Гробницы Немертеи

Милость Немертеи

Все следующее утро прошло в хлопотах, сортировке артефактов, которые Атлантиде разрешено было взять с собой, и консервации осколков белой лепной керамики, от которой — увы — не осталось ни одного целого предмета. Уже после полудня к Платону в комнату зашла Андро в длинном платье до полу из какого-то материала, напоминавшего золотую парчу. Выглядела она очень эффектно, но, пожалуй, старше своих лет. Опять Атлантида подивился нежному оттенку ее загара. Под удивительными лучами Ба-а в самом деле можно прожить сто лет без биокоррекции.

— Милое платьице, — заметил археолог. — Выглядишь сногсшибательно.

— Советую надеть свой самый лучший белый костюм.

— Я всегда хожу в белом, — заметил Атлантида. — И если Кресс позволит мне сорвать цветок ее алого «Aporocactus flagelliformis», буду совершенно счастлив.

— Думаю, королева окажет тебе такую милость, — очень серьезно сказала Андро.

Через несколько минут они уже летели на глайдере вдаль от столицы. Внизу мелькали леса и покрытые травой холмы. Холмы — это исчезнувшие города и селения. Леса — это просто леса. Голубые полоски рек извивались между холмов и лесов. На желтых отмелях мелькали какие-то черные точки. Атлантиде время от времени начинало казаться, что это к-хи вышли в хороший денек полежать на теплом песочке в обнимку со своими погребальными кувшинами и поговорить с ними по душам.

— Куда мы летим?

— В загородную резиденцию немертейских королей. Бортовой комп сообщает, что лететь осталось сорок пять минут по абсолютному астрономическому времени.

— Зачем так далеко?

— В твою честь будет устроена торжественная церемония.

— Я бы предпочел, чтобы все было по-домашнему. У меня куча дел. Завтра уезжаю.

— К чему так торопиться? Ты бы мог воспользоваться нуль-порталом.

— В портал не влезет мой багаж и, кстати, робот F-55001 тоже не пройдет. Не говоря о челноке. Я его зафрахтовал на Ройке. Значит — обязан возвратить. И потом я должен забрать свою белую лепную керамику. Вернее то, что от нее осталось. А насколько я помню, к керамике портал относится подозрительно.

— Не ко всякой керамике, но лишь к той, которая содержит информацию о Немертее… Так что лучше не рисковать и воспользоваться самым обычным космическим челноком.

— Подожди. Ты хочешь сказать, что обычные кирпичи в храме содержали какую-то информацию? Или это были не обычные кирпичи? Часть единой системы управления?

Он задавал вопросы, но Андро, против обыкновения, не отвечала. Не знала? Или не хотела говорить? Впрочем, любопытство Атлантиды быстро угасло. Зачем разгадывать тайны, если Ноэль и Кресс тут же заявят, что они давным-давно все это знали?

— Ты можешь заглянуть ко мне на Ройк через портал, — предложил он.

— И окажусь посреди пустыни. Если ты встретишь меня на вездеходе, я, пожалуй, прибуду на Ройк. — Она обещающе улыбнулась. — Когда?

— По-моему, мы уже договорились.

Он вспомнил о записке, оставленной Кате. Что ни говори, а в Андромахе пропадает талантливая актриса. Правда, теперь эта профессия сохранилась ныне лишь на Старой Земле да еще на некоторых очень богатых планетах. Честно говоря, Платон никогда не видел спектакля, исполняемого живыми актерами.

— Вот мы и подлетаем, — сказала Андро, указав на сверкающие ослепительной желтизной крыши внизу.

С высоты крыши казались золотыми, но когда глайдер спустился, стало ясно, что крыши и стены оплетены тончайшим узором из золотых нитей.

— Как же ребята-золотоискатели не заметили этого богатства и не ободрали строения? — подивился Атлантида.

— Эти строения в период золотой лихорадки находились под слоем почвы. Золотые нити такой толщины и на глубине свыше 500 миллиметров не фиксируются. А когда все это нашествие кончилось, дворцы откопала королевская чета.

Воображение человека, видевшего строения цивилизации Кемет, постройки королевской семьи Немертеи поразить не могли. В немертейской архитектуре было что-то от классической античности — та же любовь в соразмерности, пропорциям, такое же увлечение колоннами. Двухэтажные и одноэтажные дома, крытые черепицей, флигели, украшенные портиками с колоннами из немертейского камня. Мелкий бассейн с зеленоватой водой. Газоны с бледной густой травой, и в центре каждого — непременно какие-то низкорослые кустики, осыпанные пурпурными цветами. Главное здание было чуть выше и чуть изысканнее. На фоне оплетенных золотой сеткой белых стен неплохо смотрелись выточенные из черного камня полированные колонны. Вход украшали мраморные изображения местных зверей, похожих на пустынных лисиц, только куда крупнее. Как пояснила Андро, это были статуи местного царя зверей — по аналогии она называла его львом Немертеи. В природе этот лев был чуть больше крупной собаки. Да и не встречал его Платон в природе. Зал приемов был просторен и украшен столь же совершенными фресками, как и подземелье, которое Атлантида по привычке называл «главными гробницами». Длинную стену целиком занимал пейзаж с изображением столицы, какой она, видимо, была прежде — с высокими домами, оплетенными золотыми нитями, с обелисками из черного камня, покрытыми золотой сеткой. Надо всем этим высилась ступенчатая пирамида, напоминавшая зиккурат на Старой Земле. Только на вершине не было храма — он находился внутри: на фреске можно было разглядеть ажурные ворота. К храму вела аллея статуй. Слева — мужчины. Справа — женщины. Короли и королевы Немертеи? Быть может… А у подножия нарисованного храма стояли два настоящих деревянных резных трона с инкрустациями из белой кости и голубого немертейского камня — судя по всему, материалу незаменимому на этой планете. При этом создавалась иллюзия, что кресла стоят в глубине фрески: аллея статуй казалась куда ближе, чем подножие храма и кресла.

Атлантиде стало не по себе… Что означает предстоящая церемония? Навстречу гостям пока никто не вышел. Платон огляделся. Потолок зала казался совершенно прозрачным небом с легкой накипью облаков, образующих белый фриз. Три остальные стены вместо фресок были покрыты золотой сетью, причем нити были сплетены так искусно, что образовывали великолепный узор из листьев и птиц. А в центре длинной стены прямо за тронами стоял золотой кош, сплетенный из золотых нитей. В двух торцевых стенах друг напротив друга находились двери. Узор на них повторял орнамент, изображенный на воротах, ведущих в храм, — если верить, фреске, конечно.

Наконец двери по обе стороны залы распахнулись. Справа вошла Кресс, слева — Ноэль. Она была в роскошном платье с длиннющим шлейфом — белом с пурпурным узором и золотой вышивкой. Он также в длинной одежде, целиком пурпурной и затканной серебром. Платон поклонился. Андромаха изобразила что-то вроде книксена. Интересно, этикет к-хи так же похож на людской, как к-хи похожи на выходцев с Земли внешне?

Король и королева заняли свои места. Восседающие на тронах, они смотрелись неплохо.

— Андромаха и Атлантида, — обратился к ним Ноэль. — Мы, король и королева Немертеи, решили оказать вам свою милость.

У Платона шевельнулась слабая догадка.

— Я завтра уезжаю… — воскликнул он.

— Это не имеет значения. Сегодня ты здесь. И потому сегодня мы оказываем тебе милость.

Королева поднялась, зашуршало великолепное платье. Рядом с троном вырос из пола и раскрылся огромный бледно-розовый цветок. Королева вынула из него… Атлантида зажмурился. Сейчас она протянет ему… крошечного младенца. Девочку. Или мальчика. Ведь он знал, что означает милость короля и королевы.

Платон ожидал услышать плач… И не услышал. Открыл глаза.

Королева протягивала ему черный кувшин.

— Профессор Рассольников! Король и королева Немертеи оказывают тебе свою милость. Будь же достоин ее!

— Что я должен делать? — спросил Атлантида, и голос его невольно дрогнул.

— Всякий раз перед сном разговаривать с кувшином по душам. Это совершенный погребальный кувшин. Без дефектных включений органики. Он проверен. Глину брали из глубоких слоев.

Атлантида взял подарок. Кувшин был необыкновенно легок — будто не весил ничего. Те, из «погребальных камер», были куда тяжелее. Ему даровали бессмертие… Он пока не знал — рад он этому или нет. Скорее рад… Хотя бы потому, что это не младенец. А королева уже протягивала Андромахе точно такой же черный сосуд.

— Значит, королевская милость означает — кувшин, а не ребенка…

— Это первая фаза милости, — пояснила королева и взглянула на Атлантиду так, будто он осмелился усомниться в способностях короля и королевы. — Вторая может быть оказана лишь замужней паре. Как только вы женитесь, Платон, мы немедленно удостоим вас своей милости. Мы уже и кувшин для вашего ребенка приготовили — пять тысяч лет назад он принадлежал знаменитому археологу.

«Какое счастье, что я не женат, — подумал Атлантида. — И завтра уезжаю». Да, загадочная планета Немертея. Здесь не народ порождал королей, а короли порождали народ.

— Можно ли мне спросить, ваше величество… Так сказать, из чистого любопытства, — начал осторожно Платон. Крессида милостиво кивнула. — И как часто вы можете… оказывать милость…

— Обычно раз-два в день. Как получается. Но бывает и три. Но раз в пять дней надо делать перерыв, чтобы опорожнить матку и поместить зародышей в инкубатор.

— Тяжелая работа, — заметил археолог.

Ноэль по своему обыкновению пожал плечами.

— А потом… Когда эмбрионы в инкубаторе развиваются… Как вы используете кувшины?

— Они используются сразу же, как только помещают зародыш в инкубатор. Первые пять месяцев он растет в погребальном кувшине. Потом кувшин раскалывается, и младенец переходит в общую питательную среду для дальнейшего развития.

— Странная система.

— Почему странная? Люди тоже верят в переселение душ. Это один из оптимальных путей развития гуманоидной цивилизации.

— Но получается, только вы можете иметь детей, а те, другие… они как рабочие пчелы… работают, занимаются сексом…

— Вы забыли о погребальном кувшине. Сохраняются души к-хи. Они возродятся вновь. А король и королева — никогда. Они умирают окончательно. Зато у них остаются дети. Тысячи и тысячи детей.

Да, тысячи и тысячи детей. Но, по сути, это не королевские дети. Подлинные потомки — новые король и королева… Только король и королева рождают настоящих детей, только короли по-настоящему обладают новой личностью. Все же остальные как бы совершают движение по кругу, вновь и вновь повторяя достижения ушедших. Но передача информации всегда сопровождается шумом. Кто восполняет потери? Та ванна с сомнительным запахом, в которой плавают нерожденные малыши? И не означает ли этот повтор за повтором некую деградацию…

— Я знаю, о чем вы думаете, — сказал Ноэль. — О неизбежности потери информации. Разумеется, она теряется. Но ведь кувшин не подменяет собой личность новорожденного полностью. То, что ему не хватит, он дополнит, и еще удвоит, и утроит… Поэтому каждый последующий кувшин всегда более тяжелый… Десять, двадцать циклов… Удесятеренная мудрость… К сожалению, во время Четвертого царства начались многочисленные сбои. Поэтому теперь мы, оказывая милость, будем использовать только самые древние кувшины. Обычно каждое поколение оставляет часть кувшинов невоплощенными, дабы сохранить некий резерв. Чистый материал, если можно так сказать. Совокупная память своего времени.

— А вы не думали, что причина кризисов и сбоев — эта чрезмерная сложность кувшинов, — предположил Платон.

— Вы же используете генетически уплотненную память, — заметил Ноэль. — Считайте, что кувшин — ее аналог.

Атлантида не стал спорить — любая цивилизация считает свои достижения самыми ценными. Возможно, с точки зрения к-хи все достижения землян кажутся примитивом. Особенно — высказывания профессора Брусковского. Не стоит переживать за к-хи. Раз в дело идут самые древние кувшины, значит, до ближайшего кризиса минимум пять тысяч лет.

— У вас много работы впереди, — только и сказал археолог.

— О… — Кресс рассмеялась. — Не бойтесь. У нас скоро появятся наши личные дети. Новые король и королева… Через сто лет они подрастут… и дело пойдет быстрее.

Как легко они говорят о столетиях. Интересно, как долго живут короли? Подданные желали жить им вечно. Вечно — это сколько? Если юность длится сто лет, то…

— А власть? Вы поделитесь ею с детьми?

Кресс и Ноэль переглянулись. Кажется, они не понимали, о чем речь.

— Кто из вас будет править, когда новые король и королева вырастут? Вы или они?

Кресс неожиданно рассмеялась:

— Дорогой Платон, вы не так поняли роль короля и королевы — власть на Немертее не принадлежит королевской династии. Власть у смотрителей. Король и королева могут только оказывать милости. Но у нас есть прекрасный кандидат на должность смотрителя.

Атлантида глянул на своих друзей подозрительно. Уж не хотят ли они пристроить его смотрителем этого инкубатора? И вместо одного наградить его тысячами плаксивых существ. Уж нет! За все сокровища Немертеи — нет!

— Андромаха будет прекрасным смотрителем. — Атлантида вновь вздохнул с облегчением.

Ну конечно — Андро! Она так отлично сыграла роль двойного агента. Платон был уверен до последнего, что она работает на Бродсайта. — Без ее помощи мы бы не смогли ничего сделать. И главное, мы бы не смогли оградить планету от колонизации. Она умница. Она уже заявила от нашего имени, что рассматривает ведущиеся Лигой работы здесь незаконными. Пока они будут писать ответы, а мы протестовать, подрастут малыши…

— Кстати, я все хотел спросить. А на Землю-дубль у вас тоже построены нуль-транспортные колодцы?

Король и королева переглянулись. Их улыбки почему-то не понравились Атлантиде.

— Ну что вы! Это была небольшая шутка, чтобы ввести вас в заблуждение. На самом деле мы воспользовались обычным челноком. И вернулись на Немертею всего на несколько часов раньше вас.

— А-а… Я понял — на Немертее было слишком мало загадок, и вы решили придумать кое-какие специально.

— Вы — милый человек, Платон. Мы бы хотели оказать вам еще какие-нибудь милости.

— Только сугубо материальные, договорились?

— Очень материальное. Мы узнали у ваших друзей сукки, что вас чрезвычайно интересуют статуи кошей. На нашей планете такие изображения популярны. Мы своей королевской милостью и именем природы Немертеи дарим тебе гранитное изображение коша.

Кресс указала в сторону окна.

Атлантида поклонился, почти до самого пола — слово «гранитный» привело его в некоторое замешательство. Боясь поверить в свою удачу, он подошел к окну. На зеленом газоне погруженная на антигравитационную тележку стояла гранитная статуя коша. Тонн в ней было… Археолог даже не стал прикидывать, сколько она может весить.

— А нельзя бы… точно такую же… золотую? — спросил он, заранее зная, что ему откажут.

— Мы бы с удовольствием, дорогой Платон, — отвечала королева, — но дело в том, что на Немертее нет металлических статуй. Большие массы металла сосредоточены только в колодцах. Изделия выше определенной массы не допускаются. Иначе это дает помехи в работе хога.

— Верно, он и взбесился в последнее время из-за наличия металла…

— Возможно. Во всяком случае, он разнес все внутри городской стены. Наша прекрасная Столица практически стерта с лица Немертеи. Пришлось срочно восстановить городскую стену, дабы оградить остальную планету от разрушения. После чего хог стал совершенно равнодушен к наличию металла на разоренной территории. Но за стеной мы не применяем вездеходов, где много металлов. А также пользуемся роботами, изготовленными только из пластмассы. Ну и глайдеры… они тоже в основном из пластика.

«Кому же я смогу продать этого монстра? — подумал с тоской Атлантида. — И главное, во сколько мне обойдется его транспортировка?»

— Ну хорошо, на Немертее не делали скульптур из золота… А из чего делали, можно узнать?

— Из гранита, из немертейского мрамора, из мыльного камня, из магнезита, из дерева, из изумрудов — если находили подходящие изумруды.

— А нельзя ли получить скульптуру из изумруда?

— Вам не нравится гранитный кош? Это одна из самых лучших немертейских скульптур эпохи расцвета нашей цивилизации, — заметила Кресс, надменно поджимая губы.

— Мне он очень нравится! — горячо воскликнул Атлантида — с некоторых пор он взял за манеру преувеличивать свои эмоции — видимо, эта неаристократичная привычка перешла к нему от Андро. — Но она столь громоздка, что ее придется поместить в музей. А я бы хотел иметь что-нибудь небольшое… некий сувенирчик. Статуэтка из изумруда подойдет.

— Тоже кош? — поинтересовался Ноэль.

— Нет, не обязательно кош. Совсем не обязательно.

— У нас есть изумрудная голова, изображающая одного из королей Немертеи.

Крессида удалилась — у королевы не было подданных, чтобы ей услужить.

— Мы прекрасно помним, Платон, чем вам обязаны, — сказал Ноэль.

— Кстати, — рассеянно спросил Атлантида, — я вот что подумал: вы сказали, что на Немертее было пятьсот двадцать шесть королевских династий… а на Ройке — на Ройке ведь каждый род, произведенный королевской парой, имел свои гробницы. И свой колодец. Значит, и на Немертее должно быть пятьсот двадцать шесть колодцев?

— Это очень важная догадка, — кивнул Ноэль. — Мы ведь росли самостоятельно и не могли получить всю информацию о нашей цивилизации. Вы даже не представляете, как вы нам помогли!

Напротив — Атлантида очень даже представлял.

— Я вспомнил о колодцах вот в связи с чем. Как насчет договора — о том, что все доходы мы делим на четыре части?

— Друг мой Платон, как мы можем делить свое королевство на части? Народ Немертеи нам этого не простит…

«Как знакомо!» — вздохнул Атлантида. Колумбу тоже обещали черт знает сколько. А не дали ни шиша. Только и осталось — что имя. Да еще планета Колумбия очень-очень далеко от Старой Земли. Надо заметить, нищая планетка. Крессида вернулась, держа в руках коробочку. Размеров коробочка была довольно внушительных. Но когда королева открыла ее, внутри на пышных цветах немертейской сакуры лежала выточенная из цельного изумруда чудесная голова высотой сантиметров пять. Работа была тонкая… Но Атлантида подозревал, что вряд ли этот экспонат заинтересует какой-нибудь музей — скорее всего черный антиквар уступит просьбам черного археолога и согласится заново огранить изумруд, и тогда Платон сможет продать его и компенсировать все затраты экспедиции на Немертею, в том числе и лечение Ноэля.

— Можно еще одну просьбу…

— Конечно, мой друг.

Все же приятно, когда король называет тебя своим другом. Хотя он — всего лишь петух, главный по инкубатору. А королева — курица. Пожалуй, лучше не знать, что каждый представляет на самом деле.

— Просьба такова — подарите мне новый золотой кувшинчик-ключ. Или, как я его называю, — смычок. И один из черных кувшинов. Из тех, что находятся у меня.

— Вы хотите взять с собой чью-то душу?

— Нет-нет. Я хочу взять кувшин с музыкой.

— Конечно, мы будем очень рады… — Но Платону почему-то показалось, что особой радости они по этому поводу не испытывают.

«Интересно, — подумал Атлантида, — почему к-хи сравнивали голоса короля и королевы с теплым западным ветром?»

Самому Платону голос Крессиды казался не особенно приятным.

Погрузив вещи в челнок и специально проследив, чтобы аккуратно запаковали гранитного коша — Главный институт МГАО после двухчасовых переговоров наконец согласился приобрести его за тысячу кредитов, — Атлантида осматривал ящики, которые решил оставить на Немертее. И тут взгляд его упал на коробку. На серо-желтой упаковке был условно изображен кувшин. Атлантида задумался. Может, оставить его здесь, на Немертее, и не брать с собой? Глупо это же бессмертие. Да, за него придется заплатить. Но плата номинальная. Наличие или отсутствие детей Платона нисколько не волнует. А на сексуальных способностях его беседы с кувшином никак не скажутся. Так что взять надо. Но… стоит ли беседовать по душам даже с кувшином? Беседы по душам-это как-то не аристократично. Противоречит созданному имиджу. Странное ему все же предложили бессмертие. Он упаковал его в коробку и смотрит с сомнением. Брать с собой или нет? Роботы наконец расчистили и разровняли площадку. Теперь ее можно как-то назвать, хотя вряд ли космопортом. Атлантида чего-то ждал. Быть может, что его придут проводить. И Андро явилась.

— У тебя неполадки? Стартовый комп ничего не зафиксировал…

— Нет, все нормально. Я только хотел спросить. Знаешь, мне что-то не нравится этот кувшин. По-моему, процесс не до конца изучен. Ты, к примеру, беседовала с ним по душам?

Андро отрицательно покачала головой.

— А собираешься?

Она пожала плечами. Она нервничала — немного. И еще Платону показалось — Андро хочет, чтобы он улетел побыстрее.

— Ну ладно, пока… До встречи на Ройке.

Он поцеловал ее в губы и забрался в челнок. Профессор Рассольников должен был испытывать восторг оттого, что восстановил справедливость и вернул к жизни целую цивилизацию. Но почему-то было совершенно иное ощущение. Будто его чудовищно надули. А как же иначе? Сколько золота он мог получить из своей четвертой части нуль-порталов? А?