Город и его ненадежные стены

Я решил идти дальше. Если моя догадка была верна, то постепенно я должен буду становиться все более и более молодым, пока... Пока что?

А если развернусь и пойду обратно, вниз по течению, я вернусь в свой истинный возраст? Или метаморфоза, происходившая со мной, была необратима? Ответа на этот вопрос я тоже не знал. Но, так или иначе, любопытство вело меня вперед.

Я прошел под несколькими мостами и миновал небольшую запруду, неподалеку от которой увидел цаплю. Она неподвижно стояла на одной ноге и пристально смотрела в воду.

Время от времени я замечал, что по одному из мостов, переброшенных через реку выше по течению, проходят люди, но их было совсем немного, и никто не останавливался, чтобы посмотреть на меня сверху вниз. Все они шли под зонтиками, чтобы защититься от ярких лучей полуденного летнего солнца. Их зонтики и одежда показались мне старомодными, но, возможно, это было всего лишь игрой моего воображения. Солнце слепило глаза, а люди были довольно далеко.

Лишь один маленький мальчик перегнулся через бетонные перила и что-то мне крикнул, но я не смог разобрать, что именно. Может быть, он хотел сообщить мне что-то важное? Толстая женщина - вероятно, его мать, оттащила мальчика от перил, и они пошли дальше по мосту в сторону противоположного берега. Она даже не взглянула вниз, как будто меня там и не было. Кроме этого мальчика, никто не обратил внимания на то, что я бреду босиком по реке.

Время от времени я останавливался, чтобы оценить свое физическое состояние. Сомнений не было, я медленно, но верно молодел. Теперь мне было уже никак не больше двадцати. Мое зрение, ухудшившееся после многих лет чтения, восстановилось, и перед глазами будто рассеялся туман. Небольшие жировые складки внизу живота тоже исчезли. Я всегда очень внимательно следил за своим весом, и, тем не менее, к пятому десятку все равно набрал несколько лишних килограммов. Когда я провел пальцами по волосам, то заметил, что они стали намного гуще. И еще я не чувствовал совершенно никакой усталости, хотя прошел по реке уже несколько километров.

Чем дальше я шел вверх по течению, тем сильнее менялся ландшафт вокруг меня. Видимо, я уже поднимался с равнины в горы. Мостов стало меньше, а зелень вокруг - темнее. И не было видно ни души. В некоторых местах передо мной возникали небольшие водопады, и мне приходилось взбираться наверх по крутым горным тропинкам.

Миновав несколько таких водопадов, я понял, что уже стал подростком. Таким худым, что мне даже пришлось потуже затянуть ремень на брюках. А когда я прикоснулся к своему лицу, то оно показалось мне абсолютно чужим. Может быть, когда-то я действительно был совсем другим человеком?

Странным было то, что молодел я только физически. Мои сознание и память определенно оставались неизменны. Да, я сохранил все воспоминания о прожитых годах, хотя внешне и превратился в семнадцатилетнего подростка.

Я дошел до изгиба реки, и, пробравшись сквозь заросли кустарника на берегу, увидел девушку.

ТЫ УБРАЛА СВОИ КРАСНЫЕ ШЛЕПАНЦЫ В СУМКУ, ВИСЕВШУЮ НА ПЛЕЧЕ, И ЛОВКО ПРОБИРАЛАСЬ ВПЕРЕД ПО ПЕСЧАНЫМ ОТМЕЛЯМ НА НЕСКОЛЬКО ШАГОВ ВПЕРЕДИ МЕНЯ. МОКРЫЕ ЛИСТОЧКИ И ТРАВИНКИ БЛЕСТЕЛИ НА ТВОИХ ИКРАХ КАК КРОХОТНЫЕ ЗЕЛЕНЫЕ ЗАПЯТЫЕ.

Девушка остановилась и подождала меня, а затем продолжила свой путь. Она ни разу не обернулась, как будто у нее не было ни малейшего сомнения, что я иду следом. Она сосредоточенно и целеустремленно шагала вверх по реке и время от времени напевала несколько строчек из неизвестной мне песни.

Идя следом за девушкой, я рассматривал ее длинные черные волосы, пряди которых раскачивались при ходьбе, будто маятники. Я был загипнотизирован и не мог оторвать глаз от их равномерного движения.

В какой-то момент девушка вдруг остановилась, как будто что-то вспомнив, и огляделась. Она вышла из воды и босиком поднялась вверх по песчаному берегу. Затем тщательно разгладила подол своего светло-зеленого платья и села на ровную площадку посреди луга. Я молча последовал за ней. Зеленый кузнечик выпрыгнул откуда-то из травы неподалеку от нас и улетел. Какое-то время мы провожали его взглядом.

Вот так мы снова оказались там, где уже бывали очень много лет назад. В высокой траве на берегу реки. И дальше мы уже не пойдем. Нет никакой необходимости становиться еще моложе. Здесь мои воспоминания и реальность наконец-то встретились и стали единым целым.

ТЫ САДИШЬСЯ НА ТРАВУ И МОЛЧА СМОТРИШЬ В НЕБО. СКВОЗЬ НЕГО С ПРОНЗИТЕЛЬНЫМ ЩЕБЕТАНИЕМ ПРОНОСЯТСЯ ДВЕ МАЛЕНЬКИЕ ПТИЧКИ. А ПОТОМ СТАНОВИТСЯ СОВСЕМ ТИХО, И

НА НАС ОПУСКАЮТСЯ ЕДВА ЗАМЕТНЫЕ ГОЛУБОВАТЫЕ СУМЕРКИ. СИДЯ РЯДОМ С ТОБОЙ, Я ИСПЫТЫВАЮ ЧУДЕСНОЕ ОЩУЩЕНИЕ, БУДТО ТЫСЯЧИ НЕВИДИМЫХ НИТЕЙ СВЯЗЫВАЮТ ТВОЕ ТЕЛО С МОЕЙ ДУШОЙ. КАЖДЫЙ ВЗМАХ ТВОИХ РЕСНИЦ, КАЖДОЕ МАЛЕЙШЕЕ ДВИЖЕНИЕ ГУБ ЗАСТАВЛЯЮТ МОЕ СЕРДЦЕ ТРЕПЕТАТЬ.

Я хочу тебе что-то сказать, но не могу произнести ни слова. Как будто меня ужалила в язык пчела и его парализовало. Здесь, посреди единства воспоминаний и реальности, мои тело и разум пока что еще не едины.

Но я уверен в одном: я останусь здесь навсегда. Больше нет никакого будущего, и прошлого тоже нет. Стрелки часов остановились или вообще исчезли, и время больше никуда не движется. В какой-то момент я снова смогу говорить, и обязательно найду нужные слова.

Я закрываю глаза и на некоторое время погружаюсь в полную темноту. А потом снова их открываю. Медленно и аккуратно, чтобы случайно ничего не нарушить. И оглядываюсь вокруг, убеждаясь, что этот удивительный мир никуда не исчез. Я слышу шум речной воды и ощущаю запах летнего луга. Вокруг пронзительно стрекочут кузнечики. Твои красные сандалии и мои белые кроссовки лежат рядом на песке. Как маленькие спящие зверьки. Наши ноги по щиколотку покрыты мелким белым песком. Цвет неба подсказывает мне, что сумерки уже не за горами.

Я протягиваю руку и сжимаю твою ладонь. Мое юное сердце громко колотится в груди. А мысли стали ясными, четкими, и идеально синхронизированными с его ударами.

И тут я кое-что замечаю. Моя тень исчезла. Катящееся за горизонт солнце делает окружающие тени все длиннее с каждой секундой, но моей среди них нет. Куда же она исчезла? И когда это произошло?

Но, как ни странно, меня это не особенно беспокоит. Я не растерян и не напуган. Тень, должно быть, просто пошла куда-нибудь прогуляться. Она обязательно скоро вернется, ведь мы с ней - единое целое.

В кронах деревьев над рекой едва слышно шумит легкий ветерок. Ты сжимаешь мою ладонь, словно пытаясь сообщить мне что-то важное. То, что невозможно выразить словами.

В ЭТОТ МОМЕНТ НИ У ТЕБЯ, НИ У МЕНЯ НЕТ ИМЕНИ. ВОКРУГ ТОЛЬКО ЛЕТНИЕ СУМЕРКИ, ЦВЕТУЩИЙ ЛУГ И БЕРЕГ РЕКИ - И БОЛЬШЕ НИЧЕГО. НА НЕБЕ УЖЕ ПОЯВЛЯЮТСЯ ПЕРВЫЕ ЗВЕЗДОЧКИ, НО И У НИХ НЕТ ИМЕН. МЫ СИДИМ ВДВОЕМ НА КРАЮ БЕЗЫМЯННОГО МИРА.

Ты смотришь мне в глаза. Таким серьезным и пристальным взглядом, словно пытаешься разглядеть что-то на дне глубокого чистого озера. А потом тихонько шепчешь мне на ухо:

- Теперь ты понимаешь? Мы оба - всего лишь чьи-то тени.

И тут я просыпаюсь. Твой голос все еще отчетливо звучит у меня в голове.

ТЕПЕРЬ ТЫ ПОНИМАЕШЬ? МЫ ОБА - ВСЕГО ЛИШЬ ЧЬИ-ТО ТЕНИ.

ЧАСТЬ 3

63

Однажды вечером, направляясь, как обычно, в библиотеку, я увидел странного мальчика.

Он стоял один на другой стороне моста. Над рекой висел легкий вечерний туман, какой часто бывает в начале весны, когда разница температур воды и воздуха особенно велика.

Из-за тумана я не могу толком разглядеть мальчика, но мой взгляд привлекла его яркая одежда. На нем зеленая толстовка с желтым рисунком на груди. Порыв ветра ненадолго рассеивает туман и позволяет мне увидеть, что именно изображено на этом рисунке.

Это - желтая подводная лодка из фильма группы «The Beatles» «Yellow Submarine». В городе за стеной, где все носят потрепанную одежду приглушенных цветов, яркая толстовка волей - неволей привлекает к себе внимание. Кроме того, я впервые вижу этого мальчика. Иначе я бы его обязательно узнал.

Мальчик, кажется, тоже смотрит на меня, хотя я не могу быть в этом уверен. Он стоит на другой стороне моста, а ветер уже стих и над рекой снова клубится туман. К тому же мои глаза после операции стали видеть гораздо хуже. Я просто чувствую... чувствую кожей, что он на меня смотрит. Возможно, мальчик хочет мне что-то сказать. Может быть, мне стоит перейти через мост и поговорить с ним? Узнать, действительно ли он хочет мне что-то сообщить.

Но я торопился в библиотеку и не хотел опаздывать туда без уважительной причины. Поэтому просто пошел дальше, не став переходить на другую сторону реки.

Снег, еще лежавший белыми пятнами на песчаных отмелях, с приближением весны постепенно таял и уровень воды в реке медленно поднимался. Звери, инстинктивно почуяв приближение тепла, мечтательно оглядывались вокруг, терпеливо ожидая, когда же наконец распустятся почки на деревьях. Долгая и суровая зима стоила многим из них жизни. Те же, кому повезло выжить, сильно исхудали от постоянного голода, а их мех потерял золотистый блеск.

Засунув руки в карманы пальто, я продолжал идти вдоль реки своим обычным размеренным шагом. Тем не менее, меня охватило необычное беспокойство. По какой-то причине я не мог выкинуть из головы образ мальчика в толстовке с желтой подводной лодкой.

В голове крутилось сразу несколько вопросов. Почему он, единственный, в городе носил такую яркую и привлекающую внимание одежду? И почему он так внимательно на меня смотрел? Жители города обычно ходили по улицам быстрым шагом и опустив глаза вниз, чтобы не видеть того, что могло бы им угрожать - например, огромных стервятников, круживших высоко в небе. Никто из них никогда не стал бы стоять на одном месте и пристально разглядывать других прохожих.

Я видел фильм «Yellow Submarine» в своем старом мире, еще до того, как оказался в городе за стеной. Поэтому и узнал эту желтую подводную лодку на толстовке у мальчика. Еще я помнил отрывки из одноименной песни, но совершенно забыл содержание фильма. «We all live in a Yellow Submarine...» Эта фраза была вполне осмысленной и в то же самое время не значила ничего конкретного.

Должно быть, мальчик нашел эту толстовку случайно - может быть, в одном из заброшенных домов. Однако он, вероятно, понятия не имел, что такое «Yellow Submarine». Потому что жители города не могли слышать «The Beatles». И не только «The Beatles», они вообще не слышали никакой музыки. Да и что такое подводная лодка здесь вряд ли кто-то знал.

Погруженный в эти рассеянные мысли, я шел сквозь вечерние сумерки. Возле башни по привычке взглянул на часы без стрелок, которые не показывали время, а скорее утверждали его незначительность. Время здесь не остановилось, оно просто потеряло всякий смысл. Солнце встает утром и садится вечером. Зачем делить этот промежуток на какие-то отрезки? И кому нужно знать, какой именно сегодня день, если они ничем друг от друга не отличаются?

И у меня самого тоже нет никакой необходимости измерять время. Когда наступают сумерки, я одеваюсь, выхожу из дома и иду знакомой дорогой в библиотеку. Даже количество шагов, которые я совершаю за день, вероятно, почти всегда остается неизменным. Потом я читаю старые сны в архивах библиотеки. До тех пор, пока мои глаза и пальцы не устанут, и мне не придется закончить работу.

Да, время здесь не имеет значения. Оно движется вперед, но это движение ничего не меняет. С таким же успехом время могло бы стоять на месте.

Но в этот вечер мой привычный распорядок дня нарушен появлением на противоположном берегу реки мальчика в яркой толстовке. Я замечаю, что стук моих шагов по мостовой сегодня звучит иначе, чем обычно. И мне даже кажется, будто ивы на песчаных отмелях покачиваются слегка в другом ритме.

Девушка, как всегда, ждет меня в библиотеке. Она уже растопила печь и заваривает для меня травяной чай. Тот особый чай, который успокаивает мои израненные глаза. Он не может их вылечить, но может облегчить боль. Как читатель снов я должен терпеть эту боль постоянно.

И, пока я читаю старые сны, я могу каждый день видеть девушку и проводить время рядом с ней. Девушке все еще шестнадцать, потому что именно в этом возрасте время для нее остановилось.

- Я сейчас видел мальчика возле моста. Мальчика в толстовке с желтой подводной лодкой. Он примерно твоего возраста. Ты его знаешь?

- В толстовке? С подводной лодкой?

Я кратко объясняю, что такое «толстовка» и «подводная лодка». Не знаю, насколько хорошо у меня это получается, но я очень стараюсь.

- Я никогда раньше его не видела, - говорит девушка, - Иначе обязательно запомнила бы.

- Может быть, он новенький в городе?

Она качает головой.

- Здесь не бывает никого новенького.

- Ты уверена?

Она кивает, перемалывая травы в ступке.

- Да, после тебя в город никто не приезжал. Абсолютно точно.

Местные жители знают всех, кто здесь живет. Незнакомец неизбежно привлек бы всеобщее внимание. Кроме того, никто не мог попасть в город без ведома стражника.

Это меня поражает. Потому что я действительно видел мальчика в толстовке. Он не мог мне померещиться. Но я решаю пока больше не думать о нем, ведь у меня много работы.

Выпив до последней капли чашку травяного чая, я сажусь за стол и начинаю читать старый сон, который девушка сняла для меня с полки.

- Что у тебя с ухом? - вдруг спрашивает она. - С правым ухом.

Я дотрагиваюсь до мочки правого уха и сразу чувствую острую боль.

- Оно пунцовое, как будто тебя кто-то укусил.

- Я ничего такого не помню, - говорю я.

Я действительно не могу вспомнить ничего подобного. Пока девушка не обратила на мое ухо внимания, я даже не чувствовал, что оно болит. Но теперь мочка сильно пульсирует в ритме моего сердцебиения. Как будто она сама только что вспомнила об укусе.

Девушка подходит ко мне, рассматривает мое ухо со всех сторон и нежно гладит его пальцем. Ее прикосновение делает меня счастливым. Пусть даже это всего лишь прикосновение одним пальцем к мочке уха.

- Сейчас я приготовлю тебе мазь, - говорит она и быстро выходит из комнаты.

Я закрываю глаза и жду ее возвращения. Мое сердце стучит громко и размеренно, как дятел в весеннем лесу. Я понятия не имею, что случилось с моим ухом. Неужели меня действительно кто-то укусил? Нет, такой сильный укус я бы точно почувствовал, и следы бы обязательно остались.

Да и кто мог меня здесь укусить? Животное, насекомое? Но я никогда не видел в городе ни насекомых, ни животных. (За исключением золотистых зверей, но невозможно себе представить, чтобы кто-то из них подкрался ко мне ночью и укусил за мочку уха. О таком не могло быть и речи.)

Девушка вернулась через несколько минут с небольшим керамическим сосудом. Это был простой горшочек с выщербленными краями, в котором находилась густая мазь горчичного цвета.

- Я не помню точного рецепта, но это будет всяко лучше, чем ничего, - сказала она, осторожно втирая мазь в мочку моего уха. Я ощутил приятный холодок.

- Ты сделала ее сама? - спросил я.

- Да, конечно. У нас в саду растет несколько лекарственных трав.

- А ты хорошо знаешь свое дело.

Девушка смущенно покачала головой.

- Почти все жители города знают этот рецепт. Здесь нет магазина, где продаются лекарства, поэтому нам приходится знать подобные вещи.

Мазь охладила мое ухо и быстро облегчила боль. Когда я сказал об этом девушке, она счастливо улыбнулась.

- Я рада, - сказала она, - Когда ты закончишь работу, намажу еще раз.

Я вернулся к своему столу и вновь сосредоточился на старых снах. Пламя масляной лампы лениво мерцало в полутьме. Но моей тени от нее на стене видно не было.

Никто в этом городе не отбрасывает теней. И я, естественно, тоже.

На следующий день я снова увидел мальчика. Он был невысоким и худощавым, а на носу у него были очки в проволочной оправе. Волосы аккуратно подстрижены, а руки и ноги - длинные и тонкие. Я подумал о том, нормально ли он питается. Как и накануне, мальчик стоял на другой стороне моста и смотрел на меня. Он как будто о чем-то меня просил. Других прохожих вокруг не было.

Поскольку сегодня над рекой не висел туман, я мог разглядеть мальчика гораздо лучше, чем накануне. Его внешний вид все еще казался мне очень странным. Хотя бы, потому что я никогда не видел в городе подростка мужского пола. За исключением девушки, которая работала со мной в библиотеке, все люди, которых я встречал на улице, были взрослыми мужчинами и женщинами среднего возраста или старше (по крайней мере, мне так казалось). Поскольку все они ходили, опустив головы, чтобы не было видно лиц, я мог попытаться угадать их возраст только по комплекции и росту.

На мгновение я почувствовал желание (даже более сильное, чем накануне) перейти мост и поговорить с мальчиком, но снова не стал этого делать. В этом городе люди не разговаривали с незнакомцами, особенно на улице, если на то не было веской причины. Даже зрительного контакта следовало избегать. Это был важный пункт этикета, который стал моей второй натурой с тех пор, как я поселился в городе. Улицы здесь существовали только для того, чтобы по ним ходить. Причем делать это нужно было как можно быстрее и ни на что не отвлекаясь.

Поэтому мне и показалось ненормальным, что мальчик просто стоял возле моста и смотрел прямо на меня. И не один день, а два подряд. Он ждал меня все это время? Но зачем? Я снова ощутил странное волнение. Но, тем не менее, не остановился, а продолжил свой путь в библиотеку.

Закончив чтение старых снов, я, как обычно, проводил девушку до дома (мы шли рядом по мощеной набережной, не говоря ни слова). Но даже когда я уже вернулся к себе домой, то никак не мог выбросить из головы мальчика с желтой подводной лодкой и постоянно о нем думал. Он даже приснился мне ночью. Во сне он стоял все там же, по другую сторону каменного моста и смотрел на меня. Больше ничего не происходило. Он просто стоял и пристально смотрел на меня. Не двигаясь.

Той ночью мое правое ухо снова пульсировало в ритме сердцебиения. Поскольку встреча со странным мальчиком и появление боли в ухе таким странным образом совпали по времени, я не мог не задаться вопросом, нет ли между этими двумя событиями какой -то связи. Оба они были необычными и необъяснимыми, и по неведомой мне причине произошли почти одновременно.

Той ночью я несколько раз просыпался, а такое случалось очень редко. Обычно, ложась в постель, я крепко спал до самого утра, но в ту ночь сны и боль в ухе мешали мне сделать это. Просыпаясь, я взбивал подушку, расправлял скомканное одеяло и вытирал пот. Это продолжалось до тех пор, пока не наступил рассвет.

Что-то должно произойти?

Я не хотел, чтобы что-нибудь происходило. Моя жизнь должна была вечно оставаться такой, какой была сейчас. Но у меня было ощущение, что перемены уже начались, и, какими бы они ни были, их невозможно предотвратить.

На следующий день мальчика возле моста не было. И его отсутствие внезапно обеспокоило меня.

Почему он не пришел?

Это было противоречивое чувство. С одной стороны, я не хотел видеть мальчика, но с другой его отсутствие повергло меня в глубокое замешательство. Что это вообще было? Я решил больше не думать о нем и пошел дальше. Но мысли о мальчике все равно постоянно крутились где-то на окраинах моего сознания.

Девушка сидела перед растопленной печью и смотрела прямо на меня. Затем она подошла ближе, внимательно посмотрела на мое правое ухо и нежно погладила его кончиками пальцев.

- Твое ухо выглядит намного более опухшим, чем вчера, - сказала она.

- Оно болело всю ночь. Я плохо спал.

- Ты плохо спал? - она подняла глаза и нахмурилась, - Это очень странно.

- Да, я постоянно просыпался.

Девушка покачала головой.

- Я спросила у нескольких человек, не знают ли они, от чего может опухнуть мочка уха. Но никто из них не видел ничего подобного. Так что я понятия не имею, как это лечить.

Она открыла крышку маленькой бутылочки без этикетки, зачерпнула кончиком пальца немного липкой темно-коричневой мази и натерла ею мое ухо. Эта мазь обжигала кожу и ощущалась совершенно иначе, чем та, которую девушка приготовила для меня вчера.

- Надеюсь, это поможет.

Впервые я видел ее такой неуверенной, почти испуганной. До сих пор девушка всегда была спокойной, никогда не нервничала и не смущалась, и всегда сохраняла хладнокровие. Ее обеспокоенное выражение лица усилило тот смутный страх, который я чувствовал. Может быть, опухоль на моем ухе была не просто следствием укуса насекомого, а симптомом какого-нибудь злокачественного заболевания?

Наверное, именно из-за этих переживаний я в тот вечер так и не смог прочитать ни одного сна. Сколько бы я ни пытался, ничего не получалось. Сны не хотели со мной общаться. Наоборот, они будто прятались от меня поглубже в свою скорлупу.

- Похоже, сегодня ничего не выйдет, - сказал я после нескольких неудачных попыток.

Девушка кивнула.

- Наверное, ты не можешь сосредоточиться из-за боли в ухе. Надо ее вылечить.

- Но никто не знает, как ее лечить.

Девушка кивнула. На ее лице отразилась грусть, из-за которой она сразу же стала выглядеть на несколько лет старше. Уже не как девочка, а почти как взрослая женщина. Это привело меня в замешательство. Я как будто увидел ее совершенно другим человеком.

Мы ушли из библиотеки раньше обычного. Делать там было все равно нечего. Когда я, как всегда, попытался проводить ее домой, она отказалась.

- Лучше я сегодня пойду одна.

Мое сердце екнуло, когда я услышал это. Я стал провожать ее домой после работы через несколько дней после того, как появился в библиотеке и с тех пор не пропускал ни дня. Каждый вечер мы шли вместе по набережной до старого дома в рабочем квартале, где она жила. И эта прогулка стала частью моей жизни, которая значила для меня больше, чем что-либо еще. Но сегодня все изменилось. Будто ступенька лестницы ушла у меня из-под ног именно в тот момент, когда я собирался на нее встать.

- Это потому, что я не смог прочитать ни одного сна? Или из-за уха? - спросил я.

Девушка не ответила на мой вопрос.

- Просто мне надо кое о чем подумать.

В ее голосе была решимость, подсказавшая мне, что она не собирается отвечать ни на какие вопросы. Мы расстались, не сказав друг другу ни слова. Она пошла вдоль реки вверх по течению, а я - вниз, к своему дому. Звук ее шагов постепенно становился все тише, пока окончательно не исчез. До меня доносился только шум реки.

С мрачной пустотой в сердце я шел домой по темным улицам. Наше безмолвное прощание заставило меня понять, насколько же я в действительности одинок. Кроме того, у меня все сильнее болело ухо.

Мне нужно было как-то вернуться к нормальной жизни. Вернуться к своему обычному повседневному распорядку. Но сначала нужно было вылечить ухо. И выбросить из головы образ мальчика в толстовке с желтой подводной лодкой.

Но как мне это сделать?

Дома я разделся, погасил лампу и лег спать. Я старался ни о чем не думать. Но боль в мочке уха не утихала, и образ мальчика никуда не исчезал. Мне снова казалось, что две эти вещи неразрывно связаны.

65

В ту ночь я снова спал беспокойно.

Проснувшись, я заметил, что кто-то стоит у изголовья моей кровати и молча смотрит на меня. Я сразу почувствовал его взгляд на своей коже. Я, конечно, не знал, сколько сейчас времени, но это точно была глубокая ночь.

Я лежал в постели с широко открытыми глазами, пытаясь разглядеть, кто это был. Мне потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к темноте. Тусклый лунный свет проникал в комнату сквозь щели в ставнях. Чтобы незнакомец не заметил, что я проснулся, я дышал носом, тихо и медленно.

Но, несмотря на темноту в комнате, свою беззащитность и присутствие незнакомца, я не чувствовал ни смятения, ни страха. Мое сердцебиение не ускорилось. Его ровный ритм успокоил меня.

Что все это значит? Я проснулся посреди ночи и увидел, что кто-то стоит возле моей кровати и смотрит на меня. Я просто обязан был растеряться и испугаться - это была бы нормальная реакция. Но я оставался странно спокоен. Интересно, почему?

Казалось, незнакомец прочитал мои мысли.

- Ты родился в среду.

«Я родился в среду? Интересно, это правда?», подумал я.

- Ты родился в среду, - повторил незнакомец.

Я хотел встать, но у меня совершенно не было сил. Я был парализован и не чувствовал рук и ног. Больше в мочке уха больше меня не беспокоила. Что-то случилось с моими нервами? Мне ничего не оставалось, кроме как лежать неподвижно.

«Это имеет какое-то значение, что я родился в среду?»

- Нет. Это просто факт. Среда - самый обычный день недели. То, что ты родился в среду, ничего не означает, - сказал незнакомец уверенным и бесстрастным тоном, будто объясняя мне неопровержимый математический закон.

Я все еще не мог разглядеть в темноте его лица, но понял, что это - мальчик с желтой подводной лодкой. Он пришел ко мне глубокой ночью и рассказал о том, что я родился в среду.

- Не бойся меня, - сказал мальчик, - Я не причиню тебе вреда.

Я слабо кивнул, потому что не мог открыть рот и что-либо ему ответить.

- Думаю, ты удивлен, что я внезапно оказался у твоей постели посреди ночи, но другого способа поговорить с тобой наедине не было.

Я несколько раз моргнул. Я мог только моргать и кивать головой. Все остальные части моего тела мне не подчинялись.

- Я хочу попросить тебя об услуге, - сказал мальчик, - Поэтому и пришел сюда. Сквозь стену. «Неужели он смог попасть в город без разрешения стражника?», - подумал я.

- Именно так, - ответил мальчик, снова прочитав мои мысли. Он явно был способен без труда это делать, - Я попал сюда без ведома стражника. Официального разрешения на пребывание в городе у меня нет. Я нахожусь здесь, так сказать, нелегально. Поэтому и пришел ночью, чтобы меня никто не увидел.

«А твоя тень? Тот, у кого есть тень, не может попасть в город.»

- У меня нет тени. Я оставил во внешнем мире пустую оболочку, которую можно было бы назвать тенью. Или, может быть, это я - ее тень, а мое настоящее тело находится там. В любом случае, я спрятал ее глубоко в лесу, чтобы никто не смог найти. И пришел в город.

Затем мальчик объяснил, о какой услуге он хотел меня попросить.

- Я должен стать читателем снов. Моё единственное желание - читать старые сны. Однако, поскольку я не являюсь жителем этого города, я не могу заниматься этим официально. Поэтому я хочу стать единым целым с тобой. Тогда я смогу читать старые сны, находясь в твоем теле.

«Стать единым целым со мной?»

- Да. Возможно, ты думаешь, что это абсурд, но это не так. Все абсолютно логично. Мы запросто можем стать единым целым, потому что я - это ты, а ты - это я.

Меня охватило глубокое замешательство. «Я - это он, а он - это я?».

- Именно так. Ты должен мне поверить. Изначально мы были едины. Но потом почему-то стали отдельными личностями. Но здесь, в городе, мы снова можем соединиться. Я буду частью тебя и стану читателем снов.

«Он будет читателем снов... Значит, мне больше не придется этим заниматься?»

- Нет, дело не в этом, - сказал мальчик, - Ты продолжишь читать старые сны в библиотеке. Потому что я - это ты, а ты - это я. Мы подобны воде, смешивающейся с водой. Твоя личность и повседневная жизнь не изменятся, когда мы станем единым целым. Твоя свобода не будет ограничена.

Я хотел понять хоть что-то и мысленно спросил мальчика, почему ему так хочется читать старые сны.

- Потому что это мое призвание. Я родился, чтобы читать старые сны. Но в мире, где я жил, у меня не было возможности стать читателем снов. Вот поэтому я и пришел сюда. Пожалуйста, поверь мне и позволь слиться с тобой. Позволь мне остаться в этом городе. Я смогу читать старые сны, а ты - каждый вечер ходить в библиотеку и видеть эту девушку.

Если я этого захочу.

«Но как мы сможем стать единым целым?»

- Это очень просто. Позволь мне укусить тебя за левое ухо. Тогда мы станем едины.

«Так это был ты. Ты укусил меня за мочку правого уха?»

- Да, это был я. Я попал в город, укусив тебя за правое ухо во внешнем мире. И если я укушу твое левое ухо здесь, в городе, мы станем единым целым.

Мне нужно было время, чтобы все обдумать и упорядочить хаос, царивший в моих мыслях. Решение стать единым целым с мальчиком было чрезвычайно сложным. Возможно, после этого я стану совершенно другим человеком. До какой степени я могу ему верить? Вдруг я упустил что-то важное?

- Извини, но у нас нет времени думать. Я же нахожусь здесь нелегально. И будет очень плохо, если о моем присутствии узнает стражник. Кто-нибудь в городе может увидеть меня и рассказать ему об этом. И тогда он немедленно меня схватит. У него хватит на это сил. Вот почему наше слияние должно произойти как можно быстрее.

Я все еще ничего не понимал. Почему я был этим мальчиком, и почему этот мальчик был мной? Что это вообще значило?

Однако я по какой-то причине начинал ему верить, хотя и не видел в его словах никакой логики.

- Пожалуйста, верь мне. Когда мы станем единым целым, ты обретешь свое настоящее «я» и никогда не пожалеешь об этом. А если и пожалеешь, то всегда сможешь вернуть все обратно. Ты свободен, как птица в небе.

Свободен, как птица в небе?

Я уже почти не мог ни о чем думать. Я был совершенно растерян и близок к тому, чтобы снова заснуть.

- Не засыпай, - прошипел мне на ухо мальчик, - Не спи. Разреши мне укусить тебя за левое ухо. Мне нужно твое согласие. Срочно. Это - мой единственный шанс.

Мне было уже все равно. Я хотел только одного - поскорее заснуть и ни о чем не думать.

«Ну ладно, кусай», - пробормотал я то ли вслух, то ли про себя

Если уж он действительно так хочет меня укусить, то все равно это сделает.

Мальчик, недолго думая наклонился ко мне и укусил за мочку левого уха так сильно, что там, наверное, остался след от его зубов.

И я погрузился в глубокий сон.

Проснувшись утром, я, как ни странно, чувствовал себя совершенно нормально. От ночного паралича не осталось и следа. Дневной свет просачивался сквозь щели в ставнях, а в комнате царила абсолютная тишина.

Все было точно так же, как и каждое утро.

Первым делом, даже не успев оторвать голову от подушки, я ощупал мочки своих ушей. Сначала правую, потом левую. Никаких следов от укусов или болезненных ощущений при нажатии я не заметил.

Это были две совершенно нормальные, мягкие и здоровые мочки.

Прошедшей ночью мальчик очень сильно укусил меня за левое ухо, и я до сих пор ясно помнил, насколько это было больно. Но теперь от укуса не осталось ни боли, ни следа. Мало-помалу я вспомнил весь свой ночной разговор с мальчиком. Я смог восстановить его в памяти с точностью до последнего слова, как будто все записывал.

С моего разрешения он укусил меня за левое ухо и тем самым (вероятно) стал со мной единым целым.

Однако я не ощущал ни физического, ни морального дискомфорта. Я глубоко вздохнул и потянулся, разминая мышцы, а потом выпил несколько стаканов воды и обильно помочился. Но ничего необычного так и не почувствовал - судя по всему, это утро ничем не отличалось от всех предыдущих. Неужели мальчик действительно стал со мной одним целым? А может быть, мне просто приснился очередной яркий сон?

Нет, этого быть не могло. Я слишком хорошо помнил сильную боль от его укуса и мог дословно воспроизвести разговор с ним. Это не могло быть сном - настолько реалистичных снов просто- напросто не бывает. Мальчик укусил меня по-настоящему, в реальности. Но в какой именно из реальностей он это сделал?

На улице светило яркое, почти весеннее солнце, и мне пришлось провести весь день в комнате за закрытыми ставнями, погрузившись в размышления.

Если мы с мальчиком действительно «стали единым целым», в моих чувствах и мыслях должна была произойти какая-то перемена. Все-таки, во мне появилась новая личность. Но как бы тщательно и внимательно я ни вглядывался в собственное сознание, все же не мог обнаружить никаких изменений. Никаких противоречий и никакого дискомфорта. Я продолжал оставаться самим собой. Я был тем же самым собой, каким я себя всегда знал.

Но я не мог себе представить, чтобы мальчик обманул меня. Свет, горевший в его глазах, когда он объяснял, что сможет слиться со мной, укусив меня за левое ухо, был абсолютно искренним. Поэтому я и дал ему свое согласие.

Мы с мальчиком действительно стали единым целым прошедшей ночью.

Точно так же, как вода превращается в воду. Другими словами, мы просто вернулись в свое исходное состояние.

Может быть, требовалось некоторое время, чтобы изменения стали заметны? И мне просто нужно просто спокойно подождать, пока они проявятся? Или я и не должен был почувствовать ничего необычного? Просто потому, что мое новое «я» представляло собой нечто совершенно естественное?

«Я - это ты, а ты - это я», - сказал мальчик. Не просто же так он это сказал.

Стал ли я теперь настоящим собой? Или подобный вопрос вообще не может иметь смысла? Чем больше я обо всем этом думал, тем меньше понимал.

Когда наступил вечер, я оделся, вышел из дома и направился в библиотеку. На площади как обычно остановился и посмотрел на часы без стрелок, будто желая убедиться, что время все еще не имеет никакого значения. На другой стороне моста никого не было, даже зверей. Кроме ив, слегка покачивающихся на ветру, ничего вокруг не шевелилось. Я закрыл глаза и спросил у мальчика с желтой подводной лодкой:

- Ты здесь?

Но ответа не последовало. Внутри меня была лишь глубокая тишина.

- Если ты здесь, пожалуйста, скажи что-нибудь. Я просто хочу услышать твой голос.

Конечно же, никакого ответа. Я сдался и продолжил путь в библиотеку.

Наверное, мы действительно стали единым целым. А это значит, что я только пытался поговорить с самим собой. Разумеется, ждать ответа от кого-то другого в таком случае было совершенно бессмысленно. Если бы я и смог что-то расслышать в глубине сознания - это было бы всего лишь эхо моих собственных слов.

Когда я вошел в библиотеку, девушка тут же подошла ко мне и, не говоря ни слова, внимательно осмотрела мочку моего правого уха, которая еще накануне была сильно опухшей. Она осторожно сжала ее и потеребила в пальцах. Затем, на всякий случай, таким же образом осмотрела мочку левого уха. А потом - снова правого. Как будто в данный момент состояние моих ушей было самой важной вещью на свете.

Закончив осмотр, девушка посмотрела на меня.

- Удивительно! Отек полностью спал и цвет снова стал совершенно нормальным. Как будто ничего и не было. А боль тоже прошла?

- Да, - ответил я, - Совсем прошла.

- И это - всего за одну ночь? - голос девушки звучал скорее настороженно, нежели удовлетворенно.

- Может быть, та новая мазь, которую ты принесла вчера вечером, подействовала так хорошо?

- Может быть...

Разумеется, я не мог рассказать ей, что ночью ко мне приходил мальчик с желтой подводной лодкой. Дело было даже не в том, что это именно его укус и был причиной моей странной «болезни». Просто его вообще не должно было быть в городе, он ведь попал сюда нелегально. И если об этом станет известно стражнику, он будет обязан вышвырнуть мальчика из города. А, значит, и меня тоже. Поэтому я не мог никому рассказать о том, что произошло прошлой ночью.

Да, теперь мне было что скрывать от девушки из библиотеки, и этот факт меня немало обеспокоил. Раньше у меня не было от нее никаких секретов.

Девушка, как обычно, приготовила мне чашку горячего травяного чая. Я медленно выпил ее до дна и сразу почувствовал, как успокаиваются мои глаза и разум. Я наблюдал, как она бесшумно и грациозно двигалась по комнате, выполняя свою работу.

Как и всегда я наслаждался этими короткими моментами нашей близости. Ничего не изменилось. Безмятежная тишина и теплое ощущение благополучия сегодняшнего дня были точно такими же, как и вчера. И точно такими же, что будут завтра.

Это принесло мне некоторое облегчение. Насколько я мог видеть, вокруг меня ничего не изменилось. Свет от тусклой ламы и шипение котелка над печью, тихий скрип половиц и запах рапсового масла... Все было именно таким, каким должно было быть. Ничто не нарушало гармонии.

Допив чай, я сел за стол и взял в ладони старый сон, который приготовила для меня девушка. Я уже стал достаточно очень опытным читателем снов и научился правильно с ними обращаться. Сначала нужно было добиться того, чтобы сон чувствовал себя в безопасности. Только в этом случае он раскрывался и рассказывал мне свою историю. Историю, которую он хранил в себе столько лет...

Но, как ни странно, в тот день я не мог услышать рассказы старых снов, их голоса не долетали до моих ушей. Но руки ощущали вибрацию и тепло, исходившие от раскрывшихся снов, и было очевидно, что они разговаривают. Вот только разговаривали они не со мной.

Да, теперь именно мальчик, ставший частью меня, занимался чтением старых снов, и именно ему они рассказывали свои истории. Мы с ним будто поделили обязанности на двоих. Или нет, говорить о разделении труда здесь все же было неуместно. Я и мальчик делали все вместе, потому что являлись единым целым и никак не могли бы поступать иначе.

Честно говоря, я никогда до конца не понимал историй, которые рассказывали мне старые сны. Голоса их были тихими и неразборчивыми, а сами истории - запутанными и почти бессвязными. Поэтому со временем я перестал пытаться понять смысл услышанного. Я пришел к выводу, что моя задача как читателя снов заключается в том, чтобы просто позволить снам высказаться, а не в том, чтобы узнать их точное содержание. Но теперь я надеялся, что мальчик сможет прочитать старые сны по-настоящему. Ему должно хватить способностей понять их истории и запомнить все до мельчайших деталей. Я же просто согревал сны своими руками и давал им возможность заговорить.

В какой-то момент сон рассказал всю свою историю до конца и был отпущен с миром. Его отзвуки еще некоторое время висели в воздухе, прежде чем исчезнуть навсегда. И все, что после него осталось - лишь пустая оболочка.

- Работа у тебя сегодня идет довольно быстро, - сказала девушка, глядя на меня через стол. Она, казалось, была впечатлена.

Я молча кивнул. Рассказать ей о причинах такого успеха я все равно не мог.

- Видимо, ты уже по-настоящему освоил чтение снов, - Девушка мягко улыбнулась, - Это очень хорошо. И для тебя, и для меня, и для города.

- Я рад, - сказал я.

- Я тоже рад, - прошептал где-то внутри меня мальчик с желтой подводной лодкой на толстовке. По крайней мере, мне показалось, что я его услышал.

Как эхо из глубины пещеры.

Всего в тот вечер мы прочитали пять старых снов. Поскольку раньше мне удавалось осилить только два или максимум три, для меня это был большой шаг вперед, который явно сделал девушку счастливой. А ее лучезарная улыбка в свою очередь порадовала меня.

После того, как мы закрыли библиотеку, я проводил девушку домой. Звук ее шагов по брусчатке сегодня звучал будто бы более беззаботно и весело, чем обычно. Я молча шел рядом и, как завороженный, вслушивался в этот звук.

- Чтение снов - задача непростая, - уверенно сказала она, - Не каждый на это способен. Но ты смог научиться, и это меня очень радует.

Когда девушка скрылась в подъезде своего барака, я отправился к домой по дороге вдоль реки, и по пути попытался еще раз заговорить с мальчиком.

- Эй, ты здесь?

Но ответа не последовало. Даже эха не было слышно.

67

Той ночью мальчик с желтой подводной лодкой снова мне приснился.

Мы находились в маленькой квадратной комнате без окон. Посередине комнаты стоял старый деревянный стол, за которым мы и сидели - друг напротив друга. Стол был пуст, за исключением небольшой тусклой свечи, стоявшей на крохотном, залитом воском блюдце.

- Где мы? - спросил я, осмотревшись.

- В комнате внутри тебя, - сказал мальчик, - Глубоко внутри, на самом дне твоего сознания. Это не самое приятное место, но на данный момент мы с тобой можем встретиться и поговорить только здесь.

- Ну, по крайней мере, есть хоть какое-то место...

- Да, здесь мы можем поговорить друг с другом с глазу на глаз. Пока свечка не догорит.

Я кивнул.

- Я рад. Потому что мне нужно еще кое-что с тобой обсудить.

- Мы обязательно все обсудим. Но не забывай: слова - это всего лишь слова. И ничего больше. Я посмотрел на свечу, прикинул остававшееся у нас время и глубоко вздохнул.

- Итак. ты сегодня читал старые сны вместо меня, верно?

Мальчик посмотрел мне в глаза.

- Да, теперь этим занимаюсь я. Надеюсь, ты не злишься на меня за то, что я отобрал у тебя работу?

Я энергично покачал головой.

- Нет, я не сержусь на тебя. Даже наоборот. Все то время, пока я читал старые сны, я понимал лишь малую часть того, что они говорили. Как будто они общались со мной на иностранном языке.

Мальчик молча посмотрел мне в глаза.

- Но ты ведь понимаешь все, что они говорят, верно? - спросил я его.

- Да, я понимаю. Их рассказы для меня ничем не отличаются от того, что написано в книгах. Но я пока что не могу высвободить сны из их скорлупы. Это подвластно только тебе.

- Почему?

- У тебя есть способности. Ты их умеешь успокаивать, сны тебе доверяют и не боятся.

- То есть, получается, что мы как бы дополняем друг друга, да?

Мальчик кивнул в знак согласия.

- Ты согреваешь своими руками старые сны и освобождаешь их от оболочек, а я читаю истории, которые они рассказывают. Мы, так сказать, работаем в команде. Мы можем это делать, потому что теперь мы едины.

Я заметил, что свеча на блюдце стала заметно короче. Пройдет еще совсем немного времени, прежде чем она совсем догорит.

- Чтение - это то, для чего я был рожден, - сказал мальчик, - И собранные здесь старые сны - наверное, единственная литература, которую я действительно могу понять. Поэтому я и должен их прочитать.

- Как долго мы будем работать вместе?

- Как долго? - удивленно спросил мальчик, - Это бессмысленный вопрос. Ведь у часов в этом городе нет стрелок.

- Но время здесь все-таки движется?

- Нет. То, что в городе дни сменяются ночами и наоборот, не имеет никакого значения. Время здесь стоит на одном месте.

Я на мгновение задумался.

- Но ведь там, где нет времени, ничего не может накопиться, - сказал я, - Откуда же здесь тогда столько старых снов?

- Именно так. Там, где нет времени, ничего не может накопиться. То, что кажется накоплением, является ни чем иным, как иллюзией. Представь, что ты листаешь книгу. Страницы меняются, но их номера всегда остаются прежними. И никакой связи между новой страницей и предыдущей нет. Пейзаж вокруг нас меняется, но мы сами всегда остаёмся на и том же месте. А старые сны на самом деле - не старые. Они, как и все в этом городе, существуют только в настоящем и не имеют никакого отношения к прошлому.

- Значит, здесь существует только настоящее?

- Да. Единственное время, которое существует в этом городе, - это настоящее. В том мире, которому мы сейчас принадлежим, ничего не накапливается. Все непрерывно перезаписывается и обновляется.

Пока я еще размышлял над смыслом его слов, свеча ярко вспыхнула и погасла. Абсолютная темнота окутала комнату. Наше время истекло.

Зима заканчивается и приходит весна. Времена года меняются, но время стоит на месте. Все, что мы видим, - всего лишь иллюзия и номера страниц остаются неизменными, сколько бы раз мы их ни переворачивали.

Мало-помалу смерзшийся снег растаял, и талая вода теперь переполняла реку. Голые ветви деревьев зазеленели свежей листвой, а мех зверей с каждым днем становился все более блестящим. Вскоре начнутся бои самцов за самок и будет пролито много крови, а потом из пропитанной этой кровью земли вырастут бесчисленные цветы.

Наконец-то я смог оставить дома свое тяжелое пальто, которое весило почти как рыцарские доспехи, и вместо этого пойти в библиотеку в шерстяной куртке. Она была очень старой, и ее явно кто-то уже носил много лет подряд, но, как ни странно, по размеру куртка подходила мне идеально.

Я был рад, что пришла весна. Необычайно длинная зима наконец закончилась. Конечно, когда живешь в городе, где время стоит на месте, сложно сказать, какой его промежуток является «необычайно длинным», а какой - нет, но по моему личному мнению, зима задержалась в городе чересчур надолго.

Так надолго, что я уже почти не верил в наступление весны. И теперь не мог не почувствовать благодарность за то, что она все-таки пришла.

К этому моменту я уже полностью привык быть единым целым с мальчиком. Никакого дискомфорта или чего-то подобного я не ощущал. Девушка в библиотеке, похоже, тоже не заметила никакой разницы.

Как только наступал вечер, я шел по дороге вдоль реки в библиотеку. Там, сидя за потертым столом, согревал руками старые сны и освобождал их от оболочек, после чего мальчик жадно их поглощал. Это было единственным моментом, когда я вспоминал о том, что нас все же двое. Теперь за один вечер нам удавалось прочитать семь или восемь старых снов. Этот замечательный прогресс впечатлял и радовал девушку. В награду - по крайней мере, я думал именно так - она каждый день пекла яблочный пирог, который мы с удовольствием ели.

- Ты когда-нибудь читал «Папалаги»? - спросил меня мальчик с желтой подводной лодкой. Мы снова сидели в маленькой комнате и на столе между нами горела свеча.

- В юности, - сказал я, - Это было очень давно, и подробностей я не помню, но речь там вроде идет о вожде одного из островов Самоа, который рассказывает племени о своих путешествиях по Европе в начале двадцатого века. Верно?

- Да именно. Сегодня мы знаем, что эта история - чистый вымысел, но в те времена она считалось правдивой и ее многие читали. Что неудивительно, ведь - это умная и смешная критика современной цивилизации.

- Если честно, я тоже думал, что это - реальная история.

- Не имеет значения, реальная она или вымышленная. Факты и истина - это две разные вещи. Так или иначе, когда читаешь эту книгу, то прекрасно понимаешь, что там на самом деле имеется в виду. Главным образом - за счет очень правильных и точных метафор. Вот, например, одно из изречений этого вождя: «Никто никогда не поднимется выше пальмы, по которой карабкается. У вершины в любом случае придется повернуть назад.» Здесь он высмеивает стремление европейцев постоянно стремиться все выше и выше. «Никто никогда не поднимется выше пальмы, по которой карабкается», - это вполне конкретный и ясный образ, понятный

каждому. Если бы вождь действительно существовал, и у его рассказов были бы слушатели, они обязательно закивали бы в знак согласия. Как бы ловко ты ни взбирался на дерево, выше его кроны ты никогда не поднимешься.

Я молча ждал, пока мальчик продолжит. Как папуас в ожидании новых откровений.

- Это может противоречить тому, что сказал вождь, но давай посмотрим на вещи по-другому: на мой взгляд, есть люди, которые перерастают пальму, на которую залезли. Ты и я, например. Мы - именно такие люди, разве нет?

Я представил себе эту сцену. Вот я забрался на вершину самой высокой пальмы на острове Самоа (высотой с четырехэтажный дом) и теперь лезу еще выше. Но пальма уже закончилась. Вокруг меня - только голубое небо Южных морей. Или пустота. Но я не могу представить себе пустоту, поэтому представляю небо.

- Значит, мы оказались в месте, где уже не за что держаться?

Мальчик коротко и решительно кивнул.

- Да, мы, так сказать, плывем в пустом пространстве. Нас ничто не удерживает. Но, тем не менее, мы не падаем. Потому что для того, чтобы упасть, требуется течение времени. Но пока время стоит на месте, мы так и будем оставаться в этом пустом пространстве.

- Значит, если мы останемся в городе, то сможем вечно плавать в этом пустом пространстве?

- Теоретически - да.

- Но если время по какой-то причине снова начнет двигаться, то мы упадем с огромной высоты. И, скорее всего, погибнем.

- Обязательно упадем, - сказал мальчик.

- Значит, чтобы продолжать жить, мы должны оставаться в городе, правильно?

- Думаю, у тебя уже в любом нет возможности предотвратить падение, - сказал мальчик, - Но есть шанс, что оно не станет смертельным.

- И в чем же заключается этот шанс?

- В том, чтобы верить.

- Во что?

- В то, что тебя кто-нибудь поймает. Верить в это всем сердцем, абсолютно безоговорочно.

Я представил себе эту сцену. Под пальмой стоит человек. Но я не могу знать, кто это, не могу видеть его лица. Может быть, это вообще вымышленный человек?

- Ты знаешь, кто это может быть? Существует ли вообще такой человек на свете? - спросил я мальчика.

Он решительно покачал головой.

- Нет, для меня такого человека не существует. По крайней мере - среди живых. Так что я навсегда останусь в этом городе, - сказал мальчик, сжав губы.

А поймает ли кто-нибудь меня, если я упаду? Пока я думал об этом, свеча вдруг погасла. И меня окутала непроглядная тьма.

Вскоре после того, как мальчик рассказал мне притчу о пальме, я начал замечать в себе некоторые изменения. Я чувствовал дискомфорт, который не мог себе объяснить. Будто в моем горле застряло что-то вроде маленького твердого кусочка, от которого я никак не мог избавиться. Всякий раз, когда я пытался проглотить кусочек, это вызывало у меня боль. Кроме того, у меня постоянно звенело в ушах. Повседневные дела, которые раньше давались мне легко, превратились в тяжелый труд.

Я не мог понять, было ли все это следствием смены времен года, моей связи с мальчиком с желтой подводной лодкой или каких-то других причин. Я даже не мог толком понять, в чем именно этот дискомфорт заключается. Мне просто казалось, что мое сердце движется совсем в другом направлении, нежели мои желания. Оно будто против моей воли жаждало унестись куда-то вдаль, как молодой дикий кролик, впервые гуляющий по весеннему лугу. И я был неспособен обуздать его своенравные порывы. Но я не понимал, что означало внезапное появление во мне этого странного чувства. И почему мои воля и сердце устремились в противоположных направлениях. Ведь я проводил свои дни точно так же, как и раньше, мирно и безмятежно во всех отношениях. Разве что теперь, перед тем как отправиться в библиотеку, я читал книги, которые мальчик принес в своем сознании из внешнего мира. Это была его личная библиотека, и он с готовностью открыл ее для меня.

На высоких длинных полках этой библиотеки, насколько хватало взгляда, были расставлены литературные произведения всех культур и эпох. Мои поврежденные глаза еще не полностью восстановились, но эти книги я мог читать без помех. Потому что читал я не глазами, а сердцем. От сельскохозяйственного справочника до Гомера, от Танидзаки до Яна Флеминга. В городе за стеной, где не было ни единой книги, для меня стало нескончаемым удовольствием читать свободно и без ограничений. Пока я блуждал по внутренней библиотеке мальчика, сам он, казалось, находился в глубоком сне. Или же временно отключал свое сознание. В любом случае, я был там один, и это время принадлежало только мне. В моменты чтения мы становились самими собой.

Но все же дикий кролик во мне ни на секунду не успокаивался. Его энергия казалась неисчерпаемой, и перерывы на отдых ему явно не требовались. Иногда он пытался вырваться на волю с такой силой, что мешал мне читать или не давал спокойно спать по ночам. Очевидно, со мной происходило что-то необычное. Вот только я не понимал, что именно. Я был просто сбит с толку.

Время от времени мы с мальчиком встречались в маленькой квадратной комнате в глубине моего сознания, и тихо разговаривали при свете крохотной свечи о многих вещах. Сначала это происходило почти каждую ночь, но постепенно встречи становились все более редкими. Возможно, потому, что наша общность со временем стала настолько естественной, что нам больше не нужно было общаться словами. Да, наверное, так оно и было.

Но в ту ночь мальчик смотрел на меня необычайно серьезным взглядом. Его губы были сжаты в тонкую линию, а металлическая оправа очков сверкала в отблесках огня свечи. Я обратился к нему за советом по поводу моего странного состояния. Что на самом деле со мной происходит?

- Видимо, наступает время, - прервал он долгое молчание, повисшее в воздухе после моего вопроса. Я не понял, что он имел в виду.

- Какое время?

Мальчик развел руками, как будто ждал, что нужные слова упадут в его ладони с потолка.

- Время расставания.

- Ты имеешь в виду, что мне нужно уйти из города?

- Да, и ты сам уже чувствуешь это, - сказал мальчик.

- Это как-то связано с тем, что во мне поселился дикий кролик?

- Да, кролик пришел рассказать тебе именно об этом.

- О том, что мне придется покинуть город?

- Твое сердце давно жаждет его покинуть. И у тебя не остается другого выхода, кроме как сделать это.

Я некоторое время обдумывал сказанное мальчиком.

- Но почему я сам не понял, что со мной происходит? Ты понял, а я - нет.

Мальчик слегка наклонил голову.

- Потому что твое сердце и твое сознание находятся в разных местах.

Я посмотрел на мальчика.

- Думаешь, я смогу убежать из города? - спросил я.

Мальчик кивнул.

- Да, сможешь. Однажды ты уже позволил своей тени покинуть город, а сам остался здесь. На этот раз в городе останусь я, а ты - уйдешь. Ты отделишься от меня и снова станешь единым целым со своей тенью.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы разобраться во всем этом хаосе.

- Но смогу ли я вообще это сделать - воссоединиться со своей тенью?

- Если захочешь этого всем сердцем.

- Но я даже не знаю, жива ли еще моя тень. И уж тем более - где она сейчас и чем занимается.

- С ней все в порядке, - сказал он, - Тебе не о чем беспокоиться, твоя тень жива и здорова. Она живет во внешнем мире, и достаточно неплохо там устроилась.

Некоторое время я не мог найти подходящих слов и просто смотрел на мальчика.

- Ты встречал там мою тень? - наконец спросил я.

- Несколько раз, - ответил он, коротко кивнув.

Это заявление удивило и смутило меня. Мальчик несколько раз встречался с моей тенью во внешнем мире?

- И ты считаешь, что мне нужно воссоединиться с ней?

- Это не я так считаю, а ты сам. Твое сердце жаждет чего-то нового, ему нужны перемены, но сознание еще этого не понимает. Потому что за сердцем не так-то просто угнаться.

«Как за молодым кроликом на весеннем лугу», - подумал я.

- Да, именно, - мальчик снова прочитал мои мысли, - Сердце подобно молодому кролику на весеннем лугу, и медлительное сознание не успевает за ним.

- Значит, моя тень, сбежавшая из города, неплохо устроилась во внешнем мире?

- Да, она ведет вполне нормальную жизнь.

- То есть, мы с ней поменялись ролями? Значит ли это, что это она теперь - человек, а я - всего лишь тень?

Мальчик задумался.

- Я не знаю, что ответить на этот вопрос. Можешь попробовать сделать это сам. Но для меня, например, не имеет большого значения, человеком я являюсь или тенью. Тот «я», который существует здесь и сейчас, - это и есть «я». А что там творится в других мирах - не так уж и важно. Может быть, и тебе стоит попробовать посмотреть на вещи таким образом?

- То есть, не имеет значения, являюсь я человеком или тенью?

- Примерно так. Я считаю, что человек и его тень взаимозаменяемы. Они запросто могут поменяться ролями. Но будь ты человеком или тенью, ты все равно остаешься самим собой - в этом нет никаких сомнений. Вместо того, чтобы постоянно задаваться вопросом, кто человек, а кто - тень, правильнее было бы представить их как две стороны одного целого.

Я долго смотрел на тыльную сторону своей ладони, как бы желая убедиться в реальности ее существования.

- Мне не хватает веры в себя, - честно признался я, - Я не знаю, смогу ли вернуться во внешний мир и жить там. Я провел столько времени в городе, что уже и не представляю себе другой жизни.

- Не беспокойся. Просто следуй за своим сердцем. Пока ты будешь к нему прислушиваться, все будет хорошо. А твоя тень поможет тебе освоиться во внешнем мире.

Неужели все и вправду так просто? Я все еще не мог в это поверить.

- Если я уйду из города, ты все равно останешься здесь?

- Да, я останусь в городе. В любом случае. Даже если тебя здесь больше не будет, я смогу продолжить свою работу в качестве читателя снов. Я знал, что ты однажды уйдешь и готовился к этому. Я уже могу понемногу общаться со старыми снами и постепенно учусь им сопереживать. Это непросто, но я на верном пути. Я многому научился у тебя.

- И ты станешь моим преемником?

- Да, я стану твоим преемником на посту читателя снов. Не беспокойся обо мне, как я уже говорил, чтение старых снов - это мое призвание. Я не могу жить ни в каком другом мире, кроме этого.

Голос мальчика был полон убежденности в собственной правоте.

- Но как отнесется город к тому, что ты однажды станешь читать старые сны вместо меня? Ты же не имеешь права здесь находиться.

- Об этом не переживай. Я нужен городу так же, как город нужен мне. Потому что без читателя снов он не сможет существовать. Так что город меня не прогонит - наоборот, он сам под меня подстроится.

- Ты уверен?

Мальчик кивнул.

- Но даже если я захочу покинуть город, как это возможно сделать? Ведь я не могу выйти за стену через ворота.

- Надо только захотеть этого всем сердцем, - сказал мальчик спокойным тоном, - И прежде, чем эта маленькая свечка погаснет сама, задуть ее. В следующий момент ты уже окажешься в другом мире. Это очень просто. Твое сердце - летящая птица. Никакая стена, сколь высокой бы она ни была, не сможет его остановить. Тебе не придется бежать к омуту и бросаться в него, как сделала твоя тень. Все, что тебе нужно - это поверить, что в мире есть человек, который поймает тебя, когда ты прыгнешь вниз. В другой мир.

Я молча покачал головой и сделал несколько глубоких вдохов. Что я должен был ему ответить? Я потерял дар речи и не мог до конца понять ситуацию, в которой внезапно оказался.

Между моим сознанием и сердцем была глубокая пропасть. Только что мое сердце было молодым кроликом на весеннем лугу, а уже в следующее мгновение превращалось в птицу, свободно летящую в небе. Но я все еще не держал ничего под контролем. Мое сердце оставалось непостижимым для меня самого.

- Думаю, мне нужно время, чтобы подумать, - сказал я наконец.

- Естественно, подумай обо всем хорошенько, - сказал мальчик, глядя мне в глаза, - Звучит странно, но именно потому, что времени как такового здесь не существует, у нас есть бесконечное его количество.

Свеча погасла, и комната утонула во тьме.

70

Каждый раз, когда я провожал девушку до дома, я прощался с ней словами «Увидимся завтра». Пусть даже они и были бессмысленными, ведь в этом городе настоящее «завтра» никогда не наступало. Она всегда слегка улыбалась, когда я говорил это, но ничего не отвечала. Иногда слегка приоткрывала губы, словно собираясь что-то сказать, но в итоге всегда уходила, не сказав ни слова. Поворачивалась ко мне спиной, подбирала подол юбки и скрывалась за дверями своего подъезда.

Но в последний вечер я не смог произнести этих слов. Потому что на этот раз завтрашнего дня не существовало ни в каком смысле. Когда вместо них я сказал: «Прощай», девушка посмотрела на меня с удивлением, как будто слышала это слово впервые в жизни и оно ее смутило.

Я посмотрел ей в глаза.

И в этот момент заметил, что ее лицо немного изменилось. Я не мог понять, что именно стало другим, но что-то определенно стало. Создавалось впечатление, будто контур изображения слегка отклонился от первоначальной формы. Впрочем, этот сдвиг был настолько незначительным, что большинство людей, вероятно, его не заметили бы.

Возможно, это мое необычное прощание вызвало такую перемену. А может, изменилось вовсе и не лицо девушки, а я сам. Возможно, эта едва заметная метаморфоза произошла не на ее лице, а в моем сердце.

- Прощай, - сказал я еще раз.

- Прощай, - ответила она медленно и осторожно, как будто впервые пробовала какое-то заморское лакомство. Затем, как всегда, на ее губах появилась легкая улыбка. Но и эта улыбка уже не была прежней. По крайней мере, мне так показалось.

Что она подумает, когда узнает, что меня больше нет в городе? Или, может быть, когда я исчезну из города, исчезнет и девушка? Ведь мы создавали этот город вместе и не факт, что можем существовать в нем по отдельности. Тогда кому-то другому придется помогать мальчику читать старые сны. Эта мысль показалась мне невыносимо грустной. Я чувствовал, как что-то важное ускользает от меня, а сам я становлюсь невидимым.

Но мое решение было окончательным и бесповоротным. Я должен покинуть город. Должен сделать следующий шаг. Я так решил, и именно так все и будет. Теперь я понял это по- настоящему. В этом городе мне больше не было места.

Девушка, как всегда, повернулась ко мне спиной, подобрала юбку и скрылась в подъезде. Без лишних движений, проворная и бесстрашная, как ночная птица. Я остался один и долго смотрел на пустоту, оставшуюся после нее.

Когда я шел домой один вдоль берега, соловей пел свою одинокую песню, а ивы на песчаных отмелях покачивались в ее ритме. Река шумела громче обычного. Наступала весна.

Той ночью мы с мальчиком снова встретились в маленькой темной комнате глубоко в моем сознании. Сели друг напротив друга за стол, на котором, как всегда, горела маленькая свеча, и некоторое время молча смотрели на пламя, едва заметно колышущееся от нашего дыхания.

- Ты все обдумал?

Я кивнул.

- Никаких сомнений не осталось?

- Думаю, нет, - сказал я, хотя и не был в этом до конца уверен.

- Тогда пришло время прощаться, - сказал мальчик. - Вряд ли мы снова увидимся.

- Да, скорее всего, мы больше никогда не встретимся. Хотя разве можно говорить о чем-то подобном с полной уверенностью?

Я еще раз внимательно и неторопливо посмотрел на мальчика в толстовке с желтой подводной лодкой. Он снял очки, аккуратно протер стекла и снова надел их. Каждый раз, когда он вот так снимал, а потом надевал очки, у меня возникало впечатление, что он постепенно становится другим человеком. Казалось, он взрослел с каждой минутой.

- Мне очень жаль, но я не способен чувствовать что-либо вроде печали, - признался он мне, - Таким уж я родился. Но если бы я был на это способен, то мне, конечно, было бы очень грустно с тобой прощаться.

- Спасибо, - сказал я. - Сам факт того, что ты так говоришь, делает меня счастливым.

Мальчик снова замолчал.

- Верь в себя. И в того, кто может тебя спасти, - сказал мальчик.

- Мне пора идти, - сказал я, - Пока не погасла свеча.

Мальчик кивнул.

Я глубоко вздохнул и замер. В эти секунды в моем сознании один за другим проносились разнообразные картинки. Образы, которые я так тщательно сохранял в своей памяти. Среди них было изображение дождя, проливающегося над бескрайним морем. И вот теперь никаких сомнений у меня точно не осталось.

Я закрыл глаза, собрал все силы и задул свечу.

Меня окутала тьма. Тьма глубже любой другой и бесконечно мягкая.

От переводчика:

Если вы хотите и имеете возможность поблагодарить меня за создание этого перевода, то можете купить мою собственную книжку. В принципе, вы можете даже ее потом прочитать, если вдруг захочется. И оставить отзыв (хвалебный, разумеется! *) У книжки есть целых два неоспоримых достоинства: во-первых, она достаточно короткая, а во-вторых - местами смешная (но это не точно). И стоит, кстати, совсем недорого))

https://ridero.ru/books/moskve_ne_khvataet_lyubvi/