Жизнь на излом. Ранение навылет (СИ)

41

Первое, что сразу не понравилось Глебу, так это заставленное цветами фойе — везде стояли огромные вазоны с шикарными алыми розами. Возможно, кто-то хотел создать таким более праздничное настроение, но со стороны это было больше похоже на пышные похороны. Глеб усмехнулся и, немного замешкавшись в фойе, столкнулся со спешившей куда-то сотрудницей центра.

— Простите, засмотрелся, — растерянно пробормотал он, удерживая женщину от падения, и тут же, услышав ее восклицание, отшатнулся.

— Глеб?! Глеб, неужели это ты! — восторженно заверещала Шурка, восхищенно осмотрела его с ног до головы и теперь уже сама кинулась на шею молодому человеку. — Какая неожиданная встреча! Ты какими судьбами здесь?

— Здравствуйте, Александра…

— Да какая я тебе Александра, что ты! Мы же свои! Ну, рассказывай давай, зачем в наше захолустье пожаловал? — не отступала она, вцепившись в руку Глеба.

— Устраиваюсь на работу, — последовал спокойный, без особых эмоций ответ. — Не подскажешь, где найти приемную?

— Пойдем, — обворожительно улыбнулась она и взяла его под локоть, — провожу. Нам по пути, я тут в бухгалтерии работаю, если что. Смотрю, ты без кольца, свободен, значит. Может, вечером проводишь меня домой, поболтаем?

Шурка мило улыбнулась, и слегка склонила голову набок, уверенная, что в этот момент выглядит мило и очаровательно.

— Если ты мне расскажешь все местные секреты, то обязательно провожу, — Глеб, включившись в игру, прошептал ей это практически на ухо, как раз в тот момент, когда они уже входили в приемную.

— Обещаю, все по высшему разряду! — подмигнула она, снова прижимаясь к его плечу чуть больше, чем следовало бы.

Шурка отстранилась, указала на кабинет заведующей и проследила взглядом за скрывающимся за дверью мужчиной. А затем повернулась к наблюдающей за ними Юленьке и, сверкая счастливыми глазами, дерзко и решительно заявила кадровичке:

— Если кто-то посмеет строить ему глазки, дело будет иметь со мной!

После победоносно улыбнулась, вздернула подбородок и, покачивая широкими бедрами, пошла в свой кабинет.

***

— Нина Никаноровна, здравствуйте! Глеб Маковецкий.

Пожилая женщина, практически ровесница его матери, встала из-за стола и тепло улыбнулась.

— Глеб, как ты вырос! Здравствуй! Не смущайся, ты наверняка меня не помнишь. А я тебя видела еще школьником. Проходи, присаживайся. Чай, кофе?

— Нет, благодарю.

— Как мама?

— Пока держится, — ответил Глеб, усаживаясь на стул, после того, как присела заведующая.

— Ох, она всегда была борцом! Я так рада была ее слышать! И как хорошо, что ты практикуешь массаж! Наша массажистка Полина уже через месяц уйдет в декрет, а хорошего специалиста так сложно найти. Сам понимаешь, у нас специфические пациенты. И то, что ты хирург, просто спасение для нас!

— Нина Никаноровна, хочу сразу предупредить, я у вас ненадолго. Надеюсь, вы в скором времени найдете замену вашей Полине, а я поработаю, пока вы ищите сотрудника.

— Хм, вот как. Что же, неволить не стану, у нас не каждый выдерживает. Сегодня предлагаю познакомиться с пациентами, составить удобный график. Полина подскажет, где что находится. В отделе кадров Юленьке отдашь документы, она сегодня же все оформит. А завтра уже полный рабочий день. Договорились?

— Договорились. Могу идти?

— Да, конечно. Если будут какие-то вопросы, обращайся!

— Благодарю вас!

Глеб вышел из кабинета заведующей, и в коридоре снова столкнулся с Шурочкой. Она уже успела прихорошиться, выплескать на себя полфлакона духов и расстегнуть верхнюю пуговичку на блузке.

— Глеб, ты сегодня до скольки? Я могу и пораньше уйти! Договор в силе?

Она старательно говорила громко, стояла близко, и Глеб, вспоминая, что клеить собеседника — это Шуркино естественное состояние, совершенно спокойно ответил:

— Не знаю пока, когда освобожусь. Но вечером все в силе. Довезу тебя до дома.

Шурочка кокетливо дернула плечиком, наклонилась ближе и, довольная тем, что кадровичка Юленька снова с интересом за ними наблюдает, с придыханием тихо ответила:

— Договорились! Хорошего дня!

Шурка упорхнула, оставив после себя шлейф тяжелого аромата восточных масел, а Глеб отправился в соседний кабинет оформлять договор.

Юленька, миловидная молоденькая женщина, юркая и собранная, была предельно вежлива и в целом производила приятное впечатление. Но все же Глеб заметил, как она косилась на него.

Сначала Никаноровна, сразу после звонка своей давней знакомой, дала указ взять человека на работу. Теперь вот бухгалтерия двери бюстом протирает перед новеньким.

Документы Юленька оформила быстро, направила Маковецкого к Полине, а сама, вспомнив о том, что заведующая ее как раз перед посетителем вызывала к себе, заварила свежий чай в заварочном чайнике, тонко нарезала лимон на блюдце и побежала с заставленным подносом к начальнице.

— Нина Никанорова, простите, не успела до Маковецкого зайти к вам.

— Да, Юленька. Заходи, спасибо за чай. Ты мне скажи, что это за выставка роз у нас перед входом?

— Это у Киры Ветровой, новенькой, муж так прощения просит. Он ее все выходные искал, поссорились, может, — пожала плечами Юленька. — Кира Сергеевна ведь работала. А муж, наверное, не знал где она. Да кто их разберет что у них там! С утра пораньше машина приехала, курьер цветы выгрузил прямо на улице — охранник внутрь естественно не пустил, только письмо для Ветровой взял. А цветы так у входа и стоят.

— Алена Егоровна еще не уехала?

— Да вроде нет, она всегда с ночной задерживается, ждет автобус.

Заведующая лишь молча кивнула и взяла свой сотовый. Через несколько секунд она уже разговаривала с самой преданной работницей реабилитационного центра:

— Егоровна, здравствуй. Не уехала еще?.. Хорошо. Хотела тебя попросить задержаться до обеда, сможешь? Хочу Киру Ветрову домой отправить… А, вы и сами хотели подмениться? Ну, хорошо. Пусть она ко мне сейчас прямо зайдёт.

— Ну вот, — продолжила она уже обращаясь к кадровичке, — они там и сами с Егоровной подмениться договорились. Семья прежде всего, правда ведь, Юленька? Отправлю-ка я нашу Киру домой, пусть свои проблемы решает. Не дело это, цирк с цветами здесь устраивать.

Юленька кивнула, наливая свежий чай начальнице. Ее мнение, собственно, не имело значения. А вот цветы и новенькая действительно бесили. И чего нос воротит? Сейчас мужики на дороге не валяются.

Через минуту в кабинет уже постучалась Кира, отвлекая Юленьку от мрачных мыслей и начальницу от чаепития.

— Нина Никанорова, можно? — заглянула в приоткрытую дверь запыхавшаяся девушка.

— Проходи, садись, Кира. Юленька, а ты можешь идти, спасибо.

Кира послушно присела на стул и, чувствуя свою вину за балаган, который устроил муж, стала извиняться:

— Нина Никанорова, Вы простите за эту демонстрацию отношений, я не ожидала, что мой муж так поступит.

— Ну, — усмехнулась женщина, внимательно следя за реакцией собеседницы, — значит, сильно провинился. Или действительно очень тебя любит и боится потерять. Я тебя до обеда отпущу, ты свои проблемы, пожалуйста, разреши, чтобы не было повторений. Сама понимаешь, у людей языки злые, нам лишние сплетни ни к чему. С мужем поговори, может как-нибудь помиритесь, дело молодое.

— Нет, Нина Никанорова, думаю, что дальше этот фарс под названием семейная жизнь продолжать не стоит. Я сегодня заберу вещи и подам на развод. Перееду на квартиру, сниму где-нибудь здесь, поблизости.

— Ну, дело твое. Решай сама. Если все так сложно, может ты тогда сегодня и не приходи. Я после обеда найду кого вместо тебя поставить. Та же Полина присмотрит за детьми, у нас с сегодняшнего дня новый массажист, она практически свободна. Ну да ладно, это мои проблемы, посмотрим. С цветами-то что будешь делать?

— Да девчонки пусть разберут, мне они зачем. Или выкину.

— Хорошо, Юленьке скажу, пусть клич кинет, чтобы разобрали. Заодно задобрим.

— Да, спасибо большое. Я пойду?

— Иди, Кира, иди. Только хорошо подумай, что дальше делать, не руби сгоряча. Поговори с мужем.