Ходок – 13

Глава 28

Беспечность и охотник за головами, а тем более охотник из лучшей пятерки Протектората Нейтен… ну, может и не самой лучшей, а скажем так — одной из двух лучших, есть вещи несовместные, как гений и злодейство. И это рядовой охотник, так что уж говорить про руководителя второй спецгруппы старшего медного Искусника Олтепха. Первый придерживался самых строгих правил касательно техники безопасности, а так же трудовой и производственной дисциплины.

Поэтому, в условиях боевого выхода, несмотря на то, что ночевать приходилось не в лесу, или в поле, лежа на голой земле и прикрывшись лопухом, ожидая ежесекундного нападения превосходящих сил противника, а в комфортабельных покоях резидента Протектората Нейтен в Ругазе, с практически нулевой вероятностью того, что проклятый хартыг потревожит твой сон, а больше и врагов на этот раз не было, график ночных дежурств исполнялся неукоснительно.

У Александра Галича в песне «Вальс его величества или Размышления о том, как пить на троих» есть такие строчки: «Культурный досуг включает здоровый сон». Старший медный Искусник Олтепх эту песню, разумеется, никогда не слышал, да и не пил никогда казенку с двумя собутыльниками, тщательно разливая огненную воду, чтобы не пролить ни капли и чтобы всем поровну, но, под словами о необходимости здорового сна подписался бы двумя руками… ну, если бы одной подписи было мало, ибо свято полагал, что невыспавшийся оперативник — плохой оперативник. Ухудшается одно из его главных качеств — внимательность. Не заметит сломанную веточку, или плавающий в бассейне с шампанским труп, или дырку в заборе, откуда торчит голая жопа и расследование пойдет по неверному пути.

Олтепх считал, что его люди должны спать не менее восьми тарков и ни мгновением меньше. На самом деле на сон уходило еще больше времени, а именно — десять тарков. Почему? Считайте сами — каждый боец должен спать восемь тарков, но, этот же боец должен отдежурить свою смену, значит к этим восьми приплюсовываются еще два тарка, уходящих на дежурство.

Самыми лучшими вахтами считались первая и последняя. В этих случаях у человека был полноценный восьмитарковый сон, не разделяемый на две части, когда дежурство выпадало на вторую, третью и четвертую смены. Первую вахту навсегда, по праву сеньора, забрал себе Первый, а вот последняя доставалась всем по очереди. Изначально счастливчика выбрали бросив жребий, а затем менялись в порядке возрастания номера.

Кстати говоря, если бы высокое начальство узнало, что оперативники, мягко говоря — тратят на сон десять тарков, а если называть вещи своими именами — дрыхнут по полсуток, то непременно задало бы старшему медному Искуснику Олтепху вопрос: — А не охренел ли он!?! — Это был бы первый вопрос и сразу же второй: — А не слипнутся ли у вас у всех жопы от такого сладкого времяпрепровождения!?!

Но, в том-то все и дело, что высокое начальство было далеко и узнать о «шалостях» зондеркоманды Олтепха никак не могло — некому было донести. О специфических особенностях распорядка дня… точнее говоря — ночи, знали лишь сами члены отряда, а так же их коллеги из первой пятерки охотников под командованием старшего медного Искусника Имбалта, ну и резидент нейтенской разведки в Ругазе Берн Уктар, в резиденции которого все эти безобразия и происходили.

Так что, настучать могли либо охотники Олтепха сами на себя, но, это даже не смешно; либо бойцы из первой пятерки, но, какое бы ни было между ними соперничество, ябедничество начальству друг на друга было для охотников полнейшим табу — такое и в голову никому прийти не могло; либо мог заложить Берн Уктар, чтобы прогнуться, но, он был в такой глубокой заднице, что любая попытка как-либо напомнить о себе начальству в Нейтене могла стать последней каплей, после которой он бы расстался со своим уютным креслом и Ухо и Глаз Лорда-мага Протектората Нейтен в Ругазе, как человек неглупый, прекрасно это понимал.

Вот и сибаритствовал старший медный Искусник Олтепх, вместе со своими подчиненными, на всю катушку. Правда, к их чести, надо сказать, что при необходимости они могли сутки напролет выслеживать добычу, спать по тарку, или вообще не спать, а теперешний курортный режим был вызван резким неприятием выданного «полетного задания», которое, если перевести его с канцелярского языка на общечеловеческий, выглядело примерно так: — Пойди туда, не знаю куда и найди то, не знаю что! Найди, понимаешь, в огромной толпе, которая заполонила Ругаз, хартыга, который неизвестно как выглядит!

А Снежную Деву на Золотом Шесте не поймать, заодно!? Нет? Ну и на том спасибо! Таким образом, если смотреть вглубь, в корень, так сказать, проблемы, становится ясным, что курортный режим был порождением волюнтаризма высшего руководства, выдавшего нереальное задание, а не снижением уровня дисциплины и моральным разложением личного состава зондеркоманды номер два, как можно было бы подумать.

Третья смена, которая делила ночь пополам, досталась на этот раз своему тезке — Третьему — поджарому молодому человеку лет двадцати пяти, рыжему, с огромными голубыми глазами, можно даже сказать — глазищами, которые лучше подошли бы какой-нибудь девушке, но, по иронии судьбы, ярко сверкали на веснушчатом лице профессионального киллера. Лидгугальт, как звали в миру Третьего, или Убийца-с-глазами-ребенка, как звали его сослуживцы, когда им было не лень произносить столь длинное имя, считал, что после первой и пятой, третья смена лучшая.

Это свое мнение он яростно отстаивал во время совместных попоек, ни в какую не соглашаясь со Вторым, Четвертым и Пятым, имевшими иную точку зрения по этому вопросу. Видимо, дело было в индивидуальных особенностях организмов — Третий успевал нормально выспаться за четыре тарка, отдежурить и снова поспать сном младенца вторые четыре тарка. Его же коллеги предпочитали, если уж не удавалось урвать у судьбы восемь тарков подряд, режим два и шесть, или же шесть и два. Но, как говорится, на вкус и цвет товарищей нет, кому нравится попадья, а кому свиной хрящик.

О том, пришла ночевать, или нет, первая пятерка Третий был не в курсе — когда он ложился спать их еще не было, а о том, что было потом он тоже, естественно, не знал — спал Лидгугальт крепко. Вторая зондеркоманда укладывалась спать около полуночи и вставала, соответственно, около полудня, выспавшаяся и довольная жизнью, а вот первая и вставала и ложилась совершенно хаотично, то раньше второй, то позже.

Да и вообще жизненный ритм людей старшего медного Искусника Имбалта отличался от такового во второй пятерке и на сон у них уходило лишь семь с половиной тарков — квантом времени служили полтора тарка, в отличие от двух в команде Олтепха. Поэтому спала первая пятерка лишь шесть тарков, что служило поводом для насмешек у представителей второй. Правда, обе команды, практически, не пересекались и зубоскальство происходило лишь келейно, внутри второй пятерки.

Причиной такого неравенства служило то, что командир первой опергруппы старший медный Искусник Имбалт, в отличие от командира второй, искренне полагал, что он и его люди могут найти и обезвредить хартыга, а старший медный Искусник Олтепх не менее искренне считал, что это невозможно и рвать задницу на этом поприще не собирался.

Поэтому услышав, что входная дверь открывается посреди ночи, Лидгугальт не удивился — мало ли ребята в кабаке засиделись, или хартыга ловили (шутка). Удивило его другое — в коридоре не раздались шаги пятерых человек и не послышался негромкий гомон, который всегда сопровождал возвращающихся оперативников. Таится в своей берлоге нужды не было — кругом свои, вот и болтали о том о сем.

Удивило Третьего другое — в здание, судя по шагам, зашел лишь один человек, а этого быть не могло, потому что не могло быть никогда — обе пятерки попадали в резиденцию всем гуртом, потому что у каждой был только один ключ — у Берна Уктара было лишь два запасных, коие он, посыпая голову пеплом от горя, отдал Олтепху и Имбалту, под личную ответственность.

Насторожило Лидгугальта и другое — шаги не были бодрыми и упругими шагами здорового человека, которыми должны были быть, а какими-то шаркающими и больными, чего также не могло быть по определению, потому что в зондеркоманде не могло быть больных и здоровых, а лишь живые и мертвые. Кстати говоря, непонятно, кто у кого спер этот лозунг — то ли наши вэдэвэшники у них, то ли ругазские охотники за головами у вэдэвэшников. А может и никто ни у кого — идеи свободно диффундируют между мирами.

Все происходящее было необычно, мягко говоря и, согласно инструкции, следовало немедленно поднимать тревогу. Однако, инструкция — инструкцией, а будить товарищей, спавших безмятежным сном, из-за припозднившегося коллеги из первой пятерки, который единственный сумел добраться до резиденции Берна Уктара после грандиозной попойки, как представлялось Лидгугальту, растеряв соратников по дороге, было бы не комильфо. Насмешек потом не оберешься из-за подобной бдительности. Поэтому, прежде чем бить в набат, Третий решил взглянуть на возмутителя спокойствия, а потом уже решать, что делать.

Плавным движением Лидгугальт скользнул к двери. Безбашенностью и нездоровым пофигизмом Третий не страдал, к целостности собственной шкуры относился вполне себе ответственно и поэтому, прежде чем отодвинуть щеколду, он активировал каменный щит шестого ранга. Однако, прежде чем он успел дотронуться до задвижки, в дверь постучали. Стук полностью убедил Лидгугальт в том, что за дверью свой, ибо был не хаотичным, а структурированным.

Несмотря на то, что можно было расположиться на ночлег с большим комфортом — пустых комнат хватало, чтобы спать по двое, а командирам вообще в гордом одиночестве, каждая зондеркоманда на ночь кучковалась всем личным составом вместе, в одном помещении, как в казарме — первая в большой гостиной, а вторая — в зале приемов.

Чем это было вызвано было непонятно — то ли страхом перед кровожадным и неуловимым хартыгом, то ли многолетней привычкой так себя вести на боевых выходах, то ли врожденным мазохизмом, ибо атмосфера в комнате, где спали пять здоровых мужиков, не гнушавшихся полакомиться за ужином разнообразными блюдами, щедро нафаршированными луком и чесноком, а так же, не к ночи будь упомянутой, гороховой похлебкой с копчеными ребрышками, благоухала отнюдь не лютиками и луговыми ромашками, а как бы совсем даже наоборот, но, факт остается фактом — спали все вместе.

А так как никто не исключал возникновения в ночное время, какого-либо форс-мажора, требующего доступа представителей одной пятерки в помещение, занимаемое другой, был выработан условный код, позволяющий определить, кто стучит — свой, или чужой.

Шифр состоял из двух частей. Первая — день десятидневки. Но, не просто номер — чтобы много не стучать, начиная с шестого дня счетчик сбрасывался и начинался заново, так что шестому дню соответствовал один удар и так далее — десятому — пять. Вторая часть кода — позывной стучащего — тоже от единицы до пяти. Так что минимальный код был один — пауза — один, а максимальный: пять — пауза — пять.

Так как представители обеих пятерок знали друг друга много лет, то если бы, например, в одну прекрасную, а точнее говоря — злосчастную ночь, в дверь одной из спален постучали: два — пауза — два, а это был бы не второй, или седьмой день десятидневки, или же вместо Второго перед дверью стоял кто-нибудь другой, то сразу стало бы ясно, что явился не собрат по оружию, а хартыг. Поэтому, при всей простоте и незамысловатости выбранного шифра, для данной ситуации и для данного набора хорошо знакомых между собой оперативников, он был вполне себе рабочим.

Раздавшийся стук был таким: два — пауза — три. Поскольку новые сутки начались несколько часов назад, то первая часть кода была правильной и соответствовала седьмому дню десятидневки. Оставалось убедиться, что за дверью Третий из первой пятерки — в миру Фирездал. Открыв дверь, Лидгугальт удостоверился, что перед ним Фирездал — все было правильно — код соответствовал человеку.

Окровавленная голова блондина, его бледное лицо и то, что он с трудом стоял, облокотившись на стену, лучше всяких слов говорили, что с первой пятеркой приключилась беда. Смешно было опасаться полумертвого тезку по номеру и Лидгугальт снял щит. Однако, прежде чем он успел задать какой-либо вопрос касательно того, что произошло с первой зондеркомандой, в его солнечное сплетение вонзился черный кинжал, возникший в руке Фирездала как будто из ниоткуда. Болевой шок не позволил Лидгугальту предпринять каких-нибудь ответных действий, а завершил дело Фирездал перерезав оппоненту горло.

«Извини братан — ничего личного!» — подумал старший помощник, бережно укладывая тело на пол.

Бережность была вызвана отнюдь не уважением к поверженному врагу, как могли бы подумать люди воспитанные в духе рыцарских романов, типа «Айвенго», «Тристан и Изольда», «Парцифаль» и иже с ними, а вполне себе вполне утилитарными соображениями — чтобы не поднимать шума. Врагов надо было взять спящими и беспомощными. Это на рыцарском турнире западло исподтишка бить в спину, а на войне не то, чтобы высшая доблесть, а скажем так — признак высокого профессионализма — больше шансов выйти живым из боя.

Оставшаяся часть работы была не более приятной, чем уже проделанная, однако же, совершенно необходимой. Оставлять в живых врагов, которые за тобой охотятся, было бы верхом глупости и чистоплюйства, однако, глупостью Денис не страдал от природы, а от чистоплюйства полностью избавился за время второй жизни, проведенной бок о бок с любимым руководителем, поэтому участь второй пятерки была предрешена.

Причем не сейчас, а прямо в тот момент, когда старший помощник узнал от почившего в бозе блондина о существовании дублирующей зондеркоманды. Человек более тщеславный мог бы и возгордиться от того, что на его уничтожение брошены такие силы, но, Денис и завышенным честолюбием тоже не страдал. Понятно, что перерезать спящих смог бы и менее опытный душегуб, чем красная Пчела, поэтому вполне естественно, что с уничтожением спящей четверки второй зондеркоманды проблем не возникло.

Даже маг не успел не то, чтобы что-то предпринять, а просто открыть глаза, а ведь старший помощник, честно говоря, побаивался, что Искусник, причем не какой-то там артефактор, а боевой маг, бдит даже во сне и присматривает третьим глазом из астрала, или еще откуда — не подбирается ли какой злодей к его тушке, пока он спит.

Оказалось, что третьего глаза, как и какого иного сторожевого артефакта, вроде Небесного Волка, или Байгола, или врожденной магической техники, чтобы предупредить об опасности, у колдуна не было. Выяснилось это эмпирическим путем, после того, как определив по боле интенсивным надтелесным оболочкам ху из ху, с Искусника Денис и начал, чтобы сначала вывести из строя самого сильного противника. Правда, чтобы не рисковать, против мага старший помощник использовал не «Черные когти», а чертов серп — чтобы уж наверняка.

Впрочем и против остальных тоже — коней на переправе не меняют, равно, как и кобыл. А то прячь серп в Торбу Архата, доставай «Черные когти» — все это время, хоть и небольшое, а не ровен час кто-то проснется и что тогда? — вместо тихой зачистки, бой. А в реальном бою не всегда побеждает сильнейший. Чаще всего — да, но, иногда вмешивается Госпожа Удача, так что лучше время не терять, если его можно не терять (тибетская народная мудрость).

Во время «избиения младенцев», никаких эмоций, ни положительных, ни отрицательных Денис не испытал — для того чтобы радоваться смерти других людей надо быть маньяком, или извращенцем, а уж печалиться о смерти врагов — тем более. А так как ни тем, ни другим старший помощник не был, то и чувств никаких не испытывал. Он бы, конечно, с удовольствием использовал для этого грязного занятия своих союзников — Байгола и Небесного Волка, но, побоялся, что те лишь разбудят оперативников, а не передушат, так что пришлось самому.

Кстати говоря, стремление проделать грязную работу чужими руками, не было изобретением старшего помощника. Как говорится — отнюдь. Во время Великой Отечественной Войны, украинские националисты активно, можно сказать — азартно, уничтожали в Бабьем Яру евреев, красноармейцев, краснофлотцев, коммунистов, цыган, а их «братья по оружию» — латышские полицейские батальоны зверствовали в Белоруссии, в то время как остальные прибалтийские коллаборационисты участвовали в блокаде Ленинграда. Да и русских полицаев хватало… Так что, ничто не ново под Луной.

Закончив неприятную работу, Денис занялся приятной, а именно сбором трофеев. Закрома родины на сей раз пополнились не только личными сбережениями граждан, магической бижутерией и оружием, а еще и двумя тяжеленными кожаными кошелями с золотом — видимо это были отрядные кассы.

Однако, все хорошее, к сожалению, имеет свойство рано, или поздно, заканчиваться, что не может не огорчать, впрочем, как и все плохое, что, с другой стороны, не может не радовать. В нашем случае закончилось хорошее. Вдоволь помародерствовав, старший помощник мысленно сорвал со своих плеч нашивки брандмейстера и перевел себя в простые топорники, а именно — в санитары, после чего занялся уборкой помещения, отправляя тела, по привычке, в серебряную Торбу Архата, на что внутренний голос недовольно буркнул:

«Снова передвижной морг устроил! — и добавил: — Мясник!»

«Не мы такие — жизнь такая…» — меланхолично отозвался Денис.

Есть такая профессия — родину зачищать. Ну-у… зачищать не зачищать, а проверить есть ли кто живой на этаже, старшему помощнику было необходимо, чтобы не получилось, как плохом детективе, или триллере, когда главный герой, победив главного же злодея, расслабляется и получает удар в спину от какой-нибудь шестерки, спрятавшейся во время боя в книжном шкафу, или же в сточной канаве, или еще где.

Ну, может в кино такое и допустимо, чтобы сюжет позаковыристей развивался, в реальной же жизни — нет. Поэтому, закончив уборку, Денис прошелся по всем комнатам и, что характерно, никого не обнаружил. Ни садовника с вилами, ни плотника с топором, ни кухарку с большим ножом — никого. Даже молоденькой горничной, изготовившейся пырнуть ножницами и той не было. Ну, что тут скажешь — на нэт и суда нэт.

Завершив все свои дела на первом этаже, старший помощник сменил имидж Третьего на «лицом со шрамом» — чтобы долго не объяснять Берну Уктару с кем тот имеет дело, и бесшумно направился на второй, где находились спальня и кабинет предводителя дворянства. Денис справедливо рассудил, что раз уж он явился в резиденцию Уха и Глаза Лорда-мага Протектората Нейтен в Ругазе, то хотя бы из вежливости должен встретиться с резидентом, а то как-то некрасиво получается — в доме был, а с хозяином не пообщался. Нехорошо.

Убивать Берна Уктара старший помощник не собирался. Денис полагал, справедливо, или нет — это другой вопрос, что если у человека есть принципы, он должен их соблюдать. Если ты, к примеру, принципиально ковыряешь в носу при дамах, то должен это делать и во время приема у английской королевы, иначе грош тебе цена — не ты диктуешь свою непреклонную волю обстоятельствам, а они тебе. Измена своим принципам — это начало пути к полной деградации, в конце которого тебя ждет безалкогольное пиво и резиновая женщина. Старший помощник принципиально не убивал людей, которые не собирались причинить ему вред, а нейтенский резидент в Ругазе в это число не входил.

Денису требовалось от Берна Уктара лишь то, чтобы тот открыл сейф и выдал фонрока сумудо, ибо фарханы лишними не бывают, ну-у… и заодно все остальные материальные ценности, представляющие интерес для страшного хартыга. После завершения экспроприации — это, если не называть вещи своими именами, или же грабежа — если называть, старший помощник собирался связать резидента и покинуть резиденцию. Однако, человек предполагает, а Бог располагает. Кабинет Берна Уктара оказался заперт, а его самого не оказалось не только там, как проверили Байгол и Небесный Волк, но и в спальне и во всем здании, как показал тщательный осмотр второго этажа.

Денис поначалу был обескуражен и сгоряча совсем было решил выломать дверь в кабинет, но, вовремя одумался, ибо, как вскрыть магический сейф он понятия не имел, а все остальное, что могло найтись в кабинете, представляло интерес постольку-поскольку — по-настоящему его интересовал только фархан из «смартфона», а фонрока сумудо явно не валялся где-нибудь, а находился в сейфе.

Но, это было не единственное соображение, заставившее старшего помощника отказаться от акта вандализма, были и еще. Первое — все что ни делается, делается к лучшему — не надо искать место для сегодняшнего ночлега. Фактически, ситуация перевернулась с ног на голову и поражение превратилось в победу.

Но, и на этом замечательном выводе пытливая мысль Дениса не остановилась и пошла дальше — а почему бы не обосноваться в резиденции Уха и Глаза Лорда-мага Протектората Нейтен в Ругазе до самого начала Турнира?! Выгод от такого местожительства хоть отбавляй — под лампой искать не будут — под ней темнее всего и если про его «шалости» с двумя зондеркомандами все-таки узнают, то резиденция Берна Уктара станет последним местом, где его будут разыскивать очередные нукеры Лорда-мага, ну, а вишенка на торте то, что по-любому лучше жить здесь в комфорте, чем подтираться лопухами в лесу.

Оставалось обдумать, как реализовать такой замечательный план. От блондина старший помощник узнал о трениях между оперативниками и Берном Уктаром, а также то, что несколько последних дней блондин его не видел. Честно говоря это еще ни о чем не говорило — резидент мог ложиться спать до прихода отряда на ночлег и вставать после его ухода — вот блондин его и не встречал, но, Денис допускал, что Берн Уктар, получивший выволочку от руководства, решил, от греха подальше, вообще затихариться где-нибудь, прикинуться ветошью и не отсвечивать до окончания форс-мажора.

На эту версию работало также то, что никакой еды на кухне не оказалось, а вся посуда, убранная в шкафы, была девственно чиста. Все было логично — раз резидент дома не живет, то и готовить его повар ничего не будет, ну, а пришлые оперативники сами о себе позаботятся — заведений общепита в Ругазе хватает, начиная с местного «Макдоналдса» и какой-нибудь «Крошки картошки» и заканчивая фешенебельными харчевнями в Золотом Городе, типа московского «Турандот».

Однако, кроме оперативников и Уха и Глаза, люди в доме явно бывали — в резиденции было чисто. Вряд ли уборкой занимались оперативники, скорее всего — приходящая прислуга. Почему приходящая? — потому что кроме уничтоженной зондеркоманды в резиденции, на сей момент, никого не было — дом был пуст. Значит что? — значит клининговые и прочие специалисты приходящие. Следовательно, когда они явятся в очередной раз, ничто не должно их насторожить.

Если эта компашка увидит кровь, она поднимет шум, припрутся разнообразные хранители покоя, чтоб их черти драли, начнется следствие — все-таки хата не простого селянина, а нейтенского резидента, а это тебе не хрен собачий и от служивого люда здесь будет не протолкнуться ни днем, ни ночью! А если крови не будет и вообще подозрительных следов не будет, то приходящая обслуга потусуется днем, а на ночь свалит — живи, да радуйся! В смысле — спи! Что еще нужно человеку, чтобы дожить до начала Турнира? — только ванна с горячей водой. Так и она здесь имеется! Старший помощник проверил.

Так что нужно было спускаться и начинать драить «казарму» убиенной зондеркоманды, чтобы уничтожить все следы произошедшей трагедии, которые могли бы насторожить приходящую прислугу. Заниматься этим Денису откровенно не хотелось, а когда человеку не хочется что-либо делать, изворотливый человеческий ум начинает искать причины этого не делать. Не остался в стороне от этого процесса и старший помощник, которому пришло в голову, что в любой момент в резиденцию может явиться Лорд-маг Нейтена, вместе со свитой — ведь не в гостиницу же им идти, и все клининговые труды пойдут псу под хвост. Так стоит ли заморачиваться?

Однако, заниматься самообманом было не в привычках Дениса и он, с тяжелым вздохом, вынужден был признать, что появление Ханса Ури Энтилена до начала Турнира маловероятно. У властителя Протектората хватает забот и вряд ли он будет болтаться по Ругазу несколько дней в качестве туриста. Скорее всего прибудет в день начала Турнира, поприсутствует, встретится после окончания, или же до его начала, с интересующими его персоналиями и в тот же день отправится обратно — нельзя без хозяйского пригляда надолго оставлять Протекторат, мало ли что… По крайней мере, старший помощник, на его месте, поступил бы именно так.

Поэтому пришлось Денису все же заняться уборкой — не было аргументов против этого занятия. Никаких моющих средств он не нашел, хорошо еще, что была горячая вода. Видимо, в доме был автономный источник энергии, от которого и «лампочки» питались и котел грелся, но, его местонахождения старший помощник не обнаружил. Впрочем и хрен-то с ним — горячая вода есть и ладно, а откуда она берется — хоть от централизованного снабжения от ТЭЦ, хоть от магического источника под домом, Денису параллельно.

Закончив уборку, все грязные тряпки, в качестве которых старший помощник использовал испачканное кровью постельное белье, он сжег в камине. Стелить заново не стал. Во-первых — потому что не знал, где это белье искать, а заниматься поисками было совсем уже лень, но, главным образом из-за того, что застеленные свежим бельем постели могли насторожить прислугу — вдруг перестилать это их святая обязанность. А если же — нет, то поворчат немного на потерявших всякую совесть понаехавших — обслуживать их они не нанимались, но, не насторожатся.

После этого Денис помылся сам, вымыл шкиру, поставил ее на «фарханную» зарядку, а затем перекусил продуктами из Торбы, в очередной раз похвалив себя в процессе очень раннего завтрака, или очень позднего ужина, за приобретение такого замечательного гаджета. Есть на ночь, конечно же, неправильно, но, когда твой желудок может переварить даже титановые гвозди, ложиться спать голодным особого смысла не имеет. А разжиреть не дадут наники и образ жизни, так что — можно.

Лег старший помощник около шести утра, если считать по-нашему и отбросить всякие тарки, а встал примерно в десять. Четырех часов для полноценного отдыха ему хватало. Восстав ото сна, Денис помылся, перепрограммировал при помощи шкиры биомаску, ибо не исключал, что его могут разыскивать в связи с гибелью Джолы и вышел из дома. Благообразное лицо, принадлежащее благородному мужчине среднего возраста, ничем не напоминало ни истинный облик старшего помощника, ни Шрама, ни последний имидж, с которым Денис обретался в «Трезубце Речного Властелина», так что с конспирацией все было в порядке.

Покинув резиденцию Уха и Глаза, старший помощник, после недолгих поисков, устроился на открытой веранде небольшого ресторана, откуда открывался прекрасный вид на парадный вход в резиденцию. Денису требовалось выяснить распорядок дня приходящих работников, чтобы, не дай бог, с ними не пересечься. Убивать, разумеется, старший помощник никого не собирался, но, даже «нейтрализовывать», со всей возможной в этом деле деликатностью, ни в чем не повинных людей, оказавшихся не в то время не в том месте, ему хотелось меньше всего. Нужно было этих встреч избежать.

С выбором места наблюдения все тоже было не так просто, как могло бы показаться на первый взгляд. Дело было в том, что кроме парадного, существовал еще и черный ход, через который, скорее всего, прислуга и попадала в здание. Однако, Денис рассудил, правильно, или нет, мог показать только опыт — тот, который сын ошибок трудных, что у прислуги своих ключей, скорее всего, нет и запускает их в дом какой-нибудь домоправитель, которому невместно пользоваться черным ходом, ибо он не работающий, а присматривающий — менеджер среднего звена — это вам не хрен собачий!

Предположения старшего помощника блистательно подтвердились — около полудня в резиденцию зашел представительный пожилой господин, который покинул ее через тарк с небольшим, что было вполне объяснимо — работы, в отсутствие хозяина в доме, было немного. Допустить, что клинингом будет заниматься респектабельный немолодой мужчина было решительно невозможно, следовательно версия о том, что прислуга будет запущена через черный ход тоже нашла свое подтверждение.

Позавтракав и одновременно пообедав, Денис перешел в режим туриста и отправился бродить по Ругазу. Подобным образом он и коротал оставшиеся до начала Турнира дни, являясь в резиденцию Берна Уктара лишь глухой ночью, намного позже полуночи, чтобы только поспать и помыться.

Последнюю ночь перед Турниром старший помощник предпочел провести в лесу. Побаивался, что ни свет ни заря заявится Ханс Ури Энтилен в сопровождении своего главного нукера Фахира Валтаха и толпы телохранителей, а драться с таким войском Денису было не с руки.

Впрочем, честно скажем, насчет войска — это старший помощник себе льстил. Для того, чтобы отправить его в Страну Счастливой Охоты было бы достаточно и одного боевого мага в ранге серебряного Искусника. Как говорится, хватит за глаза и за уши — никакие нукеры не понадобятся. Просто так, за красивые глаза, начальниками стражи Протектората не становятся. А раз сумел Фахир Валтах пробиться на самый верх, значит был знатным душегубом, знал толк в этом деле — чай не артефактор какой.

А про старшего золотого Искусника и говорить нечего. И действительно — где Денис, даже со всеми магическими побрякушками и полуживой шкирой, а где Архимаг — дистанция, как говорится, огромного размера. Слон и Моська. Единственное отличие от басни, что лаять Денис не собирался.

Так что, связываться с Фахиром Валтахом, или с его подчиненными, или, не приведи Господь, с его начальником, никакого желания у старшего помощника не было — вот и пришлось ночевать в палатке и подтираться лопухом. Но, Денис недолго горевал об утраченном комфорте — развел костерок, свежим воздухом подышал, на звезды полюбовался — короче говоря, решил считать, что он на пикнике.