Гробницы Немертеи

Бег с препятствиями

Бежать ему никто не препятствовал. И даже не преследовали. Ни люди Бродсайта, ни разумный пес-смерч. Пару раз, правда, пальнули вслед. Но разряды прошли на таком расстоянии, что сразу стало ясно — палили наугад. Петляя меж развалинами, Атлантида пытался прикинуть, где могут оказаться ворота. Никаких стоящих догадок на ум не приходило. Постой… вот, кажется, тропинка. А раз тропинка, кто-то по ней ходил. То ли Андро, то ли Кресс с Ноэлем. И значит, вести она может только к одному месту — к воротам. Платон побежал быстрее. Но ворот он не нашел. А нашел лестницу, сложенную из обломков зданий рядом со стеной. Карабкаться по этим импровизированным ступеням было не особенно удобно. Но и на египетские пирамиды на Старой Земле, говорят, лезть — мало приятного. Атлантида забрался наверх и оглянулся. «Беспризорный смерч» по-прежнему разгуливал взад и вперед, накатывая новую дорожку. Бродсайт и его люди куда-то исчезли. Это Платону не особенно понравилось. Может, они караулят на той стороне? Атлантида заглянул через стену. Похоже, его никто здесь не ждал. Зато он приметил приделанную к стене современную пластиковую лесенку. Кто-то ходил на раскопки с черного хода. Видимо, Кресс с Ноэлем пробирались сюда тайком от Андромахи. Ну что ж, Атлантида мысленно поблагодарил обманщиков. Прыгать с такой высоты даже на рыхлую почву ему не особенно улыбалось. Он спустился вниз и тут почувствовал, что между лопаток уперлось что-то твердое. Неприятное чувство. Игломет? Бластер? И в чьих руках? Он уловил слабый запах духов. Андро?

— Не ждал? — услышал он голос Андромахи.

— Тебя — всегда жду, дорогая Андро.

— И ты по-прежнему уверен, что я не смогу выстрелить?

— Представь себе, уверен, — заявил он, хотя такой уверенности у него не было.

— Тогда беги… — приказала она. — Надеюсь, бегаешь быстро.

Атлантида метнулся в сторону, промчался метров пятьдесят и оглянулся. Андромаха подошла к стене. Что она сделала, Платон не разглядел — может, нажала какую-то кнопку или произнесла пароль. Но незаметная прежде дверь перед ней отворились. Стовратные Фивы…

Атлантида кинулся бежать, не дожидаясь, пока Андро и Бродсайт объединятся. Пару раз он останавливался, чтобы оглядеться. Возможно, где-нибудь поблизости находится замаскированный ветвями глайдер Андро? Но нет, подходящего объекта не попадалось. Неужели ему и дальше придется передвигаться на своих двоих? Он прикинул направление — куда же идти ближе всего? Ближе всего выходило к колодцу, через который они с Ноэлем попали на Ройк. Ну что ж, вперед! Тем более что именно там он должен встретиться с сукки Каем-1. В крайнем случае, если очень припечет, можно отступить на Ройк, для… Как любят говорить военные, после того как им надерут задницу? Ах, да, для перегруппировки сил. В очень древние времена перед началом такой перегруппировки проводилась децимация — казнь или порка каждого десятого — в зависимости от гуманности режима.

Чтобы солдаты, в отличие от гражданских лиц, правильно понимали смысл происходящей перегруппировки.

Но пока до начала отступления Атлантиде пришлось совершить марш-бросок, правда, налегке, ибо противник освободил его от всей экипировки, если не считать легкой тросточки. Но рубашку хоть выжимай. Несмотря на то, что климат на Немертее не жаркий, особенно на этой широте. Да, положеньице… Пытаться бегом обогнать глайдер или вездеход — дело бесперспективное. Надо попробовать воспользоваться более быстрым способом передвижения. Очень кстати парочка упитанных кошей, пасущихся на нежно-зеленой лужайке с таким видом, будто происходящее на планете их совершенно не касалось. Атлантида выбрал того, у которого ножки были чуточку подлиннее, справедливо рассудив, что и бежать он будет шустрее. Не долго думая, вскочил зверю на спину, ухватился руками за довольно длинную жесткую шерсть на загривке, ударил пятками по крутым бокам и поскакал. Напоминала эта скачка галопирование ковбоя на спине… нет, не быка — борова… Но кош был животным крупным и резвым. Одна незадача: бежать он кинулся совершенно в другом направлении, нежели то, которое было необходимо Платону. Напрасно археолог лупил его пятками и тростью — зверь мчался по одному ему знакомым тропинкам сквозь заросли колючего кустарника и не желал никуда сворачивать. Каждая попытка развернуть его на сто восемьдесят градусов лишь усиливала резвость скакуна. Наконец кош издал что-то вроде победного рычания, взбрыкнул задними ногами, скинул Атлантиду на траву и умчался. Платон лежал, уткнувшись лицом в траву — а травы на Немертее удивительно мягкие, шелковистые и пахнут головокружительно, — и боялся пошевелиться. Он не вполне был уверен, что остался цел. Однако горящие ссадины на лице и плечах, оставленные колючками, подсказывали Платону, что он отделался сравнительно легко. А в голову пришла странная мысль: что, если остаться здесь, на Немертее, навсегда? Притвориться, что всегда и жил так… Вставал поутру, брал косу — как археолог Атлантида прекрасно знал, как выглядит коса, но что с ней делать, представлял весьма смутно — и отправлялся косить траву. Можно вообразить, какое духовитое сено получится из местных трав и как здорово будет валяться на сеновале… Атлантида представил себя голым по пояс, в штанах из какой-то грубой сероватой ткани — надо полагать, именно так и выглядело домотканое полотно, — в соломенной шляпе и босиком… Он подносил к губам золотую чашу и пил из нее божественный напиток, выжатый из благоуханного разнотравья. Что-то вроде золотой хаомы, которую так почитали зороастрийцы. Да, зороастрийцы… они считали, что существуют некие уже заранее изготовленные души, фраваши праведных, которые готовы вселиться в новорожденные тела… быть может, это были чьи-то погребальные кувшины, оставленные на Старой Земле заезжим ВЕЛИКИМ ГОНЧАРОМ?

Нет, хватит… Что за нелепая фантазия? Это только трава… ее удивительный аромат вызывает миражи и требует немедленно обрядиться в домотканые штаны, вооружиться косой и… завести погребальный кувшин. И пить хаому… и воплотить по всей Галактике фраваши праведных… Милость природы Немертеи, снизойди на меня… О нет! Атлантида застонал и попытался оттолкнуть от себя планету. А она изо всех держала его, прижимала к своей влажной огромной груди, желая приласкать и оказать милость… Однако избранник не желал подчиняться. После новой попытки удалось наконец встать на четвереньки. Голова была тяжелой. Атлантида пошарил вокруг себя, пытаясь отыскать косу… Разумеется, не нашел. Вновь толкнул в грудь настырную планету. Отпусти! Оказывай милости другим… А она щекотала его метелками зеленой травы и шептала: «Милость моей природы безгранична». Он не уступил. Поднялся, пошатнулся, выпрямился…

«Милость природы Немертеи безгранична», — шелестели деревья. Платону казалось, что он вновь слышит удивительную музыку, что лилась из черного кувшина. Вместо души — музыка. Вместо погребения — песня. Перед ним посреди душистого разнотравья высились две статуи из голубого немертейского мрамора. Мужчина и женщина, изваянные из камня с каким-то почти отталкивающим натурализмом, сидели в позах, исполненных достоинства, держа плечи прямо, сложив руки на коленях, и снисходительно смотрели на Атлантиду вставными серебряными глазами. Древние греки и римляне делали своим статуям такие глаза. Профессор Биттнер рассказывал, что в комнате с подобными изваяниями долго находиться нельзя. Невыносимо. Все время кажется, что на тебя кто-то смотрит из вечности.

Вот и эти смотрели, как живые. У женщины волосы были золотые, у мужчины — из серебра.

Что за черт! Почему эти статуи не засек спутник, производя сканирование планеты… Такие громадины, да еще посреди поляны… Атлантида сделал несколько шагов к королю и королеве. Голубой немертейский камень стал дымчатым, потом прозрачным и наконец растаял — от скульптур не осталось ничего, кроме нескольких плит, положенных друг на друга и служивших постаментом. Даже обломков вокруг — и тех не видно… Археолог на всякий случай потрогал камни основания. Они были. А статуи исчезли. Платон огляделся, пытаясь отыскать осколки в траве. Нашел несколько штук — слишком мелкие и малочисленные, чтобы из них собрать исчезнувшие колоссы. Он присел на плиты. Голова была по-прежнему тяжелой и кружилась. Почему все-таки он видел статуи? Неужели так подействовал запах трав…

Надо уходить… Он поднялся, сделал несколько шагов… И очутился на дорожке из синих и красных плит, изрядно заросшей травой. Не задумываясь, он пошел по ней, точно не зная, куда она выведет. И вскоре увидел за деревьями кирпичную стену какой-то старинной постройки, лишь на полметра поднимающейся из земли, а вокруг кучи перекопанной почвы. И аккуратно сложенные ящики с наклейками антигравитационных индикаторов. Платон не сразу догадался, что он очутился на ферме, которую раскопали Кресс и Ноэль, но которую Атлантида так и не удосужился осмотреть. Он ускорил шаги. Вряд ли здесь можно укрыться. Но, возможно, археологи оставили специально кое-что из своего оборудования, чтобы не таскать его всякий раз назад в дом. Вряд ли можно рассчитывать, что здесь отыщется бластер с комплектом запасных батарей, но вот пару заступов с автономным приводом и какую-нибудь антигравитационную платформу для перевозки крупногабаритных находок раздобыть наверняка можно. Антигравитационная платформа очень бы пригодилась — для перевозки самого Атлантиды — пот с него так и лил ручьем после пробежки.

Он принялся осматривать ящики, но ничего подходящего не находилось. Разозлившись, он сорвал крышку с ближайшего. Внутри стояли в ряд погребальные кувшины. Платон замер. Почудилось — он слышит голоса… Слишком кратковременны милости, оказываемые королем и королевой — да живут они вечно. Их краткость приводит в ужас к-хи и заставляет сомневаться в милостях самой природы Немертеи…

Платон тряхнул головой и спешно приладил на место крышку. По старинным, высеченным из камня ступеням он спустился вниз, в раскопанный дом неизвестного немертейского жителя, надеясь, что, может быть, здесь археологи оставили что-то более полезное для битвы с Бродсайтом, чем погребальные кувшины.

Атлантида очутился в просторном зале, потолок подпирали круглые, выкрашенные в красный цвет колонны. Кое-где штукатурка обвалилась и виднелась кирпичная кладка. Выступающие балки были выкрашены в черный цвет. На первый взгляд постройка казалась не слишком древней. Четвертое царство? Пол, разумеется, был выложен красными и синими плитками. Посреди залы стоял сложенный из кирпичей, оштукатуренный и выкрашенный белой краской куб. «Да не вилла это вовсе!» — чуть не крикнул Атлантида. Это храм, несомненно, храм… Платон обошел зал. Стены оштукатурены и покрыты фресками — светло-зеленая немертейская трава, высокая, в человеческий рост, колебалась повсюду. Именно колебалась — все время возникала иллюзия, что стебли колышутся. Деревья на заднем плане тоже время от времени покачивали ветвями, и только синие холмы вдалеке оставались неподвижными. За колоннами в полу четыре довольно больших квадратных отверстия, заполненных почти до краев жирным черным пеплом, осколками погребальных кувшинов, костями мелких животных. Мусор храма? То, что оставалось от жертвоприношений, складывалось здесь, поскольку мусор был тоже священным. Платон прошел еще дальше и увидел огромный каменный саркофаг, наполненный черными черепками. Атлантида стал перебирать осколки почти механически, еще не в силах поверить — это черепки погребальных кувшинов. Десятков, сотен, тысяч кувшинов… И — археолог не мог ошибиться они были разбиты много лет назад. Еще до начала Второй Конкисты. Платон распахнул соседнюю дверь. Посреди большой комнаты перед ним был высеченный из голубого немертейского камня куб метра три высотой. На его вершину вела лестница, опять же из камня. Подняться наверх? А почему бы и нет? В эту минуту он забыл про Бродсайта. Несомненно — все это видели Кресс и Ноэль. Но поскольку они утаили находки от него, то и он имел полное право присвоить открытое ими и объявить своим. Они не хотели публиковать свои данные — их опубликует Атлантида, подумал он мстительно. Платон поднялся по лестнице и увидел, что стоит на краю высеченного из камня бассейна, заполненного густой желтой жидкостью. От нее шел теплый плотский запах, притягательный и неприятный одновременно. Слой густого желтого пара плавал над поверхностью, не давая разглядеть, что происходит в глубине. Кажется, жидкость была желтоватая и какая-то густая, с белыми крапинами… Внутри бассейна раздавалось глухое урчание — так урчит сытая кошка, взобравшись на колени. Внезапно пузырьки теплого газа вырвались на поверхность. Платон отшатнулся и едва не слетел с лестницы. Лучше всего было отсюда уйти. Это он почувствовал так отчетливо, что заторопился, сбежал вниз и вернулся в первый зал… Что же это за ванна? Для чего? Почему догадка не посещает его… Догадка, похожая на луч света… Луч разряда прошел в нескольких сантиметрах от его головы и ударил в стену. Атлантида метнулся в сторону и прижался спиной к колонне. Вновь несколько выстрелов наугад. Стрелков было как минимум двое. Ребята Бродсайта медленно приближались к нему.

— Эй, парень, выходи! — крикнул один из них. — Может, мы тебя и не убьем.

А что, если этот мой круг последний? Почему никто не приходит на помощь? И где эти братцы-сукки, чьи имена надо произносить голоском кастрата? И почему Ноэль с Кресс не припрятали на вилле парочку «магнумов» с запасными батареями. Снова выстрелы. Один, второй… Может, у них сядет батарея? Атлантида оперся на тросточку, навалившись всей массой тела, а левой рукой схватился за бок, изображая, что ранен. Получилось почти натурально. Тросточка под тяжестью его тела изогнулась, как сильно натянутый лук. Человек в грязно-белом комбинезоне обошел колонну и с усмешкой уставился на незадачливого противника. Платон почувствовал, как капли пота стекают по лбу. Лицо его исказилось. Гримаса вполне могла сойти за гримасу боли.

— Ну, что скажешь? — ухмыльнулся боевик Тимура.

— Бо-о-льно… — И стон, и прерывистое дыхание — все получилось почти натуральным.

Платон качнулся и шагнул, сделав вид, что теряет равновесие и вот-вот упадет… И как бы невзначай поддал ногой конец тросточки. Сделанная из стебля кайского бамбука, тросточка пружинила великолепно. Платону оставалось лишь чуть-чуть подкорректировать направление кистью, и тросточка хлестнула по пальцам «тимуровца», сжимавшим бластер. Удар был настолько силен, что перебил суставы, а бластер выбило из руки. Атлантида, отшвырнул тросточку, совершил невероятный прыжок — он и сам не подозревал, что так умеет, — и перехватил выбитый из руки бластер. В следующую секунду он катился по плитам пола (красным и синим, разумеется) и непрерывно нажимал на спусковой крючок. Обезоруженного противника он прикончил первым же выстрелом, но все равно продолжал стрелять, пока тело убитого сплошь не покрылось черными пятнами, а комбинезон не превратился в обгоревшие лохмотья. Тогда Атлантида опомнился. Он тяжело дышал, лицо было совершенно мокрым… Платон вытер пот рукавом комбинезона. Но ведь где-то был еще и второй. Да, был второй… Сначала подручные Бродсайта палили избластеров оба. Потом… Где же второй? Затаился? Почему не стреляет? Сердце разбухло и стало огромным, заняв все тело, — оно колотилось в ушах, в каждой клеточке. Платон пополз куда-то, уперся в стену. Сел, привалившись спиной к прохладной штукатурке. Внешняя опора немного успокоила во всяком случае, не выстрелят в спину. Атлантида покосился на убитого. От обугленного комбинезона тянулась вверх струйка черного дыма. Воняло горелым мясом.

«Это ж я его так…»

Желудок противно дернулся к горлу. Платон рванулся вбок. В стену — как раз в том месте, где только что была его голова, — ударил луч, сжигая старинную фреску. Атлантида растянулся на полу. Хотелось просочиться меж синих и красных плиток. Платон буквально заставил себя приподняться, выстрелил наугад. Пополз. «Тимуровец» тоже выстрелил — и опять мимо. Судя по всему, противник его не видел. Атлантида огляделся. Тросточка валялась всего в нескольких шагах от него. Почему он ее бросил? Тросточка казалась сейчас более необходимой, чем бластер. Вытянул руку, попытался дотянуться. Не посмел — рука не желала двигаться. Подручный Бродсайта опять затаился. Платон переключил «магнум» на непрерывный разряд, опрокинулся на спину, заорал и принялся хлестать лучом из стороны в сторону. Оттолкнулся от стены, проехал по гладкому полу на спине, схватил тросточку… И тут луч иссяк. Атлантида лежал на спине, как беспомощный жук. Крик ярости превратился в изумленное «а-а»… Напрасно палец жал на спусковой крючок — проклятый «магнум» не желал больше плеваться огнем. А рука зачем-то продолжала водить бластером из стороны в сторону.

— Встань и брось оружие, — приказал «тимуровец», выходя из-за исполосованной разрядами колонны.

Патон послушно поднялся и бросил «магнум». А вот тросточку не бросил.

— И тросточку брось, — последовал приказ. Рука с тросточкой пошла вниз. Но тросточку-то из пальцев Атлантида не выпустил. Хлестнул сверху вниз. Гибкий стебель кайского бамбука спружинил, отскочил от колонны и ударил — как раз по руке подручного Бродсайта. Второй удар пришелся по лицу. Третий — по шее. Этот третий был такой силы, что рассек трахею, как лезвием ножа. Человек захрипел, схватился руками за шею и стал валиться на пол… Платон бросился вон из подземного зала. Выскочив наружу, судорожно вдохнул напоенный запахом трав воздух и бросился бежать. Споткнулся обо что-то — кажется, об обломок стены, и рухнул в траву. Страх почти сразу же улетучился, унялось биение сердца. Атлантида срывал стебли, растирал в пальцах и вдыхал. Он уже не боялся подручных Бродсайта. Он уже почти ничего не боялся. И вид убитого не вызывал тошноты. И не пугал. Платон поднялся, небрежным жестом отряхнул изуродованный костюм и отправился назад в подземный холл. Однако стоило спуститься вниз, как странная легкость исчезла. Пару раз он останавливался, и только мысленный пинок заставлял его двигаться дальше. Второй помощник Бродсайта уже затих. Пол вокруг был заплеван красными густыми кляксами. Атлантида подобрал оброненный противником «магнум». Преодолевая отвращение, обыскал карманы «тимуровцев», вытащил запасные батареи, после чего покинул место боя. Теперь он уже не бежал. Он даже попытался подражать медлительным и плавным движениям рейнджеров. Минуты три ему нравилась эта игра. Потом Платон прекратил изображать рейнджера и пошел открыто, не таясь. На его счастье, прикрытия у тех двоих не было. Зато на площадке стояли два легких одноместных глайдера. В сложенном виде их легко протащить через колодец. Что, видимо, и сделали люди Бродсайта. Иногда их по старинке называют «скайбордами». Атлантида залез в седло и внимательно осмотрел приборную панель. Судя по всему, никакой высшей противо-угонной защиты. Платон дал команду бортовому компу и помчался к колодцу. Еще в воздухе он увидел стоящий на холме глайдер и двух сукки, расположившихся на камнях. Археолог вздохнул с облегчением и опустил свой «скайборд» рядом с летательным аппаратом. Оба брата сукки не особенно встревожились. Когда Атлантида подошел, то увидел, что они подкрепляются — ножами они разделывали «зеленый желудок» и пожирали его в сыром виде. Все камни вокруг и когтистые руки сукки были забрызганы густой зеленой слизью. Пахло тухлым мясом.

— Что вы делаете? — спросил Атлантида.

— Разве не видишь — обедаем.

— Этим?

— А мы всеядные. Едим все самое лучшее, — пояснил сукки Кай-1. — Хочешь?

Платон замотал головой. Бедный «зеленый желудок». Все-таки он был разумным существом. Но недостаточно разумным, чтобы не позволить себя съесть.

— Видели здесь Андро? Она появлялась?

— Нет… — сукки затрясли головами. Рты их были перемазаны зеленым, как и руки. И зубы тоже были зеленые. Обжоры.

— Зато я видел ее возле городской стены.

Это известие не заинтересовало сукки. Сейчас их интересовала только плоть «зеленого желудка». Братьев даже не волновало, сколько людей у Бродсайта. Да, троих сподвижников несостоявшийся повелитель Магеллановых облаков не досчитается, это ясно. Но ведь есть еще сам Бродсайт, есть и другие наверняка. И неизвестно, как поживает Чистюля. Возможно, он на время выбыл из игры. Но может статься, что и нет. Вряд ли армия экселентистов так уж малочисленна. Впрочем, если иметь в виду будущее правление, то помощников у Бродсайта не должно быть слишком много — властью всегда неприятно делиться. Но для первого рывка все же нужны сторонники. Это потом от них можно будет отделаться. А пока…

— Послушайте, ребята, вам придется вернуться на Ройк и сообщить, что группа экселентистов во главе с Бродсайтом незаконно находится на Немертее и пытается захватить планету.

— Вот уж кувшинки тебе в пасть, — сообщил сукки Кай-1 и рыгнул.

При этом изо рта у него вылетело зеленое облачко пара.

— С Лигой Миров будешь общаться сам. А мы лучше здесь с экселентистами повоюем. Я их терпеть не могу.

— Ага… — подтвердил сукки Кай-2, запихивая в свою огромную пасть остатки «зеленого желудка». При этом Атлантида невольно вздохнул. — Все сукки экселентистов терпеть не могут.

— Ребята, а вы не подумали, что только что съели разумное существо?

Но это замечание братьев не удивило.

— Да, вполне вероятно, — поддакнул сукки Кай-1. — В конце концов, все животные разумны. В большей или меньшей степени. Так что мы привыкли не обращать внимания на степень разумности, когда голодны.

— А Бродсайт не обращает внимания на вашу разумность, — усмехнулся Платон.

— Так мы обратим внимание на него. — Сукки Кай-1 выразительно положил крокодилью свою лапу на рукоять «магнума».

— Хорошо, — согласился Атлантида. — Если вы не желаете возвращаться на Ройк, тогда разработаем план атаки на Бродсайта и его людей.

— Давай, разрабатывай, — согласились сукки. — Мы исполним.

Археолог задумался. Но лишь на секунду.

— Бродсайт сказал, что хочет вызвать откуда-то подкрепление. Выйти с Немертеи на связь можно только со склада Андромахи. Раз Андро их союзница, то Бродсайт знает об этом. Логично?

Сукки охотно закивали в ответ. Но после обеда сообразительность у сукки очень сильно падает. Поэтому их кивки мало что значили.

— Получается, что Бродсайт и, возможно, кто-то из его людей сейчас на складе Андро, и нам надо попытаться захватить их там. По-моему, это нетрудно, — уверял скорее себя, чем сукки, Атлантида. — Вы со мной?

— Если нам надо выбирать между тобой и чиновниками из Лиги Миров, то, разумеется, мы выберем тебя, — заявили оба сукки и произнесли тоненькими голосками: — Кай Атлантида.

Платона едва не стошнило.

Атлантида был уверен, что подобрался к складу Андро незамеченным. Дыра в стене склада никем не охранялась, и Платон со своими помощниками устремился внутрь, держа оружие наготове. Они благополучно взяли штурмом первую секцию склада (благо никто не оказывал сопротивления), а также смогли проникнуть во вторую. Окрыленные успехом, они попытались занять секцию номер три. Но здесь их встретил шквальный огонь, и атакующим пришлось отступить — то есть вернуться во вторую секцию. Отступив, они заняли оборонительную позицию за сложенными штабелями контейнерами и теперь наблюдали, как стену склада медленно плавит включенный на непрерывную работу «магнум» противника.

— Бродсайт! — крикнул Атлантида. — Я уже вызвал подкрепление. Ребята из Службы безопасности Лиги Миров прибудут сюда с минуты на минуту.

— Прежде сюда прибудут мои батальоны, — пообещал будущий правитель Магеллановых облаков.

— А они у тебя есть?

— Увидишь! — запальчиво крикнул Бродсайт. Но его вопль еще совершенно ничего не значил.

— Думаешь, Лига Миров позволит тебе обосноваться на Немертее?

— А мне плевать на Лигу Миров. У меня теперь защита. В моем распоряжении колодцы. И через десять минут от тебя, профессор, останется мокрое место.

Атлантида посмотрел на часы и засек время. За десять минут можно многое придумать. И про защиту Ал не врал. Судя по всему, он успел добраться до компа Андромахи и отослать сообщение. Поскольку обратной связи с Немертеей нет, то выяснить, что творится на планете, невозможно. Маяк шлет свое обычное: «Привет, у нас все в порядке», «Цербер» безмятежен, поскольку никто без разрешения к планете не подлетал. А то, что на поверхности что-то взрывается и горит, «Цербера» не беспокоит — это относится к «неразгаданным явлениям» и все списывается на счет небезызвестного хога — или как там его называет военный спутник в своих отчетах.

Ясно, что за десять минут ни один челнок до Немертеи не долетит. Даже с пересадочной базы.

— Сукки, — приказал Атлантида братьям. — Постарайтесь перекрыть колодец в главной гробнице — ясно, что подкрепление сможет пройти только через нуль-портал..

— Значит, мы будем держать оборону там, а ты здесь?

— Значит, так.

— А нельзя наоборот? Там наверняка силы будут покрупнее. А здесь только один Бродсайт.

— Так и у вас сил в два раза больше, чем у меня.

Сукки переглянулись. Судя по всему, воевать им совсем не хотелось. Не было у них воинственности в крови. А утверждали, что произошли от древних египтян. Еще бы сказали — от древних римлян.

— Ладно, дорогие мои Каи, идите занимать позицию, — приказал Атлантида очень твердым голосом, не исключающим, однако, легкой насмешки.

Сегодня профессор чувствовал в себе явные задатки полководца. В конце концов. Гай Юлий Цезарь тоже был аристократом.

— Ладно, — согласился Сукки Кай-1, — но второй «магнум» отдай мне.

Атлантида на всякий случай выстрелил в раскрытую дверь, ведущую в третий сектор. Если бы на складе были зеркальные стены, луч бластера мог бы отразиться и попасть Бродсайту в лоб. Но стены на складе были самыми обыкновенными. И потому Бродсайт выстрелил в ответ. Промазал. Платон вновь выстрелил. Так, минут пять они обменивались разрядами. Все это напоминало игру, и было почти не страшно. Десять минут… За десять минут может кончиться батарея. Но у него есть запасная! Платон сунул руку в карман. Запасной батареи не было. А ведь он помнил, что брал ее. Потерял? Или сукки-проходимцы стащили? Да, ситуация — глупее не придумаешь. Пока у бластера не кончилась энергия, надо атаковать и попытаться зайти противнику в тыл. Перегородки между секциями не доходили до самого потолка — в щель вполне можно проплыть на антигравитационной тележке. Надо только ее найти. Платон перебежал по проходу между складскими ячейками. Где же тележки? На любом складе их держат в начале каждой секции. А, вот и тележка… Притулилась у стены, пристегнутая, как собачонка за поводок. Археолог вскочил на нее верхом и дал максимальный подъем. Бродсайт тем временем продолжал палить из бластера — с запасными батареями у него был полный порядок. Атлантида достиг потолка и на самой малой скорости направился к перегородке. Наверняка Бродсайт скоро догадается, что у Платона кончились батареи. Возможно, он даже попытается заглянуть во вторую секцию. Вот тут мы его… Атлантида осторожно протиснулся в щель под потолком, проплыл над штабелями одинаковых коробок. Где же Бродсайт? Платон свесился с тележки. Не видно… А что, если он уже во второй секции? Тележка дернулась. Платон попытался удержаться и задел ногой одну из коробок. Коробка качнулась… Он попытался поймать ее, но не успел. Коробка грохнулась вниз. А сам археолог, потеряв равновесие, полетел следом. Глупо! Ударился спиной о штабель коробок, и они лавиной хлынули вниз. О черт… Платон потерял «магнум», потом тросточку… Глупо… От удара об пол он на секунду потерял сознание. А когда очнулся, то понял, что лежит совершенно беспомощный под грудой коробок. Он рванулся. Куда там! В коробках была какая-то, непомерная тяжесть, будто в каждой лежало по белому карлику. К тому же боль в правой ноге заставила его застонать и скрипнуть зубами. Одну коробку Платон все-таки отпихнул. Крышка слетела, и на пол посыпалась белая лепная керамика. Его керамика! Одни осколки. Досада заставила на мгновение забыть про опасность! Открытие профессора Рассольникова на глазах самого профессора превращалось в пыль…

Но ведь их можно склеить! Драгоценную греческую вазу, найденную в этруских захоронениях, тоже обнаружили в осколках. А ведь Метрополитен-музей заплатил за нее миллион долларов — это было еще до того, как доллар стали именовать кредитом…

— Платоша… Где ты? — послышался голос Бродсайта. — Как ты неудачно припланетился.

Платон огляделся — нет ли тросточки или бластера рядом. Ничего…

Только осколки керамики. Не кидаться же ими в новоявленного Тимура!

А Бродсайт, сознавая свою неуязвимость, широко улыбался и шел к нему. Гермошлем он где-то потерял. Да и форма его была порвана и обожжена. Неужели Платон умудрился в него попасть?

— Эх, друг мой, неужели ты надеялся убежать! — Бродсайт-Тимур осуждающе покачал головой. — Глупо.

— А что умно? — спросил Атлантида, кривя губы и стараясь не показать, насколько сильна боль в ноге. — Что умно с точки зрения Тимура? Строить башни из живых тел, скрепляя их известковым раствором? Скидывать в колодцы живых людей и засыпать те колодцы землей? Или бросать пленных на острые камни? Это умно?

Чувство беспомощности и боль заставляли его кричать. Трудно изображать аристократа, когда какая-то дрянь хочет превратить тебя в раздавленного жука. Бродсайт усмехнулся. Ему льстило, что Атлантида именовал его Тимуром. Электрогребешок выскользнул из нагрудного кармашка и пригладил черные волосы Бродсайта.

— Это были чужие. Тимур был сильным человеком. Он любил науки и — главное — он любил своих людей как собственных детей. А с чужими он поступал так, как считал нужным. — И добавил после паузы: — Вообще-то говоря, лучше, чтобы чужие умирали.

— У тебя шизофрения, Тимур…

— Опять ты меня оскорбляешь. А я так хорошо к тебе относился. Мы могли бы стать друзьями. Но ты меня унизил. А унижений Тимур не прощает. Он помнит твою снисходительность, твое аристократическое пренебрежение. А вот ты должен помнить, чем кончают аристократы.

— Чем? — спросил Атлантида, напрасно пытаясь скинуть с себя коробки, и зачем-то сжимая в пальцах осколок белой лепной керамики.

Зачем он спорит с этим мерзавцем за несколько секунд до смерти? Надо набрать побольше слюны и плюнуть как можно точнее.

— Аристократы либо вымирают, либо их убивают.

— Но они почему-то появляются вновь…

— Ты намекаешь на своих возрожденных дружков? Ты думаешь, они — высшие существа? — Бродсайт расхохотался. — Какое заблуждение. Это курица и петух. Всего лишь курица и петух, непрерывно работающие над пополнением инкубатора. А ты хотел им услужить, бедняжка. Ты решил им поклоняться. Может, надеешься получить от них какой-нибудь драгоценный орден Бани или орден Подвязки? Вот уж действительно примитивная цивилизация… Прощай…

Атлантида закрыл глаза и стиснул зубы. Сейчас этот тип нажмет на курок и… Почему-то он не боялся Бродсайта. Тот был как-то очень мелок. Хотя мелкие — они самые вреднющие. История это доказала. Платон вспомнил, что в момент смерти у человека обычно опорожняется мочевой пузырь. Как неэстетично! Мысль эта привела его в такую ярость, что он рванулся и сумел скинуть несколько коробок.

И услышал шипение… странно… разве человек может слышать, как сквозь его мозг проходит луч лазера?

Атлантида открыл глаза. На полу рядом с ним лежал Бродсайт. От головы у него почти ничего не осталось — черный орех венчал тело Тимура, который так и не завоевал свою Индию. А над убитым стоял Ноэль и разглядывал бластер с таким видом, будто видел оружие впервые. И стрелял тоже впервые. Черт! Как Платон был сейчас рад видеть Ноэля!

— Значит, ты не испарился? — пробормотал Атлантида.

— Нуль-транспортировка возможна не только через колодцы, — отвечал Ноэль, все так же изумленно продолжая разглядывать бластер. — Кажется, я дал слишком большой разряд…

— Я понял… для этого надо вживить золотые или серебряные волосы.

— Друг мой, они не вживлены, они такие от природы. Regina рождается с золотыми волосами, rex — с серебряными.

Ноэль попытался сдвинуть упавшие обломки, но не получилось — не хватило сил.

— Подожди, сейчас я принесу антигравитационный шнур.

— А разве я могу куда-нибудь уйти? — отозвался Атлантида, пытаясь изобразить улыбку.

Вот дерьмо! Неужели он сломал ногу?

Ноэль вскоре вернулся, обмотал антигравитационным шнуром коробку и легко поднял ее. Так вторую, потом третью… Наконец Платон смог отползти в сторону и попытался встать. Но тут же повалился на пол. Одна нога, похоже, все же была сломана. Значит, придется опять посещать медицинский блок Крессиды. Или как ее теперь называют? Regina… А может, его поместят в ту мерзкую ванну на вилле?

Ноэль отыскал тросточку Атлантиды и примотал ее к раненой ноге антигравитационным шнуром. Теперь раненая конечность ничего не весила. Потом протянул Платону руку и помог подняться.

Когда они вышли наружу, сукки Кай-1 сидел на ближайшем обломке и грелся в лучах звезды Ба-а, смежив кожистые веки.

— Я же велел тебе охранять колодец в главных гробницах! — вскипел Платон.

— На Немертее слишком холодно для нашего брата, — сказал сукки Кай-1, не открывая глаз и подставляя плоское лицо лучам. — Я предпочитаю Ройк.

— Не волнуйся, — успокоил Платона Ноэль. — Андро уже закрыла вход в колодец.

— Каким образом?

— Нескольких гранитных ядер, сброшенных вниз, вполне хватит, чтобы колодец перестал открываться и с той, и с другой стороны. С Ройка сюда никто не придет.

— Значит, Андро…

Вместо ответа Ноэль слегка передернул плечами.

— Неужели ты не понял: она на нашей стороне.

— А на чьей стороне вы?

— На своей. На стороне Немертеи.

— Или Таю-ю? — осведомился Атлантида. Антигравитационный шнур все время тянул ногу вверх и, чтобы не упасть, Платону приходилось опираться на плечо Ноэля.

— Ты слышал кувшины?..

— А ты?.. — спросил Платон, и ему стало тошно А ведь он считал, что сделал самое великое открытие в своей жизни.