рядом со мной, хватает мою руку и сжимает ее. Я знаю, что ему было нелегко это сделать, но Дрю был бы горд, если бы он был здесь. Что-то внутри моего сердца подсказывает мне, что он слышал каждое слово.

Если присутствующие ожидают, что я буду говорить, они будут разочарованы. Теперь мое тело раздирают тихие рыдания. Рука Бена обвивает меня, когда я прислоняюсь к нему для поддержки. Вопрос, который не оставляет меня, снова поражает меня. Как я буду жить без него?

Церковь любезно разрешила нам встретить скорбящих в большом зале, поэтому у нас есть еда и напитки. Народу так много, что я не успеваю. Половину времени я оказываюсь в ванной, брызгаю водой на лицо, пытаясь смыть слезы. Сегодня я ни разу не побеспокоилась о макияже, и это был лучшее решение в моей жизни. Я бы уже выглядела ужасно, даже с водонепроницаемой косметикой. В какой-то момент, приведя себя в порядок, я смотрю на Бена и вижу, что его волосы выглядят так, будто их охватил ураган. Он не может совладать с ни м. Я слышу голос Дрю у себя в голове:

— Детка, иди и почини ему это дерьмо. Он выглядит как ад.

Вот что я делаю. Я подхожу к нему и хватаю его за руку.

— Подойди сюда на секунду.

— Что?

Я делаю все возможное, чтобы привести в порядок обломки волнистого гнезда Бена.

— Настолько плохо, да?

Сморщив лицо, я говорю:

— Да. Это выглядело так, как будто ты только что проснулся после недельного запоя.

Его рука поднимается, чтобы провести по его волосам, и я ловлю своей рукой.

— Остановись. Вот что вызывает этот беспорядок.

Он вытягивает руки.

— Хорошо. Хорошо. Я сделаю лучше. Я просто …

Я провожу пальцем по лицу и говорю:

— Я знаю. Мы все такие.

— Нам нужно, черт возьми, выпить, не так ли?

— И мы выпьем, как только это закончится.

Возвращаемся к толпе. Когда последний человек уходит, мы все, наконец, делаем передышку и садимся. Рэй и Летти выглядят так, словно они постарели на двадцать лет. Я чувствую, что у меня тоже есть седые волосы. Волосы Бена снова в беспорядке, и я смеюсь. Это один из тех неуместных смехов, которые пытаешься сдержать, но не можешь. Все смотрят на меня с вопросами в глазах.

Покачав головой, я говорю:

— Это волосы Бена. Я слышу, как Дрю говорит об этом кучу дерьма.

Все смеются, и начинаются истории о Дрю. Бен приглашает всех убраться в его винном шкафу, и мы мигрируем к нему домой. Рэй, Летти и мои родители через некоторое время уходят, а мы с Дженной остаемся на ночь. Напиваемся до дури и все валимся на пол, со спальными мешками, подушками и подушками с кушеток и кресел.

Утром я просыпаюсь и осматриваюсь. Бен и Дженна все еще без сознания. Я переворачиваюсь и вижу все пустые бутылки из-под ликера на кофейном столике. Удивительно, что меня не тошнит. Я собираюсь и иду в ванную. На обратном пути я прохожу мимо полки с фотографиями Бена и Дрю. Я не могу не смотреть на них. Какая они пара. Или были. На меня накатывает внезапная волна беспокойства, и я чуть не роняю фотографию из рук, когда сползаю на пол. Моя грудь сжимается от боли, когда я понимаю, что никогда не смогу вернуться домой. Я не смогу снова войти в эту дверь, зная, что Дрю никогда не будет там, чтобы поприветствовать меня своими потрясающими голубыми глазами. Волна тошноты накатывает на меня, и я зажимаю рот рукой. Бен рядом, тянет меня вверх.

— Что случилось?

— Я не могу вернуться домой. Я … когда-либо. Я никогда не смогу туда вернуться.

Все мое тело трясется.

— Все в порядке, Кейт. Тебе не нужно.

— Нет, ты не понимаешь, Бен. Я вообще не могу туда идти.

Он хватает меня за руку, и мы идем на кухню, где он наливает мне стакан воды.

После нескольких глотков, когда Бен рассказывает мне об этом приступе тревоги, я успокаиваюсь.

— Кейт, это новый путь для тебя.

— Бен, дело не в новом пути. Дело в том, что Дрю никогда не вернется домой. Я не хочу быть в этом доме. Время.

— Хорошо. Хорошо. Я понимаю. Пойдем со мной.

Он снова берет меня за руку, и на этот раз мы идем в его кабинет.

— Присаживайся, — говорит он, указывая на стул. — Послушай, тебе не нужно возвращаться туда. На самом деле, ты должна его продать. Но у меня есть кое-что для тебя.

— Ты знаешь?

— Ага. Ты знаешь нашего парня. Он всегда все планировал. Я должен был отдать это тебе на следующий день после похорон. Вот.

Бен протягивает мне конверт.

Я смотрю на него, не зная, что делать.

Он кивает.

— Открой его. Я должен остаться с тобой, пока ты читаешь это.

— Хорошо. Неужели это разорвет меня на еще большие куски?

— Я не знаю.

Его руки снова теребят волосы.

На внешней стороне конверта написано: «Моей любимой Кейт».

Я осторожно открываю.

Моя дорогая Кейт,

Если ты читаешь это, то неизбежное произошло. У нас было много дискуссий о том, что произойдет после моей смерти, но, зная тебя так, как я, я знал, что должен написать это. Вот почему я дал это Бену. (Надеюсь, чувак выполнил мои инструкции!)

Я надеюсь, ты не ненавидишь меня за то, что я пытался выслать тебя из больницы (хотя я был почти уверен, что ты будешь слишком упряма, чтобы уйти). Ты уже прошла через худшее из худших, и я не хотел, чтобы ты прошла и через это тоже. Я хотел, чтобы ты сохранила наши лучшие воспоминания, помнила обо мне в дни моего здоровья, когда мы были счастливы и влюбились друг в друга, и любили беззаветно. Я никогда не говорил тебе этого, но если бы у меня был хрустальный шар и я мог видеть будущее, я бы убежал далеко-далеко от тебя так быстро и изо всех сил, как только мог. Не потому, что я не любил тебя. Надеюсь, ты это знаешь. Мое сердце настолько запуталось в твоем, насколько это было возможно. Я не думаю, что мог бы любить кого-то так сильно, как любил тебя. Я бы сбежал, потому что никогда бы не заставил тебя пройти через это ужасное путешествие. И я только сейчас слышу, как ты разглагольствуешь. Но стоп. Готово. Все кончено. А я не знал. Так мы полюбили друг друга, поженились, а остальное, как говорится, уже история.

Но этот конец не был частью моего плана, как ты знаешь. У меня были такие великие планы для нас. Большой дом с тремя детьми. Стареем вместе и балуем наших внуков. Я видел, как мы держимся за руки, сидим на качалках, смотрим на закаты, потягиваем вино. Роскошные каникулы (которые могли включать или не включать дополнительные поездки на игры «Блэкхокс»), а я бы избаловал тебя до чертиков. Слова никогда не выскажут вам, как я сожалею, что не смог осуществить эти мечты.

Теперь самое сложное для тебя, Кейт. Ты дала мне обещание, и я собираюсь заставить тебя сдержать слово. Ты поклялась мне, что после этого будешь двигаться дальше. Ты пойдешь вперед, найдешь кого-то другого и будете жить своей жизнью. Это то, что я прошу тебя сделать. О, я знаю, что ты не можешь сделать это сразу. Но не смей годами сидеть на заднице и чахнуть. И, зная тебя, именно это ты и сделаешь. Ты иногда такая крутая задница. Но я не позволю тебе уйти от этого. На этот раз ты сдержишь свою часть договора. Это огромный мир, Кейт. Я был не единственным человеком в нем для тебя. Не говори этого и не будьте наивной. Откройся и позволь себе снова полюбить. Худшее, что может случиться, и последнее, чего бы я хотел, это чтобы ты была одна и была одинока. Ты уже слишком много пережила в своей молодой жизни. Ты обещала мне, и, клянусь Богом, тебе лучше не нарушать этого. Итак, я даю тебе шесть месяцев. Слишком мало, говоришь? Я говорю ерунда. Ты начинаешь собирать свои коробки, потому что мои уже упакованы, и убирайся к черту отсюда. Продавай дом. Ты меня слышишь? Двигайся. Убирайся к черту оттуда! Отдай всю мою одежду на благотворительность. Несколько вещей, которые я отметил, достанутся Бену или моим родителям. У тебя уже есть то, что ты хочешь. Все остальное помечено для благотворительной организации, которую я указал.

У меня достаточно денег на страхование жизни и денег из моего трастового фонда, которые ты унаследуешь, чтобы чувствовать себя комфортно столько, сколько захочешь. Тебе нужно будет работать, только если это то, чем ты хочешь заниматься. Бен поможет тебе со всем этим — он твой парень с деньгами. Это даст тебе время понять, где ты хочешь в конечном итоге жить. Иди. Исследуй мир, если хочешь. Ищи новую жизнь для себя. И найти этого особенного человека. Убедись, что он хорошо к тебе относится. И не смиряйся. Ты заслуживаешь лучшего из лучших, Кейт.

Сделай мне одолжение. Всегда помни лучшие времена и знай, что я любил все частички тебя вместе со всеми частичками себя.

Навсегда, а затем позднее,

Дрю

P.S. Присмотри за Беном и скажи этому чуваку, чтобы он перестал водить руками по волосам. Он облысеет и в конечном итоге будет похож на меня, но он не будет таким сексуальным!

Дрю все равно нашел возможность рассмешить меня в конце.

— Ты читал это? — спрашиваю я Бена.

— Нет. Зачем?

Я передаю это ему. Его глаза наполняются слезами, пока он не доходит до последней строчки. Потом мы оба смеемся.

— Засранец.

Потом мы плачем, смеемся и обнимаемся.

Я смотрю на Бена и спрашиваю:

— Ты поможешь со всем этим? Думаю, я воспользуюсь предложением Дженны переехать. Большую часть моих вещей придется отправить на хранение, как только дом будет продан. Я хочу оставить его меблированным, чтобы он выглядел лучше.

— Конечно, я помогу, но почему бы тебе не облегчить себе задачу и не нанять какую-нибудь транспортную компанию.

— О, Бен, я не хочу тратить деньги. Я не работала шесть месяцев и не уверена в финансах.

Бен смеется.

— Ты не читала письмо? Ты понятия не имеешь, не так ли?

— О чем?

— Твое финансовое положение. А ты чертов бухгалтер.

— Ты пытаешься меня оскорбить?

Он качает головой.

— Нет. Если бы это был кто-то другой, кроме Дрю, я бы сказал да. Но не с ним. Кейт, позволь мне сказать, что ты можешь себе это позволить. Транспортная компания.

— А ты знаешь это, как?

— Я твой чертов брокер. Как сказано в письме — я денежный парень. Дрю оставил тебя в достатке. У него трастовый фонд. Я управлял его инвестициями в течение многих лет, и ты являешься его единственным бенефициаром.

— Он был тем, кого я хотела. Я никогда не обращала внимания на его банковский счет. Были только мы и мы боролись с гребаным раком. — Я почти рыдаю.

Денежный вопрос никогда не был важен для меня, и я не хочу сейчас на этом сосредотачиваться. Бен должно быть заметил это, потому что он продолжает давить.

— Сейчас. Подожди.

Бен пододвигает стул, и мы оба садимся за его компьютер. Он входит в свою брокерскую фирму и открывает счет Дрю.

— Это твой аккаунт. — Затем он прокручивает вниз и показывает мне цифры. Это семизначная сумма. — Это не включает его страхование жизни, которое добавит еще миллион.

— Что?

Я снова вытираю лицо, потому что я все еще плачу на протяжении всего этого разговора.

— Ты слышала меня. Ты знаешь о маме Дрю, верно? Ее семья?

— Ну, да.

— Вот откуда у него деньги. Твой дом? Ты ведь знаешь, что на него нет ипотеки, верно?

— Ага.

— Итак, Кейт, добавь к своей прибыли еще семьсот штук.

Иисус. Как я этого не знала?

— Ты никогда не говорила с ним о деньгах? — спрашивает Бен.

— Нет. Никогда. Оглядываясь назад, это звучит очень глупо с моей стороны.

— Нет. Я уверен, что если бы разговор когда-нибудь приблизился к этой теме, он бы сменил ее. И он тоже не был легкомысленным с этим.

Это трудно принять. Я знала, что деньги не проблема, но я просто никогда не копалась в этом.

— Бен, когда-нибудь, когда наши головы поправятся, нам нужно найти способ сделать что-то с частью этих денег в качестве дани ему.

— Ага. Я думаю, ты права. Кстати, я буду с тобой при оглашении его завещания и все такое.

— Хорошо.

— Значит, транспортная компания?

Летти звонит на следующей неделе и говорит, что чтение «Последней воли и завещания» Дрю состоится у них дома. Адвокат — близкий друг семьи, поэтому они решают сделать это там. Бен забирает меня у Дженны, и мы идем вместе.

После этого я спрашиваю Летти, согласна ли она со всем этим. В конце концов, это ее деньги.

Она вздыхает.

— Дрю любил тебя больше жизни, Кейт. Конечно, я в согласна с этим. Это была его воля, чтобы у тебя было все.

Потом рассказываю ей о своих планах переехать и продать.

— Я думаю, что ты мудра. Это место не принесет тебе ничего, кроме слез и душевной боли, дорогая, и видит Бог, с нас этого достаточно.

Она промокает глаза, когда говорит. Я спрашиваю себя, станет ли когда-нибудь легче говорить или думать о Дрю.

***

Семь месяцев спустя

Дом в основном готов, все наши с Дрю фотографии упакованы и отправлены на хранение. Грузчики приехали, и все мои вещи на складе. Наконец-то он выставлен на продажу, и я снова живу с Дженной, как в старые добрые времена.

Моя должность в Ernst and Young была отдана, но я прошла собеседование с Price Waterhouse и получила у них роль аудитора начального уровня. Я начинаю все сначала. Я бы солгала, если бы сказала, что не была в депрессии. Я думаю о Дрю каждый день. Он был везде, куда бы я ни посмотрела, во всем, что я делаю. Но думаю, что это процесс скорби, или, по крайней мере, так все говорят.

Сегодня во время обеденного перерыва я бегу в больницу. Я все еще занимаюсь вопросами страхования, поэтому предоставляю биллинговому отделу еще одну часть информации, которая им нужна. Женщина говорит мне вернуться через час, поэтому я решаю перекусить в столовой. Иду по коридору, сворачиваю за угол и натыкаюсь на доктора Мерсера. Опять же, его имя ускользает от меня. Я даю себе подзатыльник, потому что в ту ночь, когда я встретила его, я была не совсем в правильном настроении.

— Кейт.

— Доктор Мерсер.

Я протягиваю ему руку.

— Я думал, мы прошли все формальности. Пожалуйста, зовите меня Дрю.

Глава 31

Настоящее

ЭТО ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ВЕСНЫ, и я стою у окна своей квартиры и смотрю, как солнце впервые появляется за день. Сегодня волнующий день и нервное возбуждение не давало мне спать. Руки обвивают меня и притягивают к твердой груди.

— Доброе утро, красавица.

Я поворачиваюсь в его объятиях и прижимаюсь губами к его.

— Доброе.

— Я не ожидал, что ты встанешь так рано.

Я пожимаю плечами.

— Я редко видела рассвет с тех пор, как переехала в Вашингтон.

— Это довольно впечатляюще, но на тебе ничего нет.

Мои губы кривятся, а затем я в ошеломленной тишине наблюдаю, как без рубашки, чертовски сексуальный Энди опускается на одно колено. Мое сердце останавливается. Восход солнца забыт, поскольку на меня не светит свет, как на человека передо мной.

Прошло несколько месяцев после неловкого разговора между родителями Дрю и мной. Кажется, они искренне рады, что я нашла кого-то другого. Их поддержка и любовь значили для меня целый мир. Теперь, когда все знают, ничто, кроме меня самой, не может помешать мне ринуться в новую жизнь.

Глаза Энди, так похожие на глаза Дрю, сверкают, глядя на меня. Моя грудь перестает двигаться.

— Милая, дыши.

Каждый звук застревает в вакууме, когда я выдыхаю, и знаю, что сдерживаю дыхание уже несколько лет.

— Кейт, ты зажгла во мне огонь задолго до того, как я понял, что это за огонь.

Говорят, когда ты умираешь, твоя жизнь проносится перед твоими глазами. У меня сейчас сюрреалистический момент. Все начинает замедляться, и воспоминания о том дне, когда я встретила Энди, возвращаются, как кувалда, в грудь.

— Примерно через семь месяцев после Дрю~

Я бросаюсь в больницу, ненавидя то, что я должна быть там. Но страховая компания нуждается в подписании некоторых документов, чтобы окончательно оформить льготы. Это то, что я должна была сделать несколько месяцев назад, но я не могла этого вынести.

Женщина передо мной не испытывает ко мне симпатии. Я уверена, что она все это видела и слышала. Мои обстоятельства не ужасны — по крайней мере, для кого-либо, кроме меня.

— Вы можете забрать форму через час. Это лучшее, что я могу сделать.

Я киваю и иду в столовую. Я не обедала и не хочу уходить и возвращаться. Пока я решаю, стоит ли пойти с салатом Кобб или Цезарь, кто-то произносит мое имя.

— Кейт.

Я поворачиваюсь, и мне требуется время, чтобы узнать лицо. Я не уверена, почему; его глаза — вылитое изображение Дрю.

— Доктор. Мерсер.

Я протягиваю руку.

Я никак не могла забыть доброту этого человека. Я практически рыдала рядом с ним в тот день, когда Дрю попросил меня навсегда покинуть его больничную палату.

— Я думал, мы прошли все формальности. Пожалуйста, зовите меня Дрю.

Я киваю, но трудно произнести это имя, не разрыдавшись.

— Как дела? — Спрашивает он.

Горе охватывает меня, и сквозь мою защиту скатывается слеза.

— Все в порядке, Кейт. Я не должен был спрашивать. Позволь мне угостить тебя обедом.

Я смотрю на него.

— Я не готова встречаться, — выпаливаю я.

Доктор Мерсер потрясенно смотрит на меня, и я понимаю свою ошибку. С вежливой улыбкой он говорит:

— Я не уверен, что моя девушка оценит, если я приглашу кого-нибудь на свидание. Я просто подумал, что могу предложить тебе послушать.

Мое лицо должно быть стало свекольно-красным.

— Мне жаль. С тех пор как я снял кольца, ко мне время от времени приставали.

Я не хотела снимать обручальное и помолвочное кольца, но каждый раз, когда я смотрела на них, я не могла перестать плакать. Через несколько месяцев мама, наконец, предложила мне снять их не потому, что я хочу забыть Дрю, а чтобы я могла вспомнить его без слез.

— Я не могу сказать, что виню их. Но я полностью их понимаю. Пройдет много времени, прежде чем ты тебе станет лучше.

Я рада, что он не сказал, что все в порядке. Я не уверена, что когда-нибудь смогу быть в порядке.

— Я не знаю, станет ли мне когда-нибудь лучше.

Он сочувственно кивает.

— Ты не думала о группе поддержки?

— Была там, делала это. И не пойми меня неправильно. Они помогают стольким людям. Но я чувствую себя как рыба в воде, потому что большинство людей там намного старше меня. Я не хочу принимать антидепрессанты, но если я в ближайшее время не сверну за угол, думаю, я могу начать.

— Не бойся их. Они не вызывают привыкания или чего-то в этом роде. Но позволь мне спросить тебя. Ты пробовала бегать? Исследования действительно показывают, что это может помочь при депрессии.

— Раньше я бегала. Но не последние пару лет.

— Почему бы тебе не попробовать? Бег может помочь очистить разум и улучшить общее самочувствие и количество эндорфинов. Я бегаю с группой, и вы можете присоединиться к нам, если хочешь.

Его слова звучат правдиво. Он врач, и я слышала это о беге раньше.

— Я чувствую, что за мной повсюду следует облако. Я даже не могу пойти к себе домой и передвинуть коробки, которые Дрю тщательно упаковал, чтобы мне не пришлось этого делать. Дом выставлен на продажу; Мне просто нужно вынести эти коробки, если я действительно планирую продать дом. Это тоже тяжело. Я не хочу продавать дом, который мы вместе выбрали, но я не могу представить, как буду жить там без него».

Из своего кармана он достает салфетки, как в прошлый раз, когда по моему лицу текли слезы.

— Маленькими шагами, Кейт. Рим не за один день строился.

Доктор Мерсер берет оба салата и подводит меня к кассе. Я ловлю себя на том, что сижу, продолжая произносить слова, которые так боялась произнести, зная, что все, должно быть, устали от моих слез.

— Я не могу спросить его родителей, они уже достаточно натерпелись. Бен, его лучший друг, такой же развалина, как и я. Он предложил транспортную компанию, потому что я думаю, что он хочет туда ехать не больше, чем я. Я видела, как мой муж исчезает в том доме, и я просто не могу туда войти. Я не хочу спрашивать родителей, потому что они практически собрали для меня весь дом.

— Я могу доставить для тебя коробки.

Я поднимаю глаза и встречаю эти лазурно-голубые глаза, так похожие на глаза моего покойного мужа, и боль бурлит как гейзер.

— Я не могу просить тебя об этом.

— Почему нет? Дрю был одним из наших. Ты не представляешь, как его здесь не хватает. Я плохо его знал, но я не могу представить никого, кто не предложил бы тебе какую-либо помощь.

После еще нескольких убеждений доктор Мерсер едет за мной в мой старый дом после того, как я забираю документы. Его смена закончилась, и, получив от меня указания, он входит в то место, которое я когда-то называл домом. Это не занимает много времени, и он выходит с вещами Дрю.

— Один отмечен для тебя.

Я киваю, и он кладет его в мой чемодан.

— Остальное я отнесу для тебя в «Гудвилл».

— Спасибо за все, включая обед, — говорю я.

Он тепло улыбается.

— Не упоминай об этом.

— Восемь месяцев после Дрю~

Когда приходят новости, я так ошеломлена, что оказываюсь в парке, бегущей по тропинке. Пятки моих ног шлепают по земле — единственный шум в моей голове. Доктор Мерсер был прав. Только мне понадобился еще один упрямый месяц, чтобы последовать его совету и снова попробовать бегать.

Впервые за долгое время я чувствую себя живой. Я не могу поверить, как сильно я скучала по этому. Мое сердце колотится от возбуждения, а не от депрессии. Я никоим образом не в порядке, но я чувствую себя немного лучше.

Я выбегаю из-за угла и смотрю вверх, чтобы увидеть эти поразительные голубые глаза. На секунду у меня замирает сердце. Затем я понимаю, что светлые волосы принадлежат не моему Дрю, а доктору Мерсеру.

— Кейт.

— Доктор Мерсер.

— Ты не собираешься звать меня Дрю?

Я выдавливаю слова из своего рта, потому что он был очень добр ко мне.

— Дрю.

Имя как горькая пилюля на языке. Мой Дрю должен быть со мной прямо сейчас.

— Пытался бегать, а? — спрашивает он, подняв бровь.

— Ты был прав. Это очищает голову. Это то, что мне нужно после новостей, которые я только что получила.

— Новости?

Мы продолжаем бежать на месте, пока другие бегуны пробегают мимо. И с ним почему-то легко разговаривать.

— Я получила очень хорошее предложение по дому. Хорошая семья с ребенком хочет купить дом. Им дом нравится. — Мне удается произносить слова без слез. — Они сделают его домом, которым он должен был быть.

Он кивает, но не произносит никаких слов ободрения. Он наклоняет голову в сторону тропы. Я киваю и иду в том же направлении, что и я, и он следует за мной. Мы бежим некоторое время, пока я не возвращаюсь к исходной точке.

— Ты должна присоединиться к нашей группе.

Я смотрю на него после того, как вытираю лицо полотенцем. Я останавливаюсь и начинаю растягиваться, но он все еще двигается. Видимо, мои тридцать минут для него всего лишь разминка.

— Ту, о которой я упоминал некоторое время назад.

Когда я все еще не выказываю никаких признаков узнавания, он говорит:

— Есть группа из тех, кто бегает каждый день. Она не требует никакой социализации. Во время пробежки вообще не нужно разговаривать. Иногда полезно бегать с другими людьми. Они помогают сохранять мотивацию.

Я наклоняюсь вперед, чтобы встряхнуть мышцы. Когда я выпрямляюсь, он добавляет:

— Есть утренняя пробежка в шесть и вечерняя пробежка в шесть. Выбери свое время, это не официально или что-то в этом роде. Мы обычно собираемся возле статуи.

— Звучит весело. Я подумаю об этом.

— Хорошо. И было приятно увидеть тебя, Кейт.

— И тебя тоже.

— Год и чуть больше двух месяцев после Дрю~

Дженна смотрит на меня так, словно я ей лгу.

— Клянусь, мы просто друзья.

Ее лицо смягчается.

— Ты же знаешь, что встречаться с другими людьми — это нормально. Дрю не ожидал, что ты станешь отшельницей.

Я отвожу взгляд.

— Я не готова, Дженна. Просто нет. Я не уверена, что когда-нибудь буду.

Она не понимает, когда ты находишь любовь всей своей жизни, кто может сравниться с ней. И мне будет несправедливо видеть кого-то, сравнивая их с Дрю.

— Я видела фотографии вас двоих. У тебя широкая улыбка. Вы участвовали в забеге на 10 км от рака простаты. Вы завтракаете с ним несколько раз в неделю и иногда ужинаете. Он помогал на вашей дворовой распродаже и передвигал мебель с Беном.

— Это случайно. Мы только друзья. Он встречается с кем-то. Что касается забега, то это был вызов. Я сделала это и могу вычеркнуть это из своего списка желаний. Сомневаюсь, что буду участвовать в других марафонах. И я не видела его несколько недель.

— Почему?

Я пожимаю плечами.

— Большую часть времени я бегаю по утрам. Нет. Я предполагаю, что он бегает вечером. Мы не звоним друг другу, чтобы согласовать наши графики.

— Угу.

Я стону.

— Он с кем-то. Ты неправильно понимаешь нашу дружбу.

— Ты должна признать, что он горячий.

Я качаю головой.

— Я никогда не смотрела на него так.

Она смотрит на меня так, словно у меня выросли рога.

— Он великолепен, Кейт. Не может быть, чтобы ты этого не видела.

Я качаю головой.

— Он напоминает мне…

— Кого? — Спрашиваю я.

— Неважно. Я бы встречалась с ним.

— Хорошо, я передам это, на случай если он станет холостым.

Она пренебрежительно отмахивается от моих слов.

— Ты сделаешь это. В любом случае, почему ты ни с кем не встречаешься? И заставь его пригласить тебя на ужин. Ты слишком худая.

Я закатываю глаза.

— Слушай, мне нужно идти.

— Бегаешь сегодня днем в надежде «нарваться» на кого-то определенного. — Она делает воздушные кавычки пальцами.

Не обращая на нее внимания, я выбегаю за дверь. Там только доктор Мерсер. Я стараюсь не замечать его, но Дженна заставляет меня оценивать его по-другому, когда пробежка заканчивается, и мы все растягиваемся, чтобы наши мышцы не свело судорогой.

Когда он стягивает с себя футболку и начинает вытираться полотенцем, я должна признать, что для кого-то он был бы хорошей добычей. Только не для меня.

— Ты готова к ужину? — Спрашивает он.

Я улыбаюсь и киваю. Кроме Дженны и Бена, у меня было не много близких друзей, и он стал одним из них. Мы сидим в популярном гастрономе в ожидании наших салатов и бутербродов.

— Как дела? Все в порядке? — Я впервые вижу, как он не улыбается мне.

— Правда в том, что моя девушка рассталась со мной. Она устала от моего рабочего дня и от того, что меня вызывают в неурочное время.

— Вау, она должна была знать это, вступая в отношения.

Он поджимает губы.

— Она знала. Говорит, что думала, что справится с этим.

— Мне жаль. Это случилось сегодня?

Он качает головой.

— Нет, несколько недель назад. Я думаю, что это действительно поразило меня сегодня. Я был так занят работой, что у меня не было времени подумать об этом.

Нам стало так комфортно друг с другом, что я не задумываюсь, когда задаю ему свой следующий вопрос.

— Ты любил ее?

Он задумчиво смотрит вверх.

— Я бы не сказал, что люблю. Но она будет не единственной женщиной, которая не может смириться с моей профессией. Отвратительно думать, что моя работа будет отталкивать.

— Почему-то я думаю, что она в меньшинстве. — Слова Дженны возвращаются ко мне. — В любом случае, у меня есть подруга, — начинаю я и намечаю свой план свидания вслепую.

Два дня спустя Дженна меня поражает.

— Ни за что. Это твой врач. Я видела, как он смотрел на тебя на твоей дворовой распродаже. Его глаза сужались всякий раз, когда к тебе подходил парень, чтобы спросить цену на что-то.

— Мы просто друзья, — говорю я в миллионный раз.

— Я до сих пор не знакома с ним, — категорично говорит она.

— Но ты сказала, что хочешь с ним встречаться, и я все устроила из-за этого.

Дженна не передумает. Поэтому я ловлю себя на том, что иду в бар и зале, обнаруживаю, что он удивлен, увидев меня.

— Прости, — смущенно говорю я.

Он, кажется, смирился.

— Она не хочет встречаться с врачом.

— Нет, это не то. — Я не хочу лгать ему. — У нее сумасшедшая идея насчет нас с тобой.

Его глаза расширяются, и это немного больно. Я даже не уверена, почему. Он мне нравится как друг, но я полагаю, что знание того, что я ему совершенно не интересна, бьет по моему эго, как сокрушительный удар.

— Почему бы тебе не остаться? Мы можем извлечь из этого максимум пользы. У меня не так уж часто бывают такие ночи.

Чувствуя себя виноватой, я назначила это свидание, не поговорив сначала с Дженной, я соглашаюсь. Это не трудно. Мне нравится проводить с ним время. Кажется, у нас никогда не возникает проблем с темами для разговоров.

— Потанцуй со мной, — говорит он позже.

Я встречаюсь с ним взглядом.

— Ты серьезно?

— Да почему бы и нет? Ты ерзала в кресле последние полчаса, — поддразнивает он.

— Хорошо, почему бы и нет? — Я принимаю больше только потому, что он сказал это так похоже на вызов.

Я беру его за руку, и мы танцуем. Быстрые песни заставляют мое сердце биться быстрее, как будто я бегу. В это время мой разум свободен и ясен, и я впервые вижу человека перед собой. Он хорошо выглядит, если не великолепен, как сказала Дженна. Почему-то мне кажется, что я это знала. Я просто игнорировала это до сих пор. Его девушка дура. Он отличный парень и однажды станет для кого-то хорошим мужем.

Когда ночь заканчивается, он провожает меня до моей машины.

— Мне было весело.

— Мне тоже, — говорю я.

После того как я щелкаю замком на своей машине, он открывает дверь, чтобы я могла войти внутрь. В самые безумные моменты я думаю, поцелует ли он меня. Момент проходит, а его нет. Поэтому я уезжаю и возвращаюсь к своей повседневной жизни.

— Год и четыре месяца после Дрю~

— Ты наконец-то встречаешься с ним сегодня вечером? — спрашивает Дженна, искренне удивленная.

— Мы решили в последнюю минуту. Его свидание отменилось. Он спросил, могу ли я пойти с ним. — Затем я добавляю «как друзья», прежде чем у Дженны появятся какие-либо идеи.

— Друзья, как же.

— Дженна, мы просто друзья.

— Но он тебе нравится.

Я впервые сомневаюсь в своем ответе.

— Я не думаю, что готова. Дрю…

Дженна прерывает меня.

— Это прозвучит резко, но Дрю ушел и никогда не вернется. И мы все сожалеем, что это так. Но ты обещала ему, что будешь жить. Мне жаль, что я должна вытащить эту карту, но это было достаточно долго. Никто не собирается винить тебя за то, что ты идешь дальше.

Ее слова все еще звучат у меня в голове, пока я пью свой бокал вина. Когда он отворачивается, я допиваю остатки и отдаю пустой стакан официанту.

Когда он поворачивается ко мне, я чувствую потребность заполнить тишину.

— Ты всех знаешь, — говорю я, впервые нервничая.

— Мои родители знают всех, и поэтому все знают меня.

— Твоя семья и семья Дженны.

Дженну, наверное, останавливали через каждые несколько шагов. Это мероприятие посетили все старые семьи в городе.

— Иногда это тяжело, как сегодня вечером, когда я предпочел бы поговорить с тобой, чем с какой-то мягкой рубашкой, которая знает моего папу или маму».

Я ловлю себя на том, что смотрю на его губы, пока он говорит. Я машу рукой своему лицу, внезапно почувствовав, что покраснела.

— Тебе жарко? Хочешь выйти на террасу?

Я отчаянно киваю, потому что не могу перестать пялиться, и это глупо.

Он берет меня за руку и ведет на улицу. Ночь прохладная, и мы стоим у мраморных перил, глядя в ночь. Мы начинаем говорить одновременно.

— Нет, ты начинай, — говорю я.

Кажется, он переводит дыхание.

— Кейт, я буду честен с тобой. Я рад, что ты здесь со мной, а не с кем-то другим.

— Действительно?

— Ты мне нравишься, Кейт. Думаю, ты мне нравишься больше, чем ты готова услышать. И я пытался быть терпеливым и не настаивать, но Кейт…

Может, дело в вине, но я приближаюсь и затыкаю его губами. Я прижимаю их к его и секунду наслаждаюсь моментом. Его рука змеится за моей спиной, и я начинаю чувствовать тепло во всем теле. Это должно быть вино. Три стакана могли бы быть смелостью, в которой я нуждалась.

Когда я отстраняюсь, его глаза тяжело смотрят на меня.

— Кейт…

Я качаю головой.

— Я хочу этого. Я хочу тебя, если ты примешь меня. — Я беру его за руку. Я знаю его почти полтора года. Это не спешка, подсказывает мне мое подсознание. Мы нашли время, чтобы узнать друг друга. И мне нужно знать. Мне нужно знать, смогу ли я двигаться дальше. — Посмотрим, есть ли у них комната.

Он останавливается и держит меня за руку, чтобы я не могла двигаться к дверям.

— Ты уверена? Я могу подождать. — Он проводит рукой по волосам. — Черт, я ждал.

Его слова озадачивают меня на секунду.

— У тебя была девушка?

Он качает головой.

— У меня была девочка. Она была больше, чем другом, но не намного. И, может быть, это была моя вина, потому что я был без ума от тебя с тех пор, как впервые увидел тебя. Это было неподходящее время, поэтому я отступил. Сейчас…

— Теперь ты слишком много говоришь. Давай просто посмотрим, куда это пойдет.

Когда я просыпаюсь утром с ним голая в простынях, я совершенно схожу с ума. Я одеваюсь, пока он спит, и выбегаю, не попрощавшись.

— Год и семь месяцев после Дрю~

Дженне нужно уговорить меня прыгнуть с края пропасти, прежде чем я соглашаюсь снова поговорить или увидеть хорошего доктора. Я боюсь чувств, которые он вызывает во мне. Он был отличным другом, и то, что я была с ним под простынями, заставило меня хотеть большего. Тем не менее я чувствую, что изменяю своему покойному мужу.

Наконец, он уговаривает меня пообедать с ним. Он понимает, что нужно отступить, и двигаться медленнее. Я благодарна за это. Я до сих пор чувствую себя виноватой за то, что чувствую что-то к кому-то, кроме моего покойного мужа Дрю Макнайта.

Тем не менее Дрю Мерсер делает невозможным не приятно провести время. Он рассказывает мне ужасные истории о работе в больнице.

— Я вошел в палату пациента без стука. Имей в виду, что ему девяносто лет, и с ним там была его жена. — Брови Дрю приподнимаются. — Они вдвоем ладили, как будто они молодожены. Должен сказать, это дает мне надежду на будущее.

— Ему было за девяносто? — Спрашиваю я.

Он кивает.

— И ей, вероятно, было за восемьдесят.

Он вздрагивает, но смеется. Мы оба смеемся, наслаждаясь послеобеденной едой на улице в бистро, когда я вижу Бена.

Брат Дженны выглядит потерянным, и я знаю, что у него были тяжелые времена. Мой смех стихает, и внезапно чувство вины поглощает меня, как огненный шар. Как я могу смеяться с другим мужчиной? Лучший друг Дрю все еще полон горя. Я жена Дрю. Мне должно быть хуже.

— Я не могу, — говорю я, мое настроение молниеносно меняется.

— Что?

Мое лицо раскраснелось, я внезапно почувствовала одышку и знаю, что выгляжу как сумасшедший пациент с биполярным расстройством, который не принимает лекарства. — Я не могу этого сделать. Я не готова. Как я могу быть счастлива, когда он в земле?

— Кейт, пожалуйста. — Он тянется ко мне. На самую короткую секунду я останавливаюсь. — Кажется, я влюбился в тебя.

Его слова только катапультируют меня с места, потому что я сам начинаю падать. Как я могу совершить такой прыжок с кем-то другим? Я принадлежу Дрю. Я убегаю из ресторана и из его жизни. Я игнорирую его звонки. Я отказываюсь его видеть.

Несколько недель спустя, когда мой босс предлагает мне перевод всей жизни, я знаю, что должна его принять. Я могу переехать в Вашингтон и начать новую жизнь в новом городе, где воспоминания о моем Дрю не будут меня преследовать.

— Ты не можешь переехать, не сказав ему, — ругает меня Дженна.

Она права. Тем не менее я тоже не могу с ним разговаривать. Он не заслуживает того, что я с ним сделала. Он был только добр ко мне. Поэтому я пишу ему письмо, объясняя, что уезжаю из города. Я прошу у него прощения и понимания. Я ухожу со строгим указанием Дженне, чтобы она не говорила ему, куда я пропала, если он спросит. Только судьба снова свела нас вместе.

Настоящее

Я беру Энди за руку.

— Есть несколько вещей, которые мне нужно показать тебе и сделать, прежде чем я смогу тебе ответить.

Когда мы добираемся до меня, он садится на диван, пока я иду в свою комнату, чтобы взять кое-что. Я возвращаюсь в комнату и сажусь рядом с ним, прежде чем передать ему письмо. Это письмо, которое Бен дал мне от Дрю много-много месяцев назад.

Глава 32

Настоящее

Я ПОДХОЖУ К ЭНДИ, ИЛИ Дрю, как я должна теперь его называть, и вручаю ему конверт из плотной бумаги, который получила на прошлой неделе. Оно было от Бена, что меня немного удивило, но загадочное содержание заинтриговало еще больше. Внутри были еще два конверта, один адресован мне, а другой гласил: «Единственному — Кейт — НЕ ОТКРЫВАТЬ!»

Когда я читала письмо в адресованном мне, мои эмоции были повсюду, так как меня убил почерк. Конечно, я должна была знать, что он все предусмотрел. И он сделал.

Кейт,

Если ты читаешь это, значит, Бен счел, что пришло время поделиться этим, а это значит, что ты нашла ЕДИНСТВЕННОГО. Бену было приказано послать тебе это, когда он узнает, что ты либо снова влюбилась, либо собираешься замуж. Ради тебя я надеюсь, что ты самая счастливая женщина в мире. Мое самое горячее желание, чтобы ты жила полной жизнью с мужчиной своей мечты.

Второй конверт для него. Не смей открывать. Если он решит поделиться этим с тобой, это его дело.

Будь счастлива. Ты заслуживаешь не меньше, чем самое лучшее.

Твой,

Дрю

Слезы застилают мне глаза, когда я читаю это.

Теперь я стою перед моим другим Дрю, или Энди, и вручаю ему его письмо. Его глаза бегают туда-сюда между ним и мной.

— Что это?

— Это от Дрю. Бен прислал.

Между его бровями образуется буква V, и он несколько раз вертит его в руках, глядя на него. Он сидит на диване, положив руки на бедра. Я даже не могу представить, о чем он должен думать, когда держит письмо от покойного мужа своей девушки.

— Это довольно странно, Кейт.

— Да, знаю. Если ты не хочешь это читать…

— Нет.

Он наполняет легкие воздухом и очень осторожно открывает плотную бумагу. Внутри я вижу знакомый почерк, но не осмеливаюсь заглянуть внутрь. Я иду в другой конец комнаты, пока он читает. Он останавливается на мгновение, вытирает лицо и продолжает. Когда он заканчивает, на его лице не остается сухой части. Слезы текут свободно, и он ничего не делает, чтобы их остановить. Его рука протягивается ко мне с письмом в руке.

— Ты должна прочесть это.

Я беру его у него и обмениваю на горсть салфеток. Тогда я начинаю.

ЕДИНСТВЕННОМУ,

Поскольку Вы читаете это, Кейт либо согласилась выйти за Вас замуж, либо сказала, что влюбилась в Вас. Если Вы еще не сделали ей предложение, Вам лучше сделать его. Любовь — эти слова даются ей нелегко, и она не говорит их легкомысленно кому попало. Так что Вы счастливый ублюдок. И с учетом сказанного, я бы попросил Вас относиться к ней как к самой драгоценной живой птице. Большинство людей думают, что с их близкими нужно обращаться как с драгоценными камнями. Но драгоценные камни твердые и не нуждаются в особом уходе. Кейт знает. Не дайте ей улететь. Я уверен, что она хотела сбежать от Вас. Вероятно, она чувствовала себя виноватой из-за того, что любила Вас. Скажите ей, что я сказал забыть об этой проклятой вине. Это бесполезная эмоция, которая не принесет ей ничего, кроме еще большей боли. Если она выбрала Вас, то Вам лучше сделать все, что в Ваших силах, чтобы заслужить ее, потому что она особенная.

Кейт изменила мою жизнь. У нее есть способ оставить отпечаток своей руки на вещах, и когда она это делает, они уже никогда не будут прежними. Она сделала это со мной. Она заставила мое сердце биться сильнее, заставила кровь быстрее течь по моим венам, заставила мою душу гореть ярче, а мой дух стать глубже. Как только она вошла в мою жизнь, я понял, что пути назад нет. Надеюсь, она сделает это и с Вами. Однажды я сказал, что рак сделал меня более чутким. Это неправда. Это Кейт сделала меня таким.

Я хотел, чтобы она двигалась дальше и нашла кого-то еще после меня, и я рад, что она это сделала. У моего друга Бена есть разрешение надрать Вам задницу, если Вы плохо к ней отнесетесь. И он сделает. Он такой. Но я надеюсь, что ему это не понадобится, потому что я действительно хочу, чтобы Вы сделали ее самой счастливой женщиной на Земле. За все, через что я заставил ее пройти, она этого заслуживает.

Теперь идите и поступайте с ней правильно. Относитесь к ней хорошо и любите ее всем, что у Вас есть. Вы не будете разочарованы.

Дрю Макнайт

Письмо вылетает у меня из рук, потому что я не в состоянии ни стоять, ни видеть, ни говорить, ни дышать. Запах Энди окружает меня повсюду, поэтому я знаю, что он там, когда я разбиваю на кусочки все, что любил Дрю.

— Кейт, детка, все будет хорошо.

Я не совсем уверена. Дрю нет уже почти три года, но боль все еще пронзает меня в груди, как будто это было вчера. Я чувствую, что одна из частей меня осталась со всеми частями его, когда они покинули этот мир.

— Мне жаль. Оно только что вернулось. Он всегда был хорошим парнем, и здесь он доказывает это своей смертью. — Я рыдаю. — Прости, — говорю я снова.

— Не о чем сожалеть. Ты не была бы женщиной, в которую я влюбился, если бы это письмо не затронуло тебя. Он любил тебя, и у меня есть большие проблемы, если я хочу занять это место.

Я позволяю ему держать меня, продолжая плакать. Где-то, когда Энди держит меня без осуждения, без ревности, без чего-либо, кроме всей своей любви, недостающая часть внутри встает на место.

По мере того как слезы стекают, я понимаю, что благословлена тем, что у меня есть Дрю. Он показал мне, что такое любовь, какой она должна быть. Он дал мне инструменты, чтобы знать, когда любовь была права. Он отдал мне всего себя, как я отдала всего себя взамен. Он хотел, чтобы я снова нашла любовь. И я нашла. До этого момента я не была уверена, что я могу отдать себя полностью кому-то другому. Но я была неправа.

Я вспоминаю то, что Дрю сказал давным-давно. Он сказал, что не верит в одну родственную душу для всех. И я благодарена, что он прав. Не то чтобы я хотела, чтобы он ушел с этой земли и от меня. Но я горжусь тем, что нашла кого-то еще, кого я могла бы любить так беззаветно, кто любит меня так же.

Неизмеримые глаза, цвет спокойного чистого моря, васильки, развевающиеся на ветру, и небо в самые ясные дни терпеливо ждут, когда я сломаюсь под другим мужчиной. Тогда я точно знаю, что я самая счастливая женщина в мире. Не многим людям дается второй шанс на любовь. Я не буду тратить свой.

— Да, — говорю я.

Он понятия не имеет, что, глядя на него, я понимаю, что восстановила себя и готова сделать решительный шаг.

— Да?

— Да, я выйду за тебя замуж, если ты меня хочешь.

Эпилог

Эндрю (Дрю) Мерсер

Дорога недолгая, прогулка тоже. Руки Кейт связаны с моими, и она не понимает, почему я привел нас сюда, потому что я не сказал ей. Нет шума, когда мы идем по траве к месту вечного покоя, по крайней мере, так говорят. Даже птицы почтительны, поскольку мирное спокойствие приветствует нас, когда мы пробираемся к камню.

Это не причудливо, потому что, судя по тому, что я узнал, это не в стиле Дрю. Мраморное надгробие простое и имеет нужное количество слов.

Эндрю Стэндфорд Макнайт

Дорогой сын и любящий муж

Я смотрю на Кейт. У меня начинают сдавать нервы. Я сжимаю ее руку, а другой провожу по своим волосам. Я пытаюсь улыбнуться, чтобы подбодрить ее, пока ищу слова, которые точно не готовил заранее. Я отворачиваюсь от нее, чтобы обратить внимание на надгробие.

— Я не знаю, как это сделать. — Я делаю паузу, все еще не зная, что хочу сказать. Вдыхая, я говорю то, что у меня на сердце. — Макнайт, я не очень-то ожидаю, что Вы здесь, но надеюсь, что Вы меня слышите. Я хотел бы ответить на Ваше письмо. Самое главное, я надеюсь на Ваше благословение руки Кейт. Просто чтобы Вы знали, я спросил ее отца, и он одобрил, но мне также нужно Ваше одобрение. — Я выдыхаю. Парень написал письмо, которое могло сдвинуть гору. — Я не могу ответить на Ваше письмо словами на странице, поэтому я здесь. Вы правы, Кейт особенная. И я знаю, что часть того, кем она является сегодня, была сформирована тем, как Вы любили ее. Я благодарен за ту роль, которую Вы сыграли в ее жизни. Я обещаю тебе, что буду обращаться с ней так, как будто она последняя в своем роде, потому что так оно и есть. Я планирую любить только одну женщину, и она единственная. Она моя птица, и я обещаю хранить ее сердце в безопасности и любить ее всем собой, как и Вы. Кстати, она понятия не имела, зачем мы пришли. Но для меня было важно сказать Вам, что она в правильных руках, прежде чем она пойдет к алтарю. Я никогда не жду, что она перестанет любить Вас. Я не такой мелочный или ревнивый, потому что знаю, что она способна любить нас обоих. Вы для нее — целый мир, и я планирую сделать все возможное, чтобы сделать ее такой же счастливой, как и Вы. Вас очень не хватает, и эта женщина, наша больница, этот мир стал лучше с Вами. И без Вас не хватает детали. Я ожидаю, что Вы присмотрите за нашей девочкой, когда я не смогу. И пусть мы снова встретимся однажды, когда-нибудь в очень далеком будущем.

Все еще держа Кейт за руку, я смотрю, как она кладет букет цветов к подножию надгробия. Я не спрашивал, почему она выбрала именно такие цветы. Я подумал, что они что-то значат, и судя по сети, так оно и было. Белые гвоздики символизируют память. Фиолетовая сирень означает первую любовь, а гладиолусы символизируют силу характера. Это отличный выбор для всего, что я знаю об этом человеке.