Грешная тайна

Глава 4

Волноваться в ее положении совершенно естественно. Джулианна прекрасно это знала, но все же старалась скрыть свое волнение, когда вошла в спальню мужа. Она очень надеялась, что муж не заметит ее состояния, — но разве от такого человека, как Майкл Хепберн, можно что-либо скрыть?

В какой-то момент он вдруг улыбнулся, и она подумала: «Конечно, догадался. Наверное, он видит меня насквозь. Его, должно быть, никто не сможет одурачить».

Под халатом на ней была только тонкая ночная сорочка, и Джулианна остро осознавала это, открывая дверь спальни мужа. Казалось, эта дверь имела для нее какое-то символическое значение. Как ни странно, но она, едва открыв ее, почувствовала физическое влечение к мужчине, стоявшему у окна с бокалом в руке. Да-да, почувствовала — это невозможно было отрицать.

«Хотя дело, конечно, не в двери, — сказала себе Джулианна. — Наверное, на меня так воздействуют его глаза — необычайно выразительные. Или, может быть, что-то другое?..»

Как бы то ни было, но к Гарри она никогда ничего подобного не испытывала, хотя он очень ей нравился.

Невозможно, чтобы она заговорила первая. Кроме того, она просто не знала, что следовало сказать в такой ситуации — понятия не имела. «Да еще и этот халат, — подумала она неожиданно. — Кажется, у него под ним совсем ничего нет».

Халат его был распахнут наверху, так что виднелась мускулистая грудь.

И еще ей вдруг показалось, что он стал выше ростом, — теперь он казался ей невероятно высоким.

Ах, как же она волнуется! Разумеется, она и прежде знала, что должно произойти между супругами в первую брачную ночь, но все же…

Как странно, она даже не знает, хочет ли этого. Пожалуй, все-таки хочет, вот только…

Тут муж вдруг усмехнулся и проговорил:

— Подозреваю, что веселье внизу продлится еще несколько часов. — Он сделал глоток янтарной жидкости из бокала, который по-прежнему держал в руке. — Знаете, новобрачные все-таки имеют одно существенное преимущество. Они могут сбежать от толпы и немного расслабиться.

«Если он думает, что я расслабилась, то очень ошибается», — подумала Джулианна.

Вежливо улыбнувшись, она ответила:

— Полагаю, что можно смотреть на это и так.

Муж какое-то время молчал, потом снова усмехнулся:

— Дорогая, а почему вы стоите у порога? Вы можете войти. Поверьте, я совершенно безопасен.

Безопасен? Что-то не верится. Напротив, от него явно исходит опасность — достаточно лишь взглянуть на него, и это сразу чувствуется. Наверное, было бы лучше, если бы он выглядел более заурядно — как Гарри, например. Ведь внешне Гарри очень похож на него, но все же он был совсем другой. А вот Майкл…

Майкл — он словно безоблачное летнее небо, которое вдруг затягивается темными облаками, так что безмятежная солнечная синева сменяется ливнем и порывистым ветром, грозящим превратиться в настоящую бурю.

И конечно же, он опасен, очень опасен — она это чувствовала.

— Проходите же в комнату, дорогая. Я очень вас прошу.

Он опять улыбнулся, и на сей раз его улыбка была чрезвычайно мягкой, почти ласковой.

Джулианна почувствовала, что краснеет. Было немного унизительно сознавать, что она все еще стоит у порога, не решаясь пройти в комнату. Сделав несколько шагов, она осмотрелась в поисках стула или кресла подальше от мужа. Заметив мягкий стул, стоявший у мраморного камина, она направилась к нему. Присев, снова осмотрелась.

Комната маркиза была обставлена с мужской простотой, и здесь преобладали синий и кремовый цвета; в глаза же сразу бросалась широкая массивная кровать черного дерева. На изголовье кровати были вырезаны грифоны и какие-то другие мистические существа, а на столбиках стояли поднявшиеся на задние лапы оскалившиеся львы. Кроме этого, больше нигде не было никаких украшений, не было и какой-либо картины, которая указывала бы на вкусы маркиза. Даже халат был из обычного черного шелка, безо всяких узоров, без вышитого на нем фамильного герба. Однако следовало признать, что черный цвет очень шел ему — каким-то образом он подчеркивал классические мужественные черты его лица и ширину плеч.

И ведь под этим халатом на нем совершенно ничего не было! Она почти в этом не сомневалась.

Он сделал шаг в ее сторону.

— Джулианна…

Она тотчас же почувствовала, что краснеет. Мысль о том, что она в ночной рубашке и в пеньюаре появилась перед этим мужчиной, ужасно ее тревожила; к тому же она не очень-то хорошо представляла, что он будет с ней делать.

— Я слушаю вас, — ответила Джулианна с дрожью в голосе.

В его зеленовато-золотистых глазах вспыхнуло веселье, губы растянулись в улыбке.

— Позвольте, милая Джулианна, кое-что прояснить для вас: Я знаю: вы сейчас очень волнуетесь, потому что не вполне понимаете, что будет дальше. Не нужно волноваться, дорогая. Поверьте, я не собираюсь набрасываться на вас. И не собираюсь смущать каким-либо образом. Пожалуйста, помните о том, что для мужчины и женщины физическая близость совершенно естественна. Так было всегда, и так будет до тех пор, пока существуют мужчины и женщины. Ни вас, ни меня не было бы здесь, если бы наши родители не наслаждались именно такими отношениями. Так что об этом не стоит беспокоиться.

«Как у него все просто, — подумала Джулианна. — Как будто я не знаю, почему на свет появляются дети». С некоторым раздражением она проговорила:

— Я, например, не умею плавать. И не стоит говорить мне, что я смогу выплыть и спастись, если вы бросите меня в реку. Я не смогу выплыть на берег, хотя очень многие, те, кто умеет плавать, сделали бы это без малейшего труда. Видите ли, некоторые люди действительно тонут.

Маркиз весело рассмеялся. И как ни странно, сразу же стал выглядеть моложе. Более того, он уже не казался таким опасным.

— Дорогая, лечь с мужем в постель и тонуть — это совсем не одно и то же.

Да, не одно и то же. Но и то и другое пугает, если; не знаешь, что с тобой будет.

— Пожалуй, вы правы. Но если откровенно скажу: в данный момент я даже не уверена, что предпочла бы.

— А вы бы нервничали точно так же, если бы сейчас здесь вместо меня находился Гарри?

Она смутилась от столь прямого вопроса. Потом просто ответила со всей искренностью:

— Нет, не так же.

— Понятно…

Трудно было сказать, что именно ему «понятно». Его лицо оставалось бесстрастным — красивая маска из изящных линий, — глаза же, как всегда, были чарующими. Немного помолчав, Джулианна попыталась объяснить, что имела в виду:

— Я сказала так только потому, что лучше знала его.

— Да, верно. Гораздо лучше знали.

— Я была помолвлена с ним почти всю свою жизнь, — продолжала Джулианна.

Он утвердительно кивнул:

— Неоспоримый факт.

— А вы… вы уезжали.

Он усмехнулся:

— Да, помню. Каникулы в Испании. То была очень веселая поездка.

Джулианна ужасно смутилась. Наверное, зря она сказала об этом. Ведь война не тема для шуток. А что касается Гарри…

Внезапно она спросила:

— Вы скучаете по нему?

О Боже, почему она задала этот вопрос?! Может, потому, что Майкл внешне очень похож на своего старшего брата? Или потому, что ужасно нервничала? А может быть, потому, что хотела получше узнать своего мужа — узнать о его чувствах?

Майкл замер с бокалом у рта. Потом кивнул:

— Да.

И этот короткий ответ принес ей облегчение, успокоил. Ответ этот означал, что ее муж такой же, как все люди, и испытывает вполне человеческие чувства.

А маркиз тем временем продолжал:

— И если бы я мог, то отдал бы за него жизнь. Но случилось гак, что я остался жив, хотя не раз мог умереть под вражескими пулями. А вот он мертв.

«А ведь он прав», — подумала Джулианна. Злая ирония заключалась в том, что Майкл добровольно подвергал свою жизнь опасности, а Гарри оставался в Англии, но именно он ушел из жизни. И герцог с герцогиней потеряли не безрассудного младшего сына, а тщательно оберегаемого наследника.

Тихо вздохнув, Джулианна в задумчивости проговорила:

— Наверное, судьба играете нами… Мы полагаем, что сами делаем выбор, сами определяем, как сложится наша жизнь, но это не совсем так. С самого момента рождения нашу жизнь определяет случай, и с этим мы ничего не можем поделать.

— Неужели? — Маркиз с усмешкой приподнял бровь. — Вы слишком молоды, дорогая, чтобы уже прийти к подобному выводу.

— Молода? Я не знала, что в молодости человек не может иметь каких-то представлений о жизни. Интересно, в каком возрасте это дозволяется?

В глазах мужа промелькнуло какое-то странное выражение, и он тихо проговорил:

— Полагаю, что споры о превратностях судьбы совершенно неуместны в свадебный вечер. Простите меня, пожалуйста, что заговорил о вашей молодости. Возможно, нам лучше поговорить о чем-нибудь другом. Позвольте сказать, что я считаю вас очень красивой.

«Поговорить о другом?.. Как мило с его стороны», — подумала Джулианна. И почему-то ей показалось, что муж тоже испытывает некоторую неуверенность в себе — хотя, конечно же, совсем по другой причине.

Все еще немного нервничая, она с улыбкой сказала:

— Благодарю вас. Вы очень любезны.

— Но вы действительно очень красивы. Так что мои слова вовсе не комплимент. Что же касается нашей брачной ночи… — Маркиз немного помолчал. — Знаете, я долго думал, как бы облегчить для вас все это…

Она не знала, что ответить, поэтому промолчала.

— Полагаю, вам следует подойти ко мне.

Маркиз поставил свой бокал на маленький полированный столик темного дерева.

Подойти к нему? Что ж, во время их брачной церемонии она обещала слушаться мужа и повиноваться ему, однако сейчас его слова прозвучали скорее как предложение. Да и выглядел он сейчас очень привлекательно. Его каштановые волосы были чуть растрепаны, а широкие плечи казались чрезвычайно внушительными под черным шелком халата.

Разумеется, она может к нему подойти. Действительно, почему бы и нет?

Поднявшись со стула, Джулианна медленно приблизилась к мужу и, остановившись в шаге от него, попыталась понять выражение его лица.

Но из этого, как всегда, ничего не получилось — лицо его оставалось непроницаемым, то есть совершенно ничего не выражало.

Внезапно он протянул к ней руку и, легонько коснувшись пальцами щеки, проговорил:

— Для меня это все тоже впервые.

Джулианна взглянула на него с явным удивлением:

— Я очень сомневаюсь, что вы неопытны, милорд. Или я просто не поняла вас? Что вы имеете в виду?

Маркиз едва заметно улыбнулся:

— Я хочу сказать, что у меня никогда не было жены. — Пальцы его коснулись ее шеи, а затем он стал спускать пеньюар с ее плеч. — Я раньше никогда не прикасался к девственнице, уверяю вас.

Что ж, теперь понятно. У него было множество женщин, но все довольно опытные. И этому не следовало удивляться, ведь он красив, богат и знатен. Да ведь и Гарри не был девственником — она прекрасно это знала.

— Значит, нам придется учиться вместе, — прошептала Джулианна, и пеньюар ее соскользнул вниз.

— Полагаю, в этом и состоит смысл брака. — Он снова улыбнулся. — Думаю, что это совместное путешествие, полное открытий.

«Какие у него красивые губы», — подумала Джулианна. И тотчас же вспомнила, как маркиз поцеловал ее на брачной церемонии, после произнесения клятв. Конечно, в том поцелуе не было страсти, но все же он показался ей… довольно приятным. И вообще, наверное, не следует так уж сильно волноваться. Ведь муж сам сказал, что у него это в каком-то смысле впервые. Так что он, должно быть, тоже чуть-чуть нервничает, просто умело это скрывает.

И сейчас, когда она была уверена, что Майкл снова собирается поцеловать ее, ей хотелось лунного света, страсти и бьющегося сердца. Ведь это ее первая брачная ночь! Да, конечно, ее муж не Гарри и все теперь совсем не так, как когда-то предполагалось, но очень может быть, что они с Майклом вполне подходят друг другу.

Он посмотрел ей в глаза и легонько провел пальцем по вырезу ее ночной рубашки. По телу пробежала дрожь, когда муж коснулся ее грудей, а внизу живота возникло какое-то странное ощущение. И казалось, что жар, исходивший от него, согревал, а легкий аромат бренди немного пьянил.

Внезапно он обнял ее за талию и привлек к себе, так что теперь между их телами оставалась только преграда из тонкой ткани ее ночной рубашки и его халата. И тут же, опустив голову, он коснулся губами ее губ. Ресницы Джулианны опустились, а сердце бешено забилось в груди.

А Майкл, чуть отстранившись, пробормотал:

— У ваших губ — вкус невинности.

А потом он снова ее поцеловал, на сей раз по-настоящему. Джулианна же, стоявшая совершенно неподвижно, наслаждалась этим его поцелуем и этими объятиями — ведь теперь муж целовал ее совсем не так, как в церкви, перед сотнями свидетелей.

И все же этот поцелуй… он был вовсе не такой, как в ее мечтах, не такой, какого она ожидала. Джулианна сама точно не знала, чего именно ожидала.

Рука мужа легла ей на затылок, а язык скользнул между губ. Она в испуге попыталась оттолкнуть его, но он еще крепче прижал ее к себе. А уже в следующее мгновение, охваченная новыми ощущениями, Джулианна расслабилась; с трепетом прижимаясь к мускулистой груди мужа, она вновь наслаждалась его неожиданными ласками.

Наконец, прервав поцелуй, он хрипловатым шепотом проговорил:

— Идем в постель.

Постель? Ах да, конечно… Она ведь знала про это. Что бы в дальнейшем ни произошло, это должно происходить в постели.

Муж по-прежнему крепко прижимал ее к себе, и в какой-то момент она вдруг почувствовала, что к ее животу прижимается что-то твердое. Поначалу это встревожило ее, но потом Джулианна осознала: она просто взволнована ожиданием и предвкушением чего-то необыкновенного, чего-то нового и скорее всего необычайно приятного.

Едва заметно кивнув, она прошептала в ответ:

— Да, пойдем.

Этого Майкл никак не ожидал. Не ожидал, что способен так возбудиться от невинной молодой женщины, жениться на которой его заставил долг перед семьей.

А может, все дело в мягкости ее чудесных темно-каштановых волос, цвет которых прекрасно сочетался с их ароматом? Или, может быть, так на него подействовала ее восхитительная стройная фигурка с упругими и чрезвычайно соблазнительными грудями под девственной белизной ночной сорочки? Возможно, и то и другое. И еще — ее огромные глаза, отражающие неуверенность. Да, она очень волновалась, но все же ответила согласием на его предложение отправиться в постель.

Но ведь он, Майкл Хепберн, не тот, которого она заслуживала. Кровь на его руках была, конечно же, не по его вине, но тем не менее она запятнала его. А Джулианна… О, она даже представить не могла, какие ужасные воспоминания его сейчас мучили. Да, война выиграна, битвы закончились и Бонапарт отправлен в изгнание, но воспоминания-то остались. И эти воспоминания о кровавых ужасах войны, возможно, будут терзать его всю жизнь.

Но с другой стороны, Джулианна — его жена, и этот факт никак нельзя игнорировать. И она, эта восхитительная женщина, ничем не связана с его прошлой жизнью. А его сейчас влекло к ней неудержимо, с каждым мгновением все сильнее.

«Она как восход солнца, — думал он, целуя ее ложбинку за ухом. — Она — вся золото и тепло, чарующее обещание…»

А сам он — как холодная ночь, как непроглядная тьма, и ни намека на проблеск луны. Темный, таинственный, опасный…

И все же он желал ее — желал, хотя прекрасно знал, что эта прекрасная молодая женщина должна была принадлежать Гарри, любившему ее по-настоящему.

Но Гарри уже нет в живых, а он, Майкл, должен предложить ей то, что сможет. Конечно, он может предложить немного, так как очерствел душой и стал холодным, а также…

Впрочем, нет! В данный момент он вовсе не чувствовал себя холодным, — напротив, сгорал от страсти, пылал словно в огне, даже забыл о своей ране.

И все-таки странно, что его так влекло к той, на которой он женился из чувства долга.

Может быть, все дело в том, что у него слишком давно не было женщины? Нет, едва ли. Все дело именно в ней, в Джулианне.

Наверное, он мог бы сейчас подхватить ее на руки и отнести на кровать, но ему очень не хотелось рисковать — ведь из-за такого усилия его проклятая рана снова могла открыться.

Взяв жену за руку, Майкл сказал:

— Пойдем со мной. Не бойся.

Она молча кивнула и последовала за ним к широкой массивной кровати, находившейся в противоположной части комнаты. Причем было очевидно, что Джулианна не просто подчинялась мужу, но и доверяла ему. Доверяла человеку, уже долгие годы почти никому не доверявшему.

У кровати Майкл все же не удержался и, подхватив жену на руки, уложил на постель, приготовленную предупредительным Фицхью.

Ну вот… А как теперь объяснить все эти его бинты? К тому же он, вероятно, погорячился, когда укладывал жену на постель. Острая боль в боку вновь напомнила о ране.

Джулианна молча смотрела на него своими огромными синими глазами, а ее грудь чуть приподнималась под тонкой тканью рубашки. И взгляд ее по-прежнему свидетельствовал о том, что она вполне доверяла своему мужу, хотя, конечно же, волновалась.

Глядя на жену с едва заметной улыбкой, Майкл спрашивал себя: «О чем же она сейчас думает? Скорее всего о том, что вот-вот должно произойти». И вероятно, Джулианна прекрасно понимала, что от нее совершенно ничего не зависело. Из-за настойчивости их родителей они вынуждены были вступить в брак. Правда, Майкл еще мог бы отказаться, если бы проявил упорство, а вот у нее действительно не было выбора. Впрочем, Джулианна далеко не единственная девушка, оказавшаяся в таком положении. Очень многим молодым женщинам приходится следовать воле родителей.

Майкл очень сомневался, что Джулианна хоть раз в жизни отказывалась подчиниться родителям. Более того, даже его брат Гарри подчинялся. Когда ему было десять лет, ему сказали, как зовут его будущую невесту, и он, разумеется, не возражал.

Правда, потом случилось так, что он полюбил Джулианну, но любовь — это уже дело случая.

Что же касается Майкла, то ему, как младшему сыну, была предоставлена некоторая свобода, но даже он после смерти брата не решился перечить родителям. Вернее — не захотел их огорчать своим отказом.

И вот теперь в его постели лежала женщина, которая должна была стать женой его брата, женщина, которая…

— Милорд, что-то не так? — спросила она неожиданно.

Этот вопрос отвлек маркиза от раздумий. Заставив себя улыбнуться, он сказал:

— Нет-нет, просто я задумался. Мне вспомнилось ваше замечание о судьбе. Вот и все.

Тень беспокойства промелькнула на ее лице, когда он опустился на кровать рядом с ней и лег на здоровый бок. Его халат был сейчас почти распахнут, и Джулианна, наверное, могла бы заметить бинты, если бы взглянула в ту сторону. Стараясь отвлечь ее, Майкл наклонился и снова поцеловал ее.

«Да-да, целуй ее, — говорил он себе. — Возможно, поцелуями и ласками ты сумеешь отвлечь ее, и тогда тебе не придется отвечать на вопросы, которые лучше оставить без ответа».

Ее нежные розовые губки почти тотчас же раскрылись, и на этот раз она нисколько не испугалась, когда его язык скользнул меж губ. А Майкл, проводя ладонью по ее бедру, почувствовал, что еще сильнее возбуждается.

Прервав поцелуй, он снова улыбнулся, пытаясь приободрить жену. Глядя ей в глаза, тихо прошептал:

— Не беспокойтесь, дорогая. Я ведь уже говорил вам, что тоже в каком-то смысле не очень опытен. Так что мы сделаем это вместе.

Она взглянула на него с удивлением:

— Я полагаю, в этом вся суть, милорд. Разве можно в одиночестве консуммировать брак?

Майкл невольно рассмеялся. Язвительный ответ Джулианны свидетельствовал о том, что она не так уж и страшилась того, что должно было произойти.

— Разумеется, в одиночестве нельзя. Именно поэтому мы вместе, дорогая. И именно поэтому я собираюсь показать вам кое-что.

Майкл запустил руку в вырез ее ночной рубашки и принялся теребить соски. В ответ прозвучал невнятный вздох, но и это было хорошим знаком. Вздохи ведут к стонам, а стоны — к крикам страсти, если сделать все правильно. А если вздох, прозвучавший так рано, вырвался из груди совершенно неопытной благопристойной женщины, то это можно было считать весьма многообещающим началом.

«Или она не столь уж благопристойна?» — подумал Майкл с улыбкой. Несколько секунд спустя он развязал ленту на ее корсаже, а затем, обнажая грудь, распахнул рубашку. Джулианна и на сей раз не стала возражать — лишь прикрыла глаза. И снова вздохнула.

Немного помедлив, Майкл провел губами по ее ключице, затем, опустившись пониже, принялся целовать грудь, после чего лизнул сосок и легонько прикусил его.

— О-о! — вырвалось у Джулианны, и на сей раз стон ее прозвучал гораздо громче.

А потом ее бедра вдруг пришли в движение и резко приподнялись, руки же легли ему на плечи, и эти ее инстинктивные движения еще больше воспламенили Майкла.

Разумеется, он привык к совеем другим женщинам, к тем, которые хотели дарить и получать удовольствие и которые точно знали, что следовало для этого делать. А Джулианна была совсем неопытна, и, конечно же, ее никогда раньше не целовали так интимно. И не было ничего удивительного в том, что его брат не прикасался к ней. Ей едва исполнилось восемнадцать, когда Гарри умер; когда же они до этого встречались, за ними постоянно наблюдали.

«Что ж, по крайней мере она не будет сравнивать нас в постели», — подумал Майкл с некоторым облегчением. Разумеется, он был уверен, что не проиграл бы при таком сравнении, но точно знал, что во всем остальном едва ли мог бы сравниться с жизнерадостным и дружелюбным старшим братом. Что же касается семейной жизни, то Гарри всегда считал: брак — это дом, жена и дети, — а вот для него, Майкла семейная жизнь являлась как бы абстрактной идеей, то есть он не знал, каким мужем хочет быть, и понятия не имел, что значит быть отцом.

Но он не сомневался: скорая беременность Джулианны вполне удовлетворила бы их родителей, а для него самого она, возможно, стала бы наилучшим вариантом, так как в этом случае он мог бы отправить жену в поместье, где она ожидала бы родов.

«К тому же сделать Джулианне ребенка — это очень даже приятное занятие», — подумал маркиз, невольно улыбнувшись.

Взявшись за ночную рубашку жены, он тихо сказал:

— Я собираюсь раздеть вас, дорогая. Но вам не следует тревожиться. Я просто хочу на вас посмотреть. И попробовать, — добавил он почти шепотом.

Джулианна взглянула на него вопросительно и едва заметно нахмурилась. Судя по всему, она понятия не имела, что означала его последняя фраза.

Он раздевал ее неспешно, то и дело целуя и лаская, чтобы приободрить и успокоить. И она отвечала на все его ласки тихими вздохами.

Наконец жена предстала перед ним совершенно обнаженная, и Майкл, окинув взглядом ее стройную изящную фигуру, бросил рубашку на пол у кровати.

А теперь следовало сделать так, чтобы Джулианна насладилась их первой близостью.

«Никогда не позволяй своему противнику сохранить равновесие», — внезапно вспомнилась ему одна из заповедей шпиона. Разумеется, Джулианна не была его врагом, и союзником она становиться не собиралась. И если все пройдет хорошо, то она никогда не узнает, кто он, в сущности, такой и чем занимается.

Склонившись над ней, Майкл провел губами по ее животу и, приподняв голову, пробормотал:

— Ты такая сладкая…

Она шевельнулась, однако промолчала, явно не зная, как реагировать на его слова. Когда же Майкл провел ладонями по ее бедрам, она вздрогнула, но снова промолчала, очевидно, решив, что ей следует подчиняться всегда и во всем.

А Майкл мысленно улыбнулся, снова вспомнив о том, что Джулианна — девственница. Да, в каком-то смысле первая в его жизни. Он был столь же неопытен, как и она, однако вся ответственность лежала на нем — об этом не следовало забывать.

А вот кое о чем, напротив, следовало ненадолго забыть. Например, о том, что он, Майкл Хепберн, — мастер шпионажа. Неискренность всегда дается легче, чем прямой подход, — в этом он не раз убеждался за все прошедшие годы. Но сейчас, в его первую брачную ночь, следовало проявлять искренность — только так можно было сделать эту ночь приятной для них обоих. Тем более что потом, в их последующей семейной жизни, им не придется проводить много времени вместе. Он по ряду причин просто обязан держать дистанцию — именно поэтому и собирался отослать жену в поместье, как только она забеременеет.

Что же касается беременности…

Да-да, следовало позаботиться о том, чтобы это поскорее произошло.

«Как можно скорее», — думал Майкл, разводя в стороны ноги жены. Увидев маленький бугорок, скрытый в защитных складках, он замер на мгновение, пораженный совершенно неожиданной мыслью: «Как странно… — думал он. — Почему мне никогда раньше не приходило в голову, что девственница, возможно, и кажется очаровательной именно из-за того, что нетронута?»

Наклонившись, Майкл прильнул губами к этому самому восхитительному розоватому бутону, нежному и самому чувствительному из всех мест на теле женщины. И в тот же миг он был вознагражден громким и страстным вскриком — было очевидно, что Джулианна по достоинству оценила эту интимную ласку. Она, конечно же, попыталась отстраниться, но Майкл крепко держал ее за бедра. И тут она вдруг протяжно застонала, а потом замерла.

Словно окаменела.

«Вот и хорошо, — промелькнуло у маркиза. — Уж теперь-то она не заметит мою повязку».

Она была сладкой… и атласно-мягкой, и он продолжал ласкать ее губами и языком. А она то и дело стонала и содрогалась, страстно реагируя на его ласки. Весьма опытный мужчина, маркиз вскоре понял, что она близка к пику блаженства. Наконец Джулианна, еще шире раскинув ноги, резко приподняла бедра навстречу его губам, а ее пальцы судорожно вцепились ему в плечи.

— О-о! — вырвался из ее груди хриплый крик.

«Прекрасно, замечательно… И как-то слишком уж быстро», — подумал Майкл с некоторым удивлением.

Да, это случилось быстрее, чем он ожидал, а ее крик был весьма впечатляющим. К тому же она несколько раз содрогнулась всем телом и лишь потом замерла, тяжело дыша.

Майкл по-прежнему держал ее за бедра, наслаждаясь выражением ее лица. Глаза Джулианны были закрыты, но было очевидно, что она испытывала истинное блаженство. Когда же она наконец взглянула на него, он улыбнулся ей, а она густо покраснела и снова прикрыла глаза. Грудь ее бурно вздымалась при каждом вдохе.

Но Майкл чувствовал, что уже не в силах сдерживать себя — желание рвалось вперед, несмотря на постоянную боль в боку. Впрочем, теперь уже и не было смысла сдерживаться — теперь-то он знал, что молодая жена вполне готова к тому, что должно было произойти.

Приподнявшись и откатившись в сторону, Майкл резким движением сбросил с себя халат. И тут же замер, едва удержавшись от вздоха разочарования.

Оказалось, что все его старания были тщетны. Потому что Джулианна таращилась на него в изумлении — было ясно, что она все-таки увидела бинты, хотя он делал все возможное, чтобы этого не случилось.

Но потом взгляд жены переместился чуть ниже, на его восставшую плоть, и глаза ее еще больше расширились — словно она увидела нечто такое, чего никак не ожидала увидеть.

И тут маркиза осенило: «А ведь можно использовать ее неосведомленность, чтобы как-то отвлечь внимание от бинтов».

Прежде ему и в голову не приходило, что наивная молодая девушка, никогда не видевшая обнаженного мужчину, может удивляться, впервые увидев такового. Значит, следовало заговорить о…

Тут Джулианна густо покраснела и пролепетала:

— О, простите, я…

Она умолкла и отвела глаза.

— Вы о чем-то хотели спросить? — Заставив себя улыбнуться, Майкл лег рядом с женой. — Может, вы чего-то испугались?

Он заключил ее в объятия и поцеловал.

Она вздрогнула и пробормотала:

— Вы, оказывается, гораздо больше…

Майкл заглянул жене в глаза и тихо спросил:

— Дорогая, вы о чем?.. Больше — чего?

— Больше, чем я представляла, — ответила она, покраснев.

Маркиз невольно вздохнул. Только Господь знал, что матушка этой девушки наговорила ей. Да, он считал мать Джулианны глуповатой женщиной — но не до такой же степени.

— Поверьте, дорогая, мы идеально подойдем друг другу, — прошептал маркиз и снова поцеловал жену в губы. — Полагаю, что вам не следует беспокоиться.

Он никогда не спал с невинной юной леди из высшего света, но все же считал, что лишиться девственности — это не смертельно, иначе не стал бы сейчас испытывать судьбу. Разумеется, он в точности не знал, насколько это будет больно, но по крайней мере она сначала испытала наслаждение.

Немного помедлив, Майкл коленями развел пошире ноги жены. К счастью, она не сопротивлялась, и он, вздохнув с облегчением, в очередной раз поцеловал ее. Она закрыла глаза, и ее шелковистые ресницы легли тенями на порозовевшие щеки. А Майкл еще немного помедлил. Он вдруг подумал о том, что сейчас, через несколько мгновений, свершится то, что окончательно сделает их мужем и женой. И после этого они с Джулианной будут связаны навсегда. Ведь консуммация означала, что обратного пути нет. Нет-нет, он вовсе не собирался отказываться от этого брака. Но все же сам акт соития с молодой женой делал их брак свершившимся фактом, делал все окончательным и безвозвратным.

Да, это был решающий момент в их жизни, и сейчас, несмотря на свое желание оставаться невозмутимым, Майкл вдруг обнаружил, что немного нервничает. Более того, он понял, что хочет в такой момент видеть глаза жены.

— Джулианна… — произнес он хрипловатым голосом. — Дорогая, посмотри на меня.