Горящее небо Аорна

Глава 10

Генерала «Лубянку» из контрразведки ВВС Максим увидел вторично, когда тот наведался в Шеймиш в свите заместителя командующего авиацией Союза, чье фото, наряду с главным маршалом, обильно украшало интерьеры казармы и учебных классов.

Осень, принесшая, если верить газетам, некоторое похолодание в районах ближе к экватору, обрушила на Шеймиш жестокую стужу. Оба генерала игнорировали ее. Сойдя с трапа, они не поднимали воротники летных курток, всячески демонстрируя, что мороз — ерунда для настоящих мужчин.

Начальство прошествовало мимо встречавших, не задирая головы вверх, как то принято в Коалиции. Генерал-полковник Вачиш поздоровался с начальником базы и командирами авиачастей. Максима, наблюдавшего за церемонией издали, выдернули из учебного класса часа через полтора. Он только отогрелся и начал занятия с истребителями-практиками. Знакомил их с рискованными фигурами пилотажа в воздушном бою. Но — в учебном классе. Кто же пустит сомнительную личность к новейшему Дракону?

Максим извинился перед пилотами и пошел следом за посыльным. На душе было тревожно. Чуйка прямо так вопила: этот вызов не к добру. Могут нацепить наручники и отправить в каталажку. И всего лишь потому, что ветер изменился.

Порученец, прибывший звать к командованию, ничего не пояснил. Он держался сухо, вежливо, что еще ни о чем не говорило. Макса отвели в центральный штаб авиабазы, куда раньше не пускали.

В приемной Макс снял зимнюю куртку, успевшую набрать снега в капюшон. Страшно представить, что тут наступит месяца через два.

«Лубянка» оккупировал кабинет заместителя начальника базы. Увидев Максима, бросил коротко:

— У нас десять минут.

— Весь в твоем распоряжении, — сообщил Максим.

— А куда ты денешься? Садись.

Генеральский тон был неприветливым, смуглое лицо выражало недовольство. Тем не менее, враждебности не ощущалось. Приглашение присесть и вовсе показалось чудом дружелюбия. Словно волк, способный растерзать, добродушно помахал тебе хвостом.

Макс поблагодарил и сел.

— Так, — продолжил генерал. — Отзывы о тебе хорошие. По устройству самолетов, приемам пилотирования, тактике их применения рассказал пилотам многое полезное. Но! — особист поднял вверх указательный палец. — Ты с чего заводишь разговоры о политике? Да еще несешь такую чушь… Зачем?

— В чем моя вина? — спросил Максим.

— В том, что миротворец хренов! Ты откуда этой ереси набрался? Если на твоей планете все так думают, то напомню: ты сегодня на Аорне. Мы не остановимся, пока Герум не оставит нас в покое. А до этого нещадно будем бить его прислужников. Если ты против, то не с нами.

— Я всего лишь высказал свое мнение, когда меня спросили. Ни твоей стране, ни прочим государствам не нужна война. От нее потери и огромные расходы. Отвоеванная, разоренная земля Кашпирра вам богатства не несет. Только вы, как и Коалиция, не желаете рассматривать никаких других путей окончания конфликта, кроме как военных.

— А ты знаешь этот путь? — сощурился «Лубянка».

— Я считаю: нужно поискать. Например, использовать влияние Содружества. К примеру, мой случай вопиющего нарушения их правил, а Герум — тоже член Содружества, вас едва-едва заинтересовал. А ведь он, возможно, не единственный. Если не гнушаются нарушением законов, заменив погибшую кинозвезду, что же сотворят, когда вы завоюете Кашпирр? Ведь вмешательство Содружества сильнее любой армии. Если постараться, они вынудят Герум и Коалицию на выгодный Союзу компромисс.

— Слушай, Макш, — вздохнул «Лубянка». — Вы, земляне, все такие умные? И считаете, что разбираетесь во всем лучше тех, кто вырос на Аорне?

— У нас говорят, что каждый разбирается в политике, медицине и футболе лучше тех, кто этим занимается на деле.

— Вот-вот… Даже не спрошу тебя, что есть футбол. Послушай, Макш! Не суй хрен, куда не просят.

На Аорна выражение «не суй хрен» означало то же, что «не суй нос» в русском языке. Здесь зачастую не стеснялись в выражениях.

Максим вздохнул.

— Жаль. Не хрен мой, разумеется, а людей, что будут дальше гибнуть. Но я на вашей стороне.

— Я передал материалы о подмене Борюша в нужную инстанцию. Там заинтересовались, — «Лубянка» с прищуром посмотрел на собеседника, ошарашенного этим сообщением. Оно шло вразрез с предыдущими высказываниями генерала. — Это ничего еще не значит — может быть, нифига и не получится. Наверху решили, что, возможно, ты понадобишься. В лагерь не отправят. Оставил бы тебя здесь. Но твой длинный язык перевешивает пользу присутствия на авиабазе. Наш бы за подобную агитацию запросто угодил под трибунал, начнутся вопросы: ему словесный понос простителен, почему нам — нет?

— Обещаю быть осмотрительнее.

— Поздно. Решение принято. Поживешь как ссыльнопоселенец — под надзором, зато не под конвоем. Отошлем тебя подальше, чтобы не попался на глаза шпионам. Все бумаги выдадут тебе сегодня. По легенде ты механик из Кашпирра, сослан по причине подозрения в отсутствии лояльности к Союзу. Это никого не удивит, подобных ссыльных много. В город Кимиш, близ которого теперь ты будешь жить, доставят самолетом — он как раз туда летит за запчастями, а в Кимише их и делают. Там предъявишь документы коменданту, он распорядится о доставке к месту проживания. Совет на дорожку: там тем более придерживай поганый свой язык! А не то дорога в лагерь…

Кимиш, как узнал Максим попозже, был на юге Гардара. Говорили: там тепло… Через сутки Макс стоял перед прямым и непосредственным своим начальством. То есть, не совсем прямым — начальство кренилось, как лодка в шторм.

— Ни хрена себе подарок! — поприветствовал его таргиш — прапорщик на местный лад. Звали его Дихуш. Прапор был немолод, низкоросл, лыс, одутловат. На носу и вокруг него синие прожилки. Несмотря на утро, пьян в дымину. — Вот прислали, суки драные… Я просил механика, рукастого. Пусть дурного — дурь я быстро вышибу. Нет же: нате вам и распишитесь. Ссыльный из Кашпирра, с чистыми, подстриженными ноготками. Ты хоть раз мотор вживую видел?

— Не поверишь, господин, но я механик, — возразил Максим. — Что до рук, так месяц просидел в тюрьме. Грязь там и сошла. Думали, что я шпион, но все же разобрались. А поскольку дело завели, просто так освободить не пожелали и прислали к вам в поселок. Покажи, что нужно починить. Посмотрим.

— Дуй за мной, — велел Дихуш. — Только мне не «смотреть» надо. Починить и запустить, — он поднял к верху палец, — Шервуш-100, он воду возит. Если с ним не справишься — будешь на своем горбу таскать, ведер двести в день. А не сможешь, доведем до осужденных — из-за этого вот неженки с ногтиками вы остались без воды и пищи. Что они с тобою сделают, смекаешь?

Макс, конечно, представлял. Здесь, в поселке около Кимиша, была зона для строителей железнодорожной линии, идущей вдоль границ пустынной области. Как Беломорканал, Алсиб и в значительной степени БАМ в СССР, магистраль прокладывалась заключенными. Как шутили о «великой комсомольской Байкало-Амурской магистрали»: кто такой «зэка»? Ответ: забайкальский комсомолец.

Кроме заключенных, их охраны, вооруженные силы здесь тоже были — объект-то стратегический. Но небоевые части — строительные, вспомогательные. Максим попал на автобазу, где гнили на хранении четырех- и шестиколесные реликты. На передовую их не отправляли из-за гуманного отношения к противнику — надорвет живот от смеха.

Впечатление от автобазы… Какой контраст с той, откуда прилетел! Где любой кирпичик выдраен, дверь свежевыкрашена, и никто мог себе представить пьяного на службе! Да того бы вместе с формой съели! Называется, попал…

Прапорщик провел новоприбывшего мимо техники, стоявшей под открытым небом. Пыльная, покрытая песком… Далее потянулись шеренги гаражей. Возле них стояли часовые. Службу воины несли своеобразно. Разомлевшие на южном солнце, жарким даже осенью, парни прятались в тени, где порой дремали, прислонив к стене ненужные винтовки.

Лишь в одном раскрытом гараже бурлила жизнь. Голые по пояс, грязные солдаты колупались под капотом внедорожника. Тот блестел хромированным бампером и лаком кузова.

— Пошевеливайтесь, лодыри! — прикрикнул на солдат Дихуш. — Господин капитан вас с дерьмом смешает, если вдруг его машина не заведется к вечеру, — и добавил тихо: — И мне достанется…

Наконец, они добрались к гаражу с четырехзначным номером. Прапорщик переместил на пузо кожаную сумку и извлек из нее исполинскую гроздь ключей. Перебирал их долго. Наконец, открыл ворота.

— Вот он, твой красавец! — сказал Максиму, указав на грузовик с облезлой кормой. — Шервуш-100. Документы и ключи — в ящике у задней стены. Заведешься — подгони к заправке — она за гаражами. Дежурный меня вызовет.

— Понял, господин, — кивнул Максим. — Позволь спросить?

— Ну? Чего?

— Где я буду жить и столоваться?

Пропойца только хмыкнул:

— На еду пока не заработал, на койку — тоже. Трудись! И не вздумай убежать! Часовой стреляет без предупреждения!

«Если он проснется», — подумал Макс, вслух сказал другое:

— Если он меня убьет, механика не будет, а другого не пришлют. Воду зэкам будешь сам носить!

— Дерзкий! — Дикуш почесал в затылке. — Сразу видно, что кашпиррец. Ладно, ты пока займись машиной. Будет тебе жрачка и постель. По результатам, — поспешил добавить он и смылся.

Максим пожал плечами — делать нечего, снял рюкзак с вещами, осмотрел гараж. Обнаружил комбинезон, пахнущий маслами, пропотевший. Сдерживая гадливость, переоделся. Не хотелось изгваздать свой чистый, летный, купленный во время отпуска. В нем, конечно, трудно соблюсти легенду о ссыльном из Кашпирра, но другой одежды не имеется. Не в костюме же ходить! Он открыл кабину, а затем — капот грузовика.

Опыт возни с подобной техникой у него был. В Суворовском училище машины имелись отнюдь не первой категории. Однокашники в каникулы разъезжались по домам, а Максимка приходил в гараж. Помогал лелеять ГАЗ-24 начальника училища, чинить УАЗ-469 его зама. А еще трудягу ГАЗ-52 хозчасти. У той машины стоял архаичный двигатель с нижним распредвалом, стартер не имел тягового реле и запускался нажатием педальки. Данилыч, начальствовавший над автопарком, с гордостью им говорил, что мотор ГАЗ-52 заимствован с крутого Форда 1930-х годов. Добавлял при этом: он надежный, как Калашников.

Тот колесный старикан запомнился суворовцам. Именно на нем им разрешали сесть за руль, утопить педаль стартера, сделать круг у гаражей, тщательно перегазовывая при переключении передач… Шервуш-100 смотрелся как папаша того древнего «газона». Судя по слою пыли на его сиденьях, ездили на Шервуше еще при динозаврах. Некогда сей «мощный» грузовик предназначался для воды, о чем гласила соответствующая надпись на боку цистерны, емкостью на пять кубов по документам.

В шкафчике инструкция по эксплуатации и ремонту водовозки не нашлась, хотя бумаг там было много. Почти все — об эксплуатации машины. Несколько поколений прапорщиков заполняли ведомости о пройденном состоянии и списании топлива. Если верить им, автоцистерна намотала, в пересчете на земные меры, около миллиона километров и спалила бездну топлива. Проверить невозможно — одометр в машине вырван с корнем. Зато резина отличалась почти полным отсутствием износа, но для эксплуатации нисколько не годилась. Потрескавшаяся от времени, давно выпустившая воздух, она была того же года рождения, что и Шервуш.

Полный впечатлений, Максим потрусил к концу ряда гаражей, где увидел издали Дихуша, что-то оживленно обсуждавшего с сержантами. Услыхав его шаги, пропойца обернулся.

— Вот и наше пополнение, — сообщил сержантам. — За…бательский механик, судя по его словам. Что ж на водовозе не приехал? — спросил Максима, икнув. — Говорил тебе: пока машину не починишь, жрать не дам!

Даже в икании его слышались злые нотки.

— У меня есть сообщение для вас, — сказал Максим, — а, возможно, и вышестоящему начальству. Выяснилась интереснейшая вещь. Думаю, заинтересует проверяющих.

— Что он гонит? Какие, нахрен, проверяющие? — удивился молодой сержант. Второй, чуток постарше, сделал ему знак умолкнуть.

— Продолжай! — велел Максиму.

— Уникальную машину мне велели починить. Если верить документам, она без капремонта два десятка раз обошла вокруг планеты, употребив… Внимание! Восемь железнодорожных цистерн топлива! И ни капли масла. До сих пор катается на родной резине сорокалетней давности. Карбюратора нет, место под ним ржавое. Но господин Дихуш составил ведомость, что буквально до последнего месяца грузовик под его управлением бодро ездил по путевкам. Воду развозил.

— Так и было! — икнул прапорщик.

Сержанты обменялись взглядами. Старший за спиною Дихуша сделал знак другому. Тот обнял за плечи пьяного и увел его куда-то за дома. Второй остался.

— Ты ж не просто так все это рассказал? — спросил Максима. — Чего ты хочешь?

— Дихуш дал мне нереальное задание: оживить грузовик, который не ездил сорок лет. Спросят ведь с меня, а я молчать не буду.

— Ситуация такая, парень… — сержант вздохнул. — Как тебя зовут?

— Макш.

— За что сослали?

— Перегнал к врагу такой же Шервуш-100. Они пришли в восторг. Теперь их армия непобедима.

Сержант заулыбался.

— А на деле?

— Был механиком в Кашпирре. Ремонтировал автомобили — в том числе панкийским офицерам. Есть-то надо. Но когда пришли войска Союза, это стало поводом считать меня шпионом. Раз чинил машины, то точно виноват. Месяц просидел в тюрьме. После разобрались, но на всякий случай выслали сюда.

— Бывает, — согласился собеседник. — В контрразведке ошибки признавать не любят. Ничего, вернешься. Вот закончится война…

«Ага!» — подумал Макс, но возражать не стал. Рыжий круглолицый собеседник был определенно симпатичен. Сержант продолжил:

— Макш, давай начистоту. Дихуш — мой отец. Он — хороший человек и службу знает. Его ценили. Но однажды на наш город налетели бомбардировщики уродов. Целью была нефтебаза, но часть бомб упала на дома. Погибла мама, обе мои младшие сестренки. После этого отец совсем умом поехал, и его убрали в тыл. Здесь он продает горючку, списанную под Шервуш, деньги пропивает. К ночи — в дым. Если трезвый, то не может спать. Плачет и зовет их — всех троих по именам. Понимаешь? Нам их даже хоронить не дали — не было чего. Разнесло всех в фарш, перемешав с бетоном. Понятно?

Макс кивнул, почувствовав жгучий стыд. Ведь в таком налете мог участвовать и он.

— Этот все не мой отец придумал, — сержант воздохнул. — Горючку воровали до него, но он продолжил. Только вдруг случилось неожиданное. Заключенных каждый день везут все дальше. Им нужна вода. И тут кто-то спохватился: есть на базе водовоз. По бумагам — на ходу машина. Предложили нам использовать ее на стройке.

— Вы сказали, что она сломалась?

— Ну, а как иначе? — развел руками рыжий. — Только тут беда со всех сторон. Водовоз по-прежнему им нужен. Топливо теперь не спишешь — машина неисправна. Можно что-то сделать?

— Тебя как зовут? — спросил Максим.

— Васиш, — сказал сержант.

— Значит так, Васиш, ремонта тут на месяц. Да и то, если найти детали. Сомневаюсь, что они есть на складе — машина древняя. Есть два выхода. Один — найти исправную машину, размародерить и поставить агрегаты на покойника. Долго, результат не гарантирован. Или снять цистерну, поставив на другой грузовик.

Сержант стянул кепи с коротким козырьком и почесал стриженые вихры.

— Второе не годится. Если Шервуш ездит на бумаге, то должен — и по дороге. Подменить другим не выйдет — нет таких на базе, как и запчастей к нему.

— Значит, от него останется одна кабина.

— Рама — тоже, она с номером. Макш! Если подберу тебе целый грузовик, сумеешь перебросить агрегаты?

— Сделаем. Но нужны помощники. Сварщик для примера — там наверняка что-нибудь не подойдет.

Васиш задумался, прикидывая варианты.

— Договорились. Жертву на разборку подберу. Папа его спишет, как негодный. Ну, а ты сегодня дуй в гараж — в тот, где внедорожник капитана чинят. У солдат не очень получается. Заодно посмотрим: что ты можешь как механик.

— Хорошо, — Максим кивнул. — Но я голоден. Твой отец кормить меня не собирался, как и предоставить мне жилье. В гараже мне, что ли, ночевать?

— С едой не трудно — покажу столовку, поставлю на довольствие. Что до гаража — не худший случай. Здесь неподалеку есть общага для расконвоированных осужденных. Только там такие нравы… Получить ножом в живот — как перднуть. В гараже ты сам себе хозяин. Хоть баб води!

— А попить, помыться, постираться?

— С питьевой водой проблема — высохли колодцы. Ее возят по железке. Потому нужна автоцистерна. В скважинах вода с сероводородом — желтая, вонючая и скользкая. Постирать, помыться ею можно, пить же… Плохо тут с водой, — Васиш вздохнул.

То, что это так, Максим узнал в столовой. Из крана в туалете полилась вонючая вода. Ржавый умывальник, унитазы… В зале рыжий показал на группу в серо-желтой пыльной одежде.

— Вот они, расконвоированные, видишь? Благонадежные. Хочешь к ним в общагу?

Глянув на бандитские рожи «благонадежных», Максим невольно струхнул.

— Лучше уж гараж.

— Обязательно возьми на складе сетку от насекомых — я распоряжусь, чтоб выдали. Давай, обедай — и назад.

Накормили, впрочем, ничего. Печеное мясо с гарниром из лапши. Без супа. Запить — полстакана компота.

Подкрепившись, Макс уже без сопровождения вернулся в гаражи. Послеобеденное время целиком ушло на командирский внедорожник. Солдаты, корпевшие над его мотором, больше создавали видимость работы. Разбирались они в нем, как свиньи в апельсинах, потому охотно поручили это дело осужденному. Если что, то он и виноват.

Макс перевел помощников в режим «поднеси-подай» и занялся устройством механизма. Повезло, что в одном из ящичков кабины нашелся достаточно объемистый сервисный мануал, написанный незамысловато и с огромным количеством картинок.

Когда явился капитан, Макс уже вытирал руки ветошью.

— Заводили? — поинтересовался офицер.

Вопрос был риторическом: в гараже отчетливо тянуло запахом сгоревшего бензина.

— Конечно, господин капитан! — шагнул вперед один солдат, но офицер адресовал вопрос Максиму, мгновенно поняв, кто тут главный.

— Заводили, но не ездили, — сказал Максим. — Просто не успели — работы оказалось много. В баке была грязь, в топливном насосе — тоже. Карбюратор пришлось чистить. На будущее. Нужно фильтровать бензин через тряпку при заправке, если он такого качества.

Офицер качнулся с пяток на носки начищенных сапог и обратно на каблуки.

— Разбираешься в машинах?

— Я механик.

— Понятно. Мой водитель уволился в запас. Возьму тебя.

— Боюсь, что это невозможно. Я ссыльный осужденный. К тому же прапорщик Дихуш велел восстановить автоцистерну.

— Ее сам Всевышний не восстановит, — скривился офицер. — Васиш докладывал. Так это ты предложил взять для нее другой автомобиль?

— Так точно.

Капитан воровато глянул через плечо, явно досадуя, что последнюю часть разговора услышали солдаты.

Он был молод и очень худ. По словам Васиша — карьерист со связями в штабе округа. Приехал в захолустье ради звания. Став капитаном, ищет повод перевестись с повышением.

— Водить умеешь?

— Конкретно эту не пытался, но, думаю, что справлюсь.

— Поехали! — скомандовал офицер.

Как и другие виденные Максом в Союзе внедорожники, капитанов был велик, крупнее «Хамви», и представлял собою нечто среднее между джипом и грузовичком. Водительское сиденье располагалось посередине, справа и слева — по пассажиру. Наверно, так машины унифицировались для право- и левостороннего движения, отличавшегося в разных странах Союза. Окрашенный в пятнистый зеленоватый камуфляж, автомобиль нес над кабиной громадную хромированную раму с фарами. Цыганский шик, напрочь убивавший маскировку.

Макс включил зажигание и потянул на себя рычаг стартера, располагавшийся там, где у большинства земных легковушек — ручной тормоз. Напомнил мысленно себе: сцепление тут справа, а тормоз — слева, газ — посередине.

— Трогай! — махнул рукою капитан.

Имея опыт управления ГАЗ-52, Максим довольно быстро освоился с машиной. Повинуясь указаниям начальника, включил фары, выехал с автобазы и покатил по городку, застроенному одноэтажными домами. Минут через десять-пятнадцать зарулил во двор такого же дома, с виду — глинобитного. Там капитан важно вылез из машины и отпустил водителя, ничуть не задумавшись, что пешком ему преодолеть расстояние назад будет гораздо дольше и тяжелее. Успеть бы к ужину… Только вряд ли.

— Могу я попросить у вас воды, господин капитан?

Тот изумленно вытаращил глаза, будто осужденный потребовал мешок золота.

На шум въезжающего авто из-за дома выскользнула молодая женщина с кувшинчиком, закрытым крышкой. Возможно, она несла водички офицеру. Но, увидев усталое лицо водителя в промасленном комбинезоне, отдала кувшин ему. Тот, благодарно поклонившись, осушил его одним глотком.

— Вода с сероводородом тоже есть, — сказала женщина. — Можешь помыться.

— В другой раз! — скривился офицер. — Пусть идет к себе.

— Спасибо, госпожа, — сказал Максим. — За воду и доброе отношение.

Он попрощался и двинулся навстречу сумеркам. Шагать по опустевшим улицам поселка, полном расконвоированных головорезов-осужденных, было неуютно. Зато никто не знает, куда исчез лже-Борюш, здесь не ищут героически погибшего летчика, чтоб упокоить навсегда и с гарантией.

По крайней мере, в это ему хотелось верить.