Горсть риса

КУДА ЗОВЕТ «САРИ-МАНОК»

Полотно Феликса Идальго «Трагедия губернатора Бустаманте» в Национальном музее было открыто под звуки государственного гимна. На торжествах выступали деятели культуры страны. Когда умолкли торжественные речи, когда разошлись люди и огромная картина осталась висеть на стене, к ней подошла женщина, перекрестилась, опустилась на колени и начала молиться.

У каждой картины, как и у человека, своя история. Эта впервые демонстрировалась в 1905 году в США на выставке в Сент-Луисе. Молодой филиппинский художник Феликс Идальго был удостоен за нее золотой медали. Когда выставка закрылась, картину вынули из дорогой рамы, свернули в рулон и через Атлантику перевезли в Барселону. Вторично она увидела свет лишь спустя семьдесят лет в Национальном музее Манилы. Картина пережила периоды признания и забытья.

В 1717 году король Испании назначил губернатором Филиппин дона Фернандо Бустаманте. Приняв позолоченный жезл — символ власти, он принял и зараженный коррупцией управленческий аппарат, опустошенную казну. В карман государства запускали руки все, кто только мог подойти к нему: высокие чиновники и благородные вельможи, чванливые офицеры и смиренные на вид епископы. Губернатор арестовал виновных, среди них и католического архиепископа. Его противники пустили слух, что Бустаманте, арестовав наместников Христа, собирается пригласить в свой дворец сатану. Этого было достаточно, чтобы восстановить против него фанатичных католиков Манилы. Однажды они ворвались во дворец с крестами в руках и истоптали дона Бустаманте — как им казалось, наместника Люцифера на земле.

Когда женщина, помолившись у картины, поднялась, я увидел ее спокойное лицо, наполненный внутренним удовлетворением взгляд. Она видела в руках одних людей мечи, в руках других — кресты, видела горящие фанатизмом глаза толпы, и этого было для нее достаточно, чтобы пасть на колени. А может, она молилась у картины не потому, что была потрясена крестами и мечами, а оттого, что была пленена талантом художника — гармонией красок, монументальностью фигур и композицией рисунка. Разве преклонить колени перед шедевром, созданным гением, не одно и то же, что стать на колени перед богами, которых человек создал для себя в минуты бессилия.

Феликс Идальго родился на Филиппинах, учился в Маниле и Мадриде, работал в Париже, путешествовал по свету. Следуя по Транссибирской магистрали по пути из Японии в Италию, он заболел и в 1913 году, доехав до Барселоны, умер. Родственники перевезли прах художника в Манилу, а Мария Ирития, которая на протяжении 40 лет была его натурщицей, решила отвезти на Филиппины и его картину «Трагедия губернатора Бустаманте». Самопожертвование любящей женщины не знает предела. Мария Ирития погибла у берегов Африки, когда корабль во время бури был выброшен на скалы. Но картина все же достигла Манилы и спустя многие годы была торжественно выставлена в музее.

Феликс Идальго вместе со своим современником Хуаном Луной завоевал высокое признание в мире искусства, развеяв миф, распространенный колонизаторами, что филиппинцы безнадежно отсталые и неспособные к творчеству люди.

В Маниле я познакомился с молодым художником Бенедиктом Кабрерой, который избрал себе псевдоним Бенкаб. Его картины напоминают странные фотографии. Бенкаб рисует только людей. Образы его картин то серьезные, то веселые и игривые. Его юмор — черный, смех — больной, красота — грустная. Долгие века колонизаторы изображали филиппинцев жестокими. Поэтому некоторые художники страны ударились в другую крайность — всюду, где только возможно, доказывают, что филиппинцы нежны и сентиментальны. Художник Бенкаб высмеивает приспособленческую нежность, разоблачает сладкую сентиментальность.

В картине «После победы» он изображает группу военных и штатских (в мундирах, фуражках или шлемах), стоящих в торжественных позах с саблями или тростями в руках. Но ни один из них не имеет лица. Художник их не нарисовал. Руки, ноги, одежда, поза изображенных на картине людей говорят ярче, чем лица. Это произведение искусства надолго остается в памяти.

— Искусство Филиппин такое же, как лица людей на этой картине, — загадочно улыбаясь, сказал мне в Маниле один молодой художник.

Неправда. Живопись Филиппин имеет свое лицо. Художники, которые учились в Европе, конечно, пережили влияние течений в искусстве этого континента, но своей душой остались верны и гамме красок, и настроению, и мироощущению родного края. Так случилось с Феликсом Идальго, Хуаном Луной, Бенедиктом Кабрерой (Бенкабом) и многими другими.

Культура этой страны формировалась и развивалась под самым различным влиянием. Давайте попробуем проследить ее историю. В каменном веке на этих островах жили племена негроидной расы — аэта. Позднее их вытеснили с побережья в горы племена, прибывшие сюда через Таиланд, Бирму, Южный Китай. Их потомки и по сей день живут в горах Сьерра-Мадре и горных районах Карабальо. Новый наплыв пришельцев начался во II веке до н. э. и продолжался почти до XIII века. Тогда на Филиппины высадились малайцы с островов Индонезии, потомки которых насчитывают сегодня девять десятых всего населения Филиппин.

Торговля Филиппин с Индией началась еще в V веке до нашей эры. Но даже самые дорогие товары, привезенные с полуострова Индостан, погибли. Сохранились лишь несколько статуэток Шивы да бронзовые украшения. Более живучими оказались не товары, а слова санскритского происхождения, которые и по сей день встречаются во всех языках архипелага.

Жители островов поддерживали тесные связи и с Китаем. В начале нашего века китайские купцы привозили сюда глиняные горшки, шелковые ткани, металлический инструмент, а вывозили золото, перламутр, древесную смолу. Сегодня на Филиппинах насчитывают более миллиона китайцев, которые не ассимилируются, сохраняя свои обычаи и язык.

Глубокий след в культуре и цивилизации филиппинцев оставили ислам, пришедший сюда через Индонезию, и христианство, завезенное испанцами. Не оказался в стороне и американский образ жизни, который почти полвека пропагандировали империалисты США.

Культура народов этого архипелага напоминает огромный, начатый неповторимым гением, но еще не завершенный витраж, прелесть которому придают стекла различной окраски, формы и величины. Не завершен он потому, что «завершенной» культуры или искусства в жизни нет вообще и быть не может. Но такая незавершенность отнюдь не умаляет культуры, а, наоборот, придает ей дополнительную красоту и смысл.

Витраж культуры народов Филиппин отличается от витражей культур других народов, но на отдельные его элементы или краски могут претендовать арабы и китайцы, малайцы и испанцы, мексиканцы и американцы.

Когда говоришь об искусстве Филиппин, не следует забывать о «трех китах», на которых держится этот изумительный мир.

Во-первых, он формировался в течение многих столетий под влиянием различных факторов, привнесенных на архипелаг из других частей света.

Во-вторых, все внешнее влияние прошло сложный, отнюдь не механический процесс, в результате которого менялись понятие красоты филиппинцем, его эстетический вкус. В свою очередь, филиппинец абсорбировал не все. Сила его внутреннего мира, его характер, образ жизни и духовная интуиция многое отбросили, многое изменили.

В-третьих, отдельные острова, отдельные социальные слои населения имели и по сей день имеют собственные русла развития культуры. Поэтому и результаты разные. Некоторые историки пытались и пытаются объяснить искусство, музыку, литературу Филиппин, отрывая их от реальной жизни. Их аргументы не выдерживают критики. Культура — не платье, которое каждый может переодеть, когда захочет. Культура — это кожа, сросшаяся с мускулами тела, и сорвать ее невозможно, не уничтожив весь организм.

Мы в Филиппинском культурном центре. Это огромные, современные здания века космонавтики и кибернетики. Когда смотришь на это, напоминающее космодром строение, может возникнуть мысль, что модернизм тут похоронил народные архитектурные традиции. Однако для народного искусства, его традиций всегда найдется место, пока будут воздвигаться театры, музеи и галереи, а не только банки, порты и железные дороги.

Филиппинские архитекторы, проектируя этот огромный комплекс культуры, в котором вместились несколько театральных и концертных залов, картинные галереи, музеи искусства, не находились в плену прошлого, а смело глядели в будущее. Уважая свой народ, они не желают ему жизни в лачугах, построенных в джунглях, а зовут выйти на площадь космодрома, на широкую дорогу XX века.

— Все это еще раз доказывает, что Филиппины являются форпостом западной цивилизации в Азии, — сказал американец, восхищаясь архитектурой дворца.

А японская поэтесса всюду, куда мы ни ехали, искала в филиппинской архитектуре лишь черты, характерные для Востока. Ей очень хотелось видеть Филиппины страной Востока.

Филиппинец-драматург не уставая повторял, что культура его страны находится где-то между Востоком и Западом, не забывая добавить, что это его личное мнение.

Слова «Восток» и «Запад» — понятия очень условные. Когда находишься в Америке, расположенную на западе Японию называют страной Востока, а Европу, в которую надо ехать на восток — западным континентом. Принято говорить, что восходящее солнце первыми видят японцы, но, если бы нулевым меридианом был назван не тот, что проходит через Гринвич, а проходящий, скажем, через Токио, первыми восходящее солнце видели бы люди, живущие на восточном берегу Америки. Все зависит от того, на какой точке земного шара находиться и как эта точка названа.

Не менее условно также распределение культур и цивилизаций на «восточные» и «западные».

Некоторые филиппинские критики искусства призывают художников воскресить старые, существовавшие до мусульманской веры и испанской колонизации формы искусства и на этой основе создать абсолютно новое, оригинальное современное филиппинское искусство.

Это сделать нелегко. Во-первых, волна католичества смела и уничтожила многие старые произведения искусства, так как они были связаны с язычеством и старинными обычаями филиппинцев. Сохранились они только в труднодоступных районах, где население избежало нашествия колонизаторов. Во-вторых, повернувшись лицом к седой старине, неизбежно откажешься от культурного наследия, созданного в более позднее время и не менее ценного, чем шедевры древности. Поэтому большинство филиппинцев сегодня полагают, что им надо развивать такое искусство, такую культуру, которая корнями уходила бы в рисунки, выполненные первобытным человеком на стене пещеры, и в то же время смотрела вперед, в космическое будущее. Продвигаясь в этом направлении, филиппинцы сделали многое. Нам показывали документальный фильм о церемонии открытия Филиппинского культурного центра в 1969 году. Четыре с половиной часа продолжался в Маниле праздничный парад. Прибывшие из разных районов страны танцоры, музыканты, художники, спортсмены проходили мимо трибун, демонстрируя свое мастерство. Здесь не только демонстрировались старинные танцы у костра с каменными топориками, но и проходили выступления профессиональных артистов балета. Динамичные ритмы, буйство красок, грациозность шага, искренность песни — все переплелось в одном огромном представлении, симфонии музыки и красок, все говорило о блеске и богатстве творческого гения филиппинского народа.

В галереях Манилы можно увидеть множество вырезанных из дерева фигур святых. Присмотревшись к их лицам, я заметил в них не только испанские, но и малайские черты. Народные мастера вырезают из дерева святых, глядя на живых людей. До испанской колонизации в каждой семье обязательно был один скульптор-богорез. Католические патеры объявили, что они создают не богов, а чертей из преисподней, и приказали уничтожить, сжечь фигурки. Но тяга резчиков по дереву к своему искусству оказалась сильнее жара костров. Тогда католические священники разрешили им вырезать, но только богов с крестом в руках. Но долго еще филиппинцы вырезали и своих богов. Причем они получались красивее, чем злые боги пришельцев.

Католические церкви на Филиппинах не так богаты золотом и серебром, как в Мексике или Перу, но в них находится несметное множество созданных руками народа уникальных скульптур, орнаментов, фресок. Триста лет филиппинских художников ставили перед выбором: или создавать то, что нужно церкви, или вовсе ничего не создавать. Только в конце XIX в. лишь немногим удалось преодолеть влияние католицизма.

Гордость Национального музея в Маниле — экспозиция доисторического человека культуры Табона, жившего девять тысяч лет назад. Посетители могут осмотреть пещеру предка филиппинцев, орудия его труда и домашнюю утварь. Подобную пещеру человек обжил уже 50 тысяч лет назад. А остатки костей животных еще более древние — им 200 тысяч лет.

Из эпохи культуры Табона сохранилась глиняная скульптура. Два человека плывут на челне в далекий и неизвестный посмертный мир. Один из них задумался, скрестив руки на груди, другой держит весло.

О высоком художественном вкусе и большом профессиональном уровне жителей Филиппинских островов свидетельствуют украшения. Уже в глубокую старину, в середине железного века, они умели изготовлять стекло двух цветов: зеленое — с примесью железа и синее — меди. Филиппинцы — прекрасные ювелиры, а их украшения и утварь из перламутра отличаются особым изяществом. В Маниле трудно найти магазин, в котором не предлагали бы товары из перламутра. Коробки для украшений и шахматные доски, подсвечники, заколки и дорогая мебель — вот сфера его применения. Вынесенные морской волной из водных глубин или поднятые на берег ныряльщиками блестящие белые ракушки в руках художника превращаются в сказки тысячи и одной ночи. Особенно большое впечатление оставляют люстры. Отражая и преломляя лучи солнца, перламутровые чешуйки превращаются в тысячи маленьких солнц, излучающих спокойный, приятный свет.

Наиболее знаменит на Филиппинах Эрнандо Окампо. Он — представитель модернистского искусства, знамя молодежи, ищущей новых путей. Картину этого художника «Генезис» увеличили в сто раз и превратили в занавес для сцены Культурного центра. Окампо утверждает, что долг художника создать такую картину, глядя на которую, каждый видит то, что он сам хочет.

Художники Манилы подарили мне старинную глиняную птицу, которая похожа и на паву, и на петуха, и на чайку. Она сидит на рыбке и в клюве держит рыбку поменьше. Это легендарный «Сари-манок». Он известен и популярен по всей стране, но особое почтение ему выказывает проживающее на острове Минданао племя маранао мусульманского вероисповедания. На Филиппинах нет такого праздника, на котором не присутствовал бы «Сари-манок». Он трепещет на шелке транспарантов, сидит на древках знамен, смотрит на людей с крыш домов. Птица эта изображается по-разному, но в то же время сохраняет традиционный облик.

…Давно, очень давно на острове Минданао жил раджа Иидарапатра. Он влюбился в красавицу богиню, которая каждую ночь на пятницу прилетала с Луны на Землю искупаться в родниковой воде. Но богиня поставила условие: она выйдет за него замуж только тогда, когда раджа прилетит на Луну. У Индарапатры была чудесная золотая птица, которая, узнав о страшном горе хозяина, решила помочь ему, подняла раджу ввысь и на глазах удивленной толпы исчезла в голубом небе. Чтобы не забыть облика чудесной доброй птицы, люди решили сделать такую же из глины, дерева и камня. Когда они закончили работу, оказалось, что птица напоминает петуха. Еще и теперь мастера пытаются сделать птицу более похожей на ту, которая «унесла Инда-рапатру на Луну к любимой», но ни одному это не удается. Хотя их творения и не совсем совершенны, все же они несут людям счастье и радость, зовут к поиску. Такова природа и цель настоящего искусства! Желание изваять золотую птицу — не что иное, как врожденное стремление мастера создавать ценности искусства, совершенствованию которых нет границ.

Глядя на декоративные узоры, статуэтки из дерева, глиняные фигурки, картины, я не сомневался в том, что необходимость искать и создавать прекрасное глубоко живет в сердце каждого филиппинца. Легендарный «Сари-манок», расправив крылья, зовет их в мир еще не изведанной красоты.