«ГЕТЬМАН»,

неоконченный роман. Сохранилось четыре фрагмента Г. Два из них были опубликованы еще при жизни Гоголя. «Глава из исторического романа» появилась в альманахе А. А. Дельвига «Северные Цветы на 1831 год» (цензурное разрешение от 18 декабря 1830 г.) с подписью «ОООО» (воспроизводящей все буквы «о» из полного имени и фамилии писателя Николай Гоголь-Яновский) и датой «1830». С небольшими изменениями эта глава вошла в «Арабески», где имела примечание: «Из романа под заглавием „Гетьман“.

Первая часть его была написана и сожжена, потому что сам автор не был ею доволен; две главы, напечатанные в периодических изданиях, помещаются в этом собрании». Вторая глава из Г., «Пленник», была впервые опубликована в «Арабесках». Это была разрешенная цензурой часть главы, называвшейся «Кровавый бандурист». Полный ее текст появился только в 1917 г. в № 1 журнала «Нива». Третий фрагмент, представляющий собой начало романа, под условным названием «Отрывок неизвестной повести» был впервые опубликован в 5-м томе «Сочинений Николая Гоголя» (СПб., 1856). Его публикатор племянник Гоголя Н. П. Трушковский сообщил в комментарии: «Этот черновой отрывок хранился в числе бумаг, оставленных Гоголем у В. А. Жуковского и доставлен нам его супругою. Текст его был разбираем многими, но, несмотря на все старания, некоторые слова остались неразобраны, — добавленные же нами, как необходимые для полноты смысла, поставлены в скобках». В дальнейшем было еще несколько публикаций этого фрагмента с добавлением прежде не публиковавшихся отрывков и вариантов. Наиболее полная была осуществлена в 1976 г. в 37 выпуске «Записок Отдела рукописей Государственной библиотеки имени В. И. Ленина» под заглавием «Фрагмент незавершенного романа Н.В. Гоголя „Гетьман“». Четвертый фрагмент Г., без названия, начинающийся со слов: «Мне нужно видеть полковника», был впервые опубликован в 5-м томе 10-го изд. Сочинений Н.В. Гоголя (М, 1889). Работа над Г. проходила в 1830–1833 гг. и была оставлена в связи с возникновением замысла «Тараса Бульбы». Первоначально фрагмент «Кровавый бандурист» предназначался для публикации в «Библиотеке для Чтения» (1834. Т. 2. Отд. 1). На рукописи сохранилась дата «1832» и подпись «Гоголь».

Однако публикации воспротивился один из соредакторов «Библиотеки для Чтения» Николай Иванович Греч (1787–1867). 20 февраля 1834 г. он писал А. В. Никитенко: «…Сделайте милость, не позволяйте печатать в „Библиотеке для Чтения“ статьи „Кровавый бандурист“. Эта гнусная картина противна всем цензурным уставам в мире. Мы негодуем на французскую литературу, а сами начинаем писать еще хуже. В звании редактора я исключил статью, но на меня нападают целою ватагою, утверждая, что я это делаю из зависти к таланту г. Гоголя. Помогите Вы, почтеннейший, и попросите помощи князя Михаила Александровича (Дондукова-Корсакова, председателя Петербургского цензурного комитета. — Б. С.). Все отцы семейства к вам взывают: не позволяйте гнусных картин хотя в „Библиотеке“. В целом романе пусть читают! Извините меня, что я вмешиваюсь в дело, которое касается меня не прямо. Цензура вольна делать что угодно, но я счел обязанностию обратить Ваше внимание на сей важный предмет…» А. В. Никитенко выполнил просьбу Н. И. Греча. 27 февраля 1834 г. он дал следующий отзыв («мнение») на «Кровавого бандуриста»: «Прочитав статью… я нашел в ней как многие выражения, так и самый предмет, в нравственном смысле, неприличными. Это картина страданий и унижения человеческого, написанная совершенно в духе новейшей французской школы, отвратительная, возбуждающая не сострадание и даже не ужас эстетический, а просто омерзение. Посему, имея в виду распоряжение высшего начальства о воспрещении новейших французских романов и повестей (имеется в виду циркуляр от 27 июня 1832 г., где утверждалось, что эти романы, „содержа в себе предпочтительно изображения слабой стороны человеческой натуры, нравственного безобразия, необузданности страстей, сильных пороков и преступлений… должны действовать на читателей… ко вреду морального чувства и религиозных понятий“. — Б. С.), я тем менее могу согласиться на пропуск русского сочинения, написанного в их тоне».

Действие Г. можно отнести к первой половине XVII века, ко времени гетмана запорожских казаков Степана Остраницы, одного из героев романа. Он был вождем антипольского восстания 1638 г. Существуют две версии его смерти. Согласно «Истории Русов», будто бы написанной архиепископом Белоруссии Георгием Конисским, Остраница, нанеся полякам несколько поражений, заключил с ними «вечный мир», сложил с себя гетманскую власть и удалился на богомолье в Канев. Там он будто бы был предательски схвачен поляками и казнен в Варшаве. Эта версия отражена в «Тарасе Бульбе»: «Немного времени спустя после вероломного поступка под Каневым голова гетьмана вздернута была на кол вместе со многими сановниками». Но рассказ «Истории Русов» внушает большие сомнения. Почему вдруг после удачной войны с поляками Остраница отрекся от гетманства? Как после тяжелых поражений поляки смогли беспрепятственно добраться до Канева — города на казацкой территории? Более убедительной кажется другая версия смерти Остраницы, изложенная в русских и украинских летописях. Согласно этой версии, Остраница был разбит поляками у местечка Жовнин, и после этого бежал с остатками своей армии на территорию Московской Руси — в так называемую Слободскую Украину, под защиту царских войск. Он поселился на Чугуевом городище (ныне город Чугуев Харьковской области Украины). Здесь три года спустя, в 1641 г., он был убит в стычке со своими казаками. В Г. Гоголь следовал именно этой версии. В тексте упоминается местечко Лукомье (Лукомль), расположенное рядом с Жовниным, где произошла решающая битва казаков с поляками. Но у Гоголя бежавший в Слободскую Украину Остраница остается в живых и в 1645 г. (эта дата присутствует в третьем фрагменте Г.) инкогнито возвращается на Украину. Вместе с тем, в начале «Кровавого бандуриста» фигурирует дата 1543 г., не имеющая никакого отношения к историческому Остранице. Не исключено, что Гоголь собирался в Г., как и в «Тарасе Бульбе», перенести действие в некое условное время, где сочетались бы приметы и XVI, и XVII веков. Возможно, отказ от продолжения Г. как раз и был связан с тем обстоятельством, что реально существовавшего Остраницу трудно было поместить в условное литературное время, в отличие от созданного гоголевской фантазией запорожского полковника Тараса Бульбы. По мнению некоторых исследователей, в действующем в отрывке «Мне нужно видеть полковника» «отроке», стремящемуся найти Остраницу, можно предположить возлюбленную гетмана Ганну (Галю). Она же оказывается польским пленником в «Кровавом бандуристе», которого поляки первоначально принимают за Остраницу. А в третьем фрагменте, представляющем собой начало романа, именно ее гетман зовет с собой. Вызвавший цензурные возражения фрагмент Г. представляет собой описание живого человека, но с содранной кожей: «Ужас оковал их. Никогда не мог предстать человеку страшнейший фантом!.. Это был… ничто не могло быть ужаснее и отвратительнее этого зрелища! Это был… у кого не потряслись бы все фибры, весь состав человека! Это был… ужасно! — это был человек… но без кожи. Кожа была с него содрана. Весь он был закипевший кровью. Одни жилы синели и простирались по нем ветвями!.. Кровь капала с него!.. Бандура на кожаной ржавой перевязи висела на его плече. На кровавом лице страшно мелькали глаза». Ужас, охвативший поляков, открывает героине Г. путь к бегству. Можно предположить, что кровавый бандурист связан с нечистой силой и обладает бессмертием, а потому может существовать даже после того, как у него содрали абсолютно всю кожу. Другое возможное объяснение заключается в том, что кровавый бандурист — это лишь призрак человека, казненного в монастыре много десятилетий или даже столетий тому назад.

Опубликованные фрагменты Г. обратили на себя внимание современников. 22 февраля 1831 г. П. А. Плетнев писал А. С. Пушкину: «Надобно познакомить тебя с молодым писателем, который обещает что-то очень хорошее. Ты, может быть, заметил в „Северных Цветах“ отрывок из исторического романа, с подписью оооо, также в „Литературной Газете“ — „Мысли о преподавании географии“, статью „Женщина“ и главу из малороссийской повести „Учитель“. Их писал Гоголь-Яновский. Сперва он пошел было по гражданской службе, но страсть к педагогике привела его под мои знамена: он перешел в учителя. Жуковский от него в восторге. Я нетерпеливо желаю подвести его к тебе под благословение. Он любит науки только для них самих и, как художник, готов для них подвергать себя всем лишениям. Это меня трогает и восхищает».

Загрузка...