Город Ангела

6

— Ангел?

— Да-а?

— Ты сильно занят? — Жалобный голос Фенеллы переходил в скулеж.

— Ты же знаешь, я всегда занят после обеда в воскресенье, Фенелла.

На этот раз я читал воскресный выпуск газеты, которую кто-то оставил в пабе во время ланча.

— Я уже помыла всю посуду, — сказала она из дверей кухоньки. — Пыль тоже везде вытерла и с миски Спрингстина счистила всю коросту.

Вот это было странно. Я не слышал, чтобы она пользовалась огнеметом.

— Если выбросишь мясо, я и холодильник разморожу.

Нужда ее была безмерной, у меня не оставалось сил это терпеть.

— Ну ладно, — сказал я, сворачивая газету и убирая носки с журнального столика. — Что тебе надо?

— Всего лишь совет.

Она зашла в комнату и села на дальний от меня стул.

— Ну хорошо. Доктор пришел — счетчик включен. Рассказывай, где болит.

Она растерянно посмотрела на меня, слегка покачала головой и тяжко вздохнула.

— Чтобы водить кибитку, нужны специальные права?

Наступила моя очередь смотреть тупо.

— Э-э… Ты имеешь в виду жилой автофургон?

— Нет, кибитку, настоящую кибитку. Как у цыган или римлян, с верхом в форме эдакой подковы, наверху труба с треугольничком, на входе — занавесочки, из-за которых можно выгладывать, и…

— …маленькая деревянная лесенка сзади, — уныло закончил я.

— Точно! — взвизгнула она. — И мой… маленький пони с длинной гривой и в «белых носочках», на котором можно кататься по воскресеньям.

— Что, вместе с Лизбет?

Она закивала, на щеках выступил румянец.

— Вам понадобится лошадь покрупнее. Саффолкский тяжеловоз, пожалуй, подойдет.

По ее лицу было видно, что она впитывает информацию как губка и готова взять ее на карандаш.

— Это и есть ваша последняя блажь? Назад к природе, смешаться с ньюэйджерами, которые колесят по западным графствам?[18]

— Именно. Нам нужно поменять не просто образ жизни, но саму жизнь.

Интересно, где она такое вычитала.

— Я не знал, что вас привлекают наркотики, нарушение чужих прав землевладения и жизнь на собесовские подачки. Я бы сказал, что это противоречит всей системе ценностей семейства Бинкуорси.

Фенелла встала и топнула ножкой. Неужели это она знак подает Лизбет наверху?

— Мистер Ангел, вы — последний человек, от которого я ожидала такое услышать. То, что в газетах пишут подобные вещи, еще не доказывает, что это правда. Я говорю о свободе духа, который не может и не должен быть связан рамками равнодушного общества материализма. Я надеялась, что вы поймете.

— Да ладно, успокойся. А Лизбет знает?

— Пока нет. — Она снова опустилась на стул и, послюнявив пальцы, принялась счищать кошачью шерсть с брюк. — Я хотела приготовить для нее сюрприз.

Зная отвращение Лизбет к Спрингстину, я мог себе представить, каким сюрпризом для нее окажется сосуществование с еще более крупной тварью, особенно выделяющей навоз в промышленных масштабах.

— Вы что, всерьез решили съехать с квартиры?

— Да, решили. Лондон — дурное место для внутреннего «я». Дуги и Миранда переезжают на север, мы — на запад.

— Дуги собирается вкалывать на богатых капиталистов в Шотландии и, возможно, попутно браконьерствовать на лососей. Большая разница.

— Ну, мы наметили эту поездку, чтобы обрести себя до прихода нового тысячелетия.

Она потрогала какой-то предмет, висящий на шее. На вид это был бархатный колдовской мешочек, но я знал, что у нее очень чувствительная кожа, так что в мешочке могли оказаться сушеная петрушка или базилик из «Сайнсбери».

— Прекрасно. Как вам угодно. Думаю, что к новогодней ночи в Лондоне останусь только я и буду встречать 1999 год один-одинешенек.

— Мы не отмечаем праздники, — поджала губы Фенелла. — Лизбет не любит застолья.

— Первый раз слышу, что она любит лошадей.

— Полюбит. Просто она с ними пока еще мало общалась.

Они с ней тоже.

— Тогда я тебе ничем помочь не могу, родная моя. Но права, кажется, нужны, — соврал я, хотя мне было наплевать на то, как дело обстояло в действительности.

— И экзамен на вождение придется сдавать?

— Большинство людей сдают. Но если уж получать права, то лучше на машину, фургон или жилой прицеп. Лизбет это больше понравится.

Ее лицо просияло.

— Ты прав. Ей понравится, если я буду ее повсюду возить. — Она тут же нахмурилась. — Но ведь придется брать уроки вождения?

— И много.

Она задумалась.

— Ты меня научишь?

— Э-э… Я… еще никогда…

— Я заплачу по общепринятой таксе.

Неужели я так низко пал, что соглашусь?

— Не знаю, сколько теперь берут за час, но я узнаю, можешь мне довериться.

— Только Лизбет не говори, — прошептала она.

— Это будет не так просто. Я не уверен, что у меня получится говорить ей неправду. Это нечестно. — Наступила моя очередь ломать комедию.

Глаза Фенеллы загорелись идеей.

— Если тебе нужно что-то по хозяйству, ну там помыть посуду, сделать уборку и все такое, я могу помочь, когда ее нет дома.

— Надо подумать, — сказал я, пытаясь сообразить, где взять машину. «Армстронга» я ей ни за что не доверил бы.

— Но в туалете я убирать не буду.

— Что? — рассеянно переспросил я, взвешивая, на какое время можно растянуть эту канитель.

— Не люблю чистить унитазы.

— Об унитазе можешь не беспокоиться, — отмахнулся я. — Чего его чистить? Там и так вода круглые сутки течет.

Я нагнулся, уворачиваясь от запущенной в меня подушки.

— Эй, Ангел. Это ты — Оскар-семь?

Я оторвался от кроссворда в «Дейли телеграф». Газету оставил в салоне «Армстронга» мой единственный за это утро пассажир.

— Ты же знаешь, что я. Мы в одной компании работаем.

Зверь Востока заскрипел кожаной амуницией, снимая крышку со стаканчика кофе. Он молча просидел передо мной в «Макдоналдсе» на Бейкер-стрит добрых пять минут (или эквивалент времени, необходимый для поглощения двух булок с яйцом). Когда он подсел ко мне, я лишь кивнул в ответ, так как вписывал в кроссворд слово «дебил», почему-то пришедшее мне на ум при его появлении.

— Тебя вызывали по рации.

Я выдержал паузу. А может быть, правильный ответ на восемь по горизонтали — «мудак»?

— Когда именно вызывали?

— Когда я парковал мотоцикл.

Ну не урод ли? Но этого я вслух не сказал.

— У тебя рация с собой?

— Не-а.

— Спасибо. Закончи за меня. — Я пододвинул к нему кроссворд и поднялся.

«Армстронг» стоял за углом на Портер-стрит, напротив лондонского офиса комиссии Фулбрайта.[19] Я бросил на их дверь взгляд, полный тоски. Интересно, принимают ли они заявления от людей с улицы?

Включив корейскую рацию, я вызвал диспетчерскую.

— С ума сойти. Оскар-семь жив и даже отвечает. Чудесам нет конца.

— Да-да-да. Что там для меня?

— Запрос на тебя лично, — сказал диспетчер таким тоном, словно ему нанесли оскорбление. — Работа в Стратфорде.

— В Стратфорде? Да это за порогом моего дома. Я мог бы не вставать сегодня утром.

— Я подумал, что ты и не вставал, судя по времени выхода на связь.

— Быстро ответил. Не смешно, зато быстро.

— Тебе все еще везет, Оскар-семь. Клиент согласился ждать. Специальный запрос на Роя с черным кебом, надо что-то там развезти в Ист-Энде. Мы предлагали водителей получше, но он настоял, чтобы прислали тебя.

— Кто он?

— Очень настаивал. Хочу, говорит, Роя на черном кебе, и все тут.

— Кто? Где? Кто меня спрашивал?

— Он думал, что твой позывной Ангел, но я сказал, что мы бы не стали использовать такой идиотский позывной в эфире…

— Ты адрес дашь или мне ждать до следующего солнечного затмения?

— А разве я не назвал? «Строительная фирма Х и Б», Навигейшн-роуд, промзона, Стратфорд-Марш. Спросить Берта. По буквам: Б как «бухать», Е как «елда», Р как «рыло», Т как…

— …«тупость», — подсказал я.

Разумеется, это был Берт-Умберто. Душечка мистер Басотти, чей инициал «Б», очевидно, входил в название «Строительной фирмы Х и Б». Басотти, раздававший незнакомцам денежки в конвертах за пиратскую свалку мусора в нашей прекрасной столице, поскольку реформированные, приватизированные местные советы не желали связываться или ломили слишком большую цену за честь его вывоза.

Продираясь на восток к Стратфорд-Марш, я думал о том, что этот спецзаказ на мое имя мог означать еще одну «Плату за страх»[20] — опасную или по крайней мере нелегальную перевозку груза по неспокойным районам. Правда, в «Плате за страх» из кузова грузовика падал на дорогу нитроглицерин. А груз, который возили мы с Тигрой, не опаснее, чем… черт его знает, что мы там возили. Краску? Я убеждал себя, что фургон был нагружен старыми банками из-под краски. Веса в них было немного — Тигра иногда за раз хватал и тащил по два мешка. Говорят, от пустых банок из-под краски не так уж легко избавиться. Особенно если краска из старых запасов, с повышенным содержанием свинца.

Должно быть, так.

Я окончательно решил для себя, что мы возили пустые банки из-под краски, которая сама по себе могла быть краденой. Однажды летом я работал в маленьком рыбацком поселке Йогэл в графстве Корк. Местный рыбоконсервный завод решили покрасить в небесно-голубой цвет хорошей водоустойчивой краской. К концу августа все шхуны на всех пяти причалах почему-то оказались небесно-голубого цвета.

Такие вещи случаются постоянно, а строительные фирмы тратят уйму краски. С другой стороны, строительные фирмы роют много ям, а яма — идеальное место для мусора. Хватит. Разве мне доплачивают проценты за беспокойство? Моя совесть была на все согласна, за исключением ядовитых или радиоактивных отходов. Да и кто бы ее спрашивал.

Свернув на Навигейшн-роуд, я заметил указатель с надписью «Строительная фирма Х и Б».

Большинство мелких строительных подрядчиков называли себя «Имярек и сын», хотя их дело обычно дохло еще при жизни первого поколения. С учетом итальянских корней Берта, я ожидал увидеть что-нибудь вроде «Басотти и сыновья», однако, когда мы встретились в пабе первый раз, он отзывался о своих корнях довольно кисло. Наверное, Берт — единственный итальянец в Лондоне, который не гордится наличием кабельного телеканала, транслирующего футбол из Италии.

Возможно, он просто прагматик — какой дурак станет доверять итальянцам-строителям? Шуточки насчет заваливающейся башни в Пизе и недостроенного Колизея кому хочешь отобьют охоту связываться. Буква «Х» в названии могла означать «Хьюберт», чтобы задвинуть его итальянские корни еще дальше. Возможно, у него нет сыновей. Возможно, мне пора перестать разговаривать с самим собой.

Первым, кого я увидел, когда «Армстронг», подпрыгивая на кочках, въехал на стройплощадку, был Басотти. Он смотрелся на стройке так же неуместно, как и в «Гроздьях».

Расставив ноги по обе стороны колдобины, наполненной грязью, он выкрикивал указания экскаваторщику. Водитель экскаватора поддавал газу и по сантиметру двигался вперед, разбрызгивая грязную жижу. Басотти не замечал, как на его серо-зеленом пальто от Егера за 450 фунтов постепенно проступала коричневая кайма.

Даже с моего места в «Армстронге» было видно, что экскаваторщик с лицом хорька, приговаривавший «да-да, хорошо» и непрестанно моргавший, откровенно издевался над мистером Б. Похоже, Басотти не догадывался о спектакле, а может быть, просто привык.

Увидев меня, он сначала поднял руку ладонью вверх, как полицейский, затем указал на другой край площадки, ткнув пальцем сначала в меня, потом в будку офиса метрах в десяти от нас. Чтобы я не заблудился, слово «офис» было выбито на двери будки долотом.

Паркуя «Армстронга», я заметил, как водитель экскаватора высунулся из кабины и, моргая, посмотрел на Басотти в упор. Затем он кивнул — «будет сделано в лучшем виде» — и снова скрылся в кабине. Басотти повернулся и направился к офису, осторожно переставляя ноги. Экскаваторщик показал из кабины спине Басотти средний палец.

Площадка была усеяна строительным мусором. Две кучи старых кирпичей дожидались вывоза, новые кирпичи на поддонах были наполовину дешевле «секонд-хэнда», особо ценившегося при обновлении жилища «под старину». Возвышались штабели старой черепицы, за которую в Хэмпстеде давали больше, чем за дома в Шордиче, с которых ее сняли. Там же находились два небольших грузовика с выцветшей надписью «Строительная фирма Х и Б» спереди, куча крупнозернистого песка и мешки цемента на поддоне, накрытые хлопающим на ветру пластиковым тентом. Ничего подозрительного, обычные стройматериалы.

Я уже собрался выйти из машины, когда вновь затрещала рация.

— Оскар-семь, забрал пассажира?

— Диспетчерская, дайте мне еще десять минут. Движение — просто трындец. По буквам: Т как…

— Спасибо, Оскар-семь, конец блядской связи.

Теперь диспетчерская не должна была меня дергать еще некоторое время. Довольно сомнительно, что я понадобился Басотти как водитель, во всяком случае не для кошерной работы и не в качестве таксиста. Надо будет придумать убедительную историю для диспетчерской, а то подумают, что присвоил заказ и заныкал деньги. Именно поэтому они не любили пассажиров, платящих наликом. При безналичных расчетах контролировать водителей не требовалось, а чаевые перепадали только тогда, когда приходилось ждать пассажира в машине и он это подтверждал.

Мой клиент привалился к столу, который, очевидно, был куплен на распродаже имущества какой-нибудь скончавшейся государственной конторы, скажем Министерства продовольствия образца 1948 года. На столе стояли телефон, автоответчик и три пластмассовых лотка, набитых накладными. Басотти задрал ногу на стол и бумажной салфеткой счищал грязь с черного кожаного башмака. По крайней мере, обувь у него была итальянская.

— Сэмми нельзя доверить управление даже тележкой в супермаркете.

Он рассмотрел ботинок, плюнул на салфетку и протер еще раз. Пальто от Егера висело на крючке, вбитом в стену, роняя на пол грязные капли.

— Такси заказывали?

— Не совсем. — Он задрал на стол другую ногу и полез в карман за новой салфеткой. — Келли!

Дверь из ДВП, ведущая во вторую половину офиса, открылась так быстро, что Келли не иначе как стояла за ней наготове.

Ей было лет восемнадцать, и по ее виду можно было уверенно сказать, что она умела ходить, жевать резинку и родилась в Эссексе. На ней был фиолетовый топ с тесемками крест-накрест и розовато-лиловые укороченные шорты, надетые поверх красных колготок. Келли шкандыбала по полу «Док-Мартенсами»,[21] которым позавидовал бы полицейский. Дважды окинув меня взглядом, она, похоже, осталась довольна увиденным. Даже не фыркнула в мою сторону.

— Посмотри, что этот говнюк Сэмми наделал.

— Гоните вы его в шею, мистер Би. Вы же знаете, что от него нет никакого толку. Не понимаю, чего мы с ним церемонимся.

Басотти посмотрел на нее и быстро-быстро заморгал.

— Твоего мнения не спрашивали, так что не напрягай мозги. Сгоняй-ка в кафе.

Келли некоторое время молча жевала, — наверное, репетировала фразу.

— Вашему посетителю какого кофе купить? — спросила она, пошевелив бедрами на случай, если я их сразу не заметил.

— Себе купи. — Он снова занялся своим ботинком. — Представь, что у тебя сегодня день рождения. Закажи капуччино со сдобной булочкой. Возьми денег из кассы на мелкие расходы, ты всегда это делаешь.

— Я уже была на перерыве, — заныла она.

— Еще раз сходи.

— Если я не успею закончить эти коммерческие предложения к шести, то сверхурочно не останусь. — В ее голосе появились визгливые нотки.

Итак, конец рабочего дня у нее в шесть. Намек тонкий как кирпич. Следуя принципу дареного коня, я мысленно оприходовал полученную информацию. По правде говоря, Келли была далеко не лошадь.

— Келли, — терпеливо предупредил Берт, — не доводи численность безработных до двух миллионов и одного.

— Как скажете, мистер Би.

Она заскочила в свой кабинет и набросила белый плащ, не закрывая дверь, чтобы я мог полюбоваться напоследок. Когда дверь захлопнулась, Басотти снял ногу со стола.

— Ее не будет не меньше часа. Пять минут — дойти до кафе на углу, пять минут — выпить кофе, десять минут — перепихнуться в кладовке с Луиджи, или Паоло, или кто там у них сегодня в смене.

— С учетом еще пяти минут на возвращение, на что она потратит оставшиеся полчаса?

— На восстановление макияжа. Чертовы бабы. Чертова порода. Сначала не подступишься, а когда подступишься, нельзя верить.

Я развел руками.

— Нам звонят — мы приезжаем. Что за работа?

Берт сел на единственный в комнате стул, поправил очки и, быстро мигая, посмотрел на меня. Я попытался уловить зависимость частоты мигания от скорости его речи, но видимой связи не наблюдалось.

— Начнем с того, что мне не требуется такси.

— Но ты его вызвал, а я приехал.

— Хорошо, я заплачу. Придумай себе заказ.

— Доставка документов в налоговую инспекцию?

— Сойдет. Сколько?

— Тридцать фунтов.

— Ни хрена себе. Хорошо. — Он вынул из бумажника три десятифунтовые банкноты. — Могу поспорить, что из этих денег десять фунтов до фирмы не дойдут.

— А вот тут ты ошибаешься, — уверенно возразил я, пряча деньги. — Не дойдут пятнадцать фунтов. Дальше что?

— Твой друг Тигра… — начал он, моргая так быстро, что невозможно было сосчитать.

— Не такой уж он мне друг.

— Только не говори, что ты его не знаешь.

— Еще бы не знать. Ты знаешь, что я его знаю. Но не в библейском смысле.

От этого заявления Басотти замер и перестал мигать на целую секунду. Наконец сказал:

— Тигра куда-то смылся.

Он подождал, как я отреагирую. Я тоже заморгал.

— И что?

— И то. Он смылся на «транзите», на котором вы вдвоем ездили в пятницу.

Я с сомнением покачал головой:

— Минуточку. Кажется, Тигра не умеет водить.

— Это он так говорил. Я ему никогда не верил. А ты верил? Водить умеют все.

— Нет, не все. Многие, особенно в Лондоне, не водят. У тех, кто до приезда сюда не успел научиться, одна страховка отобьет всю охоту.

Басотти посмотрел на свои ботинки.

— Может быть. Этот шпиндель не вернул ключи, как было условлено. Я не хотел бы заявлять машину в угон. Кто знает, чьи на ней пальчики остались.

— Пальчики? Шутишь, Берт. Я не слыхал такого базара с тех пор, как архангелы начали снимать шляпы, заходя в помещение. Архангелы — это полиция, те, к кому ты не пойдешь, потому что они могут спросить, что было в фургоне. Кстати, никаких моих отпечатков — ни пальцев, ни ладоней, ни ног, ни генных — на машине не осталось.

Басотти дважды взмахнул своими электрическими ресницами и вновь поправил очки.

— Значит, ты можешь помочь его найти.

— Разве я обещал? Странно. Я не заметил, чтобы мои губы шевелились.

— Сколько?

— Опять проклятое эхо. Я не помню, чтобы обещал помочь его найти. Помню только, как говорил, что долг каждого честного гражданина заявить о преступлении куда следует.

— С меня сотня, если найдешь его за пару дней.

— Берт, вызови копов. Скажи им, что фургон угнали еще в пятницу. Они решат, что у того, кто это сделал, было достаточно времени произвести над машиной косметическую операцию, и не станут упираться рогом. Получи от них длинный номер, подтверждающий факт обращения к ним, и звони в страховую компанию. Так поступают все нормальные люди.

— Я не могу этого сделать, — угрюмо буркнул он.

— Почему?

— Не было у нее долбаной страховки. Если выведешь на Тигру к пятнице, получишь двести пятьдесят.

— За двести пятьдесят тебе подгонят другой фургон. Спад у нас сейчас, ты хоть знаешь?

Он оперся ладонями о стол.

— Слушай. Я ведь добром прошу. За пару недель ты подзаработал деньжат, и этот засранец тоже. Если он решил поиграть со мной в свои дурацкие педерастические игры, то, по моему разумению, ты должен помочь мне его найти, раз уж ты его приятель.

— Какие мы, на хрен, приятели?

— С его слов, братья по крови, не меньше.

— Не надо ля-ля.

— Нет, честно. Ангел — то, Ангел — се. Мы как две стороны одной монеты, говорил. Еще он говорил, что ты водитель-ас и знаешь все дороги. Более недоверчивый, чем я, человек мог бы подумать, что это с твоей подачи он смылся.

— Погоди-ка. Если бы я был тут замешан, неужели мне хватило бы наглости сюда приехать?

— Кто тебя знает. У некоторых очко железное.

— С меня хватит.

Я отвернулся с таким видом, как будто этот намек оскорбил и возмутил меня. На самом деле я оценивал положение на стройплощадке и расстояние до «Армстронга». На выходе меня не поджидали тяжеловесы с корытом раствора, это уже хорошо. Самого Басотти я не боялся. С другой стороны, вот-вот должна была вернуться Келли, и мне не хотелось вступать с ней в открытый конфликт. Для себя я решил, что с ней лучше всего действовать неожиданно, например зайти со стороны солнца и оглушить носком, набитым песком.

— Плачу штуку. — Голос Берта дрожал от волнения.

Я ему был нужен больше, чем он мне.

Другой вопрос: нужна ли мне штука?

— Сто вперед на дизтопливо, — немедленно отозвался я.

Он во второй раз полез за бумажником и напомнил, отсчитывая двадцатки:

— К пятнице, не забыл?

— Почему к пятнице?

— Это тебя не касается. Найди Тигру, и все.

— Ладно, я поспрашиваю, глядишь, твой фургон тоже найдется. — Я сгреб деньги. — Эта часть не подлежит возврату, хорошо?

— Найди Тигру Фургон я сам верну.

— Постараюсь, но это не так просто. Тигра долго на одном месте не задерживается.

— Тоже мне новость.

Он порылся в одном из лотков, вытащил лист бумаги, оторвал сверху полоску и вручил ее мне. Это был клочок бланка «Строительной фирмы Х и Б» с адресом, номером телефона и расплывшимся от многократного фотокопирования логотипом в виде маяка внутри двойного круга. Внутри круга можно было разобрать: «Зарегистрированная домостроительная компания».

— Звони в любое время. Если меня не будет на месте, оставь сообщение. В любое время дня и ночи. Скажи ему, что нам нужно поговорить. Про фургон — ни слова.

— Сначала его надо найти, — сказал я.