Жестоко и прекрасно

Мгновенное воспоминание о предупреждении Джеффа о Теде и виде Пэт на сиденье в лимузине заставляет меня задуматься.

— Ты кажешься порядочным парнем, но я не собираюсь встречаться с мужчинами, которые, как я знаю, встречаются с другими женщинами.

Он сцепляет пальцы.

— Почему бы нам не посмотреть, как пройдет ночь? Я не против навешивания эксклюзивного ярлыка на отношения с подходящей женщиной. И нам не нужно давить на себя этой ночью. Мы просто посмотрим, как все пойдет без каких-либо ожиданий.

Совет Дженны заполняет мою голову. Если ты не собираешься встречаться с Энди, то дай кому-нибудь шанс.

— Хорошо.

Его улыбка широка, и я вижу, как он просчитывает свою победу. Я почти отказываюсь от своего соглашения.

— Не беспокойся о том, что надеть. Полагаю, у тебя четвертый размер, тридцать шестой «С» в груди и седьмой или восьмой размер обуви.

У меня отвисает рот. Он убивает.

— Обувь восьмого размера.

— У меня есть твой адрес. Я пришлю кое-что в субботу утром.

Я думаю о Дженне и Кеннете, посылающих ей одежду. Так действуют все богатые мужчины?

— Я могу найти что-нибудь для себя, чтобы надеть.

Он качает головой.

— Позвольте мне сказать тебе это в последнюю минуту. — Я киваю. — Тогда давай сообщим команде, что среди них был шпион, — заговорщицки говорит он.

Я стону, а он смеется.

Остаток недели проходит незаметно. Я провожу часть времени в его офисе, и бухгалтерия Теда прощает меня, но я вижу обиду и недоверие в некоторых из них. Тед отправляет им по электронной почте часть моего отчета, который дает восторженный отзыв и немного снимает напряжение. К пятнице я почти принимаю приглашение по тусоваться с Мэнди, но плохо сплю, поэтому отказываюсь. Она заставляет меня пообещать, что я встречусь с ней на следующей неделе, когда я сообщу ей о моем свидании в субботу.

Энди не звонил, и я не уверена, что это благословение или проклятие. Он явно ушел, но это больнее, чем я думала.

В субботу с неба падает зимний микс. Невзирая на погоду, моя вечерняя одежда прибыла, как и обещал Тед. Я смотрю на красивые вещи, которые он прислал. Платье черное, классическое и простое, но совершенно потрясающее. Из мягкой ткани не видно кружевного бюстгальтера La Perla и трусиков, входящих в комплект. Пояс с подвязками и чулки стали сюрпризом, но опять же, Тед кажется очень внимательным к деталям. Однако именно туфли на красных подошвах заставляют мое сердце трепетать… пока я не дохожу до прямоугольной коробки. Внутри есть колье из ленты с большим камнем ониксом, который свисает с него. Камень увенчан крошечными сверкающими черными драгоценными камнями. Есть также подходящая пара висящих сережек-гвоздиков. Я не хочу быть ослепленной богатством его подарков, но это трудно не сделать. У меня, наверное, достаточно времени, чтобы пойти и найти себе платье.

— Дженна, что мне делать?

Ее голос наполнен юмором.

— Пусть он балует тебя. Он может себе это позволить. Иначе он бы этого не сделал, Кейт.

То, что он потратил, вероятно, для него ничто. Поэтому я одеваюсь и укладываю волосы в сдержанную, но элегантную прическу, она не будет конкурировать с моим нарядом и украшениями. К тому времени, когда я добираюсь до лимузина Теда, я чувствую себя прекрасно.

— Кейт, ты прекрасна.

— Спасибо. Ты тоже отлично выглядишь. — И это так. Он одет в классический смокинг с белой рубашкой, и это ему идет. — Должна сказать, что я немного колебалась стоит ли надевать это украшение.

Его палец касается камня, и одномоментно я думаю, коснется ли он моей кожи. Он шевелит рукой, и момент упущен.

— Оно дорогие, но не настолько, чтобы тебе понадобился телохранитель, чтобы носить его. И это мой подарок тебе. Не спорь. Я уже вижу это в твоих глазах. Я бы не стал этого делать, если бы не хотел. А по подаркам условий нет. Я ничего не жду от тебя сегодня вечером. Мы просто два друга в городе.

Вряд ли, но ничего не говорю. Он не бедный выпускник колледжа. Он миллиардер, и все, что он потратил на меня, вероятно, он потратил бы на бутылку хорошего вина.

Я меняю тему.

— Ты собираешься сказать мне, куда мы направляемся?

Его глаза мерцают.

— Надеюсь, тебе нравится балет. Мы идем на премьеру Щелкунчика. Все вырученные средства идут в пользу одной из моих любимых благотворительных организаций для детей.

Балет и Щелкунчик в придачу. Это напоминает мне, как близко мы к праздникам. Я и представить себе не могла, что это будет звездная ночь. Мы фотографируемся на красной дорожке. Я озадачена тем, как изменилась моя жизнь за последние пару недель. Это третье мероприятие, на котором я была, где знаменитости присутствуют не случайно, а ожидаемо.

— Кейт, — зовет женщина. Прежде чем я успеваю ее остановить, Дезире целует меня в воздухе. — Вау, Тед, ты выглядишь очень элегантно этим вечером.

Тед угождает ей и дарит ей два воздушных поцелуя, которые я забыла подарить этой фальшивой женщине.

Ее улыбка становится мега ваттной, и она направляет ее на меня.

— Мы с Дрю скучали по тебе прошлой ночью на ужине для прессы в Белом доме. Теперь я понимаю, почему он не привел тебя. О, и я должна сфотографировать вас двоих.

Моя рука поднимается, чтобы заблокировать фото, но она бьет меня телефоном. Я опаздываю, тогда ее большие пальцы яростно бегают по экрану.

— Молод и влюблен. Коротко и мило для InstaGram, не так ли?

Она подмигивает, прежде чем уйти.

Я стону. Я не сомневаюсь, что она разместила фотографию не только там. Я не знаю, о чем мне беспокоиться, о фотографии или о том, что Энди был с ней прошлой ночью.

— Ну что?

Тед протягивает руку, ничего не подозревая о моем внутреннем смятении.

Я принимаю его руку, отдаваясь ночи. Тед кажется нормальным парнем. Энди явно не в теме. Пришло время двигаться дальше, вернуть свою жизнь и немного насладиться ею.

Мы оказываемся в ложе одни. Балет зрелищный. После у нас поздний ужин. Тед сердечный и наш разговор легкий. Он не косится на меня и не делает намеков. Я начинаю думать, что неприязнь Джеффа к этому человеку не имеет никакого отношения к Теду.

— Почему ты не ладишь с Джеффом? — Спрашиваю я.

Он вздыхает и берет салфетку, чтобы промокнуть рот.

— Правду? — Спрашивает он. Я киваю. — Это прозвучит несколько высокомерно, но другого выхода нет. Просто Джеффри интересовала женщина, которая больше интересовалась мной. — Потрясенная, я чувствую, как мои глаза достигают бровей. — Не смотри так удивленно. Джеффри немного приторен, но ему нравятся женщины.

Он смеется над моим открытым ртом. Мы заканчиваем вечер тем, что Тед развлекает меня рассказами об авантюрах Джеффа, за которыми Тед его застал. Ни о какой работе речь не идет, и я понимаю, что Тед — профессионал и не рассказывает мне информацию о своих сотрудниках, связанную с работой.

Когда лимузин останавливается перед моим домом, я могу честно сказать, что хорошо провела время. Тед, снова джентльмен, провожает меня до двери, держа под руку.

— Я прекрасно провел время, Кейт. Надеюсь, ты тоже.

— Я тоже.

Он берет меня за руку и целует костяшки пальцев.

— Я бы поцеловал тебя, Кейт, но не хочу тебя пугать, потому что уверен, что Джефф сделал все, что мог. И, возможно, что-то из того, что он сказал вам, правда. Но я могу сделать это незабываемым для тебя опытом, и кто знает, что принесет будущее. Я еду во Францию на каникулы после Рождества и до Нового года. Может быть, ты подумаешь о том, чтобы присоединиться ко мне.

Я слишком ошеломлена, чтобы что-то сказать. Он наклоняется и целует в уголок моего рта, едва не задев мои губы. Я смотрю, как он уходит и снова садится в лимузин. Когда он уезжает, я пытаюсь решить, стоит ли мне беспокоиться о том, что на самом деле сказал мне маленький Джефф. Он мало что сказал, но многое подразумевал. Я поворачиваюсь к дому, когда слышу свое имя.

— Кейт.

Я поворачиваюсь так быстро, что качаюсь, пытаясь найти равновесие. Я вижу, как Энди закрывает дверцу машины и идет ко мне. Я не слышала, как отключился двигатель, поэтому мне интересно, ждал ли он меня все это время. Он выглядит расстроенным, все еще в халате. Его волосы всклокочены, а на лице щетина. Он останавливается в нескольких футах от меня, его взгляд скользит вдоль моего тела и обратно.

— Боже, у меня перехватывает дыхание. — Его слова мягки, но печаль в его глазах затмевает его комплимент. — Ты встречалась с Тедом Кейном. Я видел фотографии.

— Энди.

Слово слетает с моих губ по ветру, унося прочь, словно мы два корабля, проплывающие сквозь ночь.

— Он поцеловал тебя?

В его голосе чувствуется боль.

Я отрицательно качаю головой, не в силах говорить из-за страха, что мой голос сорвется.

Он подходит и обхватывает руками мои замерзшие щеки. Его теплые губы на моих губах рассеивают холод в воздухе. Когда он отстраняется, я ловлю себя на том, что тянусь к нему, но он выходит за пределы моей досягаемости.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива, Кейт. Всегда хотел. Ты единственная женщина, из-за которой я захотел изменить свою жизнь и сделать тебя центром моей вселенной. — Его глаза наполнены таким количеством эмоций, что я пленена ими. — Может быть, судьба ошибается или моя интерпретация ее ошибочна. Я больше не буду преследовать тебя. Я оставлю тебя, чтобы ты была принцессой, которой Тед может тебя сделать. — Он смотрит на мое платье, которое частично видно сквозь распахнутое шерстяном пальто. — Может быть, так лучше.

Мое сердце стучит в груди. Быть так близко к нему возвращает все чувства, которые заставляли меня влюбляться в него в первую очередь. Я не понимаю его слов и почему он так на меня злится. Он тот, кто пошел дальше. И все же он здесь. Я смотрю, не в силах пошевелиться, не в силах дышать, как он быстро уходит. Он мчался так быстро, что почти добрался до своей машины, когда я чувствую его имя на кончике языка.

Глава 14

Прошлое

УЖЕ НОЯБРЬ, И День Благодарения приближается к нам. А потом будет окончание. Трудно поверить, что я встречаюсь с Дрю почти два месяца. Трудно поверить, что каждый раз, когда я с ним, каждый уик-энд, который мы проводим вместе — а мы совсем не разлучались, — лучше, чем в прошлый раз.

Когда я думаю о нем, мой телефон загорается, и это он. Простой факт, что я вижу его имя, заставляет мое сердце колотиться. Сейчас шестьдесят миль, которые нас разделяют, кажутся тысячей. И я благодарна, что он не дальше.

— Привет, — отвечаю я с ухмылкой.

— И тебе того же. Вопрос. Ты собираешься домой на День Благодарения? — Спрашивает Дрю.

— Да, а ты?

— Ага. Я уезжаю в среду, но должен вернуться в пятницу вечером, потому что я работаю в эти выходные.

— О, это нехорошо.

Я почти вижу, как он пожимает плечами.

— Нет, меня это не беспокоит. Это жизнь ординатора. Я должен платить взносы. В следующем году будет легче.

— У тебя лучший настрой, — говорю я. — Я уезжаю во вторник и вернусь в воскресенье.

— Кейт, я хотел бы пригласить тебя встретиться с моими родителями в День благодарения. Ты можешь прийти? Мы могли бы подстроиться под график вашей семьи.

Святое дерьмо! Познакомится с его родителями! Это серьезно. Я должна ответить взаимностью?

— Эм, да, мы могли бы это сделать. Я могу спросить маму, во сколько мы ужинаем и все такое.

— Это было бы прекрасно. Вы все полюбите друг друга. Я просто знаю это. — Улыбка в его голосе согревает мою кожу.

— Дрю, если они хоть чем-то похожи на тебя, почему я не смогу? — И это правда. Они воспитали этого человека таким, какой он есть — добрым, благородным, заслуживающим доверия и внимательным к другим. Что не любить? — И я бы хотела, чтобы ты познакомился с моей семьей тоже.

Откуда, черт возьми, это взялось? Я даже не сказала маме, что встречаюсь с кем-то. Дерьмо!

— Мне бы понравилось это. Но я встречусь с ними, когда приеду за тобой.

— О, верно. Я не подумала об этом. Моя семья сумасшедшая. Я просто предупреждаю тебя.

— Сумасшедший, как сумасшедший? Или сумасшедший, как ха-ха?

— Э… оба. Спроси Дженну. Она может дать тебе эксклюзив.

— Я хочу, чтобы ты дала мне эксклюзив, — говорит он.

Я съеживаюсь, когда говорю:

— Да. Хорошо. Ну, моя мама может быть замечательной, но она также может быть очень сварливой. А папа, он вроде ипохондрик. Поэтому я заранее извиняюсь, потому что, когда он узнает, что ты врач, он будет обращаться к тебе за всевозможными медицинскими советами по поводу его так называемых болезней.

Дрю только смеется над моим отцом.

— Эй, смейся сейчас, но подожди. Они сведут тебя с ума. Я люблю их до смерти, но в то же время они сводят меня с ума. Ты понимаешь?

— Ага. Похоже на мою тетю Эдну. Боже, эта женщина такая милая, насколько это возможно, но чертовски сумасшедшая.

— Может быть, нам стоит пригласить тетю Эдну. Похоже, она идеально подошла бы моей семье.

— А как насчет твоих братьев и сестер?

— Моя младшая сестра не обращает на них никакого внимания. Она слишком эгоистична, а моего брата обожают, потому что он звездный спортсмен.

— Каким видом спорта он занимается?

— Всеми. Но не хоккеем. Знаешь, в Чарльстоне нет хоккея.

Дрю усмехается.

— Да, верно.

— Я удивлена, что мой папа разрешил кому-то из нас заниматься спортом. Он так беспокоится о том, что мы можем пострадать.

— Чрезмерная защита?

— Ты не поверишь, если я тебе скажу. Пришлось выпрашивать ролики. Он велел моей маме разрешать мне кататься только на траве! Из всего на свете!

— Хм. Я часто задавался вопросом, каким бы я был отцом.

Этот разговор превращается в нечто более серьезное, чем я ожидала.

— Ах, да?

— Я думаю, что иногда я буду как твой отец. Когда я вижу детей, приходящих в клинику избитыми, мне становится любопытно. А ты?

— Я не придавала этому особого значения, если честно.

— Ты хочешь детей, Кейт?

— Да, наверное. Когда-нибудь.

— Хорошо. Я надеялся, что ты это скажешь.

Почему? Он сразу хочет детей? Почему он говорит об этом?

— Я тоже хочу когда-нибудь иметь детей, но не сразу.

Слава Богу!

— Да, совсем не сразу, — смеюсь я. — Следовательно, контроль над рождаемостью. Подсказка.

— Похоже, кто-то очень помешан на карьере.

— Черт, да. Я бы не училась как проклятая, чтобы заработать двойную специализацию. Я надеюсь увидеть, что это окупится здесь в ближайшее время.

Он тяжело вздыхает в трубку.

— О, Кейт, будь уверена в себе. Конечно, это окупится. Взгляни на себя. Ты блестящая, талантливая, умная женщина. Тебя ждет очень светлое будущее. Ты поразишь своих потенциальных работодателей, помяни мои слова.

Его слова заставляют меня светиться изнутри.

— Дрю, ты заставляешь меня чувствовать себя так хорошо.

— Тебе не нужно, чтобы я делал это. Серьезно, Кейт. Ты полный пакет, если бы ты только увидела это сама.

Той ночью я рассказываю Дженне о нашем разговоре.

— Ты встречаешься с его родителями? На День Благодарения? — Ее хитрая улыбка говорит мне больше, чем ее слова.

— Что? Что это значит?

— Дрю Макнайт не из тех, кто водит девушек домой, чтобы познакомиться с его родителями, вот что.

— А откуда ты это знаешь?

Дженна бросает на меня один из своих взглядов и говорит:

— Я сестра его лучшего друга, помнишь? Я знаю о Дрю гораздо больше, чем ты думаешь.

— О, да, — говорю я слабым голосом. — Дерьмо. Это важная встреча, верно?

— О, я бы сказала, что это очень важная встреча.

Она хватает свой телефон и начинает писать сообщение. Через несколько минут она получает ответ. Дженна ухмыляется, передавая мне телефон. Это от Бена.

Бен: Что за черт! Дрю берет Кейт на встречу с Р! Почему я этого не знал?! Большое дерьмо происходит в кроватке МакКея.

— О, нет! Я буду на выставке или что-то подобное?

— Или что-то подобное? Черт, да. А ты знаешь его маму, да? Большое чарльстонское общество во всех высоких кругах и все такое. Я говорю о деньгах, Кейт. Я рассказывала тебе?

Я собираюсь, черт возьми, убить ее.

— Нет, ты мне не рассказывала. Как, черт возьми, ты могла забыть о чем-то подобном? Что, черт возьми, не так с тобой?

По крайней мере, у нее хватает совести выглядеть виноватой, хотя, зная Дженну, она совсем не чувствует себя таковой. Затем она издает булькающий смех.

— Несмотря на все деньги Летти и круги, в которых она вращается, она обожает Дрю и является самой милой женщиной, которую ты когда-либо встречала. Я обещаю, что ты полюбишь ее, а она полюбит тебя, потому что ты не одна из тех жеманных сучек, которые всегда увиваются за ее сыном.

— Летти?

— Мэри Леттингтон Стенфорд Макнайт.

— Ты шутишь. Она из тех Стэндфордов?

— Ага, — говорит Дженна с довольной улыбкой. — Следовательно, Эндрю Стенфорд Макнайт.

— Боже. Спасибо за предупреждение.

— Я действительно думаю, что вы двое отлично поладите.

— Ну, я говорила тебе, что Дрю начал говорить о детях?

Это заткнуло ее на минуту. Потом она вдруг становится похожей на кошку, проглотившую канарейку.

— Я знала, что вы двое идеально подходите друг другу. Тебе нужен парень постарше. Вот почему все парни, с которыми ты встречалась, не мочили тебе трусики, а одно свидание с Дрю и БАМ. Тебя захватило. Мне кажется, я слышу свадебные колокола в твоем будущем.

— О, мисс гадалка, позволь мне открыть вам маленький секрет. Я думаю, что слышу свадебные колокола и в твоем будущем.

— Смешно, Кейт. Но я серьезно. Ты должны признать это. Он идеален для тебя. Что еще ты можешь желать?

У меня нет ответа для нее, потому что она абсолютно права.

— Это происходит слишком быстро, Дженна.

— Хорошо, я понимаю, почему ты так думаешь. Но это совсем не быстро. Вы встречаетесь уже около двух месяцев. И Кейт, Дрю не какой-то молодой чувак, который понятия не имеет, чего хочет от жизни. Он собрал свое дерьмо и далеко пойдет, как и ты. Но не волнуйся. Ты не собираешься ничего делать, пока не закончишь учебу, так что расслабься и наслаждайся, — она преувеличенно прочищает горло, — будь в седле.

Затем она хлопает себя по колену и воет со смеху.

— Не бросай учебу. Над твоим комедийным номером нужно поработать, — шутливо говорю я.

***

Две недели спустя я обнаруживаю, что расхаживаю по фойе родительского дома. Дрю должен быть здесь, чтобы встретиться с моей семьей в любую минуту. Моя пятнадцатилетняя сестра вприпрыжку спускается по лестнице и говорит:

— Нервничаешь из-за нового бойфренда? Парень Кейтлин приедет в гости. — Она поет громко неприятным голосом.

Моя мама кричит из кухни:

— Ты уверена, что ему не хочет перекусить?

— Я не знаю, мам. Ты можешь спросить его сама.

Она спрашивала меня об этом уже раз десять. Затем входит мой тринадцатилетний брат, смотрит на меня, пожимает плечами и уходит. Наушники у него в ушах, так что ему плевать на меня или Дрю.

— Как вы думаете, у Дрю будет время поговорить со мной о моей семейной истории рака толстой кишки? — Хочет знать мой папа.

— Нет, папа! Он здесь не для того, чтобы обсуждать вопросы твоего здоровья, и он не твой врач.

Сегодня мы прошли через это не менее десяти раз. Это будет пыткой. Почему я согласилась на это? Я должна была просто встретиться с ним в его доме.

Движение снаружи привлекает мое внимание, и я смотрю на подъездную дорожку и вижу, как он подъезжает. Мне открыть дверь или подождать, пока он постучит? Я встречу его на крыльце, чтобы предупредить.

Я выбегаю наружу, прямо в его объятия.

— Эй, — он ловит меня прежде, чем я успеваю что-то выболтать, и прижимается к моим губам легким поцелуем.

— О, я скучала по тебе, — говорю я вместо этого.

— Мне нравится это приветствие.

Он выглядит как солнечный свет в этот мрачный день, и я никогда не была так счастлива видеть кого-либо прежде. Я хочу цепляться за него и никогда не отпускать, но не могу, потому что уверена, что у нас есть зрители.

— Послушай, моя семья сошла с ума.

Он смеется.

— Нет, я серьезно. Я вышла, чтобы быстро предупредить тебя.

— Я понимаю. Что ж, тогда пойдем познакомимся с безумной семейкой Форбс.

Он подмигивает, и мы входим в логово безумия.

Моя семья стоит в фойе, как отряд солдат, готовый к осмотру.

— Мама, папа, это Дрю Макнайт. Дрю, мои родители, Боб и Лидия Форбс, а также мои брат и сестра, Шеннон и Эрик».

Обмениваются приветствиями, но моя сестра, кажется, пускает на него слюни. Она стоит там, с открытым ртом, мечтательным взглядом, не говоря ни слова. Это не ее обычное поведение.

— Шеннон, теперь ты можешь идти, — говорю я ей. Она не двигается. — Шеннон? Наконец, я разворачиваю ее и толкаю в сторону кухни. Моя мама раз пять спрашивает Дрю, не хочет ли он что-нибудь из остатков еды на День Благодарения. Мне хочется кричать: «НЕТ, МАМА, НЕТ». Но я не думаю, что это принесет пользу. И, наконец, решающий удар — мой папа спросил Дрю о его мнении о пальцевых ректальных исследованиях при обследовании рака толстой кишки. ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПАПА?

— И на этой ноте я думаю, что пора нам с Дрю отправиться к нему домой. Ты готов, Дрю? Я совершенно уверена, что мое лицо цвета клюквы, которую моя мама подавала за ужином, и мое выражение лица должно быть похоже на клоунское. Мне нужно убраться к черту отсюда.

Я вывожу Дрю так быстро, что кажется, что мы на коньках. Я буквально ныряю в его машину, не давая ему возможности открыть мне дверь. Когда он садится за руль, его трясет от смеха.

— Наш уход был необычен.

— Ты шутишь, что ли? Я должна была уйти оттуда. Я так огорчена поведением своего отца!

Он только смеется.

— Не беспокойся об этом. Ты не поверишь, какие вопросы мне задают пациенты. Это было пустяком. И он переживает из-за семейной истории болезни.

Я прячу лицо в ладонях.

— Мне все равно! Я просила его не говорить с тобой об этом.

Мой голос приглушен.

— Детка, все в порядке. — Он дергает меня за волосы, так что я вынуждена смотреть ему в лицо. Уголок его рта приподнимается, а в глазах пляшут смешинки. — Я думал, что твоя мама была очень забавной, когда пыталась заставить меня поесть. Я выгляжу так, как будто я голоден?

— Нет. — Я разражаюсь смехом. — Но ты ввела мою сестру в мальчишескую кому. Я никогда раньше не видела, чтобы она была так молчалива. Возможно, мне придется иногда одалживать тебя.

— В любое время, — мурлычет он.

Тогда это поражает меня. Я улыбаюсь ему дурашливой улыбкой и говорю:

— Ты назвал меня малышкой.

— Да. Это против правил?

— Нет. Просто ты никогда раньше меня так не называл.

— Это не тот термин, который я когда-либо использовал в прошлом. Но когда я думаю о тебе, на ум приходит и сладкий мед.

— Ты этого не повторишь?

— Нет, потому что мед недостаточно сладок, чтобы описать тебя.

Его взгляд ловит мой и вонзается в меня. Это сильно и жарко, и я хватаю его лицо и прижимаюсь губами к его губам.

— Кейт, я мог бы сидеть на подъездной дорожке и целоваться с тобой весь вечер, но боюсь, у нас целая аудитория, и моя мать никогда меня не простит.

Взглянув вверх, я вижу четыре пары глаз, выглядывающих из-за жалюзи. Что за хуйня!

— О боже! Поехали!

Он посмеивается, отъезжая от подъездной дорожки. По дороге к его дому я прошу его рассказать мне о его родителях. Он не дает мне информацию, которую рассказала Дженна.

— Мой папа тоже врач. Но он не хотел, чтобы я пошел в медицину. Он считает, что это по большей части неблагодарная профессия — слишком много часов, проведенных вдали от семьи. И, оглядываясь назад, я полагаю, что он прав, потому что в его время все было иначе, чем сейчас. Я не скажу, что сейчас ты не работаешь на износ, но у сейчас есть госпиталисты, которые занимаются стационарным обслуживанием, в отличие от его дней, так что работать проще.

Мы подъезжаем к их подъездной дорожке, и, конечно же, их дом прекрасен. Это не экстравагантно, но красиво. Его родители встречают нас у дверей. Дженна была права. Летти очень теплая и любезная, и меня сразу тянет к ней. Отец Дрю, Рэй, тихий, неразговорчивый. Я чувствую, что он не впечатлен мной. Дрю должно быть получил свой общительный характер от своей матери. Летти ведет нас в рабочий кабинет, теплую и уютную комнату, освещенную огнем, и предлагает принести нам напитки. Дрю тянет меня на двухместное сиденье рядом с собой, пока его отец уходит, чтобы принести нам по бокалу вина.

— Ну, Дрю говорил только о тебе, Кейт. Он сказал нам, что ты сейчас в его Альма-матер и что ты студентка.

— Да, мэм. Я изучаю бухгалтерский учет и журналистику.

— Ты, должно быть, очень занята, — говорит она.

По-моему, преуменьшение.

— Да, и я с нетерпением жду рождественских каникул.

Примерно в это же время возвращается Рэй с нашим вином, и я благодарю его. Внешность Дрю унаследована от отца, потому что Рэй очень красив, а красивые глаза унаследованы от матери.

— О, Кейт, ты ожидаешь трудного периода экзаменов? — спрашивает Летти.

Рэй сидит и смотрит. Это немного смущает, но Дрю берет мою свободную руку и подносит к своим губам. Меня удивляет, насколько он нежен со мной перед своими родителями.

— Кейт будет очень занята. Она работает на износ, мама.

Я поворачиваюсь к Дрю, довольно потрясённая тем, что он сказал это в присутствии своих родителей.

— Ну, сынок, после того как она закончит, тебе нужно будет ее побаловать. Она заслужила перерыв.

Я удивлена, что Рэй так сказал.

— О, не хочу ничего слышать об этом, — говорю я.

Летти наклоняется ко мне и говорит:

— Кейт, дорогая, позволь мне дать тебе небольшой совет. Когда мужчина говорит, что хочет тебя избаловать, ты никогда не отказываешься, слышишь?

И она подмигивает.

Я смеюсь и говорю:

— Да, мэм.

— Мама, не волнуйся. Я планирую много исправить это. И я имею в виду много.

Затем он целует меня в щеку.

— Я вижу это, Дрю.

Мы довольно долго болтаем, и я должна сказать, что чувствую себя здесь как дома. Мы с Летти так хорошо ладим, что мне не хочется расставаться, и я даже полюбила Рэя. Но уже поздно, и я хотела бы провести несколько минут наедине с Дрю. Итак, по дороге домой мы припарковались в теперь уже пустой туристической зоне, посидели и немного поболтали. Он улетает на следующий день поздним рейсом, потому что у него раннее дежурство в субботу утром.

— Когда я тебя увижу? — он спрашивает.

— Ух, экзамены начнутся через неделю, так что я приступаю к работе.

— Какие планы на Рождество? Ты вернешься сюда?

— Да, но я за рулем, потому что у меня месяц отпуска.

Он берет меня за руку и большим пальцем проводит по костяшкам пальцев.

— Почему бы тебе не провести со мной немного времени до и после?

Я думаю о его предложении, и оно звучит заманчиво. Я могла бы остаться с ним на несколько дней после того, как сдам экзамены, а потом поехать домой. А после каникул я могла бы приехать к Дрю и вернуться в школу в воскресенье перед занятиями.

— Да, звучит довольно круто. Ты вообще приедешь домой на Рождество?

— Ага. С двадцать третьего по двадцать восьмое.

— О, круто. Тогда я могла бы вернуться к тебе на Новый год, что скажешь?

— Ты бы хотела?

Он кажется в нетерпении, но потом я понимаю, что пригласила себя к нему домой на свидание. Это слишком быстро?

— Да, если бы у тебя не было других планов.

— Кейт, мне нужны только планы с тобой. На самом деле, даже если это было не сказано, я хочу, чтобы мы были друг у друга единственными. Я имею в виду, что в значительной степени принял это как должное, так как мы спим вместе, и я знал, что ты не из тех, кто спит со всеми подряд.

— Нет, не из тех, кто спит со всеми. Так что да, хотелось бы быть единственной. На самом деле я требую этого, — говорю я с фальшивой бравадой.

— Я тоже.

От его глубокого голоса у меня по спине бегут мурашки.

Меня поражает мысль.

— Эй, значит ли это, что мы встречаемся?

Уголок его рта приподнимается, и он говорит:

— Однозначно. — Он наклоняется, и наши губы встречаются. — Раз мы пара, могу я заинтересовать тебя сексом в машине?»

Я, хихикая, отвечаю:

— Не знаю. Ближе всего я подошла к этому с тобой.

Несмотря на то, что темно, свет на парковке отражает блеск его голубых глаз, и он говорит:

— Раз ты в юбке, я думал, ты это спланировала.

— Ну, если твой папа не возражает, раз это его машина.

Вырывается смешок.

— Мы не скажем ему.

Он помогает мне перелезть через центральную консоль, пока я не сажусь его колени. Хорошо, что сиденья откидываются. Моя юбка сбивается вокруг талии, и мы, должно быть, соскучились друг по другу, потому что все развивается очень быстро. Это все так невероятно, и единственное, что я потом замечаю, это то, что это действительно правда — окна запотевают во время секса в машине.

Когда я говорю об этом Дрю, он сухо говорит:

— Я рад, что ты была так увлечена моими навыками, что это все, что ты заметила.

— После, — напоминаю я ему, — не вовремя.

— Спасибо за разъяснение.

Он выскальзывает, и я спрашиваю его, есть ли у него салфетки. Пошарив в консоли, он предлагает мне горсть. Когда я пытаюсь сползти на свое место, он останавливает меня руками.

— Оставаться. Я еще не совсем готов к тому, чтобы ты слезла с меня.

Его руки держат мои бедра, а его брюки расстегнуты и спущены до колен. Блин, мужик сексуален.

— Я хочу провести с тобой ночь, — говорю я.

— Не больше, чем я хочу. Это возвращение домой — отстой.

Мы оба смеемся.

— Ты чертовски горяча, сидя вот так у меня на коленях.

Выражение его полуприкрытых век заставляет меня думать о нем то же самое. Он хватает салфетки, которые я держу в руке, и начинает вытирать меня, но вместо очищения, это заводит нас обоих. Я зачарованно наблюдаю, как его член оживает. Не удосужившись спросить, я беру его в руку, поднимаю бедра и насаживаюсь на него. Его руки перемещаются от моих бедер к моей попе, и его пальцы погружаются в мою плоть, когда он поднимает меня вверх и вниз, помогая мне, направляя меня. Мои руки ложатся ему на плечи, и я на секунду кладу свой лоб на его, пока он не говорит:

— Поцелуй меня, Кейт.

Это один из тех моментов, когда ты оглядываешься назад и вспоминаешь, как все это глупо, но вот мы в машине ради всего святого, занимаемся одним из самых горячих сексов. Но это еще не все. То, как он смотрит, как выдыхает мое имя, как его руки держат меня. И это то, что происходит с моим сердцем. Дрю Макнайт запутывается в этом до тех пор, пока я не перестаю понимать, какая часть этого — он, а какая — я. И то, о чем я думала, меня не пугает. Ни одна деталь. Я хочу влюбиться в этого мужчину. И я сильно хочу влюбиться. Но я думаю, что уже. Вопрос в том, что чувствует Дрю?

Мне не нужно ждать, чтобы узнать. Поскольку мы оба кончаем вскоре после этого, и когда мы сидим после этого, он слегка целует меня и говорит мне в губы:

— Кейтлин Форбс, я люблю все, что есть в тебе. Я никогда не думал, что есть кто-то вроде тебя. Я не верю в то, что у каждого из нас есть только один человек. Но я чертовски хорошо знаю, что найти идеальную пару очень трудно. Ты моя идеальная пара. Пожалуйста, скажи мне, что я не одинок в своих чувствах.

Я убираю его волосы со лба и говорю:

— Ты не одинок, Дрю. Я тоже тебя люблю.

Глава 15

Настоящее

Моя грудь сжимается, пока я смотрю, как Энди уезжает. Я ругаю себя за то, что не могу говорить и сказать что-нибудь, чтобы он не уходил. Все это кажется слишком знакомым, и мне приходится заставлять себя войти в здание.

Лифт приближается ко мне, вызывая чувство клаустрофобии. Боль дня возвращается, и я задаюсь вопросом, смогу ли я когда-нибудь пройти через это. Я скучаю по той беззаботной девушке, которой была раньше, по той, которая могла смеяться и смотреть в светлое будущее. Теперь мрак зимы затягивает меня в сгущающиеся тучи. Жизнь потеряла свой блеск, и я думаю, что, возможно, потеряла единственный шанс на счастье.

Когда двери открываются, я вылетаю как свет. Интересно, как я могу размыть границы между прошлым и будущим. Чувство вины — это то, что удерживает меня. И все же обещание любви толкает меня вперед.

Я снимаю платье и украшения. Я позволяю своим волосам упасть на плечи. Затем я вхожу в очищающий душ. Чувство вины за то, что я вышла из больничной палаты, как просили, а потом убежала и бросил вещи, давит на мою грудь, как пятидесятифунтовая гиря. Я не знаю, как простить себя. Я не знаю, как двигаться дальше. Пока на меня льется вода, я принимаю решение.

Одевшись в удобную пижаму, я беру телефон и начинаю печатать. Я секунду сомневаюсь и перечитываю свои слова, прежде чем нажать «Отправить».

Я: Прости.

Я долго смотрю в стену, ожидая ответа, и ничего не получаю, прежде чем сон побеждает меня. Воскресенье начинается со снежной бури. Я стираю белье и начинаю работу над руководством по политикам и процедурам, которое пишу для бухгалтерии Теда, потому что я чувствую себя отстойно. Я болтаю с Мэнди и Дженной всего по несколько минут с каждой, совершенно неготовая к разговору.

Мама звонит и жалуется на Шеннон. Видимо, она пропустила комендантский час. У моего брата есть девушка, которую моя мать описывает как принцессу рока во всем черном, от одежды до помады, лака для ногтей и волос. Она не в духе, и теперь папа думает, что у него какое-то редкое заболевание, которое она не может произнести, потому что у него пять из семи симптомов, которые, по ее словам, совпадают с симптомами простуды. Я, разговариваю с ней по телефону и подвожу итоги своей жизни. Я одна и у меня нет перспектив на свидания, потому что я не поеду во Францию с Тедом, каким бы богатым он ни был. Вокруг меня не летают бабочки, когда я с ним. У меня раньше были бабочки, и я не могу согласиться на меньшее.

Когда наступает понедельник, снег падает густыми хлопьями, скапливаясь на дорогах и тротуарах. Я иду в свой офис, потому что офис Теда открывается позже. Домашняя лихорадка не позволяет мне оставаться дома; Мне нужно выбраться, прежде чем стены сожмутся вокруг меня еще сильнее.

Когда я добираюсь до офиса, мне кажется, что я не видела своего стола целую вечность. Из-за сильного снегопада помещение почти пустует даже в девять часов, когда обычно в этот час в офисе кипит жизнь.

— Кейт. — Я поднимаю взгляд и вижу Даниэля в дверях. — Есть минутка?

— Конечно.

Я благодарна за отвлечение от моих мыслей. Когда он садится, я, сцепляя руки в замок на столе, говорю:

— Что случилось?

— В ту ночь мы вместе вышли, — начинает он. — Я пытался пригласить тебя на свидание. — О, мальчик, это будет странно. — Потому что я хотел поговорить с тобой о Мэнди.

Я внутренне вздыхаю одновременно с облегчением и огорчением. Я предполагала, что он увлечен мной.

— Она всегда мне нравилась. Только она считает нас просто друзьями.

Интересно.

— А что насчет того, что произошло в ту же ночь между вами двумя?

Я не уверена, что должна сообщить ему, что знаю, что между ними произошло. Опять же, он здесь за советом. Он должен знать, как девушки разговаривают.

— Что насчет этого? Она была пьяна и пыталась стащить с меня одежду, — откровенно признается он. Я расслабляюсь, потому что он может говорить об этом. — Когда я не подчинился ее цепким рукам, она сняла свою. — Его лицо краснеет, и он действительно краснеет. Это мило. — Я пытался оттолкнуть ее, потому что не хотел, чтобы она сожалела о том, что произошло между нами на следующий день. Она упорствовала, пока, наконец, не потеряла сознание лицом вниз на своей кровати.

— Ничего не случилось той ночью?

Мэнди понятия не имеет и сожалеет о том, что, по ее мнению, произошло.

Он качает головой.

— Я спал в ее постели только потому, что слышал о пьяных людях, которые задыхались и умирали от своей рвоты. Я не хотел уходить или спать на диване, зная, что мог бы спасти ее, если бы что-то подобное случилось. Когда я проснулся, она уже встала и с кем-то разговаривала по телефону. — Этим кем-то, вероятно, была я. — Она практически выгнала меня из своей квартиры. И с тех пор она делает все возможное, предлагая друзей и родственников, с которыми она хочет меня свести. — Его глаза серьезны, и я могу сказать, что он в растерянности. — Что я должен делать?

Я люблю Мэнди, но она лжет себе о своих чувствах к Дэниелу. Она абсолютно точно влюблена в него, но по какой-то причине не признается в этом.

— Дай ей дозу ее собственного лекарства, — говорю я, пожимая плечами.

Мы еще немного разговариваем, прежде чем офис начинает оживать. Мэнди пробирается в мой кабинет, и останавливается.

— Дэниел, — говорит она, и в ее голосе чувствуется шок. Надеюсь, она не думает, что между нами что-то происходит.

Он поворачивается в ее сторону, прежде чем встать.

— Спасибо, Кейт, — говорит он через плечо. Ей он говорит:

— Доброе утро, Мэнди. Я только что сказал Кейт, что планирую последовать твоему совету. Я собираюсь пригласить Тэмми на свидание. Вы знаете — Тэмми снизу. Она секретарша в юридической конторе.

Мэнди кивает, и Даниэль выходит после своего заявления. Я смотрю, как она бледнеет.

— Я не могу поверить, что он собирается пригласить ее на свидание. Она милая и грудастая, но…

— Она не ты, — заканчиваю я за нее.

Она кивает, прежде чем покачать головой.

— Нет, это не так. Хорошо, что он движется дальше.

Ясно, что она не готова к проверке реальностью. Я решаю прояснить ее мысли кое о чем.

— Он пришел поговорить о том, как странно ты себя ведешь. Он говорит, что в ту ночь между вами двумя ничего не было.

Ее взгляд становится заинтересованным.

— У нас не было секса?

— Неа. Он говорит, что ты пыталась залезть на него, пока не потеряла сознание.

— Я была голая, — рассеянно говорит она.

— Он говорит, что это все ты. И он покраснел, вспоминая об этом. Я думаю, ты сошла с ума, раз не встречаешься с ним.

Как раз когда я думаю, что достучалась до нее, она спрашивает:

— А как насчет тебя и этого великолепного доктора?

Я пережевываю ее слова все утро. Разве мои слова не были советом, который я должна была бы сказать себе? Я смотрю на свой телефон. Энди не ответил мне. Если бы он был любым другим парнем, я бы отпустила его и не считала это потерей. Но он не просто еще один парень. У нас есть история. История, от которой я не готова отказаться, я понимаю.

Я беру телефон и пробую снова.

Я: Прошу прощения. Интересно, пойдешь ли ты на свидание вслепую.

Я смотрю на свой телефон и жду ответа. Через пару минут я кладу трубку. Он, вероятно, работает, а не игнорирует их, думаю я, ободряя себя.

Как только я снова начинаю печатать, звонит телефон. Я так надеюсь, что это Энди, что даже не жду, пока на экране появится имя звонящего, и беру трубку и подношу к уху.

— Привет.

— Прости, а?

Несмотря на его грубый тон, его голос — это кислород, который мне нужен для дыхания. Я говорю:

— Да.

— Извини, ты хочешь отправить меня на свидание с кем-то другим?

Я слышу, как люди разговаривают на заднем плане. Он должно быть на работе. Я закрываю рукой глаза. Думаю, то, что я посчитала остроумным, оказалось эпическим провалом.

— Нет, не с кем-то другим. Я не это имела в виду.

— Но…

Я обрываю его.

— Со мной. Я хочу, чтобы ты не заметил мою глупость, и дал мне шанс пригласить тебя на ужин.

— О, — говорит он, ошеломленный. — Такое свидание вслепую.

— Да, похоже, я не мастер словесности, которым должна бы быть.

Наступает затяжная пауза, переходящая в тяжелую неловкость.

— Кейт, — начинает он, и это звучит как сожаление.

Никто не любит отказов, меньше всего я.

— Мы можем пойти как друзья, — выпаливаю я. — Просто позволь мне загладить свою вину.

— Друзья?

Его односложный вопрос не дает мне достаточно информации, чтобы понять, хорошо это или плохо.

— Ага. Я имею в виду, даже несмотря на то, что у нас все было супер быстро. Я думаю, что на каком-то уровне мы изначально были друзьями. Разве это не основа хороших отношений?

Еще одна пауза. Я думаю, что потеряла свой шанс, когда он наконец заговорил.

— Когда состоится это свидание вслепую?

У меня готов ответ.

— Когда ты свободен.

На этот раз тишина между нами не такая невыносимая. Надеюсь, он сверяется со своим расписанием, а не думает о том, как меня кинуть.

— Сегодня я работаю допоздна. Затем у меня утренний обход завтра. Вечер среды подойдет, потому что у меня нет консультаций до полудня в четверг.

— Это подходит. Я не освобождаюсь до шести. Так что к восьми я могу быть в Балтиморе. Сначала мне нужно было пойти домой, чтобы принять душ и переодеться.

— Ты работаешь в четверг. Почему бы мне не заехать за тобой?

Я чувствую себя более уверенно, поэтому позволяю вырваться короткому смешку, наполовину похожему на хихиканье.

— Свидания так не работают. Я должна забрать тебя.

Он не присоединяется к моему смеху.

— В нас с тобой нет ничего обычного, Кейт. — Его серьезный голос убирает улыбку с моего лица. — Просто скажи мне, где тебя встретить.

Почему у меня такое чувство, что то, что, как я надеюсь, станет возрождением, в конечном итоге обернется прощанием? Разве он не должен был забрать меня? Я смотрю на часы на компьютере.

— Дай мне время до полудня, чтобы забронировать место, а потом я сообщу тебе адрес.

— Звучит отлично. Я должен идти. Долг зовет.

— Конечно, — слабо говорю я.

И он вешает трубку.

Я хочу позвонить Дженне, но знаю, что она скажет. Она сказала это уже тысячу раз, и может быть уже слишком поздно для всего. По крайней мере, у меня будет возможность спросить его о женщине, с которой он целовался в больнице, и о свидании с Дезире. Мы не говорили об обязательствах. Так есть ли у меня действительно причина злиться, особенно когда я был то горячей, то холодной?

Наверное, поэтому он и согласился встретиться со мной. Он хочет сказать мне, что встречается с другими, и я тоже должна.

Я все равно заказываю столик в McCormick & Schmick's. Он охватывает весь спектр от стейков до морепродуктов, поэтому я отправляю Энди сообщение о месте и времени в шесть тридцать. В тот день я не иду в офис Теда. Вместо этого я иду туда рано утром на следующий день, где меня встречает Джефф.

— Предатель, — выплевывает он.

Я останавливаюсь как вкопанная.

— Что я сделала?

— Я видел фотографии вас двоих. Ты встречалась с ним после всех моих предупреждений.

Я слышала мнение Теда. Пришло время послушать Джеффа.

— Твоя ненависть к нему из-за женщины?

Он делает паузу.

— Он рассказал тебе?

— Немного. Он просто сказал, что все всегда сводится к женщине, и она больше интересовалась им.

Он фыркает:

— Да, там была женщина. Но это еще не вся история.

— Не вся. — Я тяжело вздыхаю. — Послушай, ты мне нравишься, Джефф. Но твои предупреждения были напрасны. Тед был идеальным джентльменом все время, пока мы были вместе. Он ничего не делал и не пробовал. Тебе не о чем беспокоиться. Мы просто друзья.

— Он никогда не бывает просто другом, — и он шевелит пальцами, — с женщиной, — бормочет он, прежде чем отправиться к своему столу.

Я не хочу драки, поэтому не спорю. Я сажусь и приступаю к работе. Тед заходит.

— Кейт, ты думала о Франции?

Я оглядываюсь, беспокоясь о тонких стенах.

— Я не уверена, что это хорошая идея.

Он принимает это хорошо.

— Справедливо. Я оставлю тебя.

Спокойствие, с которым он уходит, нервирует, но я отпускаю его.

К среде беспокойство нарастает. Я работаю вне офиса и ухожу раньше, взяв только половину обеденного перерыва. Я иду домой, чтобы привести себя в порядок и переодеться в обтягивающий красный свитер с круглым вырезом, узкие черные брюки и туфли на каблуках для свиданий, или то, что Дженна называет «трахни меня на каблуках». Я проезжаю на такси несколько кварталов до ресторана, потому что я никак не могла бы пройти их пешком и выжить. Погода по-прежнему пасмурная, а тротуары по-прежнему покрыты ледяными корками. Обувь, которую я надела, не совсем предназначена для ходьбы.

Служащий открывает дверцу машины и помогает мне выбраться. Это то, что вы получаете, когда обед будет исчисляться сотнями, если не больше. Энди уже пришел, и администратор провожает меня к нашему столу. Он встает и помогает мне снять пальто. Его руки теплые и случайными прикосновениями прожигают ткань моего свитера. Я вздрагиваю и скучаю по его прикосновениям, когда они исчезают.

— Красива, как всегда, — говорит он, обращаясь к моей спине.

Я поворачиваюсь к нему лицом, потому что надеюсь, что наша связь все еще существует. Только он отворачивается, чтобы повесить мое пальто на крючок возле нашей кабинки. Я проскальзываю и жду, пока он сядет.

К тому времени, когда он это делает, официант выдает блюда дня, прежде чем извиниться и дать нам время сделать выбор.

Энди прячется за своим меню. Я беру свое и решаю, что заказать.

— Что ты хочешь? — спрашивает он, все еще закрытый меню.

— Думаю, я выберу лосося на выбор шеф-повара.

Он фарширован и подается с овощами, и звучит очень вкусно.

— Ты?

Впрочем, я уже знаю, что он решит. Он выберет на стейк, поэтому я выбрала этот ресторан. Они специализируются на рыбе и стейках.

— Думаю, я возьму рибай на кости.

Я улыбаюсь про себя, потому что я, вероятно, могла бы заказать для него. По крайней мере, большая часть его не изменилась.

— Ты улыбаешься.

— Все нормально. Я просто знала, что ты закажешь.

Его рот слегка искривляется, и узел в моем животе ослабевает.

— Я настолько предсказуем?

— Вообще-то, нет.

Никогда бы не подумала, что он выведет меня на балкон бала-маскарада.

Подходит официант, и мы делаем заказ. Когда он уходит, между нами остается неловкая тишина. Решив, что хуже быть не может, я решаю получить ответ на один вопрос.

— Я приходила в больницу на днях. — Я делаю паузу. — На следующий день после бала, — уточняю я.

Его пронзительные голубые глаза наконец сосредотачиваются на мне, и я чувствую, что он избегает контакта.

— Ты заходила? Ты не остановилась и не поздоровалась?

Его голос сдержан, и расстояние, которое выросло между нами, становится ощутимым.

— Вообще-то ты был очень занят. Кто-то может сказать, что твой язык был занят.

Его глаза сузились.

— Ты видела меня.

Я киваю и, наконец, просто выпаливаю.

— Тебя обнимала какая-то блондинка. Я не хотела прерывать.

Его глаза округляются.

— Шум, — говорит он больше себе. — Это была ты. Я услышал, как кто-то уходит. Я предположил, что кто-то из персонала нас поймал.

— Виновата, — говорю я, слегка вяло поднимая руку, как ребенок в дошкольном возрасте. — Представь мое удивление, особенно после того, как ты… мы, эм… на балконе.

— Кейт.

— Нет. — Я качаю головой. — Я должна была предположить после того, как ты ушел и ничего не сказал той ночью, ты просто действовал в духе вечеринки, и это ничего не значило для тебя.

— Это не так, — рычит он. Я смотрю, как его челюсть напрягается. Он немного жесток, когда решил что-то. — Я был зол в ту ночь, увидев тебя там. Танцующую с парнями, их руки на тебе. — Это преувеличение, но я молчу. — Когда я надеялся, что ты почувствуешь, что между нами, ты выбежала на балкон. Тогда я последовал за тобой туда, я понятия не имел, что собирался делать или говорить. Когда ты позволила мне прикоснуться к тебе…

— Ваше вино, — говорит краснолицый официант с бутылкой мерло.

Энди поднимает взгляд, когда раскрасневшийся официант наливает ему немного и дает попробовать, прежде чем оставить нам бутылку.

Энди продолжает, как будто прерывания не произошло.

— Я взял то, чего мы оба хотели. То, что ты охотно отдала мне, и я не буду извиняться за это.

Я не могу винить его.

— Я не жду, что ты это сделаешь.

— Но то, что ты видела в больнице, было не тем, о чем ты подумала. Медсестры приставали ко мне с первого дня, но это, вероятно, потому, что я новенький и не женат. Та, кого ты видела, немного более агрессивна, чем большинство. Она не принимает ответа «нет».

— Сексуальные домогательства, — говорю я, но это скорее шутка.

— Точно. Мне пришлось сообщить о ней, потому что это не первый раз, когда она не отступает.

Я сижу сложа руки, потому что нечасто слышишь, как мужчины отказывают женщине, добровольно бросающейся на них.

— Она симпатичная?

Он останавливается на середине глотка.

— Это имеет значение? Мне неинтересно. Это причина, по которой ты встречалась с Тедом Кейном?

Я могла бы солгать. Вместо этого я говорю правду.

— Это было не назло тебе. Он спросил, и я предположила, что ты двигаешься дальше.

Его ответ быстр.

— И ты знаешь, как говорят. Предполагать — значит делать из нас с тобой придурков.

— Прекрасно, — говорю я, побеждено. — Я могла бы поговорить с тобой об этом. — Мне не нравится какую сторону, принимает наш разговор. — Но это не объясняет, почему вы пошли с Дезире на обед для прессы в Белом доме.

— И это то, что ты думаешь?

— Это то, что она сказала, когда проводила меня с Тедом и сделала снимок, чтобы поделиться им со всем миром, но особенно с тобой.

— Опять ты предполагаешь худшее. Когда на самом деле она была там, но не со мной. Я пошел со своим приятелем из колледжа. Помнишь двух парней, которые были со мной в ту ночь, когда я отвез тебя домой? Я знаю их со школьной скамьи. Когда я переехал в этот район, я позвонил им, зная, что они живут здесь. Ну, один из них конгрессмен. Его пара бросила его в последнюю минуту, и он уговорил меня пойти с ним.

Дала маху. Я все поняла неверно.

— Как прошло? Или ты злишься на меня? — Спрашиваю я заранее.

Он вздыхает.

— На обоих на самом деле. Я чувствую, что все это недоразумение можно было бы легко объяснить, если бы ты просто доверилась мне.

— Я доверяю.

Он качает головой.

— Нет. И, может быть, это отчасти моя вина, потому что я ушел с балкона.

По крайней мере, он выглядит немного пристыженным.

Мы молчим.

— А другая причина твоего хмурого взгляда?

Ужин прибывает. Его ответ прерывает то, как организованно появляются официанты с едой и ставят ее перед нами. Пар идет от тарелок, когда я улыбаюсь официанту, прежде чем он уходит.

Энди не сразу берется за еду. Нас предупреждают, что она горячая.

— Другая причина моего хмурого взгляда в том, что мой приятель оппортунист, когда дело доходит до свиданий, и он не скрывает этого, особенно сейчас. Так что я провел ночь, получая поздравления по поводу принятия 14-й поправки, принятой несколько месяцев назад. — Он делает паузу и оценивает мою реакцию. Я улыбаюсь и не показываю, как бьется мое сердце. Он продолжает. — Там были репортеры, и я провел всю ночь, уворачиваясь от вспышек камер. И не потому, что я не согласен с решением, а потому, что не хочу объяснять коллегам свою сексуальную ориентацию.

Мне удается рассмеяться, и, наконец, он тоже смеется. Мы едим, и наш разговор становится легче. Он рассказывает мне истории о выходках своего друга. Ужин проходит нормально. Я пропускаю десерт, потому что я сыта. Мне приходится стукнуть его по руке, когда приносят чек, и он, наконец, позволяет мне заплатить. В конце концов, это я пригласила его на свидание.

— Я знаю, что тебе завтра на работу. Но могу я отвести тебя кое-куда?

Я этого не ожидала. Несмотря на ослабление напряженности, мы так и не исправили ситуацию. Мы избегали разговоров о наших отношениях до конца ужина.

— Конечно. Не подскажешь, куда?

Когда парковщик подъезжает к обочине, он лишь ухмыляется, подходя к водительскому месту. Ему нравятся его сюрпризы. Когда он подъезжает к авеню Конституции, где между фонарями развешаны лампы, до меня не доходит, куда он меня ведет, пока мы не подходим к билетной кассе. Одинокая фигура ждет, и Энди смотрит на часы.

— У меня предварительный заказ.

— Да. Дрю?

Энди кивает.

— Следуйте за мной.

Мы проходим через ворота, и я не могу поверить своим глазам. Взгляд туманиться, переполняясь эмоциями.

Он останавливается у скамейки и берет меня за руки в перчатках.

— Я знаю, что это тяжело для тебя. — Он смотрит на небо, прежде чем встретиться со мной взглядом. Вытираю уголки глаз. — Я хочу, чтобы это сработало, а игнорирование прошлого не работает. Мы должны противостоять этому.

— Я не уверена, что смогу. — Мой голос ломается, но он прав. Мы не можем игнорировать это. — Здесь никого нет, — говорю я.

— То, что нам это нужно, не означает, что ты должна делать это с аудиторией. Я забронировал это время только для нас. Тебя и меня.

При любых других обстоятельствах это был бы момент, достойный обморока, романтический жест, о котором можно рассказать будущим внукам. Вместо этого я изо всех сил стараюсь сдержать слезы. Мы надеваем нашу обувь, которая ждет нас, потому что он все предусмотрел. Я понимаю, что он заранее спланировал это, когда протягивает мне руку.

— Пришло время сделать первый шаг. Ты сделаешь его со мной?

Я смотрю на каток и все, что он олицетворяет. И я знаю, что если я не смогу доверять ему и выйти на лед, между нами ничего не получится. Я смотрю в его глаза и на его протянутую руку.

Глава 16

Прошлое

РОЖДЕСТВЕНСКИЕ КАНИКУЛЫ. ДРЮ. Очень сложно сосредоточиться на учебе, но я должна. Я почти закончила с экзаменами, и мне нужно продержаться. Я рассчитываю на 4.0 в этом семестре, так что моя голова должна работать. Дрю действует как мой тренер, отправляя мне ободряющие сообщения каждые несколько часов. Лучше бы он вместо этого присылал мне голые фото. Не совсем. Я бы никогда ничего не закончила, если бы он это сделал.

Мой последний экзамен состоится в эту пятницу днем, а затем я отправляюсь в Инди, чтобы остаться с ним на шесть дней, пока мы не улетим домой. Мы летим одним рейсом, и это будет здорово. Он может остаться в Чарльстоне только на три дня, а я пробуду там неделю. Я вернусь в Инди и проведу с ним еще неделю, прежде чем мне придется вернуться в Пердью. Это будет самое длительное время, которое мы когда-либо проводили друг с другом, и хотя волнение убивает меня, оно также заставляет меня грызть ногти. Это может быть одна из вещей, сделай это или сломай. Все наши совместные выходные всегда были похожи на каникулы, но это будет больше похоже на реальность.

Отбросив эти мысли, я снова сосредоточился на своем учете. Этот экзамен скорее всего будет той еще занозой в заднице, поэтому я наливаю еще одну чашку кофе и берусь за книги. Дженна в библиотеке, так что в понедельник в квартире тихо, как в церкви. Я останавливаюсь до двух часов ночи, когда слышу, как поворачивается замок.

— Ты все еще не спишь?

— Ага, — говорю я, потягиваясь и протирая глаза. — Я как раз собираюсь ложиться.

— Я должна бы сделать то же самое, мои веки начали закрываться. Моя 5-часовая энергия давно иссякла, — утверждает Дженна. — Я разбита. Слава богу, мой экзамен не раньше половины одиннадцатого.

— Ага. Мой не раньше полудня. Это даст мне пару часов на повторение. А потом Финансы в пятницу и вуаля! Не могу дождаться, когда закончу.

— Тебе не терпится лечь в постель Дрю.

— Ну, что есть, то есть. Но я так устала учиться. Я хочу перерыва.

— В этом есть доля правды, — говорит она.

— Ты едешь домой, да?

— Ах, да. Не хотелось так долго оставаться без машины. Я остаюсь на все три недели, в отличие от кого-то, кого я знаю, — она прочищает горло.

— Я хотела поговорить с тобой об этом. Я немного напугана, если хочешь знать. Это будет первый раз, когда мы вместе вот так.

— Вам будет хорошо. Дрю это Дрю, понимаешь? Он легкий. Он не примадонна. И ты тоже не примадонна. Вы двое созданы друг для друга.

— Боже, Дженна, я на это надеюсь.

— Я никогда раньше не видела тебя такой, Кейт. Как давно мы знаем друг друга? С детского сада? Поверь мне. Я знаю. Но просто помни. Мне все равно, что у тебя есть сестра, я буду твоей подружкой невесты на твоей свадьбе.

Я беру подушку с дивана и бросаю в нее.

— Ты псих.

— Нет. Я засыпаю на ходу, поэтому я пойду спать. Спокойной ночи.

— Спокойной.

***

Меня не удивляет, что Дрю ждет на крыльце своей квартиры, пока я подъезжаю и паркуюсь. Его улыбка от уха до уха только усиливает мое волнение от того, что я здесь. На нем мои любимые выцветшие джинсы и рубашка к одной из его пижам. Должно быть, он вернулся домой совсем недавно.

— Привет, — кричу я, вылезая из машины.

— И тебе привет. Еще один семестр позади, а?

— Спасибо, Иисус.

— Я поддерживаю это, потому что ты здесь, и я, наконец, могу уделить немного времени Кейт. — Я уже на крыльце, и он, не теряя времени, тянется ко мне. — Я чертовски скучал по тебе, сладкая моя.

— Сладкая моя?

— Слаще меда, и это точно. А теперь заткнись и поцелуй меня.

Он стопроцентный южанин. Когда я обнимаю его, он берет и поднимает меня с земли. Мне нравится, когда он это делает, поэтому я хихикаю, но он вдыхает это ртом. Он идет назад через свою дверь и ведет меня прямо на свою кухню. Его руки обхватывают мои бедра, и я обнаруживаю, что сижу на столешнице. Затем я замечаю, что рядом со мной охлаждается в ведерке со льдом, и приглушенно вскрикиваю в его губы, которые все еще покусывают мои. Он тянется и открывает холодильник, наши губы все еще сцеплены, и берет миску с рубиново-красной клубникой.

— Мммм, — бормочу я.

— Пока нет.

Когда он ставит банку со взбитыми сливками на столешницу, я понимаю, что сегодня вечером нам предстоит серьезно повеселиться. Он расстегивает мою кофту, и я пожимаю плечами. Далее идет мой бюстгальтер. Я сижу на его столешнице, голая по пояс, а он открывает пробку шампанского и наливает.

Затем он протягивает мне стакан с горящим взглядом и говорит:

— Поздравляю с еще одним падением.

Мы чокаемся и выпиваем. Он берет свой бокал и выливает немного на мою грудь, останавливаясь, чтобы слизать его, пока он оставляет след от моей шеи к пупку. Я вздрагиваю, когда по всему телу бегут мурашки. Кончики моих сосков практически кричат, чтобы их лизали или сосали, но он не делает ни того, ни другого. Вместо этого он берет банку взбитых сливок и покрывает ими их. Он холодный и вызывает у меня озноб. Но когда он сосет и слизывает ее, я хнычу от нужды.

Когда взбитые сливки заканчиваются, он отступает и предлагает мне клубнику к моему шампанскому. Затем он наклоняет мою голову назад и кормит одной из сочных ягод, покрытых сладкими белыми сливками. Я закрываю глаза, пока жую, потому что это так вкусно.

— Они дополняют друг друга, кстати.

Я не уверена, имеет ли он ввиду свой рот, взбитые сливки и мои соски или шампанское и клубнику.

Моя рука дрожит, когда я поднимаю бокал, чтобы сделать глоток шампанского.

— Конечно.

Его голубые глаза сверкают, и я могу сказать, что он знает, что его дразнят. Поэтому я решаю продолжать.

— Это наш ужин? — Спрашиваю я.

— Это?

Он проводит рукой над клубникой и шампанским.

— Ага.

— О, нет. Это просто наша закуска. Продолжение уже там. — И указывает на свою спальню. Как здорово. Я скрещиваю ноги. Он видит это, распутывает их и перемещается между ними. — В чем дело, Кейт? Тебя что-то беспокоит?

Голос у него глубокий и хриплый.

— Эм, нет. Совсем нет, — хриплю я.

Его костяшки касаются шва моих джинсов, и я извиваюсь.

— Это то, чего ты хочешь, Кейт?

— Да. — На этот раз мой голос грубый от настойчивости.

— Но я думал, ты проголодалась.

Мои пальцы вцепляются в воротник его пижамы, и я притягиваю его ближе к себе.

— Я. Изголодалась. По тебе.

— Хм. Ну, я тоже голодал по тебе. Какое совпадение. Но сначала у меня есть сюрприз.

Сюрприз? Какой сюрприз? Я хочу секса, а не сюрприза. Луиза умирает здесь, не говоря уже о том, что состояние моих трусиков дошло до того, что их скоро придется выжимать. Он стаскивает меня со столешницы, и я практически трахаю.

— Э-э, Кейт, ты что-то хочешь от меня?

— Ты ведь шутишь, правда?

Он предлагает мне только один из своих громких, глубоких, сексуальных смешков, что только усиливает мое сексуальное разочарование. Луиза вздрагивает.

— Дай мне руку.

О, нет. Пожалуйста, Господи, не говори мне, что он хочет ручную работу! В некоторых случаях я полностью за это, но сейчас я просто хочу хорошего, старомодного траха!

— Кейт?

Я кладу свою руку в его руку, и он провожает меня в свою комнату, где, к моему крайнему удивлению, я обнаруживаю, что горит по меньшей мере дюжина свечей. На тумбочке стоит ваза с невероятной цветочной композицией из роз, лилий, калл, белых гвоздик, орхидей и тюльпанов. На его кровати также есть два подноса с накрытой посудой.

— Я позволил себе приготовить ужин, пока ты ехала. Но есть условие.

— Условие?

— Мы едим голыми.

— Голыми?

— Голыми, без одежды.

— Ой. Мой. Бог.

Левый уголок его рта изгибается, когда он расстегивает мои джинсы. Расстегивается молния, и когда он срывает их с моих бедер и засовывает пальцы в резинку стрингов, он ухмыляется.

— Это будет весело.

— Э-э, да, — я сглатываю, глядя, как он раздевается. Я никогда не устану смотреть, как его мускулы напрягаются, когда он двигается. Для меня это проклятый фильм.

— Кейт? Кейт?

Он щелкает пальцами перед моими глазами.

— А, да.

— Сядь. Я хочу, чтобы ты кое-что попробовала.

— Твой член?

— Что? — Он заливается смехом, от которого сотрясается кровать, на которой я сижу. — Еще нет. Я хочу, чтобы ты попробовала это.

Я был так занята, наблюдая за его прессом и руками, что даже не заметила, как он снял крышки с наших тарелок и положил кусочек еды на вилку, чтобы я попробовала.

— Открой.

Он кладет вилку мне в рот, и намазанный маслом лобстер тает на моем языке.

— О, черт, это… это так приятно, — говорю я.

— Хорошо. Давай устроимся поудобнее и поедим.

Господи, как я могу есть с ним в постели голышом? Он так отвлекает внимание. Он подползает к изголовью и прислоняется к нему спиной, и все, чего я хочу, это смотреть на стройные впадины и изгибы его упругого тела.

Я слежу за его действиями и оказываюсь у изголовья кровати, рядом с ним, с тарелкой на голых коленях. Омар жареный и такой нежный, я не могу поверить, что он сделал все это.

— Ты приготовил это?

Его брови устремляются к небесам.

— Нет. Я заказал его, потому что знал, что если попытаюсь, то все испорчу.

— Это лучшее, что я когда-либо ела.

— Я не могу сказать то же самое.

К настоящему времени еда привлекла мое внимание, поэтому я скучаю по его порочным намекам.

— Нет? Тогда зачем ты его заказал?

— Потому что мне он нравится, и я помню, как ты сказала однажды, что тебе тоже.

— Но если это не самое лучшее…

— Нет, это ты, Кейт.

— Я? — говорю я с набитым лобстером ртом.

— О, да. Ты, с большим перевесом.

Проглотить кусок так сложно, я боюсь, что подавлюсь. Схватив шампанское, я делаю огромный глоток, надеясь помочь своей проблеме, но в итоге только усугубляю ситуацию. Когда мой кашель стихает, я ругаю его.

— Никогда больше не говори мне таких вещей, когда у меня набит рот.

— А что, если твой рот набит мной?

— Ну, я полагаю, это нормально. — Я замечаю, что его тарелка почти пуста, поэтому отодвигаю ее вместе со своей и забираюсь к нему на колени. — Спасибо за все это. Это действительно красиво. И очень неожиданно. У меня никогда не было такого чудесного ужина, и тем более в постели.

— Надеюсь, что нет!

— Ты знаешь, что я имею в виду, и ты должен знать, что я этого не делала.

— Да, и я шутил.

— Цветы тоже великолепны.

Он убирает волосы с моей шеи и целует ее.

— Все они имеют значение. Но позволю тебе посмотреть это позже. Сейчас я хочу кое-что другое.

Я касаюсь его нижней губы указательным пальцем.

— О, и что это может быть?

— Это.

Он переворачивает меня и целует.

Позже той же ночью мы используем всю банку взбитых сливок, делая разные вещи. Дрю говорит, что запланировал это на десерт. Думаю, ему просто нравятся взбитые сливки, и он хочет посмотреть, как они выглядят на Луизе. Я должна признаться. Мне нравится вкус его члена, особенно с клубникой на конце. Кажется, я напугала Дрю, когда он подумал, что я собираюсь случайно укусить его за кончик. В конце концов, душ был необходим, потому что после взбитых сливок мы рискнули залезть в морозилку Дрю и испачкались в мороженом. Могу только сказать, что мороженое доставляет удовольствие, особенно на сосках.

Утром я прогуглила все цветы, которые Дрю выбрал для композиции, которая была такой тяжелой, что мне приходилось нести ее обеими руками.

Красные розы без шипов означают любовь; белые лилии означают девственность и райское счастье быть с тобой; каллы символизируют красоту; белые гвоздики указывают на чистую любовь; орхидеи олицетворяют любовь и красоту; и значение тюльпанов почти доводит меня до слез. Есть красные, которые символизируют признание в любви; пестрые означают красивые глаза; а желтые предполагают, что в моих глазах светит солнце. Тюльпаны в целом также представляют собой идеального любовника. Тот факт, что он прошел через все эти трудности, чтобы выбрать эти цветы, говорит мне больше, чем сами цветы.

— Дрю. Я… это так красиво. Я никогда не знала ничего из этого.

— Я только хотел, чтобы у тебя было что-то, что показало бы мои истинные чувства к тебе.

— Они идеальны.

— Цветы — это идеальны, и ими нужно наслаждаться. Я рад, что ты ценишь их, потому что я хочу, чтобы ты часто ими наслаждалась, Кейт.

Еще одна причина любить Дрю Макнайта.

Наши шесть блаженных дней вместе пролетают со скоростью света, и я оказываюсь рядом с ним перед полетом домой в Чарльстон. На меня накатывает прилив счастья. Переживания, которые я испытывала из-за того, что проведу с ним время, были напрасными. Нам было хорошо вместе, как гороху и морковке, как сказал бы Форрест Гамп. Теперь я боюсь остаться в доме родителей на неделю, пока не смогу вернуться к Дрю.

— О боже, — стону я.

— Что?

— Идея остаться в доме моих родителей просто нашла полное осознание.

— Настолько плохо, да?

— Ты же знаешь, насколько они сумасшедшие. Я душив них не чаю, но…

Дрю усмехается.

— Всегда есть одно, но.

— Просто подожди. Ты не получил полного впечатления на День Благодарения. Но ты получишь. Поверь мне.

— Никогда не упускай из виду тот факт, что они любят тебя, Кейт.

Его лицо полностью серьезно.

— Ты никогда ни о ком не говоришь плохо. Ты самый добрый человек на свете. Наверное, во вселенной.

— Сомневаюсь.

— Нет, я серьезно. Я никогда не слышала, чтобы ты сказал о ком-то плохое слово. Я не думаю, что это в твоей природе. Как ты делаешь это?

— Не уверен, что понимаю, что ты имеешь в виду.

Его глаза искренни, когда он говорит это.

— Тогда позвольте мне привести тебе пример. Возьмем, к примеру, мою семью. Мои родители, благослови их сердца, желают добра, и я люблю их. Но мой папа самый большой в мире ипохондрик и сводит меня с ума всеми своими неизлечимыми недугами, которые являются плодом его воображения. Ты же сидел и терпеливо слушал его, успокаивая, а я, наоборот, отмахиваюсь от него и говорю, что с ним все в порядке. Это то, что я имею в виду. Ты так себя ведешь. И ты не думаешь плохо о других. В твоем сердце только доброта.

— О, Кейт, я не знаю. Я думаю, ты видишь то, чего нет.

— Неа. Я не согласна. Я долго наблюдала за тобой. В твоем теле нет подлости, Дрю Макнайт. Ты слишком хорош для этого мира. И это правда. Я думаю, тебя послали сюда, чтобы сделать этот мир лучше.

Он наклоняет голову, и эта интенсивная синева приковывает меня, до тех пор, пока его губы не касаются моих.

— Я думаю, что ты была послана, чтобы сделать мой мир лучше, Кейт Форбс.

Его пальцы переплетаются с моими, и мы вжимаемся в кресла, когда наш самолет взлетает.

— Я думаю, что это будет мое лучшее Рождество в жизни, — говорит он.

— В моей тоже.

Наши родители ждут нас у стойки выдачи багажа, когда мы приземлимся. Родители Дрю знают все о его чувствах ко мне. Я точно не была слишком откровенна со своим. Это не потому, что я не хочу. Просто моя семья не такая. Мы не все обнимаемся и целуемся, как некоторые семьи. Так что я решила рассказать маме на праздники. Но когда пришло время расстаться на парковке, Дрю хватает меня и крепко целует на глазах у всех. И поскольку это Дрю, я делаю то, что всегда делаю — превращаюсь в бескостную груду прямо у него на руках. Я перестаю обращать внимание на то, что за этим наблюдают две группы родителей. Когда он, наконец, наконец заканчивает поцелуй, и заметьте, я действительно этого не хочу, он говорит мне перед всеми:

— Увидимся завтра, милая. И я люблю тебя больше, чем хоккей.

Не моргнув глазом, отвечаю:

— Больше, чем хоккей?

— Больше, чем что-либо.

И он дарит мне еще один жестокий поцелуй!

— Я тоже тебя люблю.

Затем я оборачиваюсь и вижу Родителей! Вот дерьмо! Его ухмыляются от уха до уха, а у моих открыты рты, челюсти на асфальте. Итак, что мне делать? Что сделала бы любая девушка на моем месте. Я хватаю родителей за руки и говорю:

— Мама и папа, пошли домой. Увидимся завтра, Летти и Рэй.

Я машу им всем рукой, и мы идем к машине моих родителей.

— Ты влюблена? — спрашивает моя мама.

— Этот мальчик любит тебя? — спрашивает мой папа.

— Да, теперь поехали.

— Почему ты ничего не говорила? — спрашивает мама.

— Я собиралась рассказать тебе, когда вернусь домой, но Дрю опередил меня.

Потом меня встречает тишина. Никто из них не произносит ни слова, пока мы не подъезжаем к подъездной дорожке и дверь гаража не открывается. Первой говорит моя мама, смеясь:

— Ну, ты могла сделать это еще хуже.

А потом папа говорит:

— И врач. Хм. Как раз то, что мне нужно. Ты выбрала его для меня?

— Да, папа, только для тебя.

— Какой он врач? — спрашивает папа.

— Он будет онкологом. Знаешь, специалист по раку.

— Онколог! Зачем ему это делать? — в ужасе спрашивает мама.

— Потому что это его призвание, мама. Вот что им движет.

— Но они все умрут!

— Они не все умирают. Вы в каком веке живете? Врачи добились удивительных успехов в лечении рака, и Дрю любит помогать пациентам. Кроме того, это его выбор, а не твой.

— Ну, я не понимаю, почему он не может быть доктором, который делает приятные вещи.

— Мама, он врач, который делает приятные вещи. Как ты думаешь, что чувствуют семьи его пациентов, когда он их лечит? Я не думаю, что им грустно, а ты?

— Нет, но это происходит не всегда.

— Лечить опасные для жизни заболевания должны все врачи, а не только онкологи. И я думаю, что нам нужно оставить эту тему, потому что это все равно не ваш выбор.

Мне нужно переключить ее, иначе это будет продолжаться часами. Она дохлую лошадь достанет, если ты ей позволишь.

Мой папа, наконец, вставляет свои пять копеек и говорит:

— Ну, я просто рад, что в доме есть доктор.

И я уверена, что так есть. Бедный Дрю.

К Сочельнику я готова нырнуть с головой в бутылку водки и плыть к забвению. Дрю только смеется над моими жалобами, потому что, когда он приезжает, мои родители, за исключением моего отца и его необычных медицинских вопросов, ведут себя наилучшим образом. Вчера мне пришлось отвести отца в сторону и предупредить его о том, что я не буду вступать в дискуссию с Дрю о его геморрое. Он продолжал упоминать его за завтраком, и это было идеальное время, чтобы поговорить о нем. Поэтому я сказала ему, что если он хотя бы осмелится упомянуть об этом, я уйду и никогда не вернусь домой. Он закрыл рот, и все. Слава богу, он еще не упомянул о нем Дрю. Или, по крайней мере, я так думаю.

— Так папа информировал тебя обо всех своих недугах?

Громкий смех сотрясает Дрю.

— Только о нескольких.

— Что? Что он спросил у тебя? Я предупреждала его.

У меня свирепый вид.

— Успокойся, злючка. Все нормально. Я не против и не собираюсь делиться тем, что мы обсуждали.

— Почему нет?

— Это личное, вот почему. Теперь давай поговорим о тебе.

Он прижимает меня к своей груди, и вскоре я растворяюсь в одном из его поцелуев. Но потом я вспоминаю, что мы в доме моих родителей, и я начинаю его отталкивать.

— В чем дело?

— Мы не можем делать это здесь, — шиплю я.

— Я всего лишь поцеловал тебя.

— Я знаю, но в семье Форбс мы не демонстрируем публичные проявления привязанности.

— Это факт? И, угадай что?

— Что?

Он проводит пальцем по моему подбородку и шепчет мне в губы:

— Это скоро изменится, милая Кейт.

Затем он захватывает мой рот еще одним поцелуем, и я отказываюсь от борьбы. Мне действительно все равно. Я влюблена в этого мужчину, так почему я не должна? Он респектабельный и не имеет ко мне ничего, кроме серьезных намерений, а мы оба взрослые люди. Черт с ним. Я чувствую, как он смеется.

Отстраняясь, я смотрю на него прищуренными глазами.

— Что смешного?

— Ничего. Я просто счастлив, что ты видишь вещи, по-моему.

Пока я хочу поцеловать его еще раз, Шеннон врывается в комнату, вся в светящаяся от счастья, потому что Дрю здесь. Рядом с ним она другой человек.

— Привет, Дрю. Ты останешься на ужин?

— Нет, на самом деле Кейт приедет ко мне на ужин с моей семьей».

— Фу. Почему ты не можешь поесть с нами? — Дуется она.

— Шеннон, в канун Рождества семья Дрю устраивает большой рождественский праздник. Так что я иду туда с ним, чтобы отпраздновать.

У нее хватило наглости бросить на меня отвратительный взгляд, как будто я кусок грязи, не стоящий ее времени. Дрю ловит его и недоволен. То, что случится через мгновение, является ярким воспоминанием для меня.

— Эй, детка. У тебя есть проблемы со мной или с твоей сестрой, которая идет ко мне домой?

Она качает головой.

— Тогда, возможно, тебе стоит извиниться перед ней.

Шеннон увядает, как цветок посреди августовской жары. Она смотрит на Дрю своими большими щенячьими глазами и говорит:

— Прости.

— Не извиняйся передо мной. Тебе следует извиниться перед Кейт.

Затем, к моему полному шоку, Шеннон поворачивается ко мне и говорит:

— Прости, Кейт. Я не имела это в виду.

Я хочу сказать: «Да, ты именно это имела в виду, ты, маленькая соплячка». Но я этого не делаю. Я киваю и вместо этого улыбаюсь. Шеннон показывает мне свою идеальную улыбку, которую она постоянно использует для мамы и папы, и пробует ее на Дрю.

Голосом, пропитанным сахаром, она спрашивает:

— Итак, Дрю, мы увидим тебя завтра?

— Да, я буду здесь к обеду.

— Ты придешь? Можно я сяду рядом с тобой?

О Боже. Мало того, что мне приходится беспокоиться о моем отце-ипохондрике, теперь моя сестра тоже гоняется за ним.

— Я думаю, тебе нужно обсудить это с мамой.

— Да, хорошо, я сделаю это прямо сейчас, — говорит она, выскакивая из комнаты.

Покачав головой, я говорю:

— И драма никогда не заканчивается в семье Форбс.

— Ее многовато, не так ли?

— А, да. И мои родители ничего не делают, чтобы сдержать этот бардак. Смешно и то неуважение, которое она к ним проявляет. Эрик нормальный. По крайней мере, на данный момент. Все, что он думает это спорт. Меня беспокоит то, что однажды он проснется, и его будут занимать другие вещи, а мама и папа не заметят этого. Но Шеннон точно запала на тебя.

— Это только потому, что она считает меня крутым. Однажды я стану занозой в ее заднице и не буду иметь никакого эффекта.

— Эй, я возьму все, что смогу, когда смогу.

— Это включает еще один поцелуй?

Он смеется.

Прижав руку к его груди, чтобы остановить его, я спрашиваю:

— Во сколько нам нужно быть у тебя дома? Я не хочу опаздывать.

— Мы успеем.

Он скользит своими губами по моим как раз в тот момент, когда моя мама входит в комнату.

— О, Дрю, прежде чем ты уйдешь, я хотела сказать тебе, что ужин завтра будет в три.

Она сказала ему уже дважды.

— Спасибо, мама, я думаю, он понял.

— Я буду здесь раньше, миссис Форбс. Я не могу так долго находиться вдали от моей девушки.

Моя мама даже краснеет. Ради бога, может мне кто-нибудь помочь? Затем она говорит:

— О, это так мило, Дрю.

Теперь моя очередь краснеть, потому что мне стыдно за маму.

— Хорошо, мама, нам пора идти. Я вернусь позже.

Зажав пальцами бицепс Дрю, я буквально вытаскиваю его из дома.

Когда мы уходим, я слышу, как Дрю кричит:

— Увидимся завтра, миссис Форбс.

Влетая в его машину, я захлопываю дверь, прежде чем он успевает это сделать. Он садится и говорит:

— Я думаю, что это становится привычкой.

— О боже! Моя мать, ведущая себя как подросток… нет. Просто нет.

— Она была не так уж плоха.

— Да она ужасна. Она хлопала ресницами, глядя на тебя. Ты так действуешь на всех женщин?

Дрю выводит машину задним ходом, но перед тем как ответить на мой вопрос он снова останавливает машину, поворачивается ко мне и говорит:

— Кейт, меня не волнует, какое впечатление я оказываю на всех женщин. Меня волнует только то, какое действие я оказываю на тебя.

Мое сердце буквально разваливается на части и превращается в одну большую гигантскую лужу слизи. Я отстегиваю ремень безопасности и лезу через консоль прямо в его объятия.

— Это только одна из многих причин, почему я люблю тебя, Дрю Макнайт.

— Ну, черт, если бы я знал, что это все, что нужно, чтобы заставить тебя влюбиться в меня, я бы сказал тебе это давным-давно. — Его голубые глаза мерцают, и мы оба смеемся. — Теперь ты вернешься на свое место и пристегнешься, чтобы мы могли пойти к моим родителям, или мы будем сидеть на твоей подъездной дорожке и целоваться, как пара подростков, и снова развлекать твою семью?

Я забираюсь обратно на свое место и говорю:

— Я не могу придумать ничего лучше, чем целоваться, но я ни за что не позволю своей семье на это шоу.

— Может быть, мне придется тайком провести тебя в свою комнату сегодня вечером и притвориться, что я тебе кое-что рассказываю, как я делал это в старшей школе.

— О, так ты это сделал?

— Да, но мои родители следили за временем, так что мне приходилось торопиться.

— Хм. Я уверена, что так и было. — Тогда я начинаю думать об этом. — Держу пари, у тебя была куча подружек в старшей школе, — поддразниваю я. — Бьюсь об заклад, они были повсюду на тебе, как муравьи на меде.

Он пожимает плечами и говорит:

— Я получил свое. За исключением нескольких, они на самом деле были очень надоедливыми.

Зная Дрю, он, вероятно, был слишком добр, чтобы сказать им, чтобы они убирались.

— Итак, у тебя был кто-то особенный?

— Не совсем. Я встречался с Джилли Риверс, наверное, дольше всего, но это было просто так, знаешь.

— Да, знаю.

— А ты, Кейт?

Я качаю головой.

— Никак. У меня были друзья-парни. Но я ни с кем из них не встречалась. Я была слишком занята в школе.

Он бросает на меня быстрый взгляд, а затем снова смотрит на дорогу.

— Мне очень трудно в это поверить. У меня представляю десятки парней, управляемых гормонами, выбивающих вашу дверь, пытаясь добраться до тебя.

— Это прекрасно, но далеко от истины.

Примерно в это же время мы подъезжаем к дому его родителей.

— О, нет. Тетя Эдна победила нас. Я надеялся, что мы доберемся сюда первыми.

Его описания ее настолько заинтриговало меня, что я не могу дождаться встречи с этой женщиной.

— Честное слово, Кейт, не удивляйся и не изумляйся тому, что исходит из уст этой женщины.

— Дрю, вспомни, с кем ты разговариваешь. Мне пришлось предупредить папу, чтобы он не рассказывал тебе о своем геморрое, а моя сестра пускала слюни в твоем присутствии, не говоря уже о том, что моя мать хлопает ресницами. Я живу в доме с психами.

— О, подожди. Ты еще не видела психа.

И он прав. Тетя Эдна сидит в кресле, и я дважды смотрю на то, во что она одета. Мне нужно некоторое время, чтобы понять это, но я думаю, что она взяла рождественские салфетки и сшила их вместе, чтобы сделать жилет. Каждая из них изображает разные сцены, поэтому у нее вполне праздничный образ. Она также носит бейсболку, инкрустированную красными и зелеными блестками и другими блестящими вещами. Из-под шапки ее волосы то тут, то там торчат различными локонами, создавая старый образ «Я только что сунул палец в электрическую розетку». Красные штаны и черные сапоги, похожие на те, что носит Санта-Клаус, завершают ее ансамбль. Без сомнения, у тети Эдны, есть дух Рождества. Не хватает только украшений и гирлянд. Я действительно потеряла дар речи.

Мы с Дрю решили обменяться подарками наедине, но я привезла подарок для его родителей. Ничего особенного, просто красивая фоторамка. Это то, что может использовать каждый, поэтому, обсудив это с Дрю, мы оба решили дарить одно и то же каждой из наших семей.

Во время обмена они очень любезны, когда открывают его. Затем Летти открывает подарок тети Эдны, и Дрю щиплет меня за бедро.

— Зацени.

Внутри коробки находится что-то, что может напоминать кошелек. Я не уверена. Похоже, что когда-то это была бутылка Clorox, но ее разрезали и проделали в ней отверстия, а затем в нее вплели красную и зеленую пряжу, чтобы создать эффект кошелька. Это так отвратительно, что мне приходится прикрывать рот, чтобы предотвратить фырканье, которое грозит вырваться из меня.

Дрю наклоняется и шепчет мне на ухо:

— Что за хрень?

Это моя погибель. Я сгибаюсь пополам и пытаюсь скрыть свое фырканье кашлем.

— Кейт? С тобой все в порядке? — спрашивает Дрю.

Он чертовски точно знает, что со мной не так. Он хватает меня и тащит оттуда на кухню, где я умираю со смеху.

— Боже мой! Это было худшее, что она когда-либо делала, клянусь, — говорит он.

Ответ невозможен, я хватаю ртом воздух. Когда я могу набрать воздух в легкие, я говорю:

— Подобное впервые. Это было ужасно. Она напоминает мне тетю Бетани из фильма «Рождественские каникулы». Ты уверен, что у нее нет кота, завернутого в коробку?

Он снова начинает смеяться и говорит:

— Меня это не удивит. Может быть, я должен проверить дом. Разве я не предупредил тебя? Новый вид сумасшествия, верно?

— Верно, но больше никогда не шепчи. Вот когда я потеряла самообладание.

Мы воссоединяемся с семьей, я со стаканом воды в руке. Родители Дрю смотрят на нас, а его мама подмигивает. Мы обмениваемся взглядами и продолжаем открывать подарки. Подарок Рэя не так уж и плох. Тетя Эдна дарит ему одну из тех гигантских надувных подушек, с которыми летают. Вы должны положить ее на колени и положить на нее голову во время полета. Единственная проблема в том, что в этом случае ты выглядишь полным придурком.

Теперь очередь Дрю. Он разворачивает свою коробку и обнаруживает внутри огромную пару желтых перчаток для уборки Playtex. Он ничего не понимает, пока не вмешается тётя Эдна.

— Я слышала, как важно для вас, докторов, держать руки в чистоте, поэтому я подумала, что они пригодятся тебе, когда ты будешь осматривать своих пациентов.

На этот раз я дрожу, сдерживая смех внутри. Я не смею смотреть на Дрю, когда он благодарит свою тетю, но я могу сказать по тому, как скрипит его голос, он вот-вот сорвется. Когда я думаю, что мы закончили, я смотрю и вижу коробку у себя под носом.

— А вот тебе, дорогая, — говорит тетя Эдна, шатаясь, возвращаясь на свое место.

Дерьмо!

— Спасибо! Но не нужно было этого делать.

— Ой, просто открой.

Так я и делаю, а внутри шарф ручной вязки, который выглядит так, словно его вязал детсадовец. Это идея, которую нужно принять во внимание, Кейт. К сожалению, цвета ужасные. Красный, зеленый, лиловый, оранжевый, ржавый, смесь конфликтующих оттенков, глазам больно смотреть на это.

— О, это так… мило. Большое спасибо, что подумали обо мне.

— Пожалуйста.

Я кладу вещь себе на колени и слышу, как Дрю хихикает, поэтому не смею взглянуть на него. Но пока я смотрю на шарф, замечаю кое-что еще. Он буквально покрыт кошачьей шерстью. И, я имею в виду, во много слоев. Теперь мне очень хочется смеяться. Но я не могу. Так что я кладу вещь обратно в коробку и складываю руки на коленях.

— Ну, я думаю, пришло время для праздничного настроения, — объявляет Рэй.

— Я за это выпью, — заявляет тетя Эдна, и празднование начинается.

Начинают прибывать другие, двоюродные братья, тети и дяди, и я сбиваюсь со счета. К тому времени, как все соберутся, здесь будет в общей сложности двадцать четыре человека. Каждый приносит накрытое блюдо, как это принято на юге, а Летти занимается всеми мясными блюдами и десертами, вместе с баром. Это отличное мероприятие.

Когда ужин закончен, и родственники ушли, появляются Дженна и ее брат Бен. Я не видела Бена с той вечеринки, на которой Дрю впервые увидел меня.

Бен обнимает Дрю и говорит:

— Рад, что вы так хорошо поладили.

— Как будто когда-то были какие-то сомнения? — спрашивает Дрю.

— Ты был так чертовски настойчив в этом. Он сказал тебе, Кейт?

— Да, он это сделал. Дженна тоже.

— Какое-то время он сводил меня с ума. Я не знал, что буду делать, если ты не пойдешь с ним на свидание.

— Теперь нам не о чем беспокоиться, не так ли? — спрашивает Дрю, притягивая меня к себе.

Я поднимаю взгляд и вижу, что Дрю смотрит на меня сверху вниз, ухмыляясь.

— Конечно, нет, — говорит Бен. — И я рад сообщить, что вы двое идеальная пара.

Кажется странным, что это исходит от Бена. Интересно, сказала ли ему это Дженна, но когда я смотрю на нее, она смотрит на Бена так, словно только что проглотила стакан уксуса.

— Бен Роудс, когда вы когда-нибудь говорили что-нибудь подобное кому-нибудь? — спрашивает Дженна.

— Наверное, никогда. Я мудак, когда дело доходит до такого рода вещей. Но Дрю — мой лучший друг, и я знаю, как он относится к Кейт. Я счастлив, что он нашел ее, и что она делает его счастливым, и это чертовски вовремя.

Я слышу, как Дрю говорит:

— Спасибо, чувак. Это много для меня значит.

— Я бы сказал тебе по телефону, но знал, что увижу тебя здесь, поэтому решил подождать. И, кроме того, я хотел увидеть тебя, прежде чем сказать это. Я знаю Кейт почти столько же, сколько знаю тебя, так что я должен сказать, — и он делает эту забавную вещь рукой, которая, я думаю, должна имитировать религиозное благословение, — я благословляю эти отношения.

Дрю бросает в него пустой пластиковый стаканчик.

— Ты не в теме, чувак.

— Нет, я пытаюсь быть серьезным. Я рад, что вы вместе. И, братан, Кейт здесь намного лучше, чем Ребекка.

— Ебать. Тебе необходимо испортить вечер, заговорив об этом?

Это удивляет даже меня. Ребекка — бывшая подруга Дрю, разбившая ему сердце. Дженна рассказала мне все о ней и о том, что Бен ее ненавидит. Я смотрю на Дженну, и она пытается скрыть ухмылку. Что в этом смешного? Я думаю, что это довольно бестактно. Затем я смотрю на Дрю, и его лицо медленно расплывается в ухмылке.

— Ладно, я совершенно не понимаю, что происходит, — говорю я.

Дрю кладет руку мне на плечо.

— Бен всегда ненавидел Ребекку. Я постоянно защищал ее, но потом, когда я понял, что он был прав, я был… ну, ты знаешь эту историю. Я рассказывал тебе в самом начале, когда мы начали встречаться. Что мне здесь кажется забавным, так это то, что я никогда не думал, что отмахнусь от всей этой истории с Ребеккой, а теперь я здесь с тобой, и мне на нее наплевать. Вот почему я улыбаюсь, и я думаю, что они тоже. Она всегда была болезненной темой для меня, но не больше.

Я сияю от его слов. Дрю всегда точно знает, что сказать, чтобы заставить меня улыбнуться. Наш разговор переходит к тому, как долго Дрю пробудет в городе, как долго я буду в Инди, когда мы снова сможем собраться вместе. Вскоре они уходят, и остаемся только Дрю и я. Я хочу свернуться где-нибудь рядом с ним, но уже поздно, и я знаю, что мне нужно скоро возвращаться домой.

— Да, я знаю, — говорит он, читая мои мысли. — Разве мы не собирались сегодня вечером обменяться подарками?

— Ага. Хочешь сделать это сейчас?

— Черт, да. Но мне нужно идти в свою комнату. Хочешь пойдем вместе?

— Это та ситуация, когда ты говоришь своим родителям, что должен мне что-то показать?

— Готов поспорить.

— Несомненно.

Я беру сумку, которую принесла, и хватаю ее, прежде чем мы взбегаем по лестнице и входим в его комнату. Он закрывает за нами дверь. Его руки скользят мне под юбку и скользят по моим бедрам, пока он поднимается к попе.

— Кейт, ты мне нужна. Я постоянно думал об этом.

— А если кто-нибудь услышит? Я не думаю, что смогу.

Я кусаю губу, волнуясь, так как беспокойство гложет меня.

— Я знаю. Мы не будем. Нам придется какое-то время пожить разочарованными, и я ненавижу это.

— Я тоже. Может, снова займемся сексом в машине?

— Да, но сегодня вечером я хочу вручить тебе твой подарок. — Он подходит к своему шкафу и выходит с огромным подарочным пакетом. — Счастливого Рождества, детка. Я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, и спасибо тебе.

— Открой его.

Я открываю пакет, а внутри несколько коробок. Сначала я вижу большую коробку, поэтому вытаскиваю ее, разворачиваю и смеюсь.

— О, Боже мой! Ты мне поможешь?

— Конечно.

— Хорошо, потому что, если я надену эти коньки, я буду кататься как сумасшедшая.

— Кейт, я всегда поддержу тебя, если ты упадешь.

Его голубые глаза встречаются с моими, и я знаю, что он говорит не о таком падении.

— Дрю, я тоже не позволю тебе упасть. Мы в этом вместе, ты же знаешь.

Он наклоняется и целует меня.

— Там есть еще.

Я опускаю руки в пакет, и вытаскиваю еще одну довольно большую коробку. Я разворачиваю самый роскошный купальный халат, известный человеку. С одной стороны мягкая махра, с другой шелковая.

— О боже, это потрясающе. Мне очень нравится.

— Ты носишь? Я заметил, что у тебя его нет.

— Теперь буду, и мне это очень нравится. Идеально! Спасибо!

Я наклоняюсь и целую его.

— Еще один, и все.

Я роюсь на дне и нахожу последнюю коробку. Когда я поднимаю ее, я знаю, что это украшение. Выражением своего лица, я даю ему понять, что не могу поверить что он это сделал. Он пожимает плечами.

— Просто открой, — говорит он.

Когда я это делаю, я снова влюбляюсь. Это изысканное колье, очень тонкая золотая филигрань, окружающая центральный бриллиант. Дизайн простой, но элегантный, и я не мог любить его больше, чем люблю.

— Кейт, не плачь. Это всего лишь ожерелье.

Мои пальцы дотрагиваются до щек, потому что я даже не заметила, как потекли слезы.

— Вот это сюрприз, — говорю я, отмахиваясь от них.

— Ожерелье или слезы?

— Оба, я думаю. Дрю, это великолепно. Я в восторге.

— Позволь мне надеть его на тебя. — Он достает его из коробки и надевает мне на шею. — Отлично, — говорит он. Затем он поднимает меня на ноги и подводит к зеркалу. — Видишь?

Это красиво.

— У меня никогда не было ничего подобного. Это так мило. Спасибо тебе за все. — И я целую его. — Теперь твой. Я протягиваю ему красиво завернутую коробку. Надеюсь, ему это нравится. Это не так экстравагантно, как то, что он мне подарил, но все, с кем я разговаривал, советовали мне брать его. Мои пальцы скрещены.

Он разворачивает его, и я вижу, как выражение его лица меняется с озадаченного на чистое возбуждение и радость.

— Ты? Ты купила билеты на «Блэкхок»?

— Да. Всю неделю я буду с тобой.

Он встает и поднимает меня, кружа. А потом он останавливается, опускает меня и трет лицо.

— Перестань беспокоиться. Тебя не вызовут этой ночью. Я все уладила, и ты свободен.

— Что?

— Ты слышал меня. Загляни в свой компьютер и проверь расписание, если не веришь мне. Ты готов. Мы пойдем. А остальное в твоем подарке включает, если ты не читал…

— Прочел. Гостиница и ужин той ночью. Кейт, это слишком для тебя.

Это сложная часть. Я морщусь и говорю:

— Я знаю. Я собиралась пойти с тобой вдвоем.

— Отлично.

— Но, Дрю, я чувствую себя ужасно, потому что ты подарил мне так много, а я смогла подарить тебе только это…

— Останови этот поток мыслей. Мне нравится твоя идея, и билеты на Блэкхок идеальный подарок. Это лучший подарок. А теперь поцелуй меня.

Прямо перед этим я говорю:

— Счастливого Рождества.

Глава 17

Прошлое

Неделя у моих родителей без Дрю больше похожа на месяц. Без него здесь в качестве буфера моя мама безжалостна со своими вопросами. Как долго вы встречаетесь? Насколько это серьезно? Я знаю, что ты влюблена, ты собираешься замуж? Ты должна закончить колледж. Не думай о том, чтобы бросить. Серьезно, мама? Как будто я действительно бросила бы колледж и отказалась от дипломов после всех приложенных усилий. Что она думает, что я идиотка?

Мой рейс обратно в Инди наконец приземляется, и Дрю ждет у зоны выдачи багажа. Сказать, что я бросаюсь на него, значит, ничего не сказать. Мне кажется, я слышу один или два комментария «Снимите комнату». И это правда. Мы фактически набросились друг на друга, пока ждали мою сумку. Как только она появляется, мы улыбаемся зрителям, и Дрю громко говорит:

— Давай снимем комнату.

Я не могу не хихикать.

В машине мы не можем держать себя в руках.

— Это была бесконечная неделя, — говорю я.

— Да?

— Мне пришлось постоянно отбиваться от мамы, папы и Шеннон. Эрик был единственным, кому было весело, потому что мы вместе играли в видеоигры. А еще я безумно скучала по тебе. Впрочем, эту часть ты знаешь.

Его рука пробирается к пуговице и молнии моих джинсов, и его пальцы проникают внутрь.

— Пожалуйста, не начинай то, что не сможешь закончить.

— Почему ты думаешь, что я не могу закончить? — спрашивает он, проводя пальцем вокруг.

— Я не могу говорить, пока ты это делаешь.

Моя голова откидывается на сиденье, и я хнычу, когда его палец обводит мой клитор и скользит внутрь меня.

— Вау, ты сейчас мокрая. Ты думала об этом в самолете?

— Может быть. Только не останавливайся, потому что я уже близко.

Я слышу, как он смеется.

Затем он говорит:

— Прикоснись ко мне, Кейт.

Моя рука тянется над консолью, и я касаюсь его. Его эрекцию нетрудно заметить.

— Похоже, ты тоже думал об этом.

Он попадает в идеальное место, затем усиливает движение.

— Не останавливайся. Прямо тут. Я собираюсь кончить.

И примерно в этот момент я чувствую, как мой оргазм мчится вдоль моего позвоночника, вниз к сводам моих ступней, назад вверх по ногам и концентрируется в моем ядре, пока не распространяется обратно вверх по позвоночнику и, наконец, не успокаивается. Крошечные мышцы внутри меня перестают сжимать пальцы Дрю, и я вздыхаю.

— Приятно было это слышать, — говорит он.

— Да?

— О да.

Затем я протягиваю руку и расстегиваю молнию на его штанах.

— Обещаешь, что не попадешь в аварию?

Он разражается мне дрожащий смех.

— Я сделаю все возможное.

Я беру в рот его член и начинаю отсасывать. Лучшее в том, чтобы взять Дрю в рот, — это звуки, которые он издает. Они являются самым возбуждающий звук из всех. О, это, и то, как он запускает руки в мои волосы. И то, как он чувствует мой язык. Как бархат, обернутый вокруг стали.

— Я собираюсь кончить.

Я продолжаю сосать, а потом сжимаю его яйца, и он достигает оргазма. Стоны, которые он издает, достаточно, чтобы заставить меня стонать. Когда я поднимаю голову, он извиняется за то, что выстрелил мне в рот, и я смеюсь.

— Это самая безумная вещь, которую я когда-либо слышала. Мне нравится. Я люблю сосать твой член. Это необыкновенно сексуально.

— На это сексуально смотреть, но я боялся, что если я это сделаю, мы разобьемся.

Я снова застегиваю его и говорю:

— Тогда я рада, что ты этого не сделал.

Мы спокойно проводим канун Нового года дома, наблюдая за тем, что произошло в Чарльстоне после его отъезда. И, конечно же, мы делаем и другие вещи. Новый год отмечаем традиционной южной едой из ветчины и листовой капусты, а я делаю домашние макароны с сыром. Мы слишком много едим и засыпаем на диване, смотрим футбол. Это выбор Дрю, но я не против.

В середине недели мы едем в Чикаго на игру «Блэкхокс». Дрю так взволнован, что мне приходится вести машину. Всю дорогу он рассказывает статистику «Блэкхока» и рассказывает о величайших игроках. Я уверена, что никогда не вспомню ничего из этого.

У него есть GPS, и я рада этому, потому что я никогда раньше не ездила в Чикаго. Пробки не так уж и ужасны, если говорить о больших городах. Может быть потому, что мы уехали в полдень, чтобы пораньше заселиться в отель и провести немного времени в городе. В любом случае, Дрю не уделяет этому много внимания, потому что сейчас все его внимание сосредоточено на хоккее.

Когда я подъезжаю к отелю, он удивляется, что мы остановились.

— Мы приехали, — объявляю я. Выражение его лица такое комичное, что я сразу начинаю смеяться. — Чего ты ожидал? Марс?

— Нет, но время так быстро пролетело.

Он похож на такого маленького мальчика; Я взъерошиваю ему волосы и качаю головой.

— Пойдем отметимся, хоккеист.

У него глупая ухмылка, и я улыбаюсь. Его глаза блестят от волнения, и он выглядит так, будто хочет прыгать впереди меня.

— Иди и беги вперед, если хочешь.

— Я ничего не могу с собой поделать.

— Эй, это твой день, твой подарок. Действуй.

И я более чем рада видеть, как ему весело.

Внезапно он останавливается и поворачивается, берет меня на руки и говорит:

— Я говорил тебе сегодня, как сильно я тебя люблю?

— Я и так знаю.

— Ну, я тебе еще раз скажу.

Затем он целует меня в губы. И мой взволнованный Дрю снова вернулся.

Мы подходим к стойке регистрации, и он подпрыгивает на цыпочках, ожидая ключ от номера. Как только мы убираем наши сумки, мы уходим. Это ветреный день, ветер дует с озера, но мы одеты в пальто, шапки и перчатки, когда мы идем по всем известным местам, чтобы увидеть что-то за то небольшое количество времени, которое у нас есть. Дрю таскает меня по Мичиган-авеню по всем магазинам и пытается купить мне что-то, чего я ему не позволяю. Затем мы заходим выпить мокко в кофейню. Скоро пора ужинать. Мы едим в одном из известных чикагских стейк-хаусов Gene and Georgetti’s. Он получает ребрышки на кости, а я — филе-миньон. Еда более чем вкусная. Он, конечно, заказывает вино, какое-то каберне совиньон, и оно такое вкусное, что хочется облизать бутылку. Но место дорогое. Действительно дорого, и я не могу не продолжать думать об этом.

— Кейт, я могу себе это позволить. Тебе не о чем беспокоиться.

Я наклоняюсь к нему и шепчу:

— Здесь так дорого. Я никогда бы не подумала.

Он берет мои руки в свои и сжимает их.

— Все в порядке. Стоимость здесь не проблема. Могу ли я рассказать кое-что, что поможет тебе почувствовать себя немного лучше?

— Конечно.

— У меня есть трастовый фонд. Моя мама… ну, ее семья богата. Деньги для меня не проблема. Я не хочу, чтобы ты отвлекалась от удовольствия, получаемого во время еды. Хорошо?

— Но весь смысл в том, что это мой подарок тебе.

— Детка, эта мысль значит больше всего на свете, и эти билеты, и тот факт, что ты организовал для меня свободное время, ну, это лучше, чем что-либо еще. Цена этого ничто по сравнению с этим. Пожалуйста, выкинь это из головы. Я хочу, чтобы это было для тебя развлечением.

— Хорошо. Но я хочу, чтобы ты знал: то, что у тебя есть какой-то трастовый фонд, не означает, что я не возьму на себя часть расходов.

— Согласен. Теперь выпей. Мы здесь, чтобы отпраздновать.

И остальная часть еды теперь намного лучше, потому что мне не нужно беспокоиться об оплате за нее из моих денег за обучение.

Выйдя оттуда, направляемся прямо в United Center. Мне почти приходится сдерживать Дрю. Он был здесь раньше, но для него это как святыня. Когда он входит, он делает поворачиваться на 360 градусов, чтобы осмотреться. Потом, когда мы добираемся до своих мест, он в возбуждении.

— Серьезно? Как ты узнала, что нужны эти места? Большинство покупателей, покупающих в первый раз, выберут низкий и средний уровень.

— Да, я спросила это у Сэма и Кэролайн. Я хотела убедиться.

— Я знал, что моя девушка умна.

— Не я, Сэм. Он сказал мне купить угловые места, потому что, если бы я взяла центральные, углы льда были бы закрыты с той стороны, на которой мы будем сидеть. Это то, на что Кэролайн и я все время жалуемся. Так что теперь я знаю.

Это действительно потрясающие места. Они находятся на более низком уровне, но достаточно высоки, чтобы дать нам прекрасный обзор, и самое замечательное то, что они находятся прямо на изгибе катка.

Он хватает меня за руку, и мы идем вдоль ряда, чтобы занять свои места. Бедро Дрю поднимается и опускается, его волнение от пребывания здесь ощутимо. Хотела бы я разлить его по бутылкам и продать. Я была бы миллионером. Он так чертовски очарователен — не то, чтобы он не был очаровательным все время, но этот маленький мальчик заставляет меня постоянно улыбаться.

Игра начинается, и Дрю сразу же в нее втягивается. Время от времени он наклоняется ко мне, чтобы что-то объяснить или рассказать о своих любимых игроках. Но, честно говоря, я не слушаю ни слова, которое он говорит. Я так очарована его восторгом, что смотрю на лед, чтобы сделать его счастливым, но мои глаза все время прикованы к нему.

Это особые моменты, которые заставляют мое сердце биться чаще, например, когда он взлетает со своего места, крича своей команде с поднятыми руками. Именно тогда я любуюсь кусочком кожи, который выглядывает из-под его свитера, и облизываю губы в предвкушении сегодняшней ночи, когда я смогу покусывать его восхитительный пресс. И это когда, даже во время острых ощущений, он наклоняется и оставляет влажный, теплый поцелуй на моих губах. Я замечаю, что все женщины вокруг глазеют на него, и вот тогда это и происходит.

Мое сердце опухает так сильно, что почти болит. Гордость почти выплескивается из меня, потому что это то, что я чувствую. Я так горжусь тем, что Дрю любит меня. Из всех женщин, которых он мог выбрать, он выбрал меня — ту, которая никогда не думала, что влюбится. И я так горжусь тем, что он такой добросердечный человек. Он ни о ком не может сказать плохого слова из-за доброго и сострадательного характера своей души. Я так горжусь тем, что он так отдает себя, и даже о моей сумасшедшей семье он говорит добрые слова. Но самое главное, я горжусь тем, что могу назвать Дрю Макнайта своим.

Он в ту же секунду оборачивается, ловит мой взгляд, наклоняет голову и спрашивает:

— Что?

— Ничего.

— О, нет, что-то. Выражение твоего лица говорит мне об этом.

Притянув его к себе, я признаюсь:

— Для меня большая честь называть тебя своим.

Глава 18

Настоящее

Так чувство, что вся жизнь воспоминаниями проносится передо мной, пока Энди стоит там, протягивая мне руку. Воспоминание о зарождающейся любви, скорбь от рака — безликий враг, даже кривая улыбка из-за выходок ХоккейнойШлюхи и обратно в тот болезненный день моего отъезда. По прошествии нескольких мгновений я смаргиваю слезы и ничего не говорю о том огромном чувстве вины, которое витает на заднем плане.

Пока Энди ждет меня, я чувствую, как сквозь выстроенные мной стены скатывается слеза. Она стекает по моей щеке, когда я поднимаю руку, чтобы взять его. Я хочу этого мужчину больше, чем готова признать. Я позволяю боль прошлого смыть слезой, которая падает с моего лица и кристаллизуется на льду у меня под ногами.

Он берет большой палец и осторожно вытирает следы давней боли. Затем меня тянет вперед, я чувствую себя неуверенно и беспокоюсь о будущем. Его рука ощущается твердой в моей, и я знаю, что должна доверять ему всем своим сердцем. Если только я могла бы доверять себе. Мой импульс толкает его назад, чтобы он плавно скользил по льду. Меня несет, сначала шатает, пока он поддерживает меня.

Его искренний взгляд ни разу не покидал меня, и я благоговею перед бурлящими в нем эмоциями. Синий такой же чистый, как дневное небо, и сияет сквозь ночь, которая нас окружает. Меня восхищает то, как он выводит меня из моей собственной тьмы с помощью своего путеводного света.

— Я помню, как впервые увидел тебя.

Его голос врывается в мои беспорядочные мысли.

— Ты понятия не имела, что я на тебя смотрю. Я помню, как подумал, что это женщина, с которой я могу провести остаток своей жизни.

Я улыбаюсь ему.

— Откуда ты мог это знать?

Он засовывает руки в карманы моего пальто и притягивает меня ближе.

— Мама сказала мне, когда я встречу ту самую, я узнаю. И папа поддержал ее. Банально, но они женаты уже более пятидесяти лет. Трудно не доверять их советам.

Он не отступает от моего вызывающего взгляда, и я теряюсь от его искренности. Я прячу лицо у него на груди, пока он берет на себя инициативу в наших любовных объятиях. Мы катаемся лицом друг к другу по льду, и он заставляет меня чувствовать себя в безопасности в его умелых руках.

Его слова мягкие, когда он снова говорит.

— Я знаю, что мы справимся, Кейт, если ты мне позволишь.

Как может что-то такое правильное быть таким трудным? Я отступаю, когда он замедляет нас до остановки.

— Честно говоря, я удивлена, что ты это сделал. — Я оглядываюсь по сторонам и думаю, что любая женщина хотела бы мужчину, арендовавшего каток для частных катаний. Это наверно одна из самых романтичных вещей. — Я была так уверен, что ты отказался от меня.

Его неуверенная улыбка превращается в задумчивую линию.

— Были времена, когда я хотел, — признается он перед затяжной паузой. Когда он снова заговорил, его голос несколько осветлился по сравнению с его мрачным тоном. — Я должен был помнить, что в жизни есть вещи, за которые стоит бороться. И ты, Кейт, одна из них. Я хочу тебя; ты должны знать это к настоящему времени. Но я не могу обещать, что буду преследовать тебя вечно. У меня еще осталось немного гордости.

Его признание почти честное, поэтому я знаю, что могу ему доверять.

— Я не знаю, что сказать.

— Скажи, что не сбежишь. Скажи, что ты в этом так же, как и я. Скажи, что хочешь меня так же, как я хочу тебя.

Решительное выражение его лица заставляет образоваться букве V между его бровями. Он в этом навсегда. И мне пора совершить этот прыжок веры.

— Когда я взяла тебя за руку и вышла сюда, я решила, что больше не буду бегать. Я хочу это. Я хочу тебя.

Он поднимает мою руку и крутит меня. Я не профессиональный фигурист, но в его руках я чувствую, что могу все. Я кружусь, но теряю равновесие, и мы эффектно падаем.

Небо над Вашингтоном, округ Колумбия, слишком яркое из-за искусственного освещения, чтобы ясно видеть звезды. Пока мы лежим, я представляю, как они выглядят.

— Ты собираешься вставать?

Я смеюсь.

— Я подумала, что, может быть, нам стоит остаться и сделать снежных ангелов. Это может быть безопаснее.

Его смешок исходит откуда-то из глубины груди. Прежде чем я успеваю подумать об этом, он обхватывает мое лицо и прижимается к моим мягким теплым губам. Я снова вспоминаю, как хорошо может быть между нами. Затем он встает передо мной и протягивает руку.

— Пойдем, снежная принцесса. Позже будет время для снежных ангелов. Мы должны покататься на лыжах… скоро.

С неохотой я снова встаю на ноги. Когда мы начинаем кататься бок о бок, я замечаю, что тупая сердечная боль в моей груди не совсем ушла. И все же на этот раз я чувствую, что могу дышать через нее.

Магия ночи отпечатывается в моем мозгу так же сильно, как и в моем сердце. Огни, которые окружают каток вместе с праздничными украшениями, мерцают и добавляют своего рода очарование нашему ночному катанию под скрытыми звездами. Даже без платья с пышной юбкой и стеклянных туфель этот мужчина заставляет меня чувствовать, что я попала в сказку.

Ночь заканчивается только потому, что парень приходит и говорит нам, что ему нужно закрыться на ночь. Я ловлю себя на том, что безудержно улыбаюсь, когда мы снова переодеваемся в туфли.

— Кто-то в хорошем настроении.

— Только потому, что я счастливая девушка.

Я все еще в мечтах по дороге домой. Он выключает двигатель после того, как паркуется около парка на другой стороне улицы.

— Давай я тебя провожу.

Я не собираюсь отпускать этого человека сегодня вечером, и я только киваю. Мы выходим, и я изо всех сил стараюсь увернуться от грязно-серого снега, который еще не растаял после последней бури. Он берет меня за руку, и мы входим в мой многоквартирный дом как единое целое, нерушимая пара. Или я так надеюсь. Когда мы подходим к моей двери, я поворачиваюсь, чтобы пригласить его войти. Прежде чем я успеваю заговорить, он переплетает наши пальцы.

— У меня была отличная ночь.

У меня отвисает челюсть, потому что он звучит так, будто действительно собирается уйти. Затем на его губах появляется греховная ухмылка, прежде чем он наклоняет голову и накрывает мои губы своими. Сначала нежное давление сладко. После одного его вкуса все меняется. Я протягиваю руку и запутываю пальцы в его волосах, пытаясь приблизить его. Его руки ложатся мне на талию под пальто, пока я исследую каждый дюйм его рта.

Когда его хватка крепче, я чувствую прохладный воздух на коже, когда моя рубашка поднимается. Он пользуется этим, и я чувствую, как кончики его пальцев скользят по моей обнаженной коже, под рубашкой и по пояснице.

Я тяжело дышу, когда отстраняюсь и говорю:

— Пожалуйста, останься сегодня вечером.

Он смотрит на меня секунду, прежде чем захватить мой рот горячим клубком эмоций. Затем он срывает ключи с другой моей руки, которая болтается сбоку. Быстро открывается дверь за моей спиной. Его рука поддерживает меня, когда мы шагаем внутрь с синхронной точностью, без единого сантиметра между нами.

Когда за нами закрывается дверь, я роняю сумочку. Он делает шаг назад, чтобы горячо взглянуть на меня. Я решаю дать ему больше обзора, поэтому я позволяю своему пальто упасть лужицей к моим ногам. Я отбрасываю его в сторону, пока он с большей осторожностью снимает свое пальто. Он вслепую кладет его на высокую кухонную стойку позади себя, которая отделяет кухню от крошечной гостиной.

Затем он подходит ко мне и собственнически обхватывает мой подбородок, обнажая мою шею. Он оставляет горячую дорожку поцелуев на моем плече, пока я пытаюсь устоять на ногах. Когда он достигает моей ключицы, его руки двигаются. Он поднимает голову, и его глаза сосредоточены на мне. Он медленно поднимает мой свитер, а его руки блуждают по моей грудной клетке, а затем по моей груди, которая мгновенно становится тяжелее. Как только мой лифчик полностью обнажается, он вцепляется в мой сосок сквозь тонкую ткань, продолжая скользить по моим рукам. Когда она достигает моего запястья, он держит мои руки там, чтобы вытянуться над моей головой, когда я чувствую, что мокну от потребности.