Грешная тайна

Глава 8

Откинувшись на спинку кресла, Лоренс в задумчивости посмотрел на Антонию. Сегодня она играла роль скромной вдовы в простеньком сером платье. Ее темные волосы были аккуратно собраны на затылке, и на ней не было никаких драгоценностей, никаких украшений. Лицо ее выражало полнейшее равнодушие, но его, Лоренса, не одурачишь, он прекрасно понимал, что леди Тейлор очень волнуется.

Наконец, нарушив молчание, Лоренс спросил:

— Вы уверены, что хотите этого?

— Разумеется, уверена, — ответила Антония с некоторым раздражением. — Если бы не была уверена, то не предлагала бы.

Лоренс прекрасно знал, что с ней сейчас происходило. Когда она так нервничала, когда была на грани срыва, ей, как правило, требовалось немедленно что-то предпринять, то есть требовалось действие — любое.

«Что ж, может, действительно будет лучше, если она сейчас чем-то займется», — подумал Лоренс. Откашлявшись, он проговорил:

— Но это довольно дерзкий шаг, миледи. Ему может не понравиться…

Они сидели в кабинете лорда Тейлора, где все еще сохранялся застарелый запах табака, а также бренди. Стол был завален всевозможной корреспонденцией: тут были приглашения на балы и ужины, газеты, визитные карточки и личные письма. Однако в запертых ящиках стола — в двух из них Лоренс собственноручно сделал двойное дно — хранились сообщения агентов и другие важные документы. «Отзвуки войны» — так называл он эти бумаги. И попади они в чужие руки, это было бы катастрофой.

Внезапно Антония вскочила на ноги и принялась нервно расхаживать по комнате. Остановившись у одного из книжных шкафов, провела пальцем по корешку какой-то книги. Потом, резко развернувшись, пристально посмотрела на Лоренса. В послеполуденном свете она выглядела очень соблазнительно, а ее смугловатая кожа, казалось, светилась.

— Майкл очень занят, — заявила она. — Иначе он сам бы это предложил.

Лоренс насмешливо фыркнул.

— А вот в этом я сомневаюсь. Более того, я абсолютно уверен: он очень не хотел бы, чтобы вы появлялись где-нибудь поблизости от его женушки. Маркиз, конечно, не святой, но он никогда бы не попросил свою бывшую любовницу защищать его жену. Я знаю его достаточно хорошо, чтобы говорить об этом с уверенностью.

— Я была его возлюбленной, а не любовницей.

Лоренс невольно вздохнул. Когда речь заходила о Лонгхейвене, Антония всегда становилась чрезвычайно обидчивой.

— Что ж, возлюбленной гак возлюбленной. Как пожелаете.

Антония продолжала:

— Ведь на него уже дважды покушались. А сейчас жена — его самое слабое место. Воздействуя на нее, его можно завлечь в ловушку. А Роже очень хитер. И не дурак, конечно. Как только узнает о женитьбе Майкла, он приступит к решительным действиям. Более того, я почти уверена, что он уже узнал об этом браке. И следовательно, в любой момент можно ожидать удара. А вот если я завяжу знакомство с его женой, то оберегать их обоих будет гораздо проще. Ведь я сразу же замечу любой признак угрозы, почувствую ее.

— Но Джонсон пока ничего не заметил, — возразил Лоренс. — Никто не следит за маркизом… И в доме нет никаких подозрительных новичков. Так что эти два нападения, возможно, просто случайность. Возможно, его пытались ограбить. Не забывай, что и в первом, и во втором случае на него нападали в очень опасных районах Лондона. Он-то сам считает, что умеет скрывать свою принадлежность к аристократии, но все равно чувствуется, кто он такой. Человек, родившийся в семье герцога, в любом случае как-нибудь себя выдаст.

Антония вновь принялась расхаживать по комнате. Взглянув на собеседника, проговорила:

— Я тоже родилась в семье аристократов. Но это не гарантия счастья. Потому что французы разграбили наш дом и убили всех, кого встретили на своем пути. Так что нe говори мне о таких вещах, как богатство и положение в обществе. Человек в любой момент может лишиться всего, что имеет.

Лоренс молча наблюдал за Антонией. Она всегда напоминала ему раненую птицу, оказавшуюся в клетке. Но не какую-нибудь безобидную певчую птичку, а хищную птицу: злую, опасную и хлопающую крыльями, пытавшуюся вырваться из клетки и вонзить свои когти в жертву. И временами ему очень хотелось вы пустить ее на волю. Вот только как это сделать?

Что же касается планов Антонии, то он прекрасно понимал, почему она решила познакомиться с маркизой Лонгхейвен, Едва ли Антония так уж заботилась о безопасности этой молодой леди. Просто ей очень хотелось узнать как можно больше о женщине, ставшей женой Майкла. Ведь она считала, что любит его… Вероятно, она полагала, что еще не проиграла сражение.

И было бы бессмысленно урезонивать ее и говорить, что сражение давно проиграно, в тот самый день, когда умер старший сын герцога. Ей следовало самой все понять и смириться с неприятной правдой.

Внезапно Антония остановилась на мгновением пробурчала:

— Не надо меня поучать, ясно?

— Я вовсе не поучаю вас, дорогая. Да и какой в этом смысл? Ведь вы все равно не станете слушать, верно? Но скажите, что заставляет вас думать, что Лонгхейвен не охраняет свою жену?

— Возможно, охраняет. Фицхью очень надежный человек и знает свое дело. Но он не может находиться рядом с маркизой на светских раутах, а вот я могу. Видишь ли, Роже не так умен, как Майкл, но бесконечно жесток. Поэтому нам следует проявлять предельную осмотрительность и вообще лучше уж перестраховаться. От этого вреда не будет.

Лоренс снова задумался. Что ж, если это именно Роже нацелился на маркиза, то, возможно, Антония была права. В этом случае действительно следовало бы перестраховаться. Но с другой стороны, здесь, в Лондоне, Лонгхейвен был менее уязвим, чем тогда в Испании. А ведь даже там с ним ничего не случилось — в том смысле, что он все же жив. К тому же сейчас, на родной земле, Майкл Хепберн обладал большей властью, чем когда-либо, так что вполне мог позаботиться о своей жене.

Еще немного поразмыслив, Лоренс сказал:

— Поскольку вы в любом случае решили так поступить, я не стану возражать. Хотя все-таки и не вполне с вами согласен. И вам следовало бы для начала все тщательнейшим образом продумать и лишь после этого действовать. Вы уже решили, с чего начать? Как вы собираетесь познакомиться с маркизой? И когда?

— Сегодня же вечером. Сегодня Редмонды дают бал. Уверена, что она будет там.

— И ее муж — тоже, — с усмешкой заметил Лоренс. — Что, по-вашему, почувствует Лонгхейвен, когда вы станете вертеться вокруг его жены? Ведь он, наверное, не собирался вас с ней знакомить.

— Конечно, не собирался, — согласилась Антония. — Но все-таки ей придется со мной познакомиться.

Сейчас Лоренс даже отчасти сочувствовал лорду Лонгхейвену. Антония была на редкость упряма. И если уж что-то задумывала, то становилась непреклонной.

Такой же непреклонной она была и в своем желании убить Роже. Глубина ее ненависти к этому человеку могла бы соперничать с самыми мрачными глубинами океана. И Лоренс временами сожалел о том, что не мог вызвать у нее такие же бурные эмоции. Эмоции другого характера, разумеется…

Не удержавшись, Лоренс пробурчал:

— Знакомиться с женой маркиза не лучший способ привлечь его внимание. Я уверен, Лонгхейвен хочет, чтобы вы выполняли его приказы, а не вторгались в его личную жизнь.

Антония пристально посмотрела на собеседника, потом тихо проговорила:

— Ты все понимаешь, Лоренс. Не понимаешь только одного: я хочу хоть немножко счастья в этой жизни.

В последних ее словах прозвучало такое отчаяние, что Лоренс невольно вздохнул. Но что он мог ей ответить? Он прекрасно знал, что жизнь очень жестоко обошлась с этой замечательной женщиной. Но ведь и он тоже не слишком легко отделался… В каком-то смысле они были друзьями по несчастью. Можно было бы сказать, что их свела сама Судьба. Вот только Антония не желала это признавать… Она любила Лонгхейвена, но при этом никак не могла понять, что никогда не была нужна ему. Увы, говорить ей об этом совершенно бесполезно. Так что оставалось лишь соглашаться с ней.

— В целом ваш план вполне разумный, — проговорил наконец Лоренс. — Джонсон следит за маркизом, а вы будете приглядывать за его женой. В такой ситуации мы непременно заметим первые же признаки опасности, если она появится.

— Роже ненавидит его… — со вздохом прошептала Антония.

Лоренс тоже иногда ненавидел маркиза, однако понимал, что его ненависть основана на ревности, поэтому старался сдерживать себя и, насколько возможно, не выказывать Лонгхейвену свою неприязнь. К тому же он нередко восхищался этим человеком, хотя, конечно же, считал, что маркиз слишком высокомерен и самонадеян.

— Разумеется, Роже должен ненавидеть его. Ведь они всегда были заклятыми врагами, не так ли? Но француз всегда проигрывал, так что его ненависть вполне объяснима. Никто не любит проигрывать. Особенно такой человек, как Роже. Лонгхейвен сделал все, чтобы унизить его.

Антония вдруг обхватила плечи руками — как будто замерзла.

— А ведь мы были так уверены в его смерти…

— В каком-то смысле он действительно мертв, — заметил Лоренс. — Во всяком случае — для Лонгхейвена. Потому что война в Испании закончилась. Но оказалось, что началась другая война. И никто не знает, как долго она будет продолжаться… — Лоренс умолк, потом вдруг снова заговорил: — Что же касается Роже, то ведь кто-то другой мог использовать его подпись, не так ли? Мы же ничего не знаем наверняка. Но сейчас, когда вы передали маркизу записку, он, без сомнения, использует все возможности и постарается во всем разобраться. И если эго действительно Роже, то Лонгхейвен наверняка до него доберется.

— Сомневаюсь… — Антония снова вздохнула. — Он больше не может уделять таким делам все свое время. Теперь он должен играть роль наследника герцогства. Кроме того, ему надо еще и ублажать жену. Слишком много дел, понимаешь? Поэтому он может совершить ошибку. И я должна ему как-то помочь.

— Поверьте, дорогая, если ему потребуется ваша помощь, он об этом попросит. Да, конечно, он очень самонадеян, но не глупец. И, конечно же, не самоубийца.

Лоренс пытался успокоить Антонию, однако понимал, что она, возможно, права. Ведь маркиз Лонгхейвен, обладавший бесценным опытом ведения тайной войны, являлся чрезвычайно важным звеном в британской шпионской сети. Для военного министра он был совершенно незаменимым человеком, так как только он мог правильно истолковать получаемую информацию. Кроме того, маркиз знал многие секреты врага, поэтому прекрасно понимал его тактику и мог должным образом ответить на любые происки и интриги. К тому же Лоренс подозревал, что маркизу не очень-то хочется менять образ жизни и удаляться от шпионских дел. Судя по всему, роль наследника герцогства была ему в тягость.

Однако сейчас, после появления Роже, все усложнилось. Было ясно: Майкл Хепберн останется мишенью для французов до тех пор, пока не закончится вражда между их странами; и не важно, служит ли он королю или уже играет роль утонченного аристократа, наследника герцогства. И теперь, чтобы обезопасить себя и свою жену, ему следовало быть в курсе всех вражеских происков, а врагов у него было великое множество. Следовательно, в такой ситуации он никак не мог уйти в отставку, даже если бы очень захотел.

«Дьявольски затруднительное положение», — подумал Лоренс. И он знал, что на месте маркиза поступал бы точно так же. Более того, для себя он давно решил, что никогда не уйдет в отставку — во всяком случае, до старости.

— Миледи, я уже говорил вам, что мне хотелось бы, чтобы вы держались подальше от всего этого. Но упрашивать вас не стоит, не так ли? К тому же мне кажется… — Лоренс немного помолчал. — Очевидно, проблема еще и в том, что человек, часто подвергающийся опасности, со временем привыкает к ней. Вот я, например, хотя и не скучаю по физическим тяготам войны, опять готов сражаться с нашими врагами здесь, в Лондоне. Думаю, любимая, вы страдаете от такой же болезни?

— Да, верно, — пробормотала Антония. — Я еще не закончила свою войну.

Лорене склонил голову к плечу и с улыбкой посмотрел на собеседницу:

— Что ж, дорогая, если хотите знать мое мнение, то я думаю вот что… Играя роль няньки прелестной маркизы, вы нисколько не повредите нашему делу. А вот польза — вполне возможна. И вообще, у нас замечательно все складывается. Вы будете наблюдать за молодой леди, а я послал своего человека следить за ее мужем. Маркиз, разумеется, тоже приказал кому-то следить за ней, так что у нас получается очень занятная история. Все ужасно интересно, если вы любите сложности. А если добавить сюда Роже, то получается еще интереснее.

* * *

«Как же все это неприятно», — подумала Джулианна, поморщившись. Посмотрев на камердинера маркиза, она сказала:

— Я беру с собой в качестве сопровождающей мою горничную, Фицхью. Так что не беспокойтесь. Со мной все будет в порядке.

— Но его светлость особо подчеркнул, что именно я должен заботиться о вашей безопасности, куда бы вы ни поехали, миледи, — возразил Фицхью таким тоном, что стало ясно: он ни за что не сдастся.

Невольно вздохнув, Джулианна внимательно посмотрела на камердинера. Ей трудно было определить его возраст. У него было бронзовое от загара лицо и волнистые, изрядно поседевшие волосы. Держался он всегда с большим достоинством, и почему-то казалось, что он постоянно ждал какой-то опасности. Говорил же Фицхью с ярко выраженным ирландским акцентом, недвусмысленно свидетельствовавшим о его происхождении. А горничная Джулианны как-то обмолвилась, что Фицхью служил с Майклом в Испании, а потом вернулся в Англию, чтобы занять свою нынешнюю должность. То есть было ясно, что он верный слуга маркиза.

— Но в этом нет необходимости, — пробормотала Джулианна, чувствуя, что ей в конце концов придется уступить.

Фицхью решительно покачал головой:

— Нет, миледи. Я не могу нарушить приказ. — Камердинер окинул взглядом подъездную дорожку перед Саутбрук-Хаусом, затем снова посмотрел на молодую маркизу. — Вы ведь не хотите, чтобы я получил от милорда выговор?

Конечно, нет, — ответила со вздохом Джулианна.

— Тогда вы позволите мне сопровождать вас.

— Но я… я хотела навестить подругу. А это может занять несколько часов.

Фицхью распахнул перед ней дверцу кареты.

— Ничего страшного, миледи. Я умею ждать. Поехали?

Джулианна снова вздохнула. Выходит, теперь у нее уже две проблемы: горничная и камердинер. Забравшись в карету, она в отчаянии подумала: «Что же мне теперь делать? И вообще, почему так получилось? Ведь у замужней женщины должно быть больше свободы, разве не так?»

Действительно, что же делать? Как сейчас поступить? Конечно, она могла бы пропустить запланированный выезд, но это был не самый лучший выход из положения. Ей не следовало внезапно менять свои планы. Не следовало уже хотя бы потому, что это грозило разоблачением…

Да-да, она будет придерживаться своего первоначального плана. Ведь прежде у нее все прекрасно получалось…

Так что можно было надеяться, что и сейчас никто ничего не заметит. И все же придется соблюдать предельную осторожность. Камилла, конечно же, не проблема. А вот Фицхью совсем другое дело. Похоже, этот человек чрезвычайно наблюдателен.

К Мелани они прибыли вовремя, и Джулианну тотчас провели в гостиную. Подруга с радостной улыбкой бросилась ей навстречу и крепко обняла.

— Я умирала от желания увидеться с тобой! Я позволю, чтобы принесли чай.

— Я всего на минутку.

Мелани, хорошенькая и добросердечная, сразу погрустнела, однако смирилась.

— Ах, дорогая, хуже всего то, что теперь мы с тобой так редко по-настоящему видимся… Встречаемся всего на несколько минут. Все считают, что мы проводим вместе долгие часы, но…

— Да, знаю, — перебила Джулианна, у нее было такое же чувство. — Но я действительно не знаю, что с этим делать. И ведь почему-то становится только сложнее, а не наоборот. По какой-то непонятной причине муж решил, что меня повсюду должны сопровождать камердинер и горничная.

— Они оба?.. О Боже… — Мелани со вздохом опустилась в кресло. — Но я все же полагаю, что слуги не станут расспрашивать тебя.

— Моя горничная никогда этого не делала, — с усмешкой ответила Джулианна. — Видишь ли, у нее склонность к одному из слуг твоего отца, так что она меня даже не замечала. А вот камердинер мужа… Я очень боюсь, что Фицхью что-то заподозрит. Мне кажется, он очень наблюдательный человек. К тому же — необычайно предан моему мужу.

— Да, понимаю… — кивнула Мелани. Потом вдруг улыбнулась и, оправив юбки, с любопытством взглянула на подругу. — Ах, Джулианна, я знаю, что тебе нужно спешить, но скажи мне, каково это — быть замужней женщиной?

Мелани уже давно была обручена, поэтому Джулианна не осуждала ее за такой личный вопрос — она прекрасно понимала любопытство подруги. Однако франтоватый и беспечный жених Мелани совсем не походил на Майкла. Конечно, лорд Дэй был выгодной партией, так как обладал значительным состоянием, но Джулианне казалось, что подруга будет не очень-то счастлива с таким мужем. Пожав плечами, она уклончиво ответила:

— Ну… это довольно интересно.

— Ах, Джул, ну что это за ответ?! Скажи, «интересно» — в каком смысле? В хорошем или в плохом?

Джулианна покраснела.

— В основном — в хорошем. Хотя днем я редко его вижу. Основное наше общение происходит… позже.

— Да-да, понимаю… — Подруга казалась смущенной, но одновременно и заинтригованной. — Маркиз Лонгхейвен на вид довольно грозный… И я все гадала: как же вы с ним поладили?

Вспомнив о ласках мужа, Джулианна еще больше покраснела. Она могла бы сказать, что по ночам они с Майклом все лучше узнают друг друга, но это была бы не совсем правда, поэтому ответила:

— Похоже, мы нашли… что-то общее между нами.

По крайней мере общую постель.

Джулианне очень не хотелось думать о своем браке только как о постели, и она надеялась, что со временем ей удастся изменить их с Майклом отношения: Во всяком случае, она твердо решила, что попытается это сделать. Но сейчас ее занимало совсем другое дело, более срочное. Понизив голос, она спросила:

— Пользоваться черным ходом по-прежнему безопасно? Знаешь, я не думаю, что меня не будет так же долго, как обычно. Так что жди меня немного пораньше.

— Да, хорошо, — кивнула подруга. — Я, как всегда, пойду первая, чтобы убедиться, что никто не увидит, как ты уходишь. Пойдем же.

Мелани встала и направилась к двери.

К счастью, все прошло гладко, и Джулианна обнаружила наемный экипаж на обычном месте. Кучер ждал ее, как и было условлено. Забравшись в кеб, она тотчас захлопнула дверцу, и они поехали в сторону Карзон-стрит. Поездка занимала чуть больше часа, так что на визит оставалось часа два, не больше.

Изредка поглядывая в окно, Джулианна раз за разом спрашивала себя: «А что случится, если прекратить эти свои ухищрения и просто сказать правду?» Но стоило ли говорить правду? Конечно, она делала это из добрых побуждений, но как к ее поступку отнесутся все остальные? Она не была уверена, что ее правильно поймут.

И как к этому отнесется ее муж, а также герцог и герцогиня? Ведь очень может быть, что все они станут ее презирать.

Наконец экипаж остановился перед небольшим особнячком в довольно бедном районе Лондона. Выбравшись на тротуар, Джулианна осмотрелась. Проходившая мимо пожилая женщина с любопытством взглянула на нее. Здесь, на этих улицах, не часто можно было увидеть молодую леди в нарядном модном платье, так что любопытство пожилой женщины было понятно. Повернувшись к кучеру, Джулианна попросила его подождать и, как обычно в таких случаях, пообещала щедрое вознаграждение. Затем поднялась по ступеням к двери и постучала.

Дверь долго не открывалась, и Джулианна уже начала беспокоиться. «А может, Ли переехала, не сказав мне об этом?» — спрашивала она себя. Наконец дверь отворилась, и Джулианна вздохнула с облегчением. А неопрятная пожилая служанка, стоявшая у порога, пробормотала:

— А, это вы, миледи?.. Что ж, очень хорошо. А то она уже тут с ума сходит от ожидания. Они сейчас в гостиной.

В доме витали какие-то не очень аппетитные кухонные запахи, и Джулианна, поморщившись, подумала: «Похоже на вареную капусту…» Однако она уже знала, что Ли тратила на хозяйство не так уж много денег, хотя и получала от нее весьма приличные суммы. Джулианна прошла следом за служанкой в небольшую комнату с потертыми диванами и выцветшими драпировками. Пожилая женщина не солгала: Ли действительно была тут — как всегда энергичная, в изумрудном атласном платье. Платье, правда, было не очень чистое и изрядно поношенное и вылинявшее, однако очень шло к ее фигуре. Увидев Джулианну, Ли прошипела:

— Черт возьми, где ты была?

Джулианна уже давно научилась не реагировать на раздражение, постоянно звучавшее в голосе этой женщины, поэтому спокойно ответила:

— Сейчас я здесь.

— Ты принесла деньги?

— Я ведь всегда это делаю, разве не так? — Джулианна «раскрыла свой ридикюль и вытащила небольшой мешочек, полный монет. — Вот…

Она протянула деньги женщине.

Ли выхватила мешочек из ее руки и пробормотала:

— Да-да, я это возьму…

— Не сомневалась, — кивнула Джулианна; ее очень беспокоило пристрастие Ли к спиртному, но она понимала, что с этим придется смириться.

Отвернувшись от Ли, Джулианна повернулась к маленькой девочке, сидевшей на полу с куклой в руках. Шелковистые темные кудри обрамляли ангельское личико, но малышка была очень уж худенькая, а ее глаза смотрели не по-детски серьезно.

Джулианне пришлось потрудиться, прежде чем удалось найти такую куклу. Ее совершенное белое фарфоровое лицо резко контрастировало с грязными щеками малышки.

Ли пробурчала:

— Значит, хочешь остаться с ней наедине?

— На час или около того. Больше я не смогу.

— Да, конечно… — кивнула Ли. — Вы ведь теперь важная дама, маркиза… Теперь мне положено кланяться, верно?

Джулианна промолчала, так как прекрасно знала: если бы она удостоила эту женщину ответом, то последовали бы другие слова, еще более неприятные. А ей ужасно не хотелось вступать в перепалку с этой рыжеволосой особой.

Какое-то время Ли молча таращилась. Губы ее были густо накрашены помадой, глаза смотрели с явной неприязнью. Но Ли нуждалась в ней, и они обе это знали.

Наконец, что-то пробормотав себе под нос, Ли вышла за дверь, а Джулианна опустилась на колени перед девочкой, пристально смотревшей на нее своими огромными глазами.

— Хлоя, малышка… — прошептала она.

Никакого ответа. Девочка вообще почти не говорила, и это очень огорчало Джулианну. Когда же она протянула к малышке руки, дочка Гарри вскочила и бросилась в ее объятия вместе с куклой.