Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого - 2

АЛЕКСАНДРА ИВАНОВНА ВЫСОЦКАЯ

— Александра Ивановна, расскажите, пожалуйста, о вашем муже, Алексее Владимировиче Высоцком.

— У Алеши было трудное детство, он очень рано узнал жизнь с разных сторон, и не все эти стороны были светлыми. Учитель литературы рекомендовал ему поступать на филологический, но, чтобы не зависеть ни от кого, Алеша закончил артиллерийское училище. И уже после войны, в солидном возрасте, он заочно окончил факультет журналистики МГУ.

Алеша закончил войну в двадцать шесть лет, а начал совсем молодым парнем. Но его уважали и любили солдаты — и молодые, и взрослые, и пожилые. Был такой случай. Надо было преодолеть минное поле. И Алеша сам сел за рычаги трактора и провел пушку. Но напряжение было таким, что сразу же после этого наступило полное опустошение. Почти всю войну мы прошли вместе, и был такой момент, когда Алеша и я считали друг друга убитыми. И только через год он нашел меня.

Я была на встрече с ветеранами нашего полка. Мы нашли свои огневые позиции, нашли место, где стоял медсанбат… Ветераны — люди уже пожилые, у многих рядом с боевыми — трудовые ордена. Они подошли ко мне и говорят: «Был бы жив Алексей Владимирович, мы бы его зацеловали!»

Для Алеши было все равно — солдат или генерал, дворник или академик, был бы интересный человек, это главное. У него было громадное количество друзей… Алеша не знал, что такое злоба, зависть. Мужественный, жесткий, но не жестокий.

— А как складывались отношения дяди и племянника?

— Они сблизились очень и очень рано. Ведь Алексей Владимирович брал Володю из роддома, потому что Семена Владимировича тогда не было в Москве.

В Германии братья служили вместе. Володя с отцом и Евгенией Степановной жил в городе Эберсвальде, а мы жили неподалеку. Наши семьи несколько раз встречались. Однажды дядя подарил племяннику трофейную саблю: «Храни на память о Победе!» Но потом Володя признался, что пацаны у него эту саблю на что-то выменяли. А позже, когда семья Высоцких жила в Москве, на Большом Каретном, и Володя уже учился в школе, он три раза летом отдыхал у нас. Вначале — в Гайсине, а потом — в Мукачеве.

Володя много и всерьез разговаривал с дядей, хотя потом и жалел, что делал это не так часто. Однажды Володя мне сказал: «Тетя Шура, вы даже не представляете, что дядя Леша и вы для меня значите. И как я себя казню, что терял время, что мало разговаривал с дядей Алешей…»

— А как относился Алексей Владимирович к песням Высоцкого?

— Я хорошо помню, что Алексей Владимирович очень удивился, когда услышал песню «Штрафные батальоны»: «Слушай, это надо же, — как будто воевал…» Алеша очень любил Окуджаву. И однажды Володя шутя сообщает: «Дядя Леша, ты знаешь, хотя Окуджава и мой духовный отец, теперь, когда я вхожу, Булат «снимает шляпу». Он мне сам об этом говорил». Володя ушел. И тут Алеша не выдержал: «Нет, ты знаешь, солнышко, все-таки Володька нахал. Ты слышала: Окуджава перед ним снимает шляпу…»

— В вашей квартире звучали и записывались первые песни Высоцкого…

— Дело в том, что Володю очень любила его киевская бабушка, Дарья Алексеевна. Но самое интересное, что она полюбила и его песни. Если бабушка приезжала к нам в Москву и приходил Володя, сразу же магнитофон на стол. Хотя некоторые песни — это же были первые Володины вещи — несколько шокировали бабушку. Например: «Понял я, что в милиции делала моя с первого взгляда любовь…»

— В последние годы Алексей Владимирович писал очерки, киносценарии, издавал книги. А были совместные творческие планы у дяди и племянника?

— Да, такие планы у них были. По одной из книг Алеши — «Горный цветок» — они хотели делать фильм. Даже начали писать сценарий. Не знаю почему, но это у них не получилось. Николай Михайлович Скоморохов и его жена Машенька — наши самые близкие друзья. Алеша написал очерк о Скоморохо-ве — «Бриллиантовая двойка». Володя очерк прочитал. «Дядя Леша, мы должны обязательно встретиться со Скомороховым». Они встретились, много разговаривали. Володя посвятил Николаю Михайловичу «Песню о погибшем друге» («Всю войну под завязку…»).

— Расскажите о ваших встречах с племянником.

— Впервые я увидела Володю в сорок третьем году. Мы все вместе встречали Новый год. Ему было пять лет — изумительный малыш. Володя тогда называл меня — «военная тетя». Конечно, мы бывали почти на всех премьерах. Я помню, что в Театре Пушкина Володя играл Лешего в спектакле «Аленький цветочек». Мы сидели в ложе, и в антракте Володя зашел к нам. Зашел в гриме. Моя дочь Ирена была тогда еще маленькой и очень испугалась, все-таки — Леший! А Володя говорит (он Ирену называл Лялей): «Ляля, да ты потрогай меня… Это же я — Володя!»

Была одна очень интересная встреча — в Ленинграде в 1971 году. Мы совершенно случайно встретились на Московском вокзале. Помню, что Володя очень удивился: «А что это вы тут делаете?!» Более того, оказалось, что в Москву мы едем одним поездом. И всю ночь мы просидели и проговорили. Запомнила его слова: «Чего только обо мне не говорят… И бандит, и убийца, и кем я только не был».

— А что рассказывал Владимир Семенович о своих поездках за границу?

— Когда он в первый раз поехал в Париж, то произошла такая история… Одна из сестер Поляковых — Мелица — была замужем за каким-то французским аристократом. И жили они в самом настоящем замке. Марину с Володей пригласили на прием. Володя рассказывал: «Бронзовые ручки, мраморные львы, изысканная публика, а я в курточке и в джинсах. И слышу за спиной отчетливый шепот, по-русски. «Боже мой, и что она в нем нашла…» Марина это слышит тоже. На следующий день мы с Мариной обошли все лучшие парижские магазины. Самые модные вещи, туфли на платформе… И дальше — все было в порядке». Говорил мне: «Тетя Шура, во Франции разве язык? Они говорят — как это?., как это? — и вместо французского вставляют английское слово».

В Нью-Йорке, в аэропорту, Володя и Марина встретили Михаила Барышникова. Он пригласил их к себе в гости. Володя не очень хотел, но Марина его уговорила: «Неудобно, надо поехать». Приезжают, а на двери записка: «Извините, пришлось уехать. У меня — ангажемент». Володя удивлялся: «Да у нас бы все бросили. Собрались бы, всю ночь разговаривали… А он уехал делать деньги».

— Высоцкий и Марина бывали в вашем доме?

— Конечно, бывали. Однажды, когда Алексей Владимирович уже болел, они долго сидели у нас. Марина прилетела из Лондона, там она снималась в фильме «Багдадский вор». И когда снимали сцену на «ковре-самолете», что-то там не сработало… И Марина упала с высоты в два-три метра. Вся спина у нее была в синяках, помню, что Володя делал ей массаж. А Марина все говорила: «Вот как нелегко у нас зарабатываются деньги».

В 75-м году Володя звонит: «Приезжайте, посмотрите, какие хоромы я получил». Приезжаем — Володя за столом сидит, пишет. А Марина в ванной работает с дрелью.

Когда Алексей Владимирович болел, Володя приезжал к нему в больницу. И не просто «навестить», а долго сидел, долго рассказывал ему самые разные вещи. Марина вспоминала, как тяжело Володя переживал смерть Алексея Владимировича. Он тогда был в Париже.

Алеши не стало, я живу теперь памятью. И вы знаете, мне некому завидовать. Столько лет такой жизни, такой любви…

А о Володе напоминают детские фотографии, которые сделаны Алексеем Владимировичем. И вот эти две надписи. Первая на альбоме «Алиса в стране чудес»: «Дорогому моему и единственному дяде и другу моему — с любовью и уважением к его прошлому и настоящему. От автора песен для детей».

И вторая надпись на буклете «Владимир Высоцкий»: «Дяде моему, Алексею Высоцкому, и тете Шуре— в День Победы, для которой они так много сделали».

Январь 1987 г.