Глермзойская пустошь (СИ)

Глава 10.4

Вокруг кипела работа. Крысы и псы бегали от пещеры, по месту сражения, на вершину, которая послужила приманкой. Охапки добычи перемещались с места на место.

Кто-то играл в “игру” “расплескай мозги” — они стаскивали тяжелораненых гоблов в кучу, а потом кидали им на головы булыжники и потом замеряли, ставя деньги и всякие безделушки, у кого мозги брызнут дальше.

Кто проголодался, тут же насыщался после тяжёлого боя и рубки туш.

— Херршер, не желаете? — в грязной лапе пращника лежало ещё подрагивающее сердце одно из гоблинско-орочьих вожаков.

— Нет, ешь сам. Заслужил! — от неожиданной похвалы неизвестный боец закрутил головой, желая убедиться что все это слышали и стремительно проглотил, не жуя, вкусную добычу, не забыв бело-розовым языком слизать кровавые капли с меха.

Под ногой звякнул кожаный шлем с металлическими вставками. Пнул его в сторону одной из куч добычи, которые появлялись из снятых с павших в сражении вещей. В них лежали вещи как с гоблинов, так и клановых. Теперь я шел аккуратно, всматриваясь и боясь наступить на останки павших, чтобы не идти по своим и не поскользнуться. Трупного запаха здесь как такового ещё не было, но что будет, если вдруг будет тепло … Хорошо что зима.

Где-то здесь погиб и гоблинский шаман. После его удара по вершине Струх и ученики Горбатого били именно по нему. Не с первого и не со второго удара, но его вывели из боя, а потом в толчее боя на него прыгнула туша пещерного чудовища — сквига, раздавив его.

Радость от победы омрачало большое количество погибших. Точное число пока не было известно, так как были более срочные дела. Но и сейчас, глядя на валяющиеся завалы тел в местах самой ожесточённой рубки у меня скручивало внутренности. Не рассчитывал на такое в этом походе. Да и вообще... Но война вносит свои коррективы, неожиданные и порой очень неприятные. Каждый боец — это безопасность сборщиков, это убитый враг, это будущие поколения воинов. Воин умер — и по безопасности клана нанесён удар. Многих из них я знал уже по именам, их привычки, особенности. Жестокие и безжалостные, они воевали за добычу, за возможность сытно есть, но также они воевали за меня — за мои интересы и цели. Терпели лишения и боль. У них были свои интересы и цели, они грызлись и интриговали, пытаясь занять место повыше. И как-то так получилось, что я уже не мог относиться к ним просто как к кускам мяса, которое можно было бросить на смерть. Вернее — я и сейчас мог отправить на смерть, прикрыть отступление или поставить на опасное направление, мы тут всё-таки на постоянной войне.

Тяжелые мысли ворочались в голове, уносясь в будущее, к столкновению с врагами. Неизбежность войны с юго-восточными племенами была понятна всем. Я вообще был удивлён, отчего они пока только устраивают мелкие налёты, давая мне время подготовиться. Может и ждут, что растрачу бойцов в вот таких моментах, а они меня возьмут голыми лапами? Кто их знает. Однако если и в драках с ними будут такие потери, то останусь править только тупым молодняком и самками.

Ладно, в сторону эти мысли. Сейчас дел немало.

Двинулся в сторону пещер. Входов было действительно несколько, представлявшие собой вытянутые в высоту расщелины. Три довольно узких входа, на несколько гоблов в ширину. Шагов через тридцать они вновь объединялись в просторном природном зале, где и нашлась статуя псиного бога. Я когда увидел её, то ничего кроме нецензурных слов в голову не пришло и сейчас, видя второй раз, постарался обойти стороной. Надо бы найти сарвуухам место для поселения отдельно, ну их к демонам, жить рядом вот с ЭТИМ.

Сокуч, что заведовал сейчас обследованием бывших жилых залов вонючек, вопросительно шевельнул носом.

— Не спрашивай, потом расскажу.

“Да где они это откопали?!” — крутилась в голове мысль. Хотя, конечно, я помню из-за чего всякое находят — Ветра эти… Шторм мифический. Ладно, пофиг.

Кстати, насчёт гунулов. Была для них и неприятная находка. Рядом с входом стояли лёгкие навесы. Когда мы туда заглянули, то увидели как на окровавленных клочьях шкуры лежал обрубок гунула без рук, без ног и без головы. Все это валялось рядом: белые клыки, вытаращенные глаза и пятнистый мех страшно торчали среди отрубленных конечностей.

Когда это увидели псы, то завыли так, как я ещё не слышал в их исполнении. Один из их великих воинов, что прикрывал отход остатков племени.

Наступала ночь и первый зал сейчас стал обиталищем как моих воинов, а ещё немного напоминал мясной склад. Горели несколько костров и дым от них поднимался под потолок и вытекал через остроконечные входы. В ближайшее время мы были неспособны куда-либо выдвинуться, так как слишком много раненых, пленных и никак нельзя было бросить пещеры, не обыскав их. Для обороны она прекрасно подходила: вход можно было удерживать малыми силами, имелся внутренний источник воды. Еды сейчас нам тоже хватало, а были ещё какие-то гоблинские запасы, которые следовало ещё осмотреть.

Толпу трясущихся и плачущих пленных (взятых и на поле боя и всех тех, кого нашли в лабиринте пещер) загнали в пару тупичков, где они и сидели под присмотром десятка легкораненых бойцов и одного ученика Хрезкача. Он вряд ли что мог им сделать, так как был полностью обессилен, но они же этого не знали.

На наспех снятых шкурах зеленокожих лежало мясо, части тел и внутренностей. Внутри было теплее, чем снаружи, но вне пещеры могли прийти те, кто бы всё сожрал. Воздух сырой и грязной пещеры смешивался с тяжёлым духом крови в просто нечто невообразимое. Надо было быстро всё тут зачищать, не дать гнить и может не будет прорыва демонов, даже мелких. В моей голове навсегда отпечаталась картина того, как я прорывался из города крыс, в котором ящеры отравляющими веществами устроили массовое убийство и как тогда из куч трупов появлялись нурглики. Мне этого “счастья” не надо было и даром. Хотя Струх Шип вон сидит и в ус не дует. Буду надеяться, что со всеми этими невидимыми энергиями он сможет разобраться, как бы они не работали.

Я ходил, окликал крыс, искал умеющих считать. А потом понял что всё-таки сильно ударился головой — у меня же точно есть тот, кто может подсказать.

— Струх, мне нужен тот, кто умеет считать, для важного дела.

— Я умею, херршер, возьми меня, да-да!

— Кроме тебя! Тебе и так дел хватит!

Шип засунул кончик хвоста в пасть и слегка погрыз.

— Эээ… Тяжелый вопрос, херршер.

— Что тяжёлого? Ты же инженер, колдун! Вы должны уметь считать, это же элементарно для вас!

— Я умею-умееею! Но вот более молодые… Старый Хрезкач не стремится делиться знаниями…

— Как же он вас учит?!

— В основном мы смотрим и пытаемся повторить много раз…

— И с камнем так же? Это сколько же добра можно перевести впустую!

— Нет-нет, там всё как-то само… Ты его берешь и знание вливается в тебя, просыпается в крови, энергия бурлит и требует выхода, надо лишь собрать сколько надо её из камня и выпустить…

— Охохо, может всё-таки кто-нибудь и умеет? Там надо посчитать трупы наших и местных.

— Я! Я умею! Господин! Господи-и-и-ин! Я умею!

Пошли взглянуть на оравшего. Гоблин. С виду обычный — лопоухий, мелкий, носатый, зубастый, выделяющийся только длиннополым рваным одеянием, что тянулось на шаг ещё вилось за ним. Он прыгал, пытаясь привлечь к себе внимание и пищал, когда крысы схватили его за ухо когтями и повели ко мне. Пещерные недомерки пахнут по-особому: они насквозь провоняли сыростью, плесенью и холодом. А этот был не совсем обычный пещерный недомерок.

— Кто такой?

— Кроткрат, ваша завоевательская милость… Готов служить и повиноваться! Ведь Вы спасли меня от тирании злобного…

— Чем занимался?

— Я думатель! — гордо задрал свой нос тот.

— Шаманский подсос? — вылез вперёд Шип.

— Ага… А потому много-много знаю, всех и всё видел! А ещё я самый честный из всех тех злобных ворюг, к которым меня нечаянно кинули…

— Ну-ка, встряхните его! — скомандовал стоящий рядом Сокуч.

Видя, что я не возражаю, пара воинов схватила его за ноги, задрала их вверх и хорошенько потрясли.

Все рассмеялись, когда из его карманов, из-за пазухи посыпались всякие серебряные и золотые побрякушки, монеты, браслеты вперемешку со всяким мусором и почему-то грибами.

— Ворюга обыкновенная, ничего интересного. — вынес вердикт мой разведчик.

— Срубите ему голову. — быстро я потерял интерес к очередному прохиндею. Не раз уже встречался с явлением, когда жесточайшие по отношению слабым и беззащитным, гоблы расстилались перед более сильным или выставляли себя жертвами, белыми овечками.

— Господи-и-ин! Я зна-аю где тайники спрятаны-ы-ы-ы! — орал Кроткрат, пока его тащили к ближайшей кучи мяса.

— Стойте. — Тайники это хорошо, это средства на будущее… А потом пришло в голову, что я уже больше года в этих местах, у меня было немало рабов из этого поганого зеленокожего племени, но при этом знаю я о них не сказать чтобы много. Сквиги эти, вылезшие орки, что ожидать от шаманов… Своих соседей надо знать лучше, и не будет таких потерь в столкновениях, как прогремевшее сражение.

— Ладно, пусть пока поживёт — может пригодиться. Поищите какую-нибудь цепь, пусть на ней посидит.

— Господин! Да я никогда от вас… Как ниточка с иголочкой… Как шляпка гриба от ножки…!

— Шип, Сокуч, напомните мне никогда не ставить этого прохиндея ни на какую должность, как Торкоса.

— Что вам показать, вашего острозубое верзильшество?

— Как ты сказал? Прищеми язык со своими восхвалениями, пока не договорился до ржавого ножа в кишках.

— Ой-ёй… — пискнул ушастый и сократился в росте раза в три.

В итоге мы всё же нашли одного бойца, который клятвенно заверил, что умеет считать до ста. Звали его Отрек. Видно, что не трус — шрамы, порванная днём щека, обнажающая коренные зубы. Пообещал, что все свои расчёты будет наносит углём на стену.

— Вот теперь пойдём, прогуляемся.

Взял с собой десятка два воинов, из тех, что уже немного отдохнули, пару псов. Может чего унюхают? Мало ли куда этот ушлёпок нас заведёт? Непоседливые крысята увязались следом.

И эта тварь нас повела. Мало того, что мы прошли все природные залы, большие и малые, так он провел и по всем узким и малым шкуродёркам, где узкие проходы между камней грозили раздавить всех пролазящих. Пришлось даже снимать доспех, что пройти дальше. Было чувство, что только тронь какой-нибудь камень, так он сползёт и мокрого места от тебя даже не оставит! А ведь помиомо природной сырости и глины, которой тут было полно и в которой конечно же мы перемазались по уши. И всё это ещё среди луж мочи, говна сквигов, а порой и разбитых бочек грибного пива. Вернее так: “Грыбного пыва”, как старательно произносил вонючка. Но с другой стороны — гоблин старательно выполнял приказ и показывал самые “интересные” места этого маленького городка. Под ногами иногда проносились сквигообразные чудовища, только в десятки раз поменьше, которые никогда не вырастут, в отличие от тех боевых красношкурых зубастиков — домашние зверюшки и пища.

Много чего “интересного” встретили.

Например, в одном закутке, отведенный под местные деликатесы, висел живой человек, со связанными руками, подвешенный за ногу. Вдвое разбухшая от прилива крови голова напоминала шар, распухший язык вывалился из приотрытого рта, из носа и ушей сочилась кровь. Свободная нога изгибалась книзу, уже надрываясь в паху. Человек с мучительным хрипом пытался шевелеиться, но у него мало что получалось. Глаза были налиты кровью и страшно выпучены. Воняло не менее ужасно: он разлагался, заживо пожираемый мухами и личинками. Он пытался что-то неразборчиво шептать, а из горла текла черная кровь.

Кроткрат был удивлен тем, что никто не слышал о таком способе готовки “человеков” и всячески рекомендовал. Сказал, что этому ещё немного “потомиться” осталось. А мне было противно. Бедняге перерезали горло, чтобы не мучился.

Крысята в пути развлекались тем, что покалывали в зад гобла наконечником копья и ножей. Причём это делали тогда, когда проходили под низким сводом и подскакивавший гоблин стукался головой, а все присутствующие крысы кхекали-шипели, смеясь.

Зашли и в пещеру-склад провизии. Среди грязи стояли пыльные ящики, бочки, сумки, заплечные мешки, заплесневевшие плетёные корзины, бутыли, связки, закопченные части тел разных существ. Пахло при этом вкусно, если не заглядывать никуда.

— Тута грыбное пыво, тута сквиговы пирожные и пирожки… подгнили мало-мало. Гоблинятина маринованная, крыски в бочках собственном соку… ой… — он посмотрел на нашу реакцию и продолжил — жареные карлы, вяленая собачатина, козлятина, человечина, свинина…

— Карлы?

— Коротышки… Эти… Гномы!

— Это варево…

— Каша?

— Питьё.

— Это что там с глазками?

— Похоже на плесень…

— Не, грибы. Да-да. Вон там тоже грибы… И вон там грибницы. И там.

— Тута грибной табак, тута сушёные грибы, и сушеные сквигыши — в похлёбку, так мииилое дело! Если туда потолочь грибы, добавить щепотку отходов сквигов…

— Отходов?

— Эээ, ну да… Ну сделают они кучку, оттуда чуть взять для пряности и улётная штука получается!

— Говноеды…

— Чёооо?! — окрысился вонючка, но потом вспомнив, что теперь он тут никто, сник. — Не всё так однозначно… Если только чуть-чуть добавлять, то и не считается… Давайте продолжим! Тута эээ… Чьи-то ребра…

— Сквигыши вкусные?

— Да-да!

Он изловчился, зачем-то плюнул, ударил окорочком куда-то в теемноту и достал оглушенного монстрика и держа за лапы, ударил об угол ящика.

— Вот, можно готовить!

— Как разводите?

— Ааа… Эээ… Они сами разводятся… Мы только ловим. Они бегают, жрут мусор, навоз, грибы…

— А те, большие?

— В ямах и клетках! Пойдёмте-пойдёмте! Ой-ёй!!

По его рассказу выходило, что содержать больших довольно опасно. Гоблины не отличались умом, а потому случаи, когда сквиги сжирали гоблов, которым поручали кормить их грибами, происходили регулярно. Конечно же была номальная цена за полезных на войне сквигов, но лучше их было держать в клетках, чтобы они вообще не сожрали всех в пещерах. И опять же, если вожак недоволен каким-нибудь гоббо или появляются калеки, не могущие нормально работать, то у сквига всегда есть свежее лакомство! При этом управлять ими в бою ни у кого не получалось. Хотя всегда находились чокнутые свигопасы, что оседлывали сквигов и образовывали банды сквигопрыгов. И задача всадников не управлять чудовищем, а просто держаться на спине и редко когда бить тех врагов, рядом с которым они будут проноситься. Всё остальное сделает сквиг.

Подкалываемый, он показал и местные шахты, в которых возились, добывая руду для своих хозяев ещё одни существа, которых я ранее не видел. Мелкие и жилистые, ростом под полметра, с когтистыми лапками, небольшими рожками, слегка чешуйчатыми рожками и острыми зубами, все из которых был больше на клыки и имеющие хвосты, похожие на крысиные, покорённые в далекие времена, они трудились на своих хозяев и не ведали другой жизни.

— А это кто такие?

— Кобольды.

— Странные они какие-то…

Один из гунулов-сарвуухов, сопровождающий нас, вставил:

— Обычные, ажул, мы их сонгохами называем. Тоже мелкие уродцы, как и гоблины, но любят в земле копаться, норы рыть. Чем вонючки и пользуются, подчиняя их и заставляя искать и выкапывать руду.

- “Ажул”?

— Великий воин! Как и Явур!

Хотел сказать, что я лучше Явура оказался, но зачем?

Так. Кобольды-сонгохи… Зачем ломать то, что работает? Раз они работают на гоблов, добывают руду, то пусть работают на меня — а я им что-нибудь взамен. Или остаются рабами… Только нужна охрана, которая будет тут жить. Эх, далеко… На всю зиму отрезаны от нас будут. Или с собой забрать? А там что добывать? Может по ту сторону Лысого перевала оставить, у форпоста? Надо поспрашивать “страшил”, замечали ли они в округе какие-нибудь старые разработки. А вообще думать надо.

Кстати, насчёт хобгоблинов — нашлись тут и их собратья.