Горящее небо Аорна

Глава 17

Тесным, но не эротическим объятиям Хейша скорее удивилась, чем выразила возмущение.

— Ты это для чего? — спросила, столкнув с себя мужчину.

— Там был гранатометчик… — пробормотал Максим, еще не веря, что остался жив.

Лопотавший на холостых оборотах, двигатель вдруг заревел, и бронетранспортер возобновил движение. Чтобы продолжить разговор, пришлось кричать.

— Ты прикрывал меня телом от разрыва? Очень трогательно. Похоронили б вместе кучу жареного фарша и железа, — незадачливый спаситель не знал, что и ответить, а Хейша ядовито продолжала: — А, может, ты решил попробовать меня в бронежилете? Мне говорили, что весьма забавно. Пластины все время стукаются: блям-блям, блям-блям. Эй, выслушай совет. Не смотри в перископ, если слабонервный. Прилетит — умрем и не почувствуем. Расслабься.

Воевали оба. Но Макс стрелял по воздушной цели и пускал ракеты по наземной. Издалека. А Хейша несколько раз ходила в атаку в составе штурмового батальона. Там была ранена и списана в тыловики. Смерть повидала, оттого устала бояться.

Броневик остановился. Мотор заглох, зашипела пневматика. Максим, пренебрегая советом, снова приник к перископу. Темно.

По броне постучали:

— Приехали. Выходите.

Пулеметчик вылез из своего гнезда и подтвердил: мы на месте. Пассажиры нырнули в открывшийся люк. Максим осмотрелся.

Они находились в подземном гараже, полупустом, только пять БТРов и пара джипов. На одном из них прибыл «Лубянка».

— Обошлось! — выдохнул он, выпав из образа жесткого и циничного генерала контрразведки. Теперь это был отец, радовавшийся, что дочь не пострадала.

Как же он подпрыгивал и кусал пальцы, зная, что она — на передовой, под пулями, предположил Максим.

— Зачем ты взял ее с собой? — спросил генерал.

— А ей можно запретить? — огрызнулся Макс. — Сам же отпустил ее на фронт.

— Поговори у меня! — обозлился генерал. — Ты чуть ее не убил. На площади Согласия были два гранатометчика. В последнюю секунду вашего снял снайпер. Подготовлена засада, кстати, грамотно. Привалили безмозглые пацифисты, требовали немедленного прекращения войны и подписания мира с Кашпирром на любых условиях. Пока их разгоняли, гранатометчики сумели приблизиться. Последнюю машину сожгли.

— Позволь, угадаю. На первые три не напали, — Макс кинул шар наугад.

«Лубянка» кивнул и насторожился:

— К чему ты клонишь?

— Господин генерал, срочно меняй командующего операцией прикрытия, — вмешалась Хейша. — Он разделил машины, вдвое повысив вероятность поражения именно нашей. Броня ведь не экранирует полностью? Спутник видит Макса по его ДНК?

— Точно не знаю, но выходит — не экранирует. Земная толща — другое дело. Все! Идем внутрь, тут вы в безопасности. Работают технологии, опередившие нас на века.

— А обратный путь? — поинтересовался Макс.

— Офицеров сменю, как и маршрут. К ночи вернетесь в гнездышко. Макш?

— Да, господин генерал?

— Ни слова лишнего. Хейша, коль уж ты здесь, контролируй. Начнет свой КВН — выруби нахрен.

— Все под контролем! — самоуверенно заявила девушка. Макс скривился. Она чувствует, что нравится ему. Но не стоит переоценивать свое влияние.

Поднимаясь по ступеням достаточно обычного здания (никаких инопланетных технических чудес), Максим не мог убедить себя расслабиться. Вот-вот начнется битва, пусть без выстрелов, но куда более кровавая по последствиям, если процесс пойдет не так.

Их завели в комнату, где они сняли каски, сдали пистолеты. Бронежилеты остались, сковывая действия. Всякий кевлар-карбон здесь еще не известен или не получил распространения, вместо него — железяки, секс в которых, наверно, и правда забавен, как говорила Хейша.

В совещательном зале, несколько уступающем площадью кабинету командующего ВВС Коалиции, собралось десятка полтора человек. Хейша на ухо комментировала — кто есть кто.

— Министр иностранных дел. Официально заявляет иск в Арбитраж, уполномочен на то государствами Союза. Но как юрист слаб, попросту чиновник. Премьер-министр прибыл, здесь он для солидности. Эти двое из офиса Главного прокурора, вот они и будут воевать.

Вошли двое, представляющие коалицию, и… Максим глазам не поверил: «агент Смит»! Он стряхнул наваждение. Наверняка не тот приятный в общении андроид, а другой экземпляр. Ничем не лучше и не хуже, это просто машины, связанные одной сетью, программами и задачами. Ничего личного, потому что личное в киборге не заложено на заводе и не разовьется при эксплуатации.

Естественно, «Смит» представлял федерацию Герума.

Наконец, к присутствующим снизошел сам консул Содружества — крепкий молодой человек с походкой вразвалку. Он больше походил на студента, зарабатывающего на жизнь американским футболом, из фильмов девяностых, чем на дипломата.

— Кого назначают на планеты типа Аорна? — тихо спросил Макс.

— Слышала, что молодых, — шепнула Хейша. — В Содружестве больше тысячи миров. На главных планетах состав дипмиссии довольно большой. Аорн — только отдаленный кандидат на вступление. Так что консул — это вроде стажера-практиканта. Его главная задача — обойтись без вмешательства и стараться не вредить.

— Какие у нас шансы?

— Неплохие. Он не пойдет на прямое и очевидное нарушение законов Содружества.

Безликий киборг, сопровождавший дипломата-стажера, уселся рядом с ним за стол. Пара из Коалиции и покровительствующей звездной державы расположилась на креслах по левую руку от консула, представители Союза — по правую.

При всей важности обсуждаемых вопросов обстановка оставалась спокойной, даже скучной. Кибер консула уточнил личности собравшихся, поинтересовался, все ли в достаточной мере осведомлены об арбитражной процедуре.

— Напоминаю, сэры и господа, — объявил он. — Арбитраж не занимается сбором доказательств, не истребует их у сторон и третьих лиц, это считается нежелательным вмешательством, и только рассматривает доказательства, представленные сторонами.

Вот почему обвинения, что противник использует оружие, созданное по инопланетной технологии, лишены смысла, догадался Максим. Можно до истерики кричать, что в самолетах Коалиции стоит авионика на 40–50 лет опережающая современный уровень Аорна, консул даже жаброй не шевельнет. А подайте в качестве доказательства самолет Коалиции с такой же начинкой, исправный и боеспособный, тогда и поговорим.

Но самолеты Кашпирра и Панкии попадают в Союз лишь в размолоченном виде. Компьютерный блок разносит на атомы устройство самоликвидации. Не говоря о том, что его наверняка получится вывести из строя дистанционно. Допотопный Рейнджер, севший под управлением Макса, является единственным исключением. В нем самое сложное, что может найтись — электронные часы на руке пилота.

— Переходи к сути претензий, — оборвал лекцию подчиненного консул.

— Стороне Коалиции суть иска понятна? — спросил киборг.

— Конечно, твоя справедливость, — ответил скользкий тип с ужимками адвоката. — Они смехотворны и необоснованны, а главное — поданы в совершенно неподходящее время.

— Что не так со временем? — лениво уточнил консул.

— В данный момент авиация и наземные силы Коалиции успешно очищают земли, захваченные оккупантами Союза, а в самом Гардаре зреет раскол. Часть населения и политиков не довольна политикой правящего блока и требует, во-первых, мира с нами, во-вторых, желает получить блага от кооперации с Герумом. Хватит прозябать в нищете, умирать от старости в шестьдесят, голодать и не иметь необходимого минимума благ. Давайте просто закончим войну. Союз добровольно выведет войска с незаконно оккупированных территорий, и мы подпишем совместное соглашение с добывающей корпорацией. Ваш иск — всего лишь попытка оттянуть крах и военное поражение.

Звучало гладко. Вот только Макс в бытность «сладким Борюшем» видел периферийные кварталы столицы Кашпирра — страны, где люди, по идее, уже начали получать блага от Герума. Авансом. И эти кварталы — сплошной Гондурас. Дичь. Беспросветная бедность. Беспредел уличных банд.

То есть предлагается нечто подобное, но в планетарном масштабе. Нет, не греет.

— Союз?

— Мы настаиваем, что успехи Кашпирра на поле боя целиком и полностью обусловлены поставкой инопланетной продукции военного назначения, что является грубым попранием основополагающих законов Содружества и вмешательством во внутренние дела цивилизаций суб-космического уровня развития, — отбарабанил заместитель Главного прокурора. — Номера параграфов, статей и пунктов, нарушенных представителями Герума, указаны в исковом заявлении.

— По телевидению трансляция идет? — шепотом спросил Макс у Хейши.

— Разумеется, — ответила она. — Ты чего так взволновался? Не хватило телекарьеры в роли Борюша? Там не преуспел, и, не дай Всевышний, облажаешься сейчас.

На самом деле, присутствие СМИ несколько меняло ситуацию. Прокурор от Союза напирал на формальную составляющую — нарушение каких-то предписаний. Адвокат Коалиции позировал перед объективом и нес агитационное бла-бла-бла. Работал на публику. Лишенные страстей компьютерные мозги предпочтут формальную логику, а не лозунги. Может, не так все плохо.

— Прошу стороны придерживаться сущности претензий. Справедливость или несправедливость войны, территориальные претензии и прочие ваши внутренние дрязги остаются внутренними, — произнес консул, что в переводе с дипломатического означало: убивайте друг дружку, пока не надоест. Выдержав паузу, он добавил: — Далеко не всякая передача технологий запрещена. Союзу тоже предоставлен ограниченный доступ в информационную сеть. Если сами что-то выудили, дающее преимущество в войне — вам повезло. Меня интересует только одно: бесспорно доказанный факт передачи чисто военных ноу-хау с целью обеспечения превосходства одной стороны над другой. Докажете — я приму решение о санкциях. Или, на первый раз, вынесу предупреждение.

Максим внутренне охнул, стараясь не выдать закипающего возмущения. Пожалуй, дело не в личности консула-арбитра. Похоже, система такая. То, что армия Союза выжгла более тысячи квадратных километров Кашпирра, как и то, что авиация Кашпирра стерла с лица Аорна два города на юго-востоке, там число жертв — больше, чем в Хиросиме и Нагасаки, Содружество вообще не колышет. Ладно, если бы они приняли позу стороннего наблюдателя, сидели бы и не отсвечивали, ни во что не вмешиваясь. Но отдали протекторат Геруму, предоставили некоторый доступ к информации, тем самым спровоцировали тектонические социальные сдвиги… И наплевали на последствия.

Как у Аркадия и Бориса Стругацких назывался один из самых известных романов? Вот — «Трудно быть богом». Нет, легко, если ты — равнодушный бог.

И в земной истории упование на «доброго дядю» и прочее «заграница нам поможет» никогда ни до чего хорошего не доводило. Как говорилось в царские времена, у России всего два союзника — Русская императорская армия и Русский императорский флот. Как только они перестали быть таковыми, грянула Октябрьская революция, куда более страшная по последствиям для империи, чем возможные потери в войне с кайзером.

Максим отвлекся от происходящего и ничего не потерял, перетирались чисто процедурные вопросы. Совершенно непонятно было только, зачем его сюда притащили.

О нем консул вспомнил только под занавес.

— Свидетель Макш.

— Здесь, твоя справедливость, — Максим поднялся, чувствуя на себе прожигающий взгляд Хейши. Он предупреждал: одно лишнее слово, и придушу. Да, она женщина, но при этом — боевой офицер из штурмового батальона и дочь генерала из местного варианта КГБ. Это означает, что угроза вполне реальна. А уж исходящая от рассерженной женщины…

— Ты — свидетель со стороны истца?

— Так точно, — подтвердил Максим.

— В моей базе данных записано твое утверждение, высказанное при представителе Содружества, что войну между стороной истца и ответчика по данному спору лучше всего прекратить компромиссным соглашением. Официальная позиция Союза: война должна продолжаться до полного достижения всех ее целей. Повторяю процедурный вопрос: ты — свидетель со стороны истца?

— Так точно, твоя справедливость. Прошу учесть — я не гражданин ни одного из государств Коалиции или Союза, а уроженец планеты Земля, расположенной в сто девяносто светолет отсюда, привезенный на Аорн кораблем Герума для замещения погибшего киноактера Борюша.

— Протестую! — вякнул адвокат Кашпирра. — Свидетель генетически идентичен нам. Нет никаких доказательств его инопланетного происхождения.

— В случае повторного выступления без прямого вопроса арбитра представитель ответчика будет удален, рассмотрение дела завершится в его отсутствие, — отчеканил киборг консула, которому, кстати, тоже никто слова не давал.

— Продолжай, Макш, — кинул консул.

— На моей планете один политический деятель как-то сказал: компромисс — это решение, не слишком устраивающее обе стороны, потому что каждая из них жертвует частью своих интересов. Но в результате компромисса они придут к миру, который лучше войны. Я свидетельствую в пользу Союза, а как человек, воспринимающий конфликт с точки зрения внешнего наблюдателя, считаю: он разгорелся на чисто экономической почве. Грубо говоря, не поделили доходы. Поэтому спор должен быть погашен путем соглашения. Войну прекратить. Геруму и Коалиции запретить навязывать ценности, невозможные в Гардаре. Установить ограниченную квоту на использование ресурсов системы Угрея, чтоб жители Аорна, став полноценной космической державой, не казались нищими на вселенском празднике жизни. И чтобы нынешние доходы с экспорта шли на пользу всем, а не только элите, — Максим запнулся на секунду и продолжил: — Прости, консул, я простой летчик, не политик и не дипломат. Говорю, как думаю, без изысков. Мне сложно формулировать свои мысли, как это принято у юристов.

Он на миг обернулся к Хейше и перехватил «последнее китайское предупреждение» заткнуться. Подмигнул ей.

— Поскольку ответчик ставит под сомнение твои показания, согласен ли ты на выборочное сканирование памяти?

— Если это не больно и не щекотно, твоя справедливость.

В зале послышались смешки. Хейша прошипела: «Заканчивай свой КВН».

— Не больно, — заверил консул и закрыл заседание.

— П…здец! — подвела черту Хейша, в эту минуту — гораздо в большей степени старший майор, чем товарищ по заточению и изучению культуры Земли. — Если бы кто-то из наших ляпнул по ящику такое, получил бы пятнадцать лет расстрела без права переписки… я правильно поняла, такие у вас там наказания?

— Немного перемешала, но в целом верно.

— Ты даже представить не можешь, что натворил. Хрен из Кашпирра совершенно прав — у нас зреет раскол. Большинство в парламенте и правительстве — консерваторы-изоляционисты, как мой отец. Есть либеральное меньшинство, ему как бы тайно благоволит президент, но почему-то все эту тайну знают. Ты пропагандировал позицию либералов!

— Значит, не оригинален.

Они уже подходили к серо-зеленым корпусам бронетранспортеров, засовывая под куртки возвращенные пистолеты.

— Да! Но никто не смел вот так прямо нести это перед десятками миллионов телезрителей. Пойми ты, наконец. У каждого пятого кто-то погиб. Родственник, член семьи, знакомый знакомого. Уровень жизни снизился. Но, оказывается, нужно было всего лишь раскинуть мозгами и договориться? Так какого хера они голосовали за тех, кто не умеет договариваться, а только воевать?

— В твоих вопросах — и ответы. Кроме одной маленькой детали. Как изучавший историю войн на Земле, скажу с полным знанием дела: иногда невозможно предотвратить или прекратить войну, пока не дойдешь до предела, при котором идиотизм ее продолжения становится очевиден даже младенцу. Я только подтолкнул принятие очевидного. Не буду судить твоего президента, кто он — лох или государственный гений, но в любом случае у него имелись очень существенные предпосылки начать войну. А уж «мы не имели другого выхода» или все же имели — пусть спорят историки. Но потом, когда война уйдет в историю.

— Ты невыносимо упрям.

— А еще прозорлив. Панкийцы с легким сердцем пожертвуют утраченными землями Кашпирра, которые оккупировал Союз, как только достигнут своих целей. Для них кашпиррцы — манки, низшая раса. На их интересы им плевать, как и консулу на нас всех… Едешь со мной в одной машине?

— Почему нет?

— Если твоя оценка моей речи верна, твой отец имеет больше резонов меня ликвидировать, чем Коалиция. Но дочку не тронет.

— Едем вместе, — решила она и первой полезла в люк БТРа, указанного незнакомым полковником.

Куда их повезли, Максим не знал. По поворотам машин понимал, что маршрут — другой. Конечная цель неизвестна.

Оба молчали. Колонна шла без остановок, на предельной скорости. Даже если подложат мину или обстреляют, то скорость помешает точности.

Так и случилось.

Взрыв ударил не посреди корпуса, тогда бы шансов уцелеть не осталось, а впереди — под двигатель. Многотонная туша привстала на дыбы, потом тяжело грохнулась передком о мостовую.

Макса сбросило с сиденья. Спасибо каске, иначе голову пробил насквозь об острые углы бронекапсулы, а так только оглушило.

Как только вселенная перестала кружиться, отыскал глазами Хейшу. Увидел ее в проходе между сиденьями на полу. Ранена? Нет, сообразила и открыла днищевый эвакуационный люк.

— Бежим! — заорала она, старалась, чтоб ушибленный спутник что-то услышал. Или сама себя не контролировала из-за легкой контузии. — Гранатометами добьют.

Под брюхом БТРа они проползли вперед — к развороченному моторному отсеку и переднему мосту, под ручейки вытекающей смазки и антифриза. Там же открылся провал в глубину, гораздо больший, чем воронка от фугаса. Пара соскользнула вниз.

Когда над головой оказались десятки метров грунта и бетона, и можно было отдышаться, Хейша пояснила:

— Городская мостовая — это не проселок, мину просто так не прикопаешь. Только — в люк канализации. Угадала. Хорошо, что так получилось.

— На нас охотятся, под ногами чавкает дерьмо, а ты радуешься? — скривился Макс.

— От контузии выключилось обоняние… — она шлепнула его ладонью по плечу. — Так что нюхай ароматы за двоих. Потом расскажешь.

Макс сообразил, что с Хейшой не все в порядке. Черепно-мозговая травма не прошла бесследно. Но контуженная Хейша здраво разобралась в ситуации. В бронежилетах беглецов нашлись фонарики — они были в комплекте оснащения. Хейша достала свой, включила, велела сделать тоже Максу.

— Отец сказал, что под землей по ДНК найти нас невозможно, — заявила спутнику. — Идем.

— Без карты? В неизвестность?

— Подземный коллектор проложили для людей. Множество колодцев с люками на мостовой. Не задохнемся. Здесь все же лучше, чем подняться и стать мишенью. Часок побродим, а потом я выйду, отыщу телефон-автомат и позвоню отцу.

Она решительно пошла вперед, освещая путь перед собой. Максим поплелся следом.

Сейчас он чувствовал себя даже более растерянным, чем когда драпал в Дорингвуш, выбравшись из-под завалов уничтоженного бомбардировкой городка. Хейша — кто ему? Союзник или враг? Что скажет ей «Лубянка»? Что она предпримет, получив приказ о ликвидации Максима? Такое ведь возможно, если вред интересам консерваторов перекроет выгоду от гипотетического решения консула в пользу Союза. Конечно, Хейша — человек порядочный, но такой же патриот, как Сакуш. Тот предал спутника по побегу, она сдаст товарища по заточению. Ничего личного, Родина превыше. А что полезнее для Родины, у нее не спросишь, она — нечто неодушевленное, пусть и безмерно важное.

Примерно через четверть часа Максим не нашел бы точки входа в подземелье даже под страхом выдачи панкийцам. Они миновали столько поворотов и развилок, что точно заблудились. Оставалось утешаться — убийцам их расположение столь же неизвестно, как и им самим.

В сравнительно сухом и высоком месте наткнулись на скамью, около нее — упаковки от еды. Наверно, место отдыха рабочих, спускавшихся в коллектор.

— Перекурим? — она чиркнула спичкой, затянулась и тут же выбросила сигарету. — Твою мать… без запаха дыма курить не вкусно. Как же ты не пристрастился?

— Сорок лет назад на Земле курило едва ли не больше половины населения, — просветил Максим. — Сейчас — гораздо меньше. У многих сигареты электронные. Испаряют жидкость с никотином и ароматами. Считаются безвредными.

— Странно… — удивилась Хейша. — Мир Земли в рекомендованных тобою книгах совсем как наш. И даже более отсталый.

— Книги, кроме фантастических, почти всегда о прошлом. Тот же Сент-Экзюпери вряд ли видел реактивный самолет. Теперь они другие, летают в разы быстрее скорости звука.

— И даже в космос? — Хейша все же закурила, организм, как видно, нуждался в никотине.

— Орбитальных было пять. Да, летали, много — на околопланетную орбиту. Но два разбились с экипажами. На ракетах надежнее. Сотни пусков в год, десятки — пилотируемых.

— Побывать бы на Земле… — мечтательно сказала Хейша.

Максим невольно вздрогнул. Подобное когда-то говорила Вишева — перед смертью. Но после другого «откровения» — что мужчины на Земле любвеобильнее панкийских. Какие же они разные! На панкийку, женщину неглупую, утонченную, повлияла масс-культура, чей напор с приходом Герума вырос многократно. Хейша — дитя восточной цивилизации, заметно целомудренней. Коль знает про особенности ДНК землян, то и про достоинства Максима могла поинтересоваться. Но ни разу не спросила прямо. Но Вишева спасла Максима, а эта может застрелить.

— Пошли, что ли? — спросила подозреваемая в будущем убийстве.

Они возобновили путь, в общем, понимая, что дальнейшее движение потеряло смысл. Или уже сбили преследователей со следа, или подземелье, на самом деле, не укрывает от спутниковых сенсоров. Но сидеть и ждать обоим не хотелось. Несмотря на то, что броня сделала прогулку довольно утомительной.

— Стой! — скомандовал Макс на одном из перекрестков. — Слышишь?

— Только твой голос. После взрыва я стала глуховатой.

— В Гельбе есть метро?

— Само собой. Десятки станций.

— Я слышу стук колес вагонов. Вон там, — он указал рукой.

Пройдя чуть больше сотни метров, они ощутили вибрацию проходящего мимо поезда, катящегося по рельсам мирной жизни. Где нет обстрелов и подрывов бронетранспортеров, и люди не надувают щеки в попытках решить проблему глобальной важности. Они порой не понимают, насколько счастливы, погрузившись в быт. А Максим, как только Хейша с кем-то свяжется, побоится повернуться к ней спиной.

Пристрелить ее заранее, для профилактики? Он усмехнулся от бредовой мысли. Во-первых, не поднимется рука, а, во-вторых, бессмысленно. Генерал его найдет…

Люк в полу тоннеля открыл уходящие вниз стальные ступеньки, вмурованные в стену. Они спустились и оказались в нише возле полотна. Горели редкие светильники.

— Как часто ходят поезда? — спросил Максим.

— По-разному. Я обычно на машине езжу. Думаю, минуты три-четыре интервал. Выбросим пальцы. Если сумма четная — идем направо. Нечетная — наоборот. Раз-два-три…

Получилось семнадцать пальцев.

Переждав состав, рванули налево изо всех сил. Не успеют — придется падать в щель меж рельсами, наполненную неаппетитной жидкостью.

Зря торопились. Ниши попадались часто, явно путевые рабочие набирались не из спринтеров. Из некоторых углублений вверх шли лестницы.

— Можно спускаться в метро и ездить здесь бесплатно, — оценил Максим.

— Спустившись в люк и пошатавшись по подземельям? — фыркнула Хейша. — А, въехала, после контузии ты снова стал шутить.

— Вон, виден свет в конце тоннеля. Пророчествую, там станция. Веди, Сусанин.

— Кто?!

— Персонаж земной легенды. Вызвавшись проводником, завел врагов в чащу, где все погибли. Синоним потерявшего ориентацию, но зовущего за собой. Не обижайся.

— Понятно, КВН. Значит, так. Я прочту название станции. Сориентируюсь.

— По телефону закажешь нам такси и номер в подземелье?

— Прекрати шутить. Есть проблема. Городские телефоны-автоматы — незащищенная линия связи. При ее использовании нам, военным, запрещено что-то говорить секретное. В общем, сначала позвоню отцу. Потом — в штаб ВВС. Если сообщу, где мы находимся, враги узнают.

— Гм! — Максим задумался. — Ты родилась в Гельбе?

— И жила здесь до поступления в военное училище.

— Гуляла в детстве с папой?

— Много. Мама рано умерла, а он тогда был обычным офицером.

— Тогда наверняка найдется место, известное обоим. Где у вас произошло какое-то событие. Например, ты капнула мороженым на его парадный китель. Или что другое.

— Точно! — воскликнула Хейша. — Есть такое место. Останемся живыми, обещаю поцелуй. Один!

— Ловлю на слове. Но настоящий, а не в макушку.

Перед самым ограждением Хейша подобрала с бетона тряпку, почистила ботинки и заставила Максима последовать ее примеру.

— Все равно — как два бомжа, — пробурчал землянин. — Только в форме. Надеюсь, не нарвемся на патруль.

Конечно, на платформе они заметно выделялись — в военных куртках, раздутых брониками, и с касками на головах. Как Штирлиц с парашютом за спиной на улице Берлина. От странной парочки шарахались. В том числе, из-за непередаваемого запаха подземелий. Хейша определилась по локации.

— До памятного места нам проехать три станции, — сообщила. — Телефоны там имеются.

Максим кивнул. Развязка приближалась.

— Ты мне веришь? — спросила Хейша, когда оба вышли на нужную платформу.

— Вполне, — сказал Максим. — Почему спросила?

— Я могу получить приказ, который не понравится. Но обязана его исполнить. Например, прострелив тебе ногу для повышения сговорчивости.

— Что ж, целься в левую. Она как будто менее любимая, чем правая. Ты выстрелишь?

— Не знаю. Не хочу терять твое доверие. Пошли. У нас всего минута на разговор. Иначе засекут местонахождение автомата. У тебя нет мелочи?

— И крупных денег тоже. Мне их не давали. На БТРе отвезли бесплатно.

Хейша решительной походкой направилась к нищему на перроне. Опустившись перед ним на корточки, сказала что-то и поднялась с монеткой в пальцах.

Автоматы нашлись у эскалатора — висели на стене. Хейша поманила Макса пальцем и взяла трубку так, чтобы оба слышали, что говорят на том конце.

Лоб Максима прижался к ее теплым темным волосам.

Гудки…

— Слушаю, — ответ «Лубянки».

— Папа! Я на станции, где в детстве уронила куклу на рельсы, а ты бегал за дежурным, чтобы ее достать.

— А этот недоносок?

— Тут. Выбирались вместе.

— Держи его на мушке. В дело вмешался президент. Приказал доставить эту сволочь. Жди, мы скоро будем!

— Я поняла.

— Он не убежит?

— Это вряд ли.

— При попытке скрыться стреляй ему в ногу или в жопу. Но перед президентом должен предстать живым.

«Лубянка» отключился.

— Знаешь, что самое смешное на Аорне? — спросил Максим и сам ответил: — Что в Кашпирре, что у вас. Мне постоянно угрожают смертью, но разрешают на некоторое время побыть в живых. Сроки продлевают, но временно и ненадолго. Интересно, здесь со всеми так?

— Все в этом мире временно, — Хейша пожала б плечами, но броник помешал.

— А если б был приказ меня убить?

— Подчинилась. Но сначала отвернулась и досчитала бы до десяти. Потом смотрю — а нет тебя. Досада!

— Хватило бы трех. У меня ведь тоже пистолет.

Они захохотали и обнялись. Так и стояли, пока платформу не заполонили люди в синей униформе. Первым делом гвардейцы президента попытались разъединить пару и увести Максима. В ответ услышали:

— Только попытайтесь! Пошлю вас нахер и дам показания в пользу Коалиции. С Хейшей поедем вместе.

Командир отряда гвардии, явно бывший в курсе дела, возражать не стал. Указал на эскалатор.

Макс шепнул на ухо Хейше:

— Не огорчена, что ты не одета для высочайшей аудиенции?