Жизнь в подарок

Глава 11

На берегу реки, недалеко от края лагеря, стояло вытащенное из воды судно, возле которого собралась довольно приличная толпа народа. Когда мы подошли ближе, от нее отделился весь из себя расфуфыренный толстый дядька.

— Ты что-ли будешь Ивашка Зарубин? — заговорил он.

Меня такое обращение покоробило. Нет, здесь принято так обращаться к простолюдину. Но мне все равно не понравилось, поэтому и ответил довольно резко:

— Кому Ивашка, а кому и Иван Савельевич. Так что тебе надобно от меня?

Мужик побагровел и даже дернулся что-то сказать, но потом, видно, сдержался и с видимым трудом, но спокойно сказал:

— Я привёз письмо от Её Величества и должен получить от тебя ответ.

Я не стал спешить забирать протянутое письмо, а развернулся к сотнику и спросил, есть ли у него какие перчатки или хотя-бы просто кусок ткани. Как-то не хочется мне быть отравленным в юном возрасте. Не уверен я, что это письмо реально от царицы. Думаю, скорее Вельяминов решил таким нехитрым образом от меня избавиться. Всё это я говорил вслух, чтобы слышал этот расфуфыренный попугай. Забавно было наблюдать за его поведением во время моего высказывания. Он то бледнел, то краснел от ярости, но тем не менее терпел. Перчаток не нашлось, поэтому принесли кусок ткани, в которую я и принял запечатанный конверт. Естественно, здесь его читать не стал, а развернулся, чтобы уйти. Это чучело огородное проговорило:

— А как-же ответ?

Пришлось через плечо кинуть:

— Жди.

Конечно, я нарывался. В любой другой ситуации я не стал бы говорить подобным тоном и образом с людьми, тем более старшего возраста, но этот важный урод как-то сумел меня завести. Поэтому и грубил, и даже нарывался. Сотник, глядя на все это, только укоризненно качал головой.

Письмо я читал со всеми предосторожностями. Место выбрал открытое, продуваемое лёгким ветерком. Притащил из своей каюты и тонкие кожаные перчатки, взятые трофеем у одного из английских капитанов.

Письмо оказалось действительно от царицы. Если пересказать коротко, то она предлагает вернуться назад и заниматься выделкой оружия без всяких препятствий. За это мне простятся все мои проступки и даже наградят титулом и землей с крепостными.

Сотник внимательно выслушал прочитанное письмо.

— Пойду-ка я поговорю со служивыми, — произнес он. — Думаю, под рюмочку-другую поделятся новостями. В любом случае, пока Угрюмый не вернётся, отвечать на письмо не будем.

На следующий день я слушал добытые сотником новости и охреневал. После нашего ухода Дон забурлил. С разрешением на мой арест был создан прецедент, и боярство косяком попёрло на Дон за своими беглыми холопами. Сказать, что это не понравилось казакам, — ничего не сказать. Вот и забурлил Дон не на шутку. Всё шло к тому, что там вспыхнет восстание. Плюсом ко всему этому, множество военных, желающих приобрести себе револьверы, узнавали причину, по которой они это сделать не смогут, и высказывал свое негодование. Это вызвало немалое возмущение царицы. С трудом, при помощи правильных указов, дарующих дополнительные вольности казачеству, всех удалось успокоить. А что касается меня, то решили любой ценой возвращать обратно. Просто до них дошло, что если переберусь в любую другую страну и там налажу производство, то Россия окажется в заднице. А это, как вы понимаете, неприемлемо. Поэтому и отправили этого петуха раскрашенного ко мне с письмом.

С одной стороны, хочется послать её куда подальше и жить в своей Африке, не заморачиваясь. Но вот с другой стороны, если подойти ко всему этому с небольшой толикой ума, можно ведь замутить интересную со всех сторон штуку. Земли, где мы сейчас находимся, в этот момент принадлежат Китаю. Что если отвоевать у него кусочек земли и замутить здесь такое себе княжество под протекторатом России? Тогда можно наладить переселение народа сюда из центральной России и нормально развить край. Это если, конечно, Екатерина сможет переступить через себя и разрешит подобное безобразие. Ведь как все получится интересно! Благодатный край в Южной Африке, где без проблем можно выращивать по два урожая в год, а если добавить ресурсы Приамурья и Маньчжурии, которую сейчас можно прибрать к рукам, это будет что-то невероятное! А если между этими двумя анклавами ещё построить промежуточную базу, отщипнув у кого-нибудь островок, то тогда вообще тушите свет… Через полсотни лет мы станем в этой части света самыми сильными игроками.

Всё эти соображения я высказал сотнику. Тот смотрел на меня с изрядной долей скепсиса.

— Замахиваться на такое? — немного подумав, сказал он, — ну, не знаю, мы даже местных ещё не примучили и с китайцами неизвестно, как будет.

Вот бесит меня вот это «примучили», дань обложили. Неужели нельзя все делать по-человечески, на взаимовыгодных условиях, вместо того чтобы примучивать?

Это все и выдал сотнику, который даже слегка потерялся от моего наезда, а потом и произнес:

— Вот поэтому письмо от царицы и пришло тебе, а не кому-нибудь из нас. Мыслишь ты по-другому, по-державному. Быть тебе князем, попомни мои слова.

Тут уже я охренел.

— Ко мне письмо пришло как к мастеру, — ответил я, — причем тут княжество и все остальное?

Сотник покивал и сказал, показывая пальцем в небо:

— Ты думаешь, там дураки сидят и не смогли понять, кто все организовал? Там ведь не только выделка оружия была организована, а и жизнь людей устроена по-другому. У власти дураков не держат, и все они поняли, поэтому письмо и пришло тебе. Да даже получить затребованное от царицы у тебя, в отличие от всех нас вместе взятых, есть шанс.

Он чуть помолчал.

— Вон как все гладко изложил… — удивился он сам себе.

Собственно, на этом разговор и закончился. Решили в любом случае дожидаться наставника, а по его прибытии и подумаем, как быть дальше.

Потом меня так закрутили разнообразные дела, что я просто забыл о ждущем ответа посланнике. Чего стоила только выгрузка кораблей без пирса. Отмучились так с двумя судами, а потом плюнули на это неблагодарное дело и занялись строительством временного причала. Пробежался я и по округе с одним из отрядов. Просто интересно посмотреть на коренных жителей, понять, чем они живут, как относятся к нам, и в целом оценить ситуацию.

Местные мне понравились своей первобытной простотой. Из этого народа, как из пластилина, можно вылечить все, что угодно. Пометил себе — провести беседу с сотником. Вот чувствую, что если с ними подружиться, то можно приобрести верного союзника, который не продаст ни за какие деньги.

Наставник вернулся через полторы недели. Уходил он на пятнадцати кораблях, а вернулся на целой флотилии из тридцати пяти судов. Притом битком груженых. За время похода ему удалось не хило прибарахлиться, и самое главное, он сумел набрать много провианта. Теперь хоть не будет болеть голова, чем зимой кормить наших людей.

Радости от встречи не было предела. Несмотря на свою угрюмость и, я бы сказал, нелюдимость, этот человек стал для меня действительно близким. За время с момента расставания наставник совсем не изменился. Наоборот, он даже как-то помолодел, что ли, во всяком случае, энергия из него так и перла. Чувствуется, что ему все происходящее нравится.

Когда вечером я рассказал о своих приключениях и о желании заселить юг Африки, то он, в отличие от сотника, выразил готовность плыть хоть прямо сейчас. К письму от царицы отнесся с настороженностью и поначалу предложил просто послать её куда подальше и забыть как страшный сон. Но когда я рассказал ему свои мысли об организации здесь и на африканской берегу своего княжества под крылом России, он переменил свое мнение и согласился, что надо ответить именно так, как я и предложил.

Письмо царице писали совсем не так, как запорожцы отвечали султану. Просто сел с наставником и аккуратно, в мягких выражениях, но конкретно, написал, как видим наше сотрудничество. Посланник, изошедший за время ожидания на г… с огромной радостью отправился в обратный путь. А мне пришла пора собираться в дальнюю дорогу.

Мы опросили народ о том, кто хочет перебраться в теплые края. За прошедшее время люди, общаясь с командами кораблей, достаточно много узнали о земле в Африке, поэтому желающих туда перебраться набралось достаточно много. А если быть точным, то из тридцати с слишком, пришедших сюда, тысяч семнадцать готовы перебираться. Но, к сожалению, за раз мы сможем увезти тысяч десять. Везти людей, как килек в банке, я не собираюсь. Не нужны мне потери от жуткой скученности. Поэтому части людей придётся зимовать здесь, и ехать вторым рейсом не раньше начала лета следующего года. Свою семью я забираю с собой. Также в этом караване со мной идёт наставник с половиной своих бойцов и практически все рабочие, за исключением небольшого количества, оставленного по просьбе сотника. Понятно, что все эти люди переселяются со своими семьями. Так как время уже поджимало, грузились в режиме аврала. Нам совсем не хотелось попадать в зимние шторма, поэтому пришлось спешить.

Сильной скученности избежать не удалось. Просто народ на дыбы встал, когда узнал о решении не брать с собой лошадей. Я хотел взять только разобранные телеги, в надежде, что лошадей привезёт отправленный за ними испанец, но не тут-то было! На меня насели со всех сторон. Вези — и все. Пришлось идти на компромисс. Условие поставил только одно: люди страдать не должны. В итоге, загрузили тысячу телегу и только двести лошадей. Не забыли погрузить и полюбившиеся полевые кухни. Корабли теперь напоминали лавки старьевщиков. Когда отдельные энтузиасты начали крепить грузы на палубу, я не выдержал и устроил разнос капитана по полной программе. Это хоть как-то привело всех в чувство и заставило думать головой, а не другим, непотребным местом. С горем пополам собрались, разместились, и выдвинулись в путь.

Провожали нас остающиеся здесь люди буквально полным составом. Пока не получим ответ от царицы, решили не расселяться по округе. Я пообещал в следующий раз привезти достаточно зерна для нормальной жизни в течении года. Надеюсь, что за время моего отсутствия, мы заселим достаточно площадей, и мне не придётся краснеть во время следующего посещения этого берега. Пока же всех людей бросим на постройку мощных укреплений вокруг будущего города, способных выдержать любую осаду.

Для себя определили, что если ответ на письмо будет «нет», то мы просто переберемся в Африку, и все. Там будем сами себе хозяевами, а все правители пусть идут лесом. Хитрый сотник невзначай вложил эти слова в уши служивых, сопровождающих посланника. Поэтому есть надежда, что они дойдут, куда надо, и поспособствуют в принятии правильного решения. А пока оставшихся здесь людей с лихвой хватит, чтобы отбиться от любого агрессора. Поэтому ухожу со спокойной душой.

Вот только мысли нет-нет, да возвращаются к написанному письму. Я начинаю сомневаться, все ли предусмотрел, не переборщил ли со своими хотелками… Конечно, один из пунктов в письме при других условиях просто не выполним, но я надеюсь, что он тоже будет воспринят правильно. Я его написал, не задумываясь, как так и надо, и только замечание наставника, что это не реально, заставило переживать. Пожалуй, стоит нам печатать свои деньги. Не важно, будут это рубли, или придётся придумывать какие-нибудь свои монеты — главное, не испытывать в деньгах нужды. Не хочу зависеть от прихотей власти и настроения зажравшихся чиновников.

Обратное плавание проходило как-то бодрее. Почему, сказать затрудняюсь. Может, дорога уже знакомая, или присутствие родных и близких людей так повлияло, но путь реально казался легче. Правда, одно происшествие, чуть не испортило все впечатление от путешествия.

В районе Индонезии мы попали в жесточайший шторм и потеряли один из кораблей. Правда, не ушли из этого района, пока не нашли пропажу. Один из галеонов, как щепку, стихия выкинула на скалистый берег. Очень много людей поломалось, благо, что погибли только семь человек, и это очень мало для такого крушения.

Искали пропавший корабль почти неделю. Почему-то его унесло далеко от остальных судов. Но слава богу, нашли, расселили потерпевших крушение по остальным корабля и двинулись дальше. В этот раз тоже обошлось без встречи с пиратами, поэтому прошли Малаккский пролив благополучно и продолжили движение домой. Да, теперь Африка — наш дом… Надо к этому привыкать и воспринимать её именно так.

Возле Мадагаскара хоть и видели несколько раз на грани видимости чужие паруса, но с пиратами не столкнулись. Я же говорю, плавание прошло менее напряжно, хоть и потеряли корабль.

В нашу бухту мы входили вечером незадолго до темноты и создали своим появлением изрядной переполох. В гавани стояли четыре корабля, среди них были как судно нашего испанца, так и обе наши бригантины, а вот четвёртый корабль мне не знаком. Это был огромный галеон, я таких и не видел раньше. Прям интересно, откуда он тут взялся и сколько же в него можно загрузить товара — реально большой.

Встретили нас оставшиеся здесь люди с каким-то облегчением, что ли. Поначалу я не особо обратил на это внимание, а потом дошло, что не все ладно в нашем анклаве. Не стал сразу выяснять, что тут и как, а несмотря на надвигающуюся ночь, начал организовывать разгрузку прибывших кораблей.

Поговорил с соратниками только на другой день, да и то ближе к вечеру. И новости меня не порадовали. Нет, не все они были плохими, но некоторые взбесили меня не по-детски.

Оказывается, после моего отбытия на Дальний восток среди переселенцев начались брожения и склоки. Образовались два лидера, так сказать, оппозиции. Здесь было довольно много представителей Речи Посполитой. Другими словами, более привычной мне по прошлой жизни Польши. Вот среди этих поляков и появился лидер, который нагло забил на все мои приказы и решил здесь построить свою, новую Речь Посполитую. В противовес или, может, в подражание ему похожая группировка образовалась из представителей австро-венгерских земель, возглавляемая почему-то одним из сербов. Эти нехорошие люди точно также забили на все мои приказы и начали строить свое поселение в другой стороне от поляков. Более того, по возвращении испанского капитана из вояжа в Европу, эти уроды стали требовать отдать им привезенных лошадей. Иначе грозились развязать войну со всеми оставшимися не у дел переселенцами.

Выслушав внимательно все эти новости, я несмотря на уговоры не спешить и подумать, как лучше поступить в этой ситуации, попросил наставника готовиться к немедленно походу. Сука, только межнациональных разборок мне не хватало, порву, как тузик тряпку! Я настолько разозлился, что готов был немедленно вырезать всех участвующих в этом безобразии. Правда, пришлось терпеть и ждать следующего утра.

Первыми под раздачу попали выходцы из Австрийской империи. Просто от них не вовремя, ну или, наоборот, вовремя, пришла делегация с очередным непонятными требованиями. Вели они себя по-хозяйски и в высшей степени нагло. Знаете, такие все на понтах, мол, вы нам должны. Немного понаблюдав за их поведение, я дал команду арестовать и повесить нахрен. Я вам тут сейчас устрою новые Австрии с Польшами, забудете, как разговаривать на родном языке, уроды безголовые!

Сразу после казни выдвинулись к их поселению. Там нас уже ждали. Думаю, у нас был какой-нибудь соглядатай, который успел предупредить этих бунтарей, и они сейчас строились для боя. Что же, они сами выбрали себе судьбу. Я не собираюсь угробить своих людей непонятно за что. Поэтому дал команду причесать это подобие строя из взятых с собой пушек картечью. Хватило одного залпа десятка орудий, чтобы эта толпа разбежалась. Полдня вылавливали этих уродов.

Потом был короткий суд, после которого зачинщиков повесили, а всех остальных поставили перед выбором: либо они расселяются по одной семье на поселение, либо мы просто вывозим их подальше от нашей земли и высаживаем на диком африканской побережье. Хотите жить сами и отдельно — да без проблем, но только от нас помощи не будет. Более того, отберем все, что выдали. Как освободили без ничего, так и высадим с голым задом — живите, как хотите. Надо сказать, что желающих переселяться в другую часть Африки почему-то не нашлось.

С поляками произошло примерно тоже самое, только без боя. Когда подошли к их табору, те сами вывели зачинщиков и отдали их мне на суд. Не знаю, может, ждали снисхождения или милости, но заполучили те же условия, что и другие бунтовщики. Забегая вперёд, скажу, что практически половине бунтарей пришлось переселяться на Дальний восток. Здесь просто нет столько поселений, чтобы расселить по одной семье в каждое. Ничего, там тоже люди нужны, поэтому, думаю, сотник только порадуется пополнению, пусть и такому бестолковому.

После этих передряг я оперативно вник во все дела. Но как бы ни был занят, а толику времени выделил на семью. Пока был в плавании, у меня родилась дочка, которую жена назвала Элиза. Надо сказать, что встретились мы с женой только через пять дней после моего прибытия. Когда начались непонятные шевеления среди поселенцев, мои люди просто увезли жену подальше от всего этого и поселили в райском месте на невысокой возвышенность возле небольшой речушки, можно даже сказать, ручья. Там они соорудили небольшой домик, в котором все это время и провела жена.

Надо было видеть мою маму, когда она взяла на руки внучку. Это безграничное излучаемое ей счастье не передать словами. Я смотрел на дорогих мне людей и понимал, что совершенно правильно поступил после переноса сознания. Не впал во все тяжкие от эйфории из-за привалившей нежданно молодости, а стал искать варианты, как устроиться в этом мире самому и изменить жизнь здешней семьи к лучшему. Думаю, что-то у меня получилось, но я ведь только в начале пути, то ли ещё будет…

Встреча с женой получилась, мягко сказать, необычной. Когда я появился на пороге ее домика, она просто подошла, обняла меня и заплакала, а потом сказала:

— Как же я тебя ждала, любимый.

И все, после этих слов я пропал. И понял: моё, никому не дам в обиду. Но как бы мне ни было хорошо с семьёй, а больше одного дня для общения с ними выделить я не смог — объявился испанец с докладом о походе. И обрушил на меня столько информации, что я плотно призадумался.

Во-первых, теперь мы знаем, почему эта местность так пустынна. Чтобы отблагодарить капитана о предоставленных сведения о бизнесе англичан с берберскими пиратами, на родине ему рассказали об истории этих мест.

Как я и предполагал, когда переданные нами сведения о беспределе устроенном англичанами, разлетелись по заинтересованным странам, имеющим свой торговый флот, все эти государства дружно обиделись. Да, не просто обиделись, а устроили англичанам настоящую необъявленную войну. Теперь каждый капитан, к какой бы стране он не принадлежал, считал своим долгом утопить или захватить встреченного англичанина. Так что этой хитро сделанной нации сейчас совсем не сладко. Им не помогает даже то, что передвигаются они теперь только караванами.

Так вот, по поводу земли, где мы поселились. Больше сотни лет назад в этих краях бушевала эпидемия чумы. Такая напасть была и в Европе, но там она не приводила к таким последствиям, как здесь. Почти половина африканского континента на юге вымерла под чистую. Не пощадила эта чума никого: ни белых, ни темнокожих. Она накатывала, как морской прибой, наподобие волн. Не успела затихнуть первая волна заболеваний, как появлялась новая. Через какое-то довольно приличное время люди попытались здесь поселиться снова, но произошло то же самое. Поэтому, все посчитали эти земли проклятыми и и прекратили попытки основать здесь поселения.

Это меня напрягло, но не сказать, что сильно. С любой подобной напастью можно справиться, если соблюдать элементарные правила гигиены и проявить толику благоразумия. Не откладывая, сел писать подобие инструкции на случай появления чумы. Я, конечно, не врач, но понимаю, что чистота — залог здоровья и что карантин творит чудеса. А на самом деле задумался о медицине: надо нам начинать плотно работать в этом направлении.

Дальше выслушал, на что испанец потратил золото, и сколько всего добыл в своем походе. Сначала — по лошадям. Он их привезти почти тысячу штук на полутора десятках кораблей. Ещё на пяти суднах привёз разнообразную живность: от обычных молочных коров с бычками до тонкорунных овец и разнообразных коз со свиньями. Короче, хапал он все, что попадалось на глаза. Корабль, который я видел в гавани, он купил в Испании за золото. Очень уж, по его словам, вовремя он подвернулся, поэтому испанец и прибрал его к рукам. Наверное, на этом по его поездке все.

Перейдем к рассказу о других накопившихся делах.