Горничная немого дома

Сколько эта записка пролежала в книге, и вообще, зачем класть простой список в книгу?

Вдруг Сальровел напряглась и стиснула зубы. Странно, что-то не так. Слишком странно. Клала ли она когда-нибудь записки такого плана... хотя бы на полку?

Никогда. Просто писала и носила с собой, и как только та становилась неактуальна, выбрасывала в мусорку. Клочок, можно сказать, огрызок тетрадного листа, с цифрой три в самом начале.

«Три, три... то есть должны быть еще один и два. Что если?..» - Нона напряглась и сузила глаза. Лучше бы она была неправа.

3) Список покупок:

коСтюм ведьмы на вечернику

каПроновые колготы

двА кожаных ремня

маСкарадная вуаль на лицо (прозрачная)

прИметные перчатки (шелковые)

наТуральные краски для тела

крЕп-жаккард для пиджака (или шерсть)

В следующую секунду горничная вскочила с кровати, не веря своим глазам. Пульс тут же возрос примерно в двое, она никак не могла отдышаться, раз за разом продолжая перечитывать содержимое бумажки. На бледной коже стали выступать капли пота, которые она смахивала, по инерции, на автомате.

Может чья-то глупая шутка? Тогда почему так сложно? В книге... может, автор рассчитывал, что странное послание найдет кто-то конкретный? Но кто? Явно человек перестраховался, книга хозяйская... но стал ли бы хозяин думать над простым списком, случайно наткнувшись на него среди страниц? Конечно нет.

Значит этот шифр был явно придуман от него. И, раз записка была у него в комнате... что было здесь до ее прихода? Что?

Встряхнувшись, служанка сдвинула брови. Ей хотелось все проверить, однако для этого вернуться в кабинет и изучить книгу, из который вывалился злосчастный кусок бумаги. Правда, что это была за книга, она не помнила, лишь место, откуда ее взяла и куда положила. Оставалось надеяться, что ее не переложат.

Может подняться в кабинет снова? И, если Рик там, попросить почитать книгу. Не будет ли это слишком навязчиво? Но когда она следующий раз попадет туда, и не будет ли поздно? На полках уже скопилась пыль, не сегодня, так завтра кабинет будут убирать. Все переложат и переставят. Найти ту самую средь остальных будет практически невозможно. Собирая остатки воли в кулак, Сальровел поднялась с кровати.

Что она теряет? В крайнем случае отчитает и выгонит, а если его нет на месте?

Придется ждать утра, и стоять у кабинета, словно солдат на посту. Любопытство, буквально, сводило ее с ума, ногти впивались в горячие ладони, она ходила по комнате, как заведенная, шло время, а завод не кончался. Нервы, паника, и тянуть время нельзя. Чтоб хотя бы попытаться узнать, что произошло, нужно добыть книгу, ту самую, там может быть еще что-то. А даже если нет, она просто сможет успокоиться.

Резко сорвавшись с места, она пулей влетела из комнаты, прикрыв за собой дверь, даже не заперла ее. Быстро просквозила по этажу, и, вновь поднимаясь по лестнице, перешагивала через две ступеньки. Сердце билось, будто «синяя» приняла какой-то психотропный препарат, или много выпила. Мрак. И, снова, тот же кабинет. Записка, буквально, прожигала карман ее юбки, вытесняла все остальные мысли из головы. Нервно сглотнув, горничная постучала к хозяину, и нажала на холодную ручку двери.

Заперто.

Глаза рефлекторно раскрылись, девушка обреченно опустила голову, и коснулась ею двери. Опоздала. Кровь кипела от адреналина, разливаясь по венам. Не то что, спать, стоять в таком состоянии было невозможно. Кашель сводил горло, но она сдерживалась, чтобы не делать на этаже лишнего шума.

- Что-то забыла? — послышалось сзади. Служанка сильно вздрогнула и обернулась.

Сквозь ночь на нее удивленно смотрели два светлых глаза. Мужчина держал в руках кружку кофе, с поверхности жидкости поднимался ароматный горячий пар.

- Э, да, то есть нет, то есть... - Нона выпала в осадок от собственной бестактности, и неумению сформулировать мысль. Вздохнула, стыдливо закрыла глаза ладонью.

— Мне, в общем-то, не спиться, я не хотела вас отвлекать по такой мелочи, но все же...

- Что тебе нужно? - Тихо спросил Холгарт, начиная хмуриться.

- Меня заинтересовала одна из ваших книг, я хотела взять ее почитать на ночь... клянусь, я верну ее завтра в лучшем виде.

- А что за книга? — Хозяин мягко улыбнулся и немного приблизился.

- Эм... - На лице служанки выступило выражение страшного конфуза, она неловко улыбалась, вытаращила глаза и, казалось, не контролировала собственные брови.

— Я не помню.

- Что?! — Мужчина поперхнулся смехом, но тут же взял себя в руки. — Что значит «не помню»?

- Я отложила ее, пока читала другую... заинтересовала, а название забыла.

- Любопытно. И странно. — Рик еще сильнее сдвинул брови, подозрительно вглядываясь в лицо служанки, но отвел глаза, вздохнул, обошел девушку и стал открывать кабинет. — Бери. Только верни завтра.

- Спасибо огромное, скажите, как я могу вас отблагодарить? — Сказала счастливая служанка, но тут же осеклась.

- Это мы позже обсудим. — С мерзкой ухмылкой ответил хозяин, впуская девушку во внутрь.

При электрическом свете кабинет выглядел немного иначе, но ей не составило труда найти взглядом место, куда была положена единственная важная для нее сейчас книга. Неловко улыбаясь, Сальровел взяла ее с полки книжного шкафа.

- Коллекционное издание «Сказки для самых маленьких»? У тебя странный вкус, Нона. - У мужчины нервно подергивался глаз, он пристально наблюдал за движениями служанки.

- Э, да, просто... потянуло вспомнить детство, типа того. — Горничная снова оскалилась в неловкой, пластмассовой улыбке и тут же вынырнула из кабинета, бросив: — Спасибо огромное, спокойной ночи!

- Будь здорова. — Обескураженно пробормотал шеф, переведя взгляд на кружку с кофе. Через минуту мужчина начал мягко и хитро улыбаться, абсолютно уверенный в том, что девушка всего лишь искала причину еще раз увидеть его.

20. Призрак прошлого господина

Она сидела на кровати, внимательно перелистывая страницы. Некоторых из них не хватало, что сразу бросалось в глаза. Они были не просто вырваны, а аккуратно, вынуты, при чем с двух сторон, поэтому повреждений, на первый взгляд, не было, лишь сбитые номерные страницы, и отсутствие начала или конца у некоторых сказок. Кому требовалось так портить книгу? Сальровел не на шутку разволновалась, ведь если хозяин решит проверить состояние книги... может обвинить ее в порче его имущества. На одной из листов, почти в самом центре, судя по всему, тупым, плохо заточенным карандашом были нацарапаны цифры:

610811, 216,8 145, 13562,26,7,3165155...

Нона задумчиво улыбнулась и сжала руки, ведь, менее чем на процент думала, что окажется права. Сперва она попросту винила свою паранойю, но теперь дело принимало неожиданный оборот. Сейчас поместье выглядело хоть и не самым дружелюбным местом на земле, но, сложно подумать, что здесь могли кого-то держать, пытать, или еще хуже, убить. Больное воображение рисовало странные картины, ни одна из горничных, да и вообще... никто из персонала точно не думал, что может не выбраться отсюда. Что это тогда? Еще один шифр, сразу понятно, что цифры — слова, и разграничивает их запятая. Судя по всему, хозяин не видел его, иначе поднял бы молчаливую тревогу, и, наконец, уничтожил бы, а не раздавал служанкам возможный компромат.

Сальровел тряхнула головой, взяла записку, а еще лист бумаги и ручку, и начала считать. Сперва получалось плохо, но после нескольких минут раздумий на бледном лице появилась победная улыбка. Каждая цифра в шифре обозначала конкретную букву в списке по вертикали, и каждое следующие слово отсчитывалось заново. После небольшой головоломки на чистом листе красовалась пугающая надпись: «Спасите меня от его ножа, он в столе, стяните его до среды, иначе утопит в крови, страшно».

Служанка нервно ерзала на кровати и никак не могла осознать смысл послания.

Кто-то боялся... смерти? Здесь? От хозяина? Что, черт возьми, происходило здесь, и как так случилось, что ничто из подробностей до сих пор не вскрылось даже частично. Девушке было страшно от мысли, что она первая и единственная, кто нашел эту записку, да еще и разгадал ее. На самом деле это было не сложно, но стал бы ее шеф думать над ней? Нет, а с первого раза не понял бы точно.

Детская книжка, ее в любом случае никто не будет использовать в качестве вечернего чтива. В таком-то поместье... внезапно Нона вздрогнула. Детская...когда-то и хозяин был ребенком. Выходит, она - его, а, точнее, его родителей, или же воспитателей. Отдал он ее с завидной легкостью, судя по всему, никакой ментальной ценности она для него не представляла. Возможно ли, что человек, оставляющий такое говорящие послание, знал об этом?

Или же нет. Что за нож, который должен лежать в столе? Что это за комната?

Слишком много вопросов, и ни одного ответа. Казалось бы, все просто, нужно всего лишь заглянуть в стол шефа... Заглянуть в стол шефа. Но сколько времени прошло с тех пор, как эта записка была написана? Вполне возможно, книгу ни один раз переносили, как и, вполне вероятно, тот злосчастный стол... мог бы в поместье быть ремонт? Даже, элементарно, такой острый, небезопасный предмет могли переместить куда угодно, хотя бы, на кухню. Подумав о таком, горничная засмеялась сама себе и махнула рукой. Очередная ночь пройдет для нее без сна, и все из-за мерзкой усадьбы.

Хозяин медленно потягивал крепкий теплый кофе и, как обычно в это время суток, изучал записи с камер наблюдения. В этот раз довольно конкретные. Наконец, когда незваный гость уехал, а все вокруг легли спать, Холгарт открыл папку с конкретной датой и стал, понемногу, перематывать видео. «Синяя», после дежурства, заходит в Дом, «синяя» поднимается по лестнице, зевает... «синяя», «синяя», «синяя». «Зеленая». Угрюмо ходит по этажу, здоровается с «желтой», «красной»... «Оранжевая».

Мужчина слегка напрягся, слушая их диалог с «зеленой», а еще больше от того, как напуганная Анабелла стала тарабанить кулачками о дверь Ноны, и та, в конце концов, проклиная все, на чем свет стоит, высунулась из комнаты. Путь, мансарда... и, далее, другая камера. Они в дверях, и «оранжевая», стоя у окна, все ближе к нему подходит. Тихие шаги, пара ловких движений, и девушка уже на полу, выслушивая речь коллеги, отчаянно заливается слезами. От неожиданности Рик подавился кофе.

Всякое бывало, разное. Истерики, драки, однажды кто-то кого-то почти удачно столкнул с лестницы... но попытка покончить с собой в этом доме виделась ему впервые. Он облегченно выдохнул, когда увидел, как Ран уводит с этажа рыдающую девушку. Хотя и знал, что все это закончиться хорошо, иначе отсюда ее увозил бы не автобус, а карета скорой помощи. Неодобрительно покачав головой, он пересмотрел отрывок еще раз, на этот раз спокойно, внимательно рассматривая действия «синей», а после, подумав пару секунд, включил онлайн трансляцию другой сети.

«Надо же, реально читает» - недоуменно процедил он себе под нос, пока

наблюдал, как девушка рассматривала страницы книги с детскими сказками.

Расстроенно скрипнув зубами, она захлопнула увесистый том и вернула его на стол, попутно выключая в комнате свет. Больше зацепок не было, хотя найденных за один вечер тоже было достаточно. Волновало одно. Не станет ли ей хуже, если она начнет копать в этом направлении? Вполне возможно. Но сможет ли она спокойно спать, если не начнет копать?

Сальровел закашлялась, и, вздохнув, стянула с себя юбку, а после рубашку. Стоит ли говорить хозяину, что страниц не хватает? Если не скажет, можно надеяться, что он и не заметит сам... но если заметит, то обвинит в этом ее, а здесь уже светит увольнение. Чтоб не проверять судьбу, скорее всего стоит сказать, но это будет вторая ужасная неловкость за неделю. Первая была, когда она эту книгу стремилась достать, следующая будет, судя по всему, когда попытается вернуть.

«Плохая привычка» всеми силами просачивалась в сознание, когда она ложилась под одеяло, накрывалась и, чтобы согреться, сворачивалась в позу эмбриона.

Взрослый, состоявшийся мужчина, который не любит никого, кроме себя. Имеет девушку, с которой у них, наверное, все серьезно... но с чистой совестью изменяет, будто бы все в порядке. Тоталитарный, мерзкий тип, как ей казалось, помешанный на подчинении и присвоении. Все время лезет в голову, даже когда, вроде бы, не должен, и почему, она не могла объяснить. Наволочка подушки пахла стиральным порошком, в комнате витала ночная прохлада. Не сдержавшись, горничная повернулась, и, довольно громко высказала: «поставил бы обогреватель, что ли, твои служанки мерзнут, жмот», но тут же испугалась, думая, что он услышал.

Накрывшись одеялом с головой, она боязливо зажмурилась и замерла. Опасно так высказываться, зная, что стены все-все слышат. А если б он правда услышал, стал бы наказывать за такую неосторожную фразу? Сердце забилось быстрее, Нона стала глубже и чаще дышать, однако, как ни странно, тут же закашлялась.

Послышалось, что кто-то подошел к комнате и трогает ручку двери — девушка затихла и сглотнула нервный ком, собравшийся в горле. Нет, просто послышалось.

В коридоре было пусто и тихо.

Разглядывая ночное небо, Холгарт часто терял счет времени, понемногу увлекаясь собственными мыслями и фантазиями. Холодная постель ждала своего хозяина, но тот не спешил бросаться в ее объятия, напротив, продолжал ходить по комнате взад-вперед. Тьма, тишина, покой, и... легкость? Нет, легкости он не чувствовал, скорее сильнейшее напряжение, ускоренное сердцебиение и стресс. Он, буквально, ощущал его кожей, хоть и не хотел себе в этом признаваться. В груди рождалась странная нежность, в смеси с отчаянием и злостью. Такой эмоциональный коктейль флегматичный мужчина был вынести не в силах, поэтому просто ходил по комнате, тратил излишки скопившейся энергии. Рассуждал о странном, строя далекие планы, проговаривал их себе под нос...

Солнце вставало за облаками медленно и печально, освещая прохладный сад и огромный дом, жители которого постепенно поднимались со своих кроватей и одевались, встречая новый рабочий день. По утрам здесь жизнь кипела, но уже к полудню, обычно, стояла мертвая тишина. Девушки сновали по коридору, из комнат в душ, затем обратно, затем вновь обратно...

Обиженная распределением ролей «синяя» уныло разглядывала губки, понимая, что придется чистить вазы, картины... и другой антиквариат по всему дому. Но, прежде чем начинать работу, нужно было взять себя в руки и сходить к хозяину, с целью вернуть книгу, дабы не получить проблем. Сцепив зубы, она взяла том детских сказок, и, с самым унылым лицом на земле стала подниматься наверх.

Девушка медленно переставляла ноги, будто шла не по ступеням, а перешагивала через трупы.

Где-то, когда-то... она уже была в такой ситуации. Пустота, тишина... и закрытый хозяйский кабинет. Пристроившись возле двери, Сальровел скисла еще больше, начиная мысленно считать овец. Такая бессмыслица и бодрила, и... угнетала больше всего. Обычно в это время он у себя, но «синей» редко везло по жизни.

Импровизированные часы из овец и баранов тикали, неумолимо тратя короткое жизненное время на глупое ожидание. Еще немного, и ей достанется от Ран, которая явно забеспокоиться, когда не найдет горничную ни у одной из картин. Она бы упала духом еще больше, но тут в не выспавшуюся, слегка растрепанную голову пришла потрясающая мысль.

Быстро сносившись за своими губками, и ведром с водой она стала протирать странные скульптуры на третьем этаже, перед этим еще раз проверив наличие шефа у себя в кабинете. Тяжелую книгу было не слишком удобно держать под мышкой, но положить ее на окно, или, еще хуже, на пол, было бы все равно что ударить себя по голове — нарываться на скандал и неприятности. Всего несколько дверей третьего этажа — его спальня, кабинет, гостевые и мансарда. Скорее всего он за первой, а, если нет — ей не повезло еще сильнее, чем обычно.

Слегка пыльные объекты искусства поразительно быстро заканчивались, шли часы, а на этаже все еще царила гробовая тишина. Ее пугало, что скоро придется уйти, ведь книга все еще у нее... и чем дольше она в руках, тем неприятнее будет разговор с ее владельцем. Дотирая последнее мелкое пятнышко с одной из рам, «синяя» услышала, как скрипнула одна из дверей и тут же обернулась. В проеме стоял хозяин, в белом халате, вытирал мокрые волосы махровым полотенцем.

Увидев горничную, он слегка сконфузился и сдвинул брови:

- Поручение?

- И да, и нет. - Нона неловко повела головой в сторону, отчего глаза заслонили волосы. — Доброе утро, я здесь не только по делу, хотела поблагодарит вас еще раз и вернуть книгу. Кстати, очень жаль, но там не хватает страниц... надеюсь, вы знали.

- Нет, не знал. Как нарочито вежливо, зубы сводит. — Рик отвратительно ухмыльнулся и скрестил руки в замок.

- Вот, возьмите. — Сказала девушка, проигнорировав замечание. Странное напряжение сводило низ живота, а в голову, совершенно некстати, лезла фраза, когда он, вчера, назвал ее по имени. Некстати, не к месту, невпопад.

- Весьма пунктуально, я рад. — Мужчина приблизился, и взял том у нее из рук. —Зайди ко мне после... работы по дому.

- Боюсь, это затянется, мне сегодня много чего нужно успеть сделать, иначе получу от мисс Таллис выговор. — Она напряглась и сцепила зубы.

- Тогда сейчас. Ты же знаешь, получить выговор от меня намного болезненнее. — Он ухмыльнулся еще шире, отчего у горничной по телу прошел неприятный, холодный озноб. Ее в любом случае ставят в неловкое, унизительное положение. Всё, как всегда.

- Как прикажете. — Печально отчеканила служанка, понимая, зачем ее зовут к себе.

Хотелось сбежать, и она делала усилие над собой, чтоб идти вслед за шефом. Он тихо, железным ключом открыл дверь, а когда девушка за ним вошла, закрыл ее на замок. Неловким движением хозяин положил книгу на место, после чего окинул кабинет взглядом и задумался:

- Впрочем, не слишком удобное, да и не слишком уютное место. Не находишь?

- Для работы лучше места не найти, я думаю. — Она растеряно вздохнула и опустила голову.

- Верно. — Он потер рукой подбородок, подошел к столу, и открыл его нижний ящик.

Судя по странному, металлическому звону, там лежали ключи, и, возможно, какие-то другие железные предметы. Горничная немного приблизилась к хозяину и заглянула в стол: действительно, ключи, разной формы и размеров, некоторые из них были перевязаны шнурками, на некоторых бирки... многие же были одинокими.

Присмотревшись, Нона пришла в ужас, резко вдохнула и отпрянула, ведь среди всего... в ящичке лежал симпатичный резной нож. Мужчина заметил волнение и вновь ухмыльнулся:

- Наводить порядок в них особо нет смысла, пусть лучше просто будут в одном месте.

- Эм... - Лицо служанки перекосило еще большее непонимание. — Я же выйду отсюда живой, да?

- Что?! — Холгарт посмотрел на собеседницу и искренне, громко рассмеялся. — Это нож моего отца, я все время его перекладываю, не знаю, куда деть. И выбрасывать... в общем, скорее всего отошлю младшей сестре, она любит собирать всякое из прошлого.

- Понятно, красивый. — Процедила девушка, пытаясь неловко оправдать свою реакцию.

- Подарить? — Он сузил глаза, и лицо вновь перекосил оскал. Судя по всему, хозяин брал ее на слабо.

- О нет, не стоит, спасибо. Ножи меня пугают, особенно в опасной близости. —Сальровел пыталась оправдаться, но выходило плохо.

- И как же ты тогда работаешь на кухне?

- Весьма прозаично. — Горничная тяжело вздохнула, понимая, что зашла в тупик, а Рик снова искренне рассмеялся.

- Ладно, закрыли тему, идем. — Хозяин отпер кабинет, и они вновь оказались снаружи. В его руках поблескивал еще один ключ, другой. Таких она еще не видела, за все свое время работы в этом доме.

С этажа они не спускались, лишь подошли к одной из гостевой, редкая комната, в которой Нона еще не была. Мягкий свет падал на чистую, застеленную кровать.

Одинокий бежевый шкаф возвышался рядом с дверью, на прикроватных тумбочках стояли цветастые торшеры, и лежали случайные книги. Большой телевизор, бежевый журнальный столик и уютное белое кресло рядом с ним. Все это было похоже на дорогой номер в отеле, где когда-то работала Сальровел. Воспоминания о тех днях почти стерлись, но остался скупой ассоциативный ряд.

Мужчина запер изнутри дверь, прошел вперед, и закрыл открытое настежь окно.

Так или иначе, в комнате было очень холодно, но он, даже будучи в халате, казалось, не ощущал этого. Горничная напряглась и, как только Холгарт к ней повернулся, отступила на пару шагов.

- Не бойся, как видишь, я не пьян. — Тихо сказал он и подошел, практически вплотную. - К черту Ран, я быстро решу твою проблему.

- Не боюсь. — Ответила «синяя», маленькая ложь с тяжелыми последствиями, и еще одна неприятность. Ведь служанка не понаслышке знала, как шеф решал их проблемы - просто открещивался от них. И все.

- Вот и славно. — Спокойно, практически одними губами бросил он, пока расстегивал пуговицы на рубашке подчиненной. Медленно, без эмоций.

Бледная кожа покрывалась мурашками, холодный воздух сильно морозил теперь уже полуголую служанку, тогда как начальник продолжал ее раздевать. Юбка, с расстегнутым замком опустилась на пол, Нона стискивала зубы, чтобы они не начали стучать. Скоро вся, совершенно вся одежда лежала где-то рядом, или же висела на кресле. Мужчина, словно врач, спокойно осмотрел тело «синей», а после безучастным движением откинул в сторону одеяло.

Его рука едва касалась ее плеча и была теплой, даже приятной, пока Рик не вцепился ею в кожу и, силой, не усадил девушку на постель. Это поведение не было ей знакомо. Сальровел не знала, как реагировать, и что еще хуже, как сдержать растерянность и страх. Прикрывая грудь холодными ладонями, она стыдливо морщилась и отводила глаза, стараясь не смотреть на все, что происходит вокруг. Вскоре из-за спины послышалось короткое: «Иди сюда». Сердце с неимоверной скоростью качало кровь по венам, но даже это ее не согревало.

Повинуясь, она неуверенно обернулась, и полностью влезла на кровать, приближаясь к своему хозяину. Он тяжело дышал, обхватывая руками холодное тело любовницы, порывисто гладил его, после чего накинул на них обоих теплое пуховое одеяло.

Сквозь распахнутый халат девушка чувствовала теплое тело своего партнера, а местами даже горячее. Он просто обнимал, лапал, скользя пальцами по обнаженным изгибам и упругим выпуклостям. Его волосы еще не полностью высохли, и влажными прядями были раскинуты по подушке. Рик странно ухмылялся, не унижающе, как обычно, а немного неловко, постоянно прикрывал глаза.

- Согрелась?

- Да, тепло... — Холодный озноб медленно уходил, его сменяло странное спокойствие и легкое состояние обреченности. Ей действительно становилось тепло.

Руки, сильные, уверенные, напряженные. За окном взмывали в воздух листья, но небо, перекрытое плотными, темно-серыми облаками, будто бы застыло, не подчиняясь резким порывам ветра. Мужчина вел себя странно. Избегал прямого, взгляда в глаза, нежность, однако, неестественная.

Горячий, резкий поцелуй заставил служанку смутиться еще больше. Она приложила руки к чужой груди, попыталась оттолкнуть, но делала это слабо, можно сказать, посредственно. Без нажима и не пытаясь применить силу. Вновь его улыбка. Резко он отстранился, и властным движением перевернул девушку на живот. Сдерживая накатившее волнение, Нона пыталась оборачиваться. Наблюдать за действиями хозяина, руки которого все еще ощупывали ее тело, спускались ниже, ниже... он немного развел ей ноги, осторожно поглаживая половые губы на стыке. Сальровел нервно сглатывала и постоянно жмурилась, изо рта вырывались короткие, тихие стоны, больше похожие на хрипы. Она сдерживала странный кашель, и все время стискивала зубы.

Еще одно резкое движение — ее хозяин поднес руку к ее губам, мягко трогал их, а после запустил два пальца ей в рот. Глаза рефлекторно раскрылись, она нахмурилась, чувствуя, что трогают ее язык. «Не вздумай кусаться» - тихо сказал он, улыбаясь.

Холгарт наклонился, коснулся телом её спины. Она ощущала давление, но не слишком сильное. Упругий половой орган уперся во влагалища, горничная недовольно зажмурилась и напряглась.

Он входил очень медленно, без боли, аккуратно растягивал стенки, и это натяжение было даже приятным. По обеим сторонам от себя она видела его волосы, но теперь не видела самого хозяина, отчего становилось немного легче. Покорность и безоговорочное подчинение, любой его каприз.

За его деньги.

Медленные, хаотические движения, он будто старался сдержать себя, и, при этом, сделать приятно. Снова. Снова думая не о себе, а о ней. Почему?

Едва слышные стоны, тяжелые вздохи, странное волнение и возбуждение.

Холодная комната немного оживала, грелась, наполнялась. Нона больше не терпела, только морально смирялась, но боли не было. Даже дискомфорта особо не ощущалось. Сильные, но приятные прикосновения, мягкие движения внутри влажной, разгоряченной плоти. Быть может, если бы она расслабилась... но это, не то что делать, об этом было страшно думать, и девушка в очередной раз стиснула зубы и напряглась. Успокоиться и довериться. Ему? Точно бы не вышло. Нет.

Снова знакомая влага, растекающаяся внутри, просачивающаяся наружу... ее капли приближались ко клитору, сердце билось неумолимо быстро. Служанка закусила губу, несмотря на чужие пальцы во рту, а радужка глаза тотчас скрылась за веками. Странное ощущение. Нет боли. И нет... дискомфорта. Приятно? Может, немного. Совсем чуть-чуть.

В какой-то момент он вошел слишком глубоко, и она схватилась пальцами за подушку. Член проталкивал сперму все глубже внутрь. Не хотелось, чтобы мужчина вынимал его. Сладко, тянуще, и невыносимо хорошо внизу. Не хотелось, чтобы вынимал.

Ран нетерпеливо ходила взад-вперед, в поисках сантиметровой ленты, но та никак не попадалась ей на глаза. На месте ее не было, что казалось странным, ведь женщина всегда все клала туда же, откуда взяла. Ее злило такое странное стечение обстоятельств, ведь сейчас сантиметр был нужен ей как никогда.

- Эм... что-то не так? — Спросила молодая особа, которая сидела на стуле и неловко озиралась. Короткие русые волосы лежали прямо по голове, немного, прилизанно, но довольно красиво. Крупные, светло-карие глаза слегка блестели на свету, она хлопала ими, и тушь от коротких ресниц медленно отпечатывалась на коже.

- Не важно, не обращай внимания. Напомни, как тебя зовут? — Мисс Таллис глубоко вздохнула и присела рядом.

- Имбрия, мадам.

Управляющая слегка скорчилась и покачала головой. Мадам? Будто девочка не из города приехала, а вернулась, откуда-то, из глубоких деревень Англии или Шотландии. Хотя говорила обычно, совсем без акцента. Судя по всему, она просто старалась произвести впечатление, выглядеть вежливой и образованной.

- Давай ты не будешь так говорить, хорошо? Хозяин не любит настолько вычурных формальностей. Не могу найти ленту... может просто померяешь форму?

- Конечно, хорошо. — Она неуверенно встала, осмотрела помещение, и взгляд ее упал на висящую на вешалке блузку и юбку. Ран ей медленно кивнула и вышла из помещения, оставив дверь немного приоткрытой. Судя по всему, управляющая стала за ней, и просто ждала, пока кандидатка не переоденется.

Имбрия неловко оглянулась, и, набрав полные легкие воздуха стала надевать форму, которая приходилась ей точно впору. Она сама удивилась, увидев, как гармонично и правильно сидят на ней швы, ничто не терло и не мешало, будто бы костюм горничной был сшит точно под нее. Еще бы фартук, и образ был бы закончен. Девушка издала короткое «да», и управляющая тотчас вернулась в кабинет.

- Тебе очень идет, милая, хорошо выглядишь.

- Спасибо... так вы... меня берете?

- Да, еще раз ознакомься с контрактом, и... хорошо подумай.

- Я все обдумала, я согласна! Согласна на невыезд, согласна на молчание, даже приступить прямо сейчас! Я согласна на все!

- На... все? — Ран слега осела, ее даже немного пугала такая... безотказность потенциальной новенькой. Но лезть в ее личную жизнь, и уж тем более в причины такого поведения она не собиралась. — Что же, как знаешь, подпиши здесь и здесь.

— Она повела пальцем и указала на линии подписей. - И если готова, а лучше, чтоб была готова... начнешь прямо сейчас. Дам ключ, осмотришь комнату, познакомишься со всеми... если кого найдешь, все девочки сейчас на заданиях. Как я уже говорила, собираемся мы тут, в восемь, ровно, без опозданий. Я раздаю поручения, и задача служанок их выполнять. Ничего сложного: стирка, уборка, готовка.

- Я готова! Вы сказали, еще нужно что-то написать, да?

- Да, за последний месяц контракт потерпел небольшие изменения. Вот образец, просто перепиши.

- Сейчас. — Девушка взяла ручку, и уверенной рукой стала выводить ровные, понятные буквы: «Я, Имбрия Киркбрайт, обязуюсь выполнять поручения Работодателя в рамках закона, не покидать рабочий гектар в течении месяца, не причинять вреда кому или чему либо, находящемуся на территории, в том числе и самой себе».

Управляющая слегка улыбнулась и кивнула, проставляя печати на документе, после чего протянула новой служанке маленький железный ключ:

- Добро пожаловать, «оранжевая». Не забывай запираться на ночь, чтоб девчонки не врывались и спать не мешали.

- Конечно, спасибо! — горничная искренне улыбнулась, и быстро упорхнула из кабинета. Она помнила, что большая часть персонала живет на втором этаже, а, значит ее комната будет там. Скорее всего.

Ран глубоко вздохнула и потерла глаза. Несколько предыдущих собеседований кончались провалом, даже не начинаясь. Одна приехала с двумя подругами, уговаривала, чтоб взяли их всех. Другая доказывала, что запрет на выезд - это в любом случае не законно, и требовала график два на два. Третья же, с трудом вместилась даже бы в три стандартные формы, несмотря на то, что мерки их максимально усреднены. Желающих работать с неформальными выходными, на крупные деньги, но далеко от города и без выезда становилось все меньше.

Оставалось надеяться, что каждый год вырастали и получали совершеннолетие новые потенциальные служанки.

21. Соль, деньги и раны

Нона медленно спускалась вниз по лестнице с третьего этажа, неся наперевес пластиковое ведро с водой и тряпки с губками, и чистящим средством. Еще два этажа упорных протираний, а уже давно за полдень. Очень давно. Три часа дня.

После долгих уговоров хозяин все-таки согласился отпустить ее продолжить работу, хотя и был этим крайне недоволен. Ведь это шло вразрез с его изначальными планами, но случайная СМС с просьбой перезвонить переменила ситуацию в ее пользу — у шефа появились срочные дела. Между ног ощущалось странное потягивание, отчего девушка сжала губы и слегка покраснела. Она искренне надеялась, что по ее внешнему виду сейчас можно сделать лишь один вывод —усталость, усталость от трения картинных рам, не больше и не меньше.

На секунду Сальровел застыла, однако, осознав кто перед ней, тут же выдохнула и даже расслабилась. Навстречу ей поднималась нахмурившаяся Эмили, она сузила глаза, проходя мимо, и демонстративно отвернула голову. С их последней встречи гостья так и не смогла проработать план мести. Хотя у нее было несколько идей, любую из них ей было попросту страшно исполнять, ведь самая первая окончилась капитальным крахом. В глубине души она все же надеялась переубедить своего любимого, заставив уволить ненавистную особу, но холодный озноб сковывал даже язык, когда его ледяные, отчужденные глаза смотрели, как казалось, ей в самое сердце.

Поднявшись наверх, прямо перед кабинетом, гостья нервно потерла шею, задевая волосы длинными ногтями со сложным маникюром. Она огляделась вокруг и, не увидев никого, нажала на ручку двери.

Заперто.

Эмили нахмурилась и задумалась. Он же работает днем, разве нет? И не впускает к себе, чтобы не мешали... Если сейчас его нет, а об отъезде не предупреждал... то где? И, главное, с кем? Девушка недовольно щелкнула зубами, сморщилась, и на всякий случай постучала — вдруг закрылся. Но нет, из кабинета никто не отозвался.

Более того, никакого шевеления или легких звуков, скажем, шагов, не было слышно. Его не было, и это, почему-то, задевало. Набравшись храбрости, она пошла к двери, за которой, вроде бы, должна была находиться его спальня, но там тоже за стуком не последовало никакой реакции. Может ничего не случилось, и он просто отошел? Стоило всего лишь подождать? Подождать... Легкие наполнялись воздухом, а, секундой позже, освобождались от него, Эмили чувствовала свое дыхание так сильно, будто бы находилась под водой, на глубине свыше ста метров.

Психосоматическое давление окружающего мира заставляло ее нервничать, руки вздрагивали, когда уши ловили шумы с других этажей. Может зашел в другую комнату? Зачем-то...

Ноги несли ее ко всегда запертым на этаже гостевым, однако, на пол пути она остановилась и задумалась. С этажа с ведрами спускалась «синяя», сколько она здесь была? И знает ли, куда делся ее любимый? Скорее всего знает, но Эмили лучше умрет, чем сейчас спросит у нее такое. Слишком унизительно выпытывать у служанки куда делся молодой человек потенциальной хозяйки. Гостья потрясла головой и, повинуясь первой же мысли, пошла к другим дверям. А вдруг? Дергая несколько разных ручек, она понимала, что комнаты закрыты, но крайняя, как ни странно, поддалась. Снова нахмурившись, девушка закусила губу и вошла внутрь.

Обычное гостевое помещение: шкаф, столик, кровать... кровать. Глаза раскрыли, она отшатнулась и сердце, казалось, приостановилось. Одеяло лежало скомканное, в стороне, одна из подушек валялась на полу. На белой простыне проступали странные матовые пятна, что еще больше пугало. Пугало, злило, распаляло. Она прошла внутрь и, дыша через рот, со стиснутыми зубами продолжала осматриваться, пока за спиной не послышался до боли знакомый голос:

- Интересно, не правда ли?

- Ты... - Эмили не вдела его лица, но чувствовала, что он ухмыляется. Страшно было оглядываться, но не оглядываться еще страшнее. Глаза тотчас наполнились слезами, которые она сдерживала из последних сил. — И с кем ты был здесь?

Только не говори, что один, не поверю ни за что в жизни.

- С прислугой. Кто-то должен отрабатывать свои деньги.

- То есть... даже не будешь пытаться отовраться? — Гостя резко повернулась, и занесла руку для пощечины, но тот перехватил ее в воздухе.

- Давай без этого, ладно? — Он продолжал нейтрально ухмыляться, и смотрел так спокойно, будто сидел у камина за чашкой кофе, а не начинал разборки.

- Скажи мне! Скажи, что она просто убирала кровать, о которой все забыли... что перестилала белье, что... Что угодно! — По розовым щекам, одна за другой, катились горячие слезы. Подбородок дрожал, ее трясло, а обида, буквально, переполняла хрупкое тело. — Почему ты даже не пытаешься, почему? Я настолько неважна для тебя?!

- А какой в этом смысл? Вроде бы, все очевидно. И потом, ты сказала, что не поверишь ни во что, но все равно ждешь лжи... мило. Очень мило, я удивлен.

- Мерзкий циник... как долго ты играл со мной? И зачем притащил сюда? Чтобы я видела все это?! Зачем так издеваться?!!

- Хотел пронаблюдать за реакцией... одного человека. — Холгарт нахмурился, и, на секунду, задумался. Теплый белый халат был плотно завязан на поясе, и мужчине, казалось, было немного жарко.

- Одного человека? Одного человека?! А я, что же, по-твоему, не человек вовсе??

- Хватит истерик, достаточно. Мы, в прошлом, хорошо провели время, и я знаю, что ты хочешь сказать. Например, что потратила на меня время, средства... но время и средства тут тратил я, так что не стоит. Что там еще? Может... что-нибудь про любовь? О, нет, милая. Я никаких обещаний не давал, даже не делал намеков, или чего-то в этом роде. Дальше можешь не утруждать свою фантазию. Если хочешь разойтись — сделаем это быстро и без лишнего шума.

- Не хочу. — Тихо сказала она, кусая губы. — Но ты не даешь мне выбора. Пригласил, а сам не заходишь, даже гулять не зовешь, хотя в прошлом году мы часто бродили по саду. Отстранился... ты итак грубый, но стал просто не выносимым. Мало того...еще и вскрывается, что ты, рядом со мной, развлекаешься с горничными. Не удивлюсь, что ты давно этим промышляешь. Сволочь.

- Скотина, подлец... — Хозяин рассмеялся. — Помочь тебе собрать вещи?

- Кто она? — Гостья сцепила зубы, изо всех сил стараясь не разрыдаться, чтоб сохранить остатки гордости.

- Девушка, которая просто на меня работает.

- Кто?! — Вскрикнула Эмили и этот крик, казалось, слышали на самом шоссе.

- Аккуратнее. Это все, что тебе можно, и нужно знать. Не нужна помощь? Прощай. Я вызову тебе машину. Часа хватит, чтобы собраться?

- Мой отец узнает об этом, и...

- И? И что теперь? Год назад это действительно было выгодно, а сейчас неизвестно, кто в ком больше нуждается.

- Я оставлю этот контракт не расторгнутым, пусть будет прощальный подарок. Мы действительно классно провели время.

- Какая щедрость.

- Хватит острот. Надеюсь, твоя подружка закончит в психушке, или в морге. Хватило наглости спать с чужим мужчиной...

- Мы итак все закончим в морге, Эмили. — Рик поперхнулся, слегка откинулся назад и рассмеялся. Сказать такое, да еще и с серьезным лицом... Ох, она действительно сначала говорит, а потом думает.

Девушка не стала отвечать, просто не было больше сил. Ватные ноги по инерции вывели ее из кабинета и направили вниз по лестнице. Казалось, она еще не до конца осознавала, что случилось, только поток соленой, прозрачной жидкости из глаз становился все сильнее, и сильнее... по пути вниз она не встретила никого, будто все из поместья внезапно испарились. По крайней мере ей хотелось так думать. Визуализация помогала, но руки все еще дрожали, отправляя цветные платья в чемодан. Он бросил ее, бросил, не задумываясь. Она любовно хранила цветок, из первого подаренного им букета. Первый билет в кино на последний ряд, золотой кулон с лебедем... теперь все это выглядело так фальшиво, наигранно, цинично. Он называл ее ребенком, гладил по голове, а она радовалась и улыбалась. Комплимент ли это был? Теперь она не была уверена. Может ее любимый просто нашел себе новую игрушку, а как наиграется, вернется? Что-то ей подсказывало что нет. Не вернется, и от этой мысли ком в горле разрастался настолько, что пропадал голос. Девушка, которая вот так просто его украла...

Сейчас Эмили отдала бы все, чтобы знать, кто она, и, к сожалению, в сознании всплывал лишь один человек, который мог бы знать такое.

«Синяя». Скорее всего эта тяжелая, жуткая служанка видела, кто вышел из его комнаты, раз убирала там. Точно убирала, ведь они разминулись, а в ее руках были тряпки и ведра. Только как заставить ее говорить? Особенно теперь...Она напрягалась всем телом, пыталась бороться с печалью и обидой, и при этом обдумывать что сказать горничной. Недавно они сталкивались... а значит найти ее не составит труда. Уверенная, уже бывшая гостья вышла из комнаты, оглядывая первый этаж. Ей очень везло, ведь интересующая особа стояла прямо в нескольких десятках метрах, протирала старинную белую вазу. Сцепив зубы, она вытерла слезы, встряхнулась, и подошла к служанке вплотную:

- Ты!

- Я. - Незаметно закатив глаза, ответила Нона, натягивая мерзкую улыбку.

- Можно без этого, прекрати улыбаться, я начинаю тебя бояться. У меня есть несколько вопросов относительно твоего шефа, моего бывшего парня. Бывшего. —Она резко выдохнула и сжала кулаки. — Вы меня больше не увидите никогда, вы все, так что тебе ничего не будет за это. Прошу. Поделись своей тайной.

- Нет никаких тайн. — Горничная посерьезнела и кивнула на выход из поместья.

Сперва ее собеседница не сообразила, но, когда она пошла к выходу, пошла вслед за ней.

На улице листья гонял прохладный ветер. С неба моросил мелкий дождь, который, буквально, чувствовал настроение большинства людей в округе, отстраненное и печальное. Они обе смотрели вверх, одна с сожалением и грустью, другая равнодушно и тяжело.

- Зачем мы вышли? Здесь холод и дождь. Хочешь помучить меня перед отъездом?

Сложилось впечатление, что ты мрачная садистка, и вообще невесть как попала на работу.

- Внешность обманчива. — Тихо прошептала Сальровел, не оборачиваясь. После чего выставила правую руку, и потерла большой палец о указательный, прикрыв глаза. Эмили нахмурилась, но, когда поняла, что «синяя» хочет сказать, раскрыла глаза.

- Ты хочешь... чтобы я заплатила тебе? Ты в своем уме?!

- Нет, так нет, мне все равно. — Она повернулась и, было, собралась возвращаться в здание, но девушка вновь ее окликнула:

- Подожди. Я хочу знать правду. — Запустив руку в карман стильных, цветастых джинсов, она извлекла оттуда несколько крупных купюр, отсчитала, и с пренебрежением протянула служанке, но та лишь подняла бровь и усмехнулась. —Что, мало?! Сколько же тебе платит он... - Эмили вытащила все деньги, и неуверенно протянула их собеседнице.

- Что ты хочешь знать? — Служанка сунула их уже в свой карман, внимательно озиралась и глубоко вздыхала.

- Во-первых... Почему ты его прикрываешь? Купил тебя, да?

- В каком-то роде.

- Все в этом здании подкупленные куклы, которые говорят другим то, что он пожелает, да? — Она, казалось, снова начинала терять контроль. Глаза влажнели, а подбородок вновь начинал дрожать.

- Нет. К сожалению, я не располагаю информацией, кому помимо меня он доплачивает за молчание.

- Закопала свою гордость в деньгах, да? И как, легче?!

- Мой брат болен. — Тихо прошептала Нона и печально улыбнулась. И я сделаю все, чтобы поднять его. Лягу под поезд, если потребуется, продам почку, продамся... кому угодно. Когда мой ад закончится, я буду счастлива. А пока есть силы терпеть…

- Я не могу тебя понять. И не пойму. Мы разные. Говори, он изменял мне до моего приезда?

- Да.

- И как давно?

- Я тут пару месяцев работаю, формально, все это время. Может и еще раньше, но это уже не мое дело.

- Его соблазняли? Или он сам?!

- Нет, никто не соблазнял.

- То есть все сам... сам... предатель! — Рявкнула девушка и мотнула головой. – С кем... или сразу со всеми, ответь!

- Только с одной, во всяком случае сейчас. — Ее лицо оставалось непроницаемым.

Печальные, серые глаза смотрели сквозь дом, куда-то далеко. Если б она лежала, можно было бы подумать, что служанка мертва.

- Кто это? — Прошептала Эмили самый страшный для себя вопрос.

- Вы точно хотите это знать?

- Я за этим и начала расспрос, черт тебя дери! Кто она?!

- Это я. — Тихо сказала Сальровел, отворачиваясь в другую сторону.

- Ты? — У девушки, казалось, перехватило дыхание. - Не ври мне, это невозможно!

Не в его вкусе такие... такие странные, болезненные, бледные... у него хороший вкус, а это значит точно не на тебя! — На лице гостьи появилась нервная улыбка.

Казалось, она была готова рассмеяться на всю округу, и тут же разрыдаться следом. — Ты страшная!!! Ты -— зомби, у тебя глаза как у больных! И у него встало вот на такое убожество?!

- Мне все равно, кто в его вкусе, а кто нет. Я всего лишь ответила на ваш вопрос. —Служанка даже не повела бровью, только слегка прищурилась.

- Поразительно... Ты не смущаешься, не краснеешь, не отводишь глаза. Но это невозможно, не может быть правдой, нет! — Она схватилась за уши и зажмурилась.

— Нет, нет, нет! Не может быть! — Закусив губу, Эмили выпрямилась. - Я хочу, чтобы твой брат умер, будь ты проклята. Ты разрушала мое счастье. Твой брат, и ты вместе с ним. Горите в аду. Сволочи.

- А было ли? Это счастье. — Сказала одними губами горничная и прикрыла веки, а после развернулась, и медленно пошла назад, в дом.

- Стой! — Завопила ее старая собеседница, и вновь мотнула головой. — Ненавижу тебя. От всего сердца, но... ты. Ты хотя бы любишь его?

- Лимит вопросов иссяк. До свидания. — Она безэмоционально зашла назад в поместье, прикрыв за собой дверь, и оставив гостью на улице, размышлять о сказанном.

Эмили тряслась от злобы и унижения, сглатывала слезы, осматривала сад, деревья... ветер расчесывал ее волосы, сушил влагу на разгоряченном лице.

Ярость и отчаяние пылали в женском теле, ведь он... променял ее на служанку, мало того, жуткую, по ее мнению, мерзкую, совсем непривлекательную, странную.

Страшно было считать ее своей соперницей. Что он в ней нашел, что? Белая кожа, светлые глаза, мягкие волосы, нежная кожа... зияющие, глубокие синяки, неадекватный взгляд, порывистые движения, походка манекена. И такой у него вкус? Девушка недовольно сморщилась и закусила губу. О ее характере она ничего не знала, и не хотела знать, ведь вообще стоило забыть этого человека... и теперь как можно скорее.

В комнате, постель которой была расправлена и холодна, теперь гулял ветер.

Хозяин раскрыл окна, и ушел, остальное было возложено на плечи хрупких служанок. Убрать, постирать, заправить... усталая «зеленая» недовольно открыла комнату гостевой, и... застыла на месте. Ей не нужно было объяснять, что тут было, и насколько недавно. Девушка раскрыла глаза и широко ухмыльнулась, ее сознание уже рисовало картины, в которых ее шеф раздевает, и кидает на кровать... кого? Свою девушку? Или же коллегу Бель?.. Посмеявшись себе под нос, она подошла ближе и стала расправлять смятое одеяло.

«Синяя» шла вверх по лестнице, до крови закусывая нижнюю губу. Один из самых неприятных диалогов в ее жизни состоялся, второй был тогда, когда ее же работодатель впервые предложил ей стать на колени. Ее вообще не должно было быть здесь, но жизнь — удивительное событие, в ходе которого могли произойти самые неожиданные приятности и неприятности. Собственный голос звучал у нее в голове, где она обещала, что ее брат выйдет из дверей больницы здоровым и счастливым.

Легкие порывы сносили лепестки последних цветов. Уже мало какие растения готовились к цветению, напротив, природа медленно увядала, хотя этого еще особо, никто не замечал. Молчание птиц, и лишь лай собак доносился откуда-то далеко, их было слышно только благодаря разреженному воздуху.

Низкое атмосферное давление сказывалось и на людях: многие чувствовали легкое недомогание, слабость, усталость, а Нона так и вовсе никак не могла отдышаться.

Странный кашель все чаще подкатывал к горлу, а симптомы простуды все не приходили, что было одновременно и приятным, и пугающим явлением. Девушка отгоняла от себя мысли, что может быть больна чем-то еще помимо хронической усталости и легкой железодефицитной анемии, которая проявляла себя примерно раз в год. Вроде бы у нее на что-то была аллергия, но она редко чувствовала ее симптомы, и даже могла забыть, каких вещей ей стоит избегать. Скорее всего, это просто аллергия, только пока не ясно, на что. Покачав головой, служанка поймала себя на мысли, мол, стоит, все-таки, любую работу делать в перчатках, и замечать, когда кашель учащается. Быть может и вправду аллергия на, скажем, домашнюю пыль, или одно из моющих средств.

Покинула ли гостья дом? Или все еще собирает вещи? Так или иначе, Сальровел больше не хотела спускаться вниз. День неумолимо приближался к ночи, темнота, словно болезнь распространялась по всем закоулкам крупного поместья, поглощала всех живущих там людей. Чем левее маленькая стрелка часов, тем тише становилось, и так вплоть до ночи, пока пространство не захватило полное отсутствие звуков.

Сглотнув нервенный ком, она потрясла головой, и уже в третий, или четвертый раз подумала, что скоро сама начет оставлять шифровальные записки и загадки, настолько сильно ее угнетало происходящее. Глубоко внутри она завидовала Полианне, ведь не имела возможности просто взять и бросить все. Уйти, не оборачиваясь, ведь тяжелый груз обязательств и ответственности буквально приковал ее к этому дому. Или, если быть честной, к его самодовольному хозяину.

Но только ли это? С ужасом, «синяя» медленно осознавала наличие третьей, тонкой, почти неосязаемой цепи. А если бы сейчас, вот прямо сейчас ее братик выздоровел, она оставила бы все и ушла? Ушла бы?

Горничная прикрыла глаза и задумалась. Да. Тотчас, немедля, не задерживаясь. И, более, не вспоминала бы никогда. Вот только далее появляется еще один щекотливый, не менее грустный для нее вопрос. Своего очага у нее больше нет, так куда она пойдет? Куда поведет брата? Стиснув зубы, она уронила голову и обреченно уставилась в пол. Нужны деньги, чтоб некоторое время снимать жилье, покупать продукты... ночь на вокзале или в аэропорту не казалось такой уж радужной. Придется снова искать максимально денежную работу, а о том, нравится она, или нет, думать в последнюю очередь. С ужасом понимая, что все пути снова ведут в поместье, служанка нервно рассмеялась. Уже не месяц и, возможно, даже не два. Нельзя забывать, что идти, более, некуда, и пока что даже не с кем.

Не вспоминала бы? «Плохая привычка» снова лезла в голову, как всегда не вовремя, мерзко, щемяще. Как бы Сальровел не хотела, недели здесь нельзя будет забыть, даже находясь в коме, или под действием самых тяжелых наркотиков.

Разве что ее ударит током... и, каким-то чудом выжив, она забудет все, включая свое имя и способность мыслить. Горько ухмыльнувшись, она посмотрела за окно, где царила мертвая, непроницаемая тишина. Более чем странно, что в последнее время ее не вызывали на дежурство. Быть может, постарался хозяин, или так совпало, и никто в последнее время не стремиться залезть на охраняемую территорию. Скоро осень, и многие молодые люди немного оставили шалости, готовясь к учебе. Или же просто стало холоднее, что, конечно же, более вероятно.

На огромном, заброшенном аэропорту витал холодный, влажный ветер. Его порывы буквально обжигали кожу, пальцы мерзли, а глаза резко закрывались, дабы в них не попала пыль. Огромное, одинокое пространство пустовало много лет, вот только он не знал, что сейчас здесь делает, и не помнил, как тут оказался.

Он нервно сгладывал, постоянно оборачивался, но взволнованный взгляд раз за разом видел лишь пустоту. Старый, местами растрескавшийся асфальт, сквозь который едва ли пробивалась сухая трава... остатки разметки, которая стерлась уже очень давно. Этому бетонному полю не было конца, и вокруг ни души, отчего, паника внутри нарастала, а сердце начинало учащенно биться. Мужчина сделал усилие над собой, чтобы пошевелиться, но от этого спокойствия не прибавлялось.

Он все быстрее и быстрее оборачивался, совершал уже третий или четвертый круг по часовой стрелке, никак не сходя с места. Ветер трепал волосы, они лезли в рот, развивались, и заставляли вздрагивать, когда вновь касались спины. Ему казалось, будто кто-то кричит, или зовет его, но то был всего лишь далекий скрежет старого, металла. В конце концов, в пределах аэропорта еще было чем поживиться бездомным людям — на его границах ржавели кучи мрачного железа, омытого, грязными дождями, обветренного сухими холодными ветрами.

Холгарт зажмурился, стиснул зубы и схватился за голову. Холодный озноб прошел по спине, серый мрак сгущался, будто бы на пустошь опускался туман. Резкий визг металлических деталей, трущихся друг о друга повторялся, словно кричащий от ужаса младенец, раз за разом переживающий свой страх. В голове начинала звенеть музыка, напоминающая старые, расстроенные музыкальные шкатулки.

Всепоглощающее одиночество, и огромное, пустое, тревожное пространство. Его наполняло что-то неосязаемое, дышащее... он резко раскрыл сомкнутые глаза и, что было сил, ударил себя по щеке. Боль немного оттеснила нарастающую панику, из носа медленно начинала сочиться струя крови — мужчина явно не рассчитал с ударом.

Убрав ее небрежным движением, он произнес несколько слов, но не услышал сам себя. Новая волна страха буквально прижимала его к земле, заставляя упасть на колени и схватиться холодными руками за серый, сухой асфальт. Не помня себя, он царапал его, не замечая, как подушечки пальцев покрываются ссадинами, начинают кровить, ногти ломаются... оставляя на пустоши короткие, алые полосы.

Мнимая музыка обновлялась, ее ноты походили на скрежет или скрип, крики учащались, становясь все злее и отчаяннее. Он замер и осмотрелся — аэропорт казался бесконечным, только вдали виднелся ржавый забор с колючей проволокой сверху.

Оставив сомнения, мужчина тотчас поднялся с колен и быстро пошел к заветному выходу. Сетчатые ворота скрипели и покачивались, а проржавевшие петли надолго зафиксировали их в одном положении. Холгарт бежал и бежал, однако забор не приближался. Казалось, он, напротив, становился все дальше, иногда полностью исчезал из виду. Вновь схватившись за голову, мужчина зажмурил глаза и что-то, крикнул, как обычно, не слыша собственного голоса.

Однако, когда открыл их - понял, что никакого забора нет. И, видимо, не было.

Показалось? Мираж? Неужели можно было настолько отчаяться, чтобы начать видеть несуществующее?

Да. И это было кредо его жизни.

«Рик?» - за спиной послышался знакомый женский голос. Он вздрогнул, и резко обернулся, однако сзади гулял лишь холодный ветер. Вдруг послышались быстрые, странные шаги, будто кто-то бежал, но где? Вокруг пустота. Странный смех, доносящийся то справа, то слева, сливался с криками, мнимая музыка замедлялась, ее аккорды становились ниже, будто садилась батарейка. От него убегали, с ним играли в прятки. Так казалось, и даже не было бы страшно, если бы было, где прятаться. Огромный пустой аэропорт, буквально, расширялся с каждой секундой, давил так, будто бы небо было внизу, а асфальт вверху. Холодные руки тряслись, он слышал, как его зовут, и голос этот с каждой секундой становился все тише, дальше... недоступнее...

Хозяин вздрогнул и раскрыл глаза. Дремота развеялась, глаза слепил ясный, дневной свет. Судя по всему, он задремал в кресле, но, если верить часам — это не продлилось более получаса. Он редко мог вот так вот просто уснуть, разве что, если до этого не спал несколько ночей, или же пережил серьезный стресс. Вроде бы ни одно, ни другое его сейчас не беспокоило, но он все равно ненадолго отключился. Возможно, виной тому была погода, и постоянно меняющееся атмосферное давление, а возможно...

Холгарт привстал и потряс головой, стараясь выбросить из нее остатки короткого, но очень яркого сна. Всем своим нутром он отрицал, что его пугали открытые пространства, однако со страхом ничего сделать не мог. Силами стараясь взять себя в руки, Рик, вроде бы, выходил из схватки с самим собой победителем, однако, что бы не делал, не мог унять дрожь в руках. Глубоко вздохнув он отвел глаза, такие сны не снились ему с детства. Даже ментальное осознание собственной слабости его злило, напрягало... разочаровывало в самом себе.

Разве он может чего-то бояться? Да ну, бред какой-то.

Взяв в руки случайный листок бумаги со стола, он попытался отвлечься, но, раз за разом перечитывая текст, не мог вникнуть в его содержание. Скрежетающая, музыкальная шкатулка, а точнее ее звуки не выходили из головы, ведь где-то, когда-то он их слышал, однако никак не мог вспомнить где. Знакомая мелодия занимала почти все мыслительные процессы, что-то далекое, что он старался забыть, всплывало в сознании, было близко, и одновременно далеко. Что-то, искажало, блокировало воспоминания, и они просачивались в ум нелогичными, оторванными частями.

Чего люди боятся? И... чего боится он сам?.. Ухмыльнувшись, хозяин ответил на мнимый вопрос самым самодовольным ответом из всех возможных — ничего. Вот только ни в каком контексте, ни от одного человека эта фраза не была бы правдивой. И каждый, в глубине души знает об этом. Вслух сказав несколько слов, он облегченно выдохнул и, наконец, начал осознанно читать текст с листа.

Сидеть спокойно не получалось. Содержание впитывалось, но не интересовало, от чего мужчина со злобой откинул лист и вновь взялся за голову. Биение сердца то нарастало, то становилось спокойнее, ровно, как и артериальное давление.

Внезапно он понял, что сейчас, более всего хотел бы получить чью-то компанию, услышать смех. Чтобы руки, тонкие, теплые, скользили по шее и приобнимали сзади, отвлекая от неадекватных соображений, развеивали скуку и печаль.

Хозяин глубоко вздохнул и мотнул головой. Одиночество начинало снедать, сейчас нужна была... близость, но не физическая, а, скорее, моральная. Он бы не отказался тотчас переместиться в прохладное кафе, попить легкий кофе и съесть что-нибудь сладкое. Странное желание, учитывая, что сладостей он не любил.

Чтобы кто-то сидел напротив, рассказывая о мыслях, книгах. Шепчущий голос и мягкие, нежные губы, вытянутые в легкой, доброй улыбке. Кто-то конкретный.

Больше всего он ненавидел свое одиночество, во всяком случае сейчас.

Смирившись с тем, что работать не выходит, он снова вздохнул и вышел из кабинета, предварительно раскрыв окна. Сквозняк витал в пустом помещении, уголки бумаг поднимались, хотя сами документы оставались на столах. Ветер.

Такие спонтанные действия он совершал крайне редко, обычно прекрасно понимая, зачем он выходит, и как долго продлиться его отсутствие, но сейчас Холгарт совершенно не знал, что делать. Бесцельно бродил по верхнему этажу, запрокинув голову к потолку. Легкая злость на свою разобщенность, и презрение к собственным чувствам, однако тепла все еще хотелось. Почему-то.

Самодостаточность мужчина считал одной из самых важных черт, которой должен обладать современный человек. Когда Рик понимал, что есть что-то, чего он не может дать себе сам, гневался на свою мнимую неполноценность. Он не ребенок, он хозяин, и все эти переживания излишни. Но, раз за разом повторяя это, ничего, не происходило. Ничего не менялось. Еще больше теряясь, Холгарт брезгливо пнул одну из приоткрытых дверей, мешающей на его пути, и стал спускать вниз. Куда идет, он не знал, и зачем, тоже не знал. Просто шел, абстрактно размышляя о своей, казалось бы, идеальной жизни.

Внизу слышался разговор, и чем ниже он спускался, тем отчетливее слышал —говорили две служанки. На последних ступенях он даже мог точно сказать, кто это, был. «Синяя» и «зеленая». Тихо, но, впрочем, довольно слышно. Мужчина застыл, и стал с ухмылкой прислушиваться, совершенно не осознавая, что поступает хуже, чем бабки возле городских подъездов. Они обсуждали погоду, потом внезапный отъезд его, теперь уже бывшей, девушки, а потом... его самого. Хозяин стиснул зубы, и напрягся, хотя сплетни о себе, его, вроде бы, волновать не должны были.

- Это неспроста. Я видела ту кровать, не делай вид, что ничего не знаешь. Все идеально, Нона, стоит попробовать, зуб даю!

- Прости, я не собираю зубы, это к конюху. — Сальровел закатила глаза и сконфузилась. — Залезь на участок со стороны забора, часов в двенадцать... если есть лишние, больше их не будет.

- Оставь свои шутки, кстати эта была худшей. У тебя есть все шансы, неужели не видишь? — Бель распахнула глаза и взяла собеседницу за плечи. — Может, все-таки, попробуешь приручить?

- Ни за что. - Нона прикрыла глаза и скорчила недовольную гримасу. Такого, хамства по отношению к себе Холгарт не стерпел бы ни за что, и, уже теряя контроль над собой, вышел в коридор. Самодовольно ухмыляясь, он облокотился плечом о стену и сцепил руки в замок. У «зеленой» раскрылись глаза, служанка мгновенно побледнела и отстранилась, но «синяя», казалось, не замечала ее реакции. И даже не слышала, как за ее спиной на этаж зашел кто-то еще. Давясь недовольством, девушка продолжала: — Он не человек, он — нечто отвратное. Зверь, животное, я не знаю. За своими животными потребностями ничего не видит и не слышит. Я ни за что не прикоснусь, даже нет, не приближусь к нему без приказа. Давай закроем эту тему и больше никогда не будем ее поднимать.

- Нона... - Анабелла отстранилась еще сильнее и замотала головой.

- Что? Успокойся, утро. Он либо в ванной, либо работает. В эти часы глаза и, как ты говоришь, уши дома залиты воском. Ничего не происходит, дела. И нам, надо бы, ими заняться. — Внезапно до девушки начало что-то доходить. Мелкая дрожь прошла по телу, ее осенило. «Зеленая» реагирует не на ее слова. На человека.

Нервно сглотнув, служанка обернулась. Сзади, совсем недалеко, возле лестницы возвышалась темная, одинокая фигура. Черная рубашка, закатанные рукава...черные джинсы, распущенные волосы, которые сливались с одеждой. Сальровел раскрыла глаза и нервно сглотнула, совершенно не зная, что говорить дальше.

Она, как будто, оцепенела, ее прибило гравитацией к земле. Ноги налились свинцом, а щеки приобретали характерный румянец. Он смотрел, не моргая. Не ухмылялся, не бросал колкостей, не злился. Просто смотрел, и от этого становилось жутко. Серые глаза не отражали никаких эмоций. Служанка не могла понять, о чем ее хозяин думал, и что ей будет за столь неосторожную, обидную фразу.

Пустое, бледное лицо, так сильно контрастирующее с одеждой. Холгарт медленно выдохнул и, не моргая, стал подниматься к себе. «Синяя» отступила на несколько шагов, едва сдерживая нарастающую панику:

- Меня уволят. — Тихо и обреченно слова срывались с ее губ, пока ресницы становились влажными, а сердце сильно начинало колоть, настолько сильно, что, она даже не могла кашлять.

- Так, спокойно! — Дрожащим голосом пыталась подбодрить «зеленая», хотя получалось плохо, потому как горничная понимала — достанется не только ее коллеге. Вполне возможно, им обеим уже к обеду придется собираться, и идти искать новую работу. Никакой природный оптимизм не мог никого из привести в чувство, ведь, как ни посмотри — позитивного в случившимся мало. Не было вообще.

Пустота. Внутри его тела, как будто, гудели холодные ветры, он молча поднялся на этаж к себе и заперся в кабинете. Как ни странно, он не чувствовал агрессии, или злости, или чего-то в этом ключе. Прислонившись спиной к двери, он прикрыл глаза. Брови слегка морщились, мужчина пытался сдержать обиду, продолжая выглядеть чудесно хотя бы перед самим собой. Без эмоций ему бы жилось намного легче, проще, однозначнее. Стоило уволить их обеих, и забыть об этом как можно быстрее. Их место займут новые, другие девушки. Потом на место других придут другие...

Или стоило отомстить. Но не было ни сил, ни желания. Он просто не хотел ее больше видеть. Никогда. Сев за компьютер, мужчина щелкнул несколько раз по ярлыку, и запустил удаление программного обеспечения. Больше камеры, висящие в комнатах у горничных, ему не понадобятся, это уж точно. Странное сомнение на счет их увольнения росло. Может и не стоит, стоит дать себе время совсем выбить. из головы эмоциональную дурь. Ее симпатия? Зачем? Зачем она вообще нужна ему?

Стоило признать, за жизнь его называли по-разному, стараясь задеть, оскорбить.

Но ничто не коробило, напротив, вызывало ухмылку и язвительный смех. Однако факт, что горничная не считает своего хозяина за человека, поцарапал. Наказать не хотелось, хотелось вышвырнуть, но мужчина никак не мог принять решения. Если она останется здесь... засунуть ее максимально далеко, пока не схлынут странные чувства, а потом избавиться. Насовсем.

22. Кому не плевать?

Сальровел смочила половую тряпку в мыльном растворе, отжала, и насадила на швабру. Уже третий час она мыла пол, закусывая нижнюю губу. Взгляд бесконтрольно блуждал по этажу, девушка часто трясла головой, смаргивала набегающие слезы. Вот-вот к ней подойдет Ран, сказать, что в ее услугах они больше не нуждаются. Становилось все темнее, руки дрожали, и не было сил зажечь в коридоре свет. Вскоре стали собираться другие служанки, они о чем-то сплетничали, но «синяя», словно под гипнозом, сжимала зубы и драила полы. Она висит над пропастью, и вот-вот рухнет вниз. «О чем ты думала, произнося такое вслух, идиотка?» - Подбородок дрожал, горничная едва ли сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

- Девочки, заканчиваем на сегодня. — Управляющая выглядела мило и, даже, в хорошем настроении.

- Тут же очередь в душ. — Отозвался кто-то.

- Вот и отлично. Нона!

- Да? — «Синяя» вздрогнула и выронила тряпку из рук.

- Заканчивай, ночь почти, полы сверкают. — Мисс Таллис засмеялась и подмигнула.

Неужели... неужели он не сказал ей?

Последней на этаж поднялась незнакомая девушка, у которой на шее висела наспех завязанная, оранжевая лента. Сальровел видела ее впервые, но вопросов не возникало. «Зеленая», поднявшись за секунду до, угрюмо кивнула «синей» и слабо улыбнулась — мол, пока все в порядке, но бояться еще стоит. Нона взяла себя в руки, встряхнулась и подошла к новенькой. Та вскинула брови и с улыбкой кивнула:

- Здравствуйте... я Имбрия. Теперь, вот, работаю с вами.

- Нона. — Служанка окинула взглядом коридор и, жестом, пригласила «оранжевую» к себе. — Зайдешь? Мне есть что рассказать тебе.

- Правда? — Собеседница нахмурилась, но все же кивнула.

Возможно сейчас самое время. «Синяя» понимала, что хозяин на нее зол, и вернуть его расположение будет очень непросто. А, даже если ей это удастся... любая перспектива пугала, но новая служанка могла помочь. Она вошла к себе в комнату, включила свет. Имбрия вошла следом, осторожно присев на чужую кровать.

- Познакомилась уже с кем-то? — Сальровел старалась быть дружелюбной, но ее улыбка выглядела так, словно ей снова защемило нерв.

- Почти со всеми... вас, вот, только не видела еще.

- Тебя. Я не начальник, всего лишь коллега.

- Хорошо. — Девушка выдохнула и понимающе кивнула.

- Так вот. Полагаю, за несколько дней вряд ли можно сделать много выводов. Я помогу тебе. — Нона переходила на тихий шепот, постоянно осматриваясь и оборачиваясь. Не было бы проблем, если бы паранойя развилась всего на пару часов раньше. — За нами следят. Нас слышат. Любое слово может быть использовано против нас. Поверь, я знаю, что говорю.

- Как?! — У «оранжевой» перехватило дыхание. — Но меня об этом не предупреждали...

- И не будут. Кому это может быть выгодно? Кто должен за это отчитываться?

Правильно. Никто. Мы здесь как в клетке. За нами наблюдают, как за подопытными, возможно даже прямо сейчас. Не удивляйся и не показывай резких эмоций, иначе у нас могут быть проблемы. Я лично проверяла наличие камер здесь... а еще сошлась с девушкой, которая работает тут более полугода. «Зеленая». Думаю... вы подружитесь. Уже познакомилась с хозяином?

- Еще нет. Даже не представляю, как он выглядит, не попадался не разу.

- Узнаю себя. — «Синяя» нервно усмехнулась. — Длинноволосый, довольно бледный мужчина со светлыми глазами. В общем-то, молод, внешне двадцать восемь —тридцать лет, точно не знаю. Взгляд отчужденный, сухой, часто ухмыляется и мало говорит. В основном по делу. Требовательный. Когда я только пришла работать, спутала его с садовником. Сейчас это кажется так... глупо. Не повторяй моих ошибок, здесь очень просто ошибиться, а любая ошибка может стоить работы. —Сальровел обреченно склонила голову.

- Мне нужно было это услышать, а сама спросить боялась. Спасибо за информацию. — Имбрия внезапно посерьезнела. — Но почему ты помогаешь мне?

Мы же... делим один оклад на всех. Я думала, меня сходу будут пытаться вышвырнуть другие...

- Когда я пришла, мне особо никто не помогал. Можно сказать, солидарность. А еще мне бы не помешал... союзник. — Служанка сконфузилась.

- Что? — Собеседница вскинула брови, и не переставала быть серьезной. - Все так серьезно?

- Да. Меня все время подставляли. Будем держаться вместе — будет больше шансов зацепиться здесь. Анабелла точно будет рада познакомится с тобой.

Странно, что вас все еще не представили. Она больше всего любит новеньких.

- Думаю... так совпало. Мне тоже хотелось бы с ней познакомиться. — «Оранжевая» пригладила короткие, русые волосы, и заговорила снова. — Скажи, кого стоит опасаться? К кому обратиться?..

- Опасаться конюха. Он, в общем-то, не слишком страшный, но может распускать руки. А если ты устала, да еще и после рабочего дня... его будет трудно осечь, так что остерегайся. За помощью, в первую очередь к мисс Таллис. Или... ко мне. Ты можешь мне довериться, и я докажу это.

- Я верю, честное слово. — Имбрия серьезно кивнула. — А девушки?

- «Желтая» подставила меня. «Красная» с ней, но уверенна в святости подруги.

Нейтральная. Не любит новых людей. «Фиолетовая» придерживается принципа «ничего не слышала ничего не знаю», и, как ни странно, работает. Правда зимой ей все же придется покинуть сад. Сложно предположить, как сложатся тогда отношения с ней. «Зеленая» много знает, довольно милая, но полагаться на нее я бы не стала. Несмотря на доброту выглядит слишком... ненадежной.

- Поняла. А как с хозяином себя вести?

- Улыбайся, показывай свое расположение. Имя не спрашивай, должен представиться первым. И никогда, слышишь, никогда не говори о нем ничего плохого в этих стенах. — Нона сжала кулаки. — Вне стен тоже лучше молчать, мне кажется. На всякий случай. Он вездесущ, словно призрак, и пугает так же.

- В целом, не сложно, но нужно привыкать. — Девушка устало зевнула и задумалась.

— Ты же поможешь мне?

- Да. Что бы не случилось. Обращайся ко мне, если будут вопросы, трудности или конфузы. В отличии от мисс Таллис, которая все доносит хозяину, я — могила.

- Если что, я тоже могу помочь, только скажи, как. Я ценю сотрудничество, а содружество еще больше. — Имбрия искренне улыбнулась и протянула новой знакомой руку. Та осторожно ее пожала, и служанки продолжили диалог.

Ночь наступала быстро, окна поместья гасли одна за другой, а они все разговаривали, обменивались опытом и идеями. «Синяя» рассказывала, как предыдущая «оранжевая» чуть не покончила с собой, как здесь был званый ужин, так называемый прием, как, еще совсем недавно тут жила гостья хозяина... но они, почему-то расстались. Рассказывала про свое ночное дежурство, про усталость, про прелести дежурства на кухне. Много всего и... ничего лишнего. Новая горничная с замиранием сердца слушала, иногда хваталась за чужую подушку, то вздыхала, то улыбалась. Проведя здесь пару дней, ей уже казалось, что она работает тут пару месяцев, если не лет. Все казалось новым, интересным, завораживающим. Стрелка часов давно перевалила за двенадцать, а служанки еще даже не собирались спать.

Холгарт сидел в центре кровати, сгорбившись, облокотившись на согнутое колено.

Ночь, а он еще даже не разделся, не принял душ. Внутри все плавилось, но лицо оставалось спокойным и слегка сосредоточенным. В голове, раз за разом, звучала одна единственная фраза: «он не человек, он — нечто отвратное». Не человек. Вот, значит, как она на него смотрит? Значит, в нем не осталось ничего человеческого.

Мужчина откинул голову назад и нервно рассмеялся, ведь он пытался. Пытался быть нежным, пытался делать приятно, хотя и весьма своеобразно, но пытался.

Неужели нельзя было не понять... эти действия. Может ли он требовать понимания? Как ему казалось, вполне.

«Идиотка» - хрипло процедил он, сотрясая воздух, - «я отлизываю тебе, так еще и плачу за это, и после этого я даже не человек». Он вновь рассмеялся, но на этот раз озлобленно, будто собирался швырнуть что-то в стену. «Кто же, интересно?» -продолжал он, - «идиот, наверное».

Одно сейчас Рик знал точно: что больше не хочет ее видеть, слышать, или хоть как-то пересекаться с ней. Хотя... ему хотелось проверить себя, силой воли выбить эти неадекватные чувства из своей головы. Поэтому с увольнением, можно, в общем-то, повременить.

- Любишь меня? Скажи, ты меня любишь? — С высокомерной усмешкой не унимался Холгарт, теперь уже действительно ожидая ответа.

- Вам сказать правду или солгать? — Служанка вздрогнула и опустила глаза.

- Лги. - Прошипел он. —- Будет интересно.

- Солгать, чтоб вы поверили, или чтобы поймали на лжи? - Не унималась «синяя».

- Поверил, хочу оценить твои актерские способности. Попробуй меня удивить.

- Нет. - прошептала она, хотя ее голос дрогнул, после чего девушка зажмурилась, закусила губу и отвернулась.

- Ты ужасная актриса. — Рассмеялся мужчина. - Даже роль недотроги для тебя слишком сложна, хотя ее, вроде бы, умеют играть все девушки. Твоя ложь настолько неправдоподобна и мила, что не вызывает ничего, кроме жалости.

Двойной блеф. Как бы неприятно было это признавать, она сделала так, как он просил. Соврала так, чтоб он не понял, что это была ложь. Ответом «да» была бы простая ложь, и он бы сразу решил, что она врет. Ответом «нет» не была бы ложь, но он бы решил, что ложь. А, значит, она соврала так, что он поверил. Ровно как он просил, точно выполняя приказ.

Вспоминая об этом, мужчина вздрагивал, ведь тогда ему казалось, что он видит в ее глазах симпатию. Что ее злят собственные чувства, но сделать с ними ничего не может. Как... он сам?

Люди часто судят по себе, и он в этот момент не стал исключением. Кого сейчас удивит история, в которой горничная влюбляется в молодого, красивого, богатого, начальника? Вот и его не удивила бы. Напротив, он ждал этого, хотел этого.

Поэтому она и согласилась на условия близости за деньги, это же был всего лишь предлог. Или... не предлог? Ему удобно было покупать, что он и сделал, тут же, не задумываясь. И она пошла на эти условия. Долго не думала, сцепила зубы и картонно улыбалась. Ей, как и всем другим, нужны были деньги, хотя хотелось, чтобы не только деньги.

Он видел ее панику, румянец, как подкашиваются ее ноги. Слышал, как бьется ее сердце, и был уверен, уверен…

Пустота внутри разрасталась. Отрешенный взгляд серых глаз был направлен куда-то вдаль, за пределы комнаты, и стена его не ограничивала. Мужчину злила лишь собственная наивность, желание быть любимым девушкой, которая понравилась.

Взяла и понравилась, чего не случалось с ним много лет, очень много. С рождения.

Наивность. Если бы его друг, Ирвин, предложил ей постель, как и хотел, она пошла бы? Теперь он думает, что вполне вероятно. Даже, скорее да, чем нет. От этой мысли ему становилось мерзко. Он все время твердил в голове «уберись», но она никуда не уходила, напротив, улыбалась тем оскалом, который снился ему много дней назад. Пожар, где она погибает, и ее брат, на виселице, наверно, тоже. Сейчас он даже хотел этого. Казалось, что, если утром ему скажут, что «синяя» служанка упала и свернула шею, ему станет легче.

Все та же пустота, но уже обретала форму ненависти и отчуждения. Он не забудет это и не простит. Плевать, что вина тому собственная наивность. Больше ошибок не будет. Никогда.

Над поместьем медленно всходило солнце. Оно томилось под облаками, но небо становилось все светлее, и вскоре будильники в комнатах девушек начинали трезвонить, один за одним. Унылые фигуры выходили из помещений, потягивались, желали друг другу доброе утро. Надевали на лица не самые довольные улыбки.

Ран уже была бодра и весела, никто не знал, как ей это удается, но она, раз за разом, подогревала свой авторитет.

Нона была слегка сконфужена, и приятно удивлена тем, что на них с «зеленой» не было никаких жалоб. Все как обычно, девушкам раздали задания, и они разошлись их выполнять.

Спустя несколько месяцев «синяя» вновь оказалась в библиотеке, трудясь над тем же поручением, которое было ей дано по приезду сюда — убрать пыль, расставить книги по алфавиту. Они вновь были спутаны, часто их брал сам хозяин, часто, другие работники. Так что, как ни странно... работа там была всегда актуальна, иначе в книжном мирке царил бы полный хаос.

День полетел задумчиво и незаметно. Девушке казалось, что о ней все забыли, хотя это, должно быть, к лучшему. Сальровел часто осматривалась, стараясь заметить хотя бы одну камеру, но, как ни странно, не получалось. Она щелкнула зубами и сузила глаза, вероятнее всего, они спрятаны намного лучше, чем можно подумать.

Плохая. Привычка. От мыслей о хозяине, который все время приходил на ум, она вздрагивала, и даже слегка краснела, нервно сглатывала, потому как тело сковывало сильное напряжение. Его отстраненное, безэмоциональное лицо, внимательный взгляд, не отражающий ничего, но заглядывающий в самую душу. Он слышал все, что предназначалось «зеленой», все, до последнего слова. Почему-то от осознания этого по спине шел холодный озноб, а глаза мокли. Снова. Вроде-бы, можно выдохнуть, ведь их до сих пор не уволили. Но нервозность не проходила, а, напротив, усиливалась. Начинался кашель, сердце предательски ныло в груди, и уже не в переносном, а, к сожалению, в прямом смысле.

Внезапно служанка замерла, и, вглядываясь сквозь сумерки, попыталась рассмотреть тугой, темно-серый кабель, проходившись над плинтусом, аккуратно, закрепленный пластиковыми сцепками. Вроде бы, ничего необычного, типичная система электроснабжения... которая должна проходить внутри, а не снаружи, разве нет? «Синяя» напряглась еще сильнее, пытаясь понять, где он начинается, и куда ведет. Кабель заходил в угол, за шкаф, но поднимался выше, по стене. Его трудно было заметить из-за складки на обоях, но не трудно если знаешь, что искать. Под потолком он белел и раздваивался, становясь еще более незаметным, так как терялся на фоне лепнины. Казалось, это и не провод вовсе, а часть дизайна потолка. Сцепив зубы и напрягая глаза, Нона следила за странным проводом, который заканчивался в углу, рядом с еще одной дизайнерской конструкцией, а именно — объемной скульптурной абстракцией, которая сантиметров на семь-восемь выступала из угла. Ничего, в общем-то, необычного. Что-то похожее на цветок, в стиле модерн со странной, стекловидной сердцевидкой. Сальровел вздрогнула и отшатнулась. Не стоит искать камер. Они здесь, на виду, просто сперва и не скажешь, что это камеры. Девушка резко отвела взгляд, и принялась нарочито внимательно мыть пол, что-то напевая себе под нос. «Ничего не слышала, ничего не знаю» - носилось у нее в голове.

Рик устало заполнял документы, время от времени поглядывая на часы. Что происходило в доме его больше не интересовало, пока ничего не бьется, и никто не умер. У мужчины за все время скопилось много работы, которую уже давно стоило разгрести, и сейчас, как ему казалось, самое время. Одиннадцать вечера.

Он, более, не думал ни о чем. Оставался лишь странный, неосязаемый осадок, который он не хотел анализировать, напротив, старался сделать все, чтоб он скорее исчез. Ничего не изменилось, все в порядке. Все как обычно.

Секунды падали в копилку прошлого. Холгарт не отвлекался, а стрелка часов все сильнее клонилась к ночи. Можно, в общем-то, оставить это на завтра... он не хотел признавать, но даже немного боялся идти спать. Боялся собственных мыслей, не просто что не сможет уснуть, а что они сведут его с ума. Наедине с самим собой ощущалась беспомощность, чувство, которое он так не любил. Так или иначе, организм все-таки намекал, что стоит отдохнуть. Глаза раскраснелись, руки уже почти не слушались, даже вычисления про себя давали ошибки, что случалось крайне редко. Глубоко вздохнув, но все-таки выключил компьютер и, окинув взглядом кабинет, спокойно вышел в коридор третьего этажа.

Сквозь стекло в помещение попадал яркий, белый свет. На небе сияла полная луна, безоблачные ночи итак здесь были редким явлением, а, чтобы еще и полные... он не заметил, как засмотрелся, и даже замер, однако, буквально, через секунду его отвлек необычный шорох. Судя по всему, на мансарде кто-то все еще был. Стиснув зубы, и покачав головой, мужчина приблизился к прозрачной двери и зашел внутрь маленького домашнего сада. Напротив самого широкого окна стояла горничная, задрав голову. Похоже, она тоже старалась рассмотреть луну, и делала это так увлеченно, что не заметила, как кто-то вошел. Рик нахмурился и стал присматриваться: этот силуэт явно не был ему знаком.

- Уже за полночь. Я не стану держать работников, которые сидят на кофеине и спят на ходу.

- Что?! — Девушка вздрогнула и обернулась. Это лицо он тоже видел впервые.

- Новенькая, полагаю? — Мужчина подошел ближе и стал рядом, отекшими глазами всматриваясь в яркий, белый шар.

- Да, простите. Вы, наверное, хозяин... Я Имбрия, «оранжевая» служанка... а вас как называть? — Горничная неуверенно улыбнулась и отвела глаза.

- Хозяин. Спроси у местных, я устал представляться. — Он горько улыбнулся и прикрыл глаза.

- Вы не спите ночью? — Она пыталась понять, в каком ее работодатель настроении, и уместно ли задавать вопросы.

- Не знаю. — Спокойно ответил тот, не вдумываясь в вопрос. Столь яркий свет ночью его слепил, а страхи были беспочвенны. Никаких эмоций, и уж тем более, переживаний усталое тело, более, не испытывало. В тот момент ему показалось, что он вовсе разучился чувствовать, и был очень этому рад. — А почему ты здесь, Имбрия? Что привлекло? Зарплата?

- Ну... да. — Девушка замялась, и, очевидно, занервничала. - И не только. Далеко от города... а я не люблю скопления людей, автомобилей, такой темп жизни не по мне. А здесь... природа, прохлада, тишина. Немного народу. Понятная, простая работа, и возможность сблизиться с коллективом за счет того, что живем вместе. А значит и найти настоящих друзей...

- Да? — Мужчина резко отрыл глаза и странно покосился на собеседницу, будто бы, оценивая правдивость ее слов. — И что, уже подружилась с кем-нибудь?

- Ну... пока нет, я же тут еще недолго. Так, общалась просто... со всеми общалась.

— Имбрия закусила губу. Она не знала, как хозяин относится к другим, кого любит, а кого нет, и поэтому не стала отвечать, дабы не положить на себя нежелательную тень.

- Какой обдуманный, взвешенный ответ, я поражен. — Холгарт прищурился. —Любишь луну?

- Да... я долго увлекалась изучением небесных тел, и мне безумно интересно наблюдать за планетами, их спутниками и созвездиями. Поэтому я тут, простите, просто это самая высокая точка в доме.

- Мне все равно. Можешь стоять здесь сколько захочешь.

- Спасибо огромное, правда. Я не буду сонной с утра, клянусь, и сделаю все работу!

- Очень мило. — Мужчина мягко улыбнулся и отошел от окна. - Я даже поверю, пока что.

С этими словами он развернулся и ушел с мансарды. Улыбка растаяла, как только он снова вышел в сумрачный коридор. Усталость давила, Рик не мог ни о чем думать, да и не хотел. Отперев свою спальную, он устало зашел внутрь, и закрыл за собой дверь, как обычно, на ключ.

Ветер носился по саду, срывая листья, топя их в маленьких озерах. Деревья шатались из стороны в сторону, подчиняясь порывам, их шелест убаюкивал, наводил сонливость и скуку. Однако не каждый мог заснуть под подобные аккомпанементы. Нона ворочалась с боку на бок, постоянно вспоминая события предыдущего дня. Сердце все еще болезненно сжималось, девушку злила такая нервозность, но лицо начальника не выходило из головы. В те короткие минуты, когда она видела микросны, он являлся ей отстраненным, разочарованно, ненавидяще глядя в ее сторону, после чего огромные, стальные захваты сжимали ее шею, и она с криком просыпалась.

Не то что бы она действительно верила в то, что говорила. Ее работодатель виделся ей странным, неуравновешенным типом, просто берущим то, что ему хочется. Холодный, насмехающийся взгляд часто не вязался с его действиями, но попробовать представить то, что творилось у него в голове не представлялось возможным.

Она никогда не предложила бы человеку делать что-то за деньги, вести себя как-то... а он, как ей казалось, был настолько избалован внешним миром что уже начал покупать отношения, близость. А может напротив, изголодался? Девушка потрясла головой и перевернулась на другой бок. Странный, он виделся ей непредсказуемым, поэтому пугал. Отчасти так было потому как она его не понимала. И, возможно, боялась понять.

Чужое, теплое тело. Уверенные, сильные прикосновения, властный, низкий голос.

Не более, чем отношения купля-продажи, тогда почему так мерзко сводит живот?

Сколько раз он говорил ей мерзкие вещи, делал то, о чем больно и обидно вспоминать. Выворачивал душу, заставлял бояться и приучал выполнять приказы.

Любые приказы. Сальровел стиснула зубы и накрыла голову подушкой, странная злость заполняла все внутри. Ей было, на что обижаться. Было, за что его ненавидеть и, несмотря на это, она ничего не могла сделать с этой ‘странной печалью.

Скомканным осадком, который так старательно пыталась выкинуть из головы. Не может быть, чтоб он пытался понравится, такое просто невозможно. Так себя не ведут.

Однако теплая постель гостевой комнаты продолжала просачиваться в мысли, он теплый, тяжело и вязко дышит, отводит глаза. Служанка стиснула зубы, и, что было сил бросила подушку в стену, с воплем: «будь ты проклят, и вновь перевернулась с боку на бок. Больше всего на свете сейчас ей хотелось все забыть, никогда, более, не видеть его лица, это жуткое поместье с жутким прошлым. Ее городская жизнь, до болезни брата была легкой, воздушной, насыщенной приятными впечатлениями. Дух приключений не оставлял двойняшек никогда: они срывались с места, могли взять билет на случайный поезд и уехать в никуда. Потом сделать так еще раз, и еще раз... в одном из таких путешествий она познакомилась с парнем, несколько старше ее, который имел в городке свое дело. Резко раскрыв глаза, девушка села на кровать и задумалась. Дрожащей рукой она открыла ящик в столе, где лежала одна единственная визитка. Его.

Хотелось звонить прямо сейчас, но останавливала пара факторов. К примеру, тот, что за окном сейчас ночь, или тот, что ее голос дрожит. Глубоко вздохнув, она положила ее на место, и вновь вернулась в кровать. Вот так странно поток мыслей вывел ее, как сейчас казалось, на спасительный оплот. Человека, который мог бы ей помочь, или хотя бы просто поддержать. Ей стоило обдумать свою дальнейшую стратегию поведения, и то, где ей теперь безопаснее находиться, исходя из сложившийся ситуации. Впервые ей хотелось, чтобы кто-нибудь снова попытался пролезть на участок, чтоб ей снова сказали дежурить по ночам. Было бы лучше для всех.

Рассветы медленно сменялись закатами. Прошло несколько дней, за которые Нона сумела, наконец, почувствовать себя обычной горничной. Она много времени проводила то в библиотеке, то в саду, то на кухне... все эти дни хозяин ей не попадался, что и успокаивало, и пугало одновременно. Судя по всему, он сам не очень-то жаждал ее видеть, и как на это реагировать, служанка, в общем-то, не знала. Лучшим решением было конечно же расслабиться и просто прогрузиться в работу, не размышляя ни о чем.

Как «синяя» того и хотела, они начали сближаться с «оранжевой», что не могло не радовать. Ответственная и бойкая новенькая везде старалась следовать за новой подругой, все время просила советов, и консультировалась по поводу каждой мелочи. «Зеленую» веселила такая дотошность, из-за чего девушки не очень-то, сходились характерами. Анабелла часто могла обидеть коллегу своими неосторожными шутками, в то время как Сальровел реагировала на них саркастично и с усмешкой.

Она, более, не могла понять, наблюдают ли за ней, но опасаться в любом случае стоило. Неизвестность пугала, отчего «синяя» чаще стала вздрагивать и оборачиваться. По ночам ей снилось, как работодатель, словно тень, просачивается к ней в комнату, касается ее горячими руками, отчего та впадала в ступор, и, либо кричала, либо не могла сдержать слез. Природа этих криков не была ясна ей самой. Вроде бы, не страшно, и горло само издает странные, нелогичные звуки. Она резко открывала глаза, и понимала, что одна, что уже давно за полночь, а в коридоре царит мертвая тишина.

Ни на следующий день, ни еще через день... хозяин, буквально, испарился для нее.

«Синяя» не поднималась на верхние этажи, а он не спускался вниз. Ему, как обычно, носили еду другие горничные, в основном «красная» или «желтая». Он не делал никаких объявлений, не бродил по дому и совсем не выходил на улицу.

Остальные, будто бы, не замечали его отсутствия, для них все было как обычно.

Новое утро было для нее намного более печальным, чем все остальные. Работа на кухне не терпела отлагательств. Обычно в такие дни Нона ходила довольной, и даже, счастливой, но раз она готовит, а, точнее, помогает готовить, то нести приготовленное тоже ей. Затянув на затылке конский хвост, девушка, стоя перед зеркалом ванной, глубоко вздохнула, поправила рубашку и вышла в коридор.

Наконец-то можно поговорить с поваром, расслабиться, в какой-то мере, даже, отдохнуть. Внутри все кипело и переворачивалось, она изо всех сил внушала себе что ждала этого дня, но получалось плохо. Ноги подкашивались, дыхание учащалось. Горничная спускалась вниз по лестнице, пока часы показывали без пятнадцати восемь. Окна на первом этаже были раскрыты настежь, судя по всему, поместье старались проветрить. Прикрыв глаза, она вошла на кухню, где ее уже ждал, как всегда веселый, приветливый повар. Он уже собрал продукты, подыскал рецепт, и начинал нарезать какие-то овощи. «Синяя», сжав кулаки, нервно улыбнулась и приблизилась к столу:

- Доброе утро. Странно видеть за окном солнце, не правда ли?

- Нона, доброе утро! — Мужчина весело рассмеялся и протянул девушке нож. —Сегодня у нас рыба на завтрак, с овощами, под соусом бешамель. Нарежь пока перец, а я буду потрошить наших водоплавающих гостей. Справишься?

- Конечно, о чем вы. Странное сочетание... — Она молча взяла острый предмет из рук собеседника, и довольно ловко принялась нарезать продукт.

- Смотри, не поранься, я их только вчера точил.

- Да ладно вам, вы меня не первый день знаете. Все в порядке. — «Синяя» ловко сменила угол наклона острия, и дольки получались ровными, не выпуская лишнего, сока.

- Всегда удивлялся, как у тебя это получается, ты быстрее других девчонок. Много, готовила дома? — Он снова улыбнулся, по-доброму, словно папа, которому интересно, чем живет дочь.

- А, да, типа того. — Служанка кивнула, и взяла второй перец. Жизнь часто носила ее из стороны в сторону, и к своим двадцати с лишним годам, она успела побыть, уборщицей, прачкой, курьером, официанткой, и даже помощником су-шефа в небольшой кофейне. Готовить блюда ей не доверяли, ну а что-то резать, мешать, замораживать... этим она занималась постоянно. Наблюдая, как готовят еду, она впитывала это, как губка, запоминала пропорции, движения... но никогда не пробовала сама — времени не было, поэтому не могла оценить свое мастерство в плане приготовления еды. Вот и здесь, как обычно, она здорово все резала, но еще не могла знать, может ли что-то еще.

- Чего такая грустная? Погода отличная, если быстро закончим, можешь погулять во дворе, посидеть на телефоне, поболтать с девочками... — Грузный, добрый повар был уверен, что знает, чего хотят девушки ее возраста, может чуть старше или чуть младше. Если видел какую-то печаль, или отчуждение, стремился поговорить и помочь, но в большинстве своем служанки просто уходили от ответа.

- Все в порядке, правда. Я просто не выспалась. — «Синяя» посмеялась себе под нос, давно о ней никто так просто и искренне не заботился. А вопроса, почему она грустная, или типа того, горничная не слышала уже очень долгое время.

- Ну, сегодня будет возможность лечь пораньше, сама знаешь. Выспись, и чтоб завтра была как огурец! — Мужчина улыбнулся и продолжил издеваться над рыбой, которой давно уже было все равно. Аппетита не было, но, стоило надеяться, что, хотя бы у кого-то в поместье он есть.

Все скворчало и шипело, со сковородки поднимался ароматный пар, который привлекал на кухню незваных гостей: заглядывала то «зеленая», то «желтая», постоянно интересуясь, когда же будет готово. За окном то и дело шнырял конюх, заглядывал во внутрь, ухмылялся, видя, что еда почти готова. Предчувствие Нону не подвело, чужие рты сегодня даже более голодные, чем раньше. А, значит, с приготовлениями стоило поторапливаться. Поторапливаться...

От этого слова девушку бросало в дрожь. Она закусывала нижнюю губу и вздрагивала, когда повар просил ее что-то ему подать. Сердцебиение возрастало, и, почему-то, что-то в груди начинало колоть, вызывая странный кашель.

Сальровел списывала это на желудочный спазм, мол, рано встала, но еще ничего не ела, а кашель на легкий сквозняк, ведь окна были раскрыты.

- Эй, привет, Нона! Здравствуйте, господин повар! — «Оранжевая» с ухмылкой заглянула на кухню и помахала коллегам тонкой ручкой в резиновой перчатке. —Скоро будем завтракать?

- Привет, Имбрия! — Мужчина вновь засмеялся, но тут же посерьезнел. -— Не распространяй мне тут химикаты, не видишь, готовим!

- Конечно, простите. — Она сняла перчатки, и бросила их куда-то в коридор, судя по всему, в ведро с мыльным раствором. — Есть хочу, просто сил нет, сегодня тяжелый день...

- Еще минут десять, потерпи. — «Синяя» как-то незатейливо вклинилась в диалог, но тут же стала его участницей. - Чистишь стены? Судя по запаху да...

- Да, терпеть это не могу. Трешь их, трешь... старые разводы уходят, новые появляются. — Она недовольно скрестила руки и сконфуженно отвела взгляд.

- Попробуй добавить стеклоочистителя. Должно помочь.

- Ты чертов гений, Нона! — Имбрия улыбнулась и пожала плечами. — Просто, вродебы, но мне, почему-то, в голову не пришло. Спасаешь, как обычно.

- Не за что, это мелочи. Слушай. — Сальровел резко выпрямилась и посмотрела на собеседницу. — Могу я попросить тебя об одолжении?

- Конечно, каком?

- Можешь... отнести хозяину еду на третий этаж? Я плохо чувствую себя, не спалось. Боюсь, голова закружиться, и разобью все, так однажды уже было. Тут всего один поднос, даже не нужен второй человек.

- Вот хитрюга. — Повар засмеялся и покачал головой. — Совсем не любит наверх ходить, боится, наверное. Ничего такого в этом нет, шеф у нас хороший. По крайней мере, никого еще не съел.

- А почему нет? Мне все равно. - «Оранжевая» развела руками и благодушно улыбнулась. — Отнесу, это же мелочи, а мы подруги. Правда ведь?

- Конечно, спасибо. — «Синяя» кивнула и стала собирать тонкий, металлический поднос так, чтобы все на нем уместилось. И, как ни странно, у нее получилось, чем и повар, и случайная зрительница были приятно удивлены.

Ни секунды не колеблясь, Имбрия взяла поднос с едой, и стала уверенно подниматься наверх. Ее подруга ухмылялась, по-доброму глядя ей в след. Теперь могла, наконец, расслабиться, во всяком случае до обеда. Потом можно будет попросить «зеленую» или «красную». Теперь она от всего сердца думала, что дежурство пройдет хорошо.

Пора было расставлять приборы для прислуги, все только и ждали, что их позовут на завтрак, и накормят горячей вкусной едой. Светлая столовая наполнялась теплым, нежным светом, который можно было увидеть в самый редкий день проживания здесь. Посреди деревянного стола возвышалась стеклянная ваза, которую с еще утра заполнила фиолетовая, яркими, крупными цветами, похожими то ли на астры, то ли на георгины. Нона монотонно раскладывала приборы; аппетита не было, ее даже слегка тошнило, но она не желала этого озвучивать. То было, скорее, нервное.

На самом деле «оранжевая» волновалась. Она впервые несла еду своему работодателю. И, несмотря на то, что «синяя» пошагово рассказала, что нужно делать, ее равно била мелкая дрожь. Так или иначе, Имбрия не могла отказать подруге, ведь та слишком во многом ей помогала. Благодаря ей удалось избежать многих, многих ошибок.

Поднимать еду было жутко не удобно, в такие минуты ей хотелось, чтобы в поместье был лифт, или хотя бы ручной подъемник. Поднос заслонял глаза, искажал угол обзора, создавалось впечатление, что лестница не кончалась, а идти по ней занимало вечность. Однако, несмотря на восприятие, кабинет неумолимо приближался, что заставляло девушку нервничать, и даже слегка паниковать.

Третий этаж. Такой просторный, загадочный... куда она поднималась, в основном, ночью, и где почти не была днем. Можно было рассмотреть его антураж, оценить, интерьер... можно, но у нее не получалось — ноги подкашивались, а пульс учащался с каждым шагом.

Подойдя вплотную к двери, «оранжевая» постучала, после чего, локтем, надавила на ручку и протиснулась внутрь:

- Доброе утро, мистер Холгарт, ваш завтрак! — Имбрия растянулась в волнительной улыбке, приблизилась, и осторожно поставила поднос на стол.

- Доброе. — Снисходительно кивнул он, откладывая в сторону рабочие бумаги. —Смелее, это железный поднос, а не венское стекло.

- Да, конечно, простите. — Она шумно выдохнула и смахнула пот с виска.

- И как тебе кухня? Отчего-то многие не любят проводить время за помощью моему повару, хотя он довольно добр, не находишь? И нетребователен. К сожалению.

- Эм... - «Оранжевая» стиснула зубы и отвела глаза. Ей еще не представилось возможности попробовать себя на кухне, хотя она и знала повара, и остальных в лицо. Вообще-то он был первым, с кем она познакомилась, придя сюда на работу. —Честно сказать... сегодня не я дежурю, я просто отнесла, вот.

- Да? Как мило, не позволяй себя использовать. Кто сегодня? — Хозяин отодвинулся от стола и потер спиной кулака глаза. Создавалось впечатление, что, либо он очень, очень рано встал, либо не спал вовсе.

- Ну... - Девушка замялась еще сильнее. Кажется, странная просьба выходила подруге боком, и, как это поправить, Имбрия не знала. — Нона, но знаете, оно и понятно, так сегодня блюдо сложное, очень, и работы ох как много, вот, а еще она прям очень плохо себя чувствовала с утра, с ног валилась, вот, я и предложила отнести еду вместо ее. Вот... Вдруг в обморок упадет, пока будет подниматься, дыхания, например, не хватит? Вот...

- Ах вот оно что. — Он прикрыл глаза и придвинулся назад к столу. На секунду ей показалось, что он слегка, мрачно ухмыльнулся, или же так просто падал свет. — Я понял. Можешь идти.

- Спасибо, приятного аппетита! — Имбрия, словно лиса, быстро вынырнула из кабинета и закрыла за собой дверь. В коридоре можно было выдохнуть, вроде бы, подругу удалось отмазать, а значит, все хорошо.

Когда она вернулась вниз, стол уже был накрыт. Весь персонал собрался в одном месте, кто-то с кем-то разговаривал. Всем не терпелось позавтракать, только вот, кое-кого не хватало, и это сильно смутило «оранжевую». Куда делась «синяя»?

Быть может, ушла к себе? Но нужно же было мыть посуду после еды, все приводить в порядок... начать размораживать мясо к обеду. Она немного волновалась за нее, ведь даже не стояло тарелки. Может, она поела во время готовки? А повар разрешает это?.. Много вопросов оставалось без ответа, отчего служанка не стала долго засиживаться в столовой, поела, буквально, за пару минут, отнесла приборы на кухню и направилась на второй этаж. Где ей еще быть, если не у себя? Она должна быть у себя, иначе придется начать нервничать, хочется или нет.

Повар что-то напевал себе под нос, но вопрос, куда пропала Нона явно выбил его из колеи. А действительно? Ей же сейчас мыть посуду, протирать пол... Она могла пойти в уборную, но так долго там не сидит никто. Расставила тарелки и испарилась, в буквальном смысле.

Сильно напрягаясь, она подошла к комнате коллеги, которая, оказалась не заперта.

Все, вроде бы, было как обычно, только вот телефон лежал на полу рядом с дверью, и у него был сильно треснут экран. Странно, если учесть, что буквально день назад она брала его у «синей» позвонить. Очень странно, что девушка выронила телефон, и даже поленилась его поднять... тревожила. Окинув комнату взглядом еще раз, Имбрия вышла в коридор и вновь пошла вниз. Вышла проветриться? Посидеть... на солнышке?

«Фиолетовая» с мягкой улыбкой, в наушниках, подрезала кусты, бесшумно произнося слова песни себе под нос. Увидев «оранжевую», она помахала ей рукой, жмурясь от утренних лучей. Взволнованная горничная подошла к коллеге, и тихонько спросила:

- Ида, не видела Нону? Она плохо себя чувствовала, я волнуюсь, не стало ли ей хуже, вот... не могу найти ее в доме.

- По-моему она не выходила. По крайней мере, я не видела. — Молодая садовница почесала голову и задумалась.

- Ладно, если увидишь, дай знать, хорошо? — «Оранжевая» вздохнула и вернулась в дом. Что-то явно было не так, сперва странное отсутствие, затем телефон... куда она могла деться, пока все остальные ели? Может, обратилась к мисс Таллис?

К сильному разочарованию девушки, ее подруги не было и там. Управляющая не придала такой мелочи значение, или же сделала вид, что не придала. Она могла пойти в уборную, ее могла не заметить «фиолетовая», и они, запросто, могли элементарно разминуться, пока одна поднималась, а другая спускалась. Все эти доводы казались Имбрии логичными, но, отчего-то, не правдоподобными.

Состояние «синей» ее на самом деле беспокоило, даже если та могла о нем слегка приврать.

Вдруг с улицы послышался знакомый голос. Распахнутые окна второго этажа тоже внезапно успокоили «оранжевую», горничная облегченно выдохнула и вновь пошла на улицу. Судя по всему, Идана действительно не заметила, как ее коллега вышла из дома, и в этом не стоило ее винить. В наушниках вряд ли кто-то обращал бы внимание на такие мелочи. «Синяя» стояла во дворе, практически вплотную к забору, а рядом с ней стоял конюх. Их разговор, хоть и не был громким, отчетливо, слышался на приличное расстояние.

- Кто бы мог подумать. — Нона устало зевнула и прикрыла глаза. — Такое поведение не протискивается ни в какие рамки, впервые вижу настолько наглых людей.

- Я... тоже.

- И что мы будем делать?

- Ты знаешь, что. — Ал сконфузился и почесал длинную щетину. — Впервые на моей памяти к нам кто-то пытался залезть днем, скорее всего они вернуться. Слышала, что эти малолетние подонки кричали? Похоже, тебе снова придется натянуть черное платьишко.

- Нет проблем. Немного тревожит их наглость, кажется они знали, куда шли.

- Узнают еще лучше, когда встретят своим жирным прыщавым задом соль, это я обещаю.

- Я тебе верю. — Сальровел рассмеялась и махнула рукой.

- Добрый день, что происходит? — Имбрия поставила глаза на подругу, пытаясь отдышаться. — Куда ты пропала? Я подумала, где-то неудачно упала, и лежишь там, умираешь! Я выполнила твою просьбу кстати, все в порядке.

- Спасибо большое, не стоило волноваться. — «Синяя» повернулась к «оранжевой».

Ее лицо было очень серьезно, а руки напряжены. — Средь бела дня на территорию пытались пролезть чужие. Кажется, такое... происходит впервые всю историю поместья, по крайней мере так считает Ал. То есть мистер... как тебя там... – Глаза закатывались сами собой.

- Да ладно?! — «Оранжевая» вскинула брови и уставилась на забор, вдоль которого были грязные полосы, оставленные явно тяжелыми ботинками. — И что это значит?

Ты снова будешь ходить по ночам?

- Да, а что еще остается? Нужно сообщить начальству, ты же этим займешься? —Служанка посмотрела на конюха и подняла одну бровь.

- Да, конечно. Располагай, что пару недель точно придется гулять в сумерках, потом посмотрим.

- ОЙ, а мне с вами можно? — Имбрия, похоже, загорелась идеей помогать так называемым охранникам, но те, отчего-то, не приняли эту идею с должным энтузиазмом.

- И кто тогда будет работать днем? Вас останется четверо, трое, учитывая, что «фиолетовая» всегда в саду. Еще одна, по любому, будет на кухне. И что дальше?

Этот дом огромен. Здесь не просто столько персонала.

- Ладно, я поняла, не бубни. — Девушка махнула рукой и надула губы. - Но! Если что, я могу выйти за тебя, или иногда подменять. Обращайся!

- Да, да, конечно. — Сальровел сконфузилась и медленно кивнула.

Внезапно с ее плеч будто спал не один десяток камней. Снова ночь, снова она будет нужна этому отчаянному времени суток. Это значит, что риск встретить столь пугающего сейчас хозяина минимален. К тому же, Имбрия наверняка пойдет ей на встречу, и поможет уладить проблемы, если таковые возникнут. Все складывалось хорошо, слишком хорошо, настроение поднималось, появлялась странная уверенность и даже радость. Мерзкие, желчные подростки, одетые полностью в черное, пробовали перемахнуть через забор и, что самое печальное, у них это вышло.

Конюх среагировал быстро, и нахальные гости, осыпая бранью сотрудников, быстро покинули территорию. Однако, создавалось впечатление, что это еще не все. Они вели себя не так, как другие. Будто что-то искали, знали, куда лезли. Вероятнее всего искали, чем поживиться, и как попасть в дом, а значит, они придут снова. И это не могло не радовать «синюю». Придут, значит она будет дежурить, будет дежурить — никаких неловких встреч и ситуаций. Наконец-то.

23. Из темноты

Девушка настолько самозабвенно скрывалась от шефа, что даже забыла, ищет ли он ее, или уже нет. Ей казалось, что она видит его за каждым углом, слышит голос, шаги. И каждый раз ошибалась. А, значит, у нее все получается. По крайней мере, хотелось надеяться. Не встречается, значит хорошо прячется, вовремя меняет место дислокации. Каждая камера мнимо провожала ее взглядом, она думала, что даже частично научилась от них скрываться. Но все равно вздрагивала, когда слышала мужчину, и не важно, кто это был: повар, конюх, садовник... быстро успокаивалась, но вздрагивала.

Нужно было идти мыть тарелки. «Оранжевая» все еще причитала, мол, не нужно ее так пугать, «синяя» разбила телефон, и даже не подняла его. Все оказалось до смешного просто: она, будучи у себя, услышала в окно чужие голоса и тут же кинулась во двор, ведь исходили они со стороны забора. О телефоне не было времени думать, когда на участок стремятся пролезть вандалы, а ты мнимый, маленький защитник этих земель, хотя и в неформальном отпуске.

Моющее средство разъедало кожу. Нона глупо улыбалась, что не могло не радовать повара. «Зеленую» легко удалось уговорить отнести шефу обед, пол дня прошло уже, все было хорошо, и обещало стать еще лучше. Пока она была в комнате, ей звонил брат. Его новости были тоже, в общем-то, хорошие: парню стало немного лучше, до операции осталась всего пара дней. Значит нужно было перенести ее и процесс реабилитации, который она теперь уже почти что сможет оплатить. Даже если немного не хватит, она теперь знает, к кому обратиться, и у кого занять. Визитка, буквально, обжигала стол, в котором лежала, и прожигала дыру в сознании служанки. Жизнь, казалось, налаживалась. Да и она сама, в целом, шла на поправку. Во всяком случае, она была в этом уверена, однако по ночам все еще не спалось, а каждое сомнительное движение или звук заставляли ее сердце замирать, а после болеть. Пустоту, вот что она ощущала, когда ничего не происходило. Уже не напряжение, но пустота.

Тлеющее чувство зарождалось внутри, когда она надевала ту самую, пропахшую чужими духами форму. Давно ее не было нужды носить, и вот снова голубые ленты пригодились. Здравствуйте скрипящие качели, холодная роса и пасмурный рассвет, и до свидания нормальный сон. Однако им она могла пожертвовать, так сказать, обменять, на душевное спокойствие и еще одну порцию странной пустоты.

Управляющей очень не нравилось, что снова появлялись незваные гости, но сделать с этим ничего не могла. Потому молча, с сочувствующим и слегка негодующим взглядом отдавала счастливой «синей», или теперь уже «голубой», оружие и входной ключ. Алу не пришлось долго объяснять, что происходит.

Холгарт особо не сопротивлялся и вопросов не задавал, как ни странно. Нужен человек на улице? Кто угодно, на усмотрение самого конюха и управляющей. Нужна безопасность, пусть решают, как ее обеспечить. Он спонсор, и вообще должен по минимуму задумываться о таких вещах. Поблагодарил за оповещение, но спихнул решение этого вопроса на остальных, что было ему не совсем свойственно. Можно сказать, совсем не свойственно. Ран решила, что он просто в странном настроении, и, не грех этим воспользоваться. Многие проблемы решались лучше и проще, когда он не лез, по крайней мере ей так казалось.

Совмещение некоторых факторов позволило Ноне вновь облачиться в черное, и завязать на шее светлую, голубую ленту. Она ликовала, вращаясь перед зеркалом: бледная кожа, светлые волосы, скоро вновь появятся синяки... и контрастная одежда. Прямо-таки смерть во плоти, осталось позаимствовать косу у садовника, и можно собирать души смертных. Такая пошлая роль ей нравилась, учитывая новые обязанности, вернее, старые, но немного в новом амплуа. Если раньше они прогоняли, в основном, случайных зевак, то теперь кто-то целенаправленно жаждал сюда проникнуть, а значит... «Я заберу твою душу» - тихо и самодовольно проговорила служанка, рассматривая собственное отражение. Уверенность явно была ей к лицу.

Конюх тяжело вздыхал, поглощая очередной энергетик. Зачем местной шпане понадобилось сюда залезать? Или они действуют по чьей-то указке? Если это будет продолжаться, придется стараться их задержать, а не просто отпугнуть, и вызывать полицию, а сможет ли в этом помочь его ночная спутница? Во всяком случае, может поднять тревогу и... но не спугнет ли своим поведением? Тогда их отлов может затянуться на недели, если не на месяцы. Однако, Ал надеялся, что хозяин решит эту проблему раньше... сам, ведь рано или поздно ему начнут надоедать выстрелы по ночам.

Мужчина поднял печальный взгляд и увидел свою напарницу — уверенную, самодовольную, в специфической форме, к которой он так привык. Нельзя было сдержать улыбку, судя по всему, она жаждет поймать нарушителей не меньше, чем он сам:

- Ну что, по старинке? Ты влево, я вправо?

- Я вправо, ты влево. Забыл уже? — Сальровел ухмыльнулась и прикрыла глаза.

- Точно, забыл. — Конюх махнул рукой и засмеялся. — Расходимся. Через час на этом месте. Не торопись. Все как обычно, что-то увидишь или услышишь — кричи-стреляй.

- Принято. Не бойся, услышишь. — Она потянулась, подмигнула, и пошла вдоль дорожек по привычному маршруту. Сложно было называть Ала на «вы», хотя того и требовала нужда, девушка постоянно об этом забывала. Переступала субординацию, но тот и не обижался, если их никто не слышал.

В такие минуты ей хотелось быть очень сильной и ловкой, чтоб он не думал, что ей нужна помощь. Она справится сама, и играет роль не просто сигнализации и пугача, это уж точно. Справится сама. Всегда справлялась. И это поместье не станет исключением.

Качели скрипели под порывами ветра. Ей везло, что они находились ровно посредине ее «территории», и с них довольно легко просматривалось... многое.

Служанка, особо не думая, влезла на них ногами, и начала раскачиваться.

Внутренняя мотивация достигала своего придела, энергию уже некуда было девать, словно электрический разряд, легкий и непослушный. Она быстро разработала увядшие шарниры, а как только те перестали скрипеть, запела какую-то живую, динамичную песню. У нее был хороший, сильный голос, но, когда никто не слышал и стесняться было некого, пелось еще лучше, чем обычно. Что-то на латыни, про жизнь после смерти, про шаг в бесконечность... ноты становились все громче и гармоничнее, однако, через пару минут исполнительница осеклась. Своими выступлениями она могла начать будить дом, и даже Ал мог прийти с другой части сада, тогда было бы несдобровать. Переспорить человека, когда он прав, было непростым делом даже для нее.

А ведь это даже не колыбельная. Теперь.

Стоило замолчать, как в кустах, на другой стороне послышался странный шум.

Охранница замерла и попыталась сосредоточиться: чужих разговоров не было слышно, возможно, какое-то животное. Или же...

Сальровел спрыгнула с качелей и быстрым шагом направилась к мнимому источнику шума. То, что не слышно голосов, совсем не значит, что она по-прежнему в безопасности. Когда подошла, вроде бы, стало тихо. И это, конечно, ничего не значит. Ждать.

«Интересно, он уже спит?» - девушка подняла глаза на окно, за которым должна была находиться хозяйская спальня. Света за стеклом не было, значит, скорее всего, да. Или нет. Все-таки это ничего не значит. Она вздохнула, ухмыльнулась, и вновь принялась ловить подозрительные звуки, но те стихли, и пока не возобновлялись. Нона постаралась замереть.

И ничего. Быть может, они все просто переоценили разгневанную шпану.

Черная гладь холодных, декоративных озер источала свежий воздух, будто бы испарения над ними происходили в несколько раз быстрее. Подстриженные садовником и фиолетовой кусты, смотрелись куда более опрятно и аккуратно, однако сад постепенно терял свой иррациональный шарм. Ей казалось, в воздухе пахло вином, дорогим, красным вином, так сильно, что его захотелось попробовать.