Грань

ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ Джунгли или Идите в баню

И так только с тобой.

Только с тобой.

Только с тобой…

Только с тобой?..

ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

Джунгли или Идите в баню

Хорошо осенью в Милане.

Правда, Интер Милан теперь играет перед полупустыми трибунами, а боязливый старенький Джорджио Армани, угодив в группу риска, решил на миланской фэшн-уик показывать свою «осень-зиму» совсем без зрителей. И все-таки в Милане осенью хорошо. Красиво.

В Берлине осенью паскудно, ветрено и дождь. Ничего страшного, в общем-то, но в Милане, говорят, сейчас лучше. Каро говорит.

Говорит, а сама приезжает в Берлин. Вернее, уже приехала. А встретились мы только сейчас, потому что с некоторых пор Каро стала странной. То есть, еще более странной, чем была всегда.

Ей мало итальянского карантина — она и здесь в него засела. Поэтому мы только через пять дней после ее приезда встречаемся с ней в милом Бикини-центре.

— Сто лет не ходила в Бикини, — потягивается Каро после трехчасового шопинг-тура. От шопингового переутомления ее большие темные глаза кажутся мечтательными.

Каро похудела. Я пока еще не решила для себя, пошли ей на пользу еще сильнее обозначившиеся, заостренные черты лица или не пошли. Видео-звонки не все показывают достоверно. Не помню даже, была ли она когда-нибудь в школьные годы такой исхудавшей. Теперь она еще сильнее смахивает на американскую фолк-певицу Джоан Баэз.

— Зато ты в других центрах была. Милан — один сплошной центр, — потягиваю я через трубочку фраппучино и после первой же втяжки припоминаю, почему терпеть его не могу. — И в Берлине нет кафе с официантами-роботами.

— Там все равно не так, — покачивает головой Каро.

Делюсь с ней своей фокаччей. Сидим в кафе-баре «Компаньон» на дизайнерских пенечках среди оливковых кустиков, средиземноморских растений, ярких подушек и других юморных интерьерных деталек. То разглядываем косматую игрушечную голову дикого кабана над барной стойкой, то смотрим в окна от пола до потолка.

Через дорогу, чуть левее видно высоченную башню Уолдорф Астории, чуть правее — замызганно-отстойную кромку Зоо-вокзала.

Хоть самый злачный из всех мест тут вообще-то Зоо-вокзал, полиция сейчас оцепила Асторию. Похоже, у них там тревога — под Асторией, выгнанные сиреной, кто — в чем, кучкуются постояльцы.

Невдалеке бомбит-трезвонит Дырявый Зуб.

— А тут тоже неплохая фокачча, — замечает между тем Каро.

— Взяла бы себе целую.

— Не жмоть. С подругой поделиться жалко? — спрашивает она серьезно.

Пожимаю плечами вместо ответа. Жую, размышляя над тем, что ненавижу делиться едой. Никогда не любила ни с кем есть из общей тарелки и не выношу ресторанов, у которых вся концепция на этом построена.

Но в случае Каро дело в другом, и я не упускаю возможности сказать ей об этом:

— Ты скоро вообще растаешь, если так будешь стрелянными кусками питаться.

— Сама тоже похудела, — парирует она, сузив на меня глаза.

— Мне хавать некогда, — отбрехиваюсь я.

— Хм-м-м…

Она булькает фраппучино — напитки у нас с ней одинаковые. Затем мы синхронно смеемся и из окна больше уже не смотрим.

— Так чего там Амазон? — спрашиваю.

— Не знаю, — равнодушно говорит Каро.

— Уволилась, что ли?

— Пока нет.

Оно и правда — какой дурак сейчас увольняться станет, если не «попросили».

На Амазон Каро пролезла через связи — и в качестве начального взноса предоставила им свои, вернее, связи своих родителей. На этом самая яркая и интересная часть ее трудовой деятельности закончилась, потянулись серые трудовые будни.

Мне вообще всегда казалось, что работа абсолютно не интересует Каро, и она параллельно занимается чем-то еще. Но она никогда не считала нужным или возможным меня в это посвящать и получала истинное удовольствие от своего шифрования. А если бы я еще лезла с расспросами, надоедала и докапывалась, она вообще была бы на седьмом небе от счастья.

— Как тебе живется? — спрашивает вдруг Каро, как будто мы с ней только сейчас, в этот момент встретились.

— Как обычно, — пожимаю плечами я.

Заново обрела себя вот уже с месяц, как. Привыкать к себе, заново обретенной, долго не пришлось. Когда рассказала Каро про это мое «обретение себя», должно быть, громадное удовлетворение ей доставила. Она даже не слишком разорялась, что, мол, так она и знала, что этим кончится.

— А тебе?

— Как обычно, — говорит Каро, хлюпая фраппучино.

Соображаю, что давно уже не знаю, что для нее «обычно».

— Ты надолго?

— На недельку. Еще одну. Наконец-то со мной лично встретится кое-кто из менеджмента.

— Надо же, — говорю. — Значит, правда не уволилась.

— Наконец-то мой бестолковый концерн выбил мне нормальный выезд из Италии.

— Пять дней в карантине — это, по-твоему, нормально?

— Не здоровилось просто.

— Головные боли твои как?

— То плохо, то еще хуже.

Как ни странно, при этих словах Каро улыбается.

— Лечишься как-то?

— Как-то лечусь.

И не углубляет тему. Вообще, есть-появилась у нее когда-то такая идиотская привычка — не договаривать, держать в непонятках, будто я недостойна того, чтобы узнать определенные детали из ее жизни. Будто проштрафилась. А и ну ее.

Я взяла легкий снэк, потому что нам сейчас еще в «Джунгли» — так называется сауна в Бикини-отеле.

— Хей, амазонки, — подсаживается к нам Рози и шутливо-чинно представляется Каро: — Розина.

Я решила, что нам будет веселее втроем и спросила разрешения позвать с собой Рози, хоть приветственные похождения с Каро оказались вполне занятными.

— Слышали, в Астории какой кипеш? — спрашивает Рози.

— А что там? — спрашиваем мы. — Мы наблюдали, но ничего не поняли.

— Потенциальный самоубийца… полиция только что с крыши сняла… Столько народу переполошили. Холодно же стоять там в халатах, мерзнуть. И вот кому, — сверкает она на меня глазами, — приходит в голову такая хрень…

— Понятия не имею, — передергиваю плечами я, и мы с Каро допиваем свои мутности.

— Не-е, девчонки, кто ж так в сауну ходит! — восклицает Рози и — мне: — Так — не спорь со старшими.

— Пф-ф-ф — соплячка! — деланно возмущаюсь я — и не думала с ней спорить.

А Рози дарит очаровательную улыбку — не мне, естественно, и не Каро, а одному из итало-симпатяг официантов. Этот начинает флиртовать с Рози еще по дороге, добираясь до нашего столика, а добравшись, говорит:

— Чао. Приветик. Что будете?

— Это ты нам скажи. Но учти — нам в «Джунгли» через пятнадцать минут. Мы можем только по разу — зато каждая, — обещает Рози, на последнем слове «делая» бровками.

— Тогда разное возьмите и попробуйте друг у дружки, — совершенно серьезно говорит он, переводя взгляд с одной из нас на другую. Взгляд его чуть дольше остальных задерживается на мне, затем снова скользит к Рози — он явно не с дуба рухнул и понимает, что ему полагается в первую очередь быть околдованным ею.

Она одобряет его понятливость и спрашивает:

— И что мне взять?

— Сичилиан Коллинз. С апельсинкой. А тебе, — предлагает он Каро, — Амальфи Коллинз. Этот с лимончиком.

— Да, я уже поняла, — говорит Каро. — Я согласна. Только alkoholfrei, безалкогольный, пожалуйста.

Рози закатывает на нее глаза — вот, мол, зануда.

Мне нравится эта задорная игра, как еще совсем недавно нравилось, когда секс и алкоголь начинались до обеда. Но если мне что-то нравится, я не всегда умею или хочу это показывать.

— А тебе я с удовольствием сделал бы шипучку, — сообщает он, переключившись на меня, на что Рози прыскает со смеху, и даже Каро улыбается. Он и бровью не ведет: — Шприц — сицилианский или Амальфи. Какой скажешь.

Я киваю с одобрительной улыбкой:

— Спасибо. Мне джин-тоник. Есть у тебя?

— Для тебя — есть, конечно, — жарко вспыхивает его взгляд. — Тоже отличный выбор.

— Интересно, мы за четверть часа управимся? — с сомнением произносит Каро.

— Я звякну в «Джунгли», скажу им, чтоб без вас не начинали, — не отводя от меня глаз, успокаивает ее официант и затем феноменально быстро приносит нам коктейли.

— Конфет, ну, ты жесто-окая, — хихикает Рози. — Он так хотел сделать тебе шипучку, а ты…

— Я за рулем, — лаконично говорю я и отпиваю свой джин-тоник.

Четверть часа растворяются у нас в бокалах, переливаются в полчаса — мы взяли по второй.

— Понравилось? — спрашивает официант у Рози.

— Не обманул, — говорит Рози.

— Не имею привычки, — говорит официант.

— Хорош уже флиртовать с кем попало, — морщится Каро, когда официант уходит. — Нам еще силы понадобятся, а мы накидываемся.

Она опять взяла себе безалкогольное.

— А ничего, что он итальянец? — подначиваю я Рози. — Я думала, они тебя бесят.

— Только козлы если. К тому же он не итальянец.

— Да ладно тебе, — презрительно прищуривается Каро.

— А ты не заметила? — насмешливо спрашивает Рози.

В ответ на это Каро только еще презрительнее пожимает плечами, а я вновь докапываюсь до Рози:

— Скажи еще, что румын.

И мы с ней на пару прыскаем со смеху, затем хохочем в голос.

Каро находит Рози слишком эксцентричной и эпатажной. Рози не привыкать, тем более что она считает Каро аффектированной и нудной. А вот соответствовать собственному имиджу для Рози — сплошное удовольствие.

Когда официант приносит «второй круг», она спрашивает:

— Можно сфотографироваться с тобой на память?

— Чэрто, бэлла. Только мы?..

Официант бросает взгляд на нас с Каро, больше — на меня. Но я ласково отмахиваюсь — давайте, давайте, мол.

Рози делает парное селфи, в последний момент театральным жестом сдергивает с него маску. Он позволяет, затем снова натягивает маску как ни в чем не бывало и уходит.

Каро осуждающе покачивает головой.

— Чего? Я ж не резинку с него стащила… — передергивает плечиком Рози.

— Ужас, — Каро шокирована от одних уже ее слов. — А по нынешним временам — почти одно и то же.

— Расслабься, мы не в Италии. И переболели все.

— Всем здоровья, девчонки, — чокаюсь с ними расслабленно и невозмутимо, когда приходит наш второй круг. — Круто, что встретились.

Конечно, Каро права насчет алкоголя перед сауной, но мне так весело от их разностей и так тепло в их компании, что я даже свое легкое опьянение нахожу не пугающим, а приятным.

— Еще по одной? — спрашивает официант, забирая наши быстро опустевшие бокалы.

— Счет, пожалуйста, — прошу я.

— Отличный сервис, — сладенько тянет ему вдогонку Рози и, потягиваясь сама и отчаянно нервируя Каро — «Ты совсем пьяная, что ли…» — говорит: — Чего?.. Насчет сауны подсуетился. Лапунчик.

— Не факт. Просто напоить хотел, деньги содрать, — Каро, как «богатенькая», обычно не скупердяйствует, а сейчас просто вредничает. — Можем подождать с чаевыми. Потом дадим, на обратной дороге, а то еще окажется, что он не договорился ни фига.

— Не грузи-и, — стонет Рози, закатывая глазки.

Пожалуй, из нас троих она меньше всех зарабатывает и с деньгами, как я заметила, обращается весьма аккуратно, но на чаевых экономить не привыкла.

— Девчат, расслабьтесь, — отмахиваюсь я и плачу за всех. — Сегодня я ставлю. Рада, что мы сюда вытащились.

Обнаруживаем в «Джунглях», что официант не обманул — нам попридержали забронированную кабинку.

Правда, нас потом спрашивают, не против ли мы, если к нам зайдет «догнаться» другая группа из четырех девчонок («Вы ж привиты?.. Переболели?.. Они — тоже…»), а мы веселенькие и мы не против.

По сравнению с высокой худышкой Каро маленькая, ярко-фигуристая в нужных местах Рози кажется почти пышечкой, но такой, от которой невозможно оторвать взгляд. Очевидно, это написано у меня на ухмыляющемся лице.

Рози задорно мне подмигивает и подкалывает нас с Каро:

— Ладно, девчонки, вы тож ничё, — затем мечет взгляд в сторону, внезапно преображается и: — Ой-й-й… — бросает на меня опасливый взгляд, будто сболтнула лишнее.

Каро пребывает в недоумении, я — тоже, но недолго: обещанной нам «группой девочек» оказываются моя новая лучшая подружка Нина и кучка ее распаренных товарок. Мое легкое и приятное захмеление в миг проходит.

Увы, Нина тоже заметила нас с Рози и верещит:

— Приветик! Как круто, что вы здесь!

Затем она переводит взгляд на Каро и… меняется в лице:

— Оу-у-у… да ты же Каро Копф? Из КаросКопф! Вот так встреча…

Да нет, ну не может эта клуша быть знакомой и с Каро. Моей Каро. Обозналась же, совсем заглючила на своих нетворкингах.

Но к нашему общему с Рози удивлению Каро с улыбкой дает понять Нине, что та не ошиблась и что ей тоже приятно. Я выразительно гляжу на Каро, но ничем другим своего абсолютного недоумения не показываю.

В общем, по распылениям Нины я узнаю, что моя школьная — и лучшая — подруга Каролин, оказывается, блогерша, лайфхакерша и еще черт знает кто. Что «вот к кому надо обращаться», в случае чего.

— У нас сегодня тоже Mädelstag! — подмигивает мне Нина. — Объединимся?

Встреча девочек. Девичник. От-лич-но. Перебираю в уме все возможные и невозможные причины, чтобы откосить. Но моя школьная, блин, лучшая безумно рада этому наклевавшемуся спонтанному банному рауту, поэтому опережает меня. Рози пытается делать Каро «страшные глаза», но поздно — раут неизбежен.

Мне хочется толкнуть Каро, как и в школьные годы ее не толкала. Плевать, сейчас я бы это сделала, но соображаю, что не следует афишировать раскола в наших рядах перед этими девичницами.

— Спасибо, что рассказала про блог, — говорю Каро сквозь зубы. — На встречу с подписчицами записала.

— Ты же таким не интересуешься, — спокойно и так же сквозь зубы отвечает Каро. — Как видишь, встреча, получилась спонтанная. А что такое?

— А то. Приобщай сама их теперь. А мы тоже приобщаться будем к их девичнику. Полагаю, это у них у всех сегодня выгул без парней. Или мужей. Или кто их там обычно гулять отпускает.

— Да ладно, не заводись.

«Незаводисьнезаводись» — вообще-то, я твержу себе то же самое.

Нина встречается с Риком. Живет с ним. Это давно уже не новость, говорю больше своей разбушевавшейся ни с того ни с сего психике. Просто Каро не знала.

— Мгм, — откидываюсь назад и, милостиво полуулыбаясь, даю Нине представить мне ее подружаек.

Одна из девушек, услышав, как меня зовут и где я работаю, как-то странно на меня косится, будто припоминая.

«Несвободные» — они тоже люди. Вопреки моим опасениям наша «банная» тусня вовсе не напрягает. Их разговоры про их мужчин оказываются менее стремными, чем я ожидала, если делать вид, что мы ничем от них не отличаемся. Насчет актуального статуса Рози я, правда, как всегда, не уверена.

Тусня проходит вполне весело и непринужденно и те из них, что еще не подписаны на Каро, подписываются прямо в сауне.

Оправившись от первоначального шока, быстро вникаю, что ее видео-блог КаросКопф, дословно именуемый «у Каро в голове» — про медитацию, интересные места в мире, интересные места для медитации, стильные шмотки, удобные и шикарные в одном — и почему я не обратила внимание на то, что она сегодня покупала? — медитацию во время шопинга, питание для хорошего самочувствия, то бишь, фил-гуд-фуд, который, судя по ее комплекции, состоит главным образом из воздуха, медитативную кулинарию и — на что, собственно, и купилась у нее Нина — медитативную йогу. В общем, складывается впечатление, что Каро, в основном, только и делает, что медитирует.

— Дорогая, у тебя такой шикарный пост есть, — с обожанием щебечет Нина. — Ты там медитируешь в Тиргартене.

— О-о-о, этот… это я еще тех времен… до короны… — мечтательно произносит Каро, погружаясь в воспоминания. — По-моему, по мне видно. Порой мне кажется, я уже не вернусь к той уравновешенности.

— Что ты, милая, ты совершенно не изменилась, — поют Нина и Нинины девочки. — Ты наш герой.

Наверно, это плохо, если ты не в состоянии порадоваться за твою лучшую подругу, если кто-то при тебе говорит ей, что она их герой. Тем более, если ты не в состоянии сказать ей того же, не покривив душой. Усердно заставляю себя порадоваться за Каро, твержу себе, что нехорошо завидовать. Хоть завидовать тут, по-моему, и нечему. Не такой я ее знаю, как они. Возможно, не знаю совсем. Прозевала, когда и как она стала такой. Если вообще реально стала. А еще у нас с ней в доисторические времена был период буйной молодости, о котором только мы с ней знаем и о котором предпочитаю не распространяться сейчас — ну их, зачем подставлять ее перед ними.

— Ты мой герой, — настаивает-подмазывается Нина. — Бывает, до того задалбываешься на работе… ты даже не представляешь, как меня выручают твои видео.

Я хотела бы сказать, что она не права, но… на работе, да… Мгновенно вспоминаю, как Рик заставил меня поехать на сделку в квартал красных фонарей, поднимаюсь со скамеечки и иду освежиться. Неужели он теперь и Нину к рукам прибрал… неужели даже рассказал ей про Риту. Если так, то мне ее почти жаль. Почти — но нет. Мне нет дела до нее.

Зато Каро у нас теперь повысилась до «возвышенных», посмотрите-ка. Рози тихонько, но беззлобно фыркает — а и ничего, мне не жалко. На здоровье.

Мне нет дела до нее, думаю, слушая Нину и ее восхваления моей подруги, которых та не получает от меня, а от нее принимает с удовольствием. Мне нет дела до нее, думаю, глядя на нее и даже разглядывая ее исподтишка, всю ее, все ее распаренное тело. Не завидуя ей, и потому не умаляя ее прелестей. Что-то же он в ней нашел — помимо фигуры, думаю, хоть мысль эту и не звала, а, наоборот, отгоняла. Начинаю мысленно сетовать на то, что, притащившись сюда, протрезвела слишком рано.

Мы заказываем себе чай, фрукты и смузи. Каро просвещает нас насчет того, что в сезон турбулентностей для души и тела, как никогда, важно порадовать себя ароматическими добавками, и выбирает «аромат дзен», от которого, понятное дело, «пищщят» ее девочки. Как ни странно, «пищщяние» это завершается тем, что мы — все, кроме Каро, которая пьет негазированную воду — незаметно переходим на просекко. Припоминаю, что выпить его Нина может много.

Просекко и для меня приходится в тему, помогает расслабиться. Теперь, что называется, хорошо сидим, пока они не пускаются обсуждать самое интересное.

Сауна делает свое дело, просекко его довершает — их томная девичье-бабская возбужденность буквально витает в ароматно-жарком воздухе. Самой большой тихоней в этих душещипательных обсуждениях оказываюсь я, не просившая подробностей. Как ни странно, Рози тоже молчит в тряпочку.

— Девчонки, мой меня задолбал уже — все про свою экс рассказывает… он ее так, он ее этак… Это нормально, как думаете?..

— Однозначно: ненормально! Ты заслужила, чтоб он заткнулся и как тебе нравится делал, — твердо произносит Каро — под ее слова другие даже «чокаются». — Ты ведь тоже с его желаниями считаешься.

— Ну, это да-а-а…

— А то — так пусть катится тогда обратно к бывшей. Ты себе получше найдешь, — говорит Нина решительно и серьезно своей подруге и с благодарностью смотрит на Каро. А другая ее подруга, та, что узнала меня в самом начале, бросает на меня пристальный взгляд.

Подмечаю, что, насколько все они признают Каро, как гуру в медитации, так за Ниной в их компании закреплен некий авторитет в вопросах отношений.

В последний раз она еще формировалась, по-моему, а теперь, выходит, сформировалась? Куколка окуклилась и в бабочку перекуклилась. А все эти ее лозунги… Кажется, она из таких, у которых все должно быть по-правильному. Ужин при свечах. И заниматься любовью где попало она не станет. С улыбкой «поднимаю» ей навстречу, будто и впрямь одобряю ее жизненную позицию.

Аккуратно прислушиваюсь к самой себе: вроде не колбасит. Затем даю внутреннему голосу предположить:

«Это он ее сформировал. Оперативно, как он умеет».

А они и дальше бодренько так, на манер игривых пузырьков в просекко перебрызгиваются интимными детальками:

— Девочки, недавно марафон новый начала: «Только с прелюдией!»

— А он — что? — спрашивает та девушка, у которой парень про бывшую болтает.

— Ему-то лень, конечно! Но я спуску не даю. Иначе…

— …иначе не даешь совсем! — не спрашивает — утверждает Нина.

— Это правильно! — соглашается та девушка, что с болтливым парнем.

— У моего еще и падает постоянно! — жалуется девушка-марафонщица. — Пас-та-янно!

— Работает, что ли много?..

— Скорее, много дрочит, — вполголоса, но слышимо для меня бормочет Рози, полупрячась за моей подмышкой, а я вместе с колючим глотком просекко яростно, до слез на глазах заталкиваю обратно смех, так и рвущийся наружу.

— Ну да, работает… А я потом — блин, стимулируй его… слова не скажи…

— …а то вообще упадет наглухо!

Все понимающе смеются, мол, «не первый год замужем». Хотя реально замужних среди них нет.

— А мой, прикиньте… — решается, наконец, «вылезти» третья девушка, та, которая «моя знакомая» и конспираторша. — Я, конечно, не повернутая и мы с ним любим друг друга, но — он позу никогда не меняет! До того осточертело, чесслово! Разнообразить предлагаю, а он — игнор…

— Вот честно, девчонки. То они устают, то не могут. То лень им, то бывшие снятся… Да мужики тоже те еще «барышни», — и Нина осушает очередной бокальчик под шквал пьяненького группового хихиканья.

А я сижу и помалкиваю, невинно и безобидно улыбаясь. Другие, особенно та зараза-конспираторша, украдкой поглядывают на меня, а на моем лице этакий чистенький лист, не запятнанный никаким левым опытом. Рози тоже не трындит, но к ней внимания поменьше.

— Да-да, — приговаривает Нина, — еще те барышни… Им тоже надо, чтоб все «по-ихнему» было… и слишком активно с ними тоже нельзя…

— Ой, да пусть лучше такими будут, — неожиданно-вальяжно потягивается Каро.

— Ну нет! — вызывающе-громко говорит Рози. — На фиг они тогда сдались — командовать?.. Вот я, например, с кем хочу… — шокированное молчание, — …с тем и фотографируюсь!

Прикусываю язык, хоть на самом деле готова расцеловать Рози — уж больно они надоели, эти клуши.

Странная у нас подобралась компашка. И почему именно с этими, включая Каро, теперь приходится обсуждать секс?

Помню, Каро всегда была не то, чтобы занудой, но и маньячкой ее было не назвать. Или может, просто не наталкивалась на подходящего партнера. Когда-то я и о самой себе была похожего мнения. Уверена, что Миха в его бытность моим мужем — тоже.

Однако столь злостное и длительное неучастие в их перехихикиваниях рано или поздно должно показаться им подозрительным. Спохватываюсь и включаюсь в общий хор — как видно, поздно: Нина улавливает и «цепляется»:

— А что, у тебя было не так?

— Да нет, конечно… — говорю. — Всякое бывало… Хотя бывший… — странно — назвала Рика «бывшим»… мне не в ломы признать, что он бывший, просто слово какое-то тупое… я и про Миху так никогда не говорила, — …он… ну… когда как, в общем…

— Да?.. И когда?.. — спрашивает Каро.

— …и как? — почти в унисон с ней спрашивает Нина.

— Ну… бывало… — блин, клялась себе, что никому не разбазарю… клялась… неужели сейчас… — ну… — чувствую, как Рози незаметно взяла меня за руку, ту, в которой нету бокала… — …он как-то раз даже на работу ко мне просочился…

— И что — прям там?..

— Прям там, — прям-тамкаю, будто китайский болванчик.

Девочки издают истерическое бульканье и задыхающиеся звуки. На лицах у них возбужденный ужас, смешанный с невольным восхищением и, возможно, завистью.

— Ну-у не-е-е, — нарочито громко отрезает Рози, — мой-то бывший… ну, он — офф, точнее, тоже как-то сунулся ко мне в офис, но я ему, такая, мол: Дж-жино, че за херня… С тех пор у нас с ним где-нить в туалете, в ресторане… конечно, если не локдаун — и всё! И эт максимум! Так-то с ними надо, — и Рози сурово зыркает на остальных.

В этот момент она напоминает мне эпатажную провокаторшу Пеппи Длинныйчулок, рассуждающую на обывательские темы в обществе почтенных дам.

Девочки потрясенно затыкаются и больше уже ничего не говорят. Теперь они, в свою очередь, напоминают почтенных дам в тот момент, когда им своими рассуждениями заткнула рты Пеппи Длинныйчулок.

— Нет, ну конечно… — находится первой Нина. — Если им приспичит…

— Да-да… если им приспичит, — поддакиваю я, старательно отводя глаза в сторону, не глядя также и на Рози, но ощущая тепло и невероятную моральную поддержку от того, что она рядом.

— А твой какой? — спрашивает у Нины девушка-конспираторша.

— Мо-ой? — поет голосок, в одночасье сделавшись необычайно тонким.

Кажется, девочки затаили дыхание.

— Обыкновенный… Неразгово-орчивый такой… Но… настоящий мужчина, — отвечает Нина и глазки ее светятся.

— Приручила его?..

— Оттаял?!..

— Говорить начал?!!..

— Вот ты умняшка…

Ну надо же. Рик?.. Мы вообще о каком мужике сейчас говорим?..

А Нина пускается в воспоминания, как навесилась на него на Ваннзе, такого необласканного и хмурого, журчит им про то, как она якобы охаживала, овевала, да так и окрутила и опутала своего хахаля. И кульминацией — вот так я, итит их мать, и знала — стал день его рожденья, юбилейный, к слову сказать, тридцаточка, которую он отпраздновал с ней тет-а-тет. Он жу-утко не хотел, но она все организовала, все устроила — и сделала ему сюрприз. Ему в диковинку такое было, чтоб так о нем заботились и готовились, то-то и робел с ней поначалу, не решался. Но оказался очень даже… надежным. В доску.

Робкий Рик? Нерешительный Рик, которого приручать понадобилось да опутывать? Нет, если ей удалось, я-то не завидую, только… сомневаюсь я что-то. Сомнения эти заглушают даже легкое покалывание при упоминании его дня рожденья — не могу не признать, что это она, конечно, ловко.

Но конспираторша торжествует и, кажется, исподтишка поглядывает на меня. У всех складывается независтливое впечатление, что «он», «ее», «Нинин», ну, то есть, Рик — такой нормальный и лишь в меру сексуально озабоченный — словом, настоящий-будущий муж.

— Вы ж съехались?.. — томно воркуют девочки.

— Мгм-м-м, — тянет Нина с удовлетворением — так говорят, когда довольны, что все идет по плану. — Он и на фирме пашет, и сам деловой такой, все крутится. Машину собираемся покупать. Какую я захочу.

— Ого-о…

На лице у Нины мерцает этакий довольный позитив: безусловно, все это — прочная основа для крепкой и счастливой семьи.

Не знаю, с чего я вдруг об этом подумала. Просто эти мысли Нины настолько явственно прорисовываются на ее раскрасневшемся, счастливо-пьяненьком лице, что никаких других мыслей в ее одурманенной головке попросту и быть не может.

«А как же страсть?» — «думаю» я ей, ее подружкам с их проблемками из рода однотипных поз, «без прелюдий» или «стоит, но недолго». «Ее не надо» — больно стукает молоточком тонкий-звонкий Нинин голос, хоть ничего такого она и не говорит. «Ни к чему».

Как ревностно она только что советовала подруге послать на хрен своего молодого человека, как яро сетовала на мужчин — тех, чужих. К ее мужчине, обыкновенному, но настоящему, деловому и надежному это не относится. Интересно, почему никто из них до сих пор не допетрил поднять бокал «за здоровье молодых».

Припоминаю, что думала о «них» при знакомстве с Ниной, как задавалась вопросом, не буду ли чинить им препятствия, и вдруг думаю: «Чинить тут нечего». Так и думаю, не больше и не меньше. От своих предположений, что ее, Нину когда-то надобно было распечатать, по-прежнему не отказываюсь.

Интересно, что Нина не обратилась взглядом ко мне, когда ее спросили о ее мужчине — неужели правда не подозревает? Или наоборот? Тогда зачем сегодня сунулась к нам?

— Про бывшую-то не вспоминает? — спрашивает девушка с молодым человеком, вспоминающим про бывшую.

— Не-а, — беззаботно поет Нина. — Ни звуком. Я даже не знаю, с кем он до меня был — и никогда не спрашивала.

— Вот и правильно! — восклицает Каро.

И хоть в стакане у нее вода, я, кажется, ошибалась — «здоровье молодых» явно так и рвется из нее.

Если Рози думает, что я испытываю некие терзания, то зря думает. Она все же не выдерживает и шепчет Каро что-то на ухо. Каро не шифруясь смотрит на меня, затем на Нину, но та пьяна и поглощена собственной болтовней, поэтому ничего не замечает.

Затем девушка-марафонщица вдруг узревает часы на деревянной стенке, резко «трезвеет» и ахает, что ее молодой человек через четверть часа ждет ее в «Компаньоне».

— Подождет, — посмеиваются другие, но поднимаются вместе с ней.

Кажется, все в восторге от того, что у нас с ними сегодня получилась такая «баня».

Нина сердечно прощается с нами: — В следующий раз — вместе на йогу! — а Каро милостиво разрешает им писать себе «в личку».

Оставшись втроем, мы какое-то время не произносим ни слова. Отходим, как если б нас только что вениками отделали.

Каро пытливо смотрит на меня и говорит: — Я понятия не имела, — а я только передергиваю голым плечиком, которое Рози пытается погладить.

Я кладу руку на руку Рози и говорю лишь чуток нервно:

— Да все нормально, сахарок. Правда.

— Вот именно, — подключается Каро. И вдруг «проповедовать» начинает, будто там, у себя на канале-блоге: — Все — к лучшему. Он же кинул тебя. С ним все будет по-другому, думала ты. Но ты ошибалась. С ним было, как с прежним. Все они поразительно похожи: им нужно либо, чтоб давала, либо, чтоб рожала. Можно и то, и другое сразу — этому, по крайней мере, так и захотелось. И ты решила, что твое тело принадлежит тебе, а его наказала: толкнула в объятия другой…

Я успела попривыкнуть к подобным «перлам» от нее, но Рози совершенно откровенно смотрит на Каро, как на психически неадекватную.

— Для тебя он — пройденный этап, — продолжает втолковывать мне Каро занудным тоном на манер аутотренинга. — Тем, лучше, если вы с ней ладите. Для тебя же лучше.

Хм, ладите. Забавно. Сноха она мне, что ли — ладить с ней.

И каким это местом лучше, интересно.

Хотя, может, и правда — к чему лишний стресс. Хоть на йогу я с ней и не собираюсь, но чует мое сердце: мы с Ниной не последний раз пересекались.

— Конечно, — соглашаюсь только. — Я о‘кей.

Глоссарик к ГЛАВЕ СОРОК ПЕРВОЙ Джунгли или Идите в баню

Бикини-центр — торговый центр-шопинг молл в Берлине

Джоан Баэз — американская фолк-певица мексиканского происхождения, автор и исполнительница многочисленных пацифистских и протестных песен, приобретшая популярность в шестидесятых годах

кафе с официантами-роботами — кафе в Милане, в котором прием заказов и обслуживание клиентов осуществляется роботами

фокачча — итальянская лепешка с начинкой

шприц — Spritz, «шипучка», слово добавляется в названия коктейлей, приготовляемых на шампанском или игристом вине

чэрто, бэлла — по-итальянски: конечно, красавица

Карос Копф — Caros Kopf, дословно: голова Каро, Kopf является довольно распространенной немецкой фамилией

Mädelstag — день девочек или девичник

фил-гуд-фуд — дословно: еда для того, чтобы чувствовать себя хорошо; напраление в современной кулинарии, заключающееся в легкой, здоровой и вкусной пище