Гиблое место

Глава 45

В этот вторник Джекки Джеке приехал в агентство только в четыре десять, спустя целый час после возвращения Бобби и Клинта. Еще полчаса он возился с мебелью и освещением, создавая такую обстановку, чтобы сподручнее заниматься своим ремеслом. От этих тягомотных приготовлений Джулия чуть на стенку не полезла. Сперва Джекки объявил, что в кабинете чересчур светло, и задернул шторы, хотя за окном уже сгущались зимние сумерки, а небо над океаном потихоньку заволакивали беспросветные тучи. Потом он принялся мудрить с тремя медными лампами, мощность которых можно было менять по желанию. Перебрав все возможные варианты, Джекки остановился на таком сочетании: одна лампа работала в режиме 70 ватт, другая — 30 ватт, а третью он вообще выключил. Затем он попросил Фрэнка пересесть с дивана на стул, но, подумав, выдвинул на середину кресло, стоявшее у стола Джулии, и посадил Фрэнка в него. Перед креслом поставил полукругом четыре стула.

Джулия подозревала, что Джекки прекрасно справился бы со своим делом и при дневном свете, но артист есть артист: даже когда работает не на сцене, душа просит театральных эффектов.

В наши дни иллюзионисты чураются пышных сценических имен вроде Великий Блэкуэлл или Гарри Гудини и предпочитают негромкие псевдонимы, похожие на подлинные имена. Но Джекки крепко держался традиций. Настоящее имя Гудини было Эрих Вайсе. Настоящее имя Джекки Джекса — Дэвид Карвер. Более экзотические прозвища не годились, поскольку Карвер исполнял комические трюки. Уже в молодости он бредил сценой ночных клубов Лас-Вегаса. Он выбрал род занятий, который в представлении людей одного с ним круга равнозначен дворянскому достоинству. Его сверстники мечтали стать учителями, врачами, торговцами недвижимостью, автомеханиками, а юный Дэйви Карвер видел себя только Джекки Джексом. Теперь его мечта сбылась.

Последнюю неделю Джекки давал представления в Рино. Срок его контракта только что истек, и ему предстояло работать в Лас-Вегасе — открывать выступления Сэмми Дэвиса. Но даже сейчас, во время вынужденного перерыва, он предстал перед Дакотами не в джинсах, не в будничной одежде. Для этого визита он вырядился как перед выступлением: черный выходной костюм с изумрудным кантом на манжетах и лацканах, в тон ему — зеленая рубашка, черные лакированные туфли. Это был невысокий худощавый человек тридцати шести лет, почти обуглившийся от солнечных лучей.

Волосы он красил в иссиня-черный цвет, а зубы поражали неестественной, прямо-таки неистовой белизной — чудо, сотворенное стараниями дантистов.

Три года назад агентство «Дакота и Дакота» выполняло в Лас-Вегасе задание администрации отеля, с которым у Джекки был долгосрочный контракт. Дакотам пришлось заняться весьма деликатным делом — установить личность шантажиста, который вымогал у фокусника солидную часть его доходов. Дело оказалось непростым и запутанным. Когда оно завершилось, Джулия, к своему удивлению, заметила, что неприязнь, которую она поначалу питала к фокуснику, сменилась почти что симпатией. Почти что.

Наконец Джекки опустился на стул напротив Фрэнка.

— Джулия, вы с Клинтом садитесь справа от меня, а вы, Бобби, слева.

«Какая разница, где сидеть?» — удивилась Джулия, но спорить не стала.

Чаще всего выступления Джекки проходили так: он приглашал кого-нибудь из зала на сцену и, загипнотизировав, заставлял откалывать разные коленца на потеху публике. Джекки прекрасно владел техникой гипноза, глубоко изучил деятельность мозга человека, находящегося в состоянии транса, и его частенько приглашали на конференции терапевтов, психологов и психиатров, где речь шла о путях практического использования гипноза. Для того чтобы вернуть Фрэнку память под гипнозом, Дакоты могли бы обратиться и к психиатру, и все же ни один врач не справится с этой задачей так же виртуозно, как Джекки Джеке.

Была на то еще одна причина. Что бы ни рассказал Фрэнк под гипнозом, Джекки будет молчать как рыба. Он в неоплатном долгу у Бобби и Джулии, а Джекки хоть и не святой, но долги отдавал исправно и не так быстро забывал оказанные ему услуги. В мире шоу-бизнеса, где каждый только о себе и думает, такие люди встречаются нечасто.

Полоска дневного света между штор быстро угасала, две бронзовые лампы озаряли комнату унылым янтарным сиянием. Джеке говорил негромко, его бархатный, хорошо поставленный голос плавно переливался и иногда начинал дрожать театральной дрожью. Фрэнк, да и все остальные слушали его с замиранием сердца. Джекки достал золотую цепочку, на которой болтался граненый хрусталик в форме капли, и велел Фрэнку сосредоточить внимание на этой светящейся точке. Остальным он посоветовал смотреть на Фрэнка, иначе они тоже рискуют впасть в транс.

— Теперь внимательно следи, как мерцает свет в этом хрусталике. Мягкий, ласковый свет. Видишь, как переливается — от грани к грани, от грани к грани. Теплый, приятный свет. Теплый, трепещущий…

Даже у Джулии от этих размеренных заклинаний слегка закружилась голова. Взгляд Фрэнка остекленел.

За спиной Джулии Клинт включил магнитофон, на котором вчера записывал рассказ Фрэнка.

Держа цепочку двумя пальцами, Джекки легонько покачивал ее, отчего хрусталик на конце совершал круговые движения.

— Хорошо, Фрэнк. Вот ты расслабляешься, полностью расслабляешься. Ты слышишь только мой голос, только мой, отвечаешь только на мои вопросы, только намой…

Когда Джекки убедился, что Фрэнк уже пребывает в глубоком трансе, он дал ему последние указания, убрал хрусталик и велел закрыть глаза. Фрэнк повиновался.

— Как тебя зовут? — спросил Джекки.

— Фрэнк Поллард.

— Где ты живешь?

— Не знаю.

В телефонном разговоре Джулия уже сообщила Джекки, какие сведения они хотят получить от клиента. Поэтому Джекки спросил:

— Ты жил когда-нибудь в Эль-Энканто-Хайтс? После некоторого колебания Фрэнк ответил:

— Да.

Голос его звучал до жути безучастно, изможденное лицо покрывала смертельная бледность. Он походил на вырытого из могилы покойника, которого оживили колдовскими чарами, чтобы сделать посредником между живыми и обитателями того света на спиритическом сеансе.

— Ты помнишь свой адрес в Эль-Энканто?

— Нет.

— Ты жил по адресу Пасифик-Хилл-роуд, дом 1458?

По лицу Фрэнка скользнула тень.

— Да… Это… Бобби узнал… Через компьютер.

— А сам ты помнишь этот дом?

— Нет.

Джекки поправил часы на запястье и обеими руками пригладил густые черные волосы.

— Когда ты жил в Эль-Энканто, Фрэнк?

— Не знаю.

— Ты должен говорить правду. Обмануть меня или скрыть правду ты не сможешь. В таком состоянии не получится. Когда ты жил в Эль-Энканто?

— Не знаю.

— Ты жил там один?

— Не знаю.

— Ты помнишь прошлую ночь в больнице?

— Да.

— Ты тогда… исчез?

— Говорят.

— И куда ты перенесся?

— Я… я боюсь.

— Чего?

— Я… я не знаю. Думать не могу.

— Помнишь, как в прошлый четверг ты проснулся в машине в Лагуна-Бич?

— Да.

— В руках у тебя был черный песок.

— Да. — Фрэнк вытер ладони о брюки, словно на потных ладонях еще оставались черные песчинки.

— Где ты его набрал?

— Не знаю.

— Не спеши. Подумай.

— Не знаю.

— Потом ты поселился в мотеле, верно? Помнишь, как в тот вечер ты проснулся весь в крови?

— Помню. — Фрэнк содрогнулся.

— Откуда эта кровь?

— Не знаю, — убито проговорил Фрэнк.

— Это была кошачья кровь. Это ты знал?

— Нет, — сомкнутые веки Фрэнка задрожали, но глаза не открылись. — Просто кошка? Правда?

— Вспомни, не видел ли ты в тот день какую-нибудь кошку? Помнишь?

— Нет.

Видно, если не применить радикальные средства, толку от расспросов не будет. Шаг за шагом Джекки принялся воскрешать в памяти Фрэнка все более и более ранние события — от прошлого вечера, когда Фрэнк ложился в больницу, до того четверга, когда, очнувшись под утро в переулке Анахейма, он обнаружил, что ничего, кроме своего имени, не помнит. Это событие было последним рубежом; сумей Фрэнк двинуться вспять еще на несколько шагов — и, возможно, загадка его прошлого будет раскрыта.

Джулия слегка подалась вперед и взглянула на Бобби, который сидел по другую сторону от Джекки Джекса. Интересно, как ему нравится это зрелище. Крутящийся хрусталик, всякие фокусы-покусы наверняка должны прийтись ему по вкусу — при его-то мальчишеской тяге к приключениям. Небось так и сияет.

Ничуть не бывало. Бобби хмурился. Он крепко стиснул зубы, на скулах ходили желваки. Джулия уже знала, какой удивительной новостью огорошил его сегодня Дайсон Манфред, она и сама была поражена не меньше мужа и Клинта. Но не это его сейчас тревожит. Может, он никак не оправится от встречи с жуками в кабинете энтомолога? Или ему по-прежнему не дает покоя кошмар, который приснился на прошлой неделе: «Идет беда, идет беда…»!

Джулия тогда не придала сну никакого значения. Но не поспешила ли она от него отмахнуться? Что, если сон в руку? С тех пор как они связались с Фрэнком, загадочные события следуют одно за другим. Долго ли поверить в видения, предзнаменования, вещие сны?

«Идет беда, идет беда…» А Беда — это часом не мистер Синесветик? Между тем Джекки расспрашивал Фрэнка о происшествии в переулке. Он подвел его к тому самому мигу, когда Фрэнк пришел в чувство и растерянно озирался вокруг.

— Вернись немного назад, Фрэнк, всего на несколько секунд назад. Еще, еще. Сквозь темноту в сознании, сквозь стену мрака…

С самого начала сеанса Фрэнк словно таял на глазах — точь-в-точь восковая фигурка над пламенем. Таял и бледнел, хотя лицо его и так уже заливала парафиновая бледность. Но, когда Джекки велел ему пробиться к свету памяти, сиявшему по ту сторону темной преграды, Фрэнк выпрямился в кресле и вцепился в подлокотники, да так, что виниловая обивка на них чуть не лопнула. Он будто бы вновь вырос до прежних размеров, как Алиса в стране чудес, выпившая волшебный эликсир.

— Где ты теперь оказался? — спросил Джекки. Опущенные веки Фрэнка опять затрепетали. Он издал неясный сдавленный звук:

— Э…э…

— Где ты? — мягко, но настойчиво добивался Джекки.

— Светлячки, — выговорил Фрэнк дрожащим голосом. — Ветер и светлячки.

Он задышал часто-часто, будто никак не мог отдышаться.

— Что ты имеешь в виду, Фрэнк?

— Светлячки…

— Где ты, Фрэнк?

— Везде. Нигде.

— В Южной Калифорнии светлячки не водятся. Ты, наверно, где-то далеко отсюда… Подумай. Оглядись. А теперь ответь: где ты?

— Нигде.

Джекки не отступал. Он снова попросил Фрэнка описать, что тот видит вокруг, что за светлячки перед ним мелькают, но ответа не получил.

— Пусть он вернется еще немного назад, — предложил Бобби.

Джулия взглянула на магнитофон в руке Клинта. Катушки в пластмассовом окошке вращались и вращались.

Джекки снова принялся понуждать Фрэнка погрузиться в прошлое. Звучный голос мерно журчал, переливался, завораживал.

Вдруг Фрэнк выпалил:

— Зачем я здесь?

«Здесь» явно относилось не к агентству «Дакота и Дакота», а к какому-то месту, куда он попал в своих гипнотических странствованиях.

— Зачем?

— Где ты, Фрэнк?

— Дома. Какого черта я сюда вернулся? С ума я, что ли, сошел? От этого дома надо бежать без оглядки!

— Чей это дом, Фрэнк? — спросил Бобби. Фрэнк не ответил: ему было ведено отвечать только на вопросы гипнотизера. Джекки задал тот же вопрос.

— Ее дом, ее, — выдохнул Фрэнк. — Уже семь лет, как она умерла, а дом все равно ее. Тут все так и останется, как при ней. Эту чертовку отсюда так просто не выживешь. Бороться с этой нечистью — пустое дело. Все равно что-нибудь да останется. В комнате, где она жила, в вещах, которые она трогала.

— Кто она?

— Мать.

— Твоя мать? Как ее зовут?

— Розелль. Розелль Поллард.

— Ты в доме на Пасифик-Хилл-роуд?

— Да. Боже ты мой, что задом! Гиблое место, нехорошее место. Неужели никто не видит, какая нежить тут обитает? — Фрэнк плакал. Слезы блестели в глазах, текли по щекам, голос дрожал от боли. — Неужели незаметно, кто здесь притаился, что за чудовища тут плодятся, какое это гиблое место? Ослепли все, что ли? Или просто не хотят видеть?

Страдальческий голос Фрэнка поразил Джулию до глубины души. На его искаженном болью лице застыло то же выражение, что у потерявшегося, испуганного ребенка. Джулия с трудом отвела от него взгляд и повернулась к Бобби: обратил ли он внимание на слова «гиблое место»?

Как видно, обратил. Бобби тоже смотрел на жену, и в голубых глазах его читалась тревога.

Из приемной в кабинет вошел Ли Чен с пачкой распечаток. Он тихо прикрыл за собой дверь. Джулия приложила палец к губам и указала ему на диван.

Тем временем Джекки спокойным голосом уговаривал Фрэнка отбросить все страхи. Внезапно Фрэнк издал пронзительный крик — нечеловеческий крик, больше похожий на вой затравленного зверя. Он совсем выпрямился в кресле и дрожал всем телом. Глаза его были открыты, однако он еще не очнулся от транса, и мысленный взор его по-прежнему блуждал где-то за пределами кабинета.

— Господи, он идет сюда! Идет! Наверно, близнецы ему сказали, что я здесь. Идет! Идет!

Глухой, безудержный страх Фрэнка передался Джулии, сердце ее учащенно забилось, ей не хватало воздуха.

Сеанс грозил закончиться неудачей, и Джекки принялся увещевать клиента:

— Спокойно, Фрэнк. Успокойся, расслабься. Никто тебе вреда не причинит. Ничего страшного. Спокойно, спокойно.

Фрэнк замотал головой.

— Нет! Он идет сюда! Правда идет! Я пропал. Какого черта я сюда вернулся! Надо же было так подставиться!

— Расслабься…

— Вот он! — Фрэнк попытался вскочить, но силы оставили его, и он только крепче впился в обтянутые винилом подлокотники. — Вот он! Прямо на меня смотрит!

— Кто он? — не выдержал Бобби. Джекки повторил вопрос.

— Золт! Это Золт!

Джекки переспросил еще раз.

— Да Золт же!

— Это у него имя такое?

— Он меня заметил!

— Сейчас ты расслабишься, — властным и решительным тоном произнес Джекки. — Расслабишься и успокоишься — Бесполезно. Возбуждение Фрэнка росло.

— Что-то я с ним никак не совладаю, — озабоченно признался Джекки. — Придется разгипнотизировать. Бобби сполз на самый краешек стула.

— Не сейчас, — взмолился он. — Чуть попозже. Спросите про Золта. Кто он такой? Джекки повторил вопрос Бобби.

— Смерть.

Джекки нахмурился.

— Это не ответ, Фрэнк.

— Смерть во плоти. Живая смерть-Это мой брат, ее сын, ее любимчик, ее отродье. Ненавижу! По мою душу пришел. Вот он!

И Фрэнк с жалобным мычанием снова попытался встать с кресла. Джекки велел ему оставаться на месте. Фрэнк нехотя подчинился, но страх терзал его все сильнее: ему мерещилось, что Золт уже рядом. Как ни старался Джекки перенести Фрэнка в более близкое время или вывести его из транса — ничего не получалось. Фрэнк исступленно твердил:

— Надо удирать. Скорее, скорее, скорее… У Джулии сердце разрывалось. Жалкий, беззащитный Фрэнк совсем взмок от пота и дрожал как в лихорадке. Волосы лезли в глаза, но кошмарный образ из прошлого был виден ему со всей отчетливостью. Он по-прежнему сжимал подлокотники с такой силой, что ногтем продрал-таки на правом виниловую обивку — Надо удирать, — упрямо твердил он. Джекки запретил ему двигаться с места.

— Нет-нет, от него надо удирать!

— Такого со мной еще никогда не случалось, — удивился Джекки. — Не слушается — и все тут. Господи, ну и видок у него. Как бы его кондрашка не хватил.

— Да помогите же ему, Джекки! — зарычал Бобби. Он бросился к Фрэнку, присел на корточки и положил ладонь ему на руку, как бы желая его успокоить.

— Бобби, осторожнее! — Клинт вскочил так стремительно, что не успел удержать магнитофон, стоявший у него на колене.

Бобби даже не обернулся. Сейчас он был занят только Фрэнком. Беднягу била неудержимая дрожь — того и гляди рассыплется на части прямо у них на глазах. Ни дать ни взять — паровой котел, у которого заклинило предохранительный клапан. Только сотрясает его не давление пара, а неописуемый ужас. Раз Джекки не в силах ему помочь, за дело возьмется Бобби.

Джулия не сразу сообразила, что это вдруг нашло на Клинта. Но от чего засуетился Бобби, она поняла: он заметил то, что проглядели остальные, — рука Фрэнка кровоточила. Бобби вовсе не поглаживал его по руке, а осторожно-осторожно старался разжать его пальцы. Видно, продрав обивку, Фрэнк порезался о металлический каркас или заклепку, и притом несколько раз.

— Идет! Надо бежать! — Фрэнк отпустил подлокотники, схватил Бобби за руку и вскочил с кресла. Бобби поневоле тоже пришлось подняться.

Только тут Джулия догадалась, почему всполошился Клинт. Опрокинув стул, она рванулась к мужу.

— Бобби! Стой!

Изверг-брат был уже совсем рядом. Обезумев от ужаса, Фрэнк зашелся криком. В тот же миг раздался свист, будто из котла паровоза вырвалась струя пара, и Фрэнк как сквозь землю провалился. А с ним и Бобби.