Голубая луна

Глава 12

Все собрались у меня в комнате на урок по этикету вервольфов. Я сидела в изножье кровати рядом с Черри. Она убрала с лица черный грим и стала бледной и молодой, с золотистой россыпью веснушек на щеках. Я знала, что ей двадцать пять, как и мне, но без грима она казалась моложе, казалась своей младшей и невинной сестрой. Иллюзию подкрепляла новая одежда. Черри переоделась в вареные джинсы и просторную футболку — одежда, в которой не страшно перекидываться. Когда полнолуние так близко, может случиться, что перекинешься раньше, чем собирался. Так мне говорили. И такое я видела.

Зейн прислонился к дальней стене, одетый лишь в джинсы, протертые на коленях до дыр. Кольцо в соске он оставил, и оно было очень заметно на голой груди.

Джейсон напялил на себя шорты, которые в молодости были джинсами. Края обтрепались бахромой, будто он их дергал. Еще он надел кроссовки на босу ногу — и ничего больше. Джейсон лежал на животе, подняв к нам голову, и, подложив под подбородок одну из моих подушек, он согнул колени и медленно болтал ногами в воздухе.

Мы хотели привести на урок Натэниела, но его не удалось найти. Это мне не очень нравилось, и я собиралась было организовать поисковую партию, но Зейн, оказывается, видел, как Натэниел ушел куда-то с одной из вервольфиц. Так что вряд ли они хотят, чтобы их находили. Поиски отменились, но все равно мне это не нравилось. Почему — я сама до конца не понимала, но не нравилось — и все.

Натэниелу надо будет знать какие-то зачатки приветствий, потому что он принадлежит мне. Никто еще никогда не встречал лупы, которая заодно была бы Нимир-ра у пардов, но Верн решил, что леопардов надо включить в состав, поскольку они мои. Значит, какой-то ликбез по приветствиям Натэниел должен пройти, и я послала Ашера и Дамиана его искать. В стае Верна никто не думал, что вампиры должны принимать участие в ритуале приветствия. Даже попросили, чтобы вампиры не касались никого из вервольфов, пока им не предложат. Настоятельно попросили.

Так что всего четверо нас смотрели, как расхаживает Джемиль. Наконец он остановился передо мной.

— Встань.

По-моему, это было слишком похоже на приказ, но я встала, глядя на него.

— Ричард сказал, что у тебя диплом по биологии.

Не то начало, которого я ждала, но я кивнула.

— По противоестественной биологии. Да, есть.

— Много ли ты знаешь о естественных волках?

— Я читала Меха, — ответила я.

Джемиль чуть расширил глаза:

— Л. Дэвида Меха?

— Да, а что тебя удивляет? Он один из ведущих авторитетов по поведению волков.

— А зачем ты его читала? — спросил Джемиль.

Я пожала плечами:

— Я — лупа стаи вервольфов, но не вервольф. По вервольфам хороших книг нет, так что лучшее, что я смогла сделать, — изучать настоящих волков.

— Что ты еще читала? — спросил он.

— "О волках и людях" Барри Холстена Лопеса. И еще несколько книг, но эти две лучшие.

Джемиль улыбнулся — чуть показал зубы.

— Ты мне очень облегчила работу.

Я нахмурилась.

— Официальное приветствие — в точности как дружественный волк приветствует другого волка. Главное — попасть носом точно сюда.

Он чуть коснулся моей головы за ухом.

— И вы третесь щекой о щеку партнера, как настоящие волки? Я имею в виду, в человеческом виде у вас же нет кожных желез, выделяющих метки на кожу другого волка.

Он посмотрел на меня чуть ли не торжественно и кивнул:

— Да, щеками надо тереться даже в человеческом виде. Потом тыкаешься носом в волосы за ухом.

— А у Верна большая стая? — спросила я.

— Пятьдесят два волка, — ответил Джемиль.

Я приподняла брови.

— Только не говори мне, что я должна тереться щеками с каждым из них.

Джемиль улыбнулся, но глаза его остались серьезными. Он о чем-то думал, и мне хотелось бы знать, о чем.

— Не со всеми, только с альфами.

— А сколько их?

— Девять.

— Что ж, справлюсь, думаю. — Я посмотрела в его задумчивое лицо и спросила прямо: — О чем ты так усиленно думаешь, Джемиль?

Он моргнул:

— А что...

— Только не говори, что ни о чем. Ты уже пять минут как углубился в себя. В чем дело?

Он посмотрел на меня сверху вниз.

— Меня поразило, что ты не поленилась почитать о естественных волках.

— Ты уже третий раз употребляешь термин «естественные волки». Я его никогда раньше не слышала.

Джейсон скатился с кровати и встал.

— Мы бываем настоящими волками только временно. Мы — не естественны.

Я обернулась на Джемиля, и он кивнул.

— Значит, назвать вас настоящими волками — оскорбление?

— Да, — ответил Джемиль.

— За чем еще я должна проследить?

Джемиль посмотрел на Джейсона. Они обменялись взглядом, который заставил меня почувствовать себя вне разговора. Будто грядет какой-то неприятный сюрприз, и мне никто не хочет говорить.

— Что еще? — спросила я.

— Давайте попробуем приветствие, — сказал Джемиль.

— Что вы еще от меня прячете?

Джейсон рассмеялся:

— Да скажи ты ей!

Низкое рычание пролилось из человеческого горла Джемиля. От одного звука у меня волоски зашевелились на руках.

— Я — Сколль, а у тебя нет имени среди ликои. Твой голос — лишь ветер за порогом пещеры.

Джейсон сделал пару шагов вперед.

— Сами деревья склоняются перед ветром.

Для Джейсона это была слишком формальная фраза.

— Хорошо, — кивнул Джемиль. — Ты знаешь некоторые фразы ликои.

— Мы боялись трогать друг друга, — ответил Джейсон, — но не говорить друг с другом.

Зейн оттолкнулся от стены, встал между ними ближе ко мне.

— Луна восходит. Время идет.

Я наморщила лоб, глядя на них на всех.

— Такое у меня чувство, что у вас зашифрованная речь, а я не знаю к ней ключа.

— Очевидно, у нас есть некоторые общие фразы, — сказал Джемилъ. — У пардов и ликои.

— Отлично. У волков и леопардов есть какие-то общие основы. И что? — спросила я.

— Приветствуй меня, — сказал Джемиль.

— Гм! — ответила я. — Я — лупа, ты всего лишь Сколль, силовик. По рангу я выше тебя, так что сначала подставь мне лицо и горло.

— Она ваша лупа, и наша Нимир-ра, что равно по рангу вашему Ульфрику, — сказал Зейн. — Она в своем праве.

Джемиль зарычал в его сторону.

Зейн бросился мне за спину, укрываясь за мной, как за щитом. Это вышло бы лучше, не будь он на десять дюймов выше меня.

— Она отказывается от тебя, — сказал Джемиль. — Ты стоишь передо мной один.

— Отнюдь, — возразила я. — Зейн — мой. И ты не будешь играть с ним в дурацкие доминантные игры.

Джемиль покачал головой:

— Он подбежал к тебе, но ты его не коснулась.

— И что? — спросила я, нахмурившись.

Джемиль вздохнул:

— Все твое чтение ничего тебе о нас не сказало?

— Тогда объясни мне ты.

— Когда Зейн подошел к тебе так близко, он просил твоей защиты, но ты его не коснулась. Это рассматривается как отказ в просьбе защиты.

Я оглянулась на них обоих:

— Откуда вы двое все это знаете?

— Когда командовали Райна и Маркус, нам всем приходилось часто просить защиты, — объяснил Джейсон.

— А Габриэль много времени проводил с Райной, — добавила Черри. — Мы, леопарды, вынуждены были много времени проводить среди волков.

— Так когда Зейн придвинулся, что я должна была сделать?

— Ты хочешь защитить его от меня? — спросил Джемиль.

Я оглядела его высокую мускулистую фигуру. Даже не будь он ликантропом, перспектива честной драки была страшновата. Конечно, тут уж природа позаботилась, чтобы честной драки не было. Джемиль весил больше меня фунтов на сто с лишним, руки у него были вдвое длиннее моих, сила торса... ладно, этого уже хватит. Честная драка между нами абсолютно невозможна, и применение оружия я считала вполне допустимым.

— Да, — ответила я, — я хочу защитить его от тебя. Если это нужно.

— Тогда коснись его.

Я снова нахмурилась:

— Ты не мог бы сказать конкретнее?

— Важно лишь коснуться, — объяснил Джемиль. — Где и как — не важно.

Зейн стоял позади меня, и я отодвинулась, коснувшись его спиной. Наши тела образовали сплошную линию.

— Достаточно?

Джемиль покачал головой:

— Да бога ради, ты просто его тронь. — Он махнул Джейсону: — Попроси моей защиты.

Джейсон с улыбкой подошел и встал рядом с ним, очень близко, но тщательно следя, чтобы не коснуться. Джемиль положил руку ему на плечи, явно защитным жестом, почти обнял.

— Вот так.

— Это должно быть именно так или я могу коснуться его где угодно, лишь бы было заметно?

Джемиль издал тихий звук, средний между вздохом и рычанием.

— Как ты все усложняешь!

— Да нет, это ты усложняешь. Просто ответь.

— Нет, не обязательно именно так, но лучше всего, если ты выработаешь привычку предлагать защиту так, чтобы в жесте не было ничего необычного.

— А почему?

— Представь себе, что Зейн убегает от меня при свидетелях. Он видит тебя, бросается к тебе. И тебе достаточно притвориться, что ты его обнимаешь или даже целуешь. Я тогда буду знать, что ты взяла его под защиту, а из людей никто не догадается, что что-то произошло.

У меня возникло сложное чувство, когда Джемиль исключил меня из числа людей, но я не стала выяснять этот вопрос. Обняв Зейна за талию, я поставила его рядом с собой. Было бы удобнее, если бы он был в рубашке, но ладно — это мои предрассудки, а не его. Обняла я его левой рукой, оставив правую свободной. И еще отодвинулась назад, чтобы пистолет не был прижат телом Зейна. В такой позе — левая рука вокруг талии Зейна, тело чуть поодаль, пистолет был вполне заметен. Есть много способов обозначить угрозу.

— Ты доволен? — спросила я.

Джемиль очень коротко кивнул.

Джейсон отступил от него, поближе ко мне и к Зейну.

— Джемиль просто злится на Зейна — Зейн тебе сказал, что Джемиль должен здороваться как подчиненный.

— А ты ей напомнил, — произнес Джемиль.

— Ой! — сжался Джейсон. — Ой, как я испугался!

Вал силы прокатился по комнате. Карие глаза Джемиля стали ярко-желтыми. Волчьими глазами глядел он на Джейсона.

— Еще испугаешься.

Черри соскользнула с кровати и встала на колени за моей спиной. Она протянула мне руку, и я эту руку взяла. Черри быстрым язычком лизнула мне ладонь — приветствие, которое в ходу только у леопардов. Потом тонкая рука ухватила меня за штанину, как цепляется за мать стеснительный младенец. Кажется, Черри ждала чего-то нехорошего.

Я наполовину ожидала, что Джейсон подойдет ко мне, как леопарды, но он не стал. Он ушел в конец комнаты, подальше от Джемиля, но защиты просить не стал.

— А чего такой шум? — спросила я. — Просто Джемиль должен первым подставить мне щеку. Разве нет?

— О нет, — ответил Джейсон. — Все гораздо веселее.

Тут я нахмурилась, зная, что такое веселье в понимании Джейсона.

— Быть может, я попросила чего-то, что не до конца понимаю.

— Но ты попросила, — сказал Джемиль. — И как у нашей лупы, у тебя есть на это право.

Я начала подозревать, будто сделала неверный шаг, будто попросила чего-то, что Джемилю не хочется давать, а мне вряд ли захочется получить.

— Не будь ты таким мудаком, когда мы сюда приехали, Джемиль, я бы не стала настаивать.

— Но... — начал Джемиль.

— ...но я никогда не пасую, и перед тобой не стану.

— Ни перед кем, — тихо сказал Джейсон.

И был прав.

— Если я откажусь, это будет вызов с моей стороны, — сказал Джемиль.

— Отлично, но помни — второй раз это может кончиться не так удачно.

Он кивнул:

— Я вижу пистолет.

— Тогда мы друг друга поняли, — сказала я.

— Мы друг друга поняли, — согласился он.

И двинулся ко мне. Глаза его сохраняли еще странный оттенок желтого.

— Только без фокусов, Джемиль.

Он мельком оскалил зубы:

— Я делаю то, что ты сказала, Анита.

Зейн встал за мной, положив мне руки на плечи, но предоставив свободу движений. Черри прижалась сзади к ногам, никто из них не отодвинулся. Я посчитала это хорошим знаком и надеялась, что не ошиблась.

Очень осторожно Джемиль тронул кончиками пальцев мое лицо.

— Если бы мы были на людях, это было бы вот так.

Он нагнулся, будто собирался меня поцеловать. Так оно и оказалось. Мягкое касание губ, пальцы все еще держали мое лицо. Когда Джемиль отодвинулся, глаза его были все того же сочно-желтого, почти золотистого цвета. Непривычный цвет на фоне темной кожи.

Я просто стояла столбом, слишком ошеломленная, чтобы сообразить, что делать. Ни леопарды, ни Джейсон не вопили о нарушении правил, значит, Джемиль делал то, что я его заставила. Наверное. Если бы это был Джейсон, я бы заподозрила попытку украсть поцелуй, но Джемиль в такие игры не играл.

Его ладони по-прежнему держали мое лицо.

— Но сегодня это будет не на людях. Между собой, когда никто не видит...

Он не закончил фразу, а просто снова наклонился надо мной.

Его язык пробежал по моей верхней губе.

Я отдернулась.

Он опустил руки.

— Анита, ты читала книги о волках. Я — подчиненный волк, просящий внимания доминанта.

— Именно так щенята выпрашивают еду, — сказала я. — Между двумя взрослыми волками ритуал состоит в лизании и легком покусывании доминанта подчиненным.

Джемиль кивнул.

— До меня дошло, — сказала я.

— Приветствие, которому я пытаюсь тебя научить, — это наш вариант рукопожатия. Вы оба одновременно подставляете лица. Больше похоже на поцелуй.

— Покажи, — попросила я.

Он снова наклонился ко мне, но в этот раз не стал трогать рот. Он потерся щекой о мое ухо, и все его лицо погрузилось в волосы у меня за ухом. При этом движении мое лицо оказалось в его волосах. Заплетенные косичками, они были на ощупь грубыми и мягкими одновременно.

Джемиль сказал прямо мне в волосы:

— Надо погрузить лицо в волосы и понюхать кожу.

Он сунул лицо мне в волосы почти до корней. Я слышала его дыхание. Оно было почти горячим.

Я попыталась сделать то же, но мне пришлось приподняться на цыпочки, упираясь одной рукой в грудь Джемиля для равновесия. Зейн отодвинулся от меня, и я другой рукой оперлась на плечо Джемиля. Косички облегчали задачу добраться лицом до кожи. Они раздвигались тоненькими веревочками.

Я слышала запах распрямителя волос, одеколона, а под этим всем был запах Джемиля. В момент, когда я ощутила его, меня окатило волной силы, и это не была сила Джемиля. Вдруг я узнала, что Ричард сидит на кровати, обняв мать. Я ощущала его, будто стояла рядом с той же кроватью, но я была за несколько миль от него и рядом с другой кроватью. Мы вдохнули густой теплый запах кожи Джемиля, и сила Ричарда обрушилась на меня маршем мурашек по коже. Джемиль отдернулся прочь, не снимая руки с моих плеч. Ноздри его затрепетали.

— Ричард. Я чую запах нашего Ульфрика. Откуда?

Зейн прижался ко мне сзади, потерся лицом о мои волосы. Черри свернулась у моих ног в позе зародыша.

— Она ваша лупа. Связана с вашим Ульфриком.

Джемиль отступил от меня, и что-то очень похожее на страх выразилось у него на лице.

— Она не может быть связана с Ричардом. Она не ликои.

Я шагнула к нему, и Зейн у меня за спиной опустился на колени. Черри отпустила меня, ее руки неохотно соскользнули с моих ног. Они вдвоем обнялись, прижались друг к другу.

Я глянула на них:

— Что с вами?

— Я видел уже, как ты вызываешь силу меток, но не касался тебя, когда ты звала силу Ульфрика. Это как прилив.

Черри только смотрела огромными глазами на бледном лице.

— А то я не знаю, — сказал Джейсон из своего угла, обняв свою голую грудь, потирая ладонями плечи, будто от холода. Но ему не было холодно.

Я снова повернулась к Джемилю:

— Я связана с Ричардом. Не такая связь, как у него с другими ликантропами, но все же связь.

— Ты — человек-слуга Жан-Клода, — сказал Джемиль.

Я терпеть не могла это название, но оно было точным, во всяком случае, технически.

— Да, это так, как и Ричард — волк, отвечающий за зов Жан-Клода.

— Он не может звать нашего Ульфрика как собаку. Ричард не станет отзываться на каприз вампира.

— И я тоже, — ответила я. — Иногда мне кажется, что Жан-Клод откусил от нас обоих больше, чем может проглотить.

Дверь домика распахнулась — без стука, без предисловии, и вошел Ашер, неся на руках Натэниела, завернув юношу в снятый с себя пиджак. Видны были только босые и бледные ноги.

Я рванулась вперед:

— Что случилось?

Ашер положил Натэниела на кровать и вытащил из-под него пиджак. Другой одежды на Натэниеле не было. Он попытался свернуться в клубок, но Ашер не дал ему, придержав ноги, чтобы Натэниел лежал спокойно.

— Не шевелись, Натэниел.

— Больно!

Голос был сдавленный, искаженный страданием.

Я склонилась у кровати, потрогала его лицо. Он смотрел на меня выпученными глазами, видны были белки. Из открытого рта донесся слабый стон. Руки Натэниела вцепились в простыни, будто ему надо было за что-нибудь схватиться. Я дала ему руку, и он ухватился за нее так, что пришлось ему напомнить, чтобы не раздавил.

— Извини, — еле слышно произнес он, и спина у него выгнулась, тело задергалось. Вообще-то вид его голого тела должен был бы меня смутить, но сейчас я слишком испугалась, чтобы смущаться. На груди Натэниела кровоточили порезы, но они казались неглубокими. Ничего такого, чтобы могло дать такую боль.

Черри бросилась в ванную. Я и не знала, что медсестре может стать плохо при виде больного.

— Чья это работа? — спросила я.

— Это послание нам от местных вампиров, — ответил Ашер.

— Что за послание?

Натэниел дернулся, ухватился второй рукой за мою руку. По его лицу покатились две медленные слезы.

— Они меня все спрашивали, зачем мы приехали. — Он мотал головой, и я увидела что-то у него на шее. Освободив одну руку, я убрала эти длинные рыжеватые волосы и осмотрела шею. На гладкой коже виднелся укус вампира. Укус был чистый, аккуратный, но кожа вокруг чуть темнее, чем должна была быть.

— Это кто-то из вас? — спросила я.

— Я брал у него кровь из локтевого сгиба, — ответил Ашер. — Это работа Колина.

Натэниел обмяк, спазм — или что это было — прошел.

— Я им сказал, что мы приехали выручать Ричарда. Я им говорил правду, одну только правду. — Он снова сжал мою руку, глаза его зажмурились, будто снова накатила боль. Через несколько секунд он открыл глаза, и пальцы его разжались. — Они мне не верили.

Черри вышла из ванной, попыталась мягко, но решительно отстранить меня с дороги, но Натэниел не выпускал мою руку. Черри сумела лишь сдвинуть меня к изголовью кровати. Так он мог держать меня за руку, но я уже не мешала Черри действовать. Она стала исследовать раны на груди. Пусть она очень робка, настолько, что кажется ненадежной, но стоит появиться раненому, и в дело вступает совсем другая Черри. Сестра Черри, адская панкуха в кожаных шмотках — это ее тайная личность.

— Есть в этом домике аптечка первой помощи? — спросила она.

— Нет.

— У меня в домике есть, в чемодане, — сказала Черри.

— Я принесу. — Джейсон бросился к двери.

— Стой! — велела я. — Джемиль, пойди с ним. Хватит на сегодня одной жертвы.

Со мной никто не стал спорить — впервые. Вервольфы пошли к двери, Дамиан посторонился, давая им дорогу, потом закрыл за ними дверь и прислонился к ней. Глаза его были сплошной зеленью, как изумрудный огонь. Бледная кожа начала приобретать прозрачность, как бывает у вампиров, когда похожесть на человека начинает им изменять. С младшими вампирами это бывает от сильных эмоций: похоти, страха, гнева.

Я посмотрела на Ашера — он казался... нормальным. Просто стоял поодаль, красивое и трагическое лицо пусто и непроницаемо. Такое выражение лица бывало у Жан-Клода, когда он что-то скрывал.

— Я думала, что Колин должен либо напасть на нас в открытую, либо оставить нас в покое, — сказала я. — Про такой хреновый поворот никто ничего не говорил.

— Это было... неожиданно, — сказал Ашер.

— Ладно, попробуй объяснить.

Дамиан отодвинулся от двери, крадучись, пошел в комнату. Движения его были напряжены от злости.

— Они его мучили, потому что им это нравится. Они вампиры, но пили они не только кровь.

— Что ты хочешь сказать, Дамиан?

— Они питались его страхом.

Я перевела глаза с его горящего лица на спокойное лицо Ашера, снова посмотрела на Дамиана.

— Ты имеешь в виду — в буквальном смысле?

Дамиан кивнул:

— Та, что меня сделала вампиром, тоже была такая. Она умела питаться страхом вместо крови. Много дней подряд могла внушать ужас и тем существовать, а потом неожиданно брала кровь. Но она не просто питалась — она устраивала бойню. Возвращалась покрытая кровью, скользкая от крови. И заставляла меня... — Голос его пресекся. Он глядел на меня, и глаза его были как зеленое пламя, будто сила проедала орбиты его глаз. — Я ощутил это, когда мы увидели Колина. Я учуял. Он такой же, как она. Ночная ведьма, мора.

— А что это еще такое — ночная ведьма или мора? И что значит — увидели Колина? Я думала, вы спасли Натэниела.

— Нет, они его нам вернули, — сказал Ашер. — Если бы мы его не увидели, послание было бы неполным.

— Пульс нитевидный, кожа холодная и влажная. У него развивается шок. Порезы на груди неглубокие, и даже два укуса вампира не могли бы дать шока. У нас все заживает лучше, чем мы сейчас видим.

— Есть и третий укус, — произнес Ашер. Голос у него все это время был абсолютно спокоен, будто его ничего не трогало.

Натэниел задергался, отпустил мою руку и потянулся ко мне, будто просил себя обнять. Ухватил меня за руку выше локтя, прихватив ткань блузки.

— Больно, — пожаловался он.

— Что болит? — спросила я.

— Укусы заражены, — пояснил Ашер.

— Что значит — заражены?

— Считай, что они отравлены.

— Он же оборотень, а они к яду иммунны, — сказала я.

— Только не к этому.

— И что это за яд? — спросила Черри.

В дверь постучали.

— Это мы, — раздался голос Джейсона.

Дамиан посмотрел на меня. Глаза его успокоились и лишь слабо светились, кожа почти обрела ту же молочную безупречность, что сходила за норму.

Я кивнула.

Дамиан открыл дверь. Вошел Джейсон, волоча аптечку первой помощи, превосходившую по размерам небольшую сумку для поездок. Может быть, Черри в другой жизни была герлскаутом. Темной и мрачной тенью шел за Джейсоном Джемиль.

— В этой аптечке нет ничего, способного остановить действие этого яда, — сказал Ашер.

Я поглядела на него, не сразу поняв, что он сказал.

— То есть ты хочешь сказать, что он...

Я даже произнести этого не могла.

— Умрет, — закончил Ашер тем же абсолютно спокойным тоном, которым говорил с самого своего прихода.

Я встала. Руки Натэниела цеплялись за меня. Я посмотрела на Черри, и она подошла помочь мне, от него отцепиться. Я хотела сказать Ашеру то, что не предназначалось для ушей Натэниела. Зейн залез на кровать с другой стороны, Натэниел вцепился в его руку. Зейн и Черри держали его, подставляя руки под его сокрушительную силу. Леопарды-оборотни глядели на его судороги, на закатывающиеся глаза. И на меня. Я была их Нимир-ра, королева леопардов. Я должна была их защищать, а не втягивать в такие неприятности.

Я отвернулась от их осуждающего взгляда и вместе с Ашером подошла к дверям.

— Почему ты говоришь, что он умрет?

— Ты видела вампиров того типа, что умеют разлагаться и восстанавливаться снова?

— Да. А что?

— Один из них укусил Натэниела.

— Меня тоже кусал такой вампир. И Джейсона. С нами ничего такого не происходило. — Я оглянулась и увидела, что Джейсон держит руку Натэниела, а Черри пытается обработать раны на груди. Почему-то я понимала, что перевязка ран не поможет.

К нам подошли Джемиль и Дамиан, и мы встали кружком, разговаривая под крики Натэниела.

— Это один из редчайших талантов, — сказал Ашер. — Я думал, что лишь Мор д'Амур, Любовница Смерти, член Совета, на это способна. Колин тщательно выбрал сообщение. А порезы — это дистанционное действие силы.

— Жан-Клод не умеет поражать на расстоянии, — сказала я.

— Нет, и никто больше не умеет распространять порчу от своего укуса. Никто в этой стране.

— Ты говоришь — порча. Что это значит конкретно?

К нам подошла Черри с марлевыми салфетками в руках. Веснушки выделялись на внезапно побледневшей коже как нарисованные. На марле были желтые и зеленые пятна гноя.

— Вот это из ран на груди, — тихо сказала она. — Что это за чертовщина?

Все посмотрели на Ашера, даже Дамиан. Но именно я сказала это вслух:

— Он разлагается заживо.

Ашер кивнул:

— Порча у него в крови. Она будет распространяться, пока он не сгниет.

Я посмотрела в сторону кровати. Джейсон что-то тихо говорил Натэниелу, гладя его по голове, как больного ребенка. Зейн смотрел на меня.

— Что-то же мы должны суметь сделать, — сказала я.

Лицо у Ашера было замкнуто так тщательно, как я раньше и не видала. Вдруг одно воспоминание Жан-Клода об Ашере пронзило меня с такой силой, что пальцы закололо. Это не было воспоминание о конкретном событии — я узнала постановку плеч Ашера. Я понимала язык его тела — поняла за многие годы наблюдения. За больше лет, чем я живу на свете.

— Ашер, что ты скрываешь? — спросила я.

Он поглядел на меня светлыми-светлыми глазами, пустыми и непроницаемыми, окруженными сияющим кружевом ресниц. И улыбнулся. Так, как всегда улыбался — весело, чувственно, приветливо. Улыбка эта пронзила меня как нож — я помнила ее еще на целом лице. Помнила, как от нее у меня захватывало дыхание.

Я мотнула головой, и это физическое движение помогло. Удалось стряхнуть воспоминания. Они ослабели, но не изменилось то, что я увидела, что я узнала.

— Ты знаешь, как его спасти? Правда ведь, Ашер?

— Насколько сильно ты хочешь его спасти, Анита?

Этот голос уже не был безразличным, нейтральным. В нем прозвучала злость.

— Я его сюда привезла. Я его подвергла опасности. Мне полагалось его защитить.

— Я думал, это ему полагается быть твоим телохранителем, — сказал Ашер.

— Он — ходячая еда, Ашер, и ты это знаешь. Он даже себя защитить не может.

Ашер испустил долгий, глубокий вздох.

— Натэниел — pomme de sang.

— Что это еще такое?

— Это значит «яблоко крови». Прозвище, которым Совет называет добровольную еду.

Эту мысль закончил Дамиан:

— Вампир, который питается от pomme de sang, должен их защищать — как пастух защищает своих овец от волков.

Дамиан посмотрел на Ашера, и этот взгляд не был дружелюбным. Они из-за чего-то поссорились, но сейчас было не время.

Я тронула Ашера за руку. Она была твердой, деревянной, даже не живой. Он отстранился от меня, от этой комнаты, от всего происходящего. Он готов был дать Натэниелу умереть, даже не пытаясь спасти. Неприемлемо.

Я заставила себя стиснуть эту деревянную неживую руку. Я терпеть не могла, когда Жан-Клод становился таким на ощупь. Это мне напоминало, кем он был — и кем не был.

— Не дай ему умереть — умереть вот так. Прошу тебя, mon chardonneret.

Он вздрогнул, будто от удара, когда я назвала старое прозвище, которым называл его много лет назад Жан-Клод. Если его перевести, то оно звучит как-то глупо — «мои щегол», но выражение лица Ашера было не глупым — просто ошеломленным.

— Никто меня так не называл уже двести лет. — Его рука под моими пальцами стала снова мягкой, теплой, живой.

— Я не часто кого-нибудь прошу, но в этот раз готова.

— Так много он для тебя значит? — спросил Ашер.

— Он жертва всех и каждого, Ашер. Кто-нибудь же должен о нем позаботиться, в конце концов. Прошу тебя, mon...

Он приложил мне палец к губам.

— Никогда так не говори, Анита, — никогда, если не говоришь это слово всерьез. Я его спасу — ради тебя.

У меня было чувство, будто я чего-то не поняла. Вспомнить ласкательное прозвище Жан-Клода для Ашера я смогла, но не могла вспомнить, почему Ашер боится исцелить Натэниела. И когда я смотрела ему вслед, как он идет к кровати Натэниела и золотые волосы сверкают искрящимся занавесом на его плечах, мне казалось, что это упущенное воспоминание очень важно.

Ашер протянул руку к Дамиану.

— Пойдем, брат. Или хваленая смелость викинга изменила тебе?

— Я косил твоих предков еще тогда, когда ты был отблеском в глазах своего прадедушки.

— Значит, это опасно? — спросила я.

Ашер опустился возле кровати, оглянулся на меня, отбросив волосы на изуродованную сторону лица, прикрыв ее волосами. Он стоял на коленях, золотистое совершенство, и улыбался, но горько.

— Мы можем взять порчу в себя. Если у нас не хватит сил, она войдет в нас, и мы умрем. Но твой драгоценный леопард в любом случае останется жив.

Дамиан заполз на кровать, отодвинув Зейна от головы Натэниела. Натэниел перестал стонать и лежал бледный, блестя от пота. Дыхание его стало поверхностным, частым, затрудненным. Из ран на груди выступал гной. В комнате появился запах, еле уловимый, но он усиливался. Укус на шее все еще казался сплошным, но кожа вокруг приобрела глубокий черно-зеленый цвет, как синяк, доходящий до смертельной глубины.

— Ашер! — позвала я.

Он поднял на меня глаза, одной рукой шаря вдоль обнаженного бедра Натэниела.

— Дамиан — не мастер.

— Я один не смогу спасти твоего леопарда, Анита. Кого ты предпочтешь спасти? Кем пожертвовать?

Я поглядела на Дамиана. Зеленые глаза снова стали человеческими. Он казался очень смертным, свернувшись рядом с Натэниелом.

— Не заставляй меня выбирать, Ашер.

— Но выбирать надо, Анита. Надо выбрать.

Я покачала головой.

— Ты хочешь, чтобы я его спас? — спросил Дамиан.

Я смотрела ему в глаза и не знала, что ответить.

— Пульс слабеет, — сказала Черри. — Если хотите что-нибудь сделать, то поскорее.

— Ты хочешь, чтобы я его спас? — повторил Дамиан.

Лишь быстрое и трудное дыхание Натэниела слышалось в наступившей вдруг тишине. Все глядели на меня. Ждали моего решения. А я не могла решить. Потом ощутила собственный кивок, будто и не я кивнула. Но я кивнула.

Вампиры начали пить.