Хозяин Тайги

Глава 7.

Филипп лежал и прислушивался к звукам с кухни.

Данила готовил ужин, шуршал чем-то, стучал, гремел. Филу было интересно. Он задолбался просто валяться в кровати. Даже музыка уже не радовала. Да, он вёл не самый правильный образ жизни, но он редко торчал просто так дома. Где-то обычно зависал, с кем-то общался. А если и оставался в квартире, то играл во что-то, смотрел сериалы. А тут из развлечений только бревенчатый потолок и старые книги.

Но до чтения Ларин пока не созрел. Решил, что раз он поставил себе цель соблазнить Орлова, то надо начинать с малого — втереться в доверие, найти общий язык. Сколько уже можно собачиться.

Поднявшись с койки, он осторожно, чтобы не перегружать спину, добрался до кухни и опустился на диван.

— Чего вскочил? — удивленно и хмуро одновременно спросил Данила, обернувшись через плечо. У Фила уже вошло в привычку наблюдать вот так за ним во время готовки.

— Тебе помочь с чем-нибудь? — Филипп облизнул пересохшие губы. Если честно, помогать он ни с чем не хотел. Но, во-первых, собирался быть хорошим мальчиком для Орлова, во-вторых, одному стало банально скучно.

— А ты что-то умеешь руками, кроме как держать член? — хмыкнул Данила, явно намекая на скабрезные шуточки Ларина.

— Мало что, но зато это делаю виртуозно, — Филипп ухмыльнулся. На самом деле ему нравились эти их перепалки. Даже когда Данила откровенно злился и рычал.

— Тут большого ума не надо, — Орлов закатил глаза и повернулся уже всем корпусом. — Ладно, если не шутишь, то на, порежь лук.

— Серьёзно? — Фил едва не застонал. — Признайся, ты просто мечтаешь увидеть мои слёзы.

— Ты меня раскрыл, — усмехнулся Данила. Он положил на стол разделочную доску, нож и две крупных луковицы. Филиппа передёрнуло. Даже от целых головок шёл ядрёный аромат. А что будет, когда он их разрежет?

А был пиздец.

Слёзы хлынули градом, застилая глаза и делая их абсолютно мутными. Они текли по щекам и попадали за ворот майки. Помимо этого, Фил никак не мог приспособиться к ножу и скорее даже не резал им, а просто рубил.

— Твою же мать! — Орлов подскочил к нему, отнимая орудие пытки. — Да что же ты невдалый такой? Пошли глаза промывать.

Он за руку отвёл Филиппа в ванную, где сунул в руки мыло и включил воду.

— Аккуратно давай, — командовал Данила. — Сначала руки вымой от сока, потом уже лицо.

— Я ничего не вижу, — пожаловался Фил, слёзные железы которого работали на полную мощность. Он не плакал очень давно. Последний раз — на больничной койке от бессилия. И, видимо, жидкости в организме скопилось слишком уж много.

— Свалился, блядь, на мою голову, — выругался Орлов. Он взял ладони Филиппа в свои и помог поднести к крану, даже вылил на них мыло. Дальше уже Ларин справился сам, но этот интимный момент с мытьём рук отозвался внутри чем-то тёплым и безумно приятным.

Не возбуждением, нет. Чем-то другим, незнакомым.

Данила оставил его в ванной, а сам вернулся на кухню. Филипп нормально умылся и глянул на своё отражение. Глаза покраснели, нос распух. Он никогда не умел плакать по-киношному красиво. Несмотря на шикарную внешность, Фил всегда превращался в печёную картошку после слёз. Наверное, потому старался и не реветь лишний раз.

Приведя себя в порядок, он вернулся на кухню. Данила уже закончил с луком и вернулся к основной готовке.

— А…

— Нет, — осадил Филиппа Орлов, стоило тому открыть рот. — Больше я тебе ничего не доверю. Как ещё не порезался, безрукий.

— Я хотел попросить достать пиво из холодильника, — ляпнул Фил, уязвлённый очередной ремаркой в свою сторону.

— Лера сказала, что алкоголь тебе нельзя. Да и сам должен понимать, что с теми лекарствами не шутят.

— Лера, ну, конечно, — Филипп закатил глаза. — Ты с ней встречаешься?

Да, он уже задавал вопрос, но сейчас спрашивал по-другому. Вдруг повезёт?

— Нет, — неожиданно ответил Орлов. И по его тону не было понятно, огорчён ли он таким раскладом.

— А хотел бы? — не удержался Фил. Любопытство грызло его как пресловутую кошку. Всё же ему хотелось прояснить для себя окончательно ориентацию Данилы. Одно дело стучаться пусть и в закрытую, но дверь. И другое — долбиться просто в стену.

— Не твоего ума дело, — уже привычно ответил Орлов. Мудила. Вот прям бесил до чёртиков. — Думаешь, я не вижу, чего ты добиваешься?

— И чего же? — с вызовом спросил Филипп. Он даже невольно вздёрнул подбородок и приосанился. Правда, последнее отдало неприятной болью в спине.

— Я для тебя экзотика, — ответил Данила. Он сбавил электричество под сковородой и повернулся к Филиппу лицом. Подпёр своей шикарной задницей небольшую кухонную тумбу. — Какой-то непонятный мужик посреди тайги. Не кинулся на тебя и твои бабки сразу. Не повёлся на смазливую внешность, как ты привык. Вот и взыграла в тебе жажда получить во что бы то ни стало. Вот только есть одно «но». Будь я хоть геем, хоть натуралом, ты бы меня не заинтересовал.

— И почему же? — Фила задело то, что его так легко прочитали. Но смолчать оказалось чертовски сложно.

— Мне не интересны жалкие неудачники без цели в жизни, — припечатал Орлов. Если он хотел этими словами отвадить нерадивого ухажёра, то выбрал верную тактику.

Потому что ударил он по больному.

— А сам-то? — насмешливо уточнил уязвлённый Филипп. Он поднялся с диванчика, оставаться в кухне больше не хотелось. — От кого ты бежишь? Живёшь посреди тайги, продаёшь дрова в двадцать первом веке. Ты не неудачник? У тебя есть цель?

— Ты ни черта обо мне не знаешь, — Орлов разозлился. Видимо, это была и его больная мозоль. Фил отчётливо видел, как заиграли желваки на волевом лице.

— Ой, ну, конечно, — ёрничал Ларин. — Ты-то у нас великомученик, а я просто оболтус. Только вот знаешь, ты со своим высокомерием ни черта не лучше меня. Я по крайней мере честен в своих желаниях!

— Ты мне просто не интересен, — ответил Данила таким тоном, что им можно было резать долбанный лук.

— Да пошёл ты, — огрызнулся Филипп и ушёл из кухни.

Вот и поговорили. Вот и побыл хорошим мальчиком.

На этот раз к ужину Данила его не звал.

Филипп и не горел желанием. Он лежал на кровати, повернувшись лицом к стене, и пялился в неё. Нет, конечно, в словах Орлова была доля правды. Филипп действительно неудачник, чёртов лузер. Но сам-то Данила не так далеко ушёл, чтобы осуждать.

Снова стало интересно, что у него там такого случилось в прошлом, что стал бирюком и затворником. Может, отцу позвонить?

Но Филипп почти сразу отмёл эту идею. Не потому, что говорить с отцом не хотелось, а скорее из-за того, что Орлов, когда узнает, будет беситься ещё больше. И пусть позлить Данилу было отдельным удовольствием, Фил понимал, что этим поступком он может похерить всё окончательно.

Впрочем, было бы что херить.

Он сам не заметил, как задремал, погружённый в собственные мысли. Прикосновение чужой руки к плечу вывело его из сна.

— Ложись на живот, тебе надо сделать массаж.

Дьявол, Филипп совсем об этом забыл.

Руки у Данилы оказались на удивление нежными.

В первый раз, когда он втирал в поясницу гель, Филипп почти ничего не запомнил. Не до того было. Зато сейчас лежал в одних штанах, и тех спущенных наполовину, и смущался как школьница.

Серьёзно, Фил не был распущенным любителем одноразовых связей, но чужие люди его всё же касались. Так почему он реагировал именно на руки Данилы таким образом? Что за дерьмо? Плавился, как пломбир в июньский полдень. Мышцы с радостью отзывались на уверенные, но заботливые прикосновения. Пальцы и руки у Орлова явно были сильными, но касался он ими как-то даже чувственно.

Или, может, это Филиппу всё привиделось?

В любом случае он прибалдел от этого массажа. Растёкся по кровати и даже прикрыл глаза от удовольствия. Обычно лечебный массаж не доставлял ничего кроме дискомфорта. Но сегодня это стало каким-то откровением.

Втерев мазь и размяв мышцы, Данила отошёл в сторону, а Филипп всё ещё не мог пошевелиться. Как же он попал.

— Всё в порядке? — обычный вежливый вопрос заставил Ларина покраснеть. Потому что в порядке ничего не было, у него встал член.

Просто от чёртова массажа. Стало неловко за собственную несдержанность. Но с другой стороны Фил решил, что стесняться ему нечего, пусть Орлов видит, какой эффект производит на Ларина. Что это не прихоть, он действительно его хочет.

Перевернувшись на спину, Филипп погладил свой голый живот, зная, что невольно привлечёт к нему чужой взгляд, и посмотрел Орлову в глаза. Тот глянул в ответ, как и всегда, нечитаемо. Но что-то в его лице всё же дрогнуло. Фил не в первый раз это заметил. Да, у Данилы был железный самоконтроль, но он сам он железным всё же не был. Может, стоило действовать более напористо? Взять нахрапом? Нет, вряд ли это прокатит. Но вот соблазнять никто не запрещал.

Убедившись, что Орлов увидел натянувшийся бугор в штанах, Филипп поднялся с кровати и направился в сторону ванной.

— Прости, у меня тут возникла проблемка, я быстро, — бросил он через плечо. Между лопаток запекло, видимо, от ярости, излучаемой чужим взглядом.

В душе Филипп разделся и забрался в кабинку. Он действительно собирался всласть подрочить. Во-первых, давно не было секса, а организм требовал своё. Во-вторых, за стенкой находился благодарный слушатель, ради которого и исполнялся этот концерт.

Включив воду, Филипп прижался к прохладной стене спиной и застонал от удовольствия. Это было приятно. Но куда приятней оказалось обхватить налившийся ствол рукой и провести по нему плотным кольцом пальцев. Вверх, вниз. Оголить головку и погладить её пальцем. Надавить по центру, в уретру.

Филипп сладко постанывал, запрокинув голову. Он не любил сдерживаться, а сейчас так особенно. Возможно, даже чуть приукрашивал. Всё же это обычная дрочка. Но он легко представил Данилу перед собой на коленях. Воображение услужливо рисовало, как тот смотрит снизу вверх, открыв рот, а Филипп, обхватив член рукой, водит головкой по влажным губам.

Дерьмо. Картинка была такой яркой, что Фил едва не кончил, громко всхлипнув. Он прикрыл глаза, но образ Орлова, казалось, горел под веками. Резкие движения кулаком, удовольствие, прошившее тело, поджавшиеся пальцы на ногах и хриплый стон, сорвавшийся с губ, когда Филипп дошёл до пика.

Так ярко он давно не кончал. Настолько, что ещё несколько секунд после оргазма его потряхивало, а перед глазами плясали тёмные пятна. И в этот момент Филипп услышал оглушительный хлопок дверью.

Вытирая волосы полотенцем, Ларин смотрел в окно.

Тот факт, что Данила выскочил из дома с таким грохотом, значил лишь одно — он прекрасно всё услышал и не остался равнодушным. Значит, всё-таки пробрало? Вряд ли Орлов гей, но вполне себе может быть бисексуален. Большего Филиппу и не надо.

Из окна, у которого он расположился, открывался прекрасный вид на двор. Фил видел, как хмурый Данила играл с Тайгой, кидая ей палку едва ли не через весь двор. Собака лишь радовалась. Она вообще была такой добродушной, что Филипп посмеивался со своих первоначальных страхов. Надо бы с ней подружиться. А то подумать подумал, а сделать…

Он сходил в ванную, чтобы бросить полотенце в корзину для белья, и вернувшись, застал совсем другую картину. Данила отошёл к большому пню, в который накануне воткнул свой огромный топор. Как интересно. Филипп закусил губу, чтобы подавить улыбку. И что это тут у нас такое?

Орлов ухватился обеими руками за топорище и вытянул инструмент, глубоко вогнанный в древесину. Луна сегодня была полной, поэтому Филипп видел всё происходящее как днём. Мог разглядеть, как бугрились мышцы под футболкой, как перекатывались они, словно тяжёлые, массивные валы в могучем механизме.

Данила колол дрова, и никогда ещё в своей жизни Филипп не видел ничего более сексуального.

Ларин не был идиотом, он прекрасно знал, что такое сублимация. И Орлов сейчас занимался именно этим. Чёрт возьми, неужели, и правда, так пробрало?

Но Фил понимал, выйди он сейчас на улицу и продолжи провокацию, Данила лишь закроется ещё больше. Ему надо дать время, выбеситься, принять всё. А уже потом брать готовенького.

Орлов успел наколоть несколько больших поленниц. В конце он снова вогнал топор в пень и опёрся на него. Спина тяжело вздымалась, а сам Данила стоял с закрытыми глазами. Филипп кусал губы в отчаянной попытке не застонать снова. Это было слишком горячо. Но тут он увидел, что Данила двинулся к дому.

Быстро юркнув под одеяло, Фил притворился спящим, но глаза закрыл не полностью. Поэтому прекрасно видел, как Орлов вошёл в дом, на ходу стягивая пропитавшуюся потом майку. Данила прошёлся по комнате, словно разъярённый тигр, глянул на Филиппа, но ничего не сказал. Может, поверил, что спит.

Он ушёл в ванную, оставив после себя гнетущее сексуальное напряжение и бешено бьющееся сердце Филиппа. Тот лежал, прикрыв глаза, и улыбался как идиот. Лёд, похоже, тронулся.