Грех и чувствительность

Глава 9

Так как до вальса с Элинор оставался еще целый час, то Валентин направился в комнату для игры в карты. В сочетании с отсутствием выпивки карты были чрезвычайно унылым занятием, но даже вист и ломбер[12] казались лучшим выбором, чем стоять у стены и таращить глаза в пространство.

Маркиз мог бы потанцевать с другими женщинами, но на приеме присутствовала Лидия Френч. Стоило его ноге ступить бы на трижды вощеный пол бального зала, как она сумела бы проложить путь в его объятия. Раньше он не стал бы возражать, но сегодня у него не было терпения выслушивать романтические жалобы женщин, вышедших замуж ради денег.

Как это он умудрялся, раз за разом, связываться с несчастливыми охотницами за состоянием? Тем не менее, он знал ответ, хотя и задавался этим вопросом. Просто охотницы были знакомы ему. Он вырос вместе с ними. «Тетушки», его отец ожидал, что именно так его сын будет называть их, как будто восьмилетний мальчик не может догадаться, что женщины из той вереницы, что падали на спину в Корбетт-Хаусе, не приходились ему родственницами. Но они мечтали стать ими — наиболее оптимистичные, честолюбивые дамы даже называли его сыном. Но это ни на мгновение не обмануло Валентина, а его отца — и на меньший промежуток времени.

Каждая из этих женщин смотрела на старого маркиза Деверилла и стремилась стать новой маркизой. В конце концов, отец ведь не женился на женщине, которую любил все жизнь и никак не может оправится от ее потери, а вдовцом он был с тех пор, как Валентину исполнилось пять лет. Аластер Корбетт позволял этим женщинам думать все, что они хотят, спал с ними, использовал их, а затем бросал их, когда они становились слишком навязчивыми, или слишком унылыми, или когда другая, более молодая и привлекательная, завладевала его вниманием.

Валентин однажды спросил отца, собирается ли он когда-нибудь снова жениться, и тот рассмеялся ему в лицо.

— У меня уже есть наследник, — сказал он. — Почему я должен платить за то, что они дают даром? — Никто из леди, конечно же, не знал об этом. По крайней мере, сначала.

Но, в конце концов, они отомстили ему. Пятидесятидвухлетний маркиз, наконец-то поддавшийся болезням и безумию, мало напоминал высокого, привлекательного бездельника, за которого многие так хотели выйти замуж. К тому времени, они уже обратили свое жадное внимание на его восемнадцатилетнего сына. И тогда Валентин отомстил им сам, с презрением относясь к незамужним, подходящим леди, предпочитая общество тех, кто предлагает и хочет получить в ответ только немного страсти.

Однако ничто из прошлого не объясняло его влечения к Элинор Гриффин. Это пройдет, он был уверен в этом, но в данный момент каждый раз, когда маркиз находился в ее компании, у него возникало странное желание схватить ее в свои объятия и поцеловать. И сверх этого — он хотел сорвать эти новые, откровенные платья с ее стройного тела, и провести руками по ее теплой, гладкой коже, а потом глубоко погрузиться в нее.

— Деверилл.

Он поднял взгляд от столика для виста.

— Мельбурн.

— Мне нужно поговорить с тобой.

Конечно, ему это было нужно. Герцог хотел получить отчет о поведении Элинор, а Валентин пообещал не сообщать ему ничего.

— Дай мне минуту, чтобы забрать все деньги у Эвертона. Подожди меня на лестничной площадке.

Кивнув, герцог вышел из комнаты для игры в карты. Потеряв концентрацию, Валентин проиграл следующую партию и покинул игру, став на двадцать фунтов беднее. Он потратил немного времени, пытаясь решить, как много он хочет рассказать Себастьяну, и как много он может рассказать, не нарушая слова, данного Элинор. Ничто не казалось удовлетворительным, но его время закончилось.

Он нашел Себастьяна на балконе рядом с комнатой для игры в карты и тот как раз затягивался сигарой, когда Валентин присоединился к нему.

— Надеюсь, что у тебя есть еще одна такая же, — проговорил маркиз, вдыхая пьянящий запах табака. Американские сигары. У Мельбурна были дорогие вкусы, впрочем, как и у него самого.

Герцог вытащил сигару из внутреннего кармана своего сюртука и протянул другу. После того, как Валентин зажег ее от одного из фонарей на балконе, двое мужчин подошли к перилам, откуда открывался вид на сад. Они несколько минут курили в тишине, пока Валентин предпринял еще одну попытку придумать, что же сказать, а Себастьян пытался создать впечатление, что он уже знает все, что произошло, и ему нужно только подтверждение. Однако Валентин знал об этой тактике уже шестнадцать лет, и она никогда прежде не срабатывала на нем.

— Отлично, что происходит? — не выдержал, наконец, герцог.

— Ничего особенного. Несколько танцев с несколькими джентльменами и поездка в парк с Кобб-Хардингом.

— Элинор выказывала интерес к какому-нибудь определенному мужчине? Она же утверждает, что занимается охотой на мужа, в конце концов.

— Я ничего такого не видел, — Валентин сделал паузу. Ему нужно было что-то рассказать Мельбурну, иначе герцог начнет подозревать его в двуличности. — Ты только что предоставил ей полную свободу. Я сомневаюсь, что она будет торопиться заковать себя в чертовы брачные кандалы.

Мельбурн смотрел вниз в парк.

— Так как мы обсуждаем Нелл, то я воздержусь от того, чтобы сделать тебе замечание по поводу такого выбора слов, который подразумевает определенный… цинизм.

— Если тебе нужна моя помощь, то вместе с ней ты получишь мой свежую точку зрения.

— Я не сомневался в этом. А теперь к делу, что вы обсуждали с Нелл сегодня вечером? И не пытайся выглядеть невинным, потому что ты таким никогда не был.

— Ты ранил меня в самое сердце. Шей рассказал тебе о том, что она попросила у меня совета по поводу распущенности, не так ли?

Герцог кивнул.

— И какой же совет ты дал ей, расскажи, умоляю тебя?

— Я пока еще ничего ей не посоветовал. Думаешь, я представляю, что ей сказать? У меня нет желания быть изгнанным из Лондона и преследуемым братьями Гриффин. Так что вместо этого я попросил у нее вальс.

— А Кобб-Хардинг? Надеюсь, я не окажусь перед необходимостью назвать этого охотника за приданым своим зятем?

— Нет. Согласно моим наблюдениям, при близком знакомстве Элинор нашла его менее привлекательным.

— Отлично, — Мельбурн стряхнул пепел с сигары. — Мне бы не хотелось делать ее вдовой, если она вдруг сбежит или сделает какую-то другую глупость.

— Я не думаю, что ты отдаешь ей должное, Себ. Она может злиться на тебя, но, тем не менее, она — Гриффин.

— Я полагал, что это относится к той части ее жизни, которая ей не нравится.

Валентин открыл рот, чтобы ответить, но затем осознал, что он не должен знать ответ. Насколько Себастьян знал, Валентин был все тем же незаинтересованным Девериллом, вовлеченным в это дело из-за исключительного долга чести. Его не должны волновать причины поступков Элинор, а только то, чтобы девушка не сделала ничего скандального. Что подразумевает и их поцелуй, но маркиз не собирается обсуждать это с ее братом. Подозревал ли что-то Мельбурн, или это был просто искренний вопрос, Валентин не знал, но не собирался попадаться на эту удочку.

— Ты должен знать это лучше меня. В мои обязанности входит только удерживать твою сестру от неприятностей, а не разгадывать мотивы ее поведения.

— Я просто подумал, что Элинор могла сболтнуть что-то о своих планах. Ты умеешь разговаривать с людьми.

— У меня врожденное очарование, — Валентин в последний раз затянулся своей сигарой и бросил ее на землю. — И, на всякий случай, мне хотелось бы знать, как долго я пробуду твоим лакеем?

С короткой усмешкой, Мельбурн пошел обратно через двери балкона.

— До тех пор, пока я не решу, что твой долго мне выплачен, или пока Элинор не прекратит эту ерунду, что бы ни случилось первым.

— Это ободряет, — учитывая то, что он мог бы покончить со всей это ерундой почти неделю назад, сказав всего одно слово Мельбурну, Валентин пришел к выводу, что винить ему нужно только самого себя. К его удивлению, задача обеспечить руководство для Элинор стала более привлекательной, чем он когда-либо мог ожидать. После одного спасения и одного поцелуя, его жизнь перевернулась вверх дном. И в настоящий момент, она именно такой ему и нравилась.

После последнего перерыва между танцами этим вечером, оркестр должен заиграть вальс. Как только Стивен Кобб-Хардинг исчез, ничто другое на этом вечере не имело такого значения для Элинор, как этот вальс; ни духота в зале, ни Френсис Хеннинг, наступивший ей на ногу четыре раза во время контрданса, ни глупые, чрезмерные комплименты от внезапно огромного количества ее поклонников, ни недостаток привлекательных джентльменов. Ей пришлось признать, что в некоторых случаях ее братья оказывали ей услугу. Охотники за приданным выползли из своих укрытий.

— Нелл, я едва видела тебя сегодня вечером, — сказала Барбара, отходя от мистера Роберта Мелпина, чтобы обнять подругу и поцеловать ее в щеку.

— Да, кажется, я весьма популярна, — ответила девушка, спрятав усмешку, когда ее партнер по предыдущему танцу отошел, отвесив ей глубокий, почтительный поклон.

— Я думала, что ты и мистер Кобб-Хардинг вызовете ажиотаж этим вечером. Я видела, как он немного раньше разговаривал с тобой, но ты не танцевала с ним ни разу, не так ли? Надеюсь, твои братья не утащили его за конюшню и не пристрелили?

Элинор подавила смешок.

— Боюсь, мистер Кобб-Хардинг и я совершенно несовместимы. У него самые глупые понятия о женщинах и о браке.

— Какая жалость. Он так красив. Но я полагаю, что твои братья сделали бы вашу жизнь невыносимой, если бы ты вдруг решила, что хочешь выйти за него замуж.

— Несомненно, — Элинор откашлялась, отчаянно пытаясь сменить тему разговора. К счастью, Роберт Мелпин все еще маячил на заднем плане, уставившись на Барбару взглядом потерявшегося щенка. — Кажется, ты и мистер Мелпин протанцевали два танца этим вечером, — прокомментировала увиденное Элинор, с облегчением увидев, как Барбара покраснела. Кобб-Хардинг был немедленно забыт.

— Он полон решимости, — признала ее подруга. — И папе, кажется, он нравится.

— А как насчет тебя, Барбара? Тебе он нравится?

— Думаю, что да, но мне бы не хотелось обручиться с ним, а затем осознать, что есть какой-то другой человек, который нравится мне еще больше.

— Тогда, ради Бога, не соглашайся ни на что.

Барбара улыбнулась.

— Я еще и не согласилась, но у меня нет ни твоих безграничных возможностей, ни терпения твоей семьи. Ожидается, что я приму чьи-то ухаживания в конце Сезона. Ты же знаешь об этом.

Элинор знала, но в беспорядке и хаосе своей собственной плохо управляемой жизни, забыла об этом.

— Я бы не стала называть свое семейство слишком терпеливым, скорее скептически настроенным и властным. А кто еще есть в твоем списке?

— Есть несколько имен. Но я не думаю, что это подходящее место, чтобы обсуж…

— Конечно же, нет. Завтра у меня ленч с тетушкой Тремейн, а утром я хочу посетить состязания по гребле, но в воскресенье у меня весь день свободен.

По выражению облегчения на лице Барбары, Элинор догадалась, что давно не выполняла своих обязанностей по отношению к подруге.

— Так мы сможем утром отправиться кататься верхом в парк? — спросила леди Барбара.

— Это будет чудесно. Я не ездила верхом целую вечность. Мне заехать за тобой в десять часов?

Барбара снова поцеловала подругу в щеку.

— Я давно хотела поговорить с тобой, но ты была так занята.

— Боже мой, я никогда не бываю слишком занята для тебя.

— А слишком ли вы заняты для меня? — послышался низкий голос Валентина.

Она собирается спросить его, как ему удается так незаметно подкрадываться к людям, но от звука его голоса по ее рукам пробежала дрожь. Он, скорее всего, дразнил ее чуть раньше по поводу того, что хочет соблазнить, но часть сознания Элинор задумалась над тем, было ли это поддразниванием или нет.

— Нет, если вы здесь из-за вальса, — весело ответила она.

Оркестр начал играть. С приподнятой бровью Деверилл бросил взгляд через плечо на музыкантов.

— Очень своевременно, не так ли? И да, как оказалось, именно поэтому я здесь. Вы извините нас, леди Барбара?

Барбара изобразила реверанс.

— Конечно, милорд.

Он предложил ей руку, и Элинор вложила свои пальцы в его ладонь. Ей вдруг захотелось, чтобы на ней не было перчаток, но в тот же момент решила, что это глупо. У нее и так достаточно проблем с угрозами Кобб-Хардинга, чтобы добавлять к ним еще и обреченный флирт с закоренелым повесой.

Валентин повел девушку на танцевальную площадку, обвил рукой ее талию и повел в вальсе. Она и прежде видела, как он танцевал, хотя и редко. Элинор знала и то, что делает он это неплохо. Тем не менее, оказалось, что наблюдать и быть в его объятиях во время танца — совершенно другое ощущение. Этот мужчина знал, что он делает, и чего он хочет. И он танцевал с ней.

В другом конце комнаты Мельбурн беседовал с герцогом Монмутом и, очевидно, оставался безразличным к тому, что она делает, и с кем она это делает. Элинор нахмурила брови.

— Мой брат не расспрашивал тебя о том, почему мы вчера ездили кататься?

— Который брат?

— Мельбурн, конечно же.

Ей показалось, что он колеблется, но при виде его кривоватой улыбки, и по тому, что случилось с ее пульсом, она не могла быть в этом уверенной.

— Он хотел знать, замышляешь ли ты что-то.

— И что ты сказал?

— Я ответил, что не осведомлен ни о чем определенном, но обязательно научу тебя жульничать в двадцать одно[13], если ты меня об этом попросишь.

Элинор хихикнула.

— Возможно, на следующей неделе. Спасибо тебе. Я по опыту знаю, что Себастьяну нелегко лгать.

— О, но я же эксперт в вопросах обмана. Иногда я даже не доверяю сам себе.

— Это вовсе не утешает.

Он улыбнулся ей, а эти обманчиво сонные глаза говорили о таких вещах, которые она не знала как растолковать.

— Так не должно быть. Мы придерживаемся правил или нет?

О, его поведение было таким искушающим, и это — слишком плохо для нее.

— Я еще не знаю, — прошептала Элинор. Когда она подняла глаза на Валентина, ей в голову пришла мысль. — Если бы я была какой-нибудь жеманной мисс, которой посчастливилось быть сестрой Мельбурна, ты бы все равно помогал мне?

— Нет, — прямо ответил он. — Я помогаю тебе, потому что ты мне нравишься, а не из-за твоей родословной.

— Если это — правда, то она ставит тебя на одну ступень выше всех мужчин, с которыми я танцевала сегодня вечером.

— Ты ошибаешься. Причины, по которым я здесь, не делают меня героем, и они не означают, что я буду справедливо обращаться с тобой. Лучше запомните это, леди Элинор.

Некоторое время они вальсировали молча. Мельбурн мог притворяться безразличным, но девушка не могла не заметить, что Шей пожирает их глазами из дверей комнаты для игры в карты. И не только он. Приличные девушки не танцевали с Девериллом; если бы он не был ближайшим другом ее брата, то один только вальс с ним мог бы аннулировать ее декларацию.

— Почему ты продолжаешь предупреждать меня?

— Полагаю, по той же причине, по которой я поцеловал тебя.

Она сглотнула, надеясь, что ее щеки не выглядят такими же горячими, какими она их ощущала.

— И почему ты это сделал? — прошептала она.

Его губы изогнулись в улыбке.

— Потому что я этого хотел.

О Боже!

— Ты никогда не хотел этого раньше.

— Предупредить или поцеловать тебя?

— Поцеловать меня. Ты предупреждал меня и прежде, хотя большей частью об опасности слишком много пить и есть много помидоров.

Валентин сделал вдох, его взгляд упал на ее губы.

— Ты совсем недавно привлекла мое внимание, вот почему должна запомнить то единственное, что я сказал, это в твоих интересах. Найди другого наставника.

— Нет, спасибо. Меня вполне устраивает тот, которого я выбрала.

Что он скажет, подумала Элинор, если она признается, что он всегда привлекал ее внимание? Более чем вероятно, что она окажется в другой уединенной комнате и ее юбки будут задраны выше талии. И в этот раз никто не придет ей на помощь.

За исключением того, что она не уверена, будет ли у нее желание быть спасенной. Этот вид свободы определенно опьянит ее и, несомненно, погубит. Нелл слышала достаточно о женщинах, с которыми он переспал и забыл о них, и понимала, что одна ночь греха — это все, что она получит от него.

— О чем ты думаешь? — спросил маркиз интимным шепотом.

— О свободе, — ответила девушка.

Она удивила его и могла видеть удивление в его глазах. Даже если так и было, то все, что он сделал — это еще широко улыбнулся.

— Это совсем не тот ответ, какого я ожидал. Ты настроена решительно, не так ли?

— Я чрезвычайно решительно настроена. Но в данный момент, ты держишь будущее моих поисков в своих руках. — Вальс закончился, но она удержала его руку, когда Валентин хотел отпустить ее. — Мне нужно еще несколько минут.

Осмотревшись вокруг, он указал на дверь, ведущую в коридор.

— Иди в библиотеку и поищи атлас.

— Атлас? А что я пытаюсь там найти?

— Мне наплевать на это. Какую-нибудь реку в Америке, по поводу которой мы с тобой заключили пари. — Валентин отвернулся и направился к столу с закусками.

С колотящимся сердцем Элинор прокладывала себе путь сквозь толпу гостей. Так как на каждом шагу к ней обращались холостые джентльмены, то ей потребовалось время, чтобы выбраться в коридор. Валентин был известен своей нетерпеливостью, и она была почти уверена, что ей придется застрять, проглядывая атлас, когда она достигнет библиотеки.

Как только Нелл прошла через дверь, то она тут же захлопнулась за ней.

— У нас есть только одна минута до того, как твои братья явятся, притворяясь, что они не ищут тебя, — произнес Валентин тихим голосом, прислонившись к книжным шкафам, — так что ты хотела рассказать мне?

С минуту Элинор стояла на месте. Если она будет настаивать на том, чтобы маркиз сообщил ей, что он думает о том, как они смогут удержать Кобб-Хардинга подальше от ее семьи, то, вероятно, это только вызовет у него раздражение. Он откажется делать что-то еще. Кроме этого, ей внезапно пришло в голову, что это наиболее приватная встреча из всех, какие у нее были с Валентином Корбеттом. Она не брала в расчет ту поездку в его карете, потому что она была наполовину одурманена и слишком испугана.

— Ты поцелуешь меня снова? — спросила она вместо ответа.

— Дерзко, не так ли?

— Я…

Валентин выпрямился, взял ее за руку и притянул к себе. Таким же движением он склонился к ней и накрыл ее рот своими губами.

Время остановилось. Ее тело словно парило в воздухе, не оцепеневшее, но и словно не принадлежащее ей. Скорее, каждая ее клеточка была сосредоточена на мягких, опытных прикосновениях его рта к ее губам; на его теплом дыхании; на глубоком, необходимом желании, вонзившемся прямо в сердце.

Элинор беспомощно застонала, запустив пальцы в его волосы. В ответ его поцелуй стал глубже, а затем он резко оторвался от нее. Ошеломленная, она открыла глаза.

— Что…

— Ты просила поцелуй, — прошептал он, снимая ее руки со своей шеи. — Есть еще что-то, что я могу для тебя сделать?

О да! Звуки контрданса смутно послышались издалека, и она опомнилась. Господи Боже! Он же предупреждал ее, что у них есть только одна минута; их могли поймать в любую секунду. Думай, Элинор.

— Мое приключение.

Деверилл нахмурил брови.

— Твое приключение, — повторил он, выпуская ее пальцы. — Конечно. Что касается этого, ты можешь дать мне какие-то намеки, которые укажут мне правильное направление?

— Я еще не решила, — она не решила практически ничего, и пока Кобб-Хардинг все еще вынюхивает что-то вокруг, время, казалось, пролетало мимо.

— Тебе бы лучше немного поразмышлять над этим, так как, несмотря на мгновенную слабость, ты не кажешься особой, решившей встать на грешный путь. А это сужает круг твоих возможностей.

— Я знаю, — она с трудом вдохнула. — Я решила завтра присоединиться к лорду Майклу Фицрою и его друзьям на соревнованиях по гребле.

Он открыл рот, а затем снова закрыл его.

— Хм. Как участник или как зритель?

Нелл усмехнулась. Только Валентин мог подумать, что она сможет принять участие в соревнованиях.

— Я никогда в жизни не занималась греблей, — Элинор хихикнула, представив, как она будет при этом выглядеть. — Тем не менее, я полагаю, что всегда могу просто сказать, что иду на соревнования, и позволить Мельбурну делать свои собственные заключения.

— Опасная тактика, но при этом предприимчивая. Желаю повеселиться.

Он отступил назад, небрежно, элегантно поклонился и открыл дверь. Элинор недолго постояла на месте, размышляя, что бы ей еще такое сделать, от чего бы у нее возникли такие же грешные ощущения, как от его поцелуя. Встряхнув себя, она вытащила зеркальце из своего ридикюля, чтобы осмотреть свое лицо и прическу, а затем вернулась в бальный зал. Едва она вошла туда, как перед ней возник Закери.

— Ты сошла с ума? — пробормотал он, взяв ее за локоть и потянув к стене зала.

— Что ты имеешь в виду? То, что я танцевала с Девериллом? — ответила девушка, от всей души надеясь, что никто не заметил, как они исчезли в библиотеке. — Боже мой, Закери, я же знаю его… целую вечность. А что насчет нашего соглаше…

— Я не об этом, — махнул рукой ее брат. — Фицрой. Ты не можешь грести в лодке по Темзе. И уж точно не с его обычной компанией пьяных идиотов.

И ей даже не понадобилось ничего говорить для того, чтобы начали ходить слухи.

— Он попросил меня сопровождать его, и я подумала, что это звучит забавно, — ответила Нелл, на самом деле благодарная за это обвинение. По крайней мере, оно отвлекло ее от Деверилла. — Я и раньше наблюдала за гонками. Даже ты брал меня на эти соревнования не один раз.

— Наблюдать и участвовать — это две разных вещи, Нелл. И я не…

— Да, это совершенно разные вещи, разве не так? Благодарю за то, что ты указал мне на это. А теперь либо танцуй со мной или уходи прочь.

— Для того чтобы ты смогла организовать свое отплытие в Индию, чтобы научиться там, как дрессировать кобр? Однажды ты должна осознать, что маленькое приключение не стоит твоей безопасности или полной потери свободы, из-за которой ты затеяла всю эту суету.

— Закери, это я буду выбирать, каким будет мое «маленькое» приключение, и я буду решать, стоит ли вышеназванное приключение того, чтобы рисковать своей безопасностью и репутацией или нет. И это не суета. Это — декларация, и это важно для меня.

— Нелл, я на твоей стороне, но ты ведешь себя глупо.

— Деверилл так не думает.

— Деверилл? Ты судишь о своем здравомыслии, основываясь на мнении Деверилла? Ради Бога, Нелл, он же совершенно безумен. Ты же слышала, какие слухи ходят о том, что он делает. И большинство из них — правда! — Ее брат нахмурился и выглядел так, словно хотел хорошенько встряхнуть ее. — Кроме этого, ты — женщина. Нравится тебе это или нет, есть вещи, которые свободно может делать мужчина, но которые погубят женщину. Гребля — это одна из таких вещей.

И поцелуи относились к этой же категории.

— Если я обнаружу, что погубила себя, то тогда ты и Мельбурн выиграете. Так что не расстраивайся.

Она хотела уйти, но Закери схватил ее за руку, повернув лицом к себе.

— Речь не о том, чтобы выиграть или проиграть. Речь идет о моей сестре. Будь немного осторожнее, Нелл. Я не хочу видеть, как ты выходишь замуж за какого-нибудь безмозглого клоуна, только потому, что Себ думает о том, чтобы усилить свое влияние или что-то еще.

Элинор застыла.

— Он уже выбрал кого-то, не так ли?

Лицо ее брата вспыхнуло, и он резко отпустил ее руку.

— Нет. Я просто говорил…

— Кто это, Закери?

— Это не будет ничего значить, если ты прекратишь носиться, одетая как куртизанка, и займешься выбором собственного супруга.

— Я даже еще не начала носиться, — солгала она, послав гневный взгляд в направлении Мельбурна. — И все из нас помнят о соглашении. Никто не сказал ни одного слова о том, что я дурно вела себя. Следовательно, я все еще держу поводья своей собственной судьбы.

— Нет, если ты убьешься завтра на Темзе.

— Это будет лучше, чем выйти замуж за любого старого козла, которого вы все отыщете на пастбище для меня, — Элинор повернулась вокруг своей оси. — Желаю хорошо провести время.

Пока она следовала через зал, чтобы присоединиться к Барбаре и другим своим друзьям, Нелл думала о том, что, только благодаря любезности Деверилла, о ее надвигающемся замужестве еще не было напечатано в лондонской «Таймс». Если он не сможет сделать что-то, чтобы Стивен Кобб-Хардинг придержал свой язык, то она может с таким же успехом броситься завтра в Темзу.

Однако, как странно, что она попросила одного повесу защитить ее от шантажа другого. Этим вечером Элинор помолится за то, чтобы Деверилл, самый невероятный из всех героев, оказался достоин ее доверия.