Глаза химеры

Дело жизни

Урбан взял в руку горсть песка и пропустил сквозь пальцы.

Песок осыпался на землю — растрескавшуюся, сухую, мертвую землю. Эти засушливые края не знали воды много дней; дожди бывали здесь редко. Урбан заскользил взглядом по кромке горизонта, поворачиваясь вокруг себя. Всюду пустыня, на многие мили одно и то же. Гладкая, изредка бугрящаяся невысокими барханами, изредка уходящая в низины, серо-бурая равнина. Ни дерева, ни куста, лишь кое-где торчат низкие колючки. Ни капли воды. Ни птиц, ни насекомых.

Мертвое место.

Ничто не нарушало прямую линию горизонта, кроме громадного предмета к северо-востоку.

Урбан в сопровождении своего спутника направился туда. Они шли минут пять и остановились, когда тень от предмета упала на них, защищая от душных объятий полуденного солнца.

Урбан долго рассматривал этот громадный предмет, казавшийся здесь совершенно неуместным.

Люди стояли возле большого, ржавого корабля.

Корабля посреди пустыни.

Судно почернело, его бока истончились и были испещрены дырами, корма зарылась в песок на треть корпуса, а нос смотрел в небо. Корабль словно пытался вырваться из объятий пустыни, но не смог и теперь застрял здесь навечно.

— Откуда он здесь взялся? — спросил Урбан.

— Он всегда был здесь, — ответил человек, которого звали Сид.

Урбан недоуменно посмотрел на Сида — коренастого, загорелого до черноты старика с пепельно-белой шевелюрой и бородкой, все лицо которого словно состояло из морщин и складок.

— Всегда? — не понял он.

— Да, — кивнул Сид.

Поняв, что надо вытягивать из старика слово за словом, Урбан приступил к расспросам.

Да, это рыболовное судно. Нет, здесь не всегда была пустыня. Когда-то, лет пятьдесят назад, здесь было море глубиной в несколько десятков метров, а вон там, на плато к югу, зеленели заливные луга. А к западу был лес, его вырубили и, если отправиться туда, можно увидеть пеньки, много пеньков. Да, здесь было море, богатое рыбой.

Сид отыскал в песке что-то и показал Урбану. Ракушка. Урбан озадаченно рассматривал ее некоторое время.

— Но почему же исчезло море?

— Люди, — пожал плечами Сид. — Люди построили плотину на реке далеко к северу отсюда. Река, питавшая море, обмелела. Сначала море превратилось в болото, потом в несколько озер, а затем пересохли и они. Рыба погибла. Пастбища и леса высохли. Животным стало негде кормиться.

— Но почему они это сделали? Плотину?

— А кто их знает, — сказала Сид. Вроде как хотели изменить русло реки, направить ее куда-то в другое место. Решили, что умеют управлять природой.

— И что стало с их затеей?

— В той стране была война, про это давно забыли. Плотина стоит до сих пор. Обмелевшее русло плотно заросло и реке уже не пробиться по старому пути. Вот так. Вы будете фотографировать ли нет?

— Да, да, конечно… — пробормотал Урбан, который делал репортаж об этой странной планете и ее колонистах.

Он сфотографировал старый корабль с нескольких ракурсов, снял видео, снял голограмму, сделал его трехмерную проекцию и то же самое проделал с участком пустыни, куда они прибыли. Вскоре они уже возвращались к квадроциклу, на котором приехали сюда из маленькой базы к востоку, ютившейся у гряды холмов.

— И как велико было море?

— Тысяча миль с запада на восток, две тысячи — с севера на юг.

— Такое большое море невозможно уничтожить так быстро, — заметил Урбан.

— Можно, — усмехнулся Сид. — Если тебе помогает ветер.

Урбан не понял. Ветер дует здесь постоянно, объяснил Сид. Разве не чувствуете? Да, здесь хорошо слышались завывания ветра, который упрямо трепал волосы на голове Урбана. Так вот, ветер гонит песок из засушливых районов планеты к югу отсюда. Раньше порывы ветра гасила водная гладь и растительность, а сейчас ему ничто не мешает.

Они вернулись на метеорологическую базу.

Перед отлетом в столицу планеты, откуда Урбан смог направиться на звездолете в свою систему, он ненадолго задержался, чтобы осмотреть небольшую плантацию, выращенную Сидом и еще несколькими метеорологами из старых колонистов.

— Почему вы не уходите отсюда? — спросил Урбан. — Ведь есть множество богатых, цветущих планет.

Сид опять пожал плечами. Видно, слова давались ему нелегко. Он с минуту рассматривал пустыню и невысокие деревца, торчавшие из скудной земли.

— Ну а что станет с этими цветущими планетами потом?

— Когда?

— Когда люди перекроют русла рек, выкопают котлованы, вырубят леса, растопят ледники, разворошат землю, засорят воздух промышленностью? Что с ними будет?

Урбан молчал.

— То же, что и здесь, — сказал Сид. — И что, когда эти планеты станут пустынями, люди отправятся дальше, к новым богатым планетам? И так будет продолжаться без конца? А что если, таких планет больше нигде нет?

— Ну, как раз для этого есть программы по терраформированию непригодных планет.

Сид усмехнулся.

— Так зачем формировать непригодную планету, если есть уже пригодная, просто бедная? Ведь гораздо проще вылечить уже освоенный мир.

— И вы этим занимаетесь здесь?

Сид смущенно посмотрел в землю. Они стояли возле трубы, подведенной к подземному роднику, из которого качали воду для полива и наполнения системы прудов.

— Да, — сказал он. — Наверно потому, что я мальчишкой видел море. Странно вышло. Обычно человек уходит от моря, а не оно от него. Я хочу вернуть море.

Урбан смотрел на этого странноватого старика и пытался понять, что им движет, зачем он подрывает остатки здоровья этим бесполезным трудом.

— Но вы же понимаете, что это очень трудная задача, и выполнить ее в одиночку невозможно, — сказал он. — На это потребуется не один год тяжелого труда, и еще неизвестно, получится ли что-нибудь.

— Все верно, — кивнул Сид.

— И скорее всего, вы не увидите результатов своих трудов. Просто не доживете до них.

— Да, пожалуй, — снова согласился Сид.

— Но все равно продолжаете.

— Точно. Вот сегодня я посадил десять саженцев. Завтра еще десять. Засеем вон то поле, как раз к нему подведена новая труба. Может, через год все поле будет в деревьях. Если повезет и летняя засуха не продлится слишком долго. Бывало, у нас гибли поля, и пришлось начинать все заново.

Урбан ошеломленно думал о том колоссальном труде, какой приходится совершать горстке колонистов, таких же стариков на этом клочке земли, о том, как они ведут ежедневную, изматывающую схватку со свирепой пустыней — этим порождением человеческой технологии. Это напоминало осаду крепости полчищами врага.

Но Сид потирал руки и казался счастливым. Его словно забавляло все это.

Урбан распрощался с колонистами и улетел к себе домой. Перед отлетом он наблюдал громадные пустые пространства — серо-бурые лоскуты мертвого ландшафта, покрывавшего планету. Этот мир пожирала пустыня.

По возвращении домой он сделал большой материал и опубликовал его в новостной сети. Вскоре он занялся другими проектами и побывал на десятках других миров — самых разных и расположенных в самых отдаленных уголках изведанной вселенной. Там тоже были свои проблемы — войны, эпидемии, голод, катастрофы. Шло время. Год проходил за годом, складываясь в десятки лет, Урбан состарился, стал дедушкой и постепенно отошел от дел. Он уже не мог работать так быстро и эффективно, как в прежние годы.

Однажды, перебирая свои архивы, он наткнулся на старый репортаж о дальней планете, которую пожирала пустыня. Урбан запросил центральную сеть и каково же было его удивление, когда он увидел свежие снимки планеты — зеленые луга, речки и озера, густые леса, наполненные птицами и зверями.

Он отправился туда, потому что не поверил увиденному.

Он прибыл на планету и отыскал ту маленькую метеостанцию.

Он нашел ее руководителя, какого-то неизвестного мужчину и расспросил его про Сида и других старых колонистов.

— О, они давно умерли, — сказал начальник станции, которую теперь окружали рощи и сады. — Столько лет прошло.

Да, прошло много — без малого тридцать лет.

— Но кто же сделал все это? — недоуменно спросил Урбан.

— Люди, — улыбнулся начальник станции.

— Я вас не понимаю.

— После вашего репортажа сюда стали прилетать люди, — пояснил начальник станции. — В основном старики или больные. Молодых и сильных было не так много, единицы вроде меня. Они прилетали поодиночке, небольшими группками. Поначалу их было немного. Они-то и продолжили начатое. Сажали деревья, бурили скважины, добывали воду. Пядь за пядью отгрызали у пустыни землю и заставляли ее снова плодоносить. Время шло, за первыми прибывшими последовали новые, мы основали сеть станций, помирились с северными колонистами и продолжили дело. Конечно, один человек может не так много, но, если их несколько сотен или тысяч, и они знают, что делают, это приносит результаты. Пойдемте, я хочу кое-что вам показать.

На ватных ногах Урбан побрел за начальником станции. Двигался он не так бодро, как в прежние времена, и вынужден был пользоваться тростью. Вдвоем, они шли некоторое время по рощам и фруктовым садам. Стояла весна, цвели вишни и яблони, цвела черемуха и готовилась к цвету сирень. В воздухе деловито сновали пчелы. Слышался щебет птиц. От ароматов цветов плыла голова.

Начальник станции остановился возле холма и помог Урбану взобраться на него.

— Знаете, что самое интересное? — весело спросил начальник станции.

Урбан вопросительно глянул на него.

— То, что старшие поколения колонистов помогают нам до сих пор, ведь это дело всей их жизни.

— О чем вы?

— Сейчас увидите.

Они взобрались на вершину холма. Оттуда открывался вид на молодой буковый лес. Раньше здесь была только голая, потрескавшаяся земля, умолявшая о влаге. Теперь — шелестели деревья. Вдали серебрилось зеркало озера, еще дальше темнели участки пашен. Кое- где была видна пустыня, но теперь она отступала, откатывалась, все дальше и дальше.

— О господи, — выдохнул Урбан.

— Да, — довольно сказал начальник станции. — Наши старики продолжают работать.

Поначалу Урбан не понял. Но потом до него дошло. Бросив трость, позабыв про возраст и одышку, он сбежал с холма и подошел к ближайшим букам, самым большим и с самыми широкими стволами. На каждом стволе крепилась табличка с именем и фото.

— Десять тысяч, — сказал начальник станции, догнав его. — Десять тысяч людей дали жизнь десяти тысячам деревьев. Их прах помог им вырасти. И это только начало.

Урбан ощупал кору дерева. Прохладная, приятно шершавая древесина. Растущее дерево.

Дело жизни Сида принесло свои плоды.