Гиблое место

Глава 39

Из больницы Дакоты, Хэл и Фрэнк отправились в Ньюпорт-Бич, прямиком в агентство. Работы предстояло много, и, поскольку Фрэнку, возможно, грозила опасность, дело не терпело отлагательства. Фрэнк ехал в одной машине с Хэлом, Джулия пристроилась позади, чтобы прийти на помощь, если во время поездки возникнут непредвиденные обстоятельства. Собственно, все дело Полларда — не что иное, как цепь непредвиденных обстоятельств.

В агентстве не было ни души: до начала рабочего дня оставалось еще несколько часов. Солнце уже поднялось, однако небо по-прежнему заволакивали тучи; лишь на западе прорезалась узкая полоска, и синева небес брезжила в ней, как свет из-под двери. Когда все четверо прошли через комнату для посетителей в святая святых агентства — кабинет Бобби и Джулии, ливень неожиданно оборвался, словно десница Божья повернула небесный рычаг. На стеклах широких окон стихла мельтешня дождевых струй, и в пасмурном утреннем свете заблестели ртутным блеском сотни капелек.

Бобби указал на туго набитую наволочку, которую тащил Хэл.

— Отведи Фрэнка в туалет и помоги переодеться. А потом неси его шмотки сюда. Разглядим как следует.

В сущности, помогать Фрэнку уже не требовалось: силы к нему вернулись и он твердо держался на ногах. Но Джулия понимала, что теперь Бобби не оставит клиента без присмотра ни на минуту: вдруг паче чаяния произойдет что-то такое, что поможет проникнуть в тайну неожиданных исчезновений.

Хэл достал из наволочки скомканную одежду, саму наволочку с прочим содержимым оставил на столе и вместе с Фрэнком удалился в туалет.

— Кофе хочешь? — спросил Бобби.

— Еще как, — призналась Джулия.

Бобби вышел в комнату для посетителей, открыл кладовку, где стояли две автоматические кофеварки, и включил одну.

Джулия тем временем присела за стол и вытряхнула из наволочки пачки денег. Тридцать пачек стодолларовых купюр, перехваченных резинками. Джулия проверила десяток пачек: не затесались ли где-нибудь купюры помельче? Нет, одни сотенные. Тогда она наугад взяла две пачки и пересчитала. В каждой по сотне бумажек. То есть по десять тысяч долларов. Когда Бобби вернулся в кабинет, ей было уже ясно, что сегодняшний улов Фрэнка превзошел все предыдущие.

Бобби поставил на стол поднос с чашками, ложками, пакетом сливок, сахарницей и кофейником.

— Триста тысяч долларов, — сообщила Джулия. Бобби присвистнул.

— Итого?

— Итого Фрэнк передал нам на хранение шестьсот тысяч.

— Скоро нам понадобится сейф повместительнее.

Хэл Яматака выложил одежду Фрэнка на журнальный столик.

— С «молнией» на брюках непорядок. Добро бы только не работала… Нет, она и правда не работает, но это еще полбеды. Беда в том, что она какая-то не такая.

Усевшись за низким столиком со стеклянной крышкой, Хэл, Фрэнк и Джулия пили крепкий черный кофе, а Бобби на кушетке внимательно осматривал одежду Фрэнка. К тем несуразностям, которые он заметил в больнице, действительно добавилась «молния» на брюках. Она, как и положено, была металлической, но кое-где среди металлических зубцов чернели зубья из чего-то наподобие твердой резины — всего их было штук сорок. На этих-то зубьях и заклинил замок.

Бобби уставился на бракованную «молнию». Он медленно провел пальцем по рубчатой полоске, и вдруг его осенила догадка. Он схватил ботинок Фрэнка и взглянул на подметку. Ничего особенного. Зато в подметке другого ботинка поблескивали тридцать-сорок крохотных медных стерженьков. Металл словно впечатался в резину.

— У кого-нибудь есть перочинный ножик? — спросил Бобби.

Хэл вынул из кармана ножик. Бобби выковырял пару кусочков меди — казалось, они попали в резину, когда та еще не затвердела. Ну конечно: зубья «молнии». Они тонко звякнули о стеклянную поверхность стола. А на подошве не хватало как раз столько резины, сколько ушло на резиновые зубья в «молнии».

В кабинете Дакотов на Фрэнка Полларда внезапно накатила смертельная усталость. Ощущение подобного предела знакомо разве что героям мультяшек, портреты которых украшали стены кабинета: как раз от такой вот чудовищной усталости Дональд Дак стекает со стула и расплывается на полу пернатой лужицей. Эта усталость подспудно копилась у Фрэнка час за часом, день заднем с тех самых пор, как он пришел в сознание и обнаружил, что лежит в темном переулке. Копилась, копилась — и вдруг как прорвало: Фрэнк чувствовал, как потоки усталости растекаются по всему телу. Да не легкие водяные потоки, а тяжелые, как расплавленный свинец. Трудно даже рукой пошевелить, а чтобы голова не падала на грудь, приходилось прикладывать неимоверные усилия. Каждый сустав налился тупой болью, болели локти, запястья, пальцы, но особенно колени, бедра и плечи. Его лихорадило, но не как при тяжелом недуге — скорее как если бы он был измотан легким инфекционным заболеванием, которое будто преследовало его с детства. Усталость не притупила восприятия — напротив, обострила, словно кто-то обработал его нервы мелкозернистой наждачной бумагой. Он ежился от громкого шума, жмурился от яркого света, его раздражал то жар, то холод, даже прикоснуться к шершавой поверхности было выше его сил.

И дело тут не только в том, что из-за бессонницы Фрэнк совсем не высыпается. По словам Хэла Яматаки и Дакотов — а сомневаться в правдивости их слов Фрэнку нет причины, — ночью он по несколько раз исчезает и появляется, причем, снова оказавшись в кровати, начисто забывает, что же с ним происходило. Трудно сказать, отчего это случается, куда, как и зачем он пропадает. Главное — эти исчезновения отнимают столько сил, будто он отмахал пешком порядочное расстояние, долго бегал или выжимал тяжести. Не отсюда ли и эта общая слабость и смертельная усталость?

Бобби Дакота выковырял из подметки башмака пару медных зубьев и внимательно оглядел. Потом отложил нож, откинулся на спинку и устремил задумчивый взгляд в хмурое, но уже не дождливое небо за широкими окнами. Все молча ожидали, что он скажет насчет странных дефектов в одежде и башмаках.

Хотя от усталости и страха Фрэнк соображал с трудом, однако уже за первый день знакомства он успел оценить сметливость и острое воображение Бобби. Спору нет, Джулия рассудительнее мужа, но гибкости ей недостает; она едва ли способна на неожиданные умозаключения, которые приводят к смелым выводам и оригинальным решениям. Она чаще Бобби докапывается до истины, но, если клиенту потребуется спешная помощь, тут уж Бобби и карты в руки. Они друг друга прекрасно дополняют, и Фрэнк надеялся, что вместе они сумеют его выручить. Бобби повернулся к Фрэнку.

— Что, если ты умеешь телепортироваться, переноситься с места на место в мгновение ока?

— Но это же… как в сказке, — растерялся Фрэнк. — Я в волшебство не верю.

— А я верю. Не в ведьм, не в чары, не в джиннов, заточенных в бутылки, а в то, что чудеса вполне возможны. Уже то, что мир существует, что мы живем на этом свете, можем смеяться, петь, греться на солнышке, — ей-богу, для меня это чудо.

— Телепортироваться, говоришь? Может, и умею — не знаю. Как видно, это происходит только во сне. Стало быть, телепортация совершается непроизвольно, когда вместо рассудка врубается подсознание.

— Но, когда после исчезновения ты появлялся в палате, ты уже не спал, — напомнил Хэл. — Разве что после первого исчезновения… А потом у тебя каждый раз глаза были открыты. Ты даже ко мне обращался.

— Не помню, — нахмурился Фрэнк, — помню только, как заснул», а потом… бац — лежу в постели, сна ни в одном глазу, сил никаких, ничего не соображаю, а вы стоите рядом.

Джулия вздохнула.

— Телепортация? Каким образом?

— Ты сама видела каким, — пожал плечами Бобби и отхлебнул кофе с таким бесстрастным видом, будто ему чуть не каждый день попадаются клиенты с поразительным даром. А если и не каждый, то все равно удивляться нечему: всякому сыщику рано или поздно подвернется такое дельце.

— Я видела, как он исчез, — согласилась Джулия. — Но я не уверена, что он телепортировался.

— Не растворился же он в воздухе. Он ведь куда-то перенесся, правда?

— В общем… да.

— Ну вот. Когда человек усилием воли мгновенно переносится в другое место… что же это такое, как не телепортация?

— Но как это происходит? Бобби снова пожал плечами.

— Сейчас это неважно. Для начала давай просто исходить из того, что он телепортировался.

— Предположительно, — вставил Хэл.

— Ладно. Итак, предположим, Фрэнк умеет телепортироваться.

Поскольку собственные ночные похождения оставались для Фрэнка загадкой, он с тем же успехом мог предположить, что железо легче воздуха, а значит, ничего не стоит клепать воздушные шары из стали. Однако спорить с Бобби он не стал.

— Тогда понятно, что произошло с одеждой, — продолжал Бобби.

— И что с ней произошло? — спросил Фрэнк.

— Об одежде чуть позже. Давай все по порядку. Начнем с того, что при телепортации твое тело, по всей видимости, рассыпается на атомы, которые через миг снова собираются воедино — уже в другом месте. То же самое происходит и с одеждой, и со всяким предметом, который ты в этот момент держишь в руке, вроде перекладины от кровати.

— В фильме «Муха» есть такой аппарат для телепортации, — вспомнил Хэл.

— Вот-вот, — подхватил Бобби, все больше и больше увлекаясь. Он отставил чашку, сполз на самый край кушетки и принялся оживленно размахивать руками. — Вроде того. Только Фрэнку для телепортации не нужна никакая фантастическая машина. Ему достаточно мысленного усилия. Представит себя где-нибудь в другом месте — и тут же рассыпается на атомы. Вжик — и вот он уже там, цел-целехонек. Сознанию, понятное дело, при этом никакого ущерба: какая же еще сила способна переместить атомы тела? Кроме того, как пастушья собака не дает стаду разбрестись, так и он следит, чтобы атомы не разлетались во все стороны, а в конце путешествия собирает их в прежней последовательности.

Судя по нечеловеческой усталости, Фрэнку и впрямь пришлось совершать мудреные и изнурительные действия, о которых рассказывал Бобби, но он нашел в себе силы не согласиться.

— Не верится мне что-то… Ну откуда бы у меня взялась такая сноровка? В школе этому не учат. В университете Лос-Анджелеса курс по телепортации не читают. Значит, что же — инстинкт? Допустим, я как-то сам собой научился превращаться в поток атомов, переноситься, куда мне надо, и там восстанавливаться в прежнем виде… Но покажите мне такого гения, который мог бы уследить за миллиардами крохотных частиц, а потом собрать их точь-в-точь как прежде. Такая задача по плечу разве что сотне, да нет — тысяче гениев, а я-то вроде и вовсе не гений. Дурак не дурак, но и не умнее других.

— Вот ты сам себе и ответил. Тут никакие сверхъестественные умственные способности и не требуются: телепортация совершается не совсем с помощью разума. Но инстинкт здесь тоже ни при чем. Просто… просто эта способность заложена у тебя в генах. Вот как зрение, слух, обоняние. К примеру, все, что ты видишь вокруг, состоит из миллиардов точек разного цвета, степени освещенности и фактуры. Но твой глаз сам по себе собирает миллиарды этих сигналов в единую картину. Ты же не отдаешь ему мысленный приказ. Просто видишь — и все. Это получается автоматически. Понимаешь теперь, что я подразумевал под волшебством? Зрение и есть такое волшебство. А для телепортации тебе, наверно, достаточно привести в действие пусковой механизм — скажем, пожелать перенестись в другое место, — а дальше все происходит автоматически. Сознание тут участвует не больше, чем в случае со зрением: там оно просто-напросто усваивает информацию, которую получает глаз.

Фрэнк нахмурился и пожелал перенестись в комнату для посетителей. Но, открыв глаза, обнаружил, что по-прежнему сидит в кабинете.

— Не получилось. Выходит, не так это просто. Не по зубам мне телепортация.

— Как же так, Бобби, — встрепенулся Хэл. — Ты что же, хочешь сказать, что мы все наделены этой способностью, но только Фрэнк сообразил, как ею распорядиться?

— Нет-нет. Наверно, у Фрэнка генетический код не такой, как у всех. Или дело в каких-то его дефектах.

Все задумались. Воцарилась тишина.

Тучи постепенно расходились; из-под них, как из-под облупившейся краски, проступала синева. С каждой минутой просветов становилось все больше. Но на душе у Фрэнка было все так же ненастно.

Наконец Хэл Яматака махнул рукой в сторону журнального столика, на котором лежала одежда Фрэнка.

— Что же в таком случае произошло с одеждой? Бобби взял синий свитер и расправил, чтобы все могли полюбоваться пятном цвета хаки на спине.

— Значит, так. Допустим, сознание, само того не ведая, не дает молекулам разлетаться при телепортации и затем безошибочно восстанавливает прежнее тело. И не только тело — всякую вещь, которую Фрэнку вздумается прихватить с собой. Одежду, например.

— Или пакеты с деньгами, — подсказала Джулия.

— А перекладину зачем утащил? — допытывался Хэл. — На что она ему сдалась?

— Сейчас ты уже ничего не помнишь, — обратился Бобби к Фрэнку, — но когда телепортировался туда-сюда, ты прекрасно отдавал себе отчет в том, что происходит. Пытался остановиться, даже просил Хэла тебя удержать. И вот, чтобы тебя опять не унесло, ты и вцепился в перекладину. Только о ней и думал. Поэтому ее и унесло вместе с тобой. А что касается путаницы с одеждой… Вероятно, поначалу ты сосредоточивался на том, чтобы при восстановлении не произошло никаких сбоев, — малейшая ошибка могла стоить тебе жизни.

Но мало-помалу ты выдохся, и тут уж не до таких мелочей, как одежда.

— Сколько я себя помню, — заметил Фрэнк, — а я себя помню только с прошлой недели, — такого со мной еще не случалось. Хотя, по-моему, ночи не проходит без этих… путешествий. Одежде-то все было нипочем, а я раз от разу все слабею, изматываюсь, раскисаю…

Объяснять дальше не понадобилось: по встревоженным взглядам и лицам собеседников было ясно, что они и так все поняли. Если Фрэнк действительно телепортируется и эта нелегкая процедура отнимает у него столько сил, что и отдых не впрок, то не сегодня-завтра при восстановлении одежды или какого-нибудь захваченного с собой предмета он может дать промашку. Но это еще полбеды, гораздо страшнее, если ему не удастся с прежним тщанием восстановить собственное тело. И, вернувшись как-нибудь из очередного ночного путешествия, он обнаружит, что в тыльную сторону руки вживлены клочки свитера, кожа с руки бледной заплатой приросла к ботинку, а недостающий кусок кожи с ботинка темнеет на языке. Не говоря уже о том, что инородные волокна могут попасть в ткань мозга…

И вот люди, которых Фрэнк считал своими надежными защитниками, смотрят на него с тревогой и жалостью. Сердце у него упало. Страх, по-акульи круживший около своей жертвы, вырвался из глубины сознания и набросился на Фрэнка. Он закрыл глаза и тут же пожалел: в воображении возникло его собственное лицо после неудачного восстановления. Восемь или десять зубов торчат из правой глазницы, ниже из щеки выпучился безвекий глаз, нос превратился в уродливый хрящеватый нарост сбоку. Чудовище раскрыло рот — наверно, хотело закричать; во рту вместо языка шевелился ошметок руки с двумя пальцами.

Фрэнк открыл глаза. У него вырвался сдавленный крик отчаяния и ужаса. Его била дрожь, и унять ее не было сил.

По просьбе Бобби Хэл налил всем еще кофе, а Фрэнку, несмотря на ранний час, прямо в кофе добавил виски. Потом вышел в комнату для посетителей и снова включил кофеварку.

Кофе со спиртным взбодрил Фрэнка. Тогда Джулия показала ему фотографию Фаррисов.

— Ты знаешь этих людей? — спросила она, внимательно следя за выражением его лица.

— Нет. Впервые вижу.

— Это Джордж Фаррис, — объяснил Бобби. — Настоящий Джордж Фаррис. Фотографию нам дал его шурин.

Фрэнк оживился и снова взглянул на фото.

— Может, я его и знал, раз позаимствовал его фамилию. Но по фотографии никак не вспомню.

— Он умер, — сказала Джулия и отметила неподдельное удивление Фрэнка. Она рассказала, как умер Фаррис и как недавно была уничтожена его семья. Рассказала и про Джеймса Романа и роковой пожар, во время которого погибли его родные.

Фрэнк опешил и смутился, тоже непритворно.

— Да что же они все гибнут? Это что — совпадение? Джулия подалась вперед.

— Мы подозреваем, что их убил мистер Синесветик.

— Кто-кто?

— Мистер Синесветик. Тот самый человек, который гнался за тобой ночью в Анахейме. Тот, что, по твоим словам, тебя преследует. Он, наверное, пронюхал, что ты скрываешься под именами Фарриса и Романа. Узнал их адреса и бросился искать тебя. А когда не нашел, расправился со всеми, кто был в доме. Не то хотел допытаться, где ты, не то… не то просто так куражился.

Фрэнка это известие как громом поразило. Бледное лицо побледнело еще сильнее, будто тающее изображение на киноэкране. Во взгляде проступила совсем уж безысходная горечь.

— Стало быть, не воспользуйся я фальшивыми документами, он не нагрянул бы к родственникам Фарриса и Романа. Они, значит, погибли по моей вине!

Джулии стало неловко за свои подозрения. Жаль беднягу. Напрасно она подвергла его этому испытанию.

— Да не угрызайся ты, Фрэнк. Мошенник, который подделал удостоверения, скорее всего выбрал фамилии наугад. Взял из какого-нибудь списка недавно умерших первые попавшиеся и вписал. Иначе мистер Синесветик не обратил бы ни на Фаррисов, ни на Романов никакого внимания. Откуда тебе было знать, что ловчила при подделке документов окажется таким недобросовестным и захочет обтяпать дело по-быстрому?

Фрэнк покачал головой, хотел возразить, но не мог выдавить из себя ни слова.

— Твоей вины здесь нет, — подал голос Хэл. Он, видно, уже давно стоял в дверях и успел смекнуть, что за фотографию они рассматривают. Отчаяние Фрэнка тронуло его до глубины души. Повторилась та же история, что и с Клинтом: застенчивость клиента, его благообразная внешность и тихий голос сразу же расположили Хэла в его пользу.

Фрэнк откашлялся и наконец выдохнул:

— Нет-нет. Господи, это же все из-за меня! Из-за меня погибли невинные люди!

В компьютерном центре агентства «Дакота и Дакота» стояли удобные кресла для машинисток. В эти-то кресла на резиновых колесиках и с пружинящими спинками и уселись Бобби и Фрэнк. Бобби включил персональный компьютер фирмы «Ай-би-эм», последнее слово техники. Центр был оборудован тремя такими компьютерами, которые сообщались с внешним миром с помощью модема и телефонной связи. Дневного света для работы вполне хватало, однако окно было занавешено плотной шторой, а под потолком горели лампы, излучающие мягкий рассеянный свет — иначе блики на экранах мешали бы работать.

В эпоху автоматизации компьютеры стали надежными помощниками не только у полицейских, но и у частных детективов. Благодаря им удается накопать такую уйму сведений, что методы Сэма Спейда и Филипа Марло оказываются безнадежно устаревшими. Правда, без беготни, без слежки, без опроса свидетелей и подозреваемых по-прежнему не обойтись, и все же, не будь компьютеров, сыщики оказались бы в положении кузнеца, который пытается починить лопнувшую покрышку, положив ее на наковальню и орудуя молотом и другими привычными орудиями. Как-никак идет уже последнее десятилетие двадцатого века, и частные сыщики без компьютеров существуют разве что в телевизионных детективах да в большинстве приключенческих романов, действие которых происходит не поймешь в какое время.

Ли Чен, который создал для Дакотов электронную систему сбора данных и сам же выполнял эту работу, должен был появиться в агентстве не раньше девяти. До его прихода оставался целый час, а Бобби не терпелось взяться за расследование дела Фрэнка при помощи компьютера. Он далеко не компьютерный ас, как Ли, но все же в машинном обеспечении разбирается, а понадобится — быстро осваивает любую новинку, так что разыскивать данные в кибернетическом пространстве ему не сложнее, чем выбирать их из подшивок пожелтевших газет.

Достав из запертого ящика список кодов, которым пользовался Ли, Бобби первым делом подключился к сети Администрации социального обеспечения. Доступ к ее файлам был открыт. Но не ко всем: некоторые были, как предполагалось, защищены особыми кодами, и пользоваться ими запрещалось законом.

Из открытых файлов Бобби запросил данные обо всех людях по имени Фрэнк Поллард, зарегистрированных в Администрации. Через несколько секунд ответ был получен. Если считать всевозможные варианты имени Фрэнк — вроде Франклин, Фрэнки и Франко, — а также такие имена, как Фрэнсис (может, это полная форма, а Фрэнк — сокращенная). Администрация располагала сведениями о шестистах девяти Фрэнках Поллардах.

— Бобби, — обеспокоенно сказал Фрэнк, — вот эти надписи на экране — как их понимать? Это слова, настоящие слова или просто набор букв?

— А? Ну да, конечно, слова.

— Что-то я их не узнаю. Чушь какая-то. Бобби взял завалявшийся между компьютерами номер журнала «Байт», раскрыл и протянул Фрэнку.

— А ну-ка почитай.

Фрэнк уставился в журнал, перелистнул пару страниц, потом еще. Журнал у него в руках задрожал.

— Не могу. Боже ты мой, теперь еще и это! Вчера считать разучился, сегодня читать. Соображаю все хуже и хуже. В голове туман. Каждый мускул болит, каждый сустав ломит. Эта телепортация совсем меня доконает. Тело, мозги — все отказывает. Я гибну, Бобби, гибну прямо на глазах!

— Обойдется, — успокоил Бобби. Но, по правде говоря, он только напускал на себя уверенный вид. Они с Джулией, конечно, докопаются, кто такой Фрэнк, куда, как и зачем он исчезает по ночам. Однако Фрэнк действительно угасает на глазах. Может статься, к тому времени, как они разузнают всю подноготную клиента, Фрэнку от этих сведений не будет уже никакого прока: умрет или сойдет с ума. И все же Бобби ободряюще положил ему руку на плечо и слегка сжал.

— Держи хвост пистолетом, дружище. Прорвемся.

Вот увидишь, все будет хорошо. Я не сомневаюсь. Фрэнк глубоко вздохнул и кивнул. Устыдившись своего показного бодрячества, Бобби опять повернулся к дисплею.

— Фрэнк, ты не помнишь, сколько тебе лет?

— Не помню.

— На вид — тридцать два — тридцать три. — У меня такое ощущение, что я старше. Бобби посидел немного, задумчиво насвистывая под нос пьесу Дюка Эллингтона «Атласная кукла». Потом снова взялся за работу. Он отсеял всех Фрэнков Поллардов моложе двадцати восьми и старше тридцати восьми. Осталось семьдесят два человека.

— Фрэнк, ты откуда-нибудь приехал или так и живешь всю жизнь в Калифорнии?

— Не знаю.

— Ладно, предположим, что ты коренной калифорниец.

Бобби оставил в списке только тех Поллардов, которые зарегистрировались в Администрации социального обеспечения, когда проживали в Калифорнии. Таких оказалось пятнадцать человек. Затем сократил список еще раз, оставив лишь тех, кто живет в Калифорнии до настоящего времени. Их было шесть.

Однако по закону Администрация не имела права сообщать их координаты посторонним, поэтому в открытых файлах этих данных не было. Следуя указаниям в списке кодов Ли Чена, Бобби проделал хитрые манипуляции и пробился-таки в закрытые файлы.

Он и сам был не рад, что приходится нарушать закон, но что поделаешь: автоматизация — такая штука, что, если хочешь использовать систему сбора данных на все сто, щепетильность надо спрятать в карман. Компьютеризация — путь к свободе, а законы, как ни крути, — орудие подавления, и полного согласия между ними не достичь.

На дисплее появились регистрационные номера и адреса шести Фрэнков Поллардов, живущих в Калифорнии.

— А дальше что? — полюбопытствовал Фрэнк.

— А дальше сунусь в файлы Калифорнийского департамента дорожного транспорта, вооруженных сил, полиции штата, муниципальной полиции и прочих официальных организаций. Найду описания всех шести Поллардов. Выясню про их рост, вес, цвет кожи, глаз и волос. И буду действовать методом исключения. Дай бог, чтобы ты оказался среди этих шестерых. А уж если ты служил в армии или хоть раз попадал в руки полиции, то в каком-нибудь файле может обнаружиться твоя фотография. Тогда установить твою личность легче легкого.

Джулия и Хэл сидели за столом наискосок друг от друга и перебирали стодолларовые купюры. Они просмотрели уже больше половины пачек, выискивая бумажки с близкими номерами серий: если такие найдутся, по ним можно определить, не украдены ли деньги из банка, ссудно-сберегательной кассы или другого учреждения.

Неожиданно Хэл оторвался от работы и спросил:

— Почему перед телепортацией всегда налетает ветер и звучит флейта?

— Бог его знает. Может, когда Фрэнк проходит через другое измерение, за ним устремляется поток воздуха.

— Я тут подумал… Если мистер Синесветик — не бред, если он действительно гоняется за Фрэнком, и если тогда в переулке Фрэнк слышал эти звуки и чувствовал порыв ветра… то остается предположить, что и мистер Синесветик умеет телепортироваться.

— Возможно. И что из этого?

— Получается, Фрэнк не один такой. Есть и другой уникум ему под стать. Или даже другие.

— Только этого не хватало! В таком случае стоит мистеру Синесветику узнать, где скрывается Фрэнк, — и нам его не спасти. Бац — и Синесветик уже тут как тут. Чего доброго, притащит с собой автомат и давай строчить.

Помолчав, Хэл заметил:

— Какая все-таки замечательная профессия — садовник. Всего-то и нужна газонокосилка, полольная машина да еще парочка нехитрых инструментов. Работаешь на свежем воздухе, никто в тебя не стреляет.

Фрэнк, а за ним и Бобби вошли в кабинет, где Джулия и Хэл возились с деньгами. Бобби бросил на стол листок бумаги и объявил:

— Все, Шерлок Холмс, клади зубы на полку! На свете появился сыщик посмекалистее.

Джулия повернула листок так, чтобы Хэл тоже смог прочесть.

На листке с помощью лазерного принтера были напечатаны данные о Фрэнке, которые он сам представил в Калифорнийский департамент дорожного транспорта, когда в последний раз продлевал водительские права.

— Да, похоже, это ты, Фрэнк, — согласилась Джулия. — Выходит, полностью тебя зовут Фрэнсис Эзикиел Поллард?

Фрэнк кивнул.

— Точно. Прочел и вспомнил. Фрэнсис Эзикиел. Джулия постучала пальцем по бумаге:

— А этот адрес в Эль-Энканто-Хайтс тебе что-нибудь говорит?

— Нет. Я даже не знаю, где это — Эль-Энканто.

— Возле Санта-Барбары.

— Да, Бобби подсказал. Но я там и не бывал никогда. Правда…

— Что?

Фрэнк подошел к окну и устремил взгляд на далекий океан, над которым синело чистое уже небо. По небу плавно, широкими кругами скользили ранние чайки — дух захватывало от такой красоты. Но ни вид за окнами, ни полет чаек не волновали Фрэнка.

— В Эль-Энканто я, кажется, не бывал, — продолжал он, не отрываясь от окна, — но всякий раз, как вы произносите это название, у меня под ложечкой екает, будто я лечу с американских горок. Думаю про Эль-Энканто, пытаюсь вспомнить, а сердце так и скачет, и во рту делается сухо, и дышать трудно. Вроде бы у меня с этим местом и связаны какие-то воспоминания, но память сама хочет их отогнать. Должно быть, там со мной приключилось что-нибудь очень скверное… что-нибудь такое, что и вспомнить страшно.

— Срок действия водительских прав у Фрэнка истек семь лет назад, — рассказывал Бобби. — По данным Департамента дорожного транспорта, Фрэнк их больше не продлевал. Нам, можно сказать, повезло: еще немного — и имя Фрэнка выкинули бы из всех файлов.

Он положил на стол еще две распечатки.

— Зубы на полку, Шерлок Холмс и Сэм Спейд!

— Что это такое?

— Протоколы задержания. Фрэнка дважды задерживали за нарушение правил. Первый раз в Сан-Франциско лет шесть назад. Второй — пять лет назад на шоссе 101, к северу от Вентуры. Каждый раз оказывалось, что водительские права у него просрочены, а сам он ведет себя настолько странно, что полиция предпочитала его задержать. — Человек на фотографии, прилагавшейся к протоколам, выглядел несколько моложе и полнее Фрэнка, и все же Джулия без труда узнала своего нынешнего клиента.

Бобби отодвинул ворох денег и присел на край стола.

— Каждый раз он ухитрялся бежать. Полиция наверняка и сейчас его разыскивает, но уже не так усердно: проштрафившийся шофер — не уголовник.

— Хоть убейте, не помню, — признался Фрэнк.

— Каким образом ему удалось бежать, в протоколах не сказано. Я подозреваю, что для этого едва ли понадобилось перепиливать решетку, прорывать туннель, стращать охрану пистолетом, вырезанным из куска мыла, или пускать в ход другие испытанные уловки. Наш Фрэнк и без этих штучек-дрючек обойдется.

— А, телепортировался! — сообразил Хэл. — Улучил минуту, когда никто не видит, — и поминай как звали.

— Вот и я так думаю. После этого он и обзавелся липовыми удостоверениями. С такими никакая полиция не страшна.

Джулия прочла протоколы и заключила:

— Ну что ж, Фрэнк, по крайней мере, теперь мы убедились, что твоя настоящая фамилия действительно Поллард, выяснили, что ты живешь в округе Санта-Барбары, и даже знаем твой настоящий адрес, и тебе больше незачем ютиться в мотеле. Дело наконец сдвинулось с места. Бобби ликовал:

— Зубы на полку, Холмс, Спейд и миссис Марпл! Но Фрэнк не разделял общего торжества. Он отошел от окна и снова опустился в кресло.

— Сдвинуться-то оно сдвинулось, но и только. И как медленно оно движется.

Сцепив руки и упершись локтями в расставленные колени, он наклонился вперед и принялся угрюмо разглядывать пол.

— У меня сейчас шевельнулось нехорошее подозрение. Что, если у меня не только одежда не правильно восстанавливается? Что, если путаница происходит уже и в организме? По мелочам. Незаметно. Сотни или тысячи неполадок на клеточном уровне. То-то я чувствую себя так погано, выматываюсь, хандрю. Неспроста я стал такой бестолковый, разучился читать и считать… Вдруг это от того, что ткань мозга восстановлена не так.

Джулия покосилась на Хэла, на Бобби. Видно, они и рады бы разубедить Фрэнка, но уж больно его предположения похожи на правду.

— Медная-то пряжка с виду была вполне нормальной, — напомнил Фрэнк. — А Бобби дотронулся — и от нее осталась только пыль.