Гробницы Немертеи

Голубой колодец и вредный хог

План действий был составлен и одобрен в общих чертах. Найден объект раскопок. Подготовлена техника, загружены программы. Платон выдвинул гипотезу, Андро рассчитала, где копать, на основании предположений Атлантиды. А Ноэль да, да, равнодушный и не участвовавший в совещании Ноэль — предложил способ отвлечь хога: снять со старого, гниющего в космопорте челнока метеоритные поглотители и установить по периметру вокруг места будущего раскопа. Дело это было трудоемкое, но обещало дать результаты. Если с хогом не справятся поглотители, рассчитанные на любой тип материи, то, значит, этот хог — не материя, а некое высшее существо. Платон попытался прикинуть, есть ли перспектива у программы уловления и продажи высшего существа, но решил, что подобными операциями он пока заниматься не будет. Договорившись о предстоящей работе на завтрашний день, Атлантида попытался со своего челнока выйти в галактический Интернет — но опять никакого эффекта. Связь была полностью заблокирована. Это не помехи: пока челнок садился на Немертею, она была идеальной. Да и «Цербер» Лиги Миров в очередной раз связывался с челноком. Но вот прошло несколько часов, и, пожалуйста, — абсолютная тишина. Ясно, что кто-то намеренно блокирует сеть. Рассольников вспомнил про оружие на пересадочной базе, и ему стало не по себе… Пираты? Он пожалел, что сам не сообщил о находке на Ройк, а доверился подозрительному «тираннозавру». Чтоб его пожрал плотояд живорожденный — профессор старался ругаться изысканно. Правда, он запустил в ящики электронных клещей, но теперь, поразмыслив здраво, признался себе, что толку от его дерзкого поступка никакого. Оружие такого рода должно иметь суперзащиту, и какие-то там цивильные клещи ортогелиевым дезинтеграторам не более опасны, чем клещи самые обычные.

Атлантида уже собрался вернуться назад в загородную зону, но тут вспомнил о белой керамике, что утащила у него из-под носа Андромаха. С самым решительным видом профессор направился на склад. Двери, разумеется, были заперты. Платон попытался открыть замок, но куда там! Не выйдет из профессора домушника. Разозлившись, он вытащил «магнум», перевел его на режим непрерывной работы. Никакого эффекта. Композитный материал лишь потрескивал, будто насмехался над археологом. Атлантида отступил, не столько раздраженный, сколько обескураженный. Впрочем, само поражение что-то да значило. Не стала бы Андро громоздить замок такой сложности для охраны только белой лепной керамики. И тут он заметил над корпусом склада свечение — абрис голубого сверкающего купола — как над вертикальными гробницами Ройка.

Здесь, на Немертее? Но ведь здесь нет гробниц…

Немертея… как представить ее? Влажный шар, очень много воды. Три материка, подвешенные друг к другу на тонких черешках-перемычках, в северных широтах — хвойные леса, на экваторе — джунгли. Планета представлялась Платону капризной и непоследовательной женщиной, которая сегодня хочет одного, завтра другого, а послезавтра забывает о прежних желаниях и твердит о чем-то совершенно невозможном. Этот образ полностью противоречил застывшей картинке взращенной на груди Немертеи цивилизации. Там был бесконечный самоповтор, а Атлантиде мерещились то просьбы, то крики, идущие из самой глубины естества Немертеи, ужас и отчаяние, и над ними голубым куполом замогильного сияния беспричинная слабокрылая надежда. Он знал, откуда пришел этот образ — из музыки, которая превращала дом в таинственный замок, из плача-причитания в комнате Кресс.

Впрочем, археологу не стоит давать волю воображению, ученому не положено так окрыляться, иначе он начнет подгонять факты под свои гипотезы, выискивать нужные артефакты, а ненужные уничтожать, как растоптала Кресс белую керамику Платона.

Напрасно Атлантида пробовал что-то написать о цивилизации Немертеи. Не получалось, не хватало информации. Один лишь тезис был пока абсолютно ясен: теория профессора Брусковского — стопроцентная умозрительная лажа.

— Да, стопроцентная лажа. — повторил Платон вслух. — Вот, к примеру, кувшин…

Он достал из шкафа похищенный из керамической «могилы» кувшин. Вся черная керамика будто сделана на поточной линии — что правда, то правда. И узор всегда одинаков. Атлантида направил цифровую лупу на одну из деталей узора. На экране тут же высветились бегущие друг за другом волнообразные линии. И уж тут никакого повтора, никакой закономерности. Тонкая работа. Или какая-то специальная кисть, делая роспись, оставляла причудливый след? Атлантида поставил кувшин на стол, и тот едва не упал — археолог в последний момент успел его подхватить. Совершенно нефункциональная вещь. Но при этом — какая идеальная форма. В изгибе горлышка есть что-то эротическое. Несомненно, сама эта форма есть некое открытие. Ничего прежде он не видел… ну почему же… тот золотой кувшин, что он купил в лавке Монтеня, так же идеален по форме, только еще более тонок, еще более вытянут. И совершенно неустойчив. Атлантида отложил в сторону керамический сосуд, достал золотой. Как он раньше не заметил? Абсолютное подобие форм… Платон смотрел на эти два изделия, как завороженный… только он не слышал, чтобы на Немертее находили подобные золотые кувшины. Но видел почти точно такой же в комнате Кресс. Возможно, остальные разворовали во время нашествия кладоискателей… А что, если вложить золотой кувшин внутрь глиняного? Размеры позволяют. Платон не знал, откуда явилась эта мысль. Но явилась — и все. Будто кто-то шепнул. Порой такие голоса называют «интуицией». Атлантида всегда делал то, что подсказывала ему интуиция. Осторожно, чтобы не повредить глиняный кувшин, он вложил золотой внутрь. Вот острие коснулось дна… трак… оно будто вошло в заранее приготовленное углубление…

И… зазвучал голос. Немолодой мужской голос, говорящий на неизвестном языке…

Атлантида крикнул компьютеру:

— Слушай и записывай информацию…

Голос из кувшина произнес только несколько фраз, когда раздался стук в дверь и послышался голос Андро:

— Платон, что случилось?

Археолог спешно вытащил золотой кувшин из кувшина глиняного и швырнул под одеяло. Потом спрятал и глиняный и только после этого открыл дверь. Андромаха тут же кинулась в комнату и подозрительно огляделась по сторонам:

— Почему ты закрылся? — Она даже потянула носом воздух, словно учуяла запах преступления.

— Я переодевался.

— На берегу ты не выглядел столь стеснительным.

— Планировал заняться кое-чем более интимным. — Он кивнул в сторону включенного компа, явно намекая на виртуальный секс.

Неудачное вранье. Исследовательские компьютеры не пригодны для подобных развлечений. В таких вещах лучше использовать примитивную «универсашку». Андро посмотрела на него в упор, покачала головой, и на глаза навернулись… слезы. Неужели можно так смущаться — до слез? Никогда Платон не слышал ни о чем подобном.

— Мне показалось, я слышала голоса. — Неуклюжая ложь не рассеяла подозрений.

— Я же сказал…

— Голос был мужской, но не твой, — настаивала она, чуть не плача.

— Это виртуальный сутенер.

Андро вновь оглядела комнату.

— Ну что ж, не буду мешать. — Странная улыбка скользнула по ее губам как будто она узнала об Атлантиде нечто такое…

— Спокойной ночи, — пробормотал Платон, захлопывая дверь. «Странно она все-таки смущается», — подумал он. Профессор всегда считал, что женщины в подобных случаях должны краснеть, а не плакать.

На следующее утро Платон поднялся вместе с ярким немертейским Ба-а… Весь вчерашний вечер чистильщик возился с его костюмом и наконец-то вытравил проклятое пятно. Теперь одежда висела на чистильщике, как на манекене. Разумеется, для раскопок больше подошел бы комбинезон. Но Атлантида решил надеть белый костюм. Почему бы и нет? Сегодня день торжественный. Откроются нуль-порталы Немертеи, и мир шагнет на новый этап развития. Так что белый костюм и белая шляпа, купленная на Ройке: новая модель с двойной охладительной лентой и желтой пряжкой, похожей на золотую, — очень даже подойдут. Платон проверил тросточку — несколько раз махнул из стороны в сторону и следом ужалил воображаемого противника. Получилось неплохо. Вспомнил о вчерашнем любопытстве Андро. Достал оба кувшина (золотой кувшинчик он назвал для себя «смычком») и спрятал их в коридоре на маленькой антресольке. Территория ничейная — вряд ли Андро или Кресс будут здесь искать утаенные Атлантидой артефакты. То, что Андромаха не удовлетворилась вчерашним объяснением, — Платон знал точно. Снаружи долетел ровный шум нагнетателей — Ноэль уже вывел из ангара глайдер. Ожил сервисный браслет, и мини-комп передал, что профессора ждут. «Весело сегодня будет», — подумал Атлантида, сбегая по лестнице и помахивая тросточкой.

— Как настроение? — спросил он, забираясь на сиденье рядом с Кресс.

— Отличное… — Она сильно волновалась — это было сразу видно.

В отличие от Платона она надела рабочий комбинезон и серый облегающий голову подшлемник. Гермошлем держала на коленях. Атлантида был уверен, что Кресс прихватила с собой и оружие. Впрочем, он и сам не забыл прицепить кобуру с бластером. Хотя бы для того, чтобы пугнуть какой-нибудь особо наглый «зеленый желудок».

Ноэль же, как всегда, был к происходящему равнодушен. Андро летела на втором глайдере. Ее машина шла на автопилоте, так что волновалась инспектор МГАО или нет, определить было невозможно.

День был ясный. Ночью прошел дождь, но теперь лишь легкие стайки облаков стекали к горизонту. Небо по своей голубизне могло соперничать с немертейским мрамором. Или наоборот?

Оба глайдера опустились на выбранном заранее холме. Легкий ветерок волновал светло-зеленую траву. И казалось — так было от начала мира: трава и деревья, песни ящериц — и никакой цивилизации. Но роботы-землесосы приступили к работе, и тут же иллюзия пропала. Из чрева холма, как из огромной сокровищницы, полезли на свет остатки сгинувшей цивилизации. Первым делом на поверхность были извлечены два базальтовых коша. Потом статуя женщины изумительной красоты в развевающихся одеждах. Складки ткани были проработаны так великолепно, что изваяние из голубого немертейского мрамора могло бы составить достойную конкуренцию скульптурам, украшавшим Парфенон. Однако у каменной дамы отсутствовали руки и голова. И поиски вокруг не дали никаких результатов. Такое впечатление, что эти части тела не просто отбили, а уничтожили. Найденная следом статуя мужчины была изуродована точно так же. При взгляде на эти увечные изваяния тут же вспоминался дворец и произведенные в нем перестройки. Караульни для охранников, заложенные кирпичами окна…

Положенные на траву, безголовые и безрукие статуи напоминали тела казненных.

— Вам часто приходилось сталкиваться с подобным вандализмом? — спросил Платон у Крессиды. Та вздохнула в ответ. Значит, приходилось. Наконец под слоем почвы и песка обнаружилась знакомой формы «мастаба» с замурованной дверью. Землесосы быстренько обработали сооружение, но в просеянном ими песке не нашлось ничего сколько-нибудь ценного: ни драгоценных приношений, ни монет — ничего, — даже знакомых черепков стандартных черных кувшинов обнаружить не удалось. Только несколько обрывков золотых нитей — как видно остатки знаменитой «сети», покрывавшей когда-то планету. Найденные «нитки» Атлантида положил в конверт. Андромаха попыталась их конфисковать, но безуспешно — Платон заявил, что оставляет находку у себя. После этого приступили к разборке стен «мастабы». Хог никак не реагировал. Атлантиде это не нравилось. Было бы неприятно потерять новенький F-55001 или оказаться засыпанным в колодце на десятиметровой глубине в обнимку с золотым диском. Наконец вскрыли замурованную дверь «мастабы». Внутри находился колодец. Как и прежний, он был выточен из голубого немертейского мрамора; как и прежний — закидан гранитными ядрами.

После десятиминутного совещания «мастабу» решили аккуратно разобрать, чтобы легче было освобождать колодец.

Рассольников расхаживал по соседнему холму, каждую секунду ожидая нападения хога. Поглотители метеоритов рассерженно гудели и поворачивали круглые воронки, отыскивая источник угрозы. Хог не проявлялся. Или понимал, что при наличии поглотителей ему ничего не светит? Пока что все шло слишком уж хорошо. Роботы орудовали слаженно. Вот только люди суетились. Вскоре колодец был освобожден на одну четверть… Образовалась небольшая пирамида из гранитных разнокалиберных ядер. Невольно представлялась какая-нибудь бронзовая пушка планеты Z-71. Носители сей странной цивилизации подобными ядрами умудрились стереть с лица своей планеты половину городов.

— 12.17 по местному времени, — сообщил Атлантида компьютеру. — Никаких признаков активности так называемого хога.

Андро нервничала и не могла усидеть на месте. Все норовила подобраться поближе к тому месту, где деловито суетился F-55001. Платон несколько раз хватал ее за пояс комбинезона и оттаскивал назад. Андромахе удавалось просидеть на месте лишь несколько минут. Потом она вскакивала и вновь лезла в опасную зону.

15.44. Колодец освобожден наполовину…

Груда гранитных «ядер» все росла.

17.22. Колодец освобожден почти полностью.

Вот тут-то и раздался взрыв. Но не рядом, а далеко. Взорвалось где-то за стеной. Атлантида оглянулся. В прозрачном воздухе над разрушенной столицей Немертеи поднимался густой столб пыли. Платон почему-то подумал о главных гробницах. Но ошибся.

Андромаха глянула на мини-комп своего сервисного браслета.

— Хог взорвал мой челнок! — простонала она.

— Это была твоя собственность?

— Нет, конечно…

— Тогда не печалься. Вызовем помощь по аварийной сети.

Он, правда, тут же вспомнил, что связи у них нет. Но Андро об этом забыла. И он счел за лучшее ее не расстраивать.

— А ведь хог нам угрожает… будто говорит: оставьте колодец в покое, или хуже будет. Точно как человек. Не могу дать по морде, так кину издалека комом грязи. Вот что… я думаю, этот самый хог управляется вполне разумными существами. Они понимают, что удар по колодцу нейтрализуют поглотители, и грозят нам издалека.

— Он может взорвать и твой челнок.

— Может. Но я не особенно им дорожу. К тому же посудина застрахована. Пусть взрывает.

— Но как мы покинем планету?

— Через колодец… Ведь это нуль-портал. Или ты забыла? Пусть хог бесится. F-55001 сообщает, что колодец полностью освобожден.

— А если портал не работает? — Она явно не разделяла его энтузиазма.

Атлантида посмотрел на Ноэля и Кресс. Они стояли, держась за руки, и неотрывно смотрели на освобожденный колодец.

— Думаю, работает. Иначе бы хог не суетился, — заявил Платон. — Как ты думаешь, Кресс?

Но она не ответила. Даже не повернула головы. Как и Ноэль. Казалось, они даже не слышали дальнего рокота взрыва.

Платон заглянул внутрь колодца. На дне светилось что-то… Неужели?.. Атлантида облизнул губы. Если он откроет новый способ нуль-транспортировки… более дешевый, чем прежние… Хотя, если учесть, сколько золота потребовалось для создания этого портала, то нельзя сказать, что немертейский способ поможет сбить цены на рынке коммуникаций. Или это не золото? Может, это какой-то местный пластик, внещне столь похожий на благородный металл?

— Ну… и как его включить? Кто мне ответит? — он бросил вопрос в пустоту.

Да и к кому он мог обращаться? К Андро? Ноэль же и Кресс по-прежнему пребывали в прострации.

— Может, есть какой-то ключ? — предположила Андро. — Кнопка или…

Атлантида внимательно оглядел голубой обод колодца. Никаких намеков. Ноэль, глядя прямо перед собой невидящим взглядом, взобрался на кольцо, встал, покачиваясь, огляделся. По своей всегдашней привычке едва заметно пожал плечами. Махнул рукой — будто хотел сказать: была — не была… И прыгнул вниз. Раздался крик и замер. Платон и Андро кинулись к голубому жерлу. Заметались лучи фонариков. Атлантида пытался обнаружить внизу расплющенное тело. Но в глубине посверкивал лишь золотой диск. И никаких намеков на изуродованное тело. Получалось, что портал работает. Был закидан камнями в рабочем состоянии…

Столько лет прошло. Поразительная надежность!

— Видите, как просто, — Кресс рассмеялась коротким смешком. Кажется, она не испугалась. Почти.

— Прыгнул и… уехал? Кто следующий?

Возможно, она хотела последовать вслед за мужем. Возможно. Но не успела. Потому что Платон почему-то потерял равновесие и рухнул в мраморное жерло. Он попытался зацепиться тросточкой за обод колодца, но не сумел — к своему удивлению — и полетел следом за Ноэлем.

Как же так? Подобной неловкости за ним прежде не водилось! А дальше в мозгу стало пусто и черно, перед глазами пусто и черно, в душе — пусто и черно… Мимо пролетела серебряная муха и посмотрела на Атлантиду удивленными человеческими глазами… Потом еще одна и еще… настоящий серебряный снегопад… Платон вспомнил, как на Немертее падали с неба снежинками светляки. Он попытался повернуть голову, но не смог; не смог и пошевелить ни рукой, ни ногой. В той позе, в какой он начал полет, в такой его и продолжал: правая рука вытянута вверх и сжимает тросточку, которой он безуспешно цеплялся за кольцо колодца; одна нога согнута. Краем глаза Платон видел, что поднятая ладонь светится. Скосить глаза и посмотреть вниз он не мог — глазные яблоки сделались такими же неподвижными, как и все тело… «Я умер, — подумал Атлантида. — Так вот что такое смерть…» Ему почему-то стало смешно. Но и рассмеяться не получалось — смех булькал в душе, и душа давилась смехом…

И тут его вынесло на поверхность Ройка.

Неведомая сила швырнула тело вверх и вперед, Платон не устоял на ногах и плюхнулся лицом в раскаленный песок. Впрочем, удар был не такой уж и сильный. Не дожидаясь, пока его физиономия окончательно поджарится, Атлантида вскочил. На Немертее диск Ба-а катился к горизонту. Здесь же было утро, и звезда, которую люди нарекли Ба-а, еще не достигла зенита.

— Приветствую тебя, мой друг, — сказал, мило улыбаясь, Ал Бродсайт, сидящий посреди красно-желтых песков пустыни на крошечном антигравитационном пуфике.

Под пуфиком распласталась черная непроницаемая тень. Одет консультант Передвижного Университета Ройка был в грязно-белый рабочий комбинезон под цвет окружавшим его пескам. Рядом с душкой Бродсайтом стояли трое здоровяков в таких же грязно-белых комбинезонах. Двое, уперев руки в бока, а третий аккуратно целился из игломета прямо в лоб Атлантиде. Платон все еще держал в руках тросточку. Но трость против игломета — оружие слабоватое. Особенно если стрелок стоит достаточно далеко. Впрочем, у археолога имелся «магнум». Но как успеть выдернуть его из кобуры и не получить заряд отравленных игл?.. Задача пока была неразрешимой. Еще двое парней находились чуть поодаль. А между ними, держа руки за головой, стоял Ноэль. Вокруг колодца выделялось кольцо светло-серого песка. Судя по идеальной форме образовавшегося песчаного кольца и более светлому оттенку, песок этот выдуло из колодца во время включения нуль-портала. Итак, портал в порядке — работает… Атлантида глянул через плечо. Сзади стояли такие же широкоплечие и плотные ребята в грязно-белых комбинезонах. Подальше — горбушка дюны. Но какая-то ненастоящая — скорее всего замаскированный ангар или склад. И подле два еще неактивированных, похожих на желто-серые кубики, робота-землесоса.

— Я же говорил, что преклоняюсь перед вашим гением, профессор Рассольников! — с улыбкой произнес Ал Бродсайт, подлетая на своем пуфике поближе. — Только вам под силу открыть эти порталы! — Он поскреб пальцами в белой перчатке щеку и опустил прозрачный экран гермошлема.

— Я — кретин… — прошептал Платон, на мгновение утратив весь свой аристократизм.

Услышав слово «кретин», один из парней загоготал.

— Ну что ты! Я же сказал, ты — гений. Какая замечательная встреча. Думаю, ты рад. Так же, как и наш общий друг. Или он не рад? — добавил консультант. Атлантида посмотрел на Ноэля. Да, вид у того был явно нерадостный.

— Кто из вас будет любезен сообщить мне, как работает эта штука? Кто желает говорить первым?

И где только Бродсайт нахватался столь витиеватых фраз? Такими оборотами теперь не пользуются даже на Старой Земле. Платон пожал плечами и отступил к колодцу. Если что, он прыгнет назад и… Но тут же двое в белом демонстративно выступили вперед и перекрыли подход к порталу. Один из них навел на спину Атлантиды игломет. Эта штука всегда вызывала у Платона неприятные ощущения в желудке. Пришлось вернуться на прежнее место.

— Хрясь! — рыкнул подошедший детина и пихнул археолога в спину. Тот едва не упал.

Почему такие люди, как Бродсайт, всегда умудряются отравить любое удовольствие? То испортят обед, то на новом костюме оставят пятно, то разорят ложе любви и, наконец, лучшее, что ты сделал, отнимут. Вылезают повсюду, как прыщи на ровном месте. Или чирьи. Как там про Агамемнона?

— Бедный Ал… у тебя такая огромная команда… а ты лично потрошишь кровати любовников, — Атлантида криво усмехнулся, чем неожиданно привел в ярость Бродсайта.

Консультант подлетел на своем пуфике поближе и уже собирался пнуть Платона ботинком в лицо, но тут в дело пошла тросточка, пуфик полетел дальше, а Бродсайт распластался на песке. И прежде чем поднялся, успел получить хорошенько по гермошлему. Так что пластиковое забрало треснуло. Атлантида схватился за кобуру, но выхватить «магнум» не успел. Сзади навалились двое. «Магнум» и тросточка были отобраны, а его самого чьи-то крепкие руки так скрутили, что и дышалось с трудом, а чьи-то тяжелые ботинки изрядно помяли бока.

— Не бить! Не бить! — завопил Ал, вскакивая и отряхивая комбинезон. И добавил с мерзостной усмешкой:

— Пока.

Это «пока» очень не понравилось пленнику. Его подняли, нахлобучили на голову шляпу и отпустили. Он долго отплевывался, но все равно песок скрипел на зубах:

— Хрясь! — вновь рыкнул бандит-весельчак и выбросил вперед руку, явно не доставая Платону до челюсти, но Атлантида автоматически прикрылся, чем привел весельчака в неописуемый восторг. Он весь затрясся от смеха. — Хрясь! — вновь и вновь выкрикивал весельчак между харкотинами смеха, снова и снова выкидывая перед собой кулаки, но теперь археолог не торопился блокировать его удары, хотя наверняка один из хуков расквасит нос пленника в лепешку, поставив точку в затянувшейся шутке. — Хрясь!

Бродсайт снял с головы шлем и вытряхнул песок. Атлантида подумал, что ему бы самому подобный шлем очень даже не повредил — звезда Ба-а на Ройке в этот час припекала вовсю. Ал с улыбкой посмотрел на Платона. Потом повернулся, вскочил на пуфик, как на коня, промчался и на лету, как на скаку, ударил трофейной тросточкой наотмашь по лицу археолога. Глаз не выбил, но скулу рассек до кости.

— Это небольшая плата за пренебрежительное отношение. — Бродсайт поиграл трофейной тросточкой. — Итак, повторяю вопрос: как работает эта штука?

— Планета находится под юрисдикцией Лиги Миров. Я — гражданин Лиги, и подобное обращение…

В ответ Платон услышал дружный хохот. Чему так радуются эти ребята? В первый раз за свою жизнь видят гражданина Лиги? Эти люди начинали его раздражать, а раздражение подавляло страх. Впрочем, он с самого начала их не особенно боялся. Они казались ему ненастоящими — голограммами из компьютерной игры. Однако Острая боль в щеке и капли крови, стекающие по коже, говорили об обратном: эти типы реальны. И все же Платон не мог принять их всерьез.

— Хрясь! — вновь оживился весельчак и с двойной энергией принялся молотить кулаками воздух. В отличие от шефа подручный был лаконичен.

— Он что-то такое сказал про Лигу? — Бродсайт сделал вид, что удивлен. — Он, кажется, упомянул Лигу Миров?! Не надо поминать ее всуе, мой друг! Эта мерзкая организация лишь паразитирует на жизни планет и не дает ничего взамен, обогащая свору чиновников. К счастью, вскоре от Лиги на Магеллановых облаках и следа не останется. Как и от ее сторонников.

Последовал новый взрыв смеха. Еще более дружного, чем прежде. Атлантида и сам относился к Лиге Миров без энтузиазма, но сейчас он подумал об этой организации с неожиданной теплотой и пожалел, что в Долине смерти так мало ее сотрудников.

— Господин Бродсайт…

— Не называй меня так. Я — Тимур. Надеюсь, ты знаешь, кто такой Тимур, профессор Рассольников?

— Но почему, — Тимур? Почему не Наполеон, не Цезарь, в конце концов?

— Потому что я и есть Тимур. Так нарекли меня родители. Имя определяет нашу жизнь. А псевдонимов может быть много, ты — Платон, я — Тимур. Запад и Восток. Дошло?

— Тимур или Тамерлан? Ну конечно! Он строил башни из человеческих голов, скрепляя их глиной. Очень оригинальная конструкция. Восточный стиль. Был, кажется, какой-то другой, но тут я не уверен…

— Нет, именно этот. Этот Тимур обладал фантазией. Он был настоящей личностью и не любил слюнтяев. А тебе, к сожалению, нравятся слюнтяи.

— Хрясь! — послышалось вновь. С добавлением звука, похожего на «гы-ы…»

— Мне нравятся люди приятные, но ты к этой категории не относишься.

— Профессор по-прежнему мне хамит, хотя я очень вежлив, предупредителен и лишь вынужден порой защищаться от неадекватных действий. Я должен защищаться. Не надо нападать на меня, мой друг, и мы сможем сотрудничать.

— Каким образом?

— Объясни мне, как включаются нуль-порталы.

— Зачем? — Атлантида тянул время и потихоньку оглядывался, прикидывая, нельзя ли как-нибудь улизнуть.

— Могу объяснить: нуль-порталы — для того чтобы мгновенно переходить с планеты на планету. С Ройка на Немертею. С Немертеи — на Ройк. Потом я построю нуль-порталы на других планетах. И вскоре, овладев этой техникой. Малое Магелланово облако окажется впереди остальных.

«Построю порталы… — хмыкнул Платон. — Не так-то просто это сделать, если на каждый потребуется тридцать тонн золота… М-да… А вот знает ли Бродсайт про золото? Да или нет?»

— Почему бы нам не заняться этим вместе? — нагловато ухмыльнулся Платон. — Мы бы с моим приятелем могли войти в долю. Десять процентов…

— Нет, об этом поздно говорить, — покачал головой Ал. — Время упущено. Теперь тебе никак нельзя выделить даже одного процента. Да что там процента — сотой доли процента, мой друг. Только твоя добрая воля может частично искупить твое прежнее поведение.

— Хрясь! — подтвердил весельчак.

— Знаешь, у меня совсем немного принципов, Тимур, — усмехнулся профессор Рассольников, — которым я следую. Но один я соблюдаю свято: ничего не делать даром.

— Ну что ты, друг мой! Почему — даром? Я тебе заплачу. Очень высокую цену. Чистюля! Посади-ка нашему красавцу на шкуру сегментика. Ты знаешь, Атлантида, кто такой сегментик? Нет? Это обитатель местной пустыни. Если он вопьется в кожу, то будет пожирать ее миллиметр за миллиметр, пока не съест всю… Мускулы его не интересуют. Но кожу он обожает. Кожу и подкожный жирок. У тебя есть подкожный жирок, профессор Рассольников?

Чистюля, двухметровый здоровяк с горой генетически наращенных мускулов и упрочненной до пуленепробиваемого состояния черепной коробкой, неспешно направился к пленнику. К своему изумлению, Платон узнал посетителя музея вертикальных гробниц. Ну что ж, получается, за профессором Рассольниковым давно следили.

— Руку! — выдохнул Чистюля.

Атлантида сопротивлялся изо всех сил, но весельчак заставил археолога вытянуть руку вперед и закатал рукав.

— Хрясь! — гыкнул весельчак в самое ухо и клацнул зубами. Сегментик, заключенный в капсулу, хищно шевелил жвалами. Казалось, он тоже повторял однообразное «хрясь».

— Ну, так как? Будем сотрудничать? — настаивал Бродсайт.

— Десять процентов… — почему-то прохрипел Платон, хотя на самом деле хотел сказать «да».

— Через трое суток от тебя останется аккуратный красный остов без единого клочка кожи. Ну, что? Не хочешь сообщить, как открываются порталы…

Атлантида смотрел на сегментика, стиснув зубы. Ненависть к Алу не позволяла уступить. Кажется, новому Тимуру не понравилась выдержка пленника.

— Подожди, может, мы начнем с его дружка? — предложил он Чистюле. — Думаю, он будет более сговорчивым.

Платон перевел дыхание. Два охранника схватили Ноэля за руки. Тот дернулся, но вырваться не сумел. Чистюля оставил в покое Атлантиду и подошел ко второму пленнику.

Сами собой в памяти Платона всплыли слова из Одиссеи:

М-да… прошло более четырех тысяч лет, а как верно звучит. Как верно и современно… Бедняга Ноэль. И вслед за вздохом сочувствия вырвался невольный вздох облегчения.

— Этому посадите сегментика на лысую башку, — приказал Бродсайт. — Вскоре его череп в самом деле станет голым.

— Нет! — заорал Ноэль. — Не-ет! — Его буквально выворачивало от ужаса — глаза сделались бессмысленные, кожа влажно заблестела от пота. — Не-ет… — уже не крик, а какой-то нутряной вопль лез из него толчками, переходя в натужное сипенье.

Липкая нитка слюны повисла на нижней губе. Платон отвернулся. Страх некрасив сам по себе. Неэстетичен.

— Хрясь! — Весельчак слегка пригладил пленника кулаком по уху.

Ухо тут же начало гореть.

— Что значит «нет»? Ты готов рассказать мне, как открыть портал? — задушевным голосом спросил Ал.

— Готов… Готов… — забормотал Ноэль, судорожно хватая ртом воздух, будто только что тонул, а теперь вынырнул на поверхность.

— Говори…

— Прости, — пробормотал Ноэль. Атлантида не понял, у кого тот просит прощения — у него, Платона, или у кого-то другого.

— Я скажу, скажу..

— Слушаю, — с милой улыбкой проговорил Бродсайт. И выругался:

— Чертов шлем! Он теперь засасывает песок! — Опять снял с головы шлем и принялся выколачивать о колено. — Ты мне ответишь за все, профессор. Я не люблю, когда меня предают. Я не прощаю… Да, да, предательства не прощаю. Запомните все! Итак, вернемся к колодцу, — обратился он к Ноэлю. — Как эта штука работает?

— Надо прыгнуть в колодец… просто прыгнуть, и… — проговорил Ноэль, клацая зубами. — И тебя вынесет с той стороны. — Он то ли всхлипнул, то ли застонал.

Ужас его был так силен, что казался ненастоящим, наигранным.

— Так просто? — изумился Ал. — Прыгнуть — и все. А ты не врешь?

Ноэль хотел что-то сказать, но не мог… губы его тряслись, зубы клацали. А ведь он прежде казался Атлантиде вполне нормальным парнем. И во время полета на Ройк, лежа в реанимационной камере с развороченным животом, но в полном сознании, не особенно трясся. Платон тогда даже подивился его мужеству. А тут…

— Кажется, не врет, — сообщил свои наблюдения Чистюля.

— Правда — то, что он говорит? — повернулся Бродсайт к профессору.

Атлантида стиснул зубы.

— Ладно… Эй, Хрустик, прыгай в колодец. Что на Немертее делать — ты знаешь.

Весельчак отпустил руку Платона, вразвалку направился к колодцу, встал на край, поправил игломет на поясе, сказал «хрясь» и браво шагнул вниз. Раздался крик, но не прервался, как там, на Немертее, когда в колодец падал Ноэль. Крик стал удаляться и замер вместе с глухим ударом, донесшимся из жерла. Несколько сотоварищей Хрустика повисли на кольце колодца.

— Ну что? — обеспокоился Ал — Тимур.

— Лежит, — сообщил Чистюля.

— Что?

— Хрустик лежит. Там, на дне. Тихо лежит…

— Да что ж такое! — Бродсайт сорвал с головы шлем и в ярости швырнул на песок. — Невозможно же! Ну и система!.. Дрянь… Та-ак… Парень, ты нас обманул. А я не люблю предателей — я ж сказал. Неясно, что ли? Предателей наказывают…

Ноэль что-то хотел сказать, но лишь беззвучно шевельнул губами.

— Патруль! — заорал стоящий на горбушке дюны парень.

— В укрытие! — приказал Ал. — И готовьтесь, ребята, вы нам за все заплатите. За Хрустика — отдельно.

Находясь в ройкской пустыне, укрыться можно только в песке. Причем копать надо очень глубоко. Люди в белых комбинезонах спустились вниз по лестнице из песчаника, толкая пленников перед собой. У Атлантиды мелькнула мысль — не затеять ли драку. Но от этой идеи тут же пришлось отказаться — дуло игломета уперлось меж лопаток. Пришлось понуро ссутулить плечи и следовать туда, куда ведут, Особенно если учесть, что вел их Чистюля. Говорят, упрочнение черепной коробки почти всегда идет в ущерб ее содержимому. Чистюля явно подтверждал эту гипотезу. Созданный в лаборатории титан привел пленников в комнатушку, вырубленную в песчанике, а дверь запер. Дверь была старинная, из камня. И поворачивалась на крюках. Замок крепился в пороге. Здесь, на глубине нескольких метров, оказалось довольно прохладно, сухо и темно. Количество нор было ограничено, и потому пленников поместили вместе. Если сказать честно, то Платон весьма смутно представлял свои дальнейшие действия. Но надо было что-то делать — не сидеть же в этом песчаной норе и ждать, когда Бродсайт начнет вынимать из них душу. Ясно, что Ноэль предпринимать ничего не намерен: в темноте слышалось его тяжелое частое дыхание. Каждый вдох был скорее похож на всхлип. Судорожные всхлипы длились минуты две или три, пока Ноэль осматривал дверь — нет ли в ней глазка или скрытой камеры слежения. Ничего не найдя, он перестал тяжело дышать и уселся на пол — так во всяком случае послышалось Атлантиде.

— Ты знал, что Хрустик разобьется? — спросил Платон.

В темноте раздался еще один вздох — громче прежних.

— Так знал или нет?

— Знал… — сообщил Ноэль.

— Тогда на что ты надеялся? Что они не пустят в дело сегментика?

— Да…

— Это почему же?

— Потому что пристрелят меня из мести.

— Логично… И что, если бы пристрелили — было бы лучше?

— Да…

— Почему?

— Потому что… если сегментик… снимет кожу… тогда… волосы точно не вырастут.

— Ерунда. Кожу можно вырастить в генетической лаборатории, причем сразу — с волосами. Были бы кредиты. Ты что, не знаешь об этом?

— Это-не то… Не те волосы…

— Если бы тебя убили, то волосы точно бы не выросли…

— Они растут и после смерти, — сообщил Ноэль.

— Ерунда. Это миф.

— Растут, — упрямо повторил Ноэль. — Волосы и ногти растут после смерти. И ты обещал привезти мое тело назад на Немертею.

Ноэль считал, что лучше быть волосатым и мертвым, чем лысым и живым. М-да…

— А ты знал, что твой прыжок включает нуль-портал там, на Немертее?

— Разумеется, знал. Я же не сумасшедший…

Последнее заявление, учитывая только что происшедшие события, было весьма спорным.

— Откуда тебе это известно? — насторожился Платон.

— He важно. Знал — и все.

— А как включить его здесь, знаешь?

— Нет.

— Точно?

— Точно не знаю…

Атлантида не стал настаивать. В подобной ситуации, чем меньше знаешь о своем товарище по несчастью, тем меньше из тебя могут вытянуть пытатели. Итак, Ноэль думал лишь о своих будущих волосах. А вот Платону придется подумать о том, как отсюда выбраться. Легко сказать — подумать. Атлантида обыскал все карманы — ничего. Все отобрали люди Бродсайта. Помнится, из «мастабы» они ловко вылезли через потайной ход. Но во второй раз вряд ли так повезет, как говорится, метеорит два раза в одно и то же место не попадает. На всякий случай археолог ощупал стены — все четыре очень гладкие, без единого намека на какое-нибудь отверстие. Вентиляции здесь явно не было. Во всяком случае искусственной. Воздух кончится, и они задохнутся. Дверь заперта снаружи. Осмотр не давал никаких шансов. Абсолютно. Атлантида в темноте споткнулся о вытянутые ноги Ноэля и едва не упал.

Ноэль неожиданно рассмеялся. И Платону очень не понравился этот смех.

— Что случилось? — Может, его приятель заразился шизофренией от Бродсайта?

Сокамерник продолжал давиться от смеха.

— Так в чем дело?

— А ты знаешь, что мы находимся в ячейке вертикальной гробницы, — сообщил наконец Ноэль. — Судя по размерам, это так называемая боковая камера.

— Если бы у меня была тросточка… — Атлантида представил, как они с ее помощью ловко пробиваются сквозь переборки из песчаника наружу. Мечты…

— Ты что, надеешься тросточкой проткнуть стену?

— В трости у меня есть кое-какие приспособления. Можно было бы попытаться открыть замок. Но эти мерзавцы у меня все отобрали. Даже сервисный браслет…

— Это не главное. Главное, они оставили тебе шляпу.

— Не понял… — Возможно, Ноэль издевается над ним, пытаясь отомстить за насмешку над утраченными волосами. У каждого свои слабости.

— Шляпа ведь на тебе? — Платон почувствовал, как рука Ноэля коснулась его щеки, потом поднялась выше, нащупала обвисшие поля — У тебя в шляпе есть полоска с охладителем?

— Конечно. Мне разонравились вентиляторы.

— Тогда сделай вот что. Распотроши шляпу и обрызгай охладителем потолок. Это поможет…

— Каким образом? Здесь, по-моему, и так не особенно жарко.

— Видишь ли, песчаник вертикальных гробниц создан искусственно. На самом деле это песок, скрепленный специальным клеем. Так вот… состав охладителя сыграет роль катализатора и вызовет в клее реакцию с поглощением тепла… И песчаник вновь станет песком. Спускались мы неглубоко. Над нами максимум три ячейки. Когда переборки превратятся в песок, он дойдет нам лишь до пояса. Раз мы в боковой камере, значит, нам на головы не свалится центральный саркофаг из базальта. Наши тюремщики в нижних помещениях. Их может засыпать с головой. Только брызгай охладитель на потолок, а не на пол.

— Но так могут рассыпаться все вертикальные гробницы Ройка… — Атлантида уже прикидывал в уме, не всучат ли ему иск ушлые археологи, прознав, что причиной гибели ценных археологических объектов стала шляпа Платона Рассольникова, их извечного идеологического врага.

— Между каждой секцией вертикальных гробниц оставлен достаточный промежуток нетронутого песка. Так что погибнет только одна секция.

Атлантида не стал медлить. Зубами он вырвал из шляпы пряжку, пряжкой вспорол подкладку и охладительный клапан и обрызгал содержимым ленты потолок. Часть, разумеется, пролилось на пол.

Поначалу ничего необыкновенного не происходило. Платон даже подумал не обманул ли его Ноэль. Но вдруг почувствовал, что пол расползается у него под ногами. А сверху струйками потек песок.

— Мы провалимся вниз! — закричал он и отскочил к стене. Она подалась под тяжестью его тела. А сверху песок уже струился потоком. Разрушенная стена граничила с лестницей. Атлантида развернулся, ударил кулаком и пробил — стена была уже не из песчаника — из песка.

— Сюда! — Платон выпрыгнул наружу.

Он не понял, выбрался ли следом Ноэль. Ему в ту минуту было не до этого: ступени под ногами проседали. Атлантида кинулся наверх на четвереньках. А ступени уходили вниз. Он бежал и проваливался… Сверху поначалу тонкими струйками, потом все быстрее и быстрее сыпался песок. Платон закрыл полой пиджака рот и нос и помчался наверх, а песчаная лестница рассыпалась у него под ногами. И при каждом шаге он проваливался по колено… Снизу доносились крики. Кто-то яростно рычал. Археологу показалось, Чистюля — только ему мог принадлежать этот низкий звериный рык. Сверху и сбоку неожиданно и ярко ударил луч света. Выход был близок. Внезапно казавшаяся прочной стена рассыпалась, и из нее вывалилась базальтовая балка и упала перед Платоном. Он вцепился в нее, как терпящий кораблекрушение в далеком девятнадцатом веке в рухнувшую в воду мачту. Песок тек уже не струйками — струями. Если стоять ни месте — засыплет с головой. Атлантида вскарабкался на балку… выпрямился… и обнаружил, что пескопад прекратился. Голова и плечи археолога оказались над уровнем песчаного моря. Моря, в котором образовалась глубокая воронка. Платон раскинул руки и закричал. Повсюду был песок — почти белый на солнце, фиолетовый — в тени. И песок медленными струйками стекал в объятия археолога. Вот этого Ноэль не учел: когда пустоты исчезнут, на месте ячейки гробниц образуется воронка и песок начнет ссыпаться в нее и…

Атлантида спешно принялся отгребать песок. К счастью, под ногами у него лежала базальтовая балка, и он не проваливался вглубь. Ветра не было. Песок ссыпался в воронку потихоньку, не страшно, будто в детской игре. Платон лихорадочно работал руками. Вот он уже свободен по пояс… Хорошо, что реакция шла с поглощением тепла — иначе бы профессор Расссольников изжарился в горячем песке Ройка. Он не знал, сколько прошло времени — минута, десять, час, прежде чем ему удалось высвободить колени и выбраться наконец наружу. Наверное, все же несколько минут. Он огляделся. И увидел торчащую над поверхностью песка руку. Нет сомнения — тонкая кисть Ноэля. Самостоятельно его собрат откопаться не мог. Атлантида кинулся к нему и принялся откидывать руками песок. Наконец его ладони нащупали бритую голову.

— Эх, действительно жаль, что лысый, — ухмыльнулся Платон. — А то я бы вытянул тебя за волосы, как это делали наши предки, попадая в болото.

— Что… — не понял Ноэль, выплевывая изо рта песок.

Атлантида принялся рыть дальше. Неожиданно песок стал стремительно куда-то проваливаться — видимо в глубине схлопывались нижние помещения. Платон чертыхнулся и, оставив Ноэля, принялся карабкаться по едущему вниз склону. Если их засыплет обоих, то им и конец. Песок теперь перемещался вниз пластами. Атлантида пробежал по оседающему холму почти до гребня и оглянулся. Ноэля опять засыпало до шеи — наружу торчала лишь голова и руки по локоть. Тот попытался откапываться сам, но его засыпало быстрее, чем он успевал отгрести песок. Платон побежал на четвереньках по склону воронки. Чем ближе он был к краю, тем горячее становился песок. Кожу на ладонях уже обжигало. Жгло и колени сквозь ткань брюк. Зря он надел белый костюм. Рабочий комбинезон был бы сейчас более уместен.

— Платон! — донесся крик снизу.

Атлантида не ответил и не обернулся, еще больше заспешил и перевалился через край воронки. Так и есть — он не ошибся. Еще когда Ал сидел на своем пуфике, а его подчиненные расположились вокруг жерла колодца и ржали, сознавая свое превосходство, Платон заметил этих двух роботов-землесосов. Удирая в убежище, люди Бродсайта бросили роботов — оставленной техники в Долине смерти хватает, патруль никогда не обращает на нее внимания. Атлантида включил активацию, подогнал незаменимого помощника космических археологов как можно ближе к краю воронки, размотал зеленоватую кишку дальнего засоса и спустил вниз. В следующую секунду робот, следуя стандартной двадцать первой программе, начал поглощать из ямы песок. Пластиковая насадка на конце гибкой кишки танцевала вокруг головы Ноэля, с фантастической быстротой всасывая песок и выплевывая песчаную струю на расстоянии двадцати метров. Вот уже не только голова, но и плечи Ноэля показались из песка. Вот он по пояс свободен…

— Держись за наконечник! — закричал Атлантида, выключил землесос и нажал кнопку сматывания шланга.

Ноэля буквально вырвало из песка, взметнуло в воздух, от неожиданности он выпустил шланг и приземлился на край воронки.

— Ну, ты даешь! — проговорил спасенный с восхищением.

— Я же гений! — похвалился Атлантида. — А теперь нам пора убираться отсюда, пока остальные ребята не откопались.

— А если Кресс попытается войти в портал? Она же попадет прямо в руки этим подонкам! — забеспокоился Ноэль.

— Она собиралась спускаться вслед за нами?

— Не знаю… Мы договорились, что пройду только я. Но ведь и ты не должен был спускаться.

— Я и не собирался. Меня столкнула вниз Андро. — В этом Платон не был уверен, но все же высказал гипотезу, чтобы посмотреть, как отреагирует Ноэль.

Ноэль никак не отреагировал.

— Нельзя допустить, чтобы эти люди схватили Кресс, — повторил Ноэль.

Видимо, после своих драгоценных волос он больше всего на свете ценил жену.

— Бродсайт и его ребята никого сейчас не схватят. Они там, — Атлантида ткнул пальцем в песчаную воронку.

Потом, хлопнув себя по лбу (еще одна нелепая привычка привязалась), вновь включил робота-землесоса и скинул в воронку кишку.

— Ты что, хочешь их откопать? Это так необходимо? — подивился его человеколюбию Ноэль. — После всего…

— Именно. Хочу вытащить одного. И если он жив, немного попытать всеми доступными средствами. Пускай расскажет, что им от нас надо. И почему они точно знали, что мы появимся именно здесь и сегодня. Это — во-первых. А, во-вторых, мне нужна моя тросточка…

— Откапывать их опасно, — как заметил Атлантида, Ноэль относился к смертоубийству хладнокровно.

— Хорошо, если раньше человека попадется моя тросточка, мы уйдем.

Но первым они вытащили все-таки человека. И не просто человека, а Чистюлю. Гигант был без сознания. Изо рта у него текла каша из слюны и песка. Похлопывание по щекам не помогало, а желания делать искусственное дыхание рот в рот у бывших клиентов Чистюли не было. Так что пришлось бросить громилу подыхать под палящими лучами Ба-а, а самим ждать, кто появится на поверхности следующим. Следующей появилась тросточка. Как видно, Бродсайт, конфисковавший ее, с трофеем не желал расставаться и выпустил добычу из рук в самый последний момент.

— Ну что, будем спасать Чистюлю? — спросил Атлантида, хватая любимую тросточку и вынимая нижний сегмент, под которым хранилась капсула с тремя инъекционными тюбиками.

Ноэль пару секунд раздумывал, потом кивнул. Платон прижал тюбик к бычьей шее — Чистюля дернулся, конвульсивно схватил что-то руками, потом судорожно глотнул воздух. Раз, другой… И задышал. Атлантида предусмотрительно снял с его пояса «браслеты» и надел на запястья палачу. Потом подумал и связал веревкой лодыжки. Поразмышлял еще немного и вынул из кармашка на поясе пленника прозрачную капсулу с сегментиком. При виде этой твари Ноэль издал нутряной звук. Платон подумал подольше и отцепил от пояса Чистюли игломет, бластер, нож и флягу. И вовремя. Пленник открыл свои крошечные мутноватые глазки.

— Привет, — сказал Атлантида, наклоняясь к Чистюле. — Спешу сообщить тебе, парень, что это я спас тебе жизнь. И жду немедленной и самой горячей благодарности.

Чистюля дернулся, захрипел. Его генетически модернизированные мускулы вздулись буграми. Но и «браслеты», и веревки выдержали. Да, месть сладка, возбуждает и пьянит. Аристократы всех цивилизаций без исключения любили мстить и занимались этим изысканно, с фантазией, возможно, потому, что питали неизменную тягу к гедонизму. И Платон тоже не мог отказать себе в этом удовольствии.

— Не стоит так нервничать, парень. Я понимаю, что ты хотел немедленно расцеловать меня. Но я предпочту более спокойное проявление благодарности.

Атлантида вовремя увернулся. Потому что Чистюля сел рывком, рассчитывая своим мощным лбом разбить лицо Платону. Археолог был не менее быстр. Вскочив на ноги, он еще и ощутимо ткнул непокорного пленника тросточкой в живот. Тот хрюкнул от боли. Нет, Чистюля аристократом не был, но ему бы доставило удовольствие спустить с Атлантиды шкуру.

— Я же сказал, не так активно, — усмехнулся Платон. — Такие проявления радости совершенно ни к чему. А теперь поговорим спокойно. Как старые знакомые. Или хотя бы как два сотрудника очень прибыльной фирмы.

Атлантида взял двумя пальцами капсулу с сегментиком и встряхнул. Маленький жучок с двумя очень солидными черными жвалами оживился. Его прозрачное брюшко начало пульсировать, предвкушая сытный обед. Археолог посмотрел на соскальзывающий к горизонту яркий диск Ба-а. Сегментика, скорее, ожидал ужин. Атлантида и сам бы поужинал, да пока нечем. Зато можно было выпить. Платон глотнул из отобранной у Чистюли фляги и швырнул трофей Ноэлю. Во фляге оказалась текила. М-да… Почему-то это не обрадовало профессора Рассольникова. Неприятно, когда твои пристрастия разделяют подонки.

— Ты посмотри, наш сегментик проголодался. Бедняжка! Брюшко так и пульсирует. Куда бы его посадить. Где кожа повкуснее? На животе? На лице? Или… — Атлантида окинул оценивающим взглядом тело пленника.

А краем глаза заметил, что Ноэль как-то странно дышит и судорожно втягивает в себя воздух. Хотя в этот раз он держался куда спокойнее.

— Что тебе надо? — прохрипел Чистюля.

— Всего ничего. Узнать, что вы хотели от меня — и только.

— Нуль-порталы нужны, неужели не ясно? Дурак! А еще профессор.

— И только-то! Ноэль, оказывается, наша находка пользуется спросом. А теперь скажи-ка, мой друг, кто сообщил, что именно сегодня мы появимся как раз из этого колодца. Ведь кто-то шепнул об этом по тахионной связи твоему бесподобному Тимуру.

— Может, и шепнул, — согласился бандит. — Но кто — не знаю.

— Неужели? Не может быть! Ах, бедный сегментик, посмотри, сколько из бедняги вытекло слюны…

— Клянусь, не знаю! — заорал Чистюля. — Знаю, что у Бродсайта есть осведомитель. Какая-то тетка. Катрин, кажется… Он с ней постоянно связывается. Каждый день болтает по местной связи. Иногда по несколько раз.

Катрин? Эта безобразная толстушка из музея? Откуда она могла знать такие подробности… Чушь! Однако с немилой Катрин связано слишком много совпадений. И Чистюля ошивался в музее. Впрочем, в музее он следил за Платоном. М-да… Но как Катрин могла узнать про нуль-порталы?

— И где ее найти?

— Точно не знаю… — Лицо гиганта покрылось каплями пота. — Клянусь… Клянусь, я больше ничего… Кажется, она работает гидом в музее вертикальных гробниц.

Похоже, парень не лгал. Значит, все-таки толстушка.

— Что мы с ним будем делать? — спросил Атлантида у Ноэля.

Вместо ответа тот протянул ему флягу. Платон глотнул. Всего пару глотков. Остальное, как воду, выпил его приятель и уже немного окосел. После жаркого дня и купания в песке Ноэля сразу же развезло.

— Ах, мерзавец, — пробормотал Атлантида, осушая флягу.

Прицепив к своему поясу отобранные у Чистюли трофеи, в том числе и капсулу с сегментиком, он отправился исследовать фальшивую дюну, которую приметил в первую минуту после нуль-транспортировки на Ройк. Небольшой ангар, замаскированный на скорую руку, был заперт на замок. Как глайдер инспекции МГАО его не заметил — неясно. То ли там, наверху, все спали, то ли летели на автопилоте и плевать им было на все показания приборов. А скорее всего летал автомат и делал съемку местности. Платон вернулся к пленнику.

— Знаешь, парень, мне нужна твоя помощь. Мы в восторге от нашего знакомства и все же хотим отбыть отсюда поскорее. И решили воспользоваться вашим глайдером. Так что будь добр, открой замочек, помня об оказанной услуге по спасению твоей бесценной жизни.

В крошечных глазках Чистюли блеснуло нескрываемое торжество.

— Замок закодирован на мой голос и голос Бродсайта.

— Вот я и прошу — открой замочек.

— А ты меня освободишь?

— Ну, разумеется, не брать же тебя с собой. Я понимаю, ты готов до конца жизни теперь мне служить, но я недостоин такой чести.

— Ладно, условились, — выдохнул гигант. — Только отсюда до замка мне не доораться. Придется тебе, парень, переть меня к ангару… чтоб приказ сработал.

Требование было справедливым. Атлантида подхватил Чистюлю под мышки и рванул… Туша едва сдвинулась с места — ну и много же мяса нарастил этот тип. Пришлось звать на помощь Ноэля. Вдвоем как-то они подтащили пленника почти к самому ангару. И тут… Как этот тип распутал веревки на ногах, Платон не заметил. Но Чистюля закинул ноги наверх, обхватил археолога за голову и принялся аккуратно сворачивать шею набок. Напрасно Атлантида пытался вывернуться — казалось, он ненароком угодил между створок дверей космопорта. Через несколько секунд позвонки хрустнут…

— Ноэль… — прохрипел он.

Тут одна нога Чистюли дернулась и захват ослаб. Археолог рванулся, освободил голову и боднул палача кулаком в бок — по печени. Но генетически наращенное мясо прикрывало все уязвимые точки на теле гиганта. Тогда Атлантида пнул ботинком в пах. В ответ раздался нутряной рык — как видно, в этом месте Чистюля нарастить защитные мускулы не сумел. Старый анекдот про каратиста, который на все вопросы о способе защиты уязвимых мест отвечает «напрягусь», даже в тридцатом веке оставался только анекдотом. Платон вздохнул с облегчением и провел ладонью по лицу. Ноэль стоял рядом и меланхолично разглядывал нож Чистюли. Лезвие было в крови.

— У него такой слой мускулов…

— Куда ты его пырнул? — поинтересовался Атлантида.

— В задницу.

— А более уязвимого места найти не сумел?

— Мог бы сказать «благодарю», — обиделся приятель и почесал лысый череп. — Задница была ближе всего…

— Ладно, парень, думаю с такого расстояния, замок тебя услышит, — проговорил Атлантида, заметив, что Чистюля отдышался. — Так что говори ему нужные слова и распрощаемся.

Чтобы придать убедительности своему монологу, Платон направил бластер в грудь бандита.

— Дерьмо!

— Ну что ты, я самый порядочный человек во всей Галактике. Я даже не стану тебя убивать. Только пришлю сюда ройкскую полицию — какое-то седьмое или восьмое чувство мне подсказывает, что они тобой заинтересуются.

— Полицию… — Чистюля нехорошо усмехнулся.

То ли он сомневался в возможностях местных стражей порядка, то ли не верил, что Атлантида сообщит о происшествии властям. Скорее, он сомневался и в том, и в другом сразу. И, разумеется, был прав.

Платон не стал спорить.

— Итак, открывай ворота и расстанемся по-хорошему. Признаться, парень, я не люблю общаться с людьми твоего круга. Но почему-то постоянно общаюсь.

Чистюля символически сплюнул на песок — слюны плеваться по-настоящему у него не было. Как и у его противников.

— Пошел ты…

— Тогда я пристрелю тебя, — с любезной улыбкой отвечал Атлантида, — а дверь разворочу из бластера. Дверка так себе, дерьмовая. И ангар дешевый. А бластер очень даже ничего, может стену прорезать сбоку.

В этот раз громила выругался довольно заковыристо. Платон решил поначалу, что это и есть пароль замка, но ошибся. Потому что после ругательств Чистюля неожиданно произнес:

— Мысль миров, отворись!

И двери ангара открылись.

— Почему подонки так любят высокопарные фразы! — подивился Атлантида.

— Не все. Некоторые, напротив, любят циничные высказывания. Подонки тоже гуманоиды… — философски заметил Ноэль.

В ангаре стояло три глайдера и несколько ящиков с оборудованием. К сожалению, из приличной еды не нашлось ничего, если не считать НЗ, что хранится в глайдерах. Пока Ноэль держал пленника на прицеле игломета, следя с безопасного расстояния, чтобы тот не делал никаких движений, Атлантида обчистил две машины, стащив весь запас воды и консервов в ионизированной упаковке в один из глайдеров. Проверил горючее, взял еще три запасных блока из соседних машин, прихватил запас тормозных патронов, а в багажное отделение засунул робота-землесоса. После такой основательной подготовки вывел аппарат из ангара.

— Ноэль! — помахал рукой товарищу. — Беги сюда, улетаем!

Тот принялся отступать, держа Чистюлю под прицелом. Сделал несколько шагов и остановился.

— Может, его лучше пристрелить? — спросил задумчиво.

— Не будем марать руки… Убийство есть убийство…

— Да, после того как мы похоронили всю команду Бродсайта в песке, это верное замечание, — согласился Ноэль. — И все же я…

— То — несчастный случай. А если ты начинишь здоровяка иголками, нас могут потащить в суд, и я не уверен, что мы отделаемся только штрафом.

— Ну, хорошо! — Ноэль поставил игломет на предохранитель, повернулся и побежал, прихрамывая, к глайдеру. — Взлетай и побыстрее, — проговорил он, усаживаясь на сиденье рядом с Атлантидой, — пока этот тип не перекусил зубами браслеты.

— Зубами? — подивился Платон.

А Чистюля уже сумел просунуть скованные руки себе под пятую точку, потом под ноги и в самом деле вцепился зубами в наручники.

— Ты что не заметил? У него же зубы титановые, — сообщил Ноэль…

— Где-то я что-то видел подобное… — Атлантида спешно отключил автопилот, который собирался еще минут пять готовиться к взлету, и глайдер рванулся в красное закатное небо.

— Чего тут видеть? Теперь все охранники-профессионалы вставляют себе титановые зубы, независимо от того, к какой галактической расе они принадлежат. Время от времени зубы выручают…

Чистюля подпрыгнул вверх, пытаясь ухватиться за корпус глайдера, но не достал. Тогда кинулся бежать к ангару.

— У него там наверняка тайничок с оружием, — справедливо предположил Ноэль. — Все же надо было его пристрелить.

— Так пристрели! — закричал Атлантида и всем телом навалился на рукоять управления.

— Недопустимый режим работы маршевого двигателя, — сообщил нежным голоском бортовой компьютер. — На планете с песчаной поверхностью такой режим набора высоты запрещен. Включен ограничитель. Маршевый двигатель выйдет на полный режим через три секунды.

Атлантида с ненавистью смотрел на золотой столбик индикатора, который предательски медленно рос в высоту. Ноэль высунулся из кабины и принялся стрелять — наугад, не целясь. Белые брызги света летели во все стороны. На фоне алого закатного неба белые вспышки смотрелись неплохо, но ни один выстрел не причинил Чистюле вреда. Беглец успел скрыться в ангаре. Еще один разряд угодил в песок. Второй — обжег крышу, но не пробил.

— Ладно, хватит, побереги энергию.

Ноэль передернул плечами, давая понять, что ему все равно — стрелять или не стрелять, — и уселся в кресле поудобнее. И тут Чистюля выскочил из ангара. На плече он держал черную трубу. Точно такую — или почти такую, — что Атлантида видел на пересадочной станции.

Дезинтегратор!.. Хорошо, если не ортогелиевый!

— Стреляй! — заорал Платон, разом ощутив отвратительный вакуум в желудке.

Ноэль не успел даже высунуться из кабины. Зеленая светящаяся стрела ушла вверх. Вспыхнула и развалилась на несколько крошечных ярких стрелок, не причинив никому вреда. Сверхмощное оружие, как всякий слишком сложный агрегат, подвела надежность. Видимо, второпях Чистюля чего-то не учел. Громила скрылся в ангаре. Через пару секунд он вновь появился — на этот раз с куда менее внушительной трубой на плече. Обычный автономный бластер — оценил Атлантида.

Игрушка по сравнению с новой модификацией дезинтегратора. Разумеется, когда эта новая модификация нормально работает.

— По-моему, он опять собирается стрелять, — пробормотал Ноэль, глядя на экран заднего обзора.

— Маршевый двигатель набрал полную мощность, — сообщил комп.

— Как он любезен… — буркнул Атлантида. — Полный вперед!

Глайдер рванулся так, что пассажиров, несмотря на новейшие амортизаторы, вдавило в кресла. И тут же машина содрогнулась всем корпусом, мигнули огоньки приборной панели… — Потеря защитного экрана — тридцать семь процентов, — сообщил компьютер.

— По-моему, Чистюля вновь взялся за дезинтегратор, — сообщил Ноэль. Еще одна зеленая стрела прорезала тьму и устремилась вслед рвущемуся в ночное небо глайдеру. И опять развалилась, не достав беглеца. Нет, судя по всему, не ортогелий, послабее…

Ба-а проваливался за причудливый срез испиленного ветрами хребта. Ночь опускалась на Ройк. Разом вся пустыня сделалась черной. Чернее, чем океан на планете под названием «Танат» что означает смерть. По-видимому, Чистюля выстрелил еще раз. Потому что где-то далеко позади вновь вспыхнул зеленый огонек. Но в этот раз глайдер даже не использовал защитный экран — зеленая стрела взлетела высоко в черное небо, повисла, выискивая цель, не нашла, и яркие огоньки засыпали песчаные дюны, под которыми были погребены Тимур и вся его команда.