Город Ангела

15

Это был ключ. Меньше, чем ключ от квартиры, но больше, чем от чемодана. Ключ был спрятан в пятке правой кроссовки. Там, где пятка переходила в подошву, резина была надрезана. Давление сверху сжимало резину, скрывая разрез и не позволяя ключу выпасть, — по принципу самозаклеивающихся шин, изобретенных американцами во Вьетнаме.

Вот только что открывается этим ключом? И где? Ли не знал и не особо хотел знать. Он все еще пытался постигнуть загадку магического извлечения ключа. В том, что стоял на одной ноге, держась за пешеходные поручни Кембридж-Секас, он не находил ничего странного. Нас окружала накатывавшая волнами толпа. Отовсюду неслись первые крики торговцев билетами на вечерний спектакль. Давали «Отверженных».

Я вернул Ли кроссовку и спросил напоследок:

— Ты все еще спишь в палатке у «Линкольнс-Инн»?

— Да-а, — ответил он, отчего-то смутившись. — Если только… ну, сам понимаешь… что-нибудь не подвернется.

— Понятно. Где ты держишь палатку днем?

— Один из местных присматривает… Я ему даю… предоставляю услуги. — Он посмотрел на меня с обидой. — Иначе давно бы сперли.

— Ты прав. Тебе ее Тигра купил?

Он кивнул.

— Я так и думал. Платил налом?

— Действительно налом. Он в нем просто купался, пока не… пока не…

— Тебе капусты не оставил?

Ли улыбнулся, — возможно, в первый раз за день, а то и за неделю.

— Мне? Деньги? Он чудак был, но не дебил, это точно.

— Десятка тебе пригодится?

— Неужели Христос был еврей?

— Да, — бесстрастно сказал я. Такая тактика отлично осаживает умников.

— Э-э… извини. Да, десятка мне пригодится. Сколько ни дашь. — Он нагнулся завязать шнурки.

Я направился к «Армстронгу», оставленному на Денмарк-стрит, но сначала перешел на другую сторону Чаринг-Кросс-роуд, к книжному магазину с большой витриной, что напротив салона игровых автоматов, и сделал вид, что меня крайне интересует биография «двадцати семи лучших премьер-министров нашего века, которые так ими и не стали».

Через минуту я заметил Ли. Он входил в салон, размахивая над головой десятифунтовой бумажкой.

Хорошо, что я не посоветовал ему потратить деньги с умом.

Перемотка. Воспроизведение. Пауза. Замедленное воспроизведение.

Меня с самого начала смущала привычка Тигры каждый вечер бросать свою получку в почтовый ящик. Адреса я не знал, при мне он никогда его не писал, всегда приносил готовые конверты с надписанным адресом и наклеенной маркой. Если таким образом делались вклады, то как он снимал деньги? Опять все упиралось в Ли.

Я мысленно проиграл сцену, когда Тигра вызвал меня через диспетчерскую, чтобы подобрать Ли. Он помахал пачкой двадцатифунтовых банкнот и сказал, что якобы получил деньги из круглосуточного банкомата в соседнем банке на Сеймур-стрит.

Банкоматы вообще-то называются «автоматизированными кассовыми машинами», но большинство людей в Лондоне называют их «дырочкой в стене» или «плевалкой», потому что они плюются деньгами. Иногда плевалки артачатся и заглатывают карточку с концами, клиенту остается пускать из ушей пар и колотиться головой о бетонную стену. Никогда не задавали себе вопроса, почему банкоматы заделывают в бетон? Год назад прокатилась серия сенсационных налетов: автоматы вырывали из стен небольшим экскаватором или краном, обычно зимними вечерами в пятницу, когда на улице уже темно, а банкомат накануне выходных полон денег. Всем также была известна история или салунная байка о том, как одна банда смастерила фальшивый банкомат. Клиенты совали в него свои карточки и вводили личный опознавательный номер. Карточка пропадала, а ловкачи шли за угол к настоящему банкомату и снимали сумму покрупнее.

При всех недостатках эти автоматы не делали одной вещи — не выдавали изношенные и мятые банкноты, из-за которых механизм могло заклинить. А у Тигры в то утро были именно такие. Была еще причина, по которой я заметил, что Тигра врет. Банкоматы в ближнем банке имелись только внутри, чтобы разгрузить кассиров при большом наплыве посетителей. Когда я подбирал Тигру, двери банка были заперты, он никак не мог воспользоваться банкоматом.

Конечно, Тигра мог снять деньги накануне, но весь его вид говорил, что он не стал бы носить с собой наличность без крайней необходимости. Где же он взял толстую пачку бабла в такой ранний час?

Я решил, что это место должно быть поблизости, и отправился в пешую разведку.

На Сеймур-стрит я подъехал после шести и припарковал «Армстронга» в одной из боковых улочек, отходящих от Джордж-стрит. Я находился на полпути между Глостер-плейс и Эджвар-роуд, третью вершину перевернутого треугольника образовывала Мраморная арка. Начну в пределах этого района и потом буду постепенно расширять радиус поисков, решил я. Знать бы еще, что искать.

Прочесывание я начал, двигаясь в сторону Эджвар-роуд по району, известному как Маленький Бейрут. Свое название он заслужил высокой плотностью ливанских ресторанчиков на единицу площади.

Мне не попадалось на глаза ничего, что могло бы служить Тигре хазой или явкой. Дорожный полицейский бросил на меня взгляд с прищуром, когда я проверял водосточные решетки у католической церкви.

Счастливый билет выпал по дороге к Глостер-плейс, в переулке за отелем «Черчилль». На улице находились паб, индийский ресторан, цветочный магазин, офис агента по недвижимости и заведение, которое мы привыкли называть «дежурным магазином», а раньше называли «раймаг» или «круглосуточник».

Оно ничем не отличалось от тысяч других лавчонок, торгующих прессой и всякой всячиной, кроме того, что вместо витрины имело ряд почтовых ящиков с надписью «Сдаются».

Я непринужденно подошел и принялся читать «Условия аренды», напечатанные на карточке, прикрепленной клейкой лентой к ящику № 1. Тарифы были умеренные. Разовый взнос делался при подписании договора, затем аренда выплачивалась раз в квартал. В обмен арендатор получал конфиденциальность и круглосуточный доступ к персональному почтовому ящику с отдельным ключом (его выдавали под залог в двадцать пять фунтов). Почта адресовалась магазину, затем сортировалась и раскладывалась в ящики по имени получателя или номеру ящика. Забирать вложения можно было когда угодно.

Там было четыре ряда по четыре ящика в каждом. Читая инструкцию на первом ящике, я достал из кармана ключ Тигры и, прижимая руку к туловищу, незаметно попробовал открыть ящик № 14, третий в самом нижнем ряду. Замок не поддался, но ключ, вне всяких сомнений, имел подходящую форму и размер. Оставалось перепробовать пятнадцать ящиков, но я еще не выжил из ума, чтобы делать это средь бела дня, когда магазин открыт.

У меня появилась идея. Я зашел внутрь и взял со стойки «Ивнинг-стандард», подав однофунтовую монету темнокожей женщине за кассовым аппаратом.

— Я тут присматривался к вашим почтовым ящикам, свободные есть или все заняты?

— Вам следует заполнить анкету, — сказала она, роясь в рекламных проспектах и листах бумаги, кучей сваленных в боковых секциях стойки. — Еще полагается внести залог за ключ и аванс в размере разовой арендной платы. У меня не осталось больше формуляров. Приходите завтра.

— Разумеется, но не могли бы вы сказать, есть ли еще свободные ящики?

Женщина нахмурилась, но делать было нечего, с клиентами всегда так — вечно им что-то надо.

Она нагнулась и достала из-под стойки маленький черный ящик для денег. Открыв его, вынула пачку бумаг, похожих на неоплаченные телефонные счета, затем три таких же, как у Тигры, ключа. К ключам булавками были пристегнуты номерки.

— Кажется, осталось три свободных.

Я наклонился вперед и одобрительно кивнул, стараясь тем временем рассмотреть номера.

— Спасибо, мне нужен только один. Я заскочу завтра. Какие у вас часы работы?

— С семи до семи ежедневно, без выходных, — упредила она мой следующий вопрос.

Подарив ей на прощанье улыбку, я вышел. Только на улице до меня дошло, что продавщица, возможно, пыталась побыстрее отделаться от меня из-за моей побитой и криво ухмыляющейся физиономии. Видимо, не у всех женщин она вызывала симпатию.

Я пересек улицу, не оглядываясь на магазин, и зашел в индийский ресторан. Там я заказал бутылку пива «Кингфишер», неострое карри из креветок, творог, запеченный в томатном соусе, и рис вместо лепешки, с которой мои зубы не справились бы.

Вечерних посетителей пока не было, я оказался первым, поэтому без труда нашел столик у окна, откуда был хорошо виден магазин напротив. В семь часов смуглая женщина (киприотка? ливанка?) выключила свет, заперла дверь и ушла. По пути она что-то сунула в ящики № 4 и 7. Вряд ли кто-либо писал Тигре письма, разве что напоминание о просроченной арендной плате прислали. Я решил, что эти два ящика, скорее всего, принадлежат другим людям.

Взяв книжечку спичек с рекламой ресторана, на ее обратной стороне я начертил сетку из шестнадцати номеров. В нее я вписал цифры 4 и 7, добавил 14, который уже пытался открыть ключом Тигры, затем пометил номера свободных ящиков — 2,8 и 9. На выбор оставалось десять ящиков. Десять к одному — не самый лучший расклад, но, пока я ужинал и допивал вторую бутылку «Кингфишера», его подправили два исключительно честных на вид господина, занимающихся, очевидно, исключительно легальным бизнесом. Один из них подрулил в «порше», заехал колесами на тротуар и открыл ящик № 16. Почта хлынула лавиной, почти накрыв его стильные туфли. Я мог побиться об заклад, что этот тип химичил с фальшивыми требованиями о возврате. Например, вы посылаете человеку письмо, сообщающее, что в чикагском аэропорту О'Хара оставлена видеокамера стоимостью в пятьсот фунтов с биркой на его имя, и если он пришлет пятнадцать фунтов на покрытие почтовых расходов, то… и так далее. Ящик № 11 открыла щуплая молоденькая китаянка. Я увидел, как опустились ее плечи, а вздох, который она издала при виде пустого ящика, можно было уловить даже через улицу.

Восемь к одному, уже лучше, но, если учесть, что за углом находилось отделение полиции… И все-таки попробовать стоило.

Я оплатил счет кредитной карточкой на имя Ф. Маклина-Ангела, благодаря которой я в компьютерных списках находился на букву М, а не на букву А. При этом карточкой, учтите, настоящей, причем последней, на которой не был израсходован весь лимит. Кормили в ресторане сносно, и я был не прочь заплатить реальными деньгами, но просто не хотел ничем выделяться.

Сердечно распрощавшись с официантом и разминувшись на входе с группой из четырех человек, я прямиком направился к магазину. Ключ уже лежал наготове в правой руке. Я быстро попробовал открыть ящики № 5 и б.

Не выгорело. Я рискнул еще — № 3, замок опять не открылся. В этот момент из паба вывалилась шумная толпа молодежи. Я решил не испытывать судьбу и, развернувшись на каблуках, двинулся к «Армстронгу».

Шансы теперь составляли пять к одному, и я не сомневался, что, загородившись «Армстронгом», смогу довести дело до конца. Срезав дорогу, двигаясь по боковым переулкам, я подъехал к магазину и вышел на тротуар. «Армстронг» хорошо прикрывал меня от прохожих, хотя видимых причин для тревоги не было. С таким же успехом можно было открутить все ящики, сложить их в грузовик и увезти на фиг — всем было наплевать.

Я приберег ящик № 1 напоследок, потому что номера 10,12,13 и 15 располагались ниже уровня капота «Армстронга». Десятый и двенадцатый — мимо. Тринадцатый оказался козырным.

Говорят, что для некоторых тринадцать — несчастливое число. Должно быть, так и есть.

Добыча состояла из дюжины конвертов, а также нескольких пластиковых рулончиков, перехваченных резинкой. Я выгреб все и, прижав к груди, запер ящик и сел в «Армстронга».

Объехав вокруг Портман-сквер, я нашел платную стоянку на Манчестер-сквер и только там начал сортировать добычу.

Во всех конвертах, кроме одного, были деньги. Все адресовались «г-ну А. А. Милну, П/Я № 13» по адресу заведения. Неплохая шутка. Тигра решил помянуть всуе имя своего создателя.

Почтовые штампы на некоторых конвертах оказались датированы прошлым годом. Самые свежие даже не были открыты. На одних конвертах адрес был напечатан, на других написан от руки. Большинство штампов имели лондонское происхождение, два конверта пришли из Ридинга, один из Норвича, один из Кэнтербери. В каждом лежало от пятидесяти до ста фунтов старыми банкнотами, большей частью по двадцать фунтов. И только последний конверт формата 34 см выделялся коммерческой почтовой маркой и отсутствием почтового штемпеля. Он был вскрыт и распух от двадцатифунтовых банкнот. Беглый пересчет дал в итоге сумму свыше двух тысяч.

В двух конвертах с адресом, написанным от руки, были вложены записки: одна на розовой визитке, с каракулями «Позвони, пожалуйста», другая на дешевой писчей бумаге, с сообщением «Тигра, это — последний раз. Хватит». Никаких подписей.

В одном из конвертов вместо денег была вложена сберкнижка Кредитного строительного общества, из записей следовало, что К. Р. О'Нил имел на своем счету 11 953 фунта. Я не только нашел личную «дырочку в стене» Тигры, но и его сбережения на черный день. Догадаться, откуда взялись эти добровольные пожертвования, можно было, не участвуя в викторине.

Непонятным оставалось лишь последнее, самое крупное отправление. Я рассмотрел штамп, оставленный почтовым автоматом. Некто беспечно отправил вымогателю деньги по почте. Наверное, были уверены, что легко вернут их назад. Этот некто работал в «Строительной компании Х и Б».

Я порылся в карманах и нашел клочок бумаги с номером телефона компании, полученный от Берта Басотти. Раньше я его внимательно не рассматривал, но теперь подтекстом «Зарегистрированная домостроительная компания» обнаружилась надпись мелким шрифтом, называющая фамилии директоров: У. Басотти, Е. Басотти и Л. Хаббард.

«Х и Б» означали Хаббарда и Басотти, партнеров не только по строительным операциям. Этот тип в Нижнем мире говорил: «Мистер Хаббард сказал, чтобы без синяков, Сэмми». Так, кажется. С мистером Хаббардом я лично не встречался, и ход событий подсказывал, что искать с ним встреч не стоило и в будущем.

В чем же состояла суть их партнерства? Нелегальная свалка мусора была, конечно, делом… э-э… нелегальным, но вряд ли за нее отстегнули бы две штуки, а тем более грохнули.

Я не рассмотрел еще один предмет — рулон пластика, напоминающего ленту, — таким пользуется полиция на местах происшествий. Рулон оказался вовсе не рулоном, а свертком самоклеящихся этикеток размером с наклейку на бампер машины. Все были использованы, пленка, прикрывавшая клейкую обратную сторону, была содрана, некоторые этикетки слиплись.

На всех было одно и то же предупреждение: «Химическая опасность. Биологические отходы. Утилизация по специальному разрешению».

Отчего-то мне расхотелось прикасаться к деньгам.

Когда я вернулся на Стюарт-стрит, из засады на лестничной площадке между этажами выскочила Фенелла.

— Ангел, я должна была тебе сказать, — прошептала она, приложив палец к губам, чтобы я помалкивал. — Мистер Гудсон считает, что мне пора идти на экзамен по вождению. Что это у тебя в куртке?

— Так, ничего. Всякие бумаги. Он не сказал когда?

— Он говорит, что очередь длинная и мне, возможно, придется ждать год или даже больше.

— Какая прелесть.

— Но он считает, что мне следует пойти в школу вождения и брать уроки у профессионалов.

— Хорошая идея.

Мистер Гудсон оказался не так прост, как я думал.

— Но если я это сделаю, мне придется остаться в городе. Я не знаю, как сунуться с такой новостью к Лизбет.

Я обошел вокруг нее и стал подниматься по лестнице.

— Где она, кстати? Я не видел ее несколько дней.

— У нее разладились циркадные биоритмы.

— Что разладилось?

— Циркадные биоритмы организма. Это — наши биологические часы, которые имеют двадцать пять часов в сутках. Ей кажется, что ее часы идут слишком медленно и ей приходится жить по двадцатишестичасовому ритму, поэтому ей требуется много сна.

— Я не возражаю, пока кислород еще в цене.

— Мне кажется, она скучала бы по городу, — сказала Фенелла себе под нос. — В душе Лизбет — городская мышь.

— Главное, что не крыса, — заметил я, но она, кажется, не расслышала.

Войдя в квартиру, я запер за собой дверь и прошел в спальню. Наклонившись над кроватью, расстегнул молнию кожаной куртки, и конверты Тигры посыпались на одеяло.

Отложив большую часть денег и сберкнижку в сторону, пять банкнот по двадцать фунтов я засунул в бумажник. Потом достал с полки специальное издание «Истории Соединенных Штатов Америки» Хью Брогана.

Расплачиваясь за долги несколько лет назад, мой знакомый по прозвищу Ленни-токарь превратил книгу в металлический несгораемый сейф с цифровым замком. Я иногда называл ее «военной казной», но в последнее время так поиздержался, что отсутствие войны было только кстати.

Запихнув деньги и сберкнижку внутрь, я повернул маленькое колесико, скрывающее комбинацию цифр. Конверты я порвал на мелкие кусочки и засыпал вместе со свежей порцией «не содержащих химикатов, пригодных для биоутилизации, с запахом сосны, вторичных, поглощающих влагу» древесных опилок в кошачий туалет Спрингстина. Туалетом кот редко пользовался, но кому бы пришло в голову рыться там в поисках улик?

Я переоделся в выстиранную Фенеллой черную футболку, которая была на мне в Нижнем мире, черные брюки из х/б ткани и темно-синие туфли с матерчатым верхом. В таком наряде не покрасуешься, но в этом и был весь смысл.

Футболка напомнила мне о Нижнем мире и о том, что где-то там остался мой фонарик Я решил взять новый напрокат у Дуги.

Он открыл сам, но за его спиной сидела на корточках Миранда. Она складывала вещи в картонную коробку.

— Привет, Ангел. Куда собрался? На грабеж?

— Тебя не проведешь, Дуги. Но я все же подумал: не зайти ли сначала к тебе, — может быть, найдется что слямзить на месте. Нет, правда, я собрался профилактику «Армстронгу» делать, но куда-то задевал фонарик. Не одолжишь мне свой?

Дуги окинул меня бычьим взглядом, который, надо сказать, у него получился очень естественным.

— Если только вернешь на этот раз.

— А чего такого я брал и не вернул? — обиделся я.

— Два штопора, ведерко для льда и три четверти бутылки солодового виски.

— Так это для вечеринки! — возмутился я. — Вечеринки не в счет.

— Ха! — Он протопал на кухню.

Миранда приветливо улыбнулась и шепнула:

— Ты оказался прав, Ангел.

Не знаю, что озадачило меня больше — ее улыбка или обвинение в правоте.

— Насчет чего?

— Насчет нашего переезда в Шотландию. Дуги рвался туда всем сердцем, но меня не привлекает роль смиренной кельтской девушки, следящей за домашним очагом.

Тут до меня дошло, что она не паковала, а распаковывала вещи.

— Я отказалась ехать.

— Ну и как он воспринял? Надеюсь, ты не сказала, что я имею к этому какое-то отношение?

— Он решил подумать, — ответила Миранда, поджав губы. — А значит, останется со мной. Если признаться, мы оба тосковали бы по Лондону, его азарту, городской жизни.

— Просто бочка меда, не так ли?

Дуги вернулся с черным пластмассовым фонариком.

— Чтобы включить, поверни головку, — объяснил он. — Я сосчитал батарейки.

— Не паникуй, верну завтра утром.

Он что-то достал из-за спины.

— Вот это тоже можешь взять напрокат.

И с этими словами напялил мне на голову по самые уши круглую вязаную шапочку.

— Теперь похож.