Хищник

Глава 25

Оранжевый дом с белой крышей был построен в те годы, когда родилась Скарпетта — в середине пятидесятых. Обходя участок, она попыталась представить, что за люди здесь жили. Их отсутствие сразу бросалось в глаза.

Она думала о человеке, назвавшемся Свином, о загадочном упоминании Джонни Свифта и непонятном Христиане Христиане.

Скарпетта была уверена, что на самом деле Свин имел в виду Кристину Христиан. Джонни убит. Кристина пропала. Скарпетте часто приходило в голову, что в южной Флориде полно мест где можно избавиться от трупа, — болота, каналы, озера, обширные сосновые леса. В субтропиках тела разлагаются быстро, на них пируют насекомые, а кости обгладывают и растаскивают животные. В воде распад происходит еще быстрее, а морская соль полностью разъедает кости.

Канал позади дома цветом напоминал гнилую кровь. В бурой стоячей воде плавали опавшие листья, похожие на обломки кораблекрушения. Среди них, словно человеческие головы, покачивались зеленые и коричневые кокосы. Временами налетали порывы ветра, и из-за громоздящихся туч проглядывало солнце. Было тепло, сыро и душно.

Детектив Вагнер предпочитала называться Ребой. Голубоглазая крашеная блондинка, она была красива несколько перезрелой красотой, которая, казалось, задубела на солнце. Но мозги ее нельзя было назвать куриными. Она не была ни тупой коровой, ни сукой на колесах, как отзывался о ней Марино. Он также называл ее пистонщицей, хотя Скарпетта не совсем понимала, что это значит. Конечно, Ребе не хватало опыта, но она старалась, как могла. Скарпетта колебалась, сказать ли ей о том анонимном телефонном звонке, в котором упоминалась Кристина Христиан.

— Они прожили здесь какое-то время, но гражданство еще не получили, — сообщила Реба о сестрах, которые жили в этом доме с двумя маленькими мальчиками, взятыми на воспитание. — Они приехали из Южной Африки, и дети тоже оттуда. Мне кажется, что все они укатили обратно.

— А почему они вдруг решили сбежать? Должна же быть какая-то причина? — спросила Скарпетта, глядя на темную воду. Воздух был таким влажным, что казалось, ее накрыла теплая липкая рука.

— Я так понимаю, они хотели усыновить мальчишек. Но у них врядли бы это вышло.

— Почему?

— Похоже, родственники в Южной Африке собирались забрать их обратно, когда переедут в дом побольше. А сестры эти настоящие религиозные фанатички, что тоже говорит не в их пользу.

Скарпетта посмотрела на дома, стоявшие на другом берету с их ярко-зелеными лужайками и маленькими голубыми бассейнами. Интересно, в каком из них живет миссис Симистер и успел ли поговорить с ней Марино?

— А сколько лет мальчикам?

— Семь и двенадцать.

Скарпетта перелистала свою записную книжку.

— Ева и Кристина Христиан. Мне не совсем понятно, почему они их воспитывают?

Она старалась говорить о пропавших как о живых.

— Нет, ее зовут не Ева, а короче.

— Эв или Ив?

— Эв. От Эвелин. Только Эв ее полное имя. Не Эва и не Ева, а просто Эв.

«Ну и имечко», — подумада Скарпетта, записывая его в свою черную книжку. Она опять взглянула на канад. Под солнечными лучами он приобрел цвет крепкого чая. Эв и Кристина Христиан. Подходяшие имена для набожных женщин, которые исчезли, словно бесплотные духи. Солнце снова спряталось за тучи, и вода потемнела.

— Это их настоящие имена? — спросила Скарпетта. — Можем быть уверены, что они не вымышленные? Возможно, они взяли себе религиозные псевдонимы, — рассуждала Скарпетта, глядя на соседние дома, которые казались нарисованными пастельными красками.

На одном из участков она заметила фигуру в черных брюках и белой рубашке. Возможно, это были владения миссис Симистер.

— Насколько нам известно, это их настоящие имена, — ответила Реба, посмотрев в том же направлении. — Эти проклятые инспектора шныряют по всей округе. Якобы ищут вредителей. А на самом деле все это делается для того, чтобы люди не выращивали цитрусы, а покупали их в магазине.

— Вы не правы. Цитрусовая гниль очень опасная болезнь. Если не держать ее под контролем, она погубит все растения.

— Это тайный сговор. Разве вы не знаете, что об этом говорят по радио? Вы слушаете выступления доктора Селф? Это просто ужас, что она рассказывает по этому поводу.

Скарпетта никогда не слушала доктора Селф, кроме тех случаев, когда не могла этого избежать. Человек на другом берегу присел на корточки и стал рыться в большой черной сумке.

— Эв Христиан — проповедница в одном из религиозных объединений… Сейчас я прочитаю вам название. Так сразу и не запомнишь, — сказала Реба, перелистывая свой блокнот. — «Истинные дочери свидетельства Божьего».

— Никогда не слышала о таком сообществе, — усмехнулась Скарпетта, записывая название. — А Кристина? Чем она занимается?

Инспектор поднялся на ноги, держа в руках что-то похожее на плодосборник. Высоко подняв его, он сбил с дерева грейпфрут. Плод тяжело шлепнулся на траву.

— Кристина тоже работает в церкви. Помотает во время службы. Читает религиозные тексты, руководит церемонией. Родители мальчиков год назад погибли в автокатастрофе.

— Где?

— В Южной Африке.

— Откуда эти сведения?

— Из церковной общины.

— У вас есть протокол?

— Я же сказала, что это произошло в Южной Африке. Мы пытаемся выяснить подробности.

Скарпетта все прикидывала, когда ей сообщить о странном звонке Свина.

— А как зовут мальчиков?

— Дэвид и Тони Лак[Luck — удача, везение (англ.)]. Звучит как насмешка, если учесть, что с ними произошло.

— Вы не связывались с южноафриканскими властями? Где именно погибли их родители?

— В Кейптауне.

— А сестры тоже оттуда?

— Так мне сказали. После того как погибли родители, сестры взяли мальчиков к себе. Их церковь находится в двадцати минутах ходьбы отсюда, на бульваре Дейви, рядом с зоомагазином, где продают всякую гадость.

— Вы обращались с запросом в судмедэкспертизу Кейптауна?

— Еще нет.

— Могу вам в этом помочь.

— Это было бы отлично. Представляете? Они там продают пауков, скорпионов, ядовитых лягушек и белых крысят, которыми кормят змей, — продолжала Реба. — Прямо какое-то капище.

— Я никому не разрешаю здесь фототрафировать, кроме полиции. Меня ведь уже грабили, — объяснял Лэрри, сидя на высоком стуле за прилавком.

За окном была видна автострада, по которой непрерывным потоком шли машины, а за ней — бескрайняя гладь океана. Стал накрапывать дождь, предвещая грозу, надвигавшуюся с севера. Люси думала о том, что ей только что говорил по телефону Марино, — об исчезнувших жильцах и о своей проколотой шине. Второе волновало его гораздо больше. Интересно, что сейчас делает ее тетка и скоро ли начнется гроза?

— Ну конечно, я слышал об этом, — сказал Лэрри, возвращаясь к Флорри и Хелен Куинси, после пространного рассуждения о том, как сильно изменилась южная Флорида и как серьезно он думает над тем, чтобы перебраться обратно на Аляску. Обычная история. Со временем все обрастает несуществующими подробностями.

— Но мне бы не хотелось, чтобы вы здесь снимали.

— Это уголовное дело, — возразила Люси. — Я расследую его как частный детектив.

— А может, вы репортер. Как я об этом узнаю?

— Я бывший агент ФБР. Вы когда-нибудь слышали о Национальной академии судебной медицины?

— Это тренировочный лагерь в Эверглейдсе?

— Нет, не совсем в Эверглейдсе. У нас частные лаборатории и судмедэксперты, которые работают по договору почти со всеми полицейскими управлениями Флориды. Они обращаются к нам за помощью.

— Наверно, дорогое удовольствие. Обходится налогоплательщикам в копеечку.

— Не напрямую. Мы получаем гранты и работаем по принципу услуга за услугу. Они нам помогают, а мы их обучаем. Всему, что умеем сами.

Вынув из заднего кармана черное портмоне, Люси подала его Лэрри. Он стал внимательно изучать ее фальшивое удостоверение и значок следователя, который не стоил даже той латуни, из которой был изготовлен, ибо она тоже была ненастоящая.

— Но здесь нет фотографии, — заметил он.

— Это же не водительское удостоверение.

Лэрри прочитал вслух ее вымышленную фамилию и должность.

— Допустим, что это так, — сказал он, возвращая ей портмоне.

— Расскажите все, что знаете, — попросила Люси, устанавливая на прилавок видеокамеру.

Посмотрев на запертую дверь, она увидела, что какая-то пара в пляжном облачении пытается ее открыть. Они заглядывали через стекло, но Лэрри покачал головой.

— Магазин закрыт. Вы мне весь бизнес порушите, — без особого сожаления сказал он Люси. — Когда я стал здесь работать, мне про эту Куинси все уши прожужжали. Говорили, что она всегда приходила сюда в половине восьмого утра, чтобы зажечь гирлянды, включить рождественскую музыку и привести все в порядок. Но в тот день магазин так и не открылся. Когда ее сын забеспокоился и пришел сюда, на двери висела табличка «Закрыто».

Люси полезла в карман мешковатых брюк и вытащила из спрятанного там магнитофона черную шариковую ручку. Из другого кармана она извлекла маленькую записную книжку.

— Вы не возражаете, если я буду записывать?

— Только не относитесь к моим словам как к Священному писанию. Меня тогда здесь не было. Я просто пересказываю, что слышал от других.

— Насколько я понимаю, миссис Куинси заказывала себе обед по телефону? В газетах что-то писали по этому поводу.

— Да, в кафе «Флоридиан», которое находится за подъемным мостом. Очень модное заведение, скажу я вам. Но звонить ей было незачем. Они и так знали, что ей приготовить. Всегда одно и то же — жареный тунец.

— А что для дочери? Для Хелен?

— Этого я не помню.

— Миссис Куинси обычно забирала свой заказ сама?

— Иногда приезжал ее сын. Это он рассказал мне, что случилось.

— Я бы хотела с ним поговорить.

— Я уже год его не видел. Сначала он частенько сюда заглядывал. Приходил поболтать. Первый год после того как они исчезли, он был просто как помешанный. А потом, мне кажется, смирился с потерей. Он живет в большом красивом доме в Голливуде.

Люси оглядела магазин.

— Здесь больше нет рождественских товаров, — поспешил сообщить Лэрри.

Люси не стала спрашивать его про Фреда, сына миссис Куинси. Через свою систему поиска она уже выяснила, что Фред Андерсон Куинси, молодой человек двадцати шести лет, является независимым веб-дизайнером, и узнала его адрес. Лэрри продолжал рассказывать, что в тот день, когда миссис Куинси с дочерью исчезли, Фред несколько раз пытался им звонить, а потом приехал в магазин и нашел его закрытым. «Ауди» его матери был припаркован рядом.

— А они вообще-то открывали магазин в тот день? — спросила Люси. — Может быть, с ними что-то случилось, когда они вышли из машины?

— Все может быть, — пожал плечами Лэрри.

— А ключи от машины и записная книжка миссис Куинси были в магазине? Она варила в тот день кофе? Звонила по телефону? Были какие-нибудь свидетельства того, что они с Хелен входили в магазин? Они успели зажечь гирлянды, включить железную дорогу? Играла ли музыка? Был ли освещен магазин?

— Я слышал, что ее записную книжку и ключи от машины так и не нашли. Одни говорили, что в магазине все было перевернуто вверх дном, другие — что там был порядок.

Люси посмотрела на дверь в глубине магазина, вспомнив о том, что говорил Бентону Бэзил Дженрет. Было непонятно, как мог Бэзил изнасиловать и убить кого-то в подсобке. А потом убрать за собой, вытащить тело из магазина, погрузить в машину и уехать незамеченным. Ведь дело происходило днем. Вокруг полно народа даже в мертвый сезон, которым считается июль. Кроме того, такой сценарий не объясняет, куда девалась дочь, если только он не похитил и не убил ее где-то в другом месте, как это происходило с его жертвами. Ужасное предположение. Ведь ей было всего семнадцать.

— А что стало с магазином после того, как они исчезли? — спросила Люси. — Он открылся снова?

— Нет. Здесь не слишком интересуются рождественскими штучками. Я так думаю, что этот магазин был просто ее причудой. Он больше не открылся, и через пару месяцев после ее исчезновения сын вывез оттуда все товары. В сентябре «Короли пляжа» уже открыли здесь свою точку и наняли меня продавцом.

— Если можно, я осмотрю подсобку, — попросила Люси. — А потом оставлю вас в покое.

Свин сбил еще два апельсина, потом перешел к грейпфрутам, которые он собирал в корзинку на конце длинной ручки плодосборника. Время от времени он поглядывал на другой берег, где бродили Скарпетта и детектив Вагнер.

Детектив все время жестикулировала. Скарпетта внимательно осматривала все вокруг, делая записи в блокноте. Свин с огромным удовольствием наблюдал эту сцену. Вот идиоты. Только воображают себя умниками. Ему ничего не стоит обвести их вокруг пальца. Свин улыбнулся, представляя, как опоздает Марино из-за своей проколотой шины. Любой другой взял бы машину академии и приехал сюда вовремя. Но только не этот болван. Разъярившись, он будет пытаться исправить все на месте. Тупая деревенщина. Свин присел на корточки, развинтил свой плодосборник и убрал его алюминиевые детали в большую нейлоновую сумку. Она здорово тянула руку, и он закинул ее на плечо, как это делают дровосеки со своими топорами. Как тот дровосек в рождественской лавке.

Он неторопливо пошел к маленькому оштукатуренному домику. Старуха сидела на веранде и смотрела в бинокль на оранжевый дом на другом берегу. Она следила за ним уже несколько дней. Вот умора. Свин уже побывал там три раза, но никто этого не заметил. Его тянуло на это место, хотелось пережить все снова, и он возвращался в дом и сидел там в свое удовольствие. Но никто его так и не увидел. Он умеет быть незаметным.

Войдя на участок миссис Симистер, Свин начал осматривать один из ее лаймов. Она наставила на него бинокль. Потом открыла раздвижную дверь, но в саду не появилась. Он ни разу не видел, чтобы она выходила в сад. За деревьями ухаживал садовник, но она никогда не покидала дома и не разговаривала с ним.

Продукты ей привозил всегда один и тот же мужчина. Возможно, сын или какой-нибудь родственник. Он никогда не задерживался подолгу. Больше никто ею не интересовался. Пусть скажет спасибо Свину. Очень скоро она окажется в центре внимания. О ней узнает множество людей, и доктор Селф упомянет о ней в своей передаче.

— Оставьте в покое мои деревья, — с сильным акцентом произнесла миссис Симистер. — На этой неделе ваши люди приходили уже дважды. Это просто безобразие.

— Извините, мадам. Я уже почти закончил, — вежливо сказал Свин, срывая листок с лаймового дерева.

— Убирайтесь с моего участка, или я вызову полицию! — визгливо крикнула она.

Миссис Симистер была в панике. Она боялась потерять свои любимые деревья. И она их лишится, но к тому времени ей уже будет все равно. Ее деревья действительно заражены. Им не меньше двадцати лет, и они обречены. Сделать это было легко. Всякий раз, когда приезжал большой оранжевый грузовик, чтобы срубить зараженные деревья и превратить их в опилки, на дороге оставались листья. Свин собирал их, разрывал на мелкие кусочки, бросал в воду и наблюдал, как там размножаются бактерии. А потом наполнял этой водой шприц, который дал ему его Бог.

Расстегнув молнию на сумке, Свин вытащил оттуда баночку с аэрозольной краской и обвел ствол лайма красной полосой. И прольет ангел смерти кровь у порога твоего и не будет тебе спасенья. Из глубины сознания всплыли слова, похожие на заклинание:

— Что вы делаете? Не трогайте мои деревья! Вы слышите меня?

— Я вам все сейчас объясню, мадам, — вежливо сказал Свин, сочувственно глядя на старую даму.

Миссис Симистер покачала головой и сердито захлопнула стеклянную дверь, повернув в замке ключ.