Гробницы Немертеи

Бессмертный Вильям Шекспир

После ползания на животе в пыли и вытаскивания из «мастабы» бесконечного количества обломков любой археолог, что черный, что белый, почувствует себя разбитым. Жаль, что в доме не было комбинированного душа только самый обычный, поливающий тело то холодной, то горячей водой согласно заданной программе. Современный человек чувствует себя абсолютно несчастным, лишившись какой-нибудь малости, если к этой малости успел привыкнуть. Это наивные горожане где-нибудь на Земле-дубль, ни разу в жизни не выползавшие за стены своих квартир, где проводят время в общении с компьютером, виртуальной любовницей и виртуальным мужем виртуальной любовницы, мечтают вернуться в золотой век Сатурна и жить в единении с матушкой-природой. Первый же комар, оставивший розовое клеймо на их нежной коже, приведет мечтателей в ярость и вызовет потоки слез. Какое счастье, что на Немертее нет комаров. Еще не завезли… Но завезут… Комары, крысы и тараканы следуют за людьми повсюду. Атлантида попробовал набросать план на завтрашний день.

План получился таков:

1. Осмотреть дворец.

2. Осмотреть главные гробницы.

3. Отыскать в архиве материалы аэросъемки.

4. Выпустить из челнока F-5 5001 и дать ему команду освободить колодец «мастабы» от камней.

План явно был поверхностным. Но деталями можно заняться завтра. А теперь Платон решил осмотреть похищенный кувшин. На первый взгляд ничего интересного. Знаменитая посредственная черная керамика. Высокий очень неустойчивый кувшин с известным любому начинающему археологу узором. Горло высокое, но не узкое. Но для чего он? Честно говоря, ни один ученый не мог сказать точно, что можно хранить в этой посудине. Ну, разумеется, кроме профессора Брусковского. Профессор считал, что в черных кувшинах хранили консервы. Более нелепой консервной банки Атлантида за всю свою жизнь не встречал. Платон подсел к своему мощному компу с выращенным исключительно для научных занятий позитронным процессором и агрегатом тахионной связи. Попытка выйти в галактический Интернет не удалась. Никакого ответа. А уж у профессора Рассольникова тахионная связь и налажена, и оплачена. Но связи не было, хоть тресни. Атлантида попытался связаться с Ройком — все с тем же эффектом. Ясно, что Андро была не права насчет пиратов: им ничто не мешало обосноваться на Немертее. Как раз из-за этого мертвого молчания в эфире. Или связь «глушит» военный спутник Лиги Миров? Нет, это предположение выглядело еще более нелепым, чем версия о космических флибустьерах.

Одного Атлантида не понимал: каждая планета по тахионной связи должна выдавать раз в час определенный сигнал. Если такой связи нет, она считается находящейся под угрозой, и Лига Миров тут же отправляет на неблагополучную планету своего разведчика. Тахионный маяк — что-то вроде сенсорного браслета, который каждый человек носит на Руке, — гарантия безопасности. Платон велел компьютеру проверить, когда в по-оледний раз уходил сигнал маяка.

— Пятнадцать минут семь секунд назад, — тут же отозвался компьютер.

Вот так… То есть маяк работает безупречно, а мир вокруг мертв и нем.

И сама Немертея тоже онемела.

Атлантида перевел комп в режим автоматической связи. Загадок слишком много, чтобы пытаться с наскока их разгадать. Древняя цивилизация, не имеющая ни письменности, ни каких-либо исторических документов. Барельефы, статуи — и ни одного значка, который можно принять за букву. Практически полное отсутствие изделий из металла, зато повсюду каменные скульптуры и предметы из пластмассы, пеномассы и подобных штучек… И надо всем — золотая сеть неизвестного назначения. Сети уже нет, конечно… но она была… И еще эти гробницы с «плененными» покойниками. Да, голова идет кругом. Решительно, надо развлечься… Вот только как, если нельзя выйти в Интернет? А как развлекаются Ноэль и Кресс? Им, разумеется, проще. Но не весь же вечер валяться в постели. В доме не было единого управляющего компьютера — пришлось зайти к хозяевам лично. В этот вечер Кресс вела себя не особенно любезно: к столу не вышла, и Ноэль один забавлял Андро и Платона вялыми байками из жизни археологов-любителей. Теперь Ноэль сидел в темной столовой, смотрел, как с неба падают светляки, и механически листал старинное наставление по археологии, адресованное детям. Видимо, это его развлекало.

— У вас есть электронные книги?

— Библиотека рядом со столовой. Неужели захотелось почитать? — спросил Ноэль, не оборачиваясь.

— Представляете, да… Такой вот неистребимый атавизм.

Название «библиотека» говорило о непомерном самомнении хозяйки. Подозревать в амбициозности хозяина Платон не стал. Во всей «библиотеке» Атлантида насчитал семнадцать экземпляров электронных книг. Третьим номером ему попалась пьеса «Троил и Крессида» В. Шекспира. Английский оригинал с переводом на космолингве плюс еще двенадцать переводов на максимально распространенные галактические языки. Наверняка, глядя на эту книжку, современные писатели умирают от зависти. Четырнадцать языков! И у каждого свои нюансы, своя палитра. Как будто книга рождается не один, а четырнадцать раз. Не умножение, но возведение в степень. А что осталось нынешним словоплетам? Давиться пастообразной универсальностью космолингв и мечтать… не о степенях и возведении, а о лишней сотне кредитов за включение очередной «звездной баланды» в сеть тахионной связи.

Стоп! Атлантиду будто окатило из контрастного душа. Кресс — это Крессида. «Троил и Крессида». А Ноэль… Сомнительный археолог-тезка автора детской книжки… Его супруга (или подруга) — тезка шекспировской героини.

Таких совпадений не бывает! Вывод напрашивался сам собой, простенький, как формула неопределенности Гейзенберга: их имена — наскоро придуманные псевдонимы. У Атлантиды не было сейчас связи, чтобы проверить догадку. Да и зачем проверять? Возможно, на эти имена уже созданы нужные файлы, возможно даже, они числятся в каком-нибудь списке Тысяча Сорок Седьмого Университета Галактического мусора, что с того? Все равно эти двое — самозванцы. И вопрос только в том, кто прикрывается неуклюже разработанной легендой. Ответа Атлантида пока не знал. Но ни в коем случае нельзя показать им, что он догадался. Перед ним парочка галактических жуликов экстра-класса. Их обаяние — удобная маска, их аристократизм — наживка. Они используют Платона в своей игре с небрежностью искушенных кукловодов. А вот какова игра — неизвестно. Но ставка в игре — Немертея. И ставка велика — тут сомневаться не приходилось.

Атлантида отложил книгу, будто не приметил странного совпадения. Да и с какой стати ему читать старика Шекспира? В его генетически уплотненной памяти хранится как минимум половина текстов великого англичанина. Говорят, на Британии-7, заселенной в основном потомками выходцев с туманного Альбиона, в школьную программу по литературе включен один Шекспир. Школьники изучают его пьесы с первого по двенадцатый класс. А потом долбят еще пять лет в университете. И эти бедняги не слышали о Толстом и Достоевском, Булгакове и Александре Бушкове. Да, Британия-7 верна традициям, как и все остальные Британии.

Но оставим ее в покое и вернемся к Немертее. В библиотеке специализированных книг по сей планетке не было — не удостоилась Немертея подобной чести. А вот по Малому Магелланову облаку книга нашлась. Платон уселся в кресло и принялся изучать находку. Итак, что мы имеем? Глава по Немертее оказалась крошечной — не больше истории XXI века в школьной программе. Глава, посвященная Ройку, — огромна, как история Второй Галактической Конкисты. Атлантида заглянул в список составителей. Так и есть: профессор Брусковский и здесь приложил свою руку. Труды сего ученого мужа расползались по Вселенной, как плесень по головке рокфора. Профессор Рассольников представил ломтик сыра на фарфоровой тарелке и облизнулся. Да-да, настоящего рокфора с «Галлии-12», на настоящей фарфоровой тарелке с той же планеты. Помнится, один материк там называется «Рокфор», а другой «Камамбер», и уже в космопорте пахнет соответственно…

Атлантида направился к себе. Проходя по коридору мимо комнаты Кресс, остановился. Он и сам не знал — почему. Шестое чувство или гений-покровитель велел: стоять. Говорят, Сократ постоянно слышал тоненький голосок, внушающий ему, что делать.

Вот и Платон, подобно Сократу, порой слышал внятный шепот… Но не в этот раз. Из комнаты хозяев доносились вполне реальные голоса. Но принадлежали они явно не Крессиде и Ноэлю. Говорили какие-то другие люди (или гуманоиды), и язык был Атлантиде неизвестен. Напрасно он рылся в памяти, пытаясь припомнить хоть что-то… Ничего.

Никаких аналогий. Язык, на котором беседовали трое — именно столько незнакомых голосов насчитал Атлантида, — был совершенно чужд всем наиболее распространенным наречиям Галактики. Даже на язык сукки не походил. А уж этот отличается от космолингва больше других.

Платон набрался наглости и без предупреждения распахнул дверь в комнату Кресс. Она сидела на кровати в длинном шелковом пеньюаре. Рядом, заложив руки за голову, лежал Ноэль. Он был наг, если не считать небрежно наброшенного на бедра махрового халата. И, кроме них, в комнате никого не наблюдалось. Компьютер выключен — Рассольников первым делом бросил взгляд на его дисплей. А неизвестные между тем продолжали болтать. Сейчас звучал низкий женский голос. И хотя Атлантида не понимал ни слова из того, что пыталась донести до слушателей неведомая и невидимая девица, он был уверен, что она чем-то чрезвычайно взволнована. Голос ее дрожал от возмущения.

— Вы не очень-то любезны! — воскликнула Кресс, вскакивая с кровати.

При этом полы шелкового пеньюара распахнулись, и на обозрение археологу предстали все ее прелести. Зачем она носит эти дурацкие тряпки? Ее загорелая гладкая кожа была восхитительной.

— Могли бы постучать! — Она окинула его наигранно гневным взглядом и запахнулась, хотя и не слишком поспешно.

В отличие от нее, Ноэль не возмутился, он лишь повернул голову в сторону гостя и дернул плечом — будто тайком вытащил пробку из стоящей под кроватью бутылки. Что означал его жест, Платон не понял. Зато таинственный голос смолк.

— Я услышал женский крик. Показалось, что вы зовете на помощь!

Платон соврал лишь наполовину — женский голос он в самом деле слышал, и в нем звучала явственная мольба. Но вряд ли эти вздохи и всхлипы можно принять за крик…

— Да? Я кричала? — Спросила как-то странно, будто сама сомневалась кричала она или нет. — Ничего, признаться не слышала. Ноэль, а ты?

Тот пожал плечами, давая понять, что вопрос глуп.

— И как же я звала на помощь?

— Кю… бю… р-р-р… сдам… — повторил Атлантида наиболее часто встречавшееся словосочетание среди трагических фраз неведомой особы.

— И что это значит?

— Понятия не имею.

— А я думаю, это значит: убирайся вон!

Она схватила незваного гостя за плечи, повернула и вытолкнула в коридор самым бесцеремонным образом.

Еще одна тайна — Платон почти не удивился. Он пожал плечами — дурацкая привычка Ноэля против воли привязалась к нему — и направился к себе.

— А ну-ка, дружище, — приказал он электронному умнику, — переведи-ка мне на космолингв фразу: кю бю р-р-р сдам… Язык гуманоидной группы — все, что могу тебе поведать. А дальше действуй сам.

— Слишком мало информации для решения задачи, — ответил комп после пятнадцати минут непрерывной трескотни.

— Убожество, и зачем я грохнул на тебя столько кредитов?! — вздохнул Атлантида и занялся найденной в библиотеке книжкой профессора Брусковского. Первым делом он «кликнул» раздел «Немертея».

И вот что прочел:

А дальше прочесть не успел. Потому что злополучное творение Брусковского взорвалось у него в руках. Буквально. В лицо полыхнуло белым светом, и кожу обдало жаром. Рук в первое мгновение Платон просто не чувствовал… Зато почувствовал запах дыма, точнее — горящего армированного трионного хлопка, из которого был сделан комбинезон. Археолог услышал пронзительный визг защитных датчиков, и на него вылилось нечто вроде комбинированного душа — весь комплекс пожарно-защитных экскрементов до смерти перепуганной системы защиты дома. Атлантида брезгливо отряхнулся, как пес после купания. Он всегда считал, что излишнее очувствление жилищных объектов ни к чему хорошему не приводит.

От книги почти ничего не осталось — какой-то обгорелый черный комок, источающий отвратительную вонь. Сам Атлантида, а также пол в радиусе полуметра покрылись хлопьями белой пены с синими вкраплениями биологических добавок. Комбинезон на плечах и груди превратился в лохмотья, а руки… Он глянул на ладони и закричал. Его вопль слился с визгом защитных датчиков еще не успевшего прийти в себя дома. Наконец они смолкли разом — и человек, и служба охраны. Руки начало жечь. Потихоньку. Будто Платон положил их на сковородку, и вот она разогревается…

И тут в комнату вбежала Кресс. Она огляделась, будто искала в комнате еще кого-то.

— Книга… — только и выдохнул Атлантида. — Взорвалась…

Она глянула на его руки. Ахнула, но не слишком громко. Казалось, объяснения Платона ее даже немного успокоили. Она ухватила Атлантиду за плечо и повела из комнаты. Археолог не сопротивлялся. «Сковородка» уже включилась на полную мощность, Платон чувствовал, как к горлу подкатывает отвратительный комок.

Она что-то говорила, но что — Платон не слышал. Уши будто забило ватой. Но Рассольников согласно кивнул. Сейчас он с кем угодно был готов согласиться, лишь бы убрали проклятую «сковороду». Крессида втолкнула его в маленькую комнатку. С их появлением помещение осветилось синим неживым светом. Судя по матовым стенам и наличию большого количества прозрачных и непрозрачных емкостей и гудящих приборов, они очутились в медицинском блоке. Кресс усадила его в кресло и нахлобучила на голову пострадавшему черный совершенно не проницаемый для света колпак. Тут он проявил строптивость.

— А вы сумеете…

— Все археологи имеют начальное медицинское образование. — Ее голос сквозь защитный колпак долетал глухо.

— Разве ты — профессиональный археолог?..

Она не ответила. Зато боль в ладонях пропала. Разом… В первую секунду Атлантида почувствовал такую легкость, что рванулся вскочить. Крессида прижала его плечи к спинке кресла. Он попробовал пошевелить пальцами. Получилось!

— Не дергайся! — тут же раздался строгий окрик.

Слава Богу! Слава Галактике! Слава Старой Земле! Кому еще слава? Не важно. Главное, что пальцы на месте.

— Ну вот и все! — Кресс сдернула с него черный колпак. — Два дня придется походить в биологических перчатках, пока регенерированная кожа адаптируется, а так ты, как новенький.

Он посмотрел на свои руки. Вместо черно-красных пузырей увидел на ладонях гладкую розовую кожу. Цвет, правда, был ярковат. Атлантида не любил подобных оттенков.

— Это биологические перчатки, — прокомментировала хозяйка. — Потом будет совершенно нормальная кожа — не отличишь.

Пара манипуляторов тем временем приводили в порядок медицинский блок. Эти две механические руки, скользящие по невидимым напрайляющим и с человеческой ловкостью раскладывающие инструменты и коробки с лекарствами, вызвали у Платона неприятное чувство. Это они его только что штопали. Он бы предпочел живого эскулапа. Но теперь это, увы, такая же роскошь, как и проживание на Старой Земле.

Атлантида поднялся с пластикового кресла, и оно бесшумно поглотилось стеною — только ручка осталась торчать. И тут Платон увидел среди прочих панелей несколько вмурованных в стену прозрачных ванночек с темно-желтой жидкостью. Внутри плавали какие-то лоскутки. Ванночек было четыре. В этой четвертой, последней, булькали пузыри, и время от времени происходили крошечные взрывы, выбрасывание в раствор алых и бурых шлейфов.

— Образцы ткани? — спросил Атлантида, невольно поглядывая на свои возрожденные ладони.

— Да, так проще будет заживлять раны, — невозмутимо пояснила Кресс. — Разве ты не знаешь, что в любой экспедиции полагается иметь генетические образцы для регенерации?

— Почему же не взяли у меня образчик до происшествия?

Она смутилась. Нет, не то. А как бы это сказать? Растерялась… Нет…

Призналась в собственной ошибке. Да, похоже. Кресс явно досадовала на себя.

— Не успела… Так… думала, время есть.

А вдруг именно она покушалась убить настырного археолога? Вспомнила про Шекспира, поняла, что ее фальшивый имидж будет скоро раскрыт и… А потом передумала, не решилась. Кинулась спасать.

Нет, в этой версии что-то не клеилось. И Рассольников пока не мог понять — что. Но, в общем-то, версия выглядела вполне правдоподобной… Они пришли в столовую. Здесь уже сидели Ноэль и Андро. В глазах археологини опять стояли слезы. Смешно наблюдать у современного человека такую чувствительность. Смешно и… трогательно. Атлантида перевел взгляд на Ноэля. Тот тоже нервничал. В руках он держал стакан с местной брагой. И судя по цвету его лица и дрожанию рук — это был далеко не первый стакан. И этот переживает! Было бы забавно, если бы тезка кавалера ордена Бани пустил слезу. Но Ноэль плакать не собирался. Даже пьяными слезами.

Кресс также заметила нетрезвое состояние супруга, но ничего не сказала. Даже не попыталась отобрать бутылку. Лишь попросила:

— Налей-ка нам всем по стаканчику.

Да, выпивка сейчас не повредит. Атлантида осушил свой стакан одним глотком. В этот раз брага показалась ему не такой уж и крепкой. «Недельки через три буду глотать ее, как текилу, — решил Платон. И добавил неожиданно даже для себя: — Если доживу».