Или... не казалось? Служанка стала принюхиваться и сдвинула брови. Потоки воздуха гоняли терпкий, виноградный аромат вокруг, и она никак не могла понять, откуда же он исходит. Сладкий, манящий... не то что бы ей так нравился алкоголь, просто этот казался странным, особенным. Он не шел ни в какое сравнение с тем дешевым пойлом, которое так любил распивать Ал, с тем, что предлагала гостям Ран, с тем, что она пробовала обычно. Легкая сладость заставляла сглатывать, облизывать губы, погружаться в мысли. Ветер слегка шевелил волосы, освежал, но его не было достаточно, чтобы отрезвить, а ментально пьяная девушка странно улыбалась и отводила глаза. Она вновь взглянула на хозяйские окна, за которыми была лишь тьма. Совершенно невозможно понять, что за ними происходит. На секунду ей показалось, что за плотным стеклом виднелся силуэт. Показалось?
Может оно приоткрыто? Или нет? Нельзя было понять, слишком далеко. Может и приоткрыто. Сладкое, крепкое вино.
Рассвет наступил подозрительно быстро, как обычно серый, но светлый. Запах не шел у служанки из головы, она уже не могла понять, чувствует его, или уже нет, и просто вспоминает. В голове все смешалось, нужно было спать, а усталости не было.
У конюха все тихо, как и во всем саду, только в душе у девушки играл оркестр, вместо сердца крутился электрогенератор, в голове застрял запах хорошего алкоголя. Ноги ощущались, словно несгибаемые спицы, на них она поднялась в дом, и даже сумела дойти до комнаты, попутно сдав оружие. Она раздевалась на автомате, глупо улыбалась, не чувствуя ни жажды, ни голода, хотя за всю ночь даже не притронулась к пайку. Накрылась синтетическим одеялом, тяжело дышала.
В глазах блестели слезы усталости, потому как охранница зевала, хотя и спать действительно не хотелось. Но нужно было. Впереди ее ждала еще одна такая ночь, затем еще одна... Сладость, и даже что-то смежное с эротическим возбуждением. Сердце билось странно быстро, а она все улыбалась, улыбалась...
Уже толком не понимая и не осознавая причин своего внезапного счастья. Хотя нужно ли было это осознание? Так глубоко копаться в себе она не стала, и, сомкнув глаза, начинала считать в уме пивные бутылки, которые опустошил за ночь ее партнер.
Как это ни странно, она сумела заснуть. В странном, возбужденном состоянии все- таки сумела, и, что необычно, видела яркие, приятные сны. Последнее время она видела лишь кошмары, постоянно вскрикивала и поднималась, однако после ночной прогулки спала долго и глубоко, как в детстве.
Впервые за все свое время работы здесь она забыла переставить будильник, и спала намного дольше, чем нужно. Однако никто ее не будил, и никто к ней не ломился. Ран благодушно дала отоспаться инициативной служанке, и ее помощь не была кому-то срочно нужна. Открыв глаза, и посмотрев на часы, Сальровел удивилась настолько, что едва не упала с кровати — стрелки показывали почти шесть вечера, а это значит, она спала почти десять часов. Она потянулась, покачала головой и тотчас же направилась в душ. В это время там никого, обычно много желающих мыться перед сном, сейчас еще слишком рано.
Имбрия второй день подряд тащила на третий этаж закуски. Наконец подошла ее очередь помогать повару в готовке, однако это занятие ее сильно разочаровало.
Все валилось из рук, она не успевала за грузным мужчиной, и вообще к концу дня почти что распсиховалась. Овощи резались медленно, мясо не отбивалось, а приправы сыпались куда угодно, только не на еду. Теперь она с легкостью могла понять, почему остальные так не любят кухню, и совершенно нет, почему ее так любит Нона. «Синяя» самозабвенно распиналась о том, что это отдых, повар никуда не торопиться, можно помедитировать, посмеяться, обсудить с ним погоду или курсы валют. На деле же получалось, что он все время куда-то торопился, или же, по крайней мере, производил такое впечатление. Он мог бросить яблоко через всю кухню, наивно надеясь, что та его поймает, а когда горничная не ловила кидал еще одно. И еще одно. В итоге раздраженная, вся в синяках «оранжевая», угрюмо поднималась наверх, искренне завидуя подруге. Гуляет себе по ночам, звезды рассматривает... а она тут в фартуке, медленно становится кухонной рабыней.
Внезапно вспомнив, что не сняла передник, девушка остановилась, и, подавляя волнение, поставила поднос на подоконник. Он был весь в муке, и мелких каплях говяжьей крови, лицо ее перекосило отвращение и даже некоторый стыд. Оставив фартук на том же окне, «оранжевая» вновь взяла поднос, и снова продолжила медленно подниматься вверх. До сих пор она не понимала, почему «синяя» так не любит носить хозяину еду.
Темный кабинет освещал лишь свет от монитора, Холгарт поднял глаза и негодующе уставился на ужин. Он сам для себя составлял расписание, но почему-то аппетита не было. Настолько, что мужчина был бы благодарен служанке, если б она съела все это здесь сама. Сейчас.
- Вот, приятного аппетита. — Имбрия смахнула пот со лба и облегченно выдохнула.
- Уже конец дня? — Как-то отрешенно спросил он и вставал из-за стола, хотя прекрасно знал, который час.
- Да, быстро время летит, так? — «Оранжевая» улыбнулась, и покачала головой.
- Конечно. — Рик оперся на стол, становясь буквально напротив, и стал нагло разглядывать лицо новой сотрудницы.
- Что-то не так? — Девушка поправила волосы и попыталась посмотреть себе на лоб.
- Все в порядке. — С ухмылкой ответил он, после чего привстал, и подошел еще ближе.
- Ну... тогда я могу идти? — Она слегка покраснела и отвела взгляд. Что он делает?
О чем вообще думает? Однако мешать ему не очень-то и хотелось.
- Да. — Ответил Холгарт, но резко подался вперед, и дотронулся до ее губ своими.
Служанка вздрогнула, глаза расширились, а по телу прошла легкая дрожь. Когда он отстранился, прошептала:
- Тогда пойду... спокойной ночи... то есть приятного аппетита! — Имбрия покраснела еще больше, а потом зажмурилась и вынырнула из кабинета.
Мужчина проводил ее странным, безэмоциональным взглядом, а как только дверь закрылась, что было сил, сжал руками край столешницы. Порывы ветра слегка шевелили бумагу, окно стоило закрыть, но он не делал этого. Почему-то. Мрак немного давил, но пустота разъедала. Лучше уж темнота снаружи, нежели внутри, а когда есть и здесь, и здесь, можно, буквально, раствориться в окружающем пространстве. Забывая, как ты здесь оказался, и что должен делать. Он ждал. Чего, или кого, трудно было объяснить, просто ждал, пока ужин стыл.
«Оранжевая» не могла отдышаться, прохладный воздух коридора не освежал, руки немного дрожали, а рот открывался сам собой. Ее работодатель ее поцеловал.
Поцеловал. Стоит скорее рассказать об этом «синей», или... не стоит? Она никогда ни о чем подобном не говорила, не намекала, даже близко... значит ли это, что что-то знает, или, напротив, не знает... Имбрия ощущала страх, как будто перед экзаменом. Страх и... что-то еще.
Сальровел прогуливалась во дворе в те недолгие минуты, когда ей еще не нужно дежурить, но и начинать делать что-то поздно. Порывы трепали волосы, нежные листочки растений шевелились, терлись друг о друга, создавая мягкий шелест.
Тишина и удовольствие. Пахло далеким костром, трава была на удивление теплой, а земля бархатистой, что ее, прямо-таки, хотелось ощутить... Не теряя времени, она быстро сняла туфельки, взяла их в руки, и ступила на прохладные, круглые камни — вымощенная дорожка. Дыхание учащалось, сейчас она по-настоящему понимала: ей нравится здесь. Гарь в воздухе немного обжигала горло, но ей, вроде бы, это даже нравилось. Служанка прикрыла глаза от удовольствия и закинула голову к темнеющему небу. Отречение. Она так глубоко, самозабвенно наслаждалась моментом, что совсем не замечала, как из темного, дальнего окна третьего этажа за ней наблюдали два пустых, серых глаза.
Ветер усиливался, так что ей все-таки пришлось вернуться в дом. И потом, время.
Еще немного, и Ал будет ждать ее, а даже небольшое опоздание вызовет его нытье на остаток ночи. Как всегда, черное платье, как всегда хвост, и, что необычно, свежее, выспавшееся лицо.
Ходилось легко, на небе мерцало множество ярких звезд, что было редким явлением для этого края. Далекие планеты, казалось, рассматривали ее, холодно, недоверчиво... Сегодня все было не так. Она чувствовала странное недоверие ко всему, что ее окружало. Луну затянуло тучами, редкими, но очень темными, настолько, что небесное тело не просвечивалось сквозь них никак. Тело напрягалось, каждый шорох слышался подозрительным, странным. Возможно она ощущала что-то вроде предчувствия, которое, к сожалению, постепенно оказывалось реальностью.
За забором слышался тихий шепот. Слов нельзя было разобрать, девушка застыла, сжала зубы и приготовилась. Сколько людей говорили, понять было сложно, но они явно были, и сердце начинало биться так сильно... не от страха, но от адреналина.
Конюха по близости не было, так просто кивнуть, или помахать ему не выйдет, а по-другому можно спугнуть. Спугнуть, и они вернуться опять, что еще хуже, отойдут на несколько часов, будут думать, что им просто не повезло.
Сальровел отступила на несколько шагов назад, бесшумно, аккуратно. Вдруг за каменный забор зацепились чьи-то руки. Девушка сжала кулаки и понесла руку к оружию. С другой стороны человек поднялся и влез на забор, его примеру последовали еще трое, а, чуть дальше, еще двое, и, за забором еще явно оставались люди. Самая большая компания, какую приходилось прогонять с хозяйского участка, состояла примерно из пяти человек, здесь же их насчитывалось в два раза больше. Подавляя внезапный страх, она продолжала присматриваться: все люди были мужчинами, одеты в основном в черное, на их лицах были тонкие медицинские маски. Сейчас было самое время паниковать, ведь такое действительно было здесь впервые. Не дожидаясь, пока незваный гость спрыгнет в сад, служанка выхватила пистолет и принялась стрелять. То было так неожиданно для нарушителя, что тот не удержался, и рухнул туда, откуда пришел. Не теряя времени, она продолжила стрелять по рукам, и когда попадала, они падали вниз назад.
Конюх, услышав выстрелы, бросил недопитую бутылку пива и тотчас ринулся навстречу своей тихой помощнице. Однако, окинув взглядом желающих проникнуть, впал в легкий ступор. Кто-то из них уже кричал «засада, но это не останавливало остальных. Они, словно зомби, или зараза, пытались снова и снова, а у некоторых это даже начало получаться.
Оказавшись на земле, первый из них тут же кинулся на служанку, с криком «он воздушный». Как только алюминиевая пуля прилетела ему в голову, закричал, и отпрянул. Боль была обезоруживающей. Зазвенело в ушах.
«Что происходит?» - дрожащим голосом спросил Алек, осматривая все вокруг.
Нужно было бросить все, и бежать за обыкновенным ружьем, заряженным свинцовыми пулями.
Это не дети. Выстрелы в воздух тут не помогут.
На поместье начинался организованный налет.
24. Аффективная мясорубка
Холгарт любил побыть один, и делал это постоянно. В ванной он мог освежиться, привести мысли в порядок и поговорить сам с собой, однако выстрелы на улице сильно мешали сосредоточиться. Сперва один, потом другой... все как обычно, Ал справиться, и потом, у него же теперь есть... помощница. Чьи-то любопытные глаза опять мечтают получить кровавый синяк. Третий, четвёртый... сколько патронов у них в обойме? Он уже не помнил, считал их, и стискивал зубы. Кто там?
Птеродактиль? Что они не могут спугнуть его парой щелчков. Или Конюх стал настолько кос, что пора потратиться ему на очки? В любом случае, в ванной не было окон, и постоянное, цикличные звуки уже не просто раздражали. Бесили. Что происходит?
Ран, проснувшись от такого, тут же выбежала на улицу, завязывая наспех халат, с фонариком в дрожащей руке... по участку шныряли незнакомые силуэты, все это, походило на заварушку или пьяный дебош, вот только чужие были в медицинских масках, от чего управляющая вскрикнула и выронила осветительный прибор.
Они повсюду. Тут же увидели, как кто-то вышел из дома, и ринулись вперед. Во тьме мерцали ножи, гвоздодеры, ржавые трубы... кто что мог с собой унести, тот то и взял. Один из них заорал, указывая пальцем на свет на третьем этаже. Они все лезли и лезли. Им не было конца.
Нежный, дикий сад теперь походил на нижний круг ада, где двое пытались отбиться от всего мира. В поместье поочередно загорались окна...
У управляющей подкашивались ноги. Она, насколько хватало ее сил и скорости, бежала на второй этаж. В глазах женщины блестели слезы, а на лице румянцем горела паника и страх.
Рик наспех застегивал джинсы. Резким, неаккуратным движением он откинул настольную лампу и взял единственный ключ, который лежал под ней. Он отличался цветом и размером от других, был обычным, новым, и явно из нержавеющей стали. Подойдя к шкафу, он вставил его в скважину, и несколько раз провернул, а, затем, сбоку на автомате нащупал небольшой проворачивающийся выступ, явно являющийся кодовым замком. Посчитав в уме деления, он сцепил зубы и открыл... сейф. За деревянной дверцей, казалось бы, обычного шкафа, был спрятан огромный железный сейф, который к тому же умело замаскирован. В самом низу его лежали пачки купюр, сложенные очень аккуратно, стопка к стопке. Далее над ним лежали странные золотые пластины, меньше слитков, но явно больше, скажем, монет. В самом верху сейфа, едва ли туда вмещаясь, стояло крупное, охотничье ружье. Стиснув зубы, он схватил его, и стал проверять, заряжено ли, а когда понял, что да, остался доволен, и, широко ухмыльнувшись, вышел в коридор.
Навстречу ему бежала запыхавшаяся Ран, она что-то начала рассказывать, а когда заметила оружие, резко отступила.
«Они люди, Рик, что ты делаешы!» - управляющая пыталась схватить своего шефа за руку, но тот лишь оттолкнул ее, от чего женщина слегка пошатнулась. Глаза вновь стали заполнять слезы. Ее трясло, и она ничего не могла с этим сделать.
Хозяин спокойно и быстро спускался вниз, только неадекватная ухмылка показывала, что что-то не так, и насколько все не так. Он ловко перепрыгивал нижние ступени, экономил время, думая явно о чем-то своем. Входная дверь показалась очень быстро, мужчина настежь раскрыл ее и, расплываясь в злобной улыбке начал прицеливаться.
Во дворе загорелся свет. Послышался выстрел. Совсем не такой, какие были слышны до этого. Гулкий, тяжелый. Один из «гостей» рухнул на холодную землю.
Лужа крови под ним медленно становилась больше, глаза серели и закрывались.
Он больше не встанет. Никогда. Продолжая ухмыляться, хозяин выстрелил еще раз.
И еще раз. Один за другим зачинщики падали на сырую, прохладную землю и в траву, на которую уже успела опуститься роса. Смерти порождали волну паники среди них. Визжа, словно свиньи, которых ведут на убой, они метались, пытаясь вновь залезть на забор, но не получалось, то ли ужас их сковывал, то ли форма ограждения.
Служанки собирались в коридоре. Никто не решался выйти, они глотали слезы и едва могли устоять на ногах. Их спокойный, флегматичный шеф отстреливал чужих словно собак.
В следующую секунду он извлек из кармана патроны, и внимательным, даже немного ленивым движением стал перезаряжать ружье, после чего вновь продолжил стрелять. Пока на участке не осталось, буквально, никого, кроме двух одиноких фигур: девушки, в порванном черном платье, чья половина лица была залита кровью, и мужчины, который так сильно хромал, что едва ли стоял на ногах.
«Все, шоу окончено, расходитесь» - холодно сказал он, будто бы только что не лишил жизни случайных людей, а сходил на выступление именитого комика. «Ран, приведи их в порядок, смотреть противно» - вновь сказал мужчина, окидывая взглядом конюха и его спутницу, после чего прикрыл глаза и вернулся в дом. В воздухе висела, буквально, могильная тишина.
- Да он просто псих. — Прошептала Нона, провожая уставшим взглядом рассвирепевшего работодателя.
- Это еще ничего. — Тихо ответил ей Ал, закатывая глаза. — А вот как он мне в прошлую среду сигаретку не дал...
- Разве он курит? — Служанка вскинула брови и слегка отступила.
- Да, а ты не знала?
- Даже так... Слушай, Ал, тебе это точно не приснилось?
- Нет, Нона. Не приснилось. — Конюх, хоть и сохранял спокойствие, судя по всему, немного обиделся.
- Забудь. И что теперь будет? Что будет с нами? Мы все это видели. Уволит и наймет новых?
- Вот поэтому, моя дорогая, вы и подписываете бумажки, каждый месяц новую.
Думала это пустая формальность? Правильно думала. Но такое тоже случается, что хочу сказать.
- Ему психику лечить нужно.
- А может и нет, ведь только ему известно, кто были эти ребята. — Ал почесал затылок.
Холгарт медленно зашел в комнату и бросил ружье в дальний угол. Холодный пот стекал по спине, Мужчина тяжело дышал, и медленно закрывал глаза, пока в голове не было ни одной, буквально, ни одной мысли. Стоило позвонить Ирвину прямо сейчас. Этот мерзкий тип, все-таки, справляется с проблемами такого плана лучше всего.
Подумав минуту, он даже не стал звонить, просто написав короткое СМС сообщение с текстом: «заедь завтра, много свежего мяса, тебя заинтересует», после чего закинул телефон в стол, и, глубоко вздохнув, присел на кровать.
Больничные маски, неадекватное поведение... прямо как тогда. Последний раз он сталкивался с этим семь лет назад, и вот теперь снова. В его саду, захлебнувшись своей кровью лежат трупы. Трупы падших личностей, нереабилитируемых наркоманов, отбитых алкашей и преступников, скрывающихся от полиции. Более дорогого «мяса» этот тип не нанимал, вдруг как-то выйдут на него? В первый раз такое случилось, когда его отец отказался подписывать договор и, словно как во сне... люди проникли на участок, не просто из любопытства или на спор... проникли и разгромили здесь все. Они били окна, устраивали произвол, издевались над прислугой и всеми прочими. Сожгли строение на участке.
После смерти его отца этот человек приезжал еще раз. Помириться. Доказывая, что был не причастен к этому разбою, никогда не хотел ничего плохого, и... привез свою дочь. Знакомиться. Где-то, в глубине души полагая, что молодые люди смогут сойтись.
А Рик даже поверил. Так красноречиво и обстоятельно тот излагал свою речь, выглядел добрым и понимающем. Стоило поверить, иначе угасающий бизнес ждали серьезные неудачи. Эта сделка была бы выгодна обоим. Но только через шесть с половиной лет они, все-таки, смогли прийти к консенсусу, и уже тогда, когда он начинал встречаться с его дочерью.
Уже сейчас ситуация в корне другая. А еще, судя по всему, старик прознал, что его дочь вот так жестоко бросили. Но разрывать контракт, более, не выгодно уже ему самому. Снова ухмыльнувшись, мужчина покачал головой и прохрипел себе под нос: «старый ублюдок». Это был он. Конечно же, сейчас, с высоты недолгих семи лет Холгарт осуждал свою наивность, смеялся над ней, хватаясь за голову. И спустя столько времени старик решил повторить этот трюк. «Передавай привет отцу, Эмили» - снова бросил мужчина, вслушиваясь в тишину. Дрожь. Плачь. Наверняка многие уволятся после этой ночи, но это уже не его дело. Пусть делают, что хотят, он найдет новых. Хоть десять.
За окном Ал скидывал теплые, бездыханные тела в кучу. Буквально через час их заберут, Рику везло, что его друг, на такой случай, держал большую автоматизированную свиноферму. Нет тел, значит не дел, вот только у садовника и его девочки будет много работы по утру. Придется размотать шланг прополоть, политые кровью цветы...
А еще стоило позвонить утром еще одному знакомому, удостовериться, что никто ничего не будет копать. В такие минуты Холгарт радовался, что живет в глуши и без соседей.
Никто не спал. Ран проводила успокаивающую беседу с персоналом, объясняла и приукрашивала ситуацию в пользу своего работодателя, а уже не в первый раз видящий такое повар заваривал несчастным зрительницам ромашковый чай.
Вскоре за воротами показались яркие фары крупного автомобиля, откуда вышли странные люди, в черных резиновых перчатках.
Нона не примыкала к остальным, упорно игнорируя уговоры управляющей. Она помогала мужчинам грузить трупы, считая это частью своей работы. Конюх сочувственно улыбался, но, вскоре, заговорил:
- Тебе бы в морге работать, такая спокойная...
- Это так кажется. Ну а так да, я само спокойствие. — Девушка откинула алой рукой прядь волос. — А вообще... никогда не говори такого. Я смотрела, как заживо горят мои родители. И осознала ценность жизни. Эти люди ее не осознали. И у меня не было шанса их остановить, идиоты, идиоты...
- То есть ты винишь их? Серьезно? — Алек странно усмехнулся.
- Да. Если бы они не пытались причинить другому вред, не погибли бы. Нельзя так не ценить свою жизнь, просто нельзя.
- Ты на что намекаешь? Что они заслуживают смерти? — Ал даже привстал, а глаза Ноны скрыла темная тень.
- Никто ни за что не заслуживает смерти. Никогда. Кем бы ни были, что бы ни делали. Чего угодно. Тюрьмы, изоляции, психотропных лекарств... но не этого. Я никого не стану оправдывать, это здесь неуместно. Могу понять того, кто сделал это, но не оправдаю и никогда не сделаю так же. Формально, он же защищал свою, и жизнь прислуги, то есть нас с тобой. Но...
- По-моему я понял тебя — Конюх усмехнулся и покачал головой. — Пацифист что ли?
- И это тоже. В том, что случилось, все виноваты. И мы с тобой тоже, потому что не сумели остановить их. Закрыли тему.
- Согласен. Только я не виноват, вот тут ты гонишь.
- Все, закрыли тему.
- Как скажешь. — Ал вновь покачал головой и закурил. — У тебя черте что на голове, кто тебя так?
- Один из трупов, очевидно же. — Служанка сморщилась и вздохнула.
- Больно наверно?
- Сам-то как думаешь, гений? — Она пыталась злиться, но не выходило.
Сильнейшее эмоциональное потрясение на всех, включая ее наложило огромный, страшный отпечаток. Сальровел слегка покачнулась, но устала на ногах. Кровь, стекавшая по щеке, засыхала и сворачивалась, платье впитывала ее капли.
Спустя сорок минут небольшой грузовик увез трупы, которые засыпали чем-то белым, будто бы обваливали мясо в муке перед жаркой. От таких ассоциаций девушку затошнило, она прикрыла рот рукой, и отвернулась. «На войне их убивают тысячами» - размышляла Нона, но все равно, как только отворачивалась, чувствовала необъяснимые слезы на глазах. Кто-то умер. Снова. И снова она видит это. Почему-то.
Ее хозяин так и сидел на кровати, закрывая лицо руками. Самая тяжелая ночь в его жизни подходила к концу. Стоило принять душ. Успокоиться. Взять себя в руки...
Он смыкал челюсти, настолько сильно, что зубная эмаль начинала стираться, а десна болеть, но мужчина не чувствовал этой боли. Светлые волосы, развивающиеся на ветру, шокированный взгляд, и кровь, много крови на голове.
Как, и почему она до сих пор стоит? Может не стоит стоять в таком состоянии вообще? Ее же могли убить. Запросто. И, к собственному ужасу, это было первое, о чем он подумал, когда увидел людей в масках через окно. Взял ружье и пошел отстреливать нападавших. Второй раз за жизнь такого стерпеть нельзя, особенно, когда в опасности жизнь кого-то... близкого?
А она даже не считает его за человека, очень прозаично. Рик схватил с постели подушку и запустил ее в стену, а только после осознал, что сделал. Просто служанка. Просто горничная, мерзкая, продажная, и плевать, кому она там собирает деньги. Не должна волновать вообще, не должен о ней думать. Не Должен. Но мысли лезли в голову сами, от чего мужчина злился и замыкался.
Как там она? Ран ее подлечит? А, может, решит уйти после этой ночи? Что если нет? Значило бы это что-то?..
Да. Что ей нужны деньги. Его деньги. Он широко ухмыльнулся, и рухнул спиной на кровать.
Медленно наступал самый тяжелый рассвет для жителей поместья, за всю историю его существования. Небо светлело, обнажая кровавые пятна во дворе, управляющая продолжала пить успокоительное, и все еще утешала неспящих работников. Страх сковывал их лица. Такое потрясение, так или иначе, скажется на психоэмоциональном здоровье всех. В конце концов, Ран ушла к себе, с попыткой подремать пару часов перед звонком будильника, оставив нервную прислугу общаться в коридоре.
- Я не хочу, не могу здесь больше находиться. - Лиза прижала руки к лицу и замотала головой. — Сегодня... на моих глазах умерли люди, кто бы они не были, они мертвы! И я должна работать на этого человека и дальше?! Ты правда думаешь, что я сделаю это?!
- Не будет нас, будут другие, они будут делать то же, что и мы, убирать, стирать... возможного это не повториться никогда. Даже мисс Таллис в ужасе, а значит, видит это впервые. — Сандра нервно сглотнула и отвела глаза. На самом деле это всего лишь успокоение, она сама не могла понять, думает ли она так или нет. Девушку трясло, но она делала вид, что от холода.
- Будут прокляты эти деньги, лишь бы не возвращаться сюда, слышишь?
- Хватит! Наш хозяин добрый, умный человек! Раз он решил так... значит они действительно были уродами, и, ничего не оставалось, кроме как убить их.
- Перестань защищать убийцу! Ничего не оставалось?! А, там, вызвать полицию?
Скорую? Да кого угодно, черт возьми, кого угодно!
- Пока бы твоя полиция приехала... боюсь, от нас ничего не осталось бы, это самооборона. — «Красная» отошла на шаг назад и оперлась о стену.
- Вот ты, к примеру, можешь теперь спокойно спать, с уверенностью, что никого из наших не пришьют к завтрашнему дню, а? Он способен на убийство, Сандра, очнись уже! Жестокое, хладнокровное убийство.
- Хватит это так называть. Представь, что на улице на тебя напали. У тебя есть два пути: сдаться, или убить нападающих, что ты выбрала? Если сдашься, можешь умереть сама, или остаться калекой, или подвергнуться групповому изнасилованию, скажем...
«Желтая» замолчала. Все ее нутро сопротивлялось, оправдывая своего шефа, но подруга загнала ее в тупик. «Фиолетовая», которой посчастливилось не видеть всех этих мерзостей, смывала шлангом с дорожек кровь, которая уже успела подсохнуть, но не везде. Девушка узнала обо всем со слов своих коллег, в первую очередь, со слов Ран. Лицо ее было странным, отсутствующим, слегка опустошенным. Никто не знал, что она думает по этому поводу, собирается ли увольняться, или нет.
Садовник гладил по голове свою любимую помощницу, та кивала и тяжело вздыхала. «Зеленая», после того, как получила львиную дозу успокоительных от управляющей, более не выходила из своей комнаты. Столь страшное потрясение сказалось на всех, даже самых позитивных прислужницах и прислужниках. Повар молчал, иногда всматриваясь в окно, размышляя о чем-то своем. Такая ночь немного пошатнула его здоровье, хотя он никому об это не рассказывал. Как и Имбрия, считая, что лучше о таком не распространяться лишний раз, никому, кроме…
Нона так и не ложилась. Ран перебинтовала ей голову, ногу, руку... та и не знала, что в драке ее так поранили, на волне адреналина не ощущая ничего, кроме ярости. Казалось, что бинты были лишними, но управляющая предостерегала, что так в резаные раны не попадет зараза. К ее величайшему сожалению, с дежурством на кухне придется повременить, как и с влажной уборкой, ведь тогда в ссадины попадут химикаты, что мало приятно даже в самом лучшем исходе.
Сердце странно болело, хотя пульс, вроде-бы, был в норме. Она много кашляла, однако насморка как не было, так и нет. Скорее всего, она простудилась в эту тяжелую ночь...
Из распахнутого окна шел приятный, теплый воздух, который успокаивал и приободрял «синюю». Вдруг на ее плечо опустилась мягкая, теплая рука, от чего служанка вздрогнула, и резко обернулась. Сзади стояла печальная «оранжевая», которая глубоко вздохнула и тоже встала у окна рядом с коллегой.
- Как ты? Настоящее чудо, что у вас с конюхом нет переломов, да что там! Чудо, что вы живы!
- Не преувеличивай. Да, нам досталось... но ничего. Ал отлежится, и все будет в порядке, правда.
- Мне кажется, ты слишком оптимистка. Я даже... немного завидую, вот правда, потому что сама забилась под кровать, и даже разрыдалась к утру, мне так стыдно.
Вот... - Девушка отвела глаза, а потом и вовсе закрыла их.
- Нечего стыдиться. Это обычное дело, мне тоже было страшно. — Сальровел улыбнулась, и подмигнула усталым глазом.
- Вот только ты сражалась, а я просидела в комнате, боясь и носа высунуть.
- Правильно. Это моя работа, защищать вас, все в порядке, правда. Ты совсем не обязана выходить, или типа того... напротив, это опасно и глупо.
- Но ты же не убежала, когда их стало слишком много.
- Не стоит винить себя за чувство самосохранения. Не испугалась, но за то посмотри на меня. Повезло еще, что я теперь не пират. — Нона повернулась к собеседнице и игриво высунула язык. «Оранжевая» засмеялась и махнула рукой:
- Тебе не пойдет повязка, точно говорю!
- Надеюсь, я это никогда не узнаю. — Служанка сконфузилась, и вновь перевела взгляд к окну.
«Красная» деревянными руками подметала коридоры, «желтая» же последовала примеру «зеленой» и, чтоб все обдумать, заперлась у себя. Сегодня Ран дала девушкам отгул, но, даже несмотря на это некоторые занялись делами.
«Фиолетовая» не желала уходить из сада, пока он вновь не будет сверкать.
«Оранжевая», скрепя сердце, ушла помогать повару, а «синяя» отправилась в библиотеку стирать пыль. Желания поспать не было, как и энергии, но, чтоб не простаивать, и деть себя куда-либо, она пошла работать. Пыль - это же не жидкости, и не химикаты...
В библиотеке вновь пахло чем-то старым, хотя убирали здесь в последний раз еще на прошлой неделе. Книги уютно грелись на полках, Сальровел любила там находиться, больше всех остальных мест в доме. Тихая, успокаивающая прохлада погружала в легко медитативное состояние, в такие моменты она даже забывала, зачем здесь, и что ей предстоит.
А именно — убраться, хотя бы чуть-чуть. Служанка вздохнула, улыбнулась, и взяла в здоровую руку сухую тряпку. От такого занятия она все больше погружалась в себя, совершенно не обращая внимания на окружающую действительность.
Где-то далеко по рельсам шли поезда, везли уголь и нефть. По пустым, пасмурным полям носился ветер, он колыхал пожелтевшие, зрелые колосья... их стебли наклонялись, и, словно волны, по полям шла крупная рябь. Стук колес раздавался на многие километры, но доходил до поместья лишь в ночи разреженного воздуха.
Цветы практически прижались к земле, их лепестки уверенно держались за сердцевину, однако так продлиться всего несколько дней. Температура воздуха поднялась на пару делений, отчего водоплавающие вновь вышли на сушу, а птицы стали петь по ночам, особенно неподалеку от станции. Составы там проходили крайне редко — раз в пару дней, а то и еще реже, иногда пути стояли холодными по несколько месяцев.
«Синяя» вздохнула. Где-то за огромным домом, всего в паре километров колосилось ржаное поле, и мнимый запах хлеба, бывало, преследовал ее. Иногда мимо проходили табуны диких лошадей, на которых так хотелось взглянуть, хотя бы одном глазком. Все это было словно в тумане, незримое, и такое далекое... хотя и очень близкое. Усадьба казалась импровизированной границей ее мира, далее —лес, в который страшно было заходить, однако, и Ран, и конюх гуляли там иногда.
Через высокие окна просачивался приятный пасмурный свет, голова немного болела, но горничная не обращала на это внимания. Плохая привычка думать о человеке, который особо не привнес в жизнь ничего хорошо, дал понимание разочарованию и страху. Но он все равно был здесь, в ее мыслях, проносился за окном с порывами ветра, ментально стоял тут, рядом. Дышал в шею. Даже говорил что-то, однако, девушка с мрачной ухмылкой понимала, что это фантом, и даже не хотела оборачиваться, чтоб не разочаровывать себя. Здорово ли это?
«Хватит меня мучить» - тихо произнесла она в воздух, и, разумеется, ответа не последовало. «Я устала от себя бегать» - глаза прикрыты, потому как Нона просто боялась взглянуть на пространство вокруг себя. И, хотя вокруг были одни лишь книги и пыль, она стояла, не поворачиваясь. Странно при таких обстоятельствах надеяться на ответ, но она надеялась.
Мутный, серый взгляд камеры охватывал помещение почти полностью, «синяя» знала, что он видит ее, но вот... видит ли кто-то еще? Скорее нет, чем да, и, вновь печально ухмыльнувшись, она продолжила ездить сухой тряпицей по лаковым полкам. Рассыпающаяся в воздух пыль вызвала внезапный приступ чахотки, в ходе которой у служанки начали слезиться глаза. Но только ли пыль тому виной?
«Прочь из моей головы!» - рявкнула она и снова вздохнула. Он никуда не уходил.
Он здесь.
Вздрогнув, девушка обернулась, но снова видела пустоту. Это уже, более, походило на паранойю, но сделать с этим ничего нельзя было, просто не получалось.
Странная тоска снедала все внутри, плотными тисками сжимали сердце, и что-то внизу. Дверь одиноко возвышалась, никто не входил, да и она выходить не собиралась. Злость, раздражение. И нельзя было объяснить причину этих чувств.
На ее нервах играли, словно на струнах скрипки, рука по инерции скользила, пока взгляд не наткнулся на милую, очаровательную книгу, которую она уже когда-то где-то видела.
По коже прошел мороз, зрачки расширились, а сердце, казалось, остановилось.
Ничем не примечательный том слегка возвышался над всеми остальными, будучи намного новее других экземпляров. Время, казалось, остановилось. «Сказки для самых маленьких, часть вторая».
Дрожащей рукой Сальровел сняла издание с полки, невольно потряся головой. Она была немного потертой, видно, что ее не очень-то берегли, уголки растрепались, описание с обратной стороны закрасили цветными фломастерами, и служанка не смогла сдержать улыбки. Дрожащими руками она зацепилась за страницу и раскрыла книжку на случайном месте. Все в ней выглядело немного хуже, чем в другом томе. Странницы порваны, а уже не аккуратно вытащены, не хватало многих листов, лица на иллюстрациях были истерзаны детскими стараниями — все в цветных чернилах. Принцессам из рассказов были подрисованы усы и пиратская повязка, кто-то был чем-то проткнут, кто-то показывал неприличные жесты. Откуда ребенок вообще знал этот жест? Нона сконфузилась и отвела глаза. Далее какие-то буквы, слова, но явно придуманные... рисунки каких-то музыкальных инструментов, скрипок, или виолончелей, служанка не могла понять, но какой-то из них точно. У многих персонажей лица закрашены полностью, кому-то подрисованы слезы, а вместо меча один из рыцарей держал огромный крест. Шалости уже не казались такими милыми, нежели на первый взгляд. Владельца, или владелицу этой книжки явно нужно было показать психологу, и, удостоверившись в этом мнении, горничная отложила том в сторону.
Такая находка отвлекла девушку. Наверно, раз книга здесь, ее можно трогать. Всем.
Ушиб предплечья давал о себе знать — «синяя» сморщилась и закатила глаза. Все не любят болеть, но она больше всех. Стоило сходить на перевязку, и только после этого продолжить работу.
Управляющая была очень рада видеть такую отчаянную, отданную своему дел горничную. Сколько героизма за одну ночь, хотя сама служанка лишь недоумевала и отмахивалась. Подумаешь, выполнять свою работу, любой поступил бы так же.
Наверное. Глаза изрядно покраснели - в них скопилась библиотечная пыль, но Ран однозначно решила, что это от недосыпа, и взяла с «синей» обещание лечь на несколько часов раньше. Хотя бы, потому что та отчаянно сопротивлялась.
Библиотека, как ей казалось — лучшее место на земле, по крайней мере для нее.
Вот по чем она действительно будет скучать, когда выберется из этого ада.
Больно, но терпимо. Сальровел вообще не понимала смысл перевязки — всего лишь ушиб, рана на нем неглубокая, всего несколько швов. Зачем тратить бинт и медикаменты на такую мелочь? Но спорить с управляющей чревато чем угодно, и служанка спокойно повиновалась. Быть может, действительно стоило закончить сегодня раньше...
Нона устало зевнула и вернулась к полкам. Все-таки странная, бессонная ночь, остаток дня можно полежать под одеялом, изучать странную находку. Вот только когда она протянула руку на верхнюю полку, чтобы забрать книгу... ее не было.
Девушка вздрогнула и закусила губу. Не было, хотя она точно оставляла ее тут. Не было, и это пугало.
В голове резко раздался звон, или странный писк — в ухе лопнул сосуд, отчего горничная слегка покачнула и зажмурила глаз. «Оперативно, весьма» - пронеслось у нее в голове. Мысль о том, что сейчас, прямо сейчас за ней, наверное, наблюдают, заставляла служанку стоять на месте, пока волны странного озноба раз за разом шли по телу. Она неловко отвела глаза и присела на подлокотник ближайшего кресла. Сердце странно быстро билось, слегка поднимая температуру тела. Продолжая молчать, горничная немного покачала головой, тишина стала сводить с ума, по щекам расползался болезненный румянец, и, не в силах его контролировать, она вздрагивала, чувствуя, как тот увеличивается, заполняя большую часть лица.
Интересно, о чем он думает сейчас? Что чувствует? Сальровел закусила губу и стала чаще дышать, хотя и стремилась этого не показывать. Может, пьет чай? Или кофе? Или она, как всегда, ошиблась? В голову лезли мысли о том, как он дышит, прищуривается, моргает. Эта странная, тягостная аура, которая от него исходила, и распространялась на всех, кто к нему приближался. Людей отталкивала. А ей?
Нравилось?
Низкий, слащаво-ядовитый голос, который царапал, пробирал, хотелось бежать, но еще больше хотелось остаться. Эти мысли вызывали у девушки стыд и злость, кто он такой, чтобы нравится ей? Когда она одна из многих. Всего лишь часть конвейера, случайная пачка печенья, лежащая в дальнем углу. Какой процент того, что он возьмет ее? Как оказалось, взял, взял, съел, и выбросил пачку. Гнев переплетался с печалью, и сегодня последнее чувство перевешивало. А румянец все усиливался, а глаза отводились, будто бы, сами. Влажный язык облизывал покрасневшие от смущения губы, отчего-то наедине она чувствовала себя более уверенно. Если смотрит, то как?
Солнце плавно уходило за горизонт, скрываясь за тяжелыми облаками. Девушки, одна за одной собирались в коридоре второго этажа. Нона на ватных ногах поднималась вверх, пытаясь абстрагироваться от странных мыслей. Они вызывали под кожей дрожь, хотя внешне она была почти что спокойна. Ран резко вывела ее из хлипкого равновесия приказом собраться возле лестницы. «Синяя» глубоко вздохнула и облокотилась на стену. Наверняка, сейчас будет очередная речь усталой управляющей, ободряющая, но не слишком правдоподобная. Столько крови было пролито в одну ночь... неужели всеми это просто проигнорируется?
Другие горничные упорно молчали, иногда переглядываясь меж собой. Даже неунывающая «зеленая» сильно поникла, и прикрыла глаза и ожидании чего-либо.
Ветер носился по лесу, полю... и залетал сквозь раскрытые окна, заставляя персонал ежиться и мерзнуть. Через пару минут послышались знакомые шаги, отчего «синяя» заметно напряглась и отвела взгляд в сторону. Он идет. Он здесь...
Попутно немного морщась, и закатывая рукава черной рубашки, хозяин спускался с лестницы, но, в итоге, остановился на ее середине. Окинув взглядом присутствующих, он покачал головой, и начал говорить:
- Полагаю, все вы знаете, зачем я здесь. То, что было... я не могу обещать, что такое не повториться. Ответственность на этом инциденте лежит не на мне. Хочу сказать, что у меня нет никаких психических отклонений или чего-то в этом духе, я абсолютно вменяем и здоров. За всю мою жизнь здесь такая облава случалась лишь единожды, и, второй раз... сейчас. Успокою гуманистов: эти люди — пушечное мясо, отбросы, которых наняли за грош и послали на смерть. Если кто-то захочет уйти после случившегося — нет проблем, вопросов не возникнет. Ран организует хорошие рекомендации, ни чья репутация не пострадает. Если кто-то захочет остаться — хорошо. Я все сказал. — Хозяин прикрыл глаза и вздохнул, судя по всему, длинная речь его немного утомила. Или, возможно, он с самого начала был усталым.
- Скажите... вы ручаетесь за нашу безопасность? — «Красная» вышла вперед и глубоко вздохнула. — Если да, мы остаемся.
- Да. А в ближайшее время я могу заключить с вами новый контракт, с некоторыми поправками. Примерно через четыре дня Ран раздаст вам копии, в которых вы сможете ознакомиться с новыми условиями.
- Хорошо... у нас нет оснований не доверять вам. Мы посовещались, и решили, если нам не о чем беспокоиться, значит все в порядке.
- Если устроит работа по новым договорам - я буду только рад. — Мужчина странно улыбнулся и закрыл глаза. Возникнут еще вопросы — Ран в вашем распоряжении.
Буду у себя, приятного всем вечера.
Нона проводила его странным, немного отрешенным взглядом. Совсем рядом, буквально, в нескольких десятках метров, но восприятие уже совершенно иное.
Даже не взглянул в ее сторону. Ничего. Зубы сжимались, сердце билось, а меж бровей, будто бы, сама по себе выступала глубокая морщинка. Похоже, с ним все хорошо, а с ней? Стоит ли предавать значение такому маленькому публичному выступлению? Конечно нет, а колени все равно подкашивались. Тот же взгляд, мимика, жесты. Он, и эта аура вокруг, тяжелая, прозрачная, будто бы воздух вокруг уплотнялся, насыщаясь чем-то холодным, тяжелым, токсичным. С чего бы ей его бояться? Он не уволил ее в прошлый раз... и сейчас она ничего беззаконного...бесправного не совершала. А пульс все равно продолжал расти.
За спиной у «синей» показалась мрачная «зеленая», которая попыталась улыбнуться, но вышло не очень. Девушка всей своей сущностью, буквально до дрожи боялась трупов и всего, что было с ними связано. Например, крови, моргов, гробов. Она не то что бы хотела менять работу, но, если подобный инцидент повториться, сама не знала, сможет ли и дальше держать себя в руках.
- Как ты, Бель? — Сальровел печально ухмыльнулась и прикрыла глаза.
- Да ничего. Буду видеть кошмары, следующие лет пять. — Горничная покачала головой и вновь попыталась улыбнуться. На этот раз вышло.
- Добро пожаловать в мою жизнь.
- Не хочу в твою жизнь, как-то бесславно там... грустно все.
- Смотря как посмотреть. Если на лбу останется шрам, будет весело. — «Синяя» заметно сконфузилась, но быстро взяла себя в руки. — Как ты пережила это? Я хотела зайти, но убиралась... в общем, а потом тебя не оказалось на месте.
- Не поверишь. Я провела время с «оранжевой», кажется, она больше не дуется, и даже начала смеяться над моими шутками. Вполне возможно, мы и вправду сойдемся как люди.
- А такие встряски сближают. — Нона отвела глаза. Сближают, но не всех, и не всегда.
Когда ночь опускалась на землю, теперь уже никто не спал. Раз за разом поднимаясь с кроватей, служанки по очереди подходили к окнам, вглядываясь во тьму, но, как обычно, никого не видели. Это и пугало, и успокаивало одновременно.
Пугало, потому что так просто распаленная фантазия не остановится. Она раз за разом рисовала картинки, как злоумышленники прячутся в кустах, лезут по дому, стараясь втиснуться в дымоход, словно Санта Клаус, и падают в холодный камин гостиной. Успокаивало... ведь тишина и покой намного лучше, чем таинственные шелесты, и необъяснимый скрежет.
25. На чем стоит варить кофе для любимого шефа
ЕЙ не спалось. Как всегда. Покинув теплую кровать, Сальровел накинула тонкий халат, и, на ватных ногах вышла в коридор. Ее, в отличии от многих, не пугала возможность нового набега, и трупы тоже не снились. Но лежать спокойно не получалось — то ногу свело, то слишком холодно, то необъяснимая боль в затылке.
В общем, придумав себе очередное оправдание, девушка вышла из комнаты и закрыла ее на ключ.
На этаже было пусто и тихо, настолько, что, казалось, шаги бессонной служанки слышит, буквально, каждый, кому к этой минуте тоже не посчастливилось заснуть.
За окном пахло ветром и мокрой травой, таким виделся ей запах улицы, хотелось открыть форточку, или еще лучше, выйти в сад, но в одиночку это делать слишком неразумно. Ночь. Им было приказано оставаться здесь, что если кто-нибудь увидит? Не избежать увольнения.
Стеклянные глаза камер наблюдения провожали горничную своим холодным, безжизненным взглядом. Бессменные, всевидящие стражи, но, когда знаешь, на что они способны — перестаешь бояться. Она знала. И с отчаянной уверенностью, босая, шла вперед по студеному полу. Если б у нее спросили, какое сейчас время года, девушка бы с уверенностью ответила — зима. Слишком холодно. Сосульки свисают с потолков, а морозные узоры сковывают окна. Она любила зиму, но не в этом понимании. Сейчас здесь царила, скорее, атомная зима, длящиеся уже долгие, долгие годы. И весны нет на горизонте. Нет ничего.
У окна становилось немного спокойнее. Не помня себя от отчаяния, служанка прислонилась лицом к стеклу и тихо запела:
Я чья-то нежность, изломанная, измученная,
Гонимая ветром, смешная, накрученная.
Чья-то надежда, больная, смиренная,
Неизмеримая мультивселенная.
Внезапно в конце коридора послышался странный скрип, который заставил «синюю» замолчать. Она отстранилась от окна и сдвинула брови. Может кто-то ходил попить воды? Или... типа того?
Устало покачав головой, девушка укуталась в халат и пошла навстречу звуку, однако, подойдя к лестнице никого не увидела. Показалось? Скорее всего. Так или иначе, странная мысль заставила ее спуститься вниз и уверенно пойти налево — к кухне, если никто не выходил сегодня попить, значит она будет первой.
Струйки холодной воды стекали по подбородку и шее. Нона жадно, крупными глотками поглощала питье и часто моргала, хотя, вопреки ожиданиям, вместо того чтоб успокоиться, и захотеть спать, она взбодрилась еще больше. Тьма и тишина...
С другой стороны, если хочется пройтись по дому, и побыть одной, разве не самое лучшее время — ночь? Почему бы и нет... отвлечься от всего, просто походить, побыть наедине с собой. Можно сделать себе бутерброд, можно пойти в любимую библиотеку, можно даже принять душ... или посмотреть, как борются молодые ростки с плотностью земли.
Очень увлекательно.
На мансарде тихо, как и везде, а самое главное — пахнет почти как на улице, свежестью, влагой. Несмотря на страх встретить хозяина в такой час, она все-таки решила подняться наверх. Возможно, вид оттуда настроит ее на медитацию и скорый сон. Казалось, это была очередная отговорка для самой себя, но почему бы и нет?
Подъем на третий этаж ночью стал для служанки настоящим испытанием.
Проверкой на волю и смелость, она все время оглядывалась, напрягалась, но, поняв, что никого вокруг нет, облегченно выдохнула. Мансарда оказалась не заперта, как и предполагалось. В такой кровавой суете вряд ли кто-то будет думать о том, закрыт ли домашний сад. Много стекла и запах селекционных цветов никого не было рядом, отчего создавалась иллюзия печального одиночества.
Почему здесь никто никогда не набирал цветов? Они выглядели гораздо более экзотично и свежо, чем те, что цвели на улице. Возможно, это было запрещено, а, возможно, об этом никто не думал. Внезапный скрип двери заставил девушку вздрогнуть — всего лишь порыв ветра.
Ничего необычного.
Внезапная мысль отвлекла от абстрактных рассуждений — что за дверь скрывается в недрах маленьких, декоративных кустиков и подвешенных растений? Еще одна дверь с мансарды. Нона, ранее, замечала ее, но никогда не думала о назначении.
Быть может, небольшая коморка, типа кладовой, где держат инструменты, чтоб не носить их с этажа на этаж? Может, там удобрение, или сухие цветы... а что еще?
Никаких идей. Поместье имело многоскатную, высокую крышу с фронтонами. Быть может, это выход на чердак? Заперт скорее всего... но любопытство не оставляло, ноги сами несли ее к цели, а руки так и тянулись нажать на пыльную ручку, ну конечно. Заперто.
Ночь тянулась, а рассвет все не наступал. Сальровел уже теряла силы, пока другие горничные их обретали, продолжая дремать в кроватях. Обессилено сев на лестницу, она прижалась головой к стене и задумалась. Ни один человек не может быть обречен на одиночество, но почему тогда оно преследует? Сгибает ей колени, прижимает к земле, заставляет болеть и сокрушаться. Скоро ее коллеги пойдут в ванную... будут спорить, кто сегодня чистит туалеты, а кто помогает повару на кухне. Ей было все равно, даже если все приятные работы разберут. Все равно, даже если останется лишь пункт убрать за лошадьми. Все равно, если сегодня она заменяет садовника, таская мешки с корнеплодом. Все равно...
Сзади послышался скрип. Служанка напряглась и обернулась — ее работодатель, покинув спальню, закрывал дверь на замок. Устало и немного отрешенно.
Наверное, она не видна под таким углом, да и свет падал совсем не на нее. Достав из кармана еще один ключ, мужчина прошел десяток метров и стал отпирать, кабинет. Который сейчас час? Обычно он позже встает. Хотя, может и нет. Никто не знал, чем он занимался, пока находился у себя, и уж тем более, когда ложился, и когда просыпался.
Пройдя внутрь кабинета, он закрыл за собой дверь, стремительно исчезая в проеме. Щелчок, и вновь тишина. Ей стоило принять душ и взяться за работу.
Поместье оживало, девушки спорили, кто первой идет в душ, а кто второй «зеленая» странно, с усмешкой шепталась с «оранжевой», они мерзко смеялись, и толкали друг друга под бок, когда на них кто-то смотрел. Сегодня Бель дежурила на кухне, но, почему-то, Имбрии было до этого какое-то дело.
Никогда так сильно Нона не хотела впасть в кому. Считая, что не имеет право распоряжаться тем, жить ей, или не жить, упрямая голова тут же нашла забавную альтернативу — кома. Никаких чувств, время идет мимо, а ты жив, и потом можешь еще что-то сделать или исправить. Это как сон, как смерть, только понарошку.
Кома.
Она, более, не думала. Робот, который одевается, моргает, чистит зубы на автомате, потому что это заложено в его программе. Когда роботы ломаются их чинят, а если починке не поддаются — вбрасывают, как мусор... в конце концов переплавляют и делают новых роботов. Ну, или скрепки для страниц, кому как повезет. Сальровел считала, что ей повезло.
Аромат еды быстро добрался даже до верхних этажей, и, работающий там садовник тут же засобирался вниз, к завтраку. «Синяя» помогала «фиолетовой» с уборкой. К счастью, работы оказалось немного, и девушки должны были быть свободны уже к полудню. Солнце стремилось пробиться сквозь облака, и иногда у него это получалось. Служанки поднимали головы к небу и заслоняли глаза ладонями — свет. Не смотря на бессонную ночь, Нона имела силы работать, и, даже не хотела спать, что ее немного пугало. Решив ненадолго прерваться и, быть может, перекусить, девушка отправилась на кухню, ведь из окна так сладко пахло каким-то острым соусом и явно мясом птицы.
Повара на кухне не оказалось. Две служанки весело щебетали, обсуждали конюха и управляющую. То, как сильно вторая гоняла первого, а он, как будто, нарывался сам. «Синяя» не смогла сдержать улыбки и вклинилась в разговор.
- Мне кажется, это просто совпадение, не более. Наш повар больше походит на романтичного героя, а кстати, где он?
- О, Нона, доброе утро! — Чуть ли не хором отозвались горничные, но продолжила говорить Имбрия. — Да, похож, но сердцу не прикажешь! Думаю... у них что-то есть.
Никогда не обращала внимания?! Ты же дежуришь с ним!
- Мне всегда казалось... что его, более, интересуют молодые особы. — Сальровел проглотила смешок и подошла ближе. - А с чего такие сплетни? Он признавался ей в любви, когда мисс Таллис его била? Вот это было бы на него вполне похоже, кстати.
Кухня разразилась искренним, громким смехом. Смахнув слезинку, «оранжевая» продолжила:
- Просто я видела их вечером... кажется конюх ее куда-то пригласил, представляешь! А она сразу так раскраснелась, засмущалась... в общем, по ходу дела, сегодня их не будет, вот. И, скорее всего у них будет свидание!
- Может не стоит торопиться с выводами? — Нона взяла со стола свою кружку, в которой уже была вода, и залпом ее выпила. - Так что, когда завтрак? И куда вы дели повара? Наверно бедняга не выдержал такой концентрации сплетен и пошел проветрится...
- Стой— вскрикнули обе. Этот крик, казалось, слышало все поместье.
- Что такое? — «Синяя» немного посерьезнела и оперлась на стол. — Стою, не надо так кричать, а то сбегутся все.
- Ты, ты выпила это! Почему? Зачем? А! — «Зеленая» схватилась за лоб и отошла назад.
- Конечно, это же моя кружка. А там вода. Или не вода?
- Ну... ты только не нервничай, все хорошо. — Запричитала Имбрия. — Ничего страшного, просто вода, да... извини, мы не знали, что это твоя кружка, правда...
- Думала, можно запомнить, я-то ваши помню. — Сальровел сузила глаза и скрестила руки в замок. — Так что там было? Не отпирайтесь уже, я никому не скажу. Снотворное? Слабительное? Вы этим двоим хотели свидание испортить?
- Ничего мы не хотели портить. — Вздохнула Бель. - Наоборот, помочь хотели. К Имбрии как-то таблетки интересные попали, ну мы растворили одну, хотели им с едой подсунуть. Вроде как встреча у них...
- Вы развели там таблетки для потенции? — Нона сконфузилась и разозлилась одновременно. — Даже не хочу знать, откуда у нее эти таблетки. Дуры. А если у кого-то из них, скажем, больное сердце? Или печень? Вы в своем уме толкать такое людям, про здоровье которых вы ничего не знаете?!
- Ладно тебе, ничего бы не случилось, сама знаешь. Извини, что так получилось с тобой. — «Оранжевая» положила ей руку на талию и мрачно пожала плечами. —Может и вправду глупо. За то, если вышло, повеселились бы.
- Нас всех точно уволят. — «Синяя» стала расплываться в улыбке и покачала головой. — Делайте, что хотите, только не в моей кружке. Сделаю вид, что ничего не знаю.
- Ты лучшая! Взвизгнула Анабелла но тут же затихла, испугавшись, что даже через шипение сковородки и свист чайника ее услышит кухонная камера. — Правда извини, нужно вообще стакан взять.
- Так вот слушайте. Если сегодня днем вы увидите... как я сношаюсь с тяпкой —знайте! Это ваша вина. И будет лежать на вашей совести. — Сальровел едва ли подавляла смех. Через секунду на кухне вновь разразились радостные вопли, а позже и во всем доме — начинали подавать завтрак.
Имбрия, вздрагивая, постоянно оборачивалась, разводя еще одну таблетку в стакане. После чего закусила губу, и вылила содержимое в турку, где уже варился ароматный молотый кофе. Не опасно ли на такой смеси готовить напиток? Ее это не волновало, она хотела попробовать, и точка. «Зеленая» накрывала столы, «синяя» ушла... а повар разговаривал по телефону. У нее, буквально, минуты три, ведь, если он вернется — заберет у нее управление кофем и доварит сам. Быть может, это и ничего, главное следить, как и в какие кружки он его разливает.
Внимательно следить. Хватить должно... на троих.
Было слышно, как грузный мужчина продолжал рассказывать другу о прелестях работы поваром и убеждал его сына поступать на кулинарный. Густой, темный напиток уже был разлит по трем чашкам, две из которых вот-вот заберет Анабелла.
Останется одна. Девушка дрожащими руками собирала поднос, красиво раскладывала салфетки и еду. Нужно было взять себя в руки и донести все это до третьего этажа.
«Оранжевая» заметно нервничала, ноги постоянно подкашивались, особенно когда перед лицом показался тот самый кабинет. Она постучала, и следом открыла дверь, стараясь протиснуться внутрь, ничего при этом не пролив и не задев. Ее работодатель напряженно сутулился перед монитором, заполняя какие-то документы. Служанка нервно сглотнула, улыбнулась, и, на выдохе произнесла:
- Доброе утро! Ваш завтрак, вот...
- Поставь поднос с другой стороны. — Тихо отозвался он, продолжая печатать.
- Знаете. Мне нравится дежурить на кухне, по началу не понравилось, но сейчас я понимаю... там очень весело и интересно. — Она улыбнулась и убрала руки за спину.
- Моя кухня что, лунапарк? Чтобы там было весело и интересно? — Холгарт сморщился и поднял глаза. Рука рефлекторно тянулась к кофейной чашке, от чего служанка вновь проглотила нервный ком и, едва ли, брала себя в руки.
- Как кофе?
- Странный немного. — Хозяин вскинул брови, но продолжил пить. — Ты готовила?
- Да... как повар показывал.
- Будто недоваренный. Оставь это ему, и мой тарелки. Каждый должен заниматься своим делом.
- Хорошо, как скажете. — Имбрия опустила глаза, аккуратно наблюдала за мужчиной, не сходя с места.
- Что-то еще?
- Эм... нет, вам принести что-то еще?
- Мой. Тарелки. — Рик явно начинал раздражаться. «Оранжевая» быстро заметила это, тотчас засуетилась, и вынырнула из кабинета, напоследок выпалив:
- Позже зайду!
Мужчина щелкнул зубами и покачал головой. Аппетита не было, только лишь легкая сонливость и странная печаль. Кофе, в общем-то, должно было убрать как первое, так и второе, просто стоило немного подождать. Чуть-чуть совсем. Тяжелые шторы покачивались под порывами ветра, деревья шумели, пока их листики терлись друг о друга. Этот шелест немного успокаивал и придавал концентрации.
Нона увлеченно собирала в небольшую кучку опавшие листья. Их еще было очень мало, но они были, а, значит, их должен кто-то убирать. Идана, в респираторе и наушниках подкрашивала внешние деревянные вставки, с которых, понемногу, начинала слезать краска. Немного задумавшись, «синяя» тихо спросила:
- Тебя же не пугает теперь твой сад? Здесь все было такое.
- Кровавое? — «Фиолетовая» вздохнула, сняла респиратор и улыбнулась. -— Все в порядке. В прошлом... у меня было слабое здоровье. Я много времени провела в больнице, видела много смертей. Не что бы мне это нравится, или типа того... но я могу с этим смириться. Мой сад - это мой сад, а тех людей уже нет, да упокоятся они с миром.
- Я рада, что ты остаешься. Некоторые очень хотели уйти, просто обстоятельства не позволили...
- Кто, например?
- Очень хотела уйти «желтая», «зеленая»... «красная» подумывала. Что сейчас на уме у «оранжевой» я не знаю, она просто испугалась, но, вроде бы, в порядке.
«Зеленая» тоже смирилась. «Красная» уговорила «желтую», насколько мне известно...
- Так я и знала. Быть может, отчасти новый состав всем пошел бы на пользу. —Садовница хитро прищурилась.
- Возможно. Это палка о двух концах. Могут прийти люди, какие станут добрыми друзьями, а могут...
- А ты не думай об этом, просто работай, расслабляйся... Смотри какое солнце! —Девушка подняла лицо вверх и улыбнулась. — Хочешь я сниму наушники и сделаю музыку по громче?
- Очень хочу. - Нона растянулась в благодарной улыбке, а Идана и вовсе рассмеялась. Ей нравилось, когда кто-то был не против поработать под ее музыку, а еще больше нравилось, когда кто-то проявлял к ней интерес.
- У тебя отдышка, все в порядке? Утомилась? — «Фиолетовая» сдвинула брови.
- Все в порядке, просто воздуха не хватает.
Имбрия, едва подавляя сердцебиение, ходила по третьему этажу взад-вперед, благоговейно считая минуты. Можно ли заглянуть к нему еще раз? А какой предлог надумать? Может... предложить ему еще еды? Или спросить что-нибудь про новые договора?.. Девушка почти придумала, как ей быть, но вдруг поняла — дверь кабинета сейчас раскроется сама. Смущенная и растерянная... она не придумала ничего лучше, кроме как спрятаться за уступом в стене и подождать, пока он вернется к себе, или же совсем уйдет с этажа. Глупое положение, учитывая, что вокруг камеры, и, если он решит глянуть трансляцию, позора ей не избежать.
Мужчина вышел, держа в руках какие-то бумаги, встал рядом с дверью и задумался. Послышался стук женских каблучков — кто-то явно поднимался на этаж.
У «Оранжевой» закатывалось сердце - мало хозяина, так еще и горничная поднимается.
- Медленно. Стареешь, Ран, раньше ты была быстрее.
- Ты был раньше повежливее. Ладно, давай их сюда, очень быстро оно готово... переработал?
- Я набрал их заново. — Холгарт хрипло засмеялся. — Там работы ноль, размножь, раздай прислуге.
Имбрия напряглась. С чего бы управляющая говорит с шефом на «ты»? Конечно, подслушивать не хорошо, но ни о чем серьезном они пока еще, в общем-то, не говорили.
- Конечно. Что-то еще? У тебя, вон, мешки под глазами... может еще кофе?
- Только не кофе. — Мужчина сконфуженно выдохнул и прикрыл глаза. — Мне нужно убрать кабинет, на полках скопилась пыль, ковер тоже не в лучшей форме. Будь добра, пришли туда... «синюю». Нет, «красную». — Он задумался, будто бы решал самую большую дилемму за последние годы. - Я хочу принять ванну.
- Так «синюю» или «красную»? — Ран вскинула брови. Видя сомнение решила, все-таки, переспросить. — Нона, я думаю, безопаснее будет, сам понимаешь.
Когда Рик услышал имя, его странно передернуло, он стиснул зубы и закатил глаза.
- Как знаешь вообще. Кабинет должен быть чист за два часа. Присылай минут...через сорок.
- Она как раз освободиться. Ладно, я у себя, звони если понадоблюсь.
Мужчина не ответил, только лишь пригладил на шее волосы и вернулся в кабинет.
Дав себе отдышаться, буквально, минуту, «оранжевая» вышла из укрытия. Она сцепила руки в кулаки и, уверенным шагом, подошла к знакомой двери, постучала.
Ручка двери, под резким нажимом, поддалась, и Имбрия вновь оказалась в кабинете своего начальника.
- Здравствуйте! — Выпалила она и прижалась спиной к стене. Холгарт поднял глаза и сдвинул брови. Слишком рано, слишком... не то.
- Ты на уборку?
- Эм... да? У вас нужно убрать? - Служанка вращала глазами, начиная принюхиваться. — Тут очень пыльно, я могу все сделать.
- Не расскажешь... - Ее шеф едва заметно ухмыльнулся и откинулся в кресле. – С каких это пор ты «синяя»? Неужели переназначили?
- А, Нона? Она должна у вас убрать? — Имбрия закусила губу и подошла к хозяину ближе, почти вплотную к столу.
- Да. Так что ты хотела? — Он снова, услышав имя напрягся и отвел глаза.
Горничной показалось, что хозяин немного помрачнел, хотя, возможно так всего лишь падал свет.
- Знаете, у вас я могу убрать, вот. Нона итак себя плохо чувствовала с утра, я могу подменить ее, а то у нее еще рука не прошла полностью... да и кашляет она много, кашель такой, аллергический, знаете? Вот... - «Оранжевая» все подходила и подходила, пока не стала касаться каленом калена своего работодателя. Тот слегка сморщился, поднял одну бровь и спросил:
- А ты себя нормально чувствуешь?
- Вполне, и могу тут все убрать. — Обескураженная, она не совсем поняла сарказм и продолжала стоять, смотря в район шеи своего шефа.
- А что еще можешь? — Он ухмыльнулся и закинул руки за голову.
- Смотря что нужно. — Тихо произнесла она, краснея. — Я многое могу... очень многое.
- Ну тогда слушай. — Его голос становился хриплым, и мягко переходил в шепот. —Ал, мой конюх, отпросился сегодня. Убери за лошадьми вместо него, буду весьма признателен.
Имбрия стояла и хлопала глазами, никак не в силах осознать сказанное. Лошади?
Он отсылает ее на конюшню?! Но почему? Девушка недовольно хмыкнула, закатила глаза, и сказала то, что должна была сказать:
- Конечно, как скажете, я сейчас займусь этим. — Совершенно шокированная, она вышла из кабинета и, печально негодуя, направилась вниз. А как же тот поцелуй?..
Разве он ничего не значил? Но тогда зачем? Он что, играет с ней?
«Аллергический кашель» - тихо повторял под нос мужчина, вращая в руках шариковую ручку. Вроде бы в анкете сказано, что девушка не страдает аллергией ни на что, может свободно использовать чистящие средства, работать с пылью...
Что с ней не так? Опять. Он хорошо помнил странный стон, как закатились светлые глаза, и она потеряла сознание, буквально, у него на руках. Помнил свой холодный озноб, страх и Ран, которая качала головой из стороны в сторону, списывая все на переутомление и бессонницу. Она так странно, тяжело дышала, неровный пульс, скачущее давление. Розовые, влажные губы, нежные, длинные реснички, трепетали, немного подрагивая. Холодные, синие ладошки. Если бы не вздрагивала, можно было бы подумать, что умерла.
Умерла.
Мужчина откинул ручку в сторону и взялся за лоб. Ну и что? Многие умерли на его участке, а не так давно он даже хотел, чтобы она свернула шею, или, случайно, утонула в ванной. Жить стало бы легче. Легче? В глазах стоял странный образ, где девушка, в дешевом деревянном гробу лежит, слегка наклоняя голову вправо. Губы, более, не розовые — серые, потрескавшиеся, сухие... сомкнутые в последнем, печальном выражении. Синяя, болезненная венозная сетка проступала сквозь пергаментную кожу век. Они, теперь, не дрожали, всего лишь закрылись. Насовсем.
Впалые круги под глазами, и серые, более не блестящие волосы, уложенные сбоку в короткую косу. Небольшие ступни, видневшиеся из-под длинной льняной рубашки, ледяные ногти на них посинели и уже немного расслоились. Пальцы рук уже стали узловатыми, бледная кожа сделалась, буквально, мраморной, и такой же холодной. На толстую крышку будет опускаться сырая земля, уже местами промерзшая. Она комьями падала на последнюю постель покойной, и от светлого гроба постепенно не осталось и следа. Два метра под землей, и одинокий крест, торчащий среди многих других — могила, в которой последняя из своего рода отправилась на тот свет.
Холодный озноб пошел по спине, от чего хозяин вздрогнул, и попытался вытрясти мерзкие мысли из головы. Она живее всех живых. Нужно сказать Ран наблюдать за ней, и, если что, свозить в город на обследование под предлогом медосмотра.
Кашель. Может, простудилась?
Управляющая права. «Синяя» лучше всего подходит на роль человека, убирающего хозяйский кабинет. Их слишком многое связывало, и, наткнувшись на что-то, она скорее всего просто промолчит и уберет туда, где взяла. Не станет разглядывать, не станет лезть. Уже знает, что к чему, и чего не стоит делать. Нравится ему это или нет, ей можно доверить это. А он не мог понять. Нравится или нет. Щемящее чувство заставляло тело напрягаться. Столько дней избегать... чтобы потом снова ее руки касались его личных предметов. Должно быть все равно. Но, сколько бы хозяин не повторял себе это, все равно не было, и он злился. Странное возбуждение перехватывало дыхание, поэтому и хотелось освежиться, побыть наедине с собой. Обычно с этим чувством было проще бороться, но сегодня оно, буквально, сводило с ума. То упругое, теплое тело, нежная грудь, тихие вздохи и редкие стоны. Эмоциональная и чувствительная девушка, прячущаяся за маской силы и отчуждения.
Даже не считает его за человека. Он продолжал злиться, на лице появился странный оскал и, схватив в руки новую ручку мужчина тотчас сломал ее. Как человек, он не был нужен ей, и понимание этого буквально сводило с ума. Просто животный страх и желание получить деньги. А тяга обнять ее никуда не уходит, напротив, катализируется, от чего рождаются новые волны ярости на самого себя и все вокруг. И на нее. Больше всего.
С другой стороны, какое ему дело, что она о нем думает? Разве это должно коробить? Раз соглашается спать за деньги, пусть выполняет свою работу, и какая разница, нравится ли ей это или нет. Это должно волновать в последнюю очередь, нет, это вообще не должно волновать.
Хотя внутри все выворачивалось. Он помнил, помнил все, как впервые увидел.
Странная девушка, которая приняла его за садовника. Странный взгляд, который он никак не мог трактовать, хотя очень старался. Помнил, как впервые... она стояла перед ним на коленях, давясь, а по бледным щекам текли слезы, падая на одежду и пол. На тот момент было все равно, и даже приятно, очень приятно. Сейчас он всячески избегал этих воспоминаний, но та картинка впечаталась в сознание довольно глубоко, буквально, до мелочей. Мокрые ресницы, красные, воспаленные глаза. Волосы начинали немного прилипать к щекам. В этот момент, сидя в кресле, прокручивая в голове, раз за разом, одно и тоже он чувствовал лишь горькую неловкость и стыд. Злился на наличие этих чувств, но, чтобы сейчас не делал, не смог бы заставить себя повторить это еще раз. Только если она захочет сама, силой — нет, больно смотреть. Почему-то.
После этого дня он не был уверен, захочется ли ему еще кофе когда-нибудь. На данный момент хотелось выпить, чего-нибудь покрепче, возможно, чем крепче, тем лучше. Закрывая глаза, он видел темные, фиолетовые вспышки, а ветер из открытого окна немного трогал волосы, лежащие на спине.
26. Когда хочешь услышать извинения, а их нет
Неуклюжие, механические движения стали чем-то нормальным, обычным для уборки на улице. Нона смахнула с лица холодный пот и присела рядом с Иданой, прямо в траву. Приятная музыка раздавалась, слышалась во всем саду, она приободряла, успокаивала, хотя колени у «синей» подгибались.
- Волнуешься? — «Фиолетовая» ободряюще улыбнулась и положила коллеге руку на плечо. - Уж я-то знаю... вижу. Ты боишься хозяина, и тут еще мисс Таллис отправляет убирать у него. Ты стойко держишься, но может позволить себе немного эмоций? Чуть-чуть совсем, ты же на пределе...
- Спасибо. Как думаешь, стоило просить ее перепоручить... это?
- Я бы не рискнула. Она сегодня странная немного, не находишь? В таком состоянии с ней опасно спорить.
- Нахожу. - Процедила Сальровел, закатив глаза. Она-то знает, почему бедная управляющая такая нервная, а еще знает, как плохо «оранжевая» и «зеленая» сегодня выполняли свою работу. — Ты права. Спасибо за поддержку, мне этого не хватало, правда.
- Рада, что мы сблизились. У меня тут особо нет друзей, а ты, вроде как, не похожа на человека, который думает только о себе. — Идана широко улыбнулась и кивнула. — Как твой брат? Я слышала, он в больнице...
- Плохо. — Тихо ответила Нона. — Он держится, старается быть веселым. Шлет мне СМС и спрашивает, приеду ли я. А кто меня отпустит? Ему, раз за разом откладывают операцию, за неимением доноров...
- Слушай, ну, у вас одна группа крови?
- Да. - Девушка вскинула брови. Она понимала, к чему ведет собеседница, и удивилась, почему ей самой не пришло это в голову.
- Так почему бы тебе не стать его донором, что думаешь?
- Отличная мысль. Тео сказал, что к среде должны будут найти человека. Так вот если недели им будет мало, чтобы сдержать слово, я предложу свою кандидатуру.
Я готова рискнуть жизнью и здоровьем, чтобы подарить ему лишние годы.
- Как вдохновляюще... Ты хороший человек. Твой брат должен годиться, что у него такая сестра.
- Ты преувеличиваешь. — «Синяя» прикрыл глаза. Сердце билось все сильнее, потому что надежда с каждой минутой становилась все осязаемее. Они будут жить.
Оба.
Странная темнота уплотнялась внутри кабинета, слоилась, заставляла зрение напрягаться. Холгарт убирал в стол ненужные бумаги, а нужные складывал в стопку, чтобы забрать с собой. Ничего необычного, только уборка. Обычное поручение, и он ждет его выполнения в самом прямом смысле. Глубоко вздохнув, мужчина забрал некоторые папки с собой и вышел в еще более темный, даже немного мрачный коридор, где уже слышались странные, неритмичные шаги. Она неуверенно поднималась по лестнице, иногда вздрагивая и оборачиваясь. Увидев знакомый силуэт, хозяин застыл, плотно сомкнув зубы.
Сальровел подняла глаза, нервно сглотнула. Он смотрит на нее... так свысока, слегка пренебрежительно и отстраненно. Нужно было начинать говорить, но рот, буквально, онемел, мужчина чувствовал это и посмеивался про себя.
- Работай. У тебя два часа. — Рик прикрыл глаза и, было, собрался уходить, но...
- Стойте. — Проговорила она, тихо, но довольно слышно. — Пожалуйста, постойте.
Хозяин сузил глаза и приподнял одну бровь. Она медленно подходила, буквально, вымеряя каждый шаг, постоянно отводила взгляд, но все равно приближаясь.
Тонкая, прохладная рука легла на мужское предплечье, отчего тот слегка вздрогнул и резко отстранился.
- Подождите.
- Что еще?
- Можно попросить у вас ключ от кабинета на время уборки? Я буду ходить с ведрами за водой... не хотелось бы оставлять его открытым без присмотра даже на пару минут.
Холгарт задумался, после чего порылся в кармане и протянул служанке небольшой металлический ключ. Дрожащей рукой девушка взяла его, но стала подходить снова, по-прежнему отводя взгляд. Она тяжело дышала, все время облизывала губы и, казалось, что-то шептала. Подойдя в плотную к шефу, горничная обняла его со спины и прислонилась к нему головой.
- Не прикасайся ко мне. — Рявкнул он, резко повернулся, и оттолкнул служанку, так сильно, что она сморщилась и ударилась спиной о стену. Однако, тут же отошла от нее и снова молча приблизилась сзади, скользя пальцами по шее и теплым плечам.
— Я сказал уйди, не заставляй меня спускать тебя с лестницы.
- Прошу вас... - Тихо повторяла она, пока ее работодатель кипел от странной злобы и раздражения.
- Уйди.
- Нет.
- Ты уволена. — Сквозь сцепленные зубы процедил он, но девушка не отпускала, все сильнее прижимаясь к чужому телу.
- Мне уже все равно. — Ее пальцы впивались в мужскую рубашку, не сильно, но хватко, они стояли так, посреди этажа, пока хозяин не посмотрел через плечо и, уже едва ли держа себя в руках, повернулся к ней.
- Как мило. Смело, но очень глупо.
- Не уходи. Пожалуйста. Не уходи.
Он слышал лишь биение собственного сердца, странное, отчаянное... и болезненный стыд по отношению к самому себе. Злость, которая нарастала, но тут же схлынула, это становилось похоже на замкнутый круг, в котором он сам становился катализатором собственного гнева. Уже не помня себя, мужчина нагнулся, запустив ей руку в волосы. Ее лицо. Так близко... печальное, болезненное... виноватое. Приблизившись еще, он резко коснулся ее губ своими, и служанка, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, обхватывает теплыми руками уже горячую, напряженную шею.
Рик вздрогнул и раскрыл глаза, когда услышал стук в дверь. Кабинет был прохладен и светел, из окна доносилась музыка, а стук в кабинет продолжался.
Буквально, вытрясывая из головы остатки сна, хозяин встал, но неловко повел рукой, и чашка с недопитым кофе тотчас оказалась на ковре. «Черт возьми, еще подумает, я специально» - процедил хозяин, закатывая глаза. Странные, возбуждающие кадры все еще носились внутри головы, и это мешало сосредоточится, собраться, взять себя в руки, наконец-таки.
Иногда сниться то, чего очень хочется. Но признаться в том, что хочется, стыдно даже самому себе.
Нона подняла одну бровь, недовольно вздохнула и оперлась на дверь. Просил убрать, а сам заперся у себя в кабинете. Или, может, ушел? Тогда где его сейчас искать? Может Ран оставила ключ?.. Но тогда она наверняка сказала бы об этом.
Хотя она и настроила себя быть спокойной, отвечать вежливо, отстраненно, сердце все равно билось неестественно быстро, и даже немного побаливало. Она часто моргала, глаза влажнели, из-за чего создавалось впечатление, что служанка вот-вот расплачется. Рот приоткрывался сам, захватывая все больше кислорода, однако его все равно не хватало. Сальровел чувствовала себя, словно плохая студентка, которой нужно сдавать предмет у преподавателя, чьи пары она не посещала вовсе.
И теперь за это придется расплачиваться.
Скрипнула замочная скважина. Горничная резко отстранилась от двери и нервно сглотнула. Он все-таки был здесь, как она и думала. Дверь открылась, и краем глаза она увидела своего работодателя, однако открыто посмотреть на него не решилась. Ей показалось, что у мужчины синяки под глазами, довольно усталый, хмурый вид. Он впустил ее вовнутрь, после чего закрыл дверь и мрачно ухмыльнулся:
- У тебя два часа. Чтобы к моему возвращению здесь все сияло.
- Простите. — Девушка немного нахмурилась и продолжила. — Если вас здесь не будет, могу я попросить у вас ключ? Если буду спускаться за моющими, не хотелось бы, чтобы кабинет оставался открыт. —- На последней фразе ее голос дрогнул, но она тут же взяла себя в руки.
- Что? — Холгарт вскинул брови и затаил дыхание. Чувство дежа вю разрасталось в нем все сильнее, и даже немного пугало. — Ключ, значит?
- Да. - Она, наконец, собралась, и медленно подняла глаза на своего шефа.
Напряженный, пристальный взгляд, бледная кожа... не только взгляд, он полностью был, словно натянутая струна, мышцы под одеждой болезненно напрягались, хотя сам хозяин этого не замечал.
Нона прикрыла глаза и закусила губу. Руки, понемногу, начинали трястись, хотелось бежать, как можно дальше, но также хотелось остаться. Это противоречие разрывало, буквально, раздавливало ее психику. Мысли путались, а странный, знакомый запах, витающий в кабинете, буквально, сводил с ума. Нет, не запах пыли и страниц... это было вино, сладкое, терпкое вино, которое она никогда не пробовала, хотя очень хотела бы.
Мужчина сам по себе приятно пах. Так притягательно, тепло... этот запах трудно было объяснить, он не был похож на какой-либо другой, его нельзя было с чем-то сравнить. Хотелось сделать шаг ближе, чтобы понюхать работодателя, служанка держала себя в руках, однако шея, буквально, сама вытягивалась, а нос сам приближался к чужому телу.
- Что ты делаешь? - Рик сдвинул брови и немного отстранился.
- Ничего. Просто, показалось, здесь вином пахнет. — Она осмотрела кабинет и тихо вздохнула.
- Хочешь вина? — Он щелкнул зубами и сцепил руки в замок.
- Может быть. - Сказала девушка, одними губами, вновь поднимая взгляд на собеседника.
- Работай. — Мужчина, казалось, безэмоционально протянул ей ключ, и служанка, дрожащей рукой дотронулась до его руки. Теплый. Горячий
Те самые черты лица. Тот голос, такой низкий, приятный. Его даже хотелось потрогать. Еще. «Я лишь одна из многих» - носилось у нее в голове, а он все не уходил. Казалось, так можно было стоять вечно, не моргая, но горничная внезапно отстранилась, закрыла рот рукой и зажмурилась. Приступ странного кашля застал ее, как всегда, не кстати, грудь содрогалась в болезненных рефлексах, в уголках глаз выступили слезы. Она старалась отворачиваться, но тело плохо ее слушалось, отдавая приоритет безусловному защитному механизму.
Хозяин все еще стоял, внимательно рассматривая свою служанку, спокойно наблюдая за странным приступом. «Синяя» старалась отдышаться, но кашель не прекращался, повторяясь раз за разом. Он уже начинал отдавать под грудью, рождая неприятные спазмы. Ноги стали подкашиваться, ей казалось — еще немного и она рухнет коленями на пол. Если сложится впечатление, что она больна, ее уволят, во всяком случае, так ей казалось. Видя, что девушка начинает падать, мужчина подошел сзади, взял ее под грудную клетку и снова поставил на ноги, продолжая поддерживать.
- С-спасибо. — Выдавила из себя служанка. — Просто подавилась, не обращайте внимания.
- Подавилась, значит? — Холгарт сузил глаза и слегка ухмыльнулся. - Я не уволю тебя, если начались проблемы со здоровьем. Но, придется уволить, если ты, скажем, умрешь. Тогда у меня не будет выбора.
- Спасибо вам, все в порядке, правда. — Она вновь дотронулась до рук шефа, сейчас его прикосновения не были мерзкими, а, напротив, согревали, хотелось, чтобы он трогал как можно дольше, и не спешил уходить, хотя он и не спешил.
Его взгляд был сосредоточен и немного отчужден. Челюсти плотно сомкнуты, он всеми силами старался показать, что ему совершенно все равно, что нет никакого дела до происходящего. Но пальцы ощупывали ее грудную клетку сами, осторожно цепляясь за выступающие кости. Воздуха не хватало, как и самоконтроля. Хотелось облизывать прозрачную, светлую кожу на шее, трогать все, что выше этих костей, запустить напряженную руку под юбку и погладить дрожащие ноги. Она здесь, совсем рядом, тихо, немного хрипло дышит, совсем не вырывается и не отталкивает. Напротив, держит его руки плотную к себе. Неужели греется?
Бесшумно ухмыльнувшись, он придвинул ее немного ближе к себе, от чего у горничной по коже поползли мурашки. Она резко выдохнула и отвела глаза. Боль в груди щемила и разрасталась, однако, девушка меньше всего обращала на нее внимания сейчас. Больше, скорее, на чужие руки, жар которых ощущался даже через одежду, сильные, уверенные в каждом своем движении. Нежные, внимательные прикосновения. Ей было сейчас так комфортно с ним, как, буквально, никогда. Хотелось, чтобы время остановилось, чтоб он все еще был здесь, и не уходил, ведь время шло.
Нона обернулась, и он слегка ослабил хватку, позволив повернуться ей к нему полностью. Продолжая дышать через рот, она оперлась на мужчину всем своим телом, стараясь скрывать нарастающее смущение. Хозяин сдвинул брови и наклонился ниже, заглядывая ей в глаза, в которых очень легко читалось смущение и небольшая нервозность.
- Ну и сколько можно? — Тихо спросил он, концентрируя взгляд на губах собеседницы. — Мое терпение не безгранично.
- Вы терпите меня? — Шокировано произнесла Сальровел, рефлекторно отходя на шаг назад. — Не нужно. — Она прикрыла глаза, убирая свои руки подальше от чужих.
Терпит. Он просто терпит это, в таком случае, пусть идет, если все это ему неприятно.
- Не нужно, значит, как скажешь. — Задумчиво проговорил Рик, казалось, сам для себя, после чего резко подался вперед и коснулся ее губ своими. От удивления, девушка издала странный звук, похожий на стон, но, когда работодатель начал углублять поцелуй, подалась ему навстречу. Этот приятный, с ума сводящий запах, горячее тело и тихая, приятная музыка, которая раздавалась где-то за окном.
Он очень часто дышал, обхватывал руками тело горничной, прижимал к себе, уже, более, не вдумывался в то, что происходит. Это просто было сладко, щемяще, и пробирало, буквально, до самых костей. Ее мягкое тепло, ресницы, кончики которых слегка касаются щек... влажные губы, которые так и хотелось укусить, не сильно, но, чтобы чувствовалось. Она ощущала во рту его длинный язык, как он заполняет ее... потом отрывается, чтобы отдышаться, и начинает облизывать шею, под ухом, медленно сползая к ключицам и их стыку. Руки бесконтрольно ощупывали женское тело, акцентируясь на упругой груди и ягодицах. Девушка шумно дышала, старалась сдержать стоны, но получалось плохо. Он трогал стык половых губ сквозь ткань белья, аккуратно, ритмично потирал. Она все еще покашливала, после чего хозяин гладил ее по спине, немного массировал мышцы под лопатками и шею.
- Примешь со мной ванну? Тебе нужно прогреться. — Мужчина слегка отстранил ее от себя и посмотрел горничной в глаза.
- Да... - Тихо ответила та.
- Идем. - Сказал он, схватив Нону за руку.
В коридоре прохладно и тихо. Служанка тяжело дышала, постоянно вздрагивала и отводила взгляд в сторону. Мысли блуждали, она, казалось, не отдавала отчет своим действиям, и шла за ним, словно под гипнозом, постоянно облизывала губы.
За все свое время работы, ей ни разу не доводилась бывать в ванных на третьем этаже. Светлое обширное помещение не было похоже на другие ванные в доме, будучи в несколько раз шире и немного выше, спроектированное явно для хозяйских особ. Тонкая, длинная, прямоугольная плитка, широкая ванна в центре, куда запросто могли поместиться несколько человек. Узкое окно под высоким потолком, и ни одного зеркала.
Пока резервуар заполнялся горячей водой, мужчина продолжал трогать служанку, попутно расстегивая рубашку и юбку. Она не видела, что еще он делал сзади, просто слышала, как расстегиваются мужские штаны, как сминается ткань одежды...
Всего лишь одна из многих. Не первая и не последняя, у него будет много других.
Но сейчас ей было все равно. Какая разница что будет, сейчас он рядом, такой теплый, внимательный, аккуратный. Рядом. Какая разница, что было. Рядом.
Она по нему скучала.
Нона повернулась к хозяину и обняла его за спину, печально вздыхая и ухмыляясь себе под нос. Не ее. Но сейчас можно про все это забыть и просто подышать над горячим мягким паром, чувствовать, как кто-то гладит... не просто кто-то.
Он помог ей залезть в ванну, а после влез туда сам. Температура воды была немного выше, чем она привыкла набирать, и намного выше, чем привык набирать он. Девушка ощущала странную неловкость, и старалась не смотреть шефу в глаза, тот чувствовал это и слегка ухмылялся.
В воде было слишком жарко. Глаза закатывались сами, можно было опереться на чужое тело и не думать, буквально, ни о чем. Какая-то ее часть, внутри, истошно кричала и стремилась вырваться, потому что чувствовала предательство самой себя. Другая часть просто грелась и, даже, немного, наслаждалась происходящим.
Она, будто бы, была пьяна, как кукла, которая соглашается на все и хочет всего и сразу. Ее работодатель, наконец-таки, вновь посмотрел в ее сторону, так что хотя бы можно заесть странное одиночество. Эти прикосновения, как раз-таки то, что было ей сейчас нужно. И не только это. Глаза слипались, она наконец, спустя долгие, долгие дни смогла немного расслабиться.
Она не скоро вновь раскрыла глаза. А когда сделала это — поняла, что вокруг уже совсем не ванная. Это постель, судя по всему, гостевая комната, в которой ей приходилось быть ранее. В голове словно скопилась вата, девушка хмурилась, ощущала невообразимую тяжесть в теле. Грудь, буквально, разрывалась от странной боли, не было сил даже пошевелить пальцем. Воздуха немного не хватало, Сальровел сделала усилие над собой, чтобы повернуть голову в другую сторону и осмотреть помещение. Взгляд тут же зацепился за хозяина, сидящего в кресле рядом, читающего случайную книгу. Мужчина почувствовал, что на него смотрят, отложил том в сторону и серьезно посмотрел на лежащую в постели служанку:
- И давно это у тебя? — Спокойно спросил он, серьезно вглядываясь в ее лицо.
- Что «это»? А что-то было? — «Синяя» попыталась привстать, но тут же была побеждена силой гравитации.
- Понятно. Лежи. Тебе бы поспать... послезавтра организуем медосмотр для всех работников, в общем-то, давно пора. — Он молча встал и вышел из комнаты. Закрыв дверь снаружи Холгарт глубоко вздохнул и покачал головой.
- Что, пришла в себя? — отозвалась Ран, которая тихо топталась у лестницы. Судя по всему, стояла она там уже довольно давно.
- Так что у нее?
- Я тебе уже сказала, сердце. Очень плохо с сердцем, а ты додумался затащить сердечника в горячую ванну... подробнее не могу сказать, без анализов это нереально.
- Я откуда знал? — Прошипел хозяин, с ненавистью взглянув на управляющую.
- Бедная девочка. Не думала, что странноватые блондинки в твоем вкусе. — Мисс Таллис слегка сконфузилась и сунула в карман неиспользованные шприцы.
- Она и не в моем вкусе. Просто увлечение. — Бросил мужчина, закрывая глаза.
- Ты сейчас меня или себя пытаешься обмануть?
Он ничего не ответил. Просто слегка ухмыльнулся и повел головой в сторону. Какая разница ей, что у него на уме? И почему он должен оправдываться?
- Неужели я не вижу, как ты изводишься? — Продолжила она. — Много лет тебя знаю, даже не старайся мне что-то доказать.
- А я разве пытался? — Рик сложил руки на груди и подошел к управляющей.
- Справедливо. Просто... попробуй по-другому. Быть может у вас все склеится... ты молодой, красивый, богатый. — Ран запнулась, явно обдумывая свой ответ. — А еще жестокий, мерзкий, циничный... в общем я не ручаюсь. Попробуй.
- Разве мне это нужно?
- Тебе точно да. Ей - не знаю, не могу сказать.
Хозяин склонил голову на бок и напрягся еще сильнее. Управляющая едва заметно улыбнулась и тихо вздохнула. За долгие годы работы здесь, он стал ей практически сыном, ну, или хотя бы племянником. Несмотря на всю его грубость и цинизм ей было жаль его, в чем бы она никогда себе, а уж тем более ему не призналась бы.
Многие люди рождались с тяжелым характером, но настолько тяжелый встречался женщине... второй раз. Почетное второе место. Второе место в мстительности, злобливости и высокомерности, сразу после сразу после родного отца. Рик был лучше, чем он. Однозначно. Но все равно занимал второе место.
Мужчина, будто бы находясь в трансе, извлек из кармана коробок спичек, достал одну, и медленно зажег. В серых, стеклянных глазах отражался огонь, от которого поднимался легкий дым, отдающий гарью и серой.
- Я думала ты бросил курить. - Вздохнула мисс Таллис и немного покачала головой. Ей претили такие увлечения, но она всеми силами стремилась этого не показывать. — А где твоя зажигалка?
- Бросил. Давно. — Тихо и уверенно сказал он, опустив голову. Маленький огонек беззвучно догорал, приближаясь к пальцам Холгарта, тот затушил его движением руки, а после резко сжал в кулаке. Послышался хруст тонкого уголька и остатков древесной палочки, кулак сомкнулся настолько сильно, что, казалось, все, что находилось внутри, и без огня превратилось в пепел.
- Растопить камин? — Ран слегка улыбнулась и понимающе кивнула.
- Нет. — Злостно процедил Рик, отряхнул руки, и пошел к себе.
Нервы натягивались, словно тонкие струны, издавали специфические звуки, которые нельзя было услышать, только почувствовать. Ему было больно дышать, хотя горло, бронхи и легкие были в полном порядке. Глаза немного влажнее, чем обычно, но пыли не было, и воздух не был сух.
Ему, как никому другому стоило сказать себе делать, или не делать чего-то, и он, с силой и усидчивостью робота выполнял обещанное. Сказал себе не курить больше, и тут же бросил. Не было срывов, не было никотиновых жвачек и пластырей. Он просто бросил, однажды выбросив пачку любимых, дорогих сигарет, игнорируя любое желание организма вернуться к прошлому. Точно так же, работая, казалось бы, по свободному графику, он проводил за делом больше времени чем кто-либо.
Дистанционно проводил собеседования, отсылал документы, решал проблемы. Все так же дистанционно проставлял свою подпись. Сказано себе, а значит, сделано.
Правда, одно обстоятельство слегка выбивалось из отлаженной системы силы воли, умело обходило её, лавируя меж нечастыми столпами морали, вклиниваясь в небольшое свободное время. Мысли, от которых Рик искренне пытался избавится, с завидной силой проникали в сознание, заставляли думать о конкретном. Как минимум, фоном. Конкретном человеке. Злиться, обижаться, скучать, желать, нервничать. Он часто ловил себя на этом, что, как обычно, запрещал себе думать, а все равно думается, и не выходит из головы. Ни на минуту, ни на час. И Холгарт злился на себя. Считал, что не хватает силы воли избавиться от странной эмоциональной зависимости, которая сродни наркотику, сродни самой запущенной форме алкоголизма. Хотя думал, что с этим справился бы проще. Злился и ненавидел себя за слабость. Эти вспышки повторялись то часто, то редко, и подчинить их логике было невозможно, оставалось лишь мириться с плавающим настроением. Контроля над эмоциями не хватало, будто бы поле действия силы воли до них попросту не доходило. Он позволял себе выпить, и совсем не считал это пагубной привычкой. Чаще всего пил текилу, но иногда, бывало, коньяк или вино. Под редкое настроение. Очень редкое. Алкоголь долго выбирал, покупал дорогой, но выпивал реже, чем покупал. В итоге скопилась небольшая коллекция, что хозяин старательно держал в тайне. Отчего-то такое увлечение его стыдило, хотя увлечением это можно было назвать, в общем-то, с натяжкой. Просто пикантная страсть к хорошей выпивке, и чтоб она всегда был под рукой. Ну, или под ногой...
Солнце медленно опускалось за горизонт. Холодные ветра гудели в трубах, сегодня они были так сильны, что оставленные на улице садовые принадлежности с грохотом попадали на землю. Вой отчаянных псов сегодня был слышен, буквально, как никогда, или же девушка просто прислушивалась. Нона раскрыла глаза и осмотрела собственное тело. Чужая, одинокая комната немного давила и смущала, а на мягкой кровати было не уснуть, она ворочалась, ворочалась... Служанка чувствовала себя трупом, в который зашили множество острых камней, и теперь не то что вздохнуть, даже дышать становилось больно.
«Это все ты, Имбрия, со своими таблетками, убью» - ныла себе под нос «синяя», постоянно схватываясь за лицо. Насколько нужно было обезумить, чтобы пойти со своим шефом принимать ванну? О чем она вообще думала? Найдя в голове достойное оправдание своим действиям, спихнув ответственность на другую служанку, ей становилось легче. Намного проще обвинить в своих импульсивных поступках кого-то еще. Думать, что нет, она не придавала себя, что в тот момент за нее думало... что угодно, только не она сама. Так легче жилось.
Это все не сон. Не сон...
Пройдя вглубь свой комнаты, Рик даже не позаботился включить свет, просто сел на кровать, прижимаясь спиной к стене. Сладкие воспоминания накатывали одно за другим, она так тихо, возбужденно стонала от его прикосновений, прижималась к нему, устраивалась, будто бы просто хотела быть рядом, неловко обнимала и жмурилась. Если бы он ее не знал, был бы точно уверен, что девушка попросту влюблена в него, а так? Не был уверен, совсем. Даже скорее нет, чем да, и от этой мысли сводило зубы, а грудь наполнялась странной яростью. Чем он плох? Ран права, довольно молод, богат, перспективен. Приятный голос, правильное, можно сказать, красивое лицо, чистоплотность, харизма. Крепкое, выносливое тело, не имеющее ни одной болезни, или же склонности к таковым, несмотря на пагубные привычки в прошлом. Аналитический склад ума, высокий интеллект. Чего еще можно желать? Ему признавалась в любви каждая шестая служанка, хотя он при этом ничего не делал, не прилагал никаких усилий. И каждая третья была влюблена молча.
Хозяин глубоко вздохнул, и, казалось, впервые попытался быть честен с самим собой. Он не мог знать, сколько девушек к нему что-то чувствовали на самом деле, а не пытали счастье на чужих деньгах. Молод, но уже не слишком, меньше чем через год ему будет тридцать. Богат, но какой ценой? Кровавые потоки во дворе, пошлые друзья и неприятные лица. И потом, наверняка «синяя» не думает, что его бизнес чист. Перспективен? Если бы она знала точно, чем он занимается, могла бы это оценить. Пока это всего лишь холостой выстрел, успокоение для самого себя.
Приятный голос, десятки людей это говорили, хотя сам себе Рик никогда не нравился на записях. Красивое лицо... здесь уже определенно на любителя, даже самое красивое в мире лицо будет на любителя, и правильные черты это еще не все. Пустые, мертвые глаза, узкие, часто напряженные губы. Возможно, он и не так идеален, как ему хотелось бы думать. Чистоплотность. Стоит ли это считать достоинством, когда в доме столько служанок, ежедневно отпаривающих хозяйские рубашки? Харизматичен ли? Может отпустить колкую шутку в адрес кого-либо, профессионально использует сарказм и иронию, иногда, если того требует ситуация. А в целом? Быть может, все-таки, скорее нет, чем да?
Холгарт печально ухмыльнулся и покачал головой, пока продолжал анализировать самого себя. Смог бы он рассмешить девушку, если бы задался такой целью? К сожалению, Рик пока не мог ответить на этот вопрос, так как никогда такой целью особо не задавался. Это либо выходило само по себе, либо не выходило никак —другие приоритеты.
Крепкое тело, очень крепкое, можно сказать, сильное. Или он опять преувеличивает, стараясь успокоить самого себя? Во всяком случае, еще до владения крупной компанией он ни разу не выходил из драки проигравшим. Почти.
Один раз не считается. Рик засмеялся, после чего глубоко вздохнул. И, наверное, ей вряд ли интересно, сколько раз он может отжаться на одной руке, и сколько секунд у него уходит, чтобы проплыть кролем полтора километра. А он и сам не знал сколько, просто считал, что быстро плавает. Вроде бы.
В своей выносливости, а уж тем более, в своем здоровье он был уверен, как никто другой. Но, наверное, не стоит подсовывать ей медицинскую карту, чтоб оценила.
Смешно даже думать о таком. Он всего лишь умрет позже, скорее всего, а достоинство ли это вообще тогда? Ведь хозяин не слишком-то любил жить, особенно сейчас, занимаясь самоедством и самоиронией. Пагубные привычки были в прошлом, но не стоит об этом упоминать вообще. Это не достоинство уж точно. Аналитический склад ума. С учетом весьма специфичной харизмы, если можно так сказать, не будет ли он слишком зануден в общении, особенно в длительных дискуссиях? Занудство, и упрямая любовь выискивать в фактах и домыслах других недостатки, удобренная неистовым желанием навязать свою точку зрения. Высокий интеллект, безусловно, лучше, чем низкий, но не усугубит ли он предыдущий пункт? Ощущать себя занудой было по-настоящему неприятно, и даже немного стыдно, ведь ему так хотелось казаться нетривиальным и легким в общении человеком.
Достоинства, более, не казались такими уж однозначными, но за то он мог трезво оценить свои шансы на чужую симпатию. Достоинства. А что касаемо недостатков?
Мужчина сцепил зубы и напрягся. Все-таки он не мог отрицать, что довольно циничен и жесток по отношению к окружающим. Всегда наплевательски относился к чужим проблемам, мог запросто отказать в помощи, никогда об этом не жалея. Мог быть довольно грубым, совершенно не заботясь о том, как те или иные слова скажутся на людях, язвительным, иногда даже не умеющим проявить сочувствие и эмпатию. Более того, иногда боль других доставляла ему удовольствие, что делало из молодого хозяина еще и довольно мстительного человека.
Холодный, скупой реализм и безэмоциональный анализ ситуации. Поэтому он почти никогда не проигрывал, но, казалось, упустил что-то еще. Въевшийся консерватизм, и умение решать проблемы по отлаженным схемам - все работало как часы. Минимальный процент вероятности ошибки, такой успех во внутренних делах сделал его еще и самодовольным, возможно, со слегка завышенной самооценкой. Слегка.
Или не слегка.
Гордыня усиливала природную склонность к садизму, что рождало даже некоторую бесчеловечность в редких ситуациях. Его рука не дрогнула, когда он стрелял по людям, хотя те и были отбросами общества. Не каждый человек решился бы на такое, и совсем не каждый смог бы спокойно спать, наивно жаждая симпатии понравившийся девушки, хотя это «нравится» уже, местами, доходило до помешательства.
Он давил в себе склонность к агрессии, хотя оно проскальзывало, чаще, чем ему хотелось бы. Теперь, в своих же глазах, он выглядел больше отталкивающим, нежели притягательным, что было очень неприятно осознавать. Казалось, впервые за жизнь он стал в себе сомневаться, и это очень злило. Опять.
Самодовольный, агрессивный, высокомерный, занудный сноб со странным чувством юмора, который считает, что ему все должны.
Сейчас, в этой промерзшей, черной душе кипела нежная страсть, он ощущал это впервые за жизнь, и не мог с этим ничего сделать. Желание потрогать, погладить, обнять. Быть может, в какой-то мере, даже, навязать себя... но ведь она не против?
Кто вообще будет против прибавки, особенно в ее ситуации? И можно наслаждаться сколько угодно, только вот щемящее, коробящее чувство все усиливалось. Всем нутром хотелось увидеть симпатию, смущение в ее глазах.
Впервые в жизни Рику не все равно, что ощущает другой человек, и больно было видеть чужую боль. Отчаянные слезы, воспаленные, красные глаза. Хозяин напрягся и помотал головой. Обещал себе не вспоминать свой первый оргазм с ней, но четкие, яркие картинки все лезут, лезут в голову. Хотелось, чтобы она хотела.
И снова злость на себя. Какое ему дело, привлекателен он, или нет, когда все можно купить? Очень легко. Даже ее. Запросто. Какое дело, как она думает, и что думает, когда она будет голая лежать рядом? Ни где-нибудь. Рядом с ним. Его власть позволит сделать с ней что угодно, унизить как угодно, и эта мысль сводила с ума. Какие бы чувства он не испытывал к ней, она его задела, очень, и он не может простить это просто так. Может, если он «не человек», стоит попробовать вести себя как бесчеловечная тварь? Раз уж точно нет шансов. И тогда, возможно, это пьяное помешательство, наконец, отпустит. Нужно пользоваться этой властью, иначе в ней нет смысла. Чувства накатывали и сменяли друг друга, он видел ее мокрые ресницы, опустошенный взгляд, и внутри что-то сжималось, так сильно, что, казалось, вот-вот начнет болеть. И странное удовольствие. Возможно, если он отомстит, ему и впрямь станет легче. А медосмотр в любом случае состоится, вдруг у нее что-то серьезное? Почему-то этот вопрос все еще волновал, при чем очень, хотя он и пообещал сам себе более не печься о ней и просто наслаждаться жизнью.
Он сильно сорвался, когда взялся поддерживать ее у себя в кабинете, но больше такой ошибки он не совершит. Она должна знать и понимать, что любые слова, сказанные в сторону начальства могут быть услышаны, и за них придется отвечать, а то, что он проявил толику сочувствия, и пригласил к себе помыться, совсем не означает, что забыл, и простил подобное.
27. Рев бензопилы
Рассвет наступал медленно, серо, и прохладно. Сегодня тучи были еще темней и тяжелей, чем обычно, легкая мга сыпалась с неба, слишком слабая для дождя, но из-за этого на улице было крайне сыро. Флюгер раскручивался из стороны в сторону и скрипел, пытаясь уловить резкие воздушные потоки. Тяжелая тьма постепенно рассеивалась, и поместье начинало пробуждаться. В окнах загорался свет, но тут же отключался, вроде-бы, пасмурного света с улицы все-таки хватало.
Силуэты мелькали туда-сюда, одевались, разговаривали, спорили.
Нона, переведя усталый взгляд на часы, глубоко вздохнула и помотала головой. Не пристало ей болеть, нужно вставать и делать дела. Новый день, новые дела и обязанности. Все как обычно.
Спала она очень тяжело, все время просыпалась и вскрикивала. В памяти всплывали события предыдущего дня, но какие-то мутные, будто бы на них смотрели через замерзшее зимнее стекло. Они заставляли девушку вздрагивать и волноваться, несмотря на то, что все это было, в общем-то, позади. Его горячие руки, тяжелое дыхание, длинный, скользкий язык... Мысли определенно заходили не туда, и она, с недовольно миной, вновь продолжала винить обстоятельства и шаловливых коллег. Кто, или что угодно могло заставить ее так себя чувствовать, но признать себе, что эти чувства были искренними, приравнивалось к предательству самой себя. Просто совпадение. Таблетки.
Одевшись, девушка закрыла кровать, прокашлялась, и вышла в пасмурный коридор. Странная тишина угнетала, было неловко показываться на глаза шефу после вчерашнего, поэтому она скорее поспешила покинуть этаж, чтобы не рисковать. Кто-то из ее коллег принимал душ, кто-то с кем-то спорил, кто-то, поправлял у зеркала цветную ленточку. Жизнь вновь приобретала свой типичный ритм, и ей это нравилось. «Оранжевая», увидев «синюю», резко отвлеклась от разглаживания складок на юбке, и подошла ближе:
- Ну как ты? Не видела тебя вечером. Убрала кабинет? — Имбрия, понемногу, смущалась и отводила глаза, хотя думала, что это незаметно.
- Эм... доброе утро, нет. — Сальровел слегка зависла, старательно обдумывая ответ.
— Мне после ваших развлечений плохо стало. Я потеряла сознание во время уборки, и меня сняли с задания. Уже второй раз за все мое пребывание здесь, боюсь, если это случиться в третий раз, меня уволят.
- Что?! — служанка резко отпрянула и раскрыла глаза. — В обморок? Ты не шутишь?
Блин, прости нас, правда, кто ж знал, что так будет. Мы, получается, подставили тебя, вот...
- Можно считать, что так, но забудь, просто не делайте так больше. Побочные действительно могут быть не предсказуемыми, и даже не адекватными. — Она неловко опустила взгляд.
Хлопнула дверь ванной. «Зеленая», заметив в коридоре коллег, тут же подбежала и вклинилась в диалог:
- Всем доброе утро! Нона! Тебя мисс Таллис, вроде как, разыскивает, заскочи к ней, хорошо?
- Понятно почему разыскивает. Бель, мы чуть ее не убили, вот. — Вздохнула Имбрия, и подняла голову к потолку.
- Что?! — Вскрикнула «зеленая», но тут же замолчала, опасливо озираясь. — Тебе опять было плохо? Черт, а я хотела пошутить по поводу того, что вчера мы не могли найти садовую тяпку...
- Считай, что я посмеялась. — Сконфузилась «синяя» и отвела глаза. — Я зайду к управляющей. — Девушка тихо вздохнула и направилась к ее кабинету. Наверняка та сделает ей еще укол, накажет пить таблетки и отправит куда-нибудь в гостиную, стирать тончайший слой пыли с почти чистых книг. Маленький выходной. Наверно.
Ибо «синяя» очень хорошо знала, как внимательно и с сопереживанием Ран относилась к болеющим.
«Зеленая» проводила коллегу взглядом и виновато кивнула. Никаких изменений в поведении конюха, или управляющей замечено не было, и единственное, чего они с «оранжевой» добились — это ухудшения состояния их общей подруги. Волнами накатывал стыд и разочарование, девушка убрала рыжую, курчавую прядь и подошла к окну. Подошла, но тут же отпрянула от подоконника — увиденное ее слегка шокировало. По двору, до и дело, ходили неизвестные люди в странной черной форме, что-то осматривали, замеряли. Двое из них находились на разных стремянках, в плотную к забору. Они что-то обсуждали, иногда звонили по телефону и постоянно делали пометки и блокноте. «Зеленая» нервно сглотнула, и направилась вниз, на первый этаж, возможно на входе будет лучше видно и слышно.
«Фиолетовая» с опаской разглядывала незнакомцев, собирая листья жесткой метлой. Они протягивали провода вдоль забора, и, как ей казалось, устанавливали некое подобие колючей проволоки на самом верху. Это зрелище завораживало и пугало одновременно, ведь теперь поместье постепенно превращалось в тюрьму.
После последнего набега стоило ожидать дополнительных мер от хозяина, но она не думала, что они будут столь радикальными.
Люди игнорировали ее присутствие, постоянно прохаживались вдоль влажных дорожек и стряхивая мгу со своей одежды. Нервное напряжение росло, девушка не знала, куда делся ее друг и наставник — садовник, и почему его так долго нет.
Конюха тоже не было видно, лишь темные силуэты незнакомцев и никого более.
Прохлада проникала под юбку и блузку, тело немного зябло, не смотря на физическую работу. Идана постоянно оглядывалась, не подкрался ли к ней кто-то из чужих, и каждый раз встречала взглядом пустоту. Волнение никак нельзя было побороть, вроде бы, стоило отвлечься и уйти в себя, но получалось ужасно.
Секундой позже на заднем дворе послышались странные звуки, которую заставили бедную служанку вздрогнуть и выронить метлу.
Странный рев, который то усиливался, то стихал, то резко завывал и скрипел.
Собирая в кулак остатки смелости, «фиолетовая» отставила работу, и, медленно, осторожно обходя кусты, стала двигаться в сторону заднего двора. Людей в форме там было заметно меньше, судя по всему, они еще не дошли до туда, и начали тянуть свои провода и проволоки от центральных ворот. Вскоре она увидела двускатную крышу сарая, который был немного приоткрыт. Рев все усиливался, и сильно резал слух, хотелось зажмуриться и заткнуть уши. Откуда-то налетевший ветер отталкивал ее назад, но девушка уверенно шла по направлению усиления шума. Казалось, что оно близко, что, вот-вот, она увидит какой-то генератор, или странный прибор, а, может даже маленькую электростанцию. Выглянув из-за высокой травы, Идана отчаянно закричала, так сильно, что ее, казалось, услышали в самых звукоизолированных уголках дома. Она, было, попятилась, но тут же зацепилась за лозу и с треском упала навзничь.
Ветер усиливался, холод пробирал до самых костей. Перед ней стоял мужчина, очень, в общем-то, знакомый мужчина, которого всю свою маленькую карьеру она знала под наименованием «хозяин». В кроссовках, черных джинсах, и, совершенно без чего-либо сверху он стоял, буквально, нависая над девушкой, криво ухмыляясь.
Руки стискивали огромную, ревущую металлическую машину, которую принято было называть бензопилой. Ее зубчики сменяли друг друга с ошеломительной скоростью, разрезая воздух. Глаза работодателя закрывала странная тень, а волосы схвачены сзади в низкий, неаккуратный хвост, из которого выбивались множество прядей и падали на лицо. Он тяжело дышал, по телу струились капли пота, которые тут же высыхали на ветру. Служанка закрыла лицо руками, и попыталась отползти назад. Вокруг мужчины парила странная, черная аура, ей казалось, что если она поднимет взгляд и посмотрит ему в лицо, то увидит, как наливаются кровью его глаза.
Он вскинул брови, слега сконфузился и выключил жуткий агрегат, после посмотрел вправо и помахал рукой. Конюх, возвышающийся на стремянке рядом с плодовым деревом, тоже выключил бензопилу, его действия повторил и садовник, стоящий поодаль, прекратив спиливать небольшую ветку.
- Жива? — Слегка неловко процедил Холгарт, приглаживая волосы. В ту же секунду из сарая вышел сосредоточенный повар, сжимавший в руках такое же страшное оборудование. Мужчины негодующе переглянулись, после чего хозяин протянул руку шокированной служанке.
- А, да, простите. — Запинаясь, ответила она, пока осматривала задний двор.
Вставать было не просто, трава была мокрой и такой же холодной.
- Мы опиливаем ветки деревьев, которые мешают прокладке оборудования! —Крикнул садовник, радостно маша своей подопечной. — Страшно не успеваем! Они скоро дойдут до этого места, кто ж знал, что выходящие ветви помешают. Не беспокойся, милая, я скоро освобожусь!
- А, поняла, хорошо. — Пробормотала оцепеневшая Идана, хлопая испуганными, широко раскрытыми глазами.
- Иди в дом. Сегодня работы в саду не будет. — Отчеканил хозяин, изо всех сил стараясь вспомнить имя служанки, но так и не сумел. Он едва заметно покачал головой, прикрыл глаза, и вновь завел пилу, махнув рукой другим мужчинам в саду, показывая, что работа продолжается.
Стараясь отдышаться, «фиолетовая» тут же скрылась в зарослях цветов и кустарника, она, что было сил, бежала к дому. Подобные зрелища вызывали у нее страх, даже ужас. Трупы не пугали, а вот потенциальные пыточные машины из ужастиков, по типу этой, буквально, сводили горничную с ума. Сжав губы, она, на автомате, раскрыла дверь поместья и ворвалась внутрь, где, в дверном проеме, столкнулась с любопытной «зеленой».
- Бель! Они пилят ветви бензопилами, то еще зрелище. Не вернусь сегодня в сад ни за что! Пусть сначала уберут эти жужжащие штуки... - Девушка стерла холодный пот со лба и отвела глаза.
- Вот эти люди в черном? Деревья опиливают, правда, что ли?! — Служанка вскинула брови, и попыталась заглянуть коллеге за спину.
- Да нет же. Эти ставят какие-то штуки поверх забора, и проводят к ним провода, похоже, они будут под напряжением. А ветки спиливают... Да все! Наставник, конюх, повара сейчас видела... даже хозяин! Стоит и спиливает разные отростки, говорят, не успевают. — Идана отдышалась, и снова смахнула с лица капельку пота.
- Да уж... на заборе теперь не посидишь. Все? Ты серьезно? Чтобы шеф вышел во двор, так еще и пилить там что-то... похоже, дела у нас и вправду серьезные. —«Зеленая» потерла подбородок и облокотилась на стену, продолжая вслушиваться в разговоры снаружи. —У нас, кстати, пайки сегодня на завтрак.
- Понятно почему, ведь повар в саду, эх. Я бы сейчас рыбки съела. — «Фиолетовая» потупила глаза и устало пошла на кухню. Раз работы у нее сегодня нет, есть время попрактиковаться в приготовлении яичницы. Пайками сыт не будешь, а это единственное, что девушка могла хорошо готовить. Все равно никого нет. Ни повара, ни хозяина...
Нона со стеклянным выражением протирала полки гостиной. Ей казалось, что за пару месяцев она слишком хорошо узнала Ран, и та не будет против, если она закончит работу быстрее, чем предполагалось. Из приоткрытого окна слышался адский шум, похожий на работу газонокосилки, или же бензопилы. «Синяя» сморщилась и, недолго думая, закрыла окно, чтоб не нервировать себя громкими посторонними звуками.
«Интересно, чем он сейчас занимается?..» - носилось у нее в голове, и, на этот раз мысли эти были совсем не о брате. Ей думалось, что сейчас хозяин пьет кофе, или чай, изучающе смотрит в окно, на мимо пролетающих птиц. Быть может, считает их, а может... может уже работает, что-то печатает, с кем-то созванивается. Слегка щурится из-за сильного света и недовольно прикрывает глаза. Немного скучает, решая рядовые, типичные проблемы. Думает... о чем он думает? О работе, наверное. Ей казалось, что он всегда думает о чем-то серьезном, или же мысленно насмехается над кем-то. Или... что пора скинуть напряжение. Делал он это разными способами.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги