Житие архиерейского служки

Господин Сафонов и легконогий грек, в одну главу соединенные

Люди, ездящие сейчас по всей стране в вагонах или над ней летающие, не могут даже представить себе удовольствия путешествия архиерейского.

Была у архиерея переписка с секунд-майором Сафоновым. Переписка была характера бранного: хотел Сафонов попа из своего села выгнать, а архиерей тому препятствовал.

Подъехали к дому обозом.

Хозяин вышел в халате телесного цвета и в туфлях.

Маленькая седая коса перетянута была шнурком на самом затылке этого почтенного помещика.

Архиерей поднялся с подушек и произнес голосом человека, после обеда и вина спавшего и проснувшегося с неприятностью:

– Ты что за человек?

– Я здешний хозяин, – отвечал старик.

– А почему ты осмелился написать ко мне на пакетах: «Его преосвященству отцу Кириллу», будто бы к своему попу? Лень тебе выписать архиерейский титул?

– Брось, батя, – ответил Сафонов, – ты мой отец, я твой сын, других титулов я не знаю.

Архиерей посмотрел на своего собеседника и произнес устало:

– А ладно, будь же мой сын, вот тебе мое отеческое благословение. – И слез со своего дормеза.

Стол у хозяина был восхитителен.

За столом сидел молодой сын хозяина, гвардейский офицер.

Пили много, пили здоровье друг друга и даже ссорились на языке французском.

Потом решили осмотреть погреб.

Погреб был тих, прохладен и сух.

Архиерей заметил, что в погребе висит образ какого-то святого.

– Страдает святость, – произнес архиерей, – в погребах и банях образов не вешают.

Хозяин молчал.

– Не вешают в погребах образов, – сказал епископ. – Вот велю я у тебя во всех бочонках дно вышибить.

Тогда закричал хозяин:

– Да знаешь ли ты, что я в доме господин? Ты меня имеешь власть вязать в церкви, а я вот тебя свяжу в своем погребе!

Епископ сперва опешил, а потом, примирившись с хозяином, пожелал даже обменяться с ним крестами. Но, в рассеянности взявши у хозяина золотой тяжелый крест, своего креста ему не дал, обещавши прислать впоследствии.

И дальше поехали тяжелые архиерейские подводы с неубывающим припасом, передвижные рога изобилия.

В дороге встретил епископа в Глуховском монастыре грек епископ Анатолий Мелес.

Епископ этот любил ходить в китайчатом халате на голое тело и босиком.

При входе в епископские покои встретили гости девушку, миловидную и раскрасневшуюся, быстро уходящую.

Грек встретил гостей радостно, шлепая босыми своими ногами.

– Очень рад другу, – сказал он. – Вы прибыли счастливо, вот я поправился, а меня только что трясла лихорадка.

– Как же, – ответил Кирилл, – мы ее только что, входя, встретили.

По приятном разговоре сперва обедали, а потом хотели звонить в колокола, но легконогий грек сказал:

– Я хоть и монах, но, священнодействуя в прошедшую против турок войну на хребтах корабельных, привык к пороху и пушечному грому, и потому в своей церкви велел я снять колокола и перелил их на пушки.

Сказавши эти слова, Анатолий Мелес махнул в окно платком, и пушки загремели.