Горничная немого дома

В камине многие месяцы лежали нерастопленные поленья, они уже покрывались пылью, как и кресло, стоящее напротив, вот только его регулярно чистили. «Синяя» нервно сглотнула и попыталась отдышаться - грудь сковывало непонятное, нервенное чувство, оно разрасталось и усиливалось, заставляя щеки краснеть, а рот глупо улыбаться. Она облизывала и закусывала губы, но резко встрепенулась, когда почувствовала легкий аромат жареных с беконом яиц. Неужели повар наконец вернулся? Или на кухне хозяйничает кто-то еще?

«Какая же я неуклюжая» - повторяла под нос Идана, собирая веником разбитое яйцо. Хорошо, кухонная плитка была еще влажная после мытья полов, и разводов не должно было остаться. Облегченно выдохнув, она отправила издержки кулинарии в мусор и села есть за кухонный стол. Горячие, ароматные яйца растекались во рту, служанка жмурилась от удовольствия и предвкушаемой сытости. Все-таки приятно, когда на кухне никого нет — можно самому приготовить завтрак и самому его съесть. И никаких пайков.

Сальровел выглянула из гостиной, недоверчиво озираясь вокруг. Ей не показалось, действительно пахло жареными яйцами. Желудок предательски урчал, постоянно напоминая, что девушка не завтракала сегодня, что очень смущало, и даже немного коробило молодую служанку. Она быстро вышла в коридор первого этажа, как вдруг скрипнула входная дверь.

«Синяя» резко попятилась назад и раскрыла глаза. Хозяин аккуратно закрыл за собой дверь, и стал отряхивать руки, которые были в какой-то пыли и мазуте, но они не стряхивались. В волосах сзади застряли листья, а за макушку зацепилась маленькая ветка, комичной, округлой формы. Черные джинсы были в опилках и какой-то грязи, на плечах лежали частички древесной коры. Теперь, если его не знать, точно нельзя было принять за шефа, скорее уж, лесничий, или даже бомж, который не пойми, как залез на территорию. Мужчина прикрыл глаза и размял шею, сухие губы были сильно напряжены, он потряс головой, глубоко вздохнул, и поднял взгляд на сконфуженную горничную.

Ноги, буквально, вросли в пол. Выражения хозяина сменялись одно за другим: недоумение, конфуз, вновь недоумение, безразличие. Нона, не в силах выдавить из себя комментарии, или даже приветствие, глупо помахала и натянуто улыбнулась.

- Вам набрать ванную? — Она грустно улыбнулась, но тут же взяла себя в руки и отступила еще на шаг назад.

Из приоткрытой двери кухни вышла довольная, веселая Идана, напевая себе под нос какой-то детский мотив. Увидев «синюю», она с улыбкой кивнула, и попыталась подбежать, но мокрый пол и неуклюжесть служанки сделали свое дело. Девушка, прямо возле коллеги, поскользнулась, и рухнула на нее же. Сальровел раскрыла глаза, пытаясь устоять на месте, но не вышло, и служанка придавила ее к мокрому, древесному полу, с размаха врезаясь ей в лоб своим. Девичьи тела прижимались друг к другу в странной, неуклюжей позе, «синяя» зажмурила один глаз, потому как ударилась головой, а «фиолетовая» неловко отстранилась, отводя глаза. Все это время, со странной внимательностью их рассматривал шеф, с которого, время от времени, сыпалась грязь. Он едва ли сдерживался, чтоб не рассмеяться, и при этом озлоблено сжимал зубы. Странные эмоции ревности и веселья поочередно сменяли друг друга, он прикрыл глаза и с ухмылкой посмотрел в сторону:

- Думаю, я справлюсь сам. Сегодня ты очень занята, но зайди ко мне в кабинет после шести, буду весьма признателен. — С этими словами Рик переступил через лежащих на полу девушек, и совершенно спокойно отправился наверх.

Нона стиснула зубы, и помогла коллеге встать с себя. Виноватая Идана глубоко вздохнула и посмотрела вслед хозяину:

- Не видела, что он здесь. Как ты? Больно ушиблась?

- Все почти в порядке. Не стоит внимания. — «Синяя» улыбнулась, и потерла небольшую, распухающую шишку.

- Извини, что так вышло, правда. Хочешь я пожарю тебе яйца? — «Фиолетовая» грустно улыбнулась и вновь отвела глаза.

- Знаешь... вообще-то хочу, спасибо, я очень голодна. — Служанка улыбнулась и махнула рукой.

- Ну, тогда пошли кушать. — Засмеявшись звонким, переливчатым смехом, Идана махнула рукой и бойко поднялась на ноги, помогая подруге встать.

Тихо и тепло. Нежные яйца, и приятная собеседница-садовница, которая не прекращала сокрушаться на противный визг пил, и на то, что ее наставник даже не подумал ее предупредить. Из форточки сочился запах свежей древесины и листьев, это помогало успокоиться, собраться. Нона отстраненно улыбнулась и перевела взгляд к окну. Интересно, что Рик там делал? Кто бы мог подумать, что он вообще что-то делает в саду.

За стеклом все еще сыпалась мга и шныряли незнакомцы. Они что-то все время замеряли, переговаривались, спорили... девушку гипнотизировала эта суета.

Идана, спустя час непринужденного общения, отправилась принять ванну, а «синяя» осталась здесь, на кухне, где сегодня, по стечению обстоятельств, не дежурил никто. На подоконнике лежал старый журнал о готовке, горничная раскрыла его, и принялась с удовольствием читать странные, экзотические рецепты, многие из которых готовились, буквально, из трех-четырех ингредиентов.

«Желтая», не разгибая спины, поливала цветы на мансарде, все время хмурясь, и бурча себе под нос разнообразные недовольства. Некоторое время «красная» ей помогала, но потом ушла пылесосить ковры по гостевым, и Лиза осталась в гордом, совершенном одиночестве. Ряды растений все не кончались, а вот воды в лейке очень быстро становилось меньше, меньше...

Мга оставляла на окнах крошечные капли, которые испарялись, оставляя разводы.

Все стекла в поместье в один миг стали грязными и мутными, хотя до этого сияли от чистоты. Время текло медленно и незаметно, «синяя» все время смотрела на часы, и что-то сжималось внутри, сердце билось, и, почему-то, не от страха. Она нервно сглатывала, часто оборачивалась и прислушивалась, а после вновь увлекалась журналом.

Холгарт медленно набирал договор, вот только пальцы не слушались, то и дело соскальзывая с клавиш. Он злобно ударил по столу рядом, и откинулся назад.

Чистый, ухоженный, сухой. Густые, плотные волосы блестящими прядями спускались по плечам, спине. Отглаженная, белая рубашка буквально хрустела, когда он сгибал спину. Чистые черные джинсы сминались в складки, потому как закидывал лодыжку на колено соседней ноги. Тело все время напрягалось, предвкушало, хотя он и гнал от себя эти мысли. Дыхание учащалось, а давление в паху мешало работать. Хозяин опустил глаза и мрачно ухмыльнулся. Стрелки часов никак не хотели ползти вниз.

Работа не клеилась. Совсем. В итоге мужчина встал, и стал бродить по комнате, разглядывая мебель и рабочих за окном. Тишина, как ни странно, совращала, а не успокаивала, он додумывал случайные звуки и трески.

Солнце медленно опускалось к горизонту, шевеление на улице прекращалось, но за то усилился ветер, порождая лиственный шум, и тот самый странный скрип флюгера. Цветы закрывались, постепенно готовясь к ночи, но их аромат все равно витал по саду. Прохладный, он смешивался с испарениями воды из декоративных озер, и взмывал к небу, где полностью рассеивался и растворялся. Стук железных колес едва раздавался над поместьем, где-то далеко шел одинокий, грузовой поезд, исправно выполняющий свою службу на протяжении многих лет. Сквозь поспевающую пшеницу шли лошади, то ускоряя, то замедляя темп, они почти не трогали колосья, но мяли их своими копытами.

Чуть слышно скрипнула дверь кабинета. Мужчина открыл глаза и стал расплываться в ухмылке. Как следует рассмотрев силуэт гостьи, он тихо сказал:

- Ты опоздала.

- Прошу меня простить, я принимала душ. — Тихо отозвалась служанка, прошла внутрь, а после прижалась спиной к закрытой двери.

- Ты слишком много просишь. Раньше я за тобой такого не замечал. — Ледяной голос заставлял девушку вздрагивать, но пятиться было некуда.

- Немного не рассчитала время. Я готова расплатиться за это.

- Боишься меня?

- Да. - Честно ответила она и закрыла глаза. Не видя его лица, ей становилось легче, потому как сладкое, с ума сводящее чувство силилось и нарастало. «Синяя» то и дело сглатывала, шумно дыша через рот.

Хозяин медленно встал и подошел к служанке. Он с интересом осматривал ее лицо, мягкие, розовые губы и дрожащие реснички. Волосы пахли чем-то неуловимым, кожа была теплой, но не горячей, упругой, бледной... Резко выдохнув, он впился в ее губы своими, жадно надавливая и немного кусаясь. Горничная чувствовала затылком дерево, чужие руки охватывали ее плечи, затем грудь, сдавливая их в сильной, но осторожной хватке. Рик расстегивал ей рубашку, но делал это столь неаккуратно и быстро, что несколько пуговиц отлетели в сторону.

Тяжелое, вязкое дыхание заполняло комнату, он сжимал пальцами возбужденные, раскрасневшиеся соски, вталкивая ей в рот свой язык.

У девушки, буквально, подкашивались ноги и закатывались глаза. Она схватилась руками предплечья шефа, чтобы устоять на месте, и тот тихо отстранился, заглядывая ей в глаза.

- Это приятно, не находишь? — Оскалившись, сказал он.

- Может быть. — «Синяя» отвела глаза, чувствуя, как краснеет, и смущалась от этого еще больше.

Мужчина ухмыльнулся, взял ее за талию и вывел из кабинета, наспех его закрыв.

Нона то и дело оборачивалась, прикрываясь, но на третьем этаже не было ни души.

Он ухмылялся ее действиям, а затем подвел ее к двери той самой гостевой, извлекая из кармана уже знакомый ключ.

Сердце забилось еще сильнее, она не могла взять себя в руки, мобилизоваться, прийти в себя. Его запах опьянял, а объятия ощущались оковами. Он отпер гостевую, и впустил девушку перед собой, а после, как обычно, заперся. На этот раз здесь было очень тепло, приятно. Она наблюдала за его действиями, внимательно осматривала руки, спину, шею... сама вздрагивала и облизывалась, постоянно отводя глаза, или опуская их, старалась отвлечься.

Хозяин медленно подошел сзади, и девушка почувствовала у себя на плечах его пальцы, они хватали, вдавливаясь в кожу, но боли не ощущалось. Рубашка уже лежала на полу, он расстегивал ей юбку, и она, под силой гравитации упала на пол рядом с рубашкой. Как ни странно, стыда не было, и чужую руку, трущуюся о трусики, не хотелось убрать. Мужчина спустил их, оставив «синюю» без последней детали одежды, сам при этом иногда отвлекался и раздевался одной рукой.

Резким движением он припер ее лицом к стене и поставил на колени, а затем опустился на них сам. Она чувствовала, как высоко над ухом ее хозяин дышит, так глубоко, горячо, охватывает руками тело, продолжая массировать грудь, соски и ореолы. После, все так же резко стал ощупывать ягодицы, спускаясь к влажной промежности, разводя в стороны половые губы и массируя клитор.

Девушка закусила губу. Изо рта вырвался тихий стон, глаза вновь закатывались, почти полностью скрываясь под тонким верхним веком. Она резко выгнула спину, когда почувствовала, как упругий половой орган входит, раздвигает стенки возбужденного влагалища. Рот открывался сам, а ее хозяин продолжал насаживать ее на себя до самых яиц. Глубоко, много... но боли, почему-то, не было. Напротив, ощущая головку, которая, буквально, упиралась в матку, массировала ее шейку, Сальровел захлебывалась собственными стонами, а лицо перекашивала неадекватная улыбка. Она чувствовала спиной его горячий торс, от мягких, но глубоких движений хотелось кончить, и служанка сама не замечала, как начала насаживаться на член партнера.

Он глухо рычал, едва сдерживая накатывающие эмоции. Глаза сильно раскрывались, а взгляд то и дело натыкался на плечи, талию, бедра... хватаясь за них он стискивал зубы и ускорялся, уже особо не в силах контролировать себя самого. Ее стоны сводили с ума, тело напрягалось и потело, капли влаги скользили вниз, вниз... И, хотя он и не видел ее лица, слышал ее дыхание, рваный голос и все равно перевозбуждался.

Горячая, вязкая жидкость растекалась внутри тела горничной, она рефлекторно открыла рот и вновь сильно выгнулась, продолжая насаживаться на плотный член.

Мысль о том, что в нее слили, сводила с ума, вызывала внизу живота новые, сладкие спазмы. Сердце сжималось от удовольствия, она царапала руками стену, а воздуха не хватало.

Наслаждение накатывало, впервые ей хотелось, чтоб он кончил в нее еще раз.

Влагалище плотно охватывала половой орган, мужчина и не собирался останавливаться, широко ухмыляясь. Его руки, казалось, делались еще горячее, а глаза неадекватно поблескивали.

Нона уже не могла толком осознавать происходящее, она лишь чувствовала удовольствие, усиливавшееся с каждой секундой, и не было сил остановиться, пресечь себя. В очередной раз встретив фрикцию своим телом она замерла, ощущая тяжелый, болезненный оргазм. Девушка немного дрожала и хватала губами воздух, более, не в силах держаться на коленях, хотя ее и продолжали долбить. Ей казалось, что промежность растягивается, встречая в себе новую порцию спермы. Полная, буквально, до краев, она слегка отстранилась и попыталась опереться на тело партнера, но руки не слушались, и служанка почти соскользнула на пол, однако хозяин удержал ее.

Сердце билось с неимоверной скоростью. Холгарт, отдышавшись, взял ее на руки и посадил на кровать, после чего сел рядом. Она вдыхала запах его кожи, и зачем-то старалась запомнить, как он пахнет, и насколько он влажный и горячий. Мужчина немного ухмыльнулся и прикрыл глаза:

- Смотрю, ты приноровилась. Полезный навык.

- Может. — Тихо ответила девушка и попыталась набросить на себя одеяло.

- Ты можешь менее нейтрально отвечать на вопросы?

- Наверное. — Смысл сказанного до нее дошел позже, чем она успела это сказать, и сконфуженно удивилась сама себе.

- Поразительно. — Ее шеф засмеялся и поднял бровь. — Нарываешься или тупишь?

- Не знаю. — Она свела глаза в кучу и повернулась к собеседнику, отчего тот странно усмехнулся.

- Достаточно. Начинает действовать на нервы.

- Так-то... могу, просто растерялась, извините.

Мелкие пылинки витали средь теплого воздуха. В темноте их было не рассмотреть, но Сальровел чувствовала их кожей, стараясь сосредоточиться на чем-то отвлеченном. Аккуратная тумбочка рядом с кроватью, высокий платяной шкаф...журнальный столик, на котором что-то лежало, только вот она никак не могла понять, что, возможно журнал, или книга.

Несколько минут подумав, мужчина встал и начал одеваться. Сердце все еще бешено билось, потому что она здесь, рядом. И он никак не может этим наесться.

Сейчас он не был зол, скорее обескуражен и потерян. Должно было стать легче, хотя бы на время, но не становилось. Краем глаза он замечал ее усталое лицо, слегка слипшиеся на концах волосы, розовые плечи. Всего этого слишком мало, нужно еще. Нужно больше. Напряжение доходило до своего крайнего предела, и, хотя он устал физически, психологически был неадекватно смущен и возбужден.

Служанку хотелось обнять, поцеловать... буквально, впитать в себя, вот только наличие этих порывов бесило. Смущение перерастало в злость. Он же не помешанный, не меланхолик, не страдалец. Не слабак. А это слабость, и ее нужно убрать.

Ему хотелось быть жестче, злее, по отношению к ней, точно так же, как и со всеми другими. Но что-то мешало. И снова ярость.

- Уберешь здесь. — Сквозь зубы бросил он, и вышел вон из комнаты. Горничная обреченно смотрела ему в след, уголки губ немного дрожали, но она быстро замотала головой и встала.

Хорошо. Ей было хорошо, отрицать это глупо и наивно. Его прикосновения буквально проникали ей под кожу, доходя до самого сердца, щекотали нервы, царапали душу. Этот запах, который, казалось, все еще витал вокруг, сводил с ума, она обреченно взяла подушку и прижала к лицу. Плохая привычка слишком сильно развратила ее привычный образ жизни, разворошила мысли, и не выходила из тела, все время оставаясь в форме странного, тяжелого осадка. Предала себя.

Давно.

Стоит ли это прощать себе? Нона склонялась к тому, что нет, нужно углубиться в работу и попытаться отвлечься. Она все еще чувствовала его прикосновения, и что-то в груди готово было разорваться. Влюбиться глупо и мерзко. Всего лишь одна из многих. Одна, и точно такая же, как все... потому что теперь, «синяя» была уверена — те чувствовали тоже самое. И теперь она. Нужно собрать в кулак силу воли, и остатки собственного достоинства, чтобы морально не пасть перед ним на колени.

Однако сейчас это сделать сложнее всего — наслаждение, полученное с ним, она не испытывала нигде и никогда. Ни с кем. Он сидел рядом, с книгой, такой сосредоточенный и задумчивый... Так странно смотрел, ухмылялся, шутил. Все это следовало выкинуть из головы, потому ничего, кроме разочарования, в итоге, не будет. Предательство и разочарование.

Одна из многих.

Как бы не старался, Рик так и не смог уснуть сегодня. Он, раз за разом, наворачивал круги по комнате, то напрягаясь, то расслабляясь, иногда печалясь, иногда посмеиваясь. Множество разнообразных мыслей носилось в голове, и здесь, оставаясь наедине с собой, он мог их выплеснуть. Появилось множество идей, как пресечь свое странное влечение, и одна была изощрённей другой. Можно наслаждаться ее неловкостью, и видя мерзость, стыд, может, наконец, отпустит.

Кинуть ее в самое дно, и смотреть на это, возможно, разочарование не заставит себя долго ждать. Всего лишь продажная служанка, с которой можно сделать что угодно, так почему бы этим не воспользоваться?

Ни в первый раз он говорил это сам себе.

28. Голая

Рассвет наступал поразительно быстро, и что еще более поразительно, так это яркие, свежие солнечные лучи, сменяемые редкими облаками. Служанки столпились у окон, воздух на улице прогревался быстро, и даже те, кто, в общем-то, не выходил на улицу, заметили это. Мягкое тепло будто бы обволакивало молчаливое поместье, цветы снова распускались, со стен свисали темные виноградные грозди. Некоторые из плодов лопались, источая не менее приятный запах. Свежие, прохладные озерца покрывались бликами от солнечных лучей, словно чешуей, потому как редкий ветер создавал на воде рябь. Сегодня усадьба смотрелась на удивление гостеприимно и приятно, темные, кованные ворота контрастировали со светлым садом, лужи на дорожках обветривали и уменьшались. Что-то незримое, бесконечно приятное и, даже немного волшебное, покрывало в то утро землю. Воздух ощущался кристально чистым, а по-настоящему летнее, августовское настроение, буквально, вырабатывалось в организме каждого.

«Зеленая» потягивалась, недовольно приглаживая растрепанные волосы. Свежая форма уже ждала ее, и девушка, закончив расчёсываться, тут же надела ее на сухое чистое тело.

Коридор был светел и свеж, отчего по-настоящему хотелось работать, прилив сил не заставил себя долго ждать. Увидев у окна довольную «синюю», которая рассматривала солнечный сад, служанка тихо подкралась к коллеге, собираясь резко поздороваться на ухо.

- Я тебя слышу, Бель, ты топаешь как слон. — Произнесла довольная «синяя», не отводя взгляда от окна.

- Да ну тебя, могла бы притвориться, что не слышишь! — Буркнула недовольная горничная и вновь потянулась. — Какие планы на сегодня? Давала мисс Таллис какое-то задание, или случайно?

- У меня странное задание, сказали, что с утра меня вызывал шеф, и я понятия не имею, зачем. — Искренне призналась Сальровел и слегка нахмурилась. - Так что я волнуюсь, надеюсь, никаких проблем.

- Ой, уж у тебя-то проблем не будет, зуб даю! — Сияющая Анабелла потрясла головой и поправила смешные, слегка растрепанные косички.

- Если бы. — Сконфуженно ответила Нона и глубоко вздохнула.

- А что ты все еще тут, не там? — «Зеленая» подняла глаза в потолок и слегка сконфузилась.

- Да, просто время тяну, страшно. - «Синяя» сама удивилась собственной честности, но тут же встряхнулась, улыбнулась, и сказала: — Ладно, я наверх.

Пожелай мне удачи.

- Удачи!

Стиснув зубы, Нона двинула к лестнице, провожаемая взглядом своей не унываемой коллеги. Колени дрожали и подгибались, руки потели, а сердце билось так быстро, будто девушка идет на серьезную операцию. Вчерашний вечер не до конца выветрился из головы, и она не знала, что будет делать, и как будет говорить, вновь столкнувшись с ним лицом к лицу.

Заветная дверь возникла перед лицом слишком быстро, и, собрав всю свою волю в кулак, «синяя» сперва постучала, а затем вошла внутрь.

- Доброе утро, мистер Холгарт, вы хотели меня видеть?

- Да? — От последней фразы мужчина слегка вздрогнул, что было заметно только ему, а потом расплылся в странной, пугающей ухмылке. — Да, у меня к тебе дело.

Ты же хочешь заработать, верно?

- Ну да. — «Синяя» слегка покраснела и отвела глаза, снова стиснув зубы.

- В таком случае, у меня к тебе забавное поручение. — На секунду хозяин задумался, а потом вновь продолжил. — Раздевайся.

- Слушаюсь. - Внутренне напряжение нарастало. Что-то такое уже было, когда девушка голой убирала его комнату, но сейчас все выглядело, и чувствовалось совершенно иначе. Сложив на кресло остатки одежды и белья, она выпрямилась, покорно склонила голову, и закрыла кулачками промежность.

- Умница. Так вот, слушай меня внимательно. Сегодня всю работу, все поручения по дому ты будешь выполнять голой. Я запрещаю тебе прикрываться чем-либо, но ты можешь что угодно врать, если тебя спросят, почему ты в таком виде. – Шеф откинулся назад и довольно усмехнулся, осматривая служанку с ног до головы. У той раскрылись глаза и задергалось нижнее веко правого глаза.

- Что, простите?

- Да, ты все правильно поняла. Сегодня тепло, не простудишься. У меня все, можешь идти.

- Слушаюсь. — Стальным голосом произнесла она, покидая кабинет. Внутри обрушалось и трескалось все, что только можно, этот день коллеги запомнят надолго, и ее, как самую унижаемую и самую, казалось бы, безвольную и безотказную служанку. Раз за разом она напрягалась, смаргивая слезы, но обида и злость была сильнее. Глубоко внутри она благодарила своего хозяина за такое поведение, ведь теперь ей точно не придется думать о нем в приятном ключе.

Мерзость. Наглость. Низость. Какой человек вообще согласиться пойти на это?

Она. И она никогда не будет жалеть об этом.

Набрав побольше воздуха в легкие, Нона сделала уверенный шаг в пустой коридор, после чего сжала зубы, и стала спускаться на свой этаж. Интересно, он наблюдает за ней? Или доволен одной мыслью о том, что она будет унижаться? Сложно предположить. Настроение, которое она наблюдала у шефа, помнила лишь вначале своей карьеры здесь. Она не могла понять, что на него нашло, хотя, возможно, не нашло. Возможно, он всегда был таким, служанка просто перестала замечать это, на какое-то время.

Пульс слышался в ушах, сердце, будто, опускалось все ниже и ниже в живот, продолжая неистово биться, сводя другие внутренние органы с ума.

Кожа от холода делалась гусиной, волоски вставали дыбом, она улыбалась себе под нос, периодически закусывая влажные розовые губы. Холод обволакивал обнаженное тело. Ступени мелькали под ногами, свет второго этажа осветил бледные ноги, потом тело, а потом и изуродованное эмоцией боли и стыда лицо.

Руки закрывали грудь и область паха, пальцы мерзли от волнения, а кожа то и дело выскальзывала из-под ладоней.

«Зеленая» лениво протирала подоконники, что-то напевая себе под нос. Услышав сзади странное шевеление, она резко обернулась, и от удивления выронила тряпку.

Глаза цвета молодой травы расширились настолько, насколько это было вообще возможно, на секунду горничная замерла, а потом, нервно сглотнув, тихо произнесла:

- Нона... бедная, боже мой, ты как? Ты цела? Это он, да? Что он с тобой сделал?!

- Ну... как видишь, раздел. — Она горько ухмыльнулась и покачала головой.

- Раздел?! Господи... у тебя железное терпение, и сила воли, не вдарить за такое. —Бель закрыла лицо руками и замотала головой.

- Я не имею права возражать. Все в порядке, мне не стыдно. — Сальровел врала и не краснела, стараясь улыбаться и отводя глаза.

- Нужно к мисс Таллис, она точно все поправит, это же произвол! Тирания! Этого не было в договоре!!!

- Надеюсь, после того, как она поправит, я не лишусь работы. — «Синяя» косо глянула на закрытый кабинет управляющей и тяжело вздохнула. Действительно стоило зайти, взять хозяйственные мелочи для работы.

Снизу послышался топот быстрых женских ножен. На этаж, буквально, влетела Имбрия, сбивая с ног «зеленую». На лице «оранжевой» сияла фирменная, довольная улыбка. Она развела руки, пытаясь что-то начать рассказывать, но резко перевела взгляд на совершенно голую знакомую и поперхнулась воздухом. Та стояла, внимательно изучав узоры на обоях, то и дело лениво позевывала и топая босой ножкой.

- Нона? Ты чего?.. - Слова застревали в горле, служанка запиналась, бесцеремонно разглядывая тело коллеги. — Неужели... жарко? Ты вообще в порядке?

- В полном. — Незатейливо ответила собеседница, стараясь почесться затылком о стену. Руки-то заняты.

- Это ее хозяин так, представляешь! Совсем наглость потерял! — Анабелла кричала шепотом, буквально, вращая глазами. — Она что-то не так сделала, а он вон как!

Решил опозорить перед остальными! Ну не свинья ли?!

- Вот оно что... - До Имбрии начал доходить смысл ситуации, ведь изначально она подумала, что в ванной резко перегорела лампочка, или кто-то туда ворвался... и коллега, не помня себя, выскользнула в коридор. Однако, после объяснения, ситуация заиграла совершенно иными красками. — Какой жуткий человек... Может тебе плед принести? Или, хочешь, возьму тихонько халатик повара... все равно я сегодня на кухне. Ходить в таком виде ужасно! Что мы можем для тебя сделать?!

- Боюсь, ничего. — Сальровел потупила глаза, а затем вновь уставилась в стену. —Если я рискну одеть хоть что-то, меня уволят. Думаю, это было очевидно...

- Черт, безвыходная ситуация! — Продолжала «зеленая». — Нужно идти к мисс Таллис, говорю тебе! Она этого так не оставит!

Скрипнула дверь одной из комнат. «Синяя» закатила глаза и устремила взгляд к потолку, с которого свисали стильные аскетичные лампы. Конечно, по утру они не светили, но на них можно было сосредоточиться. «Почему мне так не везет?» - раз за разом повторяла она, не открывая рта, - «вечная пустота в коридорах, и именно сегодня, когда надо мной решили посмеяться, здесь собрались все».

«Оранжевая» и «зеленая» тут же попытались закрыть телами подругу, но сделали это с легким опозданием. «Желтая» застыла у двери, непонимающе склоняя голову влево, после чего отпрянула и процедила:

- Я работаю на какого-то сумасшедшего. Это уже все границы переходит. Зачем он заставил ее ходить голой?!

- А тебе не нужно ничего объяснять, Лиза. — Имбрия вздохнула и развела руками. —Может она провинилась, или что-то, о чем мы не знаем.

- Тащите ее к мисс Таллис, пока не увидел еще кто. Какой стыд, боже... о чем он только думал. Возможно, он не так умен, как кажется на первый взгляд. Да что вы стали-то?! Идите уже! Я на лестнице постаю, прослежу, чтоб не зашел никто.

Торопитесь же! Садовник лейку найти не может, в любую секунду поднимется. — Быстрым шагом она подошла к лестнице, резко повернулась, эмоционально тряхнув золотистыми волосами, и уверенно подняла голову. Никто не пройдет.

- Нона, идем быстрее! — Анабелла схватила ее за руку, и резко потащила в сторону кабинета управляющей, пока «оранжевая» пыталась прикрыть ее своим телом.

Их утро сегодня начиналось явно не с кофе.

Сальровел сконфузилась и покачала головой. Она в любом случае не имеет права ослушаться, это слишком дорого ей обойдется. Даже если ее попросят одеться, кто-то кроме него, нельзя будет согласиться. Остается лишь печально улыбаться и просить прощения за свой нелепый вид. То, что она любила меньше всего.

Через распахнутое окно в кабинет просачивался теплый, свежий воздух. Ран с улыбкой попивала любимый зеленый чай и читала случайную книгу. Редкие минуты покоя она проводила сидя, за самыми спокойными, расслабляющими занятиями, в духе чтения или решения головоломок. Печальная улыбка не сходила с ее лица, она явно читала драму. Даже несмотря на то, что драмы в ее жизни, в общем-то, хватало.

Секундой позже в кабинет раскрылась дверь, и на пороге образовались три человеческие фигуры. Каждое утро она видит их, раздавая задания, и сейчас видит их вновь, правда одна из них сильно отличалась от своего типичного внешнего, вида. И это заставило управляющую взвыть от ужаса. Одна из служанок стояла голой, совершенно, полностью голой, что не могло не шокировать. Она тут же вскочила, схватившись за грудь, и отпрянула:

- Боже, детка, что с тобой приключилось, почему ты... голая?! — В голове блуждала тысяча и одна мысль, к примеру, конюх опять мог выпить и взяться за свое, так же она тоже подумала на лампочку в ванной. На других девушек, которые могли выкрасть у нее одежду, на то, что комната захлопнулась, а она забыла ключ внутри, не успев одеться... на что угодно. На что…

- Мисс Таллис! — Тут же подала голос «зеленая». — Ей хозяин приказал раздетой целый день быть, представляете?! Что ей теперь делать?

- Мне было приказано... — Спокойно и тихо говорила «синяя». — Любое ваше задание сегодня выполнять голой. И я не жалуюсь, но коллеги настояли обратиться к вам.

- Что? — Управляющая выронила книгу и раскрыла глаза, никак не в силах им поверить. — Приказал, значит?.. так вот. Сегодня я даю тебе такое задание – не выходи из моего кабинета, и.... почисти старые издания от налета. Вам же настоятельно советую вернуться к работе. — Она окинула взглядом двух других служанок и кивком указала на дверь. - Я скоро подойду, а пока, настоятельно рекомендую запереться. — Женщина уверенно встала и, оставив горничных стоять, быстро удалилась из помещения.

Она стиснула зубы и, не оборачиваясь, стала подниматься наверх, не заметив присутствия «желтой», которая проводила ее взглядом. Под кожей у Ран все кипело, она сжимала кулаки и едва ли сдерживала периодически накатывающую ярость. Опять он за свое, опять издевается над работниками. Все повторяется. Раз за разом. Из года в год.

Подойдя к двери кабинета, она, без стука дернула ручку и тут же зашла внутрь.

Мужчина сидел в кресле, с ухмылкой заполняя какие-то документы, часто морщась, отвлекаясь на смех садовника во дворе. Сжав кулаки, управляющая стала перед начальником, глубоко вздохнула и начала говорить:

- Опять ты за свое. Докатились. Раздел служанку и отправил в дом. — Мисс Таллис покачала головой, и на лицо упала легкая тень. - Не просто служанку. А ту, на которую имеешь виды. Скажи, у тебя совсем что ли крыша съехала?! Может, сходишь к психологу? Опять начинаешь издеваться над девочками. Я понимаю, если б ты вынуждал ее уволиться, но нет же! Тогда в чем дело? А я знаю! Тебе нужно лекарство от... всего! И сразу! От самоуверенности, наглости, хамства, безжалостности и цинизма! Может тогда начнешь понимать, что каждое слово имеет значение, и каждое слово налагает отпечаток на будущее. Умник.

- Ран? — Холгарт поднял одну бровь, ухмыльнулся, и откинулся в кресле. – Не совсем понимаю почву твоего недовольства. Неужели ты не привыкла? — Он сверкнул глазами и тихо усмехнулся.

- Не понимаешь?! Издеваешься, что ли? Опять? Зачем... ты раздел ее?! Я пыталась дать тебе совет, как понравится, сблизиться... так вот это не значит сблизиться, понял?!!

- Вполне. — Хозяин глотнул кофе, немного сморщившись, вспомнив, какой по вкусу была его последняя чашка. — Но с чего ты решила, что я стану следовать твоим советам? С чего ты решила, что мне это вообще нужно? Откуда такой энтузиазм?

Зачем тебе меня сводить с кем-то? Начинает раздражать. Либо ты наслаждаешься зрелищем вместе со мной, либо убираешься отсюда.

- Ты не понимаешь, что ты творишь... еще не понимаешь. А когда поймешь, будет поздно. Ну ладно. Я не хочу тебя злить. Понадоблюсь — буду у себя. —Управляющая горько вздохнула и пошла прочь из кабинета.

- Здравая мысль. — Он вновь углубился в работу и перестал обращать внимания на незваную гостью, всем видом показывая, что его никак не затронули ее слова. В любом случае задуманное будет исполнено, а уже потом можно будет анализировать результат. Но, почему-то, хозяин решил, что результат обязательно будет положительным. В его понимании положительным.

«Синяя» села на колени, осторожно протирая нижнюю дверцу маленького шкафа, стоящего в кабинете управляющей. От холода зябла кожа, до этого момента она даже не задумывалась, насколько сильно ее согревала одежда. Стиснув зубы, она тяжело дышала, и, время от времени отводила глаза в сторону, стыдясь самой себя. Незавидное положение, хотя она сама решила взять это бремя. Самое незавидное из всех возможных — нелюбимая служанка, которую иногда имеют. Во всех смыслах. Всего лишь одна из многих. Странное воспоминание, которое тут же сотрется с ее уходом.

Она. Она всего лишь — две руки с крупными, теплыми ладошками, и при этом тонкими запястьями. Две ноги, с довольно маленьким размером обуви... одна белесая голова, и идущий от нее костлявый белый позвоночник. В этом во всем, разумеется, был смысл — человек. Человек двадцати с лишним лет, упрямый, гордый, самоотверженный. Но ни разу не искренний, не честный, даже с самой собой. Даже сейчас, она всеми силами старалась внушить себе, что это был ее выбор, а никак не давление и не страх. Страх потерять нечто большее, чем просто, работу.

Отстраненный взгляд был устремлен в никуда. Хотелось есть, но выйти в таком Нона не рискнула бы ни за что, разве что за очередную угрозу об увольнении. Но, раз сейчас никаких угроз нет, можно и здесь пересидеть. Ран все не возвращалась, а это означало лишь одно — управляющей не удалось его переубедить. Как и ожидалось.

Глубоко вздохнув, девушка потрясла в стороне пыльной тряпкой и громко чихнула.

Мерзкий самодур. Мерзкий и жестокий.

Он, казалось, настолько глубоко ушел в свои мысли, что даже перестал слышать за окном говор. Возможно, все-таки не стоило делать это сейчас, ведь на подходе медосмотр, и там точно все должно пройти гладко. Прикрыв глаза, мужчина жестом, доведенным, буквально, до автоматизма, катал по столу шариковую ручку. До тех пор, пока не рассчитал с силой, и та звонко упала на пол.

Так что значит «не рассчитать силу»? И насколько долго он может гнуть свою линию, толкать, не слыша звука падения? Рик взялся пальцами за веки закрытых глаз и откинулся в кресле. Ручек у него много, но есть самая любимая. И если она потеряется, он будет переживать. Простая, незатейливая, но нравится, и все тут. Да еще и выпущена в единичном экземпляре, как и многие другие, но по вкусу оказалась именно эта. Что ни делай. Даже если ты всю жизнь обязан есть только капусту, никуда нельзя деть любовь к мясу. И один только запах будет вызывать внутри агонию, а на лице улыбку. Можно не есть. Но нравится все равно будет.

Но человек - не пища и не ручка. Казалось бы.

Он стиснул зубы, и вывел на экран изображение от самой невостребованной камеры, той, что стояла в кабинете Ран. Она сидела на коленях и, с максимально внимательным и сосредоточенным лицом меняла местами кружки на столе.

Периодически чихала, морщилась, садилась, обхватывая руками колени... качала головой, облизывала мелкие царапины, которые, на подушечках пальцев оставили страницы новых книг. Внимательно присмотревшись, хозяин не видел и не слышал ее дыхания, но чувствовал, наблюдал, как вздымается узкая грудная клетка. Она пыталась смахнуть с лица прядь, но та все время падала обратно, вызывая у наблюдателя искреннюю улыбку и даже странный, немного детский восторг.

Внезапно горничная стиснула зубы, встала, и уверенно стала приближаться к двери. Мужчина напрягся и растянулся в странной ухмылке — предвкушении чего-то сладкого, неправильного, немного мерзкого и при этом привлекательного. Губы застыли в одном положении, он, казалось, перестал дышать, просто провожая из кадра в кадр до боли знакомое тело.

В коридоре, более, никого не было, что вызывало до ужаса двоякое чувство. Никто не видит ее стыда, унижения, неловкости. Никто на нее не смотрит. Никто не разглядывает. Никто. Две стороны одного чувства копились в напряженном теле, буквально, разрывая его. Она медленно плыла из экрана в экран, спокойная, но все время сглатывала и тяжело дышала. Никого. Даже внизу, даже на выходе из поместья, а она, почему-то, направлялась именно к выходу. Челюсти смыкались сами, закусывая плотный язык и внутреннюю сторону щек. На улице не было камер.

И «синяя» знала, он был в этом уверен.

Холодный ветер трепал светлые, мягкие волосы, они хлестали голые плечи, заносил в распахнутые, светлые глаза пыль, но девушка не моргала, напрягаясь все сильнее, казалось, она вот-вот совершит резкий рывок вперед. Кулаки сжимались сами. По небу гуляли тяжелые облака, недружелюбно нависая над поместьем, в воздухе носился запах дорого вина и железных опилок. Порывы трогали черные ресницы, серые брови... она слегка наклонялась вперед, более, не прикрываясь и не стыдясь. Зубы стирались в крошку от напряжения, но давления не ощущалось. Даже напротив, служанка чувствовала себя спокойно и наполнено, ментально, накачено, пустотой и негативом, возможно даже одновременно. Грудная клетка резко вздымалась, повинуясь возрастающему давлению, а потом опускалась, на выдохе. Спиной она чувствовала холод, лицом жар, и никакая из стихий не могла одержать верх. Одно было неизменно — Сальровел была уверена в себе, в общем-то, как обычно.

Здесь, на улице, он не будет рассматривать её через камеры. Не сможет, и это грело душу. Даже если до ночи придется сидеть в кустах и прятаться от любой тени.

Один из немногих дней, когда ей везло. Отчего-то все, кого она могла встретить в саду, либо не пришли, либо куда-то таинственным образом делись. Ей было тяжело думать о том, что вот-вот может кто-либо появиться, поэтому девушка прикрыла глаза, ухмыльнулась, и попыталась выбросить все мысли из головы. Совершенно все. С качелей облупилась краска, но ее это не останавливало. «Синяя» медленно прошла в глубь сада, и, увидев любимое место, тут же коснулась его сухой мягкой кожей бедер. Нежные пальцы касались холодных, железных цепей, слышался тихий скрип, похожий на стон, или вопль. Тишина, и блуждающая на лице, странная, неадекватная улыбка.

Пустые, серые глаза наблюдали за странной картиной сквозь стекло, внимательно рассматривали каждую мелочь, изучали малейшие изменения выражения лица.

Сердце странно билось, ладони влажнели, а мышцы во всем теле напрягались так, будто он готовился к схватке, а не следил за кем-то. Шторы слегка шевелились под потоками воздуха, как и бумага, лежащая мертвым грузом на столе. Более не нужная, но еще не убранная.

Тишина.

И откуда-то взявшаяся странная робость, совершенно не свойственная ему как человеку. Напряженная внимательность, блуждающая злость. Неадекватное любопытство и детский интерес. Секунды поочередно сменяли друг друга, но ничего не происходило, а тяжелые, плохо контролируемые эмоции так и висели в воздухе, то угасали, то, напротив, нарастали. Губы то смыкались, то открывались, и лицо приобретало странное выражение, будто бы человек пытался вздохнуть и не мог. Не получалось.

Небо медленно темнело и, будто бы, становилось площе и короче. Тени от густых облаков составляли некоторый рисунок, похожий на дорогие обои или обрывки грязной ваты. Ночь близилась, и темнота неотвратимо подступала, один за другим обволакивая дома города, деревья пригорода... Тела сотрудников поместья становились все тяжелее, обретали сонливость и усталость. Следующий день обещал быть очень долгим, и впервые, за долгое время девушек встретят звуки и запахи центральной городской больницы.

Такая перспектива некоторых пугала, некоторых озадачивала, а некоторых и вовсе радовала, например, «синюю». Ведь ее вывезут в город и отвезут лично к брату, которого она, по милости хозяина не видела уже очень, очень давно. Из-за занятности и количества работы они в последнее время практически не общались, разве что слали друг другу короткие милые СМС, информативность которых была практически нулевой.

Голой спать было крайне неприятно, но за то Сальровел идеально выполнила наказ своего шефа — выполняла все поручения голой, и даже отдыхать отправилась голой. Прохладная постель нагоняла сонливость и легкий озноб, однако тишина, как ни странно, заставляла сердце биться быстрее. Каждый шорох немного пугал, заставлял бледные кулачки сжиматься, а губы вытягиваться в нитку. В коридоре никого нет. И ей кажется, как всегда.

Насколько её хватит? Насколько угодно, так она считала. Ничего страшного. Раздел и раздел, ребячество. Пусть сделает так еще раз десять, или сто. Плевать. Пусть хоть заставит отбивать чечетку в таком виде на крыше. Пока он платит, ему все можно.

... Пока ей еще нужны его деньги.

29. Больница, часть |

Утренний звон будильника, казалось, разом разбудил все поместье, настолько громким и мерзким он слышался в шесть утра. Ранний подъем, ведь все они ехали в город, на странное, необычное мероприятие. Впервые хозяин заинтересовался состоянием здоровья своих сотрудниц. Обычно его это не то что бы трогало, ведь те не задерживались более чем на полгода.

Лениво поднимаясь со своих кроватей, они еще более лениво натягивали одежду, в коридорах постепенно выстраивалась очередь в душ. Недовольно переглядываясь, служанки спорили, кто из них подошел к душевой первой, а кто понесет хозяину ранний завтрак. Спор постепенно перерастал в скандал, ведь все знали, насколько Холгарт бывает не в духе с самого утра. И чем выше стрелки часов, тем сильнее он не в духе, а никто не хотел случайно попасться под горячую руку.

Нона покачивалась из стороны в сторону, повинуюсь блуждающей гравитации собственного тела. На руки падала прохладная вода, мыльный, приятный запах проникал глубоко внутрь, заставлял успокоиться и собраться. Все в порядке, даже более чем, их просто везут в больницу. Она просто сможет увидеть брата, просто сможет сдать анализы и подать заявку на донорство. Все складывалось настолько хорошо, что на лице то и дело проступала довольная, нежная улыбка. Девушка потрясла головой с мокрыми волосами, глубоко вздохнула, и покинула душевую, на входе которой уже вовсю слышались споры и крики. Ран стояла в стороне, нервно топала ногой и оценивала процент готовности молодых особ, раз за разом приходя к неутешительному для себя выводу. Через тридцать минут у дверей поместья будет машина, а некоторые еще даже не начали чистить зубы. Смахнув с лица нервный пот, управляющая перевела взгляд на лестницу, и тут же отпрянула.

- Мистер Холгарт? Что-то хотели? — Женщина неловко осела и отвела взгляд.

- Ну, как минимум видеть своих сотрудников в полной готовности, правда желания с реалиями не совпадают.

- Через десять минут все будет готово, я вам обещаю.

- И десять минут я буду просто стоять и ждать?

- Постойте... вы едите с нами? — Мисс Таллис слегка перекосило. Она глубоко вздохнула и взялась за лоб, прикрыв глаза узкой ладонью.

- А разве это не очевидно? — Озадаченный шеф поспешно ответ голову и поправил волосы. Служанки, слышащие их разговор, неловко переглядывались и недоуменно разводили руками. Кто бы мог подумать, что он решит их сопровождать лично?

Множество молчаливых вопросов повисло в воздухе, однако ни у кого не хватало смелости их спросить. Увидев странный жест управляющей, девушки в темпе продолжили собираться, постоянно поглядывали на часы. Ничто не торопило лучше, чем непосредственное присутствие злобного работодателя. Он провожал внимательным взглядом каждую, кто хоть на секунду останавливался в коридоре, странно усмехался и вскидывал подбородок. Как ни странно, буквально, через десять минут все они были готовы.

Возле ворот стоял длинный крупный автомобиль, явно предназначавшийся для всех горничных и их начальства. Какая-то серая иномарка с несколькими рядами сидений, довольно длинная и блестящая. На переднем кресле уже давно сидел водитель, задумавшись, упирающийся локтями на руль. Давно ему не приходилось возить горничных своего работодателя, уже, возможно, несколько лет. Странные мысли не покидали голову бедняги, он то и дело заглядывал в зеркало заднего, вида и нетерпеливо ерзал, оглядываясь по сторонам. Вдруг удастся познакомиться с одной из хорошеньких служанок? А вдруг познакомиться... поближе? Наверняка все они стройные, молодые леди, послушно выполняющие поручения и приказы.

Идеальная женщина будет слушаться и молчать, а какие еще выбирают такую должность? Лицо молодого мужчины перекосила улыбка предвкушения.

Послышался скрип ворот.

За красивыми, резными дверьми, одна за одной стали появляться девушки. В своей обычной одежде, той, в которой пришли устраиваться на работу, например, рыжая, неунывающая Анабелла то и дело стряхивала липкий мусор с короткой, джинсовой юбки. Ярко-красная футболка со смешным рисунком смотрелась на «зеленой» весьма нетривиально и, в целом, довольно мило, как и хвостик, который она завязала где-то на затылке. За ней, в черном платье и в белой косынке шла «фиолетовая». Она все время неловко оглядывалась и сверялась с часами, никто не догадывался об ее паническом страхе врачей, однако через чур бледное лицо навивало легкие подозрения. Одетая в обычном стрит-стиле Имбрия отчего-то пропустила вперед Сандру и Лизу, на обеих девушках красовались довольно дорогие платья, только на одной розовое, на другой фиолетовое. Их творческий подчерк был чем-то схож, только вот «желтая» выглядела немного более раскованно и сексуально, нежели ее сдержанная, но уверенная подруга. Нона плелась рядом с «оранжевой», постоянно хлопая себя по щекам, в попытках взбодриться. В свое время она приезжала сюда в чем-то, подозрительно напоминающем школьную форму, и сейчас девушка выглядела, скорее, как секретарша, нежели служанка дорогого дома.

Позади всех шли Ран, в своей фирменной форме, только с сумочкой и в уличных туфлях, и сам работодатель. Он все время смотрел куда-то в сторону, на автомате отряхивая темно-красный, вельветовый пиджак, и иногда поправляя отглаженную черную рубашку.

Горничные все время переговаривались, бросая друг другу то странные, бессмысленные приветствия, то комментарии по поводу врачей и бесконечного страха медицинских игл. Они немного нагнетали обстановку, а несчастная Идана становилась еще белее, и, вот-вот, готова была потерять сознание. Сальровел странно поглядывала на нее, периодически запуская руку в волосы - ей казалось, что с неба сыплется мга или идет мелкий дождь, однако, только казалось.

Водитель расплылся в довольной улыбке, осматривая девушек. Вскоре его взгляд застыл на «желтой», которая гордо трясла своей шевелюрой, широко и глупо улыбалась, явно рассказывая то ли шутку, то ли сплетню свой подруге. Работницы начинали рассаживаться по автомобилю.

Явно сконфуженный Рик отстраненно покачал головой, и, усевшись, захлопнул дверь. В целом, рядом с водителем было комфортно, хотя он предпочитал сам водить машину, и пользовался его услугами лишь в особых случаях. Скажем, когда ехал в бар, или на встречу, или на прием... так или иначе, в этой ситуации он чувствовал себя немного лишним, так как до сего момента никогда не ездил с прислугой на медосмотр. Просто сегодня не мог себе в этом отказать. Пытался, но не мог.

- Мистер Холгарт? Вы тоже едите к врачу? — Молодой водитель зажмурился и дружелюбно улыбнулся.

- Не совсем. — Хозяин, в одно мгновение, смутился совсем, плотно сжал зубы и посмотрел куда-то вдаль. — Хотел проконтролировать, и потом, у меня дела в больнице, больше нет смысла их откладывать.

- А, теперь понял! — Водитель весело кивнул, после чего четко и громко задал вопрос сидящим сзади: — Все расселись?!

- Да, можем выдвигаться. — Спокойно произнесла Ран и закрыла красные от недосыпа глаза. Ей, как никому другому, не нравилось присутствие здесь ее начальника, во всяком случае, потому, что даже вне дома ей не удастся от него отдохнуть. Второй причиной являлась сама поездка в больницу — Холгарт уже давно обещал там появиться и обсудить с заведующим финансирование некоторых отделений, однако, отчего-то, все время откладывал этот визит. И вот сейчас, раз мисс Таллис здесь, все договоры, все нюансы и мелочи... конечно лягут на ее плечи. Часть простой документации, а значит ее работа. И эту часть своей работы управляющая просто ненавидела.

Больницы давно стали хорошим бизнесом, а еще способом удержать и приумножить финансы. Вкладываясь в клиники, скажем, закупкой дорогостоящего оборудования, человек обеспечивал лечебнице широкий спектр платных процедур, с которого в последствии, получал крупный процент. Хорошо всем, и инвестору, и больным, и главврачам. Плохо тем, кто работал на лечение пациентов. Тем, кто стремиться вылечить больных детей, отцов и матерей, братьев и сестер. За неимением альтернативы, цены на подобные терапии разрастались и, буквально, выходили на земную орбиту, упорно притесняя случайные спутники. Их жизнь с каждым днем становилась все тяжелее и бессмысленнее, они, как никто другой, замечали малейшие колебания валюты и скорость инфляции, заложники болезней своих близких, здоровье которых стальными цепями свисало с их шей.

Ответственность, любовь, жалость, страх... Так родственники, друзья, парни и девушки работали в две, три смены, часто задаваясь вопросом «зачем я живу?», но тут же на него отвечая: «все ради близкого человека». И другие приоритеты смазывались под гнетом опасности... Любовь делала с людьми страшные вещи, а с больными еще более страшные.

Если бы Холгарт съездил в больницу раньше... вложился бы в конкретную отрасль медицины... получал бы процент своих же денег, которые тратила там Нона, которая пыталась поднять брата. Ведь Рик платил ей зарплату. Какая ирония.

Кешбек. Удобная служанка.

За окном проносились деревья и поля, пейзаж менялся, как будто, по кругу, создавалось впечатление, что они ездят по восьмерке, и время застыло, а колеблющиеся в небе облака всего лишь подтверждали эту странную теорию.

«Синяя» устало смотрела на мелькающие в окнах травы и кусты, в серо-голубых глазах отражалась такая же осенняя серость, хотя и осень еще не наступила официально. Все еще зеленая, яркая листва радовала своим контрастом и резким, приятным запахом, который сочился сквозь приоткрытое окно. Создавалось впечатление, что где-то недалеко отсюда находится хвойный лес. Или же ей просто кажется, как всегда.

Вскоре впереди показались серые городские высотки, которые, буквально, упирались в небо. Из окон машины виделось, словно они раскачивались на ветру, и, вот-вот упали бы. Сальровел медленно сглотнула и прикрыла глаза. Близилась ее встреча с самым близким, самым любимым человеком на всей земле, но, отчего-то нервозность не отступала, а, напротив, усиливалась. Сколько уже они не виделись?

Несколько месяцев? По ощущению, будто бы, несколько лет, или даже десятилетий. Время в поместье остановилось, застыло, будто бы оно находилось в другой реальности, за гранью всего того, что Нона знала и помнила. За гранью того, что могло бы существовать. За гранью.

Прямоугольные блоковые здания все приближались и прижались. Девушки, сидя в машине, каждая в своих мыслях, даже не заметили, как въехали в город, и только их напряженный шеф каждые несколько минут поглядывал на наручные часы.

Будто бы забывал, что только что на них смотрел. Они не опаздывали, ни на минуту, даже приезжали раньше запланированного, однако, он все равно сверялся со временем. Внутреннее напряжение росло, в отражениях глаз то и дело проскальзывали узкие улочки, уютные кафе и высокие жилые дома. Рик и не помнил, когда в последний раз был днем в городе, вроде бы не так давно, а вроде бы... создавалось впечатление, что год назад, а то и больше, хотя это конечно же не являлось правдой. Ему просто так казалось.

Серые облака плыли вдоль улиц, вот-вот должен начать моросить дождь, но его все не было и не было. Судя по всему, сотрудники гидрометцентра лгали в очередной раз. Пыльные цветы едва покачивались в клумбах, встречая очередной поток ветра от проезжающих автомобилей. В скором времени на горизонте мелькнуло белое, крупное здание, которое заставило Нону нервничать, а всех остальных обреченно вздохнуть. Редкий человек любил больницы, еще более редкий врачей, и таковых любителей среди пассажиров не было. Ран нервно почесывала затылок, то и дело поправляла отглаженную рубашку, готовясь в скором времени выходить. Лицо Иданы из бледно-белого становилось уже и вовсе синим, или даже зеленым, ее явно укачивало, но она, изо всех сил, упрямо сцепив зубы, стремилась этого не показывать.

Водитель припарковался возле больничных ворот, куда обычно подъезжали кареты скорой помощи. Впереди был небольшой прогулочный парк, частое место для посещения больных летом, а за ним центральный вход, к которому обычным пациентам приходилось идти пешком. Девушки, одна за одной, медленно покидали крупный автомобиль, одергивали одежду, трясли головой... вроде бы, поездка заняла не более двадцати минут, а, казалось, прошла настоящая вечность, или, даже, две.

Две вечности в этот момент насчитывала в голове Сальровел, с опаской и странным ожиданием оглядывая центральную городскую клинику. Ухоженное, красивое, а, главное, неадекватно дорогое место, ей ли об этом не знать. Иногда за окнами первого этажа виднелись проходящие взад-вперед люди в белых халатах, все они двигались очень быстро, на их лицах висело самое серьезное в мире выражение. Иногда они переговаривались, а иногда огибали друг друга молча, сухо кивая, или не реагируя вообще. От больницы веяло больницей - запахом, аурой, даже вкусом, казалось, испарения медикаментов оседали где-то в горле оставляя привкус чего-то страшного, от чего неприятно скручивало живот, и волосы вставали дыбом на голове.

- Все здесь? Никого в машине не забыли? - На выдохе отчеканила управляющая, переводя взгляд на гигантское светлое здание.

- Все здесь, мисс Таллис, я всех посчитала. — Лиза гордо запрокинула нос к небу, и ответственно осмотрела окружающих коллег. — Шесть горничных, вы, и один господин-хозяин.

Скривившись от такого обращения, Холгарт бросил странный, гневный взгляд в сторону «желтой», но тут же хмыкнул, и закрыл глаза. Не место и не время для разборок.

Они шли по больничному парку, каждый витал в своих мыслях, бедная управляющая в очередной раз пересчитывала документы сотрудниц, и облегченно вздыхала, понимая, что все на месте. Двери клиники приближались, по спине некоторых проходил холодный озноб, а другие предпочитали уйти в себя настолько глубоко, что просто не замечали волнующей обстановки.

Им предстояло пройти шести врачей: терапевта, кардиолога, гинеколога, эндокринолога, офтальмолога, отоларинголога... сдать кое-какие анализы, пройти некоторые обследования... День предстоял долгий, и морально готовиться к нему бесполезно.

Зачем все это? Хозяин не отчитывался. Он просто делал, и все. И это, как обычно, было на него не похоже. Вопросов... никто не задавал. Не потому, что было неинтересно. Скорее, чтобы не попасть в немилость, мало ли что. Надо — значит надо.

Светлые коридоры заставляли Нону очень нервничать и волноваться, но совсем не множественные кабинеты пугали ее. Там. На третьем этаже, в отделении онкологии, в крайней от дверей палате лежал самый близкий на всем свете человек. Угрюмо смотрел в окно, наблюдал за пролетающими мимо птицами... Терла уставшие глаза, тяжело вздыхал и странно улыбался, встречая бесконечный поток сознания, ловя в нем очередную странную мысль. Сухие, бледные руки покрывались морщинками, под глазами читались огромные, темные синяки. Уже немного отросшие заново волосы слегка касались ушей, он часто смахивал их с лица, и странно тряс головой. Тонкие, ссохшиеся губы то и дело вздрагивали, на них должна была быть случайная эмоция, но ее тут же давило безысходное внутреннее состояние. Меньше чем через три месяца на землю опустятся пушистые, светлые снежинки, и земля станет такой же белой, как и больница. Но сейчас зеленые листья тихо шелестели под порывами ветра, цветы все еще цвели и распускались, и иногда ему казалось, что он чувствовал их запах. Один. Совсем один.

Сальровел закусила нижнюю губу и печально посмотрела в потолок. Чего бы ей это не стояло, сегодня она увидит его, и никто ей в этом не помешает. Сейчас она здесь, и у нее не будет другого шанса. Дел действительно было много, и, как минимум, нужно написать заявление о донорстве. Даже если для этого ей придется уволиться, она почти у цели.

Холгарт устало-сосредоточенно окинул взглядом широкое помещение. Сейчас, пока его горничные будут проходить медицинский осмотр, ему стоило подняться к главврачу хирургического отделения, и обсудить с ним мелочи предстоящего договора, однако, где находился его кабинет, Рик совершенно не помнил. Стоило спросить на ресепшене, но, уверенный мужчина, не сказав ни слова, двинулся вперед, ближе к лифту. Сам найдет, сам справится. Ран удивленно посмотрела ему в след, после чего устало вздохнула, и повернулась к девушкам.

- У него тут свои дела, ну что, идем? Нас ждут уже. Чтобы не терять времени, можете разделиться, вот список кабинетов, и врачи, что ожидают вас там. — Она странно вздохнула, извлекла из сумки распечатки, и принялась раздавать служанкам.

- Чур я к терапевту! — Тут же выпалила Бель, изучив лист.

- Эй, встань в очередь! — Прошипела Лиза, сузив глаза.

- Давайте решим все полюбовно. — Подала голос Имбрия. — Предлагаю составить список, так мы правда закончим быстрее, вот. Все равно всех всем придется проходить.

- Кто к кому не хочет больше всего? — Прошептала Нона, сдвигая брови. —Гинеколог, наверное...

- Определенно. — Спокойно произнесла Сандра, изучая список.

- В таком случае я туда. — Обреченно ответила Сальровел, и, махнув остальным рукой, двинулась к лестнице. Времени терять нельзя, его итак мало, настолько, что, она чувствовала себя обреченной.

Ветер резкими порывами врезался в пластиковые окна, но внутри сохранялась приемлемая, местами идеальная температура. В лифте, сбоку, загорались числа этажей, он был таким же болезненно-белым, как и все остальное здесь, но Рики не собирался в нем задерживаться. Вышел в коридоре второго этажа. Перед серыми глазами проскальзывали кабинеты и их номера, на каждом из дверей висела табличка с именем, фамилией, должностью и профилем врача.

«Доктор Райт Хоффман, хирург»

На секунду молодой хозяин остановился, увидев нужную табличку, и расплылся в довольной ухмылке. Память в очередной раз его не подвела. Спокойно приблизившись, он бесцеремонно нажал на ручку кабинета, и, без стука и разрешения вошел внутрь.

Широкий, банально-белый кабинет был залит пасмурным, дневным светом.

Мужчина, сидящий за столом, отвлекся от своих записей, и повернулся к двери, слегка приподняв одну бровь. В тонких, прямоугольных очках отражались уличные деревья и все тот же свет, за ними едва читались пустые, серые, практически безэмоциональные глаза.

- Добрый день. - Совершенно отстраненно проговорил гость, проходя вглубь помещения.

- Ровно восемь, весьма пунктуально. — Ответил врач, вновь переводя взгляд в свои пометки, поставил пару печатей, и, закинув за спину тугой темный хвост вновь посмотрел на собеседника. — Полагаю, есть что мне показать?

- Иначе меня бы здесь не было. — Мужчина медленно приоткрыл дипломат, извлек оттуда несколько документов, и положил их на стол.

- Внушительный список. — Тот взял бумаги, немного сузил глаза и принялся просматривать. Однако, казалось, что думал он о чем-то другом, и, все время одергивая себя, раз за разом начинал читать заново.

В приоткрытое окно сочился свежий воздух, в кабинете висела странная тишина, и пока никто и ничто не спешило ее нарушать. Отчего-то медсестры не было, однако, обычно, это сопутствующий персонал любого из помещений здесь, за исключением больничных палат. Порывы ветра слегка трогали больничные документы, до тех пор, пока одна из карт пациентов все-таки не оказалась на полу. Скрипнув зубами, врач, не вставая с места, поднял ее, и скользнул взглядом по верхней странице, на которой было закреплено имя -— «Хелен Миранда Идл, 498.802». Он едва заметно напрягся, и положил документ на подоконник, рядом с собой. Будто бы все, что происходило вокруг, пыталось свести его с ума. За окном слышались странные разговоры, а его визитер ожидающе стучал пальцами по столу. Этот день точно не будет легким, как и все прочие.

Нона обреченно оперлась головой на стену, ожидая своей очереди, которая все никак не наступала. Прошло, буквально, десять минут, но в больнице эти минуты тянулись неадекватно медленно. Руки немели, ноги тяжелели, а сердце продолжало быстро биться, но совсем не от страха перед врачом. Биться, и даже немного колоть. Ей казалось, что, если б у нее и вовсе не было сердца, жилось бы легче. Определенно легче.

Солнце плыло над плотными облаками, но его лучи не были столь сильны, чтобы развеять пасмурную тьму в городе. Напротив, становилось все темнее и удрученнее, хотя еще даже не настал обед.

Покинув врачебный кабинет, Холгарт тяжело вздохнул, и прислонился спиной к холодной стене. «Будто с зеркалом поговорил» - недовольно процедил он, прокручивая у себя в голове последний диалог, и, задумавшись, присел на кушетку в коридоре. Не так уж и много людей носили темные длинные волосы, по крайней мере, он так думал.

Врач устало смотрел в окно, задумчиво потирая бледной рукой лоб. Взгляд снова невольно соскользнул вниз, на упавшую доселе карту, что вызвало странный, тяжелый вздох. Он слега ухмыльнулся и покачал головой. Деревья раскачивались из стороны в сторону, откуда-то веяло странным холодом, и, иногда ему казалось, что от него самого. Просто казалось.

Встав с кушетки, хозяин поместья уверенно пошел к лифту. Формально, больше ему тут делать нечего, но, отчего-то, хотелось задержаться. Если задуматься, дела у него здесь еще были, только признаться в этом даже перед самим собой он пока еще не мог. Рядом с лифтом, за стеклом висела карта больницы с названиями отделений, всеми входами и выходами. Стоило попробовать найти Ран, потому как управляющая не брала трубку, но он, как обычно, мог предположить, где она была.

Третий этаж практически пустовал. Выйдя из лифта, мужчина окинул его внимательным взглядом, и тут же заметил управляющую, которая кому-то что-то разъясняла по телефону. Где же еще, как ни примерно посреди больницы? Он не был уверен, однако, угадал, чем был очень доволен. За долгие годы работы Холгарт узнал ее очень, даже слишком хорошо. Женщина недовольно закатила глаза, поняв, что на другом конце ее так и не поняли, и принялась объяснять сначала. Рик вскинул брови и покачал головой. Ран, заметив своего шефа, тут же встрепенулась и повесила трубку, приветственно махнув рукой:

- Ну что, успешно?

- Вполне. С главврачом я на удивление быстро договорился, он прямо-таки слишком хорошо меня понял, бывает же. — Хозяин вновь задумался.

- Вот видишь, и такие как ты бывают. Мне уже жаль всех, кто работает под его начальством. — Засмеялась управляющая, но тут же осеклась, поняв, что ее шутку не оценили. — Ладно, забудь.

- Поосторожней. — Холгарт прикрыл глаза, но, вдруг, послышался скрип двери, и он резко повернул голову влево, присматриваясь. Из довольно широкого проема, который явно являлся переходом из корпуса в корпус, показалась тонкая, одинокая фигура в длинной льняной рубашке и тапочках.

Сухой парень смотрел в никуда, думая явно о чем-то своем. Тонкие, но довольно объемные светлые волосы покрывали обтянутой бледной кожей череп, острое лицо было направлено в пол, и выражение на нем совершенно отсутствовало. Он узловатыми пальцами опирался на каменную стену. Делал это, будто бы по привычке, и совершенно не отдавал себе в этом отчет.

Ран нахмурилась и даже повела головой вперед, внимательно осматривая странный силуэт. Серо-голубые глаза, контрастные синяки под ними... сухие, тонкие губы, сомнений не оставалось -— она не просто «где-то» видела это лицо, она точно знает, кому оно принадлежит.

Парень почувствовал, что за ним наблюдают, поднял взгляд, и принялся рассматривать стоящих у стены людей. Но, в итоге, не сдержался, стал подходить ближе. Безэмоциональное лицо постепенно становилось дружелюбнее и светлее, он едва заметно улыбался, иногда вздыхал, то ли от безысходности, то ли организм был уже на пределе.

- Простите, что вмешиваюсь, в, случайно, не посетители онкологии? Прямо сейчас не пройти, на этаже ремонт, вот. - Он неловко почесал затылок, продолжая рассматривать странных людей.

- Спасибо большое за информацию. — Проговорила шокированная управляющая, все еще бесцеремонно пялясь на случайного собеседника. — А вы, случаем, не Сальровел? Мистер Сальроверл... или я обозналась?

- Верно. — Пациент начинал напрягаться, хоть и стремился этого не показывать. —Что, ко мне какое-то дело?

- Да нет, просто, возможно, я знаю вашу сестру. - Мисс Таллис сочувственно улыбнулась и медленно кивнула.

Ее шеф раскрыл глаза и резко отстранился. Шокированный, он никак не мог привести голову в порядок. Действительно, сходство было поразительным, и глупо было не узнать. Управляющая озвучила его мысли, но то, что этот странный тип их подтвердил, загоняло в угол. Светлые глаза резко повернулись к нему, парень изучал мужчину столь же внимательно, сколько тот его. Изучал, и, будто, делал в голове какие-то пометки, что-то старался запомнить.

- Нона? Наверное, она у вас работает, да? А вы, верно, ее шеф, да? — Пациент фальшиво улыбнулся и поднял брови.

- И? - Хозяин отстранился еще сильнее и стиснул зубы. Ему явно не нравилась такая осведомленность паренька, а проницательный взгляд раздражал. Так сильно, на сколько это вообще возможно. По лицу тут же расползлась самоуверенная ухмылка, он склонил голову на бок, и продолжил речь. - Острая интуиция, поздравляю.

- Да какой там, просто анализ. — Тео весело зажмурился и едва заметно пожал плечами. — Она говорила, у вас тяжелый вид, работа утомляет, не так ли? Тяжелый, напряженный, и слегка вздрагивают пальцы на руках. Вроде бы, все сходиться.

- Пальцы? — Холгарт обдумывал его слова, напрягаясь еще сильнее. - Занятно. Не замечал.

- Если расслабитесь ненадолго, пройдет, правда! — Собеседник сочувственно вздохнул. Ран непонимающе смотрела то на работодателя, то на случайного встречного, и что-то внутри ей подсказывало, что атмосфера начинала накаляться.

Они не нравились друг другу. Очень. С первого взгляда.

- Рик, нам нужно идти. — Управляющая потянула того за рукав, но тот стоял, как вкопанный, и не двигался с места.

- Мистер Сальровел, у меня к вам дело. — Хозяин вскинул брови и жутко улыбнулся.

— Мы можем поговорить наедине?

30. Больница, часть II

Лифт на этаже шумно открылся, разрезая тишину, и оттуда вывалились негодующая, вспотевшая Имбрия. Увидев управляющую и шефа, она тотчас подлетела к ним, по пути устало размахивая руками:

- Мисс Таллис! Я даже не слышала, что вы говорили мне по телефону, просто не слышала, вот! Я не могу найти кабинет триста двенадцать, переход закрыт на ремонт, а лифт открывается только с этой стороны, и как быть?!

- Прошу прощения, что перебиваю, но пройди через онкологию, там открыто. —Вмешался в диалог Тео, дружелюбно улыбнулся и указал на дверь позади себя.

- А там можно? - Девушка перевела взгляд на незнакомца, и ненадолго его задержала. — Спасибо большое! А мы с вами нигде раньше не встречались?

- Исключено. — С улыбкой ответил тот.

- Странно, ну ладно... а, ой, здравствуйте, мистер Холгарт! — Служанка заметно покраснела, но тотчас развернулась и пошла по указанному маршруту, а тот проводил ее непонимающим взглядом.

- Ваша девушка, да? — Вдруг сказал парень, слегка смутился, и посмотрел на место, где только что стояла служанка. Однако, в глазах блеснуло что-то странное.

Словно... он хотел, чтобы выглядело так, что он смутился. И назвал очевидный вывод. Хотя... вывод вовсе не очевидный. — Вы хорошо смотритесь вместе.

От удивления Рик поднял брови, затем опустил их, и с ненавистью сузил глаза. Что он... себе позволяет? На что намекает? Больной брат Ноны теперь не просто раздражал, а конкретно бесил. Словно знал, что между такой простой девочкой Имбрией и её шефом ничего нет, и сказал назло. Чтобы... дать понять. Что-то.

- Да? А что, с твоей сестрой я смотрелся бы хуже? — Мужчина щелкнул зубами и скрестил руки на груди.

- Сестрой?.. Ах, вот оно что. — Парень мрачно усмехнулся и прикрыл глаза. — У вас нет никаких причин волноваться на этот счет.

- Разве я взволнован? — Холгарт продолжал ухмыляться, свысока осматривая брата своей сотрудницы.

- Не мое дело. — Сальровел прикрыл глаза. — Только раз все так... почему я не знаю, что вы вместе? Она бы мне рассказала. — Пациент недобро, даже едко улыбнулся. — Мы очень, очень близки, она бы точно рассказала. Но нет... Может потому, что все это... только в вашей голове? А вы решили посмотреть на мою реакцию, и развлечься?

Рик чувствовал, как дергалось нижнее веко, а перед глазами все плыло от ярости.

Глубинный ужас состоял в том, что с этим больным мальчишкой он... ничего не в силах сделать. Совершенно ничего.

- Значит, вы не так близки, как тебе казалось. — Холгарт сжал руки в кулаки, и на них выступили вены. — Может... она просто не хотела расстраивать, что ты теперь не единственный мужчина в её жизни? Онкология... делает самооценку всех людей такой хрупкой, или только в тебе дело?

- Если я вас задел, то прошу прощения. — Парень невинно поднял брови. — Это же не скажется на работе моей сестры, да?

«Манипулятивный ублюдок» - подумал Рик, и раскрыл глаза. Чего он добивается?

Разумеется, любой человек, после такого, скажет, мол, скажется. Что «из-за тебя твоей сестре влетит по полной», чтобы хоть как-то поставить его на место. И Сальровел... казалось, именно этого и добивался. Холгарт ощутил, как от гнева становилось тяжело дышать. Этот хилый урод пытается сделать так, чтобы работодатель сестры на нее сорвался. Чтобы... уволил её.

- Разумеется нет. — Рик жутко улыбнулся. — Этот разговор только между нами, она о нем не узнает. Я не хочу, чтобы у моей девушки падало настроение... из-за таких-вот мелочей.

- Именно это я и хотел услышать. - Натянутая улыбка Тео становилась еще шире. —Не нужно её в это втягивать. Она итак через чур сильно меня опекает, вы, наверное, знаете. Нона... очень уж меня любит. Мне как-то даже неловко, но что есть — то есть. Не обижайтесь на нее за это.

Холгарт чувствовал, что внутри все гасло, хотя отчаянно сопротивлялся этому чувству. Тело охватывало что-то странное. Ревность, отчуждение, опустошение. Он же... всегда знал, что она любит брата. Очень любит. Больше всего. А все, что есть между ней и самим Риком... было только у него в голове. Всегда. Знал, но постоянно гнал эти мысли. Загонял их в толщу подсознания, и мучился от кошмаров. Очень часто.

- Не за что здесь обижаться. - Тихо, и все еще жутко сказал Холгарт. — Брат у неё только один, я это понимаю. Но мужчина... у нее тоже один. И любит она их по-разному. — Молодой человек попытался улыбнуться, и даже вышло. - Я тоже прошу прощения, если задел. Но вы правда не должны думать, что она... страдает от одиночества без вас. Она переживает. Но она... не одна. Её есть, кому поддержать.

И не будет больше одна, что бы не случилось. Я как раз... хотел с вами об этом поговорить, наедине. Чтобы вы не беспокоились. Но, раз не вышло — значит, не вышло. — Рик стиснул зубы. Взял себя в руки, и даже вернулся к субординации.

И все равно все это — чистейшая ложь. Звучало отлично, но было очень далеко от правды.

- Рад, что мы с вами нашли общий язык. — С натянутой улыбкой Тео кивнул, хотя было видно, что заметно напрягся. - Прошу меня извинить, я опаздываю на процедуры. Всего доброго. - Он вежливо попрощался, и отошел от случайных встречных. Ему в спину смотрели две пары глаз — озадаченный и неприязненный.

Ран печально вздыхала и качала головой. Что на него нашло? Ее шеф все еще был в ярости, и усмехался на парня, будто тот был его потенциальным соперником, а, возможно даже не потенциальным. Возможно, он расценивал его так подсознательно, а, возможно, вполне себе осознаваемо. Кулаки сжимались, тело напрягалось, а нижнее веко правого глаза, казалось, немного подрагивало. Он тяжело и часто дышал, настолько, что женщина невольно отошла назад. Мало ли что? Обрушится, ведь брат Ноны ушел, и срываться, более, не на ком.

- Ты в своем уме, Рик? — Тихо просипела она, глубоко вздыхая. — Хоть немного, хотя бы чуть-чуть, контролируй себя, а то выглядит так, будто ты с цепи сорвался. Он же ничего тебе не сделал, и вряд ли собирался. Перегибаешь же, как обычно. Что на тебя опять нашло? — Женщина закусила губу. — Знаю, что нашло. Но выглядишь как очень неадекватный тип, хоть как посмотри. Можешь уволить меня после этих слов, однако, это так.

- Все прямо настолько плохо? — Как ни странно, ее работодатель немного успокоился, и спокойно посмотрел ей в лицо.

- Да, иначе я бы не сказала.

Хозяин вздохнул и, нахмурившись, покачал головой. Возможно, не стоило наседать на больного брата Ноны, и так глупо открываться. Возможно, это просто выглядело как не совсем адекватное собственничество и эгоизм, по крайней мере, Холгарт на это надеялся. В груди все сжималось. Несмотря на внешнее спокойствие внутреннее напряжение все усиливалось, горло пересыхало, но мысли становились все конкретнее и конкретнее. Все.

Нона стискивала в руках подол черной юбки, взгляд бродил по стенам, кушеткам больничного коридора. Когда она отвлекалась, начинала слышать стук собственных зубов, не от холода, но от нервов. Из кабинета кардиологии, уже четвертого ее врача, уже более десяти минут никто не выходил, что заставляло ее волноваться, и даже немного паниковать. Что такого врачи обсуждали меж собой? Неужели у нее есть проблемы, и, если есть, то серьезны? Она гнала прочь пугающие мысли, и все равно не могла победить волнение, уж слишком ярким и катализированным оно было.

Внезапно скрипнула дверь, Сальровел сильно вздрогнула и обреченно посмотрела на появившегося в проеме врача.

- Ну что там? - Тихо, одними губами произнесла она, смаргивая нервенные слезы.

- На самом деле, результаты так себе. Более того, они хуже, чем у любых других ваших коллег. Похоже на стеноз митрального клапана, но нужны другие, более глубокие исследования. Это примерный диагноз, но шанс, что он подтвердиться, более девяноста процентов. А даже если не подтвердить, будет нечто похожее.

- Что? — Она сдвинула брови, никак не в состоянии поверить своим ушам. - И как это понимать?

- Вам очень нужно профессиональное, своевременное лечение. Я выдам вам направления на дополнительные анализы, часть из них даже успеете сдать сегодня. И не бойтесь, оно лечится, и вполне успешно.

- Я не боюсь. - Спокойно произнесла она, хотя влаги в глазах становилось настолько много, что она начинала бесконтрольно течь по бледным щекам, которые теперь украшал пунцовый, болезненный румянец. — Мне нужно написать заявление, я хочу стать донором для моего брата. - Спокойствие постепенно срывалось, но девушка из последних сил держала себя в руках.

- Об этом не может быть и речи. В любом случае перед таким серьезным шагом, нужно пройти медицинский осмотр, а с таким диагнозом вы его не пройдете.

- Но вы сказали это не точно!

- Я бы на вашем месте не рассчитывал на ошибку, ее процент минимален. У вас серьезные нарушения, подумайте лучше о себе, а донора мы найдем, не беспокойтесь. — С этими словами он скрылся за дверью процедурного кабинета, а обессиленная Нона, более, не в силах контролировать свое тело, на четвереньки рухнула на пол.

Вся жизнь сейчас носилась перед ясными, распахнутыми, светлыми глазами. С такой болезнью ее уволят, мало того, не возьмут никуда. С такой болезнью она не сможет стать донором, и теперь, возможно, не сможет даже выкупить его. С такой болезнью она и сама себя не сможет вылечить, недееспособный член общества, биомусор. Грязь.

Она схватилась обеими руками за влажное, красное лицо, и, теперь уже не в силах себя сдерживать, разрыдалась, ломаясь пополам примерно в области живота.

Одинокий, пустой коридор давил, за окнами гудел ветер, а тени от удаляющихся стен опускались на ее серое, незаметное тело. Ничто в целом свете теперь не сможет исправить эту ситуацию, страшные обстоятельства, в какие ее угораздило попасть. Видимых решений не было, и она продолжала рыдать, заливая соленой жидкостью чистый больничный пол.

И все старания, все муки... ее не хватило совсем немного. Сейчас ей казалось, что все, что было, было напрасно. Она силой растягивала себя в разные стороны.

Влезала в шкуры, что были ей явно малы, буквально, втискивалась в замочную скважину, глотала обиды одну за другой, прощала то, что нельзя было прощать, переступала через себя снова и снова. Денег скопила, но что с ними делать, когда нет самого главного? Ждать? Просто сидеть и ждать?

Сальровел впилась короткими ногтями в кожу лица, но те все равно оставляли кровавые лунки, боли она в тот момент не чувствовала. Только гнетущую безысходность, и всепоглощающий страх за будущее, за брата, за себя. Колени затекали, появлялись спазмы, пальцы немели и кололи, но физически не чувствовалось ничего. Даже страшной, буквально, разрывающей боли в груди.

Ей стоило попробовать найти Ран, обсудить с ней все, что сейчас всплыло. Они все равно узнают, когда врачи соберут подробные отчеты о состоянии здоровья всех девушек, так что нет смысла скрывать. Днем раньше, днем позже. Какая разница?

ЕЙ очень нужен был совет.

Вставая на дрожащие ноги, она вытирала красные, припухшие глаза. Волосы прилипали ко влажному лицу, но она закидывала их подальше, напряглась, и попыталась взять себя в руки. Постепенно получалось, правда, сбитое, глубокое дыхание ровнее не становилось. «Синяя» медленно моргала, а после, потряся головой, резко и быстро пошла вперед. Возможно, управляющая уже ожидает в фойе, или ждет на одном из этажей... стоило пройтись, немного успокоиться, за одно и найти ее. Отчего-то Ноне казалось, что это будет быстрее, чем можно было подумать.

Устало спускаясь вниз, Тео бегло осматривал идущих навстречу ему людей - нет, никого из них он не знал и, в общем-то, знать не хотел. Когда его лечащий врач был занят, можно было посидеть на лавочке, на самом входе в больницу, там ему становилось комфортно и свежо. Облака плыли по небу, зачаровывающе гипнотизировали, не оставляя от неприятных эмоций и следа. В целом, он был очень светлым человеком, светлым и сильным, что позволило ему не сойти с ума в своем запертом одиночестве.

Хотя все равно испытывал жгучую неприязнь к работодателю своей сестры. Кто он такой, что она не хочет о нем говорить? На самом деле молодой... человек?

Быть не может. Скорее уж урод, который делает то, что рассказывать Ноне просто стыдно. Но она не уволится сама. Ни за что. Так что Тео... хотя бы попробовал ей «помочь» с этим. Хотя бы попробовал.

На ресепшене сидела усталая сотрудница больницы, она крайне недовольно отвечала на звонки и записывала новых клиентов, но натягивала на лицо искусственную улыбку, как только снимала трубку. Там было гораздо холоднее, холоднее, чем в любом другом месте клиники, и этим можно было наслаждаться вечно. Высокие фикусы, стеклянные двери, светлое, просторное помещение...

На секунду парень вздрогнул и обернулся — на первом этаже раскрылся лифт. Его лицо сделалось слегка обескураженным и отчужденным, ведь он снова встретил тех, с кем пересекался практически только что. Высокий темноволосы мужчина, и женщина среднего возраста, они что-то внимательно обсуждали, возможно даже немного спорили друг с другом. Сальровел вздохнул, губы перекосило странное выражение, напоминающее недовольную, разочарованную ухмылку.

В то же время, на другом конце помещения, по маленькой, узкой лестнице, спускался еще один человеческий силуэт. Уже погруженный в собственные мысли, Теодор быстро глянул еще и туда, но резко взгляд зацепился. Внутри все похолодело, а по спине побежали мелкие, нервенные мурашки. Единственное, что он успел — резко выдохнуть, и тут же был замечен этой, до боли знакомой фигурой.

Застывшая в проеме Нона сглотнула тяжелый ком и раскрыла рот. Сколько времени... а он здесь. Прямо здесь, стоит, его печальные глаза, добрая улыбка...

Уголки ее рта вновь начали дрожать и, зажмурившись, девушка кинулась вперед, по пути цепляя стенные выступы и скользя по начищенной плитке.

Несколько секунд и, с отчаянным воплем, она повисла на шее у родного, любимого брата. Тот растянулся в самом мягком выражении, и стал осторожно гладить по спине едва не рыдающую сестру. Они смотрели друг на друга, словно два отражения, словно две стороны одной монеты, одна карта с разных сторон. Парень был на пол головы выше своей старшей, но, пока был в больнице, сильно сбросил, и теперь, отдельно от нее смотрелся намного ниже. Он чесал нос о ее лоб, или же играл с ней - трудно было понять, вот только двое людей, вышедшие из лифта, застыли, кто-то в недоумении, а кто-то в ярости. Нона искренне улыбалась, но слезы не высыхали, она качала головой, громко дышала, так, что, казалось, слышала вся больница. Кусала плечевой шов рубашки брата, невольно смеясь и прикрывая глаза. Слишком давно, слишком ненадолго.

Ран тут же вцепилась за рукав своего начальника, но тот итак стоял, не сходив с места. Просто стоял и смотрел, остекленевшими, холодными глазами.

- Поразительно сходство. — Прошептала она. — Бывает же.

- Пусти меня. Я не идиот, в конце концов. — Прошипел Холгарт, одергивая руку, и быстро удаляясь с этажа.

- Сильно сомневаюсь. - Сконфуженно процедила управляющая, как только шеф скрылся за уличными дверьми.

Однако, как ни старался, уйти дальше больничного крыльца он не смог, и обреченно сел на холодные, влажные ступеньки. Осадок, похожий на химическую реакцию злобы, зависти и грусти оседал внутри, спрессовывал внутренние органы, заставлял мышцы, буквально, болеть от неконтролируемого напряжения. Он запустил холодные пальцы в волосы, а после сжал их в кулаки, так сильно, что кожа на голове натянулась. Дыхание учащалось, как и сердцебиение. Усталость.

Чувствует, и все тут, хотя и очень не хочет. Что это? Ревность? Обида? Боль? И почему?.. Много вопросов, и ни на один нет ответа, и никаких объяснений.

Уже не было разницы, кем тот парень ей приходится. Хоть братом, хоть кузеном,

хоть другом... любым родственником, или не родственником, это не имело, по сути, никакого значения. Она отдает всю себя, буквально, чтобы защитить его жизнь, кладет свою на алтарь, взамен. Так обнимает, прижимает к себе, старается обеспечить, плачет. Плачет? Не показалось. Столько жертв, всем, всем что у нее было...

Зависть, захлестывающая, с ума сводящая... он никогда не мог быть бы на его месте, сколько бы времени не прошло, чем бы он не заболел, чтобы бы не случилось. Никогда не был бы, и не будет, и признаваться в том, что хотел бы, было стыдно и больно.

Мужчина достал из кармана брюк пачку сигарет, извлек одну, а из пиджака зажигалку. Несколько раз чиркнул ею, и в небо поплыл едкий, мерзкий дым. Никотин наполнял легкие, проникал, казалось, в каждую клеточку организма, отчего Рик начинал, понемногу, успокаиваться. Пепел осыпался на ступени. Молодой человек часто моргал, пытаясь сморгнуть то ли пыль, то ли что-то еще. Глаза странно блестели, на лице то появлялась ухмылка, то пропадала, и он вновь углублялся в себя.

- Курить вредно. — Послышалось сзади. Он едва ли взял себя в руки, но все же.

Сзади стояла миловидная медсестричка, улыбалась, но сейчас ее присутствие как никогда бесило. Весь его самоконтроль висел на волоске, но пока все еще висел.

- Пошла к черту. — С ответной улыбкой произнес он, после чего вновь опустил голову.

- Хам. - Обиженно произнесла она, и тут же отправилась в противоположную сторону, дабы не продолжать диалог со столь отталкивающим, неприятным типом.

От серых, высоких небес веяло странным холодом, казалось, вот-вот начнет сыпать снег. Мелкий, холодный, подхватываемый резкими порывами ветра, но время года не предусматривало такую погоду. Дождя не было тоже, и тяжелое, никотиновое дыхание мужчины распространялось вокруг. Резкий, ядовитый запах впитывался в чистую рубашку, мерзким привкусом оседал во рту, но сейчас он казался ему очень приятным, судя по всему, ассоциация со спокойствием.

Это искусственное спокойствие вызывало страшную зависимость, точнее, ее рецидив, ведь однажды он уже от нее избавился. Однако сейчас успокоиться для него было важнее, чем сохранить лицо перед самим собой. Странно ухмыляясь, хозяин рассматривал небольшой окурок, а после бросил его перед собой и затоптал ногой.

Мимо него ходили люди, кто-то поглядывал, кто-то вовсе не обращал внимания.

Время шло, но ничего не менялось. Он сидел, словно статуя, скуривая одну сигарету за другой, то ли по желанию, то ли уже на автомате. Кислорода не хватало, всепоглощающее одиночество снедало, руки начинали ощутимо трястись, но мужчина предпочитал этого не замечать. Один в этом городе, в мире, и он всеми силами стремился убедить себя в том, что его это не волнует. А пальцы все еще неконтролируемо дрожали, как и уголки губ, растянутые в странной, неадекватной улыбке. Сам построил вокруг себя стену, так разве должны волновать те, кто ходит мимо нее?

Двое сидели на кушетке в фойе, разговаривая о важном и не важном, иногда переглядывались и смеялись. Хороших новостей не было ни у кого, они просто были рады друг друга видеть, настолько сильно, что даже не замечали присутствия стороннего наблюдателя - Ран, которая, в общем-то, не лезла, но все равно любопытствовала.

Их часто заносило в воспоминания, потому что они были единственными светлыми переживаниями, к которым двое, раз за разом возвращались в своей недолгой, печальной жизни. Горечь недавних проблем оставляла тяжелый осадок, и каждый, время от времени замирал, в уме циклясь на неприятном. Внимательно посмотрев на сестру, Тео взялся за ее плечо и тихо спросил:

- У тебя точно все в порядке? Помощь не нужна?

- Нет, о чем ты. Это я должна тебе помогать, со мной все хорошо, всегда, было и будет. - Выдохнула Нона, мягко улыбнувшись.

- Ты виртуозно лжешь. Но я знаю тебя много лет, родная. Что с тобой? Что-то на работе? — Парень закусил губу. Он бы под страхом смерти не смог сознаться, что совершенно случайно встретил ее начальника, и тот, крайне самоуверенно, сказал явно лишнего.

- Работе? — Девушка удивленно вскинула брови. - С чего ты взял? — Сейчас работа волновала ее в последнюю очередь, но и сказать брату, что она хотела стать его донором, значило спровоцировать ссору. Он бы ни за что не согласился на это, только если бы оставался в неведении...

- Ну, помниться, ты жаловалась на начальника, и вот, вас привезли на медосмотр.

Он здесь, да?

- Иногда меня пугает твоя проницательность. Вроде бы должен быть здесь, но, наверное, уехал уже. Не знаю, и, если честно, мне все равно. — Сальровел вцепилась рукой в край своей юбки. Проще уж свалить переживания на проблемы в поместье, чем сказать ему правду.

- Не нервничай так. — Он приобнял сестру за плечи и едва заметно кивнул. — Давит на тебя? Я хочу выслушать, ведь беспокоюсь. Лезет? Обижает?

- Да нет, мне, в общем-то, легко работается. В целом. - Нона продолжала самозабвенно врать, еще сильнее вживаясь в роль типичной работницы большого дома. Не могла же она сказать ему что все и сразу.

- Что значит «в целом»? А если не «в целом»?

- Я не могу сказать конкретно. Мой шеф - очень непростой, можно сказать, сложный человек. В какой-то мере, я избегаю с ним прямых встреч, намного проще и безопаснее брать задания у управляющей. Он жуткий, не пугающий, но жуткий.

Редкий тип людей, признаться честно. Любое неловко сказанное слово может стать последним. - Девушка начинала заметно нервничать, чаще дышать, а глаза, буквально, бегали по больничному помещению. Она сказала ровно то, что можно было сказать. Не больше и не меньше.

- Вот как? — Тео внимательно всматривался в ее лицо, анализировал, и вывод, к которому приходил, ему совсем не нравился. — Нервничаешь, боишься. Я сильно беспокоюсь. Не то что бы он запугивает вас... не могу понять. Он запугивает...тебя? Но почему? — Парень сузил глаза. В уме, после его с ним диалога, он уже знал ответ на этот вопрос. — Принуждает? К чему?

- Ты преувеличиваешь. — Она нервно засмеялась, и махнула рукой. — Возможно, я не слишком понравилась ему, поэтому и дает мне самые нелицеприятные поручения.

- Не слишком?

- Ну да. Мне немного дурно после забора крови, я выйду ненадолго подышать.

Побудешь здесь, хорошо?

- Конечно. — Он понимающе кивнул, и прислонился спиной к стене, размышляя над сказанным.

Шумно выдохнув, Сальровел вышла на улицу, смахивая со лба холодный пот.

Дурить голову своему брату — опасное занятие, он был самым догадливым и тонким в понимании людей, человеком, но она об этом, почему-то, забывала. Его подозрительный взгляд заставлял ее напрягаться, ведь о том, что случилось с ней в поместье, она не расскажет никому и никогда. Ни за что, и дело тут совсем не в подписанных бумагах.

Эта работа изменила ее. Поломала, и собрала в другом порядке. Казалось, после этого она уже не была тем самым человеком, каким была ранее. И дело не просто в многократном предательстве самой себя. Можно сколько угодно, кому угодно продаваться за жизнь близкого человека, это можно было объяснить, даже в какой-то мере понять. Беспокоила другая измена, та, от которой «синяя» внезапно потеряла сон. И дело тут совсем не в физической боли и обиде. Когда она, глядя в потолок, слегка и странно улыбалась, смущаясь своих же мыслей, обижаясь на них, а потом сердце начинало биться так, что нельзя было сосчитать удары пульса, и так до самого рассвета. Длинного, пасмурного рассвета.

Глаза влажнели, то ли от серости, то ли от чего-то еще, Нона потрясла головой и попыталась взять себя в руки, однако, посмотрев вниз, тут же вздрогнула и отстранилась. Ее работодатель сидел на ступеньках больницы, что вызывало у девушки непонимание, недоумение и нервозность. Сжав кулаки, она медленно подошла и присела рядом, нарочно подальше.

- Может зайдете в здание? Здесь холодно, и камни сырые. — Она бросила взгляд вниз, и тут же вскинула брови, ведь внизу валялась целая горстка окурков. Все-таки Ал был прав.

- Ты? — Хозяин сузил глаза и внимательно осмотрел служанку, которая присела рядом, покачал головой и встал, отряхивая колени. «Синяя» глянула вверх, за ним, и тут же встала сама. Смотреть настолько сверху вниз было не просто неловко, страшно.

- Прощу прощения, что лезу не в свое дело. Сильный ветер, вы можете заболеть. —Она стиснула зубы и напряглась. Сейчас ее, скорее всего, отошлют, довольно далеко и очень грубо.

- Не заболею. — Тихо и спокойно ответил он, слегка улыбаясь, приблизившись на несколько шагов.

Сальровел нервно сглотнула и слегка смутилась, раскрыв глаза. Такой контраст с ожидаемым шокировал и пугал, она никак не могла найти, что сказать, вместо запланированного «слушаюсь». Спокойный, покровительственный взгляд осаждал, и служанка глупо пожимала плечами, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку.

Он редко и медленно моргал, с губ не сходила легкая, странная улыбка, мужчина немного наклонился, всматриваясь в лицо своей сотрудницы, которая от такой близости напрягалась еще сильнее.

За стеклянными дверьми вырос светлый силуэт в длинной, льняной рубашке. Он внимательно рассматривал двоих на больничных ступеньках, пока те рассматривали друг друга. Одна с опаской, а другой со странной, не классифицируемой — эмоцией, похожей на снисхождение и вожделение одновременно. Аура бледного, темноволосого мужчины, буквально, сбивала с ног своей спокойной агрессивностью и чрезвычайной тяжестью, однако его сестра уверенно смотрела ему в глаза, хотя и нервничала. Так же уверенно сжимала руки в кулаки, но не от злости, а, скорее, от напряжения.

Внезапно мужчина перевел взгляд с собеседницы на стеклянную дверь, что заставило парня вздрогнуть, стиснуть зубы и отстраниться. Рик смотрел на него своим пустыми, спокойными глазами, слегка, едва заметно ухмылялся, напрягался всем телом. О чем тот думал в тот момент, понять было трудно, но можно было предположить. Нона сдвинула брови и принюхалась. Если ее работодатель решит подойти еще на шаг ближе, тело начнет пятиться само, потому как едкий запах сигарет заставлял, буквально, смахивать рефлекторные слезы. Как у него глаза при этом не краснели, и оставались светлыми, догадаться нельзя. Привычка.

Особенность организма.

- Вы в порядке? - Тихо сказала она, немного отдаляясь.

- В полном. — Холгарт тоже говорил тихо, довольно мягко, и даже дружелюбно. —Здесь и впрямь прохладно, вернись в здание.

- Слушаюсь. — Наконец сказала «синяя» и облегченно выдохнула, ведь не пришлось придумывать предлога, чтобы уйти. Он дал его сам, провожая служанку странным, грустным взглядом. В какой-то мере сигареты сделали свое дело. В какой-то мере.

Многочисленные печали кружились в воздухе, словно снег, словно пух, словно зонтики от одуванчиков. Они отрывались от людских душ и взмывали в небо, все выше, выше... лица прохожих, одинаково прозрачные и пустые, смотрели себе под ноги, иногда их головы покачивались, словно игрушечные, завод кончался, и они, скопом, искали место, где можно было прикорнуть, или даже поспать. Время неумолимо шло вперед, толкая солнце и натягивая на небо луну, которая упрямо скрывалась за облаками.

Два грустных, серых глаза смотрели сквозь автомобильное стекло, ловили редкие капли, что летели с неба, и с громким стуком разбивались о землю. Она, в общем-то, любила дождь, но сейчас вокруг витала такая странная горечь, что лучше бы было просто пасмурно, и небо бы не рыдало.

Из больницы, как ни странно, было уезжать очень тяжело, будто бы там остался кусочек ее сердца, обманутые надежды, разочарование. Страх. Внутри сейчас завывали арктические ветра, странная тишина снедала, и девушка, время от времени сама издавала какие-то странные звуки. В очередной раз проверяла, жива ли она, ибо такая ментальная кома очень напоминала предсмертное состояние.

Все, кто сидели вокруг или рядом так же молчали, иногда тихо вздыхая, кто-то дремал, кто-то просто думал о свое. Их дом, а вместе с этим место работы становилось ближе с каждым метром, но сейчас это не вызывало никаких чувств.

Обратно, так обратно.

Мужчина медленно моргал, пытаясь сосредоточиться на чем-то по работе, но не выходило. Он постоянно заглядывал в зеркало заднего вида, натыкаясь глазами на Ран, которая внимательно наблюдала за своим шефом, пытаясь уловить его мысли.

Глупые переживания отходили на второй план, все, что было в глубине, вымещало то самое неестественное спокойствие. Вполне возможно, никотин был не самой плохой идеей. Почему он вообще бросил?

Знакомое здание появилась на горизонте быстрее, чем кто-то из них мог предположить. Возвращаться обратно действительно морально быстрей и проще, чем ехать куда-то.

Буквально, ватные от усталости служанки, цепляясь одна за другую, ставили отекшие ноги на прохладную, мокрую землю. Управляющая, не теряя времени, позвонила в высокий, одинокий звонок, и через несколько минут откуда-то из-за двора выполз недоуменный конюх, жующий крупный бутерброд:

- Ну как успехи? Удачно съездили?

- Можно и так сказать, Ал. Я замерзла и устала. В машине стоял, буквально, полярный холод. А все потому что нашему с тобой шефу все время жарко. И окон, и кондиционера мало, а девочки аж льдом покрылись. Но разве ему скажешь что? —В последней фразе Ран перешла на шепот, постоянно закатывая глаза. Не услышит и не посмотрит, а значит, можно сказать.

- Тише, тише. Понял тебя. Ладно, проходи, отдохнешь, у вас тяжелый день. А я, вот, отдохнул, повалялся.

- Хватит дразнить. Лучше скажи повару, чтобы чай сделал на всех. Сейчас, думаю, никто не откажется...

- Нет проблем. — Конюх устало улыбнулся и пожал плечами. Чай, значит, чай.

Нона слегка обогнула Ран и Ала, и спокойно прошла в сад. Ноги сами несли ее в дом, она иногда спотыкалась, но устояла, что в первый раз, что во второй, что в третий. Розовые кусты цеплялись за одежду, все время царапали кожу, но сейчас она этого не замечала, как и странной, волнистой траектории, по которой шла.

Через пару минут она услышала за своей спиной быстрые и уверенные шаги, но обернуться не было сил.

- На тебя что, так действуют испарения спирта?

- Мистер Холгарт? — Она слегка сконфузилась и глубоко вздохнула. Опять он.

Сколько можно уже...

- Нет, конюх. — Спокойно, и без тени улыбки сказал ее шеф. — Лопату потерял, не видела?

- Ох. - Сальровел прислонила ладонь к лицу и покачала головой. На кого здесь еще влияют испарения? Подумав минуту, она быстро пришла к выводу, что шутить ему, все-таки, не стоит, но озвучивать свою мысль побоялась. — Просто в профиль не поняла, прошу прощения. В смысле вижу силуэт, а разглядеть не успела. Так как-то.

Рик ничего не ответил, продолжая наблюдать за очень усталой служанкой, которая едва ли сохраняла вертикальное положение. Та постоянно сглатывала, гипнотизируя взглядом приближающийся дом. Брови на печальном лице медленно собирали в кучу, «синяя» постоянно прибавляла темп, надеясь, что так дверь напротив нее появится быстрее, и была, в общем-то, права.

Тело ощущалось словно что-то постороннее, отдельное от души и сознания. Ей казалось, что вдалеке кричат птицы, что в воздухе отдается стук тяжелых железных колес грузового поезда. Усталость концентрировалась, хотелось прилечь, и, более, не думать. Ни о чем - брат, задания, зарплата... впервые девушка хотела только покоя.

31. Боль немого дома

*** 10 лет назад

Смеркалось.

Мокрые пальцы дрожали возле ручки двери. Она не могла заставить себя зайти, хотя очень старалась. Нервенный ком разрастался в горле, а от круглых очков иногда отражался тусклый свет.

- К черту все. — Она резко отступила в сторону, и встряхнулась. Дыхание сбивалось.

Здесь, на третьем этаже лучше было не говорить вовсе, а если говорить, то только оды хозяину. Хвалебные и благодарственные.

- Мисс Таллис? — Послышался рядом дрожащий голос. — Мы не будем входить?

- Я думаю он... устал. — Женщина отвела неловкий взгляд. — Он не будет нам рад сейчас.

- Вам он всегда рад, мисс Таллис. — Девушка нервно сглотнула, и завела назад прядь темных прямых волос. - Я не знаю, кто его еще может попросить о таком, если не вы.

- В следующий раз. - Ран обреченно выдохнула, и отступила от кабинета еще дальше. — По-моему он пил сегодня. Сама знаешь, что бывает в такие дни.

- Понимаю. — Голос молодой девушки звучал так сдавленно, что почти что обреченно. Взгляд потемнел.

Они вместе спускались вниз. Обе смотрели себе под нос, только одна едва ли не плакала, а другая сжимала кулаки от досады и злости. Злости... на саму себя. Не смогла, в очередной раз. Не может попросить своего любовника даже о такой малости. Чтобы собственную дочь отпустил на съезд студентов в Германии.

Ступени мелькали под ногами. Чем сильнее приближался второй этаж, тем больше пахло... куревом. Сигаретным дымом, который мало ощущался, но все равно витал в воздухе. Все окна были открыты настежь, и возле одного из них стоял высокий силуэт человека с длинными темными волосами. Струйка от жженого табака улетела в окно, её легко уносил сквозняк, но вокруг все равно пахло. Все равно.

- Я был прав, да? — Послышался насмешливый, хриплый голос. Хотя, голос молодого человека осип совсем не из-за сигарет. — Вы хотя бы зашли к нему в кабинет, или опять топотались рядом? М?

- Рик. - Мисс Таллис сдвинула брови. — Даже если так. Ерничать — не очень красиво.

- Не красиво брать на себя обязательства, которые не можешь потянуть. Джуэл не могла ему сказать ни слова, теперь ты. Долго это будет продолжаться? — Парень сделал затяжку, затем медленно повернулся, и сузил серые глаза. Взгляд вмиг сделался проницательным, словно сканер. — Он снова тебя бил, да? Ран?

- Какое это имеет отношение к отъезду Джуэл?! — Женщина отступила на шаг назад и сжала кулаки, в очередной раз изумляясь прозорливости своего неформального пасынка. Нервный ком в горле все разрастался, и она с тяжелым усилием его сглотнула. — Нет. Мы решили с ним поговорить завтра. Просто он... выпивал сегодня. Время выбрали не очень, лучше в следующий раз.

- Не будет следующего раза. — Молодой человек затушил окурок об оконную раму, затем сжал его в кулаке, и медленно пошел прочь с этажа. Наверх, к себе.

Женщина, в который раз ощущая лишь боль и разочарование, прикрыла глаза.

Трусливая, слабая. Не может заставить себя даже девочке помочь, не может... ничего. Только злиться, ненавидеть, и бояться. Джуэл смотрела куда-то в пол.

Ежилась, нервно косилась в сторону удаляющегося брата, затем снова ежилась. Не от холода, хотя закрыть за собой окна на этаже Рик не потрудился.

Жуткие силуэты темных деревьев качались во дворе. Сад зарос высоким бурьяном, репейником, чертополохом. Иногда среди травы слышалось жуткое шевеление, словно змеи ползли к заиленным декоративным озерам. Иногда Мисс Таллис казалось, что она слышала крики ворон. Хотя, возможно, только казалось. Скоро караваны птиц будут лететь над серым небом, но... не сейчас. Сейчас еще рано, как и рано для их криков. Мерзко скрипели качели, словно пытались воззвать о помощи. Скрипел злостный флюгер на крыше, и все эти чудовищные звуки сливались в одну едкую, безумную симфонию, от которой хотелось быстрее закрыть окно. Ран попыталась встряхнуться, с неловкой улыбкой повернулась к неловкой девушке, и тихо прошептала:

- Пойдем чай попьем, нечего переживать. Сходим к нему завтра с утра, ничего страшного.

- Да, хорошо. — Девушка попыталась выдавить из себя улыбку, но получался, скорее, неловкий оскал.

Мисс Таллис медленно подошла к двери своего кабинета, несколько раз провернула ключ, и жестом пригласила внутрь смущенную гостью. Просто чай, почему бы и нет.

Щелкнул выключатель, и в уютном помещении загорелся яркий электрический свет.

На чистом столе, без лишних папок и бумаг уже стоял наполовину полный электрический чайник, и, увидев его, Ран искренне улыбнулась. Не придется спускаться за водой на кухню, а значит... не придется лишний раз выходить отсюда.

Рядом с чайником стоял еще один, поменьше, заварочный, и несколько белых керамических чашек в мелкий цветочек. Сахар никак не попадался на глаза, возможно, управляющая успела его куда-то переставить. Только куда — никак не могла вспомнить.

- Ты... хочешь уехать в Германию, чтобы не видеть больше отца, да? — Мисс Таллис сочувственно склонила голову. — Здесь ты можешь не бояться. Камера в этой комнате обесточена. После замыкания на прошлой неделе не все ветки восстановили...

- Это отец вам сказал? — Джуэл сдвинула брови. - И вы ему верите?

- Когда она включится, начнет мигать красная лампочка возле объектива. — Ран прикрыла глаза, и села на зеленый стул со светлой деревянной спинкой. — Пока тут можно говорить. Так что?

- Ну... не совсем. — Девушка неловко присела на такой же стул, что стоял рядом, и тут же начала сутулится. Темные пряди накрыли собой лицо, и даже носа стало практически не разглядеть. — Мне... мама звонила. Она зовет меня к себе каждый месяц, чтобы я переехала к ней. Каждый... месяц. Я не хотела об этом рассказывать, но... если бы хотела, я бы давно уехала к ней. И не видела бы весь этот кошмар.

- Линда звонит тебе так часто?! — Мисс Таллис, казалось, подавилась воздухом. —Она не показывалась здесь лет пять, а теперь звонит?

- Лет пять и звонит. — Джуэл потупила глаза. — Только мне.

Управляющая почувствовала, как в горле встает ком. Естественно, эта женщина узнала об измене мужа, и тотчас от него ушла. Ушла, и... оставила детей. То ли из-за злобливости мужа, то ли из-за собственных соображений, но оставила. А теперь, выходит, звонит? Зовет? Всегда звала? Только дочь. И взгляд мисс Таллис темнел.

- Мама не очень хочет видеть Рика. — Девушка сжала в руках подол аккуратной джинсовой юбки. — Потому что он выглядит, как отец. Она его боится. Я спрашивала, что будет, если мы приедем вдвоем. Ну... в общем, она не хочет.

Говорит, видит его, и сразу вспоминает, как папа замахивается, и бьет её по лицу наотмашь. Что... если увидит его ночью, у неё паническая атака случиться.

- Рика? — Ран печально опустила голову. Обида за отчужденного пасынка сдавливала ей сердце, заставляла от гнева влажнеть руки. Так просто отказаться от сына... просто потому, что внешне он похож на своего отца? Делать вид, что его нет вовсе... только поэтому? Глаза мокли сами собой, и мисс Таллис не знала, что с этим делать. Было стыдно, если её гостья увидит.

...внешне. Он был похож, словно Холгарта старшего пропустили через ксерокс.

Внешне. А еще так же смотрел, так же ухмылялся, так же качал головой и так же скрещивал на груди руки. Бывает же. Может, сын походил на своего отца столь сильно, что, когда Линда на него смотрела, она видела перед собой своего, молодого мужа. И ничего не могла сделать с этим.

Молодого мужа, образ которого теперь ненавидела. Презирала, лечилась у психотерапевта, и пила на ночь успокоительные, чтобы не мучали кошмары, связанные с ним. И то же въевшееся отвращение... она не могла побороть к сыну. А еще не хотела ему делать, таким образом, больно. Не хотела срывать на нем злость, которую он не заслужил. Не хотела говорить с ним отчужденно. Только...присылала подарки, на день рождения, и на рождество. Купить подарок было куда проще, чем смотреть родному сыну в лицо. Лицо, которое бывшая жена Холгарта так ненавидела.

- Да. Поэтому я не поехала. — Джуэл подняла грустный взгляд. -— Если Рик узнает... мне кажется, ему будет грустно. Поэтому я делаю вид, что мама не звонит нам обоим.

- Бедная моя девочка. — Мисс Таллис осторожно погладила неформальную падчерицу по голове. — Ты очень самоотверженная, спасибо тебе за это. Не знаю, что у твоего брата на душе, но... не думаю, что, если бы он узнал про маму, это бы отразилось на нем хорошо.

- Я решила съездить в Германию, чтобы попробовать зацепиться там. Может...начать новую жизнь. Все равно папа во мне не заинтересован. — Девушка грустно улыбнулась. — Ему было плевать, куда я поступаю, и поступлю ли вообще. Если бы я сидела целыми днями дома, он бы не заметил. А если бы уехала... заметил бы через месяц, мне кажется. Его только Рик заботит. А я, вроде как... человек второго, сорта.

- Джуэл! — Ран неожиданно отпрянула от таких слов.

- Но мне не обидно, правда. — Гостья неловко улыбнулась. — Даже хорошо, что он меня не замечает. Если бы он наседал на меня, как на брата, я бы сломалась.

Может даже... уехала бы к маме.

В ту же секунду грустный диалог прервал внезапный, чудовищный женский крик.

Мисс Таллис тут же вскочила со стула, ощущая, как сердце пропустило один удар, а по спине полз нервный холодок. Девушка тоже медленно поднялась, с ужасом глядя на дверь, но управляющая тут же к ней повернулась и рыкнула:

- Сиди тут, и не высовывайся. Что бы не случилось — не высовывайся. Поняла?

Даже если дальше мой крик будет.

Джуэл обреченно кивнула, и села назад, на стул, обхватив холодными руками голые колени. Пальцы вздрагивали сами собой, влажнели ресницы. Ран смотрела на это, и испытывала тоже самое. Однако она — управляющая. Она — любовница этого урода уже восемь лет, и только она знала, как его остановить. Это не всегда получалось, но попытаться стоило. Даже... ценой кровавых синяков.

Дрожащей, потной рукой взявшись за ручку двери, женщина её приоткрыла.

Взгляду открылся пустой, непроглядный коридор, в котором не было ни одной живой души. Никто не осмеливался показаться даже после крика.

Мисс Таллис медленно вышла, и плотно закрыла за собой вход. Больше воплей не было. Только странные, сиплые стоны. Шаги наверху... словно кто-то спускался по лестнице. По спине все еще волнами проходили мурашки, от страха холодели пальцы. Мутнело перед глазами. Через пару секунд на лестнице показался высокий, сутулый силуэт, который... что-то волок. Одной рукой. Стоны становились тише, и превращались в кашель.

- Грегори? - В пустоту спросила Ран, и силуэт остановился. Голос дрожал.

- Уйди. — Гневно прохрипел человек, и от этого хрипа начинали трястись руки. — Она рылась на моем столе. Скройся. Испарись.

- Я просто... принесла ужин... - Сквозь тьму раздавался рыдающий шепот. — Ужин, умоляю... я ставила поднос, вы все не так поняли... умоляю...

Грегори, п-просто уволь её. — Мисс Таллис, несмотря на дрожь всего тела, пыталась взять себя в руки. — Уволь, эти разборки... тратят твое время. Не нужно этого, я прошу тебя.

- Сегодня я хочу на это потратить время. Уйди. — Последние слова он говорил с такой ненавистью, что кровь стыла в жилах. Мужчина вновь схватил девушку за руки, и поволок по ступенькам вниз, пока та сипло рыдала, и еще что-то пыталась мямлить. Хоть что-то.

Секунда. Две. Три.

Судорожно выдохнув, управляющая бросилась за ним следом. Спустилась вниз, хотя подкашивались колени, и все перед глазами темнело. Даже зубы слегка постукивали друг о друга. Хозяин с перекошенной улыбкой обернулся, затем продолжил тащить служанку к входу. С пинка раскрыл незапертую дверь и, что было сил, бросил горничную на ступеньки, во двор. Вновь послышался крик. Крик боли, ужаса. Страха.

- Ран, если ты сейчас же не уберешься — полетишь следом. — Проскрежетал хозяин.

- Она могла себе что-нибудь сломать. — Дрожа, шептала мисс Таллис.

- Надеюсь, хребет!! — Рявкнул Гредори, и начал приближаться к любовнице. — Ты нарваться хочешь? Нарваться?

- Отец! — Послышался новый крик с лестницы. — Девушка, сгорбившись, стояла на этаже, и никак не решалась включить свет. — Отец, прошу. — Она, собрав остатки храбрости, стала спускаться вниз, и стала рядом с управляющей. Та в ужасе таращилась на её силуэт, и ничего не могла из себя выдавить. Просила же не выходить из комнаты. Просила затаиться. Если не сможет помочь сама Ран, не поможет никто. На уговоры других людей Холгарту старшему было плевать.

- Убери эту дуру отсюда. — Продолжал скрипеть мужчина. — Даю последний шанс.

- Не разговаривай так со своей дочерью. — Сквозь зубы ответила управляющая. —Мы уйдем. Но не разговаривай так со своей дочерью!

- Мое терпение лопнуло. — Хозяин резко занес руку.

Ран зажмурилась. Знала, что будет в следующую секунду. Знала, что будет потом.

Знала, и все равно пошла на это. В очередной раз. Зачем-то.

Хлесткий удар ужасающей силы пришелся женщине по лицу, отчего она не устояла на ногах, и навзничь упала на холодный паркет. Круглые очки отлетели в сторону.

Зазвенело в ушах. Тело словно прожгли током, оно начинало трястись. Следом послышался крик Джуэл, и мисс Таллис тут же попыталась привстать. Тут же сделать... хоть что-то. Схватить его за руку. Попытаться отвести, начать умолять.

Что угодно.

Сверху опять послышались быстрые, но довольно тихие шаги. Человек быстро, спускался на первый этаж, и в следующую секунду на этаже зажегся яркий электрический свет.

У выключателя, сузив глаза, стоял Рик. С мокрой, казалось, слегка намыленной головой, в одних черных джинсах, наспех надетых на мокрое тело. Он тяжело дышал от вынужденной пробежки, и бегло осматривал ужас, который происходил на первом этаже. Ран отползала чуть в сторону, а мужчина, обратив внимание на сына, выпустил волосы своей дочери. Та, со стоном, шарахнулась в сторону, и мокрыми глазами таращилась вниз. Снаружи кто-то рыдал.