Город и его ненадежные стены

- А что происходит с трупами?

- Стражник их сжигает.

Старик сел на стул и принялся греть руки над печкой.

- Он бросает их в яму, поливает рапсовым маслом и поджигает. Этот дым виден отовсюду. Теперь так будет каждый день.

Как и сказал старик, дым теперь поднимался над городом каждый день. Всегда в одно и то же время. Судя по положению солнца, около половины четвертого. Зима становилась все суровее, резкий северный ветер и обильные снегопады свирепствовали, как неустанные охотники за жизнью.

Одним пасмурным днем, после того как прекратился утренний снег, я впервые за долгое время нанес визит стражнику. Он снял сапоги и грел свои огромные ноги у печки. Воздух в его хижине был тяжелым и душным из-за пара от чайника и пурпурного дыма дешевого трубочного табака. На верстаке лежали ножи и топоры разных размеров.

- Вы посмотрите, какой редкий гость! - поприветствовал он меня, - Как твои глаза? Все еще болят?

- Сейчас уже лучше, но время от времени все-таки болят.

- Просто наберись терпения, это ненадолго. Боль пройдет, как только ты привыкнешь к жизни здесь.

Я кивнул.

- А как там моя тень?

Только сейчас я понял, что уже довольно давно не вспоминал о своей тени. Вероятно, это потому, что я выходил на улицу лишь после наступления темноты или в пасмурные дни, и у меня не было причин вспоминать о ее отсутствии. Я почувствовал себя виноватым. Как я мог так легко забыть о ее существовании после того, как мы столько прожили вместе?

- Она чувствует себя неплохо, - сказал стражник, вытирая мозолистыми руками печку, - Я слежу за тем, чтобы она ежедневно получала достаточно упражнений на свежем воздухе, и чтобы у нее был аппетит. Ты хочешь ее увидеть?

- Очень хочу, - ответил я.

Тень жила на полпути между городом и внешним миром. Меня не пускали во внешний мир, а мою тень не пускали в город. Так называемый «загон для теней» был единственным местом, где человеку, потерявшему свою тень, и тени, потерявшей своего человека, разрешалось общаться друг с другом. Деревянная дверь на заднем дворе хижины стражника вела в прямоугольный загон размером с баскетбольную площадку. С лицевой стороны его окружала кирпичная стена здания, справа - городская стена, а с двух других сторон - высокие деревянные заборы. Моя тень, одетая в потертое кожаное пальто поверх свободного свитера с круглым вырезом, сидела на скамейке под вязом, уставившись в облачное небо безжизненными глазами.

- Там, сзади, комнаты, где они спят, - стражник указал на здание в конце загона, - Не отель, конечно, но чистые и приличные. Постельное белье меняется раз в неделю. Хочешь заглянуть внутрь?

- Нет, сначала я хочу поговорить с ней здесь, - сказал я.

- Хорошо. Вы можете говорить столько, сколько захотите. Но я скажу тебе одну вещь: не подходи к ней слишком близко. Потому что в случае чего вам очень будет сложно снова оторваться друг от друга.

Стражник сел на круглый деревянный табурет рядом с задней дверью хижины и зажег трубку спичкой. Вероятно, он хотел за нами присматривать оттуда. Я медленно подошел к своей тени.

- Эй, - сказал я.

- Привет, - слабо ответила тень, увидев меня. Она казалась меньше, чем в последний раз, когда мы виделись.

- Как дела?

- Спасибо, что спросил, - ответила она с сарказмом.

Я подумал было сесть рядом, но потом решил, что лучше поговорю с тенью стоя, испугавшись, что мы можем снова стать единым целым. Как сказал стражник, расстаться снова будет нелегко.

- Ты целый день сидишь в загоне?

- Нет, иногда выхожу на улицу.

- Позаниматься спортом?

- Спортом... - тень усмехнулась и дернула подбородком в сторону стражника, - Я помогаю ему жечь зверей за стеной. Для этого как сумасшедшая рою лопатой ямы. Это и есть мой спорт.

- Я вижу из окна дым, когда сжигают зверей.

- Бедные создания. Мрут, как мухи, - сказала тень, - Каждый день мы таскаем трупы, бросаем их в ямы, поливаем рапсовым маслом и поджигаем.

- Не самое приятное занятие, да?

- Совсем неприятное. Единственное, что меня утешает - это то, что, когда мы их сжигаем, почти не чувствуется запаха.

- А другие тени здесь есть? Кроме тебя, я имею в виду?

- Нет, с самого начала я тут одна.

Я молчал.

- Не знаю, сколько я смогу так протянуть. Тень, отделенная от своего тела, долго не живет. Судя по всему, тени, жившие в загоне до меня, довольно быстро испустили дух. Как звери зимой.

Засунув руки в карманы пальто, я молча смотрел на свою тень. Северный ветер свистел в ветвях вяза над нами.

- Только ты можешь решать, чего хочешь от жизни, - сказала тень. - В конце концов, это же твоя жизнь. Я - всего лишь тень. Я не особенно умна и никогда не приносила тебе никакой пользы. Но если я исчезну совсем, это доставит тебе определенные неудобства. Не хочу важничать, но я была с тобой все это время не просто так.

- Я ничего не мог с этим поделать, - сказал я, - Я долго думал и это было единственное возможное решение.

Было ли это действительно правдой, вдруг спросил я себя. Действительно ли я так уж тщательно все обдумал? Или меня просто принесло сюда течением, словно мусор?

Тень слегка пожала плечами.

- Ладно, это твое дело. Я ничего не могу сказать по этому поводу. Но если ты вдруг хочешь вернуться в свой старый мир, то делать это надо побыстрее. Пока есть еще шансы. Потому что, когда я умру, будет уже слишком поздно. Так что, пожалуйста, вот об этом подумай хорошенько.

- Я подумаю.

- А сам-то ты как? Хорошо здесь живется?

Я пожал плечами.

- Пока не могу сказать этого наверняка. Мне нужно многому научиться. Город очень сильно отличается от внешнего мира.

Моя тень на мгновение замолчала. Затем подняла голову и посмотрела на меня.

- Ты нашел ту девушку, которую хотел увидеть?

Я молча кивнул.

- Ну, хоть что-то.

Ветер снова громко зашумел в ветвях вяза.

- В любом случае, спасибо, что пришел. Было приятно тебя увидеть, - тень подняла руку в тяжелой перчатке и помахала мне на прощание.

Мы со стражником вернулись в его хижину через деревянную дверь.

- Сегодня вечером, наверное, снова пойдет снег, - сказал он, пока мы шли, - Потому что у меня всегда заранее чешутся руки. И, судя по тому, как они чешутся сегодня, снега будет много, - он показал пальцами примерно десять сантиметров, - И умрет много зверей.

В избе стражник выбрал на верстаке один из ножей и внимательно осмотрел. Долго щурился на лезвие, а потом заточил его умелыми движениями на точильном камне. Жужжание камня звучало крайне угрожающе.

- Некоторые говорят, что в каждом теле есть душа, - сказал стражник, вернув нож обратно на верстак, - Может быть, это даже правда. Но вот любой человек вроде меня, кто ежедневно имеет дело с тушами этих несчастных зверей, видит в них скорее грязную, жалкую оболочку, нежели обиталище чего-то возвышенного. И душа, запихнутая в такой убогий сосуд, совершенно теряет авторитет. Иногда я задумываюсь, а не стоит ли их всех облить рапсовым маслом и сжечь? В любом случае, это же просто бесполезные, вечно страдающие оболочки. Или я в чем-то неправ?

Что я мог на это ответить? Меня мало беспокоили вопросы сосуществования тела и души. Особенно в этом городе.

- Так или иначе, я бы посоветовал тебе не воспринимать болтовню тени слишком серьезно, - продолжил стражник, потянувшись за следующим ножом, - Я не знаю, что она тебе там наговорила, но эти ребята очень красноречивы. Они придумывают всевозможные уловки и аргументы, чтобы спасти свою шкуру. Так что будь осторожен.

Я покинул хижину и вернулся в свой дом на Западном холме. Когда по пути я посмотрел на небо, то увидел густые темные облака, идущие с севера. Как и предсказывал стражник, в эту ночь пойдет снег, и под сугробами погибнет еще больше зверей. А потом их бездушные «оболочки» будут брошены в ямы, вырытые моей тенью, облиты рапсовым маслом и сожжены.

Все лето (то, когда мне было семнадцать, а тебе шестнадцать) ты с восторгом рассказывала мне о городе при каждой нашей встрече. Это было чудесное лето. Я был влюблен в тебя, а ты в меня (во всяком случае, я так думаю). Мы гуляли, держась за руки и целовались, когда нас никто не видел. И бесконечно говорили о городе.

Город окружен стеной высотой около восьми метров. Построенная из особо прочных кирпичей, она стоит уже много веков, и ни один из них за это время даже не треснул. Город расположен на реке, разделяющей его почти поровну на северную и южную части. Через реку переброшены три красивых каменных моста. Неподалеку от богато украшенного Старого моста расположены обширные песчаные отмели, густо поросшие великолепными ивами, гибкие ветви которых клонятся к реке.

На северной стороне стены есть ворота. Когда-то на восточной ее стороне были такие же, но сейчас они замурованы. Северные ворота - единственный путь в город и из него - охраняются суровым стражником, который открывает их утром и вечером, чтобы впускать и выпускать зверей. Эти добрые создания с острым рогом и золотистой шерстью по утрам маршируют стройными рядами в город, а вечером возвращаются на свое пастбище перед стеной, чтобы поспать. Звери - мифические существа и жить они могут только в городе и его окрестностях. Потому что питаются плодами и листьями деревьев, которые там растут. Звери прекрасны, но слабы. Им не хватает жизненной силы. Рога их остры, но они не способны причинить вред горожанам.

Люди, живущие в городе, не могут выйти наружу, а люди, живущие за пределами города, не могут в него войти. Это главный принцип его существования. Ведь тому, кто входит в город, не позволено иметь тени, а тому, у кого нет тени, никогда не будет позволено покинуть город. Как и все жители, стражник не имеет тени, но ему разрешено выходить за пределы стены, если того требуют его обязанности. Поэтому он может есть столько яблок из огромного яблоневого сада за стеной, сколько ему захочется. Остальные он щедро раздает другим горожанам. Яблоки настолько хороши на вкус, что все они ему очень за это благодарны. Хотя звери и страдают от хронической нехватки пищи и всегда голодны, к яблокам они не притрагиваются. Это очень странно, ведь вокруг их пастбища растет предостаточно яблонь.

Численность населения города неизвестна (вероятно, никого это не интересует), но она не может быть слишком высока. Большинство людей живет либо в рабочих кварталах возле пересохшего канала на северо-востоке, либо в административном районе на пологих склонах Западного холма. Жители рабочих кварталов редко заходят в административный район и наоборот.

Конечно же, я задаю много вопросов о жизни города.

- Там есть электричество?

- Нет, электричества там нет, - не задумываясь отвечаешь ты, - И газа тоже нет. Люди используют горючее масло для приготовления еды и освещения. А печи топят дровами.

- А что насчет водоснабжения?

- Свежая родниковая вода течет с западного холма в город по трубе, а потом подается в дома через водопровод. Еще есть много фонтанов и чистейшая река. Так что никто не страдает от жажды даже жарким летом. И канализация в городе все еще работает, хотя трубы уже очень старые.

- А откуда город получает продовольствие?

- Большую часть продуктов выращивают прямо там. Да и едят жители города мало. Они приспособились к условиям окружающей среды, поэтому много еды им не нужно.

- Настоящая ты тоже приспособилась, да?

- Видимо, да.

- А где же они все работают?

- Никаких производств в городе нет, каждый делает то, что ему нужно, сам. Необходимые инструменты можно выменять или одолжить. Большинство вещей там очень старые, но люди бережно к ним относятся и поддерживают в хорошем состоянии. Почти все из этого осталось от тех, кто, кто уехал и не смог забрать имущество с собой. Ну а если уж очень понадобится привезти что-нибудь из внешнего мира, то можно сделать и это. Контрабанду даже в этом городе никто не отменял.

- Единственное топливо там - это рапсовое масло?

- Да, и недостатка в нем нет. Рапсовых полей много, а масло из него получить нетрудно.

- А в городе есть правительство или администрация? Какие-то органы, управляющие его жизнью?

- Город не такой уж и большой, поэтому люди наверняка смогли договориться друг с другом и установить простые правила. Но точно я этого не знаю. Я еще слишком молода для таких вещей.

- А какая-нибудь живность, кроме золотистых зверей, там есть? Собаки, кошки, коровы, лошади?

Ты качаешь головой.

- Я никогда их не видела. Не думаю, что там есть какие-то другие животные. Только птицы, конечно. Ведь птицы, если захотят, могут перелететь через любую стену, какой бы высокой она ни была.

- Кстати, а у зверей есть тени?

- Да, у них есть. У всего есть тени, кроме людей.

Все, что ты рассказываешь мне о природе, планировке города и жизни в нем, я записываю в специально заведенный для этого блокнот. Таким образом я узнаю о городе все больше, и его существование становится для меня все более и более реальным.

- Зачем ты все это записываешь? - удивляешься ты.

- Чтобы ничего не забыть. В конце концов, мы с тобой единственные, кто знает о городе.

Если бы я смог туда попасть, я смог бы узнать тебя настоящую. И ничего большего мне уже было бы не нужно. Я просто обнимал бы тебя при свете масляной лампы. Вот чего мне действительно хочется.

Ты перестала писать мне осенью. Начался новый учебный год, и последнее письмо я получил в середине сентября. После этого не было ни одного. Я продолжаю регулярно отправлять тебе длинные письма, но ты на них не отвечаешь. Почему? Может быть, ты так сильно «замерзла изнутри», что уже не можешь ничего написать?

«Я хочу быть твоей», - сказала ты мне тогда на скамейке в парке, - «Полностью твоей».

Эти слова до сих пор звучат у меня в голове. Я знаю, что они не были ложью, преувеличением или пустой болтовней. Они было настоящим обещанием, написанным особыми чернилами на особой бумаге.

Именно поэтому я поначалу не слишком сильно переживаю. Нужно просто подождать. И я жду, продолжая писать тебе письма так же, как писал их раньше. Я пишу о том, что происходит в моей жизни или о том, что пришло на ум в данный момент. И задаю вопросы о городе за стеной. Я пишу той же ручкой и на такой же бумаге, что и раньше. Но когда я не получаю от тебя писем больше месяца, то все-таки решаюсь позвонить тебе домой. Я никогда раньше этого не делал, потому что ты сама просила меня не звонить. Но теперь я не могу больше ждать.

Я звоню шесть раз, но никто не берет трубку. А на седьмой раз (была уже половина десятого вечера) мне отвечает мужчина средних лет с глубоким, хрипловатым голосом. Я называю свое имя, извиняюсь за поздний звонок, и говорю, что мне очень нужно тебя услышать. Он молча вешает трубку, будто захлопывая передо мной дверь.

Проходит октябрь, мне исполняется восемнадцать, наступает ноябрь. Осень заканчивается, а с ней и мои школьные годы подходят к концу. Мое беспокойство растет. Видимо, с тобой что-то случилось. Или, может быть, ты просто забыла меня?

Нет, ты не могла забыть меня так быстро. Точно так же, как не мог бы так быстро забыть тебя и я. По крайней мере, я пытаюсь себя в этом убеждать. Но что я знаю о женщинах и об их психологии? Впрочем, дело ведь не в женщинах вообще, а в тебе лично.

На самом деле я ничего о тебе не знаю. Нет ничего такого, в чем я мог бы быть по-настоящему уверен.

Я знаю только то, что ты мне сама рассказала. И невозможно никак удостовериться, что в этом была хоть доля правды. Может быть, на самом деле ты все выдумала. Да, все запросто может оказаться именно так.

Единственное, о чем я знаю наверняка, единственная реально существующая вещь - это город за стеной, о котором ты рассказывала мне все лето напролет. А я в мельчайших подробностях это записывал. Тайный город, о котором знаем только мы двое. Я мог бы найти тебя там - настоящую тебя. В те дни, когда я с нетерпением жду от тебя письма, я закрываю глаза и представляю, как ветви ив плавно покачиваются на ветру над песчаными отмелями. Я чувствую запах листьев кустарника, которые так любят объедать звери, и ощущаю пальцами твердую, прохладную поверхность кирпичей, из которых построена стена.

Осень закончилась и наступила зима. Перевернут последний лист календаря, люди кутаются в пальто и повсюду, как обычно, звучат рождественские песни. Все мои одноклассники думают только о вступительных экзаменах в университет. Но мне они совершенно безразличны. Я думаю только о тебе. Дома, в школе, в поезде или на улице. Мои мысли постоянно блуждают по городу, который мы с тобой построили вместе. Я вспоминаю его во всех подробностях и каждый раз добавляю какие-то новые штрихи к его панораме.

- Мне нужно время, - сказала ты. Я повторяю эти слова в своей голове снова и снова, будто заклинание. И терпеливо наблюдаю за течением времени. Внимательно смотрю на часы или настенный календарь, а иногда даже пытаюсь рассмотреть время само по себе. Оно тянется очень медленно, но никогда не поворачивается вспять. Движется только вперед - минута за минутой, час за часом. Сейчас я его по-настоящему чувствую. Это кажется само собой разумеющимся, но иногда что-то само собой разумеющееся становится важнее всего остального.

И вот однажды я наконец получаю от тебя письмо. Длинное письмо в большом белом конверте.

Река, спускаясь с гор, протекает под стеной рядом с заложенными кирпичом Восточными воротами, выходит на поверхность сразу за ними и дальше течет через центр города. Подобно тому, как человеческий мозг разделен на правую и левую половины, город разделен рекой на северную и южную части.

За Западным мостом река поворачивает налево и, петляя между небольшими холмами, достигает южной части стены. В этом месте она круто уходит под землю, образуя глубокий омут и дальше течет по известняковым пещерам под землей. За стеной, насколько хватает глаз, простирается суровый горный пейзаж. Он кажется безграничным, пугающим и диким. Говорят, что его пересекают бесчисленные подземные реки, образуя темный лабиринт, похожий на сплетение кровеносных сосудов.

Время от времени из омута на берег вода выбрасывает устрашающих на вид рыб, каким-то образом нашедших путь наверх из темных глубин. Большинство из них не имеют глаз (или глаза у них совсем маленькие) и источают отвратительный смрад, когда гниют на солнце. Но сам я этих рыб никогда не видел, только слышал о них.

В остальном река выглядит просто чудесно. На ее берегах в зависимости от времени года распускаются разные цветы, а зверям она приносит свежую питьевую воду. У реки нет названия. Это просто «река». Так же, как нет названия и у города.

Несмотря на все пугающие истории об омуте возле южной стены, мне очень хочется увидеть его своими глазами. Но я недостаточно хорошо знаю географию города, чтобы отправиться туда в одиночку. Чтобы добраться до омута, нужно подняться на крутой холм, и говорят, что тропа там сильно заросла. Поэтому я решаюсь попросить тебя сходить вместе со мной и спрашиваю, не составишь ли ты мне компанию в какой-нибудь из пасмурных дней.

Ты на мгновение задумываешься над моим предложением. Твои тонкие губы сжимаются в прямую линию.

- Вообще-то, нам не следует приближаться к омуту, - говоришь ты (ты уже достаточно привыкла ко мне и разговариваешь вполне непринужденно), - Там очень опасно. Несколько человек уже утонули в омуте, пытаясь туда спуститься. Даже трупы потом не всплыли. Поэтому люди предпочитают держаться от него подальше.

- Я просто посмотрю издалека, - пытаюсь я тебя убедить, - Просто хочу увидеть, как он выглядит. Мы даже не будем подходить слишком близко.

Ты качаешь головой.

- Нет. Как бы осторожен ты ни был, омут сам притягивает людей. Он обладает силой.

Я думаю, что это просто слухи, специально распространяемые для того, чтобы туда никто не ходил. О мире за стеной тоже ходят пугающие слухи, но они не имеют под собой никаких оснований. Зловещие истории об омуте, вероятно, служат той же цели. Так или иначе, река ведет в мир за стеной, и, если город не хочет выпускать своих жителей наружу, ему приходится использовать всяческие уловки, чтобы остановить их. И чем чаще я слышу все эти ужасные истории, тем интереснее мне становится посмотреть на омут своими глазами. Наконец ты уступаешь и соглашаешься совершить со мной короткую (или не очень короткую) прогулку до омута.

- Ты пообещаешь мне, что не будешь подходить слишком близко к воде?

- Обещаю. Я просто посмотрю издалека.

- Дорога там очень плохая. Может быть, уже совсем развалилась в некоторых местах. Сейчас ею редко пользуются, а я вообще тысячу лет там не ходила.

- Ладно, если ты передумаешь идти, я пойду один.

Ты качаешь головой.

- Нет, если ты пойдешь, то я тоже пойду.

Итак, одним пасмурным днем мы встречаемся возле лестницы на Старый мост и направляемся на юг, к омуту. На плече у тебя висит тряпичная сумка с бутылкой воды, буханкой хлеба и небольшим пледом, как будто мы собираемся на пикник. Я не могу не вспомнить то время, когда мы с тобой - то есть, с твоей тенью - гуляли в мире, который остался по ту сторону стены. Мне было семнадцать, тебе шестнадцать. На тебе было бледно-зеленое летнее платье без рукавов, легкое, как тень от листвы дерева. Но все это происходило в совсем другом мире и в совсем другие времена.

Тропа постепенно поднимается вверх, настолько круто, что мы видим русло реки где-то внизу прямо под собой. Но постепенно заросли деревьев и кустарников скрывают обзор. Небо затянуто низкими свинцовыми тучами и кажется, будто скоро пойдет дождь или снег, но ты сказала, что беспокоиться не о чем. Поэтому мы не стали брать зонтики или дождевики. Почему- то жители города никогда не ошибаются насчет предстоящей погоды.

Под подошвами хрустит затвердевший снег трехдневной давности. По пути мы встречаем несколько зверей. Они тяжело бредут по тропе, их тонкие шеи слабо покачиваются взад и вперед, белое дыхание вырывается из полуоткрытых ртов. Их сонные пустые глаза высматривают редкие оставшиеся на деревьях листья. С наступлением зимы их золотой мех потерял свой цвет и стал белесым, будто под стать снегу.

Когда мы поднялись по крутому склону и перевалили на южную сторону холма, зверей уже не было видно. Ты говоришь мне, что им сюда заходить нельзя. Когда звери находятся внутри стены, для них действуют определенные правила. Никто не знает, как и когда появились эти правила. Более того, непонятно даже, зачем они вообще существуют и какова их цель.

После спуска с холма широкая тропа заканчивается и начинается едва заметная тропинка, заросшая травой. Реки уже не видно и даже не слышен ее шум. Осторожно шагая по пустынным, увядшим лугам, мы проходим мимо нескольких ветхих домов. Видимо, когда-то здесь было небольшое поселение, следов которого теперь почти не осталось. Мы идем друг за другом, ты впереди, а я сзади. На подъеме у меня начинается одышка, а ты идешь быстрыми уверенными шагами, как ни в чем ни бывало. У тебя здоровые ноги и молодое сердце. Мне трудно поспевать за тобой. В какой-то момент до наших ушей доносится странный, непонятный шум. Сначала он звучит тихо и приглушенно, потом становится громче, а потом вдруг обрывается.

- Что это за звук?

- Шум воды в омуте, - отвечаешь ты, не оборачиваясь.

Но это не похоже на шум воды. Для моих ушей это звучит скорее, как стон гигантского легкого, пораженного болезнью.

- Как будто он хочет нам что-то сказать.

- Он нас зовет.

- Ты хочешь сказать, что у омута есть воля?

- Древние верили, что в нем живет огромный дракон, - своими толстыми перчатками ты раздвигаешь заросли и прокладываешь нам путь. Трава становится все выше, и тропинку уже трудно даже разглядеть.

- Дорога в гораздо худшем состоянии, чем когда я была здесь в прошлый раз, - говоришь ты.

После того, как мы прорываемся сквозь заросли, ориентируясь на странный шум, перед нами открывается вид на небольшой луг, за которым виднеется река. Но река эта совсем не такая, какой видел раньше, в городе. Той изящной реки с ее приятным журчанием больше нет. За последним поворотом она внезапно останавливается, становится темно-синей, почти черной, раздувается, как змея, только что проглотившая свою добычу, и превращается в огромный омут.

- Не подходи ближе! - ты хватаешь меня за руку, - Хотя поверхность выглядит совершенно спокойной, если ты упадешь в воду, то уже не выплывешь.

- Как ты думаешь, насколько он глубок?

- Этого никто не знает. Не бывало такого, чтобы кто-нибудь туда нырнул, а потом смог выбраться. Говорят, раньше в омут бросали еретиков и пленных. Это было еще до того, как построили стену.

- Вообще никто никогда не смог из него выбраться?

- Там, на дне, много пещер. Того, кто падает в воду, затягивает в них, и он тонет в темных подземельях.

Ты с содроганием поводишь плечами.

Жуткий стон омута разносится над нами. Он сперва совсем тих, но потом внезапно набухает и переходит во что-то, похожее на приступ кашля, а затем снова наступает тишина. Вскоре все повторяется. Наверное, это - звук, с которым подводные пещеры засасывают в себя воду. Ты поднимаешь с земли деревянную палку размером с овечью ногу и бросаешь ее в омут. Около пяти секунд она спокойно плавает на поверхности, затем несколько раз вздрагивает, встает вертикально, как поднятый указательный палец, и исчезает, больше уже не появляясь, как будто ее утащили на глубину. Даже кругов на воде не остается.

- Ты это видел? На дне омута находится мощный водоворот, который уносит все во тьму.

На безопасном расстоянии от омута мы расстилаем одеяло на траве и устраиваемся поудобнее. Я пью воду из бутылки, а ты молча жуешь хлеб. Издалека пейзаж кажется мирным. Перед нами расстилается луг с белыми пятнами снега, а поверхность омута зеркально гладкая. Над южной стеной возвышаются известняковые скалы. Кроме прерывистого стона омута не слышно ни единого звука. Даже криков птиц. Видимо, они тоже стараются здесь не появляться. За омутом, как мне кажется, находится внешний мир. Я представляю, как прыгаю туда. Прыгаю прямо в самый центр зеркальной глади, чтобы меня унесло течением. Но если верить рассказам жителей города, там, внизу, меня поглотят глубокие пещеры мира тьмы, и мне ни за что не выбраться на другой стороне живым.

- Так оно и есть, - говоришь ты, будто прочитав мои мысли, - Там - мир тьмы, в котором могут жить только рыбы без глаз.

Хромой старик, который ухаживал за мной, пока я болел, - бывший солдат, встретивший призрак красивой женщины в санатории на горячих источниках, - зашел ко мне, чтобы рассказать о моей тени. Он сказал, что выглядит она не очень хорошо.

- Я заходил по делам в хижину стражника. Кажется, твоя тень совсем потеряла аппетит и ее рвет всем, что она съедает. Уже три дня не может работать. Наверное, тебе стоит с ней повидаться.

Днем, едва завидев дым от сжигания трупов зверей, я пошел к хижине стражника. Как я и ожидал, дома его не было - он был за стеной. Сжигание трупов занимает много времени. Я прошел через хижину и вышел в загон для теней.

Моя тень лежала в своей постели и спала. Воздух в хижине был холодным и затхлым, как это обычно бывает в больничных палатах. Над стеной было что-то вроде чердачного окна, выходящего на улицу, но окно это было настолько грязным, что свет сквозь него почти не пробивался. Масляная лампа не горела и в печи огня тоже не было. Я сел на маленький стул рядом с кроватью. Тень лежала на спине и тяжело дышала. Ее губы были сухими и растрескавшимися от лихорадки и с каждым вдохом из ее горла вырывался тихий хрип. Мне стало ее жаль. В конце концов, до недавнего времени она была частью меня.

- Мне сказали, что у тебя не все в порядке.

- Совсем не все в порядке, - ответила тень слабым голосом, - Я думаю, что больше не смогу работать.

- Тебе что-нибудь нужно?

- Уже ничего не нужно. Пришло время помирать. Я же тебе говорила, что тень, отделенная от тела, долго не живет.

Я не мог найти подходящих слов.

- Вот здесь я и сдохну. А потом меня обольют рапсовым маслом и сожгут в яме вместе с трупами зверей. Только от меня даже дыма не будет.

- Может быть, растопить печь? - спросил я.

Тень покачала головой.

- Мне не холодно. Я уже вообще почти ничего не чувствую.

- Могу ли я для тебя что-то сделать?

Тень слабым движением руки показала, что хочет сказать мне что-то на ухо. Я наклонился к ней.

- Вон там из стены торчат несколько сучков, - хрипло прошептала она.

Когда я посмотрел на стену напротив ее кровати, то действительно заметил три или четыре сучка, торчавшие из досок.

- Они все время наблюдают за мной.

Я внимательно осмотрел сучки, но это были самые обычные кусочки древесины.

- Они наблюдают за тобой?

- Ночью они двигаются, - сказала тень, - На самом деле!

Я подошел к стене и еще более внимательно осмотрел каждый сучок, но так и не смог обнаружить ничего необычного. Это были просто потрескавшиеся сучья, торчавшие из грубо оструганных досок.

- Днем они ведут себя тихо. Но ночью начинают двигаться. Они следят за мной. Как человеческие глаза.

Я потер один сучок кончиком пальца. На ощупь он был шершавым, каким и подобает быть сучку. Как же он может за кем-нибудь следить?

- Они делают это незаметно, когда я не вижу. Но я знаю, что они следят. Ждут, когда я наконец испущу дух.

Я вернулся на свое место и сел.

- У тебя есть неделя, чтобы принять решение, - сказала тень. - Пока что мы еще можем вместе сбежать из города. Но для этого нам нужно снова стать единым целым.

- Но мы не можем сбежать. Я заключил договор, когда приехал в город.

- Я знаю. Согласно договору, мы не можем покинуть город через ворота. Доступ к реке на востоке перекрыт железной решеткой. Единственный выход, который у нас остается, - это омут.

- На дне омута находится мощный водоворот, который связан с подземными пещерами. Оттуда невозможно выбраться живым.

- Это все ложь. Просто выдумка, чтобы запугать людей. Пройдя через омут под стеной, ты сразу же попадаешь на другую сторону. За время, проведенное здесь, я маленько разузнала, что происходит в городе. Люди часто заходят в хижину, а стражник довольно болтлив, так что я кое- что подслушала. Все эти подземные пещеры - просто страшная небылица. Этот город полнится такими небылицами.

Я кивнул. Вероятно, она была права: город изобиловал выдумками и был полон противоречий с самого начала. В конечном счете, это же просто вымышленное место, которое мы с тобой создали за одно лето. И все же, возможно, у него действительно была сила лишать людей жизни, потому что он давно выскользнул из наших рук и стал чем-то самостоятельным. После того, как его сила обрела свободу, ее уже нельзя было ни обуздать, ни направить. Никто не мог этого сделать.

- А если это все-таки правда - тогда что?

- Тогда нам ничего не останется, кроме как утонуть вместе.

Я молчал.

- Но я уверена, - сказала тень, - Твердо уверена, что вся эта история - чушь собачья. Я просто не могу этого доказать. Тебе придется довериться моим инстинктам. Может быть, это звучит как хвастовство, но мы, тени, обладаем некоторыми способностями по этой части.

- Мне не очень-то хочется утонуть во мраке подводных пещер...

- Ты думаешь, мне хочется? Но позволь сказать тебе одну вещь. Ты веришь, что та девушка из твоей юности - это тень, живущая во внешнем мире, а ее настоящая сущность находится в этом городе. Но почему ты так в этом уверен? Может быть, все как раз наоборот? И ее истинное "я" находится во внешнем мире, а здесь существует лишь тень. И тогда нет никакого смысла цепляться за этот выдуманный город, полный противоречий, верно? Ты действительно уверен, что девушка здесь, в городе, настоящая?

Я задумался над словами тени. Но чем больше я о них думал, тем меньше понимал.

- Как такое вообще может быть? Неужели человек действительно может настолько сильно запутаться, что уже не в состоянии понять, где он настоящий, а где - его тень?

- Чего только на свете не бывает.

Я молчал.

- Тебе следует воссоединиться со мной и вернуться во внешний мир. Я забочусь не только о спасении собственной жизни. О тебе тоже беспокоюсь. Посмотри на все это с другой стороны.

Там, за стеной, мир, где люди страдают, стареют и слабеют, болеют и умирают. Не очень-то веселая картинка, да? Но таков уж он есть, этот мир. И, какой бы незначительной я ни была, я все же являюсь его частью. Да, время невозможно остановить, и тот, кому суждено умереть, обязательно умрет. То, что должно исчезнуть, исчезнет навсегда. Но нам ничего не остается, кроме как принять эти условия.

Темнота в комнате постепенно сгущалась. Стражник должен был скоро вернуться.

- Во всем этом есть что-то от парка развлечений, - сказала тень и бессильно рассмеялась, - Повсюду расставлены декорации. И каждое утро начинается новое представление. Звери галопом скачут по улицам...

- Дай мне время, - сказал я, - Мне нужно подумать.

- Как ты думаешь, почему эти звери так легко умирают?

- Понятия не имею, - сказал я.

- Они так спокойно и безропотно принимают свою смерть. Может быть, они делают это ради кого-то другого? Например, ради людей, которые живут в городе. Кто-то же должен брать смерть на себя, чтобы город жил, и вся его структура продолжала функционировать.

Становилось все холоднее, и я, дрожа от холода, поднял воротник пальто.

- Понимаю, тебе нужно время, чтобы подумать, - сказала тень, - Времени в этом городе предостаточно. Вот только у меня его, к сожалению, почти не осталось. В течение недели тебе придется принять решение.

Я кивнул. Попрощался с тенью, вышел на улицу и пошел в сторону библиотеки. По пути я встретил небольшое стадо из четырех зверей. И даже когда уже давно миновал их, то все еще слышал стук копыт по мостовой.

17

Я кладу твое письмо в ящик стола нераспечатанным и оставляю его там на полдня. Конечно, мне хочется прочитать его как можно скорее. Но есть такое предчувствие (или опасение), что лучше не делать этого сразу. Так что у меня есть некоторое время, прежде чем я с замиранием сердца открою его. Только около десяти вечера я достаю письмо из ящика и аккуратно вскрываю конверт ножницами. В нем шесть тонких листов, плотно исписанных бирюзовыми чернилами. Я закрываю глаза и пытаюсь отдышаться, а потом разворачиваю листы и начинаю читать.

Привет, как у тебя дела? Вот и наступила зима. Все вокруг теперь выглядит по-другому, даже воздух стал другим. Наверное, я тоже немного изменилась. Только не знаю, насколько «немного». Ведь я не могу увидеть себя со стороны. Я надеюсь, что мне удастся рассказать тебе хоть что-то из того, что происходит у меня внутри. Я очень долго не могла писать. Часто пыталась, но каждый раз терпела неудачу, застревая на одном месте уже после нескольких строк. Предложения просто не хотели складываться друг с другом. Слова оставались бессвязными, разбегались от меня во все стороны и никак не получалось собрать их воедино.

Я впервые испытывала что-то подобное. Ведь раньше, если все шло не так, мне всегда помогало именно написание писем. Предложения текли из меня одно за другим, и я могла (конечно, только до определенной степени) рассказать обо всем абсолютно честно. И когда это перестало получаться, я была полностью опустошена. Нет, не просто опустошена. Меня охватило отчаяние, как будто все двери в мою комнату были захлопнуты и плотно заперты снаружи. Я погрузилась в абсолютную безнадежность ... тяжелую, как свинцовый ящик на дне океана, который никто не в силах открыть. Не имея возможности писать письма, я не могла рассказать тебе о том, что чувствовала. Я как будто задыхалась.

Я уже давно ни с кем не разговаривала. Потому, видимо, что все, что я говорила (или пыталась сказать), получалось настолько не таким, как мне хотелось, что становилось бессмысленно вообще что-либо говорить. Вот почему я все время молчала. Это не было молчанием ради молчания. Но я чувствовала, что, если бы эта ложь все же вырвалась из моих уст, я бы рассыпалась в прах. Сегодня я наконец-то могу снова взяться за карандаш и начать писать. Я не знаю почему, но это похоже на то, как если бы солнечный луч внезапно проник сквозь плотную пелену облаков. Впервые за долгое время... Странно, да? Это ощущение похоже на чудо. И поэтому я спешу написать это письмо, пока еще могу его сохранять. Это - гонка со временем (представь себе радиста, отчаянно пытающегося отправить последнее сообщение из радиорубки тонущего корабля).

Может быть, именно поэтому мое письмо немного корявое. И смысл не совсем понятен. Но, по крайней мере, я могу записать на одном дыхании все, что приходит мне в голову. Когда это получится сделать в следующий раз, я не знаю. Возможно, уже завтра (или через десять минут) я опять не смогу написать ни единого слова. Они вновь разбегутся кто куда, и собрать их уже не получится. А что будет дальше - я совсем не могу представить. Может быть, вообще ничего не будет.

Кто же я есть на самом деле?

Это очень сложный вопрос.

Как я уже говорила, я, живущая здесь - всего лишь отражение моей истинной сущности. Не более чем тень настоящей меня. А тени, отделенные от своих тел, долго не живут. Мало кто протянул столько, сколько удалось мне. Я - исключение. Когда мне было три года, меня отрезали от тела, изгнали из города за стеной и отдали в приемную семью. Моя покойная мама и мой отец верят (или верили), что я - их настоящая дочь. Но это просто иллюзия. Потому что я - всего лишь чья-то тень, которую ветер принес из далекого города. Они ничего об этом не знают. Кто-то заставил их поверить, что я - действительно их ребенок. То есть, их память была полностью переписана. Вот почему они понятия не имеют, как тяжело быть чьей-то тенью.

Честно говоря, пока я не встретилась с тобой, я никогда и никому не рассказывала, что являюсь всего лишь тенью. Думала, что меня никто не поймет, и просто примут за сумасшедшую. Вот почему встреча с тобой стала для меня такой особенной. Никогда бы не подумала, что может произойти что-то, настолько похожее на чудо. На самом деле, мне до сих пор трудно в это поверить. Но оно случилось. Как будто волшебный дождь пролился на меня с голубого неба в безветренное утро.

Все это время я не бывала в школе, потому что не могла до туда дойти. Я пыталась каждый день, но всегда сдавалась после второго поворота. Даже первый уже был почти непреодолим, а уж ко второму я совсем теряла силы. Я ужасно боялась, потому что не знала, что меня за ним ждет. Или нет, не так ... По правде говоря, я не могу повернуть за угол, именно потому, что знаю, чего ожидать. Во всяком случае, в таком состоянии я не могу показаться тебе на глаза. Жизненная сила (или что-то вроде жизненной силы) вырывается из меня, как воздух из шарика. И я не в силах остановить этот поток. Его не сдержать двумя руками и десятью пальцами. Я не знаю, что мне делать. Но в одном ты должен мне поверить. Все, что я сказала тогда в парке, - правда.

Я принадлежу тебе. Если ты захочешь, я отдам тебе все, что у меня есть. Но сейчас я не в состоянии этого сделать. Пожалуйста, пойми меня. Тогда я сказала, что мне нужно время. Я не помню точной формулировки, но помню, что я это говорила. А ты помнишь? Вот только, возможно, у меня совсем не осталось времени. Поэтому я сейчас так и тороплюсь писать... Возможно, в конце концов мое сообщение вообще не дойдет до тебя. Море может выбить дверь рубки в любой момент. И мерзкая холодная соленая вода поглотит меня.

На этом все. Я надеюсь, что когда-нибудь солнечный луч еще раз пробьется сквозь облака, и у меня снова хватит сил написать тебе длинное письмо моими любимыми бирюзовыми чернилами (Я действительно этого хочу. Честно. От всего сердца).

****** [твое имя] ** Декабря

Но, по-видимому, ни один солнечный луч больше не смог пробиться сквозь облака. Потому что это было последнее письмо, которое я от тебя получил.

18

Изо дня в день я читал в библиотеке старые сны. За исключением той недели, когда лежал в постели с лихорадкой, я не пропустил ни дня (в городе не было воскресений - а, значит, и выходных). Ты тоже без устали трудилась, помогая мне в работе. Твоя одежда была старой и поношенной, но всегда очень чистой. Ее простая безукоризненность подчеркивала твою красоту и молодость лучше, чем это смог бы сделать любой другой наряд. А гладкая кожа сияла в свете лампы так свежо, будто тебя только что создали.

Однажды ночью мне приснился странный сон. Нет, это был даже не сон, скорее - сцена из одного из тех старых снов, которые я читал в архиве. Или это воспоминания старика-военного, о которых он рассказывал, пока я то и дело терял сознание во время болезни, прочно засели в моей памяти и теперь всплывали на поверхность. Во сне (или что бы это ни было) я тоже был военным. Шли бои, я был в офицерской форме и возглавлял разведывательный отряд. Со мной было шесть человек, в том числе один старый сержант. Мы исследовали гористую местность, где велись боевые действия. Время года точно определить невозможно, не было ни особенно тепло, ни холодно. Ранним утром мы наткнулись на группу людей, одетых в белое, у самой вершины горы. Их было около тридцати человек. Мой отряд приготовился к бою, но быстро выяснилось, что в этом не было необходимости. Люди оказались безоружны, и среди них были в основном старики, женщины и дети. Я должен был остановить их и спросить, кто они и куда направляются, но не сделал этого, потому что подумал, что они все равно меня не поймут (мы воевали в далекой чужой стране).

Эти мужчины и женщины были одеты в одинаковые белые одежды из простой грубой ткани, которую они обернули вокруг себя, как простыню. Обуви никто из них не носил. Они выглядели как члены какой-то религиозной общины. Или как пациенты, сбежавшие из больницы. Не было похоже, будто эти люди хотели кому-нибудь навредить, но мы решили все-таки проследить за ними, чтобы точно в этом удостовериться. Одетые в белое люди поднимались по крутому склону. Никто из них не произносил ни слова. Во главе группы шел высокий, изможденный старик с длинными седыми волосами. Остальные молча следовали за ним, пока не достигли вершины, где сразу же повернули направо, к отвесной скале. Старый седой мужчина первым бросился вниз. Без единого слова, без малейшего колебания, как будто это было самой естественной вещью в мире, он раскинул руки и шагнул в пустоту. Его спутники один за другим последовали за ним. Безо всяких сомнений они расправляли свои белые одежды так же, как взлетающие птицы расправляют крылья, и прыгали со скалы.

Ни одна женщина, ни один ребенок не остались в стороне, никто из них даже не скорчил гримасы. Глядя на них, можно было подумать, что эти люди действительно умеют летать. Но, конечно же, они этого делать не умели. Мы подбежали к краю обрыва и в ужасе уставились на трупы, разбросанные по дну долины. Их белые одежды, испачканные кровью и мозгами, развевались вокруг них, как флаги. На поле боя мы уже видели много изуродованных трупов, но этот кровавый пейзаж все равно нас шокировал. А больше всего меня потрясли молчание и покорность этих людей. Как они могли быть такими спокойными и собранными перед лицом собственной ужасной смерти?

- Зачем они это сделали? - спросил я сержанта, стоявшего рядом со мной. - И кто это вообще? Что заставило их броситься вниз?

Он пожал плечами.

- Может быть, они просто хотели перестать думать, - сухо ответил он, вытирая рот тыльной стороной ладони, - Иногда это кажется единственным выходом.

- Есть ощущение, что моя тень скоро умрет, - говорю я тебе однажды вечером в библиотеке.

Мы сидим друг напротив друга за столом перед печью. В тот вечер ты принесла мне к чаю кусочек яблочного пирога с пудрой. Яблочный пирог - самое популярное лакомство в городе. Наверняка ты испекла его для меня из яблок, которые получила от стражника.

- Она долго не протянет. Выглядит очень слабой.

Когда я это говорю, твое лицо немного мрачнеет.

- Мне очень жаль, - отвечаешь ты, - Но ничего изменить нельзя. Рано или поздно тень в любом случае умрет и исчезнет. Тебе придется с этим смириться.

- А ты помнишь свою тень?

Ты проводишь тонкими пальцами по лбу, как будто пытаешься смахнуть невидимую челку.

- Я же говорила тебе, что тень отделили от меня, когда я была совсем маленькой. С тех пор я никогда ее не видела. Так что я не знаю, каково это - иметь тень. И разве это плохо - потерять ее?

- Я не знаю. Сейчас мне не кажется, что быть разлученным с тенью - это плохо. Но я чувствую, что если потеряю ее навсегда, то вместе с ней потеряю и еще что-то важное.

Ты смотришь мне в глаза.

- Что важное?

- Я не могу этого объяснить. Просто есть такое ощущение.

Ты открываешь дверцу печи, подбрасываешь несколько поленьев и раздуваешь огонь. - Твоя тень чего-то хочет от тебя?

- Она хочет снова быть со мной. Тогда она сможет выжить.

- Но если ты снова соединишься со своей тенью, то не сможешь здесь оставаться.

- Я знаю.

«Тому, у кого на голове тарелка, не стоит смотреть на небо», - сказал мне стражник.

- Тогда тебе, видимо, ничего не остается, кроме как отказаться от нее, - тихо говоришь ты. - Мне жаль твою тень, но ты привыкнешь жить без нее. Как и все остальные.

Я наслаждаюсь ароматом яблочного пирога и кладу кусочек в рот. Удивительно, насколько хороши на вкус эти яблоки. Когда я думаю об этом, то понимаю, что впервые с тех пор, как приехал в город, я нахожу что-то по-настоящему «вкусным». Кажется, будто отблеск пламени отражается в твоих глазах. Но то, что там мерцает, - это не отблеск пламени, а свет, который горит внутри тебя самой.

- Не волнуйся, - говоришь ты, - С тех пор как ты сюда пришел, ты проделал хорошую работу. Настолько хорошую, что все тобой восхищаются. И дальше будет только лучше.

Я киваю. Это прекрасно, когда тобой все восхищаются.

19

Итак, это было твое последнее письмо. Конечно же, я перечитываю его постоянно. От начала до конца, пока не выучу каждое слово наизусть. А потом представляю, как ты отчаянно стучишь по клавишам своей рации в радиорубке тонущего корабля - я всегда думаю о каком-нибудь огромном круизном лайнере, таком как, например, "Титаник". Ты посылаешь мне оттуда свое последнее сообщение, в то время как холодная морская вода может в любой момент выбить дверь и хлынуть внутрь. Я молюсь о чуде. А вдруг вода отступит? Корабль останется цел, и худшего не произойдет. Я представляю себе душещипательную сцену, в которой экипаж и пассажиры лежат на палубе в объятиях друг друга, плача и благодаря бога или кого-нибудь еще за то, что они только что избежали неминуемой смерти.

Но, видимо, в итоге все получилось совсем по-другому. Не было ни спасения, ни счастья, ни объятий. Потому что с тех пор я больше ничего о тебе не слышал. Я пишу тебе бесконечное количество писем, и никогда не получаю ответа. Но и обратно, с пометкой «Адресат выбыл» эти письма тоже не возвращаются. И по телефону до тебя не дозвониться. Я много раз пытался, но каждый раз получал один и тот же ответ: «Этот номер в настоящее время недоступен». Таким образом, я потерял с тобой всякую связь, не могу ни увидеть тебя, ни поговорить. Учебный год подходит к концу, и в феврале я сдаю вступительные экзамены в частный университет в Токио. Конечно, я мог бы поступить в местный университет, что изначально и планировал сделать (потому что хотел остаться рядом с тобой), но после долгих размышлений все-таки решил поехать в Токио, чтобы хоть немного отвлечься. Дома я бы всю оставшуюся жизнь ждал от тебя вестей. И во время этого ожидания, скорее всего, не смог бы думать ни о чем другом. Ведь я люблю тебя сильнее, чем что-либо еще в этом мире.

Но в то же время я понимаю, что не смогу жить так вечно. Рано или поздно придется подвести черту под нашей историей. Кроме того, расстояние между нами не имеет значения, пока мы духовно связаны. Если я действительно тебе понадоблюсь, если ты захочешь со мной связаться, расстояние не станет препятствием. Вот почему я решаю покинуть город, в котором родился и вырос, и переехать в Токио. Конечно, я пишу тебе и из Токио тоже. Но ответа все равно не получаю. Интересно, какая судьба постигла все те письма, которые я написал? Ты их все-таки прочитала? Или они просто оказались в мусорном ведре так и не распечатанными? Это навсегда останется для меня загадкой. Тем не менее, я продолжаю тебе писать. Теми же черными чернилами, к которым я так привык. Я ничего не могу с собой поделать.

В письмах я рассказываю тебе о своей жизни в Токио. О том, что нахожу большинство занятий в университете невероятно скучными и мало интересуюсь окружающими людьми. О маленьком музыкальном магазине в Синдзюку, где я работаю ночным продавцом. О шумном, оживленном мегаполисе. И о том, как скучна и однообразна моя жизнь без тебя. Я пишу обо всех захватывающих вещах, которые мы могли бы сделать вместе, если бы только ты была рядом со мной. Но ответа не приходит. Это будто разговор с черной как смоль пропастью. И все же я знаю, что ты где-то рядом. Я тебя не вижу и не слышу, но ты рядом. Я знаю это. Но все, что у меня есть сейчас, - это толстая пачка писем, которые ты написала мне бирюзовыми чернилами, и белый платок, который я одолжил и так и не вернул. Снова и снова я внимательно перечитываю твои письма, крепко сжимая в руке платок.

Моя жизнь в Токио очень одинока. Поскольку я потерял связь с тобой (не знаю уж, временная это потеря или постоянная), я не могу общаться и с другими людьми. Я всегда был склонен к одиночеству, а теперь эта склонность только усилилась. Я просто не вижу в этом общении смысла. Я не принадлежу ни к какой компании, и нет людей, которых я мог бы считать друзьями. Все мое внимание сосредоточено на тебе. Точнее, на воспоминаниях, которые ты мне оставила.

Я читаю одну книгу за другой, убиваю время на двойных сеансах в артхаусных кинотеатрах и плаваю на длинные дистанции в муниципальном бассейне. Или бесцельно брожу по улицам до тех пор, пока не валюсь с ног от усталости. Токио - огромный город, и улицы здесь никогда не заканчиваются, сколько бы я ни шел. Занимаюсь ли я чем-то еще? Возможно, но так сразу и не вспомнишь.

На летние каникулы я приезжаю в гости к родителям, но там мне становится только хуже. Через два дня на третий езжу я в твой город, сижу на скамейке под навесом из глициний в парке, где мы всегда встречались, и постоянно думаю о тебе. Вспоминаю, как мы проводили время вместе, и искренне надеюсь, что ты все-таки придешь ко мне. Чего, конечно же, не происходит.

Я узнал твой адрес и нашел по нему маленький одноэтажный домик. Старый, без сада и гаража. На дверной табличке другое имя. Ты переехала? И если да, то пересылались ли мои письма на новый адрес? Стоит ли мне сходить на почту и спросить этот новый адрес? Нет, это бессмысленно. Если бы тебе было что мне сказать, ты обязательно бы со мной связалась.

Вот так я тебя потерял. Кажется, будто кто-то незаметно украл тебя из моего мира. Не оставив даже записки с объяснениями. Не знаю уж, произошло это по чьей-то злой воле или из-за какой- то нелепой случайности. Так или иначе, в моем мире остались лишь глубокая тишина, яркие воспоминания и одно невыполненное обещание.

Это очень одинокое лето. Я спускаюсь все ниже и ниже по темной лестнице. Она бесконечна. Настолько бесконечна, что я задаюсь вопросом, не доберусь ли скоро до центра Земли. Но все же продолжаю спускаться, безо всякого страха. Я чувствую, как плотность воздуха и гравитация вокруг меня постепенно меняются. Но какое это имеет значение? Это же просто воздух. И просто гравитация.

Я становлюсь все более и более одиноким.

В тот же день, едва завидев над стеной серый дым от сжигаемых трупов, я бросился к хижине стражника. Ветра не было и дым поднимался толстым столбом прямо в облака. Как я и ожидал, стражника на месте не оказалось. Я проскользнул через заднюю дверь, вошел в загон и обнаружил свою тень, лежащую в своей постели. Она была худой и бледной и время от времени мучительно кашляла.

- Ну, и что ты решил? - прохрипела она вместо приветствия, видимо, давно ожидая моего прихода.

- Извини, для меня это был непростой выбор...

- Так что же ты решил?

Не находя нужных слов, я повернулся и посмотрел в окно.

Как я мог ей это объяснить?

Тень вздохнула.

- Я не знаю, что происходит, но похоже, будто сам город пытается удержать тебя здесь. Всеми возможными способами.

- Неужели я так нужен городу? Настолько нужен, что ему абсолютно необходимо удержать меня?

- Разве это не очевидно? В конце концов, ты его создал.

- Но ведь я создал его не сам, - сказал я, - Просто немного поучаствовал в этом когда-то давным- давно.

- Без твоей помощи она никогда бы не справилась так хорошо. Все это время ты поддерживал жизнь города, подпитывая его силой своего воображения.

- Может быть, когда-то он и был лишь плодом нашего воображения. Но со временем у города, по-видимому, сформировалась собственная воля.

- Ты имеешь в виду, что больше не контролируешь его?

Я кивнул.

- Город превратился в живое существо. Он очень подвижен и умен. Способен приспосабливаться и менять форму по мере необходимости. С тех пор как я очутился здесь, я это чувствую.

- Но, если город может изменять свою форму по собственному желанию - значит, он больше похож на клетку, нежели на полноценное живое существо, верно?

- Возможно.

- Клетку, которая умеет думать, защищаться и нападать.

Какое-то время мы молчали. Я снова посмотрел в окно. Из-за стены все еще поднимался дым. По-видимому, этой ночью погибло очень много зверей.

- Что на самом деле представляют из себя эти старые сны, которые я читаю вечер за вечером в библиотеке? - спросил я у тени, - И что они значат для города?

Она тихо рассмеялась.

- А что ты меня-то об этом спрашиваешь? В конце концов, это ты их читаешь. У себя и спросил бы.

- Но ты слышала что-нибудь об этом? От стражника или от людей, которые к нему приходят. Тень медленно покачала головой.

- Все знают только то, что в библиотеке есть коллекция старых снов и есть читатель снов, то бишь - ты, который их читает! Ну, и еще что он каждый вечер после работы провожает библиотекаршу до дома... Городок-то небольшой, а посплетничать всем охота. Но что означают старые сны для города и зачем тебе их читать, никто не знает наверняка.

- Но, видимо, это дело большой важности, которое было поручено мне с определенной целью. И город очень заинтересован в том, чтобы я продолжал им заниматься.

Тень сухо кашлянула и на какое-то время задумалась. Я вынул руки из карманов и потер их о колени. В комнате было холодно.

- Я уже говорила об этом раньше, но ты не думал о том, что девушка из города - тень, а девушка из мира за стеной - настоящая? Моя гипотеза такова: на самом деле здесь находится страна теней. Здесь они собираются, в этом изолированном городе, и живут в тайне от всех.

- Но если это действительно, как ты говоришь, страна теней, то почему я, человек, живу в городе, а ты, тень, заперта здесь и умираешь? Ведь все должно быть наоборот.

- Я думаю, что люди в городе не знают, что они - тени. Они думают, что они люди, и верят, что их тени были изгнаны из города. Но на самом деле все совсем не так. Это тела были изгнаны, а те, кто остался внутри стены, - тени. Вот мое предположение.

Я задумался.

- И поэтому люди, изгнанные из города, думают, что они тени. Ты это имеешь в виду?

- Да. Именно это. Их заставляют так думать.

Я потер руки и попытался понять ее аргументы, но потерялся где-то на полпути.

- Это всего лишь твоя гипотеза.

- Действительно, - призналась тень, - Это всего лишь гипотеза. Я не могу ничего доказать. Но чем больше я об этом думаю, тем больше смысла вижу в этой гипотезе. А у меня было достаточно времени, чтобы об этом подумать.

- А какую роль в твоей гипотезе играют старые сны, которые я читаю в библиотеке?

- Я ничего об этом не знаю. У меня есть лишь смутные предположения.

- Не важно. Я хочу их услышать.

Тень напряглась, глубоко вздохнула и продолжила.

- А не могут ли эти старые сны быть частицами душ тех людей, которых изгнали из города? Эти частицы ловят и запирают в специальные сосуды. Вот это и есть старые сны.

- Частицы душ?

- Да. Люди изгоняются из города как нечто ненужное и вредное, чтобы тени могли жить в тишине и покое. Однако они не исчезают полностью. Частицы их душ, которые невозможно убить, все равно остаются здесь. В городе их сразу находят, ловят и запирают в специальный контейнер.

- Но из чего состоят эти частицы душ? Что они собой представляют?

- У людей очень много чувств. Грусть, застенчивость, ревность, страх, горе, отчаяние, сомнение, ненависть, растерянность, недоверие, жалость к себе... мечты и любовь, в конце концов. Все это считается в городе бесполезным или даже вредным. Это, так сказать, семена чумы. Вот из этих чувств и состоят души.

- Семена чумы, - повторил я.

- Точно. Поэтому их ловят, упаковывают в герметичные контейнеры и хранят в библиотеке. А обычным гражданам к ним приближаться запрещено.

- Тогда в чем же заключается моя работа?

- Вероятно, она заключается в успокоении и убаюкивании этих душ. С такой работой тень справиться не может. Ведь эмпатия есть только у настоящих людей с настоящими чувствами.

- Но зачем их убаюкивать? Если они заперты в герметичных контейнерах и не могут выбраться наружу, можно просто оставить души в покое.

- Их существование само по себе представляет угрозу, как бы крепко они ни были заперты. Сам тот факт, что благодаря каким-то обстоятельствам они могут набраться сил и вырваться из тюрьмы, кажется ужасным для города. Понимаешь? Если это произойдет, он в одно мгновение разлетится на куски. Вот почему город старается ослабить и уничтожить любую силу, какой бы незначительной она ни казалась. Тот, кто слышит голоса душ, может, общаясь с ними, укротить дремлющие страсти - этого и хочет город. И сейчас ты единственный, кто способен это сделать...

Я не знаю, какой мир мне выбрать.

В одном из них - счастье каждый день наблюдать за тобой в библиотеке и читать вместе старые сны при свете масляной лампы. Это же такое удовольствие - сидеть напротив тебя за обшарпанным столом, разговаривать с тобой и пить чай, который ты для меня приготовила. А потом провожать тебя домой каждый вечер после работы. Я понимаю, что город меня использует. Но в то же время город дарит мне эти маленькие радости.

А в мире за стеной - наши реальные отношения, со всеми теми воспоминаниями, которые они оставили во мне. Маленький парк, где мы встречались, ритмичный скрип качелей, шум моря, который мы слушали вместе. Толстая пачка писем и твой платок. И наши поцелуи. Все это действительно происходило и действительно существовало. По-настоящему. И никто не мог отобрать у меня воспоминания об этом.

Какому же из этих двух миров я должен принадлежать? Этого я решить не мог.

21

Итак, из твоей жизни бесследно исчезла подруга. Ты - обычный семнадцатилетний парень. А она - красивая, обворожительная девушка, в которую ты влюбился с первого взгляда и с которой пережил свой первый поцелуй. Она сказала, что тоже любит тебя. Она даже сказала, что хочет быть «полностью твоей», когда придет время. А потом исчезла, не предупредив тебя и даже ничего не сказав на прощание, безо всяких объяснений. Буквально растворилась в воздухе. Ее как будто поглотила земля.

Что же с ней случилось?

Может быть, ей пришлось переехать из-за неотложных обстоятельств (но тогда она точно смогла бы тебе позвонить), или что-то упало ей на голову на улице, и она потеряла память? А, может быть, ее уже нет в живых - дорожно-транспортное происшествие, убийство, внезапная болезнь или, например, суицид? Еще ее могли похитить - но кто и зачем? - или ты просто ей разонравился? Возможно, она больше не могла выносить вида твоего лица и слышать твое имя, потому что ты сказал или сделал что-нибудь отвратительное? Или... Или вдруг что-то вроде маленькой черной дыры внезапно возникло возле ее дома и поглотило эту девушку, когда она проходила мимо, точно так же как упавший с дерева лист засасывает в канализацию? Или... Мир полон скрытых возможностей. Невообразимые опасности подстерегают за каждым углом. Но вот возможности узнать, что же на самом деле случилось с девушкой, у тебя нет.

Можешь ли ты представить себе, как это обидно, когда тебя так внезапно и необъяснимо бросает человек, которого ты любишь? Как сильно тебя это ранит, как это больно, как кровоточит при этом твое сердце? Хуже всего то, что ты чувствуешь себя покинутым всем миром. Судя по всему, ты ничего не стоишь. Ты - всего лишь выброшенный листок бумаги или еще какой-нибудь мусор. Нет, все даже хуже. Ты - невидимка. Если ты вытянешь руку и посмотришь сквозь нее, то сразу все поймешь. Всю горькую правду.

Ты хочешь услышать связное и убедительное объяснения. Оно нужно тебе больше всего на свете. Но никто не может тебе его дать. Никто не может сказать, в каком направлении двигаться дальше. Никто тебя не утешит и не ободрит (хотя это все равно не помогло бы). Ты остался один в бесплодной пустыне. Ни деревца, ни кустика, ни травинки, насколько хватает глаз. Только сильный ветер всегда дует в одном и том же направлении и жалит, как крошечные иголки. Ты одинок, ты безжалостно изгнан из мира, где есть тепло. Ты не знаешь, что делать со своими чувствами, которые тяготят твою грудь, как свинец.

Она обязательно пришлет тебе какое-нибудь сообщение. Ты только жди. У тебя нет другого выбора. Но, сколько бы ты ни ждал, она молчит. Телефон не звонит, в почтовый ящик не падает конверт с письмом. В дверь не стучат. Ничего, кроме тишины и пустоты. И тогда тишина и пустота становятся твоими лучшими друзьями. Друзьями, без которых ты предпочел бы обойтись. Но они - твои единственные спутники. Конечно, ты цепляешься за каждую крупицу надежды. Но по сравнению с тишиной и пустотой, похожими на тяжелые бронебойные орудия, надежда тонка и слаба, как тень.

Прошел год с того момента, как я получил последнее письмо от тебя, и мне уже исполнилось восемнадцать. Время течет медленно и туго, и в то же время пролетает очень быстро. Стоит только начаться новому дню, как он уже остается где-то позади. А потом еще один. И еще.

Я действительно не могу понять, что я здесь делаю. Я всегда спрашиваю себя: зачем я здесь и зачем занимаюсь тем, чем занимаюсь? И почему здесь постоянно дует такой сильный ветер?

Но, естественно, не получаю никакого ответа.

22

Когда я иду в библиотеку, начинает сыпать снег. С неба падают крохотные сухие хлопья, которые почти сразу тают. Пока непонятно, смогут ли они превратиться в настоящий снежный покров. Печь в библиотеке, как всегда, уже растоплена. Большой черный котелок дымится. Ты растираешь в маленькой ступке травы, которые собрала в саду. Настойчивый монотонный звук доносится до моих ушей. Ты замираешь, когда я вхожу в комнату, и смотришь на меня с легкой улыбкой.

- Снег уже пошел?

- Совсем чуть-чуть.

Я снимаю свое тяжелое пальто и оставляю его на вешалке возле стены.

- Сегодня сильного снегопада не будет, - говоришь ты.

Конечно же, ты права. Как всегда.

Ты вытираешь пыль со старого сна, кладешь его на стол, и я начинаю читать. Я обхватываю его ладонями, чтобы согреть и вернуть к жизни. Вскоре сон оживает и начинает передавать мне свое безмолвное послание. Являются ли старые сны, как считает моя тень, частицами человеческих душ? Я не могу этого знать. Мне кажется, что передо мной всего лишь чьи-то хаотичные воспоминания. Действительно ли наш разум настолько неясен и противоречив? Или старые сны посылают такие отрывочные и запутанные сообщения только потому, что они состоят не из последовательных мыслей, а лишь из их обрывков? Иногда мне кажется, что лучше всего действительно было бы просто перестать думать, как сказал старый сержант в моем сне.

- Возможно, мне придется уйти из города, - говорю я тебе. Я не могу сбежать просто так, ничего тебе не сказав, даже если город сейчас подслушивает наш разговор.

- Когда? - спрашиваешь ты. Ты не выглядишь удивленной. Мы идем под руку по тропинке вдоль берега. Я провожаю тебя домой - как и каждый вечер. Снег уже прекратился. Облачный покров разорван, и белый холодный свет нескольких звезд, пробивающийся сквозь просветы в нем, напоминает сосульки.

- Скоро. Пока моя тень еще жива.

- Это твое окончательное решение?

- Думаю, да, - говорю я. Но внутри колеблюсь, - Только перед этим я хотел бы сказать тебе еще кое-что.

- Что?

- Однажды я встретил тебя во внешнем мире. Это было давным-давно.

Ты останавливаешься, потуже затягиваешь свой зеленый шарф и смотришь мне в глаза.

- Меня?

- Да. То есть, другую тебя. Ту, которая живет за стеной.

- Думаешь, это была моя тень?

- Да, я думаю именно так.

- Моя тень давно мертва, - говоришь ты тем же равнодушным тоном.

Тем самым тоном, которым говорила, что этой ночью сильного снегопада не будет.

- Твоя тень давно мертва, - повторяю я, как эхо в пещере, - А что происходит с тенями, когда они умирают?

Ты пожимаешь плечами.

- Я не знаю. Я никогда об этом не думала. Я просто работаю в библиотеке. Открываю двери, топлю печь, когда холодно, собираю травы и завариваю чай... Помогаю тебе в работе.

И мы идем дальше.

- Ты больше не придешь в библиотеку, да? - говоришь ты, когда наступает время прощаться, - Но как ты выберешься из города? Ты же не можешь просто выйти через ворота, правильно? В конце концов, ты заключил договор, когда приехал.

Я не могу тебе этого сказать. Возможно, нас подслушивают.

- Там, во внешнем мире, - говорю я, - Я влюбился в твою тень. С первого взгляда. Мне было шестнадцать, а ей пятнадцать. Примерно того же возраста, что и ты сейчас.

- Пятнадцать?

- Да, по меркам внешнего мира ей было пятнадцать лет.

Мы останавливаемся перед твоим домом. Возможно, это последний раз, когда мы разговариваем. Снег перестал идти, но теплее от этого не стало. Скорее, даже наоборот.

- Значит, ты влюбился в мою тень по ту сторону стены. В мою пятнадцатилетнюю тень, - говоришь ты сама себе. Как будто хочешь убедиться в невозможности понять что-то настолько непонятное.

- Да, я очень сильно ее любил и надеюсь, что она меня тоже любила. Но через год она внезапно исчезла. Без предупреждения и без объяснений.

Ты снова поправляешь зеленый шарф на шее. И киваешь.

- С этим ничего нельзя поделать. Рано или поздно тень в любом случае должна была умереть.

- Я пришел в город, чтобы снова увидеть ее. Я думал, что, если попаду сюда, то смогу это сделать. Но в то же время я хотел встретиться и с тобой. Это была одна из причин, по которой я появился в городе.

- Со мной? - удивленно спрашиваешь ты. - Но зачем? Зачем ты хотел встретиться со мной? Я - не та девчонка, в которую ты влюбился. Возможно, когда-то мы с ней и были единым целым, но нас разлучили, когда я была очень маленькой, и мы вели совершенно разную жизнь по разные стороны стены.

Я смотрю тебе в глаза. Как будто сквозь воду на дно чистого горного источника.

- Ты - не она. Это я знаю. Ты не мечтаешь и не влюбляешься.

Мы прощаемся, и ты идешь в сторону своего дома. Скорее всего, мы прощаемся навсегда. Но для тебя это ничего не значит. Потому что здесь, в городе, слово «навсегда» вообще не имеет значения.

23

Каким-то удивительным образом мне удалось пережить тот странный период времени, который наступил после твоего исчезновения. Оглядываясь назад, я удивляюсь, что преодолел его относительно невредимым, если даже не совершенно невредимым.

У меня не было никакого интереса к учебе, и я почти не появлялся в университете. Друзей у меня тоже не было. Я проводил время за чтением книг и иногда где-нибудь подрабатывал. Познакомился с несколькими приятелями и время от времени выпивал с ними, но в дружбу это все так и не переросло. Чем бы я ни занимался, я был постоянно встревожен и не мог обрести внутреннего покоя. Я не мог ни о чем не думать. Это были мутные времена, сквозь которые я продвигался наощупь, словно в густом тумане. Все из-за того, что я потерял тебя. И ничто не могло восполнить этой потери.

Но однажды я внезапно очнулся от этого морока. Я не знаю, что послужило непосредственным поводом для пробуждения. Скорее всего, это было что-то совершенно несущественное и обыденное. Может быть, запах свежесваренного кофе или знакомая мелодия, случайно донесшаяся до моих ушей. Что-то такое, что заставило меня очнуться и посмотреть на себя со стороны. Я понял: продолжать в том же духе нельзя.

В противном случае я просто разрушу себя физически и морально, и, даже если ты однажды вновь появишься в моей жизни, мы уже не сможем быть вместе. Я должен был что-то поменять.

Я решил повернуть свою жизнь в нужное русло. Из-за постоянных прогулов и плохих оценок мне пришлось остаться на том же курсе еще на один год. С этим пришлось смириться, это была цена, которую я должен был заплатить. И я ее заплатил. Теперь я посещал все лекции, старательно их конспектировал (какими бы скучными они не были), а в свободное время тренировался в университетском бассейне, чтобы поддерживать себя в форме. Я купил новую приличную одежду, стал меньше пить и нормально питаться.

С изменением образа жизни у меня появилось несколько друзей, которые показались мне интересными и симпатичными, и это чувство было взаимным. Я все еще ждал твоего возвращения, но при этом постепенно учился жить нормальной жизнью и без тебя.

В конце концов, у меня даже появилась подруга. Она была на год младше, и мы посещали одни и те же лекции. У нее был легкий характер, и мне с ней было весело. К тому же она была довольно симпатичной. Именно эта девушка во многом помогла мне вернуться к жизни, и я был благодарен ей за это. Тем не менее, полюбить ее я так и не смог. В моем сердце было место только для тебя одной. Возможно ли вообще поддерживать нормальные романтические отношения с человеком, и в то же время оставлять в своем сердце место для кого-то другого? В какой-то мере у меня получалось это делать. Но вечно так продолжаться не могло. Потому что тем самым я причинял боль своей подруге и, как следствие, самому себе тоже. Я становился еще более одиноким.

У меня ушло пять лет на то, чтобы получить высшее образование и найти работу в книготорговой сети. Я так и не вернулся в свой родной город. Моя работа была многогранной и разнообразной, и мне нужно было еще многому научиться. Конечно, я мечтал быть редактором в издательстве, но ни одно из издательств, в которые я обращался, не заинтересовалось моей кандидатурой. Вероятно, из-за не самых лучших оценок в дипломе. Но в книготорговле тоже имеешь дело с книгами, и, хотя должность не совсем соответствовала моим желаниям, все же у нее были свои преимущества. Постепенно я привык к своей работе и стал относиться к ней со всей ответственностью.

Но вот с личной жизнью дела обстояли хуже. У меня было несколько периодов серьезных отношений с разными женщинами, и я даже иногда задумывался о браке. Я никогда не был ветреным человеком, но ни с кем из моих женщин мы так и не стали по-настоящему близкими друг другу людьми. Каждый раз я где-то ошибался и все портил. Да, именно так - я сам все портил.

На то были две основные причины. Одна из них, естественно, заключалась в том, что я не мог забыть тебя. Не мог выкинуть из головы твой образ и воспоминания о наших встречах. Где -то в глубине сознания я постоянно думал о тебе. Главным образом, именно из-за этого все мои отношения и заканчивались ничем.

Но существовала и еще одна причина. Я был одержим постоянным страхом, что однажды кто- то, кого я полюблю, просто бросит меня ни с того ни с сего, и я даже никогда не узнаю, почему это произошло. Я боялся, что моя новая любовь исчезнет так же, как исчезла когда-то ты. И оставит меня одного в моей вечной пустоте.

Мне ни за что не хотелось проходить через это снова. Лучше уж было вести одинокую, но спокойную жизнь.

Я каждый день сам готовил себе еду, ходил в спортзал, чтобы оставаться в форме, а в свободное время читал. В холостяцкой жизни самое главное - придерживаться порядка, хотя провести грань между порядком и однообразием порой довольно сложно.

Со стороны можно было подумать, что моя жизнь легка и беззаботна. Я очень ценил свою свободу и свой покой. Кроме того, лично мне такой образ жизни отлично подходил. Другим, возможно, было бы трудно его вынести - слишком однообразно, слишком скучно и, главное, слишком одиноко.

Но когда мне исполнилось тридцать пять, а потом и сорок, я, по понятным причинам, начал немного переживать. Неужели я в конечном итоге так и проведу всю свою жизнь в одиночестве, без любимого человека? С каждым годом я не становился моложе, и, задумываясь о предстоящей старости, я понимал, что она вряд ли будет такой уж счастливой.

Сорок лет жизни... Двадцать три из которых я занимался в основном тем, что ждал тебя. Двадцать три года в тишине и пустоте. За это время тишина и пустота стали настолько неотъемлемой частью меня, что я уже не мог представить своей жизни без них.

Мой сороковой день рождения прошел без тихо и спокойно (никто его не праздновал). На работе дела у меня шли неплохо. Меня регулярно повышали в должности, и, соответственно этому, росла моя зарплата (хотя мне все равно было почти не на что тратить деньги). Самым горячим желанием моих пожилых родителей было, чтобы я женился и подарил им внуков. Но, хоть я их и любил своих отца и мать, сделать этого я не мог.

Я все время думал о тебе. В маленькой комнатке, где-то в глубине моего сердца, где хранились пачка твоих писем, носовой платок и блокнот с записями о городе за стеной, я предавался воспоминаниям о тебе. Я извлекал их из памяти и пересматривал снова и снова (как семнадцатилетний мальчик). Эта комната была посвящена обратной стороне моей жизни. Стороне, о которой никто не знал. Никто, кроме тебя.

Но тебя со мной не было. И я даже не имел возможности узнать, где ты сейчас.

Вскоре после того, как я миновал малоприятный рубеж своего сорок пятого дня рождения, я снова провалился в яму. Так вот просто - Ба-бах! - и все. Точно так же, как тогда, в восемнадцать лет, я потерял почву под ногами. Но на этот раз это была не метафорическая яма, в которую я упал, а самая настоящая дыра в земле. Я не мог вспомнить, как это произошло. Может быть, я просто случайно споткнулся. Когда я пришел в себя (после падения я потерял сознание), я лежал в яме. У меня ничего не болело, как будто я и не падал вовсе. Может быть, меня просто перенесли сюда и аккуратно положили? Но откуда? Я понятия не имел. В любом случае, я оказался в месте, которое находилось где-то в другом мире. В месте, очень, очень, очень далеком от реальности.

Вокруг меня ночь. В небе сверкают звезды. Яма не кажется особенно глубокой. Если бы я захотел, то смог бы выбраться своими силами. Осознание этого приносит мне облегчение. Но я так измучен, что не могу подняться с земли. Я даже не могу пошевелить руками. Мне трудно

держать глаза открытыми. Я измотан, и мое тело будто вот-вот развалится на части. Я медленно закрываю глаза и снова теряю сознание.

Погружаюсь в бездонное море забытья.

Сколько времени прошло? Когда я открываю глаза, небо уже светлое, я вижу, как ветер гонит по нему маленькие белые облака, и слышу щебетание птиц. Кажется, наступило утро. Прекрасное, ясное, дружелюбное утро. Кто-то перегнулся через край ямы и смотрит на меня сверху вниз. Высокий, крепкий мужчина с бритой головой. Он очень странно одет, а в руке держит что-то похожее на лопату.

- Эй, ты! - зовет он меня грозным голосом. - Что ты там делаешь?

Мне нужно время, чтобы понять, наяву все это происходит или я сплю. Мне не жарко и не холодно. Я чувствую запах свежей травы.

- Что я здесь делаю?

- Это я тебя спрашиваю, что ты здесь делаешь.

- Не знаю, - отвечаю я, но голос совсем не похож на мой. - Где я вообще нахожусь?

- Ты имеешь в виду, где ты лежишь? - спокойно спрашивает мужчина. - Я, конечно, не знаю, как ты там оказался, но чем быстрее ты оттуда уйдешь, тем будет лучше для тебя. Потому что это - яма, в которую мы бросаем мертвых зверей, поливаем их маслом и сжигаем.

24

Во второй половине дня пошел снег. Бесчисленные белые хлопья сыпались с безветренного неба на город. Это был не легкий снег, медленно плывущий по воздуху. Тяжелые снежинки грузно оседали на землю, образуя увесистые сугробы.

Я вышел из дома, спустился с Западного холма и поспешил к воротам. По пути я встречал зверей с покрытыми снегом спинами, которые, опустив глаза и выдыхая облака белого пара, тяжело брели куда-то вперед. В последние несколько дней морозы усилились, и вместе с тем стало меньше ягод и листьев, которыми они могли питаться. Все больше и больше зверей погибало.

Серый дым, поднимавшийся за стеной на севере, был гуще, чем когда-либо. Похоже, сегодня стражник снова был занят сбором и сжиганием трупов. Дым поднимался прямо в небо, как толстый канат, пока не растворялся в снеговых тучах. Мне, конечно, было жаль зверей, но чем больше трупов - тем больше работы у стражника, и благодаря этому я выигрывал драгоценное время.

Стражника в хижине не было, но печь топилась и согревала пустую комнату. Ножи и топоры аккуратно лежали на верстаке. Свежезаточенные лезвия сверкали одновременно соблазнительно и угрожающе, безмолвно глядя на меня с верстака. Я прошел через хижину, пересек задний двор и вошел в загон для теней.

Пахло здесь еще хуже, чем в прошлый раз, и в воздухе витал дух смерти. Темные сучки предупреждающе глядели на меня с деревянной стены. «Мы знаем, что вы задумали», - казалось, говорили они. Моя тень спала, как убитая, завернувшись в одеяло. Я поднес ладонь к ее носу, чтобы убедиться, что она еще жива, и ощутил едва заметное дыхание. Вскоре после этого тень проснулась и открыла глаза.

- Ты решил? - спросила она слабым голосом.

- Да. Мы сбежим вместе.

- Прямо сейчас?

- Прямо сейчас.

- Я думала, ты больше не придешь, - тень с трудом повернула голову в мою сторону, - Я совсем плохо выгляжу, да?

Я обнял истощенную тень и вывел на улицу. А там взвалил ее себе на спину. Стражник предупреждал меня, чтобы я не прикасался к тени, но теперь это уже не имело значения. Поскольку она почти ничего не весила, мне не составило труда нести тень на спине. И, цепляясь за мои плечи, она вытягивала из меня жизненные силы, тем самым постепенно восстанавливая свои, подобно пустынному растению, отчаянно высасывающему влагу из земли. Я не знал, какой частью своих жизненных сил я могу позволить себе поделиться с тенью.

- Возьми с собой рог, - сказала тень, прежде чем мы покинули хижину.

- Рог?

- Да, тогда стражнику будет сложнее нас преследовать.

- Это его очень разозлит, - сказал я, покосившись на блестящие ножи и топоры.

- Но это нужно сделать. Город может стать невероятно опасным, когда узнает о нашем побеге. Мы должны быть готовы ко всему.

Я не совсем понял, зачем, но послушно снял со стены старый рог и положил его в карман пальто. За годы использования он приобрел янтарный оттенок. Судя по всему, инструмент был сделан из рога золотистого зверя и украшен тонкой резьбой.

- У нас мало времени, - сказала тень, - Нужно спешить. Жаль, что я не могу идти сама.

- Если я понесу тебя на спине через город, нас обязательно заметят.

- Они в любом случае сразу узнают, что мы сбежали. Нужно просто как можно быстрее добраться до Южной стены.

С тенью на спине я вышел из хижины. Теперь пути назад не было. Мы дошли до реки и пересекли Старый мост, направляясь на юг. Время от времени снег залеплял мне глаза, и я несколько раз натыкался на зверей, заставляя их издавать низкий гудящий рев.

Из-за метели на улице было мало людей, но некоторые все-таки наблюдали за нами. Просто стояли и молча смотрели. В городе почти никогда не видели такого, чтобы кто-то бегал по улицам. Интересно, они об этом куда-нибудь сообщат? «Читатель снов воссоединился со своей тенью и хочет сбежать из города». Или им было на нас наплевать?

С момента прибытия в город я не занимался почти никакой физической деятельностью, поэтому мне стоило немалых трудов бежать по городу с тенью на спине, какой бы легкой она ни была. Я выдыхал белые облака густого пара. А каждый вдох в пронизывающем холодном воздухе причинял мне боль, словно тысяча уколов в легкие. Когда мы наконец достигли подножия Южного холма, я остановился, чтобы отдышаться, и обернулся.

- Черт, - сказала тень, - Смотри, дыма стало меньше.

Она была права. Дыма, поднимавшегося сквозь падающий снег по другую сторону Северной стены, было явно меньше, чем десять минут назад.

- Видимо, снег засыпает огонь, - сказала тень, - Когда стражник вернется в хижину за маслом, то увидит, что меня там нет. Плохо дело.

Подниматься по крутому Южному склону с тенью на спине было нелегко. Но теперь, когда я принял решение, не могло быть и речи о том, чтобы бросить все на полпути. К тому же, по мнению тени, город может быть невероятно опасен. Обливаясь потом, я продолжил восхождение. К тому времени, когда мы наконец добрались до вершины, мои ноги стали тяжелыми, как камни, и у меня начались судороги в икрах.

- Извини, но придется сделать паузу, - выдохнул я, присев на корточки. Я понимал, что у нас мало времени, но бежать дальше пока не мог, - Мне нужно немного отдохнуть.

- Конечно, отдохни. Ты же не виноват, что я не могу идти сама. Не переживай. Можешь дать мне рог?

- Рог? Зачем он тебе?

- Просто дай его мне.

Ничего не понимая, я вытащил украденный рог из кармана пальто и протянул его тени. Она поднесла рог к губам, глубоко вдохнула и изо всех сил дунула. Один длинный гудок и три коротких, как обычно. Я был удивлен тем, насколько хорошим получился звук. Он почти не отличался от того, который извлекал из инструмента стражник. Когда она успела этому научиться?

- Что ты сделала?

- Как ты мог слышать, я протрубила в рог. Это выиграет нам немного времени, - тень повесила рог на ближайшее дерево, где его было хорошо видно, - Здесь стражник сможет найти его и забрать. Он, конечно, все равно продолжит за нами гнаться, но возвращение рога может немного смягчить его гнев.

- Но как это сэкономит нам время?

Тень объяснила:

- Как только звери слышат рог, они собираются у ворот. Стражнику придется их открыть, чтобы выпустить зверей. А когда они все выйдут, ему придется снова их закрывать. Это его обязанность. Таким образом, мы выиграем немного времени.

Я с уважением посмотрел на тень.

- А ты довольно умна, не так ли?

- Это же очевидно. Город не идеален. И стена не идеальна. В мире вообще нет ничего идеального. У всего есть свои слабые места. И одно из слабых мест города - звери. Впуская и выпуская их утром и вечером, город сохраняет равновесие. А сейчас мы его немного нарушили.

- Держу пари, что город очень зол.

- Возможно, - сказала тень, - Если у него вообще есть какие-то чувства.

Я помассировал икры, и мои ноги наконец снова стали более гибкими.

- Пошли дальше.

Я встал и взвалил тень на плечи.

Теперь мы почти все время шли вниз. Мне приходилось ступать осторожно, чтобы не споткнуться, зато идти было намного легче. Вскоре широкая тропа сменилась едва различимой тропинкой. Мы миновали заброшенную деревню. Снег продолжал сыпать беспрестанно. Он оседал на моих волосах, превращая их в сосульки, и я пожалел, что не надел шляпу. Плотный облачный покров, казалось, содержал в себе неиссякаемый запас снега. И пока мы пробирались вперед, жуткий гул омута время от времени доносился до моих ушей.

- Осталось не так уж и далеко, - сказала тень, висевшая на моей спине, - Когда пройдем мимо старых домов, станет виден омут. Там стражник уже не сможет нас преследовать.

Услышав это, я вздохнул с облегчением. Осталось не так уж и далеко.

И тут перед нами возникла стена.

Совершенно внезапно массивная высокая стена выросла перед нами и преградила путь. Я остановился и ахнул. Откуда она здесь? Когда я недавно ходил сюда, ее не было. Я молча смотрел на восьмиметровую кирпичную стену.

- ЧЕМУ ТЫ УДИВЛЯЕШЬСЯ? - стена прогремела эти слова глубоким басом, - ТВОЯ КАРТА БЕСПОЛЕЗНА. ЭТО ПРОСТО ЛИНИИ НА БУМАГЕ.

Тут я понял, что стена действительно могла менять свою форму и расположение по собственному желанию. Она могла передвигаться когда и куда ей захочется. И была полна решимости не позволить нам покинуть город.

- Не слушай ее, - прошептала тень, - И не смотри. Это просто мираж. Город хочет обмануть нас. Закрой глаза и иди дальше. Пока ты не веришь его словам и не боишься их, стены не существует.

Послушавшись тени, я зажмурился и продолжил идти.

И стена снова заговорила: - ТЕБЕ НИКОГДА НЕ ПОПАСТЬ НА ДРУГУЮ СТОРОНУ. ДАЖЕ ЕСЛИ ТЫ ПРЕОДОЛЕЕШЬ ОДНУ СТЕНУ, ЗА НЕЙ ОКАЖЕТСЯ ДРУГАЯ. ТАК ЧТО ДАЖЕ НЕ ПЫТАЙСЯ.

- Не слушай ее, - сказала тень - И не бойся. Просто продолжай бежать. Отбрось сомнения и следуй за своим сердцем.

- БЕГИ, БЕГИ, - сказала стена и громко рассмеялась. - ТЫ МОЖЕШЬ БЕЖАТЬ СКОЛЬКО УГОДНО, Я ВСЕГДА БУДУ ПЕРЕД ТОБОЙ.

Под грозный хохот стены, звеневший в ушах, я побежал вперед, не глядя, прямо туда, где она должна была находиться. Теперь у меня не было другого выбора, кроме как довериться своей тени. И мне нельзя было бояться. Я изо всех сил боролся с сомнениями и слушал свое сердце. И мы прошли сквозь толстую стену, сделанную из тяжелейшего кирпича, словно сквозь дымовую завесу. Стена, казалось, состояла из чего-то среднего между материальным и нематериальным. Это ощущение невозможно выразить словами.

- Разве я тебе не говорила? - прошептала мне на ухо тень, - Это все иллюзия, просто ложь и обман.

Сердце мое продолжало тяжело и сухо биться в груди, а смех стены все еще звучал в ушах.

- ТЫ МОЖЕШЬ БЕЖАТЬ СКОЛЬКО УГОДНО, - кричала она, - Я ВСЕГДА БУДУ ПЕРЕД ТОБОЙ.

25

Я поспешно продрался сквозь последние заросли и вышел на поляну, с которой был виден омут. Тень слезла с моей спины. Она еще немного пошатывалась, но уже могла идти сама. Ее бледное лицо постепенно обретало цвет. Но мы по-прежнему оставались двумя разными существами. Возможно, она еще не восстановила жизненную силу настолько, чтобы суметь воссоединиться со мной.

- Пока ты меня нес, я немного оклемалась, - сказала тень. - Не совсем, конечно, но этого должно хватить. Давай передохнем, а потом пойдем дальше.

Я стоял на поляне и осторожно осматривался, пытаясь отдышаться. Омут не изменился с тех пор, как я видел его в последний раз. Вода в нем была чудесно голубой и прозрачной, поверхность не волновалась, но из глубины периодически доносилось сдавленное бульканье, к которому иногда примешивался этот ужасный хрип, с которым пещеры засасывали в себя воду. Больше не было слышно ни звука. Ветер полностью стих. Ни одна птица не пролетала мимо. Вокруг беззвучно падал чистый белый снег. Какой восхитительный пейзаж, подумал я. Он останется со мной навсегда. Я обязательно вспомню его на смертном одре, и он снова предстанет передо мной во всех подробностях. В моей голове бушевала жестокая битва между реальным и нереальным. Я стоял на пороге между двумя мирами, и мне нужно было решить, какому из этих миров я хочу принадлежать.

- Ты уверена, что мы выберемся оттуда живыми? - спросил я тень, указав на омут.

- Омут напрямую связан с миром за стеной. Если нам удастся проникнуть в пещеру на дне и проплыть по ней, мы снова окажемся во внешнем мире.

- Но говорят, что омут ведет в лабиринт подземных пещер, и любой, кто попадает в него, тонет там во мраке.

- Это легенда, придуманная городом, чтобы запугать людей. Никакого подземного лабиринта не существует.

- Для того, чтобы просто не дать людям выбраться наружу, было бы куда быстрее и проще построить еще одну стену вокруг омута, чем выдумывать такую изощренную ложь.

Тень покачала головой.

- Нет, не проще. Город окружил омут стеной страха. Она намного эффективнее, чем стена из кирпича. Преодолеть страх, который однажды поселился в твоей голове, - очень непростая задача.

- Как ты можешь быть в этом так уверена?

- Я же тебе говорила, что город изначально был полон противоречий. Чтобы обеспечить его дальнейшее существование, эти противоречия должны быть успешно разрешены. С этой целью он принял ряд мер предосторожности, которые действуют в соответствии с тщательно разработанной системой, - тень выдохнула белое облачко и потерла руки, - Это же касается и зверей. Позволяя им ежедневно входить и выходить через ворота, позволяя им размножаться или погибать в зависимости от времени года, город высвобождает и перерабатывает скрытую энергию. Чтение старых снов в библиотеке, которым ты здесь занимался, - еще одна из этих мер предосторожности. Частицы душ, хранящиеся в виде старых снов, в результате этого процесса потихоньку высвобождаются и растворяются в воздухе. Я хочу сказать, что город технически очень сложен. Все в нем находится в равновесии, и меры, поддерживающие это равновесие, работают безотказно.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что говорит тень.

- И одна из этих мер, которые город использует для поддержания равновесия, - это страх, да?

- Именно так. Он внушает жителям, что омут таит в себе смертельную опасность. Потому что это единственный способ выбраться наружу. Северные ворота охраняет стражник, Восточные замурованы, а доступ к реке перекрыт тяжелыми железными решетками. Наверное, найдется не так уж много желающих покинуть город, но он все равно делает все возможное, чтобы отрезать пути к бегству.

- То есть, ты считаешь, что нам не о чем беспокоиться?

Тень кивнула.

- Нам не о чем беспокоиться. К счастью, у тебя все еще есть я. Сейчас мы станем единым целым и вырвемся из города.

В моих ушах снова зазвенел голос стены.

ДАЖЕ ЕСЛИ ТЫ ПРЕОДОЛЕЕШЬ ОДНУ СТЕНУ, ЗА НЕЙ ОКАЖЕТСЯ ДРУГАЯ. ТАК ЧТО ДАЖЕ НЕ ПЫТАЙСЯ.

- Ты не боишься, - спросил я у тени, - что мы просто утонем в черной тьме там, внизу?

- Конечно, я боюсь. Одна только мысль об этом вызывает у меня тошноту. Но мы уже приняли решение. В конце концов, это ты создал город, не так ли? Значит, у тебя есть сила. И даже в тот момент, когда перед нами была стена, тебе удалось пройти сквозь нее. Самое главное - преодолеть свой страх. Кроме того, ты ведь хорошо плаваешь, да? И можешь надолго задерживать дыхание.

- А ты? Ты умеешь плавать?

Тень засмеялась и махнула рукой.

- Я же твоя тень. Если ты будешь плыть, я буду плыть рядом с тобой. В том же направлении и с той же скоростью. Как же я могу не уметь плавать?

- Ну да, конечно, мы будем плыть вместе.

Я посмотрел на небо и несколько холодных снежинок упали мне на лицо.

- Твои доводы очень убедительны, - сказал я, на что тень снова рассмеялась.

- Спасибо за комплимент. Даже если в каком-то смысле он относится и к тебе тоже. В конце концов, я же твоя тень.

- Ага.

- А теперь пора немного поплавать. К сожалению, до купального сезона еще далеко, так что насладиться теплой водичкой не получится.

Бросив еще один взгляд на затянутое облаками небо, я посмотрел тени прямо в лицо. У меня сжалось сердце.

- И все-таки я не могу покинуть город. Мне очень жаль, но тебе придется идти одной.

26

Тень долго смотрела на меня. Несколько раз она пыталась что-то сказать, но слова застревали у нее в горле. Как будто она давилась кусочком, который никак не могла проглотить. Опустив голову, тень носком ботинка рисовала на мерзлой земле маленькие фигурки, чтобы тут же стереть их подошвой.

- Я уверена, что ты очень, очень хорошо все обдумал, - сказала она, - И отказываешься не из- за того, что боишься, да?

Я покачал головой.

- Да, я не боюсь. Раньше боялся, но теперь уже нет. Скорее всего, ты права. Мы сможем выбраться на другую сторону целыми и невредимыми, если захотим.

- Но ты все равно останешься здесь?

Я кивнул.

- И почему же?

- Прежде всего, я не вижу смысла возвращаться в свой старый мир. Там я был еще более одинок. И окружен еще более глубокой тьмой. Я никогда не смогу быть счастлив том мире. Конечно, город не идеален, а вечность - это очень долгий срок. За это время я могу раствориться в городе и полностью исчезнуть. Но даже если это произойдет, то я не против. Если я останусь здесь, то мне, по крайней мере, будет не так одиноко. Здесь мне есть чем заняться.

- Читать старые сны, да?

- Кто-то же должен их читать. Эти бесчисленные старые сны, запертые в своих пыльных контейнерах. Я умею это делать, да и они сами этого хотят.

- И где-то в архиве библиотеки, возможно, дремлют старые сны, оставленные той девушкой, да?

Я кивнул.

- Может быть. Но это только если твое предположение верно.

- И эти сны - одна из тех вещей, которых жаждет твое сердце.

Я молчал. Тень глубоко вздохнула.

- Если ты останешься здесь, а я сбегу, то все равно очень скоро умру. Все-таки, ты - человек, а я

- твоя тень. Отдельно от тебя я долго не проживу. Но, в конце концов, это не так уж и важно.

- А, может быть, ты выживешь во внешнем мире и займешь мое место. Насколько я понимаю, у тебя есть к этому способности, и ты умна. Пройдет совсем немного времени, и будет уже непонятно, кто из нас - человек, а кто - тень.

Она задумалась, потом покачала головой.

- Мы сейчас просто строим предположения. Никто не может знать точно, что именно произойдет. Мы уже даже не понимаем, где здесь гипотезы, а где - факты.

- Пожалуй. Но ведь нужно хоть что-то, на что мы могли бы опереться для принятия решений.

- И ты уже принял решение?

Я кивнул.

- Но зачем ты тогда принес меня сюда, к омуту?

- Честно говоря, я до последнего времени и сам не знал, как в итоге поступлю. До тех самых пор, пока мы самом деле не оказались здесь, - сказал я, - Но теперь все решено: я остаюсь. А ты уходишь.

Мы с тенью посмотрели друг другу в глаза.

- Как твой давний спутник, я не могу согласиться с этим выбором, но твое решение кажется непоколебимым. Я больше не буду пытаться тебя переубедить. Если ты остаешься здесь, я желаю тебе счастья. Пожелай и мне удачи на моем пути. Только от всего сердца.

- Конечно же, я от всего сердца желаю тебе удачи. Надеюсь, с тобой все будет хорошо. Она протянула мне правую руку, и я пожал ее. Довольно странно пожимать руку своей собственной тени.

Действительно ли это была моя тень? И действительно ли я был самим собой? Да, мы уже не понимаем, где гипотезы, а где - факты.

Будто насекомое во время линьки, тень сбросила с себя тяжелое влажное пальто и сапоги.

- Извинись перед стражником, - сказала она, слегка улыбнувшись, - За то, что я без разрешения взяла из его хижины рог и созвала зверей. У него наверняка из-за этого будут неприятности.

- Тень стояла на снежном сугробе и смотрела на поверхность озера. Наконец она сделала глубокий вдох и выдохнула густое облако белого пара. А затем, не оборачиваясь, бросилась в воду вниз головой. По поверхности омута разошлись круги. Я наблюдал, как они медленно исчезают, и вода становится такой же гладкой, как и раньше. Только зловещий хрип пещер доносился до моих ушей.

Я долго смотрел на абсолютно неподвижную водную гладь. Может быть, все-таки произойдет что-то еще? Но ничего не происходило. Только бесчисленные снежинки беззвучно падали в омут, таяли и в мгновение ока исчезали. Я развернулся и пошел назад тем же путем, которым мы шли сюда. Брел по тропинке, заросшей высокой травой, мимо заброшенной деревушки, вверх и вниз по крутым склонам. На всем пути до административного квартала я так никого и не встретил. Люди в городе не выходили из дома в такой сильный снегопад. И звери были уже за стеной из-за ложного сигнала рога.

Вернувшись домой, я первым делом стряхнул снег с пальто и вытер полотенцем мокрые, замерзшие волосы. Очистил покрытые слоем грязи ботинки шпателем. К моим штанам прилипли пучки травинок, будто обрывки старых воспоминаний. Затем я сел на стул, закрыл глаза и позволил своим мыслям свободно блуждать по темным коридорам разума. Я не знаю, как долго так просидел. Когда темнота начала окутывать комнату, я оделся, низко надвинул кепку на лицо, поднял воротник пальто и направился вдоль берега к библиотеке.

По крайней мере, здесь у меня было место, куда я мог пойти.

ЧАСТЬ 2

27

Подобно тому, как рукава реки плетут свой узор глубоко во мраке подземелий, разные варианты реальности, кажется, тоже образуют лабиринт внутри нас. Вероятности и альтернативы сплетаются в сеть, из которой мы создаем нашу собственную реальность - или, по крайней мере, то, что мы сами ею считаем.

Конечно, это всего лишь мои личные мысли и ощущения. Вполне возможно, что утверждение «Есть только одна единственная реальность и нет никаких других» верно. Возможно, у нас действительно нет другого выбора, кроме как отчаянно цепляться за эту самую единственную реальность, как команда тонущего парусника цепляется за грот-мачту. Нравится нам это или нет.

Что мы знаем о неведомой реке, струящейся сквозь темный лабиринт глубоко под земной твердью, на которой мы стоим? Кто из нас смог увидеть ее своими глазами, а потом вернуться на свет божий?

Долгими бессонными ночами я подолгу смотрю на свою черную тень на стене. Она больше не произносит ни слова. Не отвечает, когда я пытаюсь с ней заговорить. Она снова стала просто безмолвной тенью. Но я все равно иногда обращаюсь к ней, ведь когда-то мне так сильно помогли ее мудрость и поддержка. Только теперь она больше не отвечает на мои вопросы.

Что со мной случилось? Почему я здесь? Именно в этой, совершенно непонятной мне реальности? Меня здесь быть не должно. На то нет никаких объяснимых причин. Ведь я принял четкое решение и попрощался со своей тенью навсегда, чтобы остаться в городе за стеной. Так почему же я вернулся в этот мир? Или я все время был именно здесь, и больше нигде? А все пережитое оказалось просто долгим сном?

Но, по крайней мере, теперь у меня снова есть тень. Тень, которая связана со мной. Куда бы я ни пошел, она идет рядом. Если я остановлюсь, она тоже остановится. Это меня успокаивает, и я благодарен за то, что мы снова вместе. Это чувство, наверное, может понять только тот, кто однажды потерял свою тень.

Бессонными ночами я ясно и во всех подробностях вижу то, что пережил в городе за стеной.

Вижу тусклый свет масляных ламп в библиотеке, вижу тебя, усердно растирающую в маленькой ступке лекарственные травы и мягко колышущиеся на ветру ивы на песчаных отмелях, слышу стук копыт несчастных зверей по булыжнику и звуки рога, в который каждое утро и каждый вечер трубил стражник. Я помню тропинку вдоль реки, по которой мы с тобой гуляли, сладкий яблочный пирог, таявший у меня на языке и печальные крики невидимых ночных птиц. Старые сны, которые я согревал своими руками. Чистый белый снег, бесшумно укрывавший луг возле омута. Помню окружавшую город плотным кольцом кирпичную стену, на которой даже самое острое лезвие не могло оставить царапины. И красивую девушку в простой бедняцкой одежде. Все это было мне обещано. Но было ли выполнено это обещание?

Возможно, дело в том, что неведомая сила разделила меня пополам. Иногда мне кажется именно так. Наверняка какой-то другой я все еще живет в городе за стеной, где все дни одинаковы в своей безмятежности. Он ходит каждый вечер в библиотеку, пьет травяной чай, который готовит девушка, и читает за тяжелым столом старые сны.

Пожалуй, это наиболее логичное и вероятное предположение. В какой-то момент передо мной встал выбор между двумя вариантами. И один я решил вернуться сюда. Но был и другой я, который выбрал другую сторону. Ту, где город окружен стеной.

В «реальном мире» я - мужчина средних лет без каких-либо выдающихся особенностей. Мое зрение в порядке, и у меня нет способности читать старые сны. Я - всего лишь крохотный винтик в гигантской машине общества. Да и мой собственный «винтик» тоже совсем невелик, о чем я не могу немного не сожалеть.

После моего возвращения - или как это еще назвать? - я каждое утро ездил на работу на поезде, как ни в чем не бывало обменивался приветствиями с коллегами, принимал участие в совещаниях и делал соответствующие (хотя, возможно, и не особенно полезные) комментарии, а затем работал за компьютером. Отправлял электронные письма в филиалы нашей сети по всей стране, раздавая инструкции и отвечая на вопросы. Время от времени ездил в командировки, чтобы встретиться с книготорговцами и сотрудниками издательств. Мои задачи не были особенно трудными, хотя и требовали наличия определенных навыков. Типичный винтик в огромном механизме.

- Почему бы тебе просто не взять отпуск, если ты так сильно устал? - с участием спросил начальник, - У тебя еще есть целый месяц оплачиваемого отпуска, слетай на Бали недельки на две-три, отдохни и возвращайся. А потом снова все обдумаешь на свежую голову.

На самом деле, у меня были очень хорошие отношения с начальником, и я думаю, что он тоже испытывал ко мне определенную симпатию. Поэтому я ощущал легкое раскаяние по отношению к нему. Но на работу возвращаться все равно не собирался - это было ясно как божий день.

Я просто чувствовал, что эта реальность мне не подходит. Здешним воздухом было трудно дышать. Если бы я остался, то скоро непременно задохнулся бы. Поэтому мне хотелось как можно быстрее отсюда уйти. Я просто-напросто должен был это сделать.

Но даже если бы я все это объяснил, начальник, да и остальные коллеги, меня бы не поняли. Никто не мог понять физического ощущения того, что этот мир не является моим миром, и того дискомфорта, который я из-за этого испытывал.

После увольнения я стал абсолютно свободен, но никаких планов на будущее у меня не было. Так что я просто целыми днями сидел один в своей квартире, ни о чем не думая и ничем не занимаясь. На что-то большее я был просто не способен. Я ощущал себя тяжелым железным шаром, который, потеряв инерцию, перестал двигаться и теперь неподвижно лежал на земле. Но это было не так уж и плохо. В то время я спал, наверное, не меньше двенадцати часов в сутки. А когда не спал, то лежал в постели, глядя в потолок, слушая звуки, доносящиеся из окна, и наблюдая, как тени от ветвей деревьев шевелятся на стене. И пытался распознать в этом какой- то знак. Но, конечно же, никакого знака мне никто не давал.

Мне не хотелось ни читать (что было для меня довольно необычно), ни слушать музыку. У меня был плохой аппетит и не было никакого желания пить алкоголь. Я даже ни с кем не разговаривал. Хотя иногда я выходил из дома за продуктами, мне было трудно принять окружающий меня пейзаж. Когда я видел стариков, выгуливающих собак, людей, поливающих цветы на лестничных клетках, или школьников с рюкзаками, то не мог поверить, что все они реальны. Окружающие казались просто фоном, созданным только для того, чтобы сделать этот мир более правдоподобным и хитроумно заставить плоскую поверхность Земли казаться трехмерной.

Единственными сценами, которые я мог воспринимать как реальные, были дорога вдоль реки с видом на поросшие ивами песчаные отмели, башня с часами без стрелок, звери, пробирающиеся сквозь падающий снег, и жуткий блеск лезвий, заточенных стражником.

Но мне было отказано в возможности вернуться в тот мир.

В финансовом отношении у меня не было каких-то серьезных проблем. Имелись некоторые сбережения (как я уже говорил, я в течение многих лет вел скромную жизнь), а также право на пятимесячное пособие по безработице. Около десяти лет я жил на съемной квартире в центре города, что было удобно для поездок на работу, но в любой момент мог переехать и в более дешевое жилье. На самом деле я мог поселиться в Японии где угодно. Вот только конкретное место в голову никак не приходило.

Да, я - железный шар, лежащий на земле. Огромный шар с заключенным в нем сознанием. Внешне шар неприметен, но имеет огромный вес. Если никто не придет и не толкнет его, шар не сможет сдвинуться с места. Я продолжаю иногда спрашивать свою тень о том, куда же мне теперь идти дальше. Но она мне не отвечает.

28

Прошло два месяца с тех пор, как я уволился и стал свободным человеком, и мои дни тянулись в бесконечном унынии. И вот однажды ночью мне приснился длинный сон. На самом деле, это был первый такой сон за всю мою жизнь. (Оглядываясь назад, я понимаю, что вообще не видел никаких снов целых два месяца, хотя спал так много и глубоко. Я словно на какое-то время потерял эту способность.)

Это был очень подробный и реалистичный сон о библиотеке. Я там работаю. Но это не библиотека в городе за стеной, а обычная библиотека, которая может находиться где угодно. На полках стоят не пыльные старые сны в форме яиц, а обычные бумажные книги в переплетах.

Библиотека не большая. Вероятно, это публичная библиотека маленького провинциального городка. Выглядит она, как и большинство подобных заведений, достаточно бедно. И обстановка, и количество книг оставляют желать лучшего, а стулья и столы, очевидно, используются уже не один десяток лет. Компьютера нигде не видно. Наверное, чтобы придать обстановке хоть какую-то изюминку, посередине стола поставили большую керамическую вазу, вот только букет цветов в ней давно уже увял. Не обращая внимания на эту неказистую обстановку, солнечный свет щедро струится сквозь щели в белых занавесках, висящих на старомодных медных карнизах перед высокими окнами.

Возле окна стоят столы, за которыми несколько посетителей что-то читают или пишут. Высокий потолок украшен толстыми латунными балками.

Я работаю в этой библиотеке. Не знаю точно, кем именно, но, по крайней мере, работы у меня здесь не слишком много. И никто не стоит над душой. У меня есть личный кабинет, где я занимаюсь административными делами. Составляю инвентарные списки, проверяю счета и квитанции, заполняю документы.

Не то чтобы в этом сне я особенно счастлив на рабочем месте. Но я не испытываю ни неудовлетворенности, ни скуки. Я умею обращаться с книгами и знаком с ними много лет. Моя жизнь течет тихо и спокойно, я просто выполняю поставленные задачи и решаю не самые сложные проблемы.

По крайней мере, я больше не тяжелый железный шар, застрявший на одном месте. Кажется, будто что-то медленно движется и развивается. В каком направлении - я не знаю. Но, по крайней мере, я не чувствую себя плохо.

Внезапно я замечаю, что на углу моего стола лежит берет. Темно-синий берет. Незаменимый аксессуар персонажей старых французских фильмов. Берет выглядит так, будто его носили каждый день в течение многих лет, а ткань кажется мягкой и пушистой. Он похож на старую кошку, дремлющая на солнце. Как ни странно, но есть ощущение, что этот берет - мой. Удивительно. Я очень редко ношу шляпу и никогда не носил берета (насколько себя помню). Он мне вообще идет? Я оглядываю комнату в поисках зеркала, но ничего не нахожу. Интересно, мне обязательно нужно носить этот берет? И зачем?

На этом я просыпаюсь.

Когда я открыл глаза, за окном еще не рассвело и комнату наполняла полутьма. Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что я спал, и найти путь обратно в реальность. Затем я снова и снова вспоминал свой сон и исследовал каждую его деталь. Пока все это было еще свежо в моей памяти, мне захотелось записать как можно больше в блокнот, чтобы не забыть. Я исписал несколько страниц мелким почерком. Просто у меня сложилось впечатление, что сон указывал мне на что-то важное. Без сомнения, он хотел мне что-то сказать. И выражался при этом так доброжелательно и конкретно, будто это был теплый обмен посланиями между близкими друг другу людьми.

Когда на улице рассвело и радостно зачирикали птицы, я принял решение.

МНЕ НУЖНА НОВАЯ РАБОТА.

Мне нужно двигаться дальше. Иначе я застряну здесь навсегда. И единственным возможным местом новой работы является библиотека. Да, для меня нет в мире другого места, кроме библиотеки. Почему я не осознал этот простой факт раньше?

Мир наконец-то зашевелился. И я должен идти дальше, следуя за своими снами.

29

Итак, я хочу работать в библиотеке.

Но как мне найти такую работу? Я много лет проработал в книжной торговле, но не имел никакого отношения к библиотекам, этим занимался другой отдел. Я даже не бывал в них с тех самых пор, как окончил школу.

Если сложить все библиотеки, маленькие и большие, государственные и частные, то в Японии их, вероятно, найдется тысячи (или, может быть, не так много... я не знаю). Какая из них мне подойдет? И есть ли в этих библиотеках вакансии, на которые я мог бы претендовать?

Впервые за долгое время я сел за компьютер, чтобы поискать в Интернете сведения о библиотеках. Потом пошел в читальный зал и просмотрел специальную литературу, но не смог найти того, что искал. Вся информация было или слишком общей и обширной, или слишком подробной и конкретной.

После недели бесплодных усилий мне надоело искать иголку в стоге сена, и я решил вернуться к тому, что подсказывало мне подсознание. Как выглядела библиотека, которую мое воображение так подробно нарисовало в том долгом сне? Я просмотрел записи, которые сделал, в поисках подсказки относительно того, где она может находиться. Разговоры посетителей, плакаты на стенах... но ничего не нашел. Посетители молчали (в конце концов, они находились в библиотеке), а надписи на плакатах были слишком мелкими и далекими, чтобы их можно было прочитать. Но каким-то образом я чувствовал, что это место находится довольно далеко от Токио. Может быть, все дело было в воздухе.

Я снова и снова внимательно осматриваю кабинет, где работал во сне, чтобы не пропустить ничего важного. Он длинный и неширокий, с вытертым ковром на полу. Как и на первом этаже, арматура сделана из латуни. На потолке висит неоновая лампа. На столе напротив окна - старомодный светильник, лоток для документов, старый черный телефон, керамическая подставка для ручек и стеклянная пепельница, используемая для хранения скрепок. В углу лежит темно-синий берет. Недалеко от двери - стул на четырех ножках и невысокий столик. А еще вешалка для одежды. Все очень просто и скромно. На деревянном шкафу стоят напольные часы в классическом стиле. Компьютера нет. Это все. Абсолютно ничто не указывает на место расположения библиотеки.

Солнце светит в окно, но выцветшие кружевные шторы задернуты, и я ничего не вижу. На стене висит календарь с пейзажной фотографией - горы, отражающиеся в озере. Я не могу понять, какой именно месяц сейчас на календаре. И также не могу понять, что за горы и озеро там изображены. Вид прекрасный, но такой можно найти где угодно в японской провинции.

Конечно, пейзаж на странице календаря не обязательно должен находиться рядом с библиотекой, но по солнечному свету и запаху воздуха я скорее представляю себе горный регион, чем место у моря. Берет тоже кажется более подходящим для гор, чем для пляжа - впрочем, это впечатление основано исключительно на моих личных ощущениях.

Больше воспоминания о сне ничего мне не сообщают. Я помню каждую деталь, но не имею ни малейшего представления, как называется библиотека и где она находится.

Мне нужна профессиональная помощь, а в идеале - помощь настоящего эксперта.