Хозяйка кофейной плантации (СИ)

Глава 14

Последний раз перед выходом смотрю на себя в зеркало. Оно ещё не такое, как привыкли мы в своём мире.

С тринадцатого века в Европе стали делать стеклянные зеркала. Для этого брали сосуд из стекла, в который в процессе выдувания наливали расплавленное олово, затем застывшее изделие разбивали, и из осколков делали зеркало.

Почти такое стояло передо мной, с одним маленьким изменением, которое подняло стоимость зеркала до небес. Интересно, откуда здесь оно?

— Откуда здесь такое зеркало? — Интересуюсь я у Сары.

Рабыня пожимает плечами. Вместо неё отвечает Мила.

— Мы его везли с собой для дона Мигеля, — произносит она. — Он просил дона Смита доставить груз с порта в Сан-Сальвадор-де-Байя. Что в ящиках дон Смит не знал. А когда было решено со свадьбой, дон Мигель распорядился подарить его вам.

Мне казалось, что удивить меня больше уже невозможно. Мигелю это удалось.

Это зеркало сделано с добавлением золота в состав отражающего свет вещества. Цена его настолько баснословна, что позволить себе его приобрести могли короли или очень богатые люди. В уплату за одно такое изделие отдавали и поместье, и морское судно.

Откуда оно у картёжника, по случаю выигравшего плантацию? Мой будущий муж всё больше обрастает тайнами.

— Дона Тори, поспешите, — торопит меня поверенный.

Да, тянуть больше нельзя. Мила, повинуясь моему знаку, открывает дверь.

Нет ничего более сладостного, чем видеть в глазах мужчины восхищение. Я довольно критично относилась к своей внешности раньше и тем более придирчива к телу, доставшемуся мне по милости всевышнего.

Но даже я не могу найти в своём образе изъяна. Голубое платье из испанского шёлка с бордовыми вставками по лифу и юбке, отделанное тончайшим белым кружевом по воротнику и манжетам.

Такое же кружево украшает мои бордовые, как вставки на платье, атласные туфельки. В руках я держу кружевной веер.

На голове Мила туго завила боковые пряди и при помощи каркаса закрепила около шеи. Затылочные пряди она убрала в косу, имевшую плоскую форму.

Я ничего не стала ей говорить. Если мне не изменяет память, то такие причёски носили ещё в начале века. К сожалению, Милагреш всего лишь горничная, а не парикмахер, поэтому сделала, как сумела.

Куафёры появились в Европе в конце семнадцатого века и активно внедряли в моду женские стрижки. В Бразилии, естественно, такой роскоши ещё нет и нескоро появится.

— Вы великолепно выглядите, дона Тори, — целуя мне руку, произносит дон Смит. — Будь я проклят, если вы не сразите Мигеля наповал.

Мне не удаётся скрыть довольную улыбку, и дон Смит шепчет мне на ухо:

— Побольше блеска и озорства в глазах, Тори.

Мы выходим во двор, где уже собрались домашние рабы. Проходим сквозь живой коридор. Они бросают живые цветы мне под ноги, и мы с доном Смитом ступаем по живому ковру из бархатцев, агератума, львиного зева, вербены, сальвии, цинерарии, колеуса. Никогда не видела такой красоты. Кажется, что весь справочник по комнатным растениям лежит у моих ног.

По современным традициям Бразилии жених ждёт невесту возле алтаря, а она обязательно должна опаздывать.

Я льщу себя надеждой, что именно мы с Мигель стали её прародителями. Глупая, но ужасно приятная мысль.

Двери церкви украшены живыми цветами и пока мы медленно, чтобы все могли рассмотреть свою новую хозяйку, движемся к церкви.

— Дон Смит, а разве мне можно выходить замуж во второй раз? — Как всегда, вовремя меня стали волновать юридические тонкости.

— Ваш отец не говорил, что вы уже были замужем, — теперь уже волнуется дон Смит. Получается, что это его ошибка, замужняя невеста.

— Я не была замужем, — открещиваюсь я, — Педро Верейра — мой первый муж.

Дон Смит легонько сжимает мою ладонь.

— Ну и напугали вы меня дона Тори, — произносит он. — С Верейро было заключено всего лишь юридическое соглашение о замужестве. Брачный контракт. А он его переуступил Мигелю.

Не буду портить себе единственный свадебный день в двух жизнях. Надо насладиться им по полной.

Перед раскрытыми дверьми церкви Сара всовывает мне в руки букет из диких лилий лонгифлорум, которые представляют собой трубки громадных белых с коричнево-лиловой «спинкой» цветов с дивным ароматом.

Изнывая от жары, хотя июнь в Бразилии и зима по календарю, дон Смит в роли посажёного отца ведёт меня по проходу между скамьями к жениху.

В православных храмах, к слову, нет скамей для сидения. Но это больше относится к традиции православия, чем к тому, что сидеть запрещено. Считается, что во время молитвы человек должен трудиться как духовно, так и телесно. Именно «жертва» Богу в виде утруждения своего тела стоянием не остаётся им незамеченной.

Нужно будет потом расспросить священника о разности традиций, но позже. Сейчас же я вижу горящий от желания взгляд Мигеля и сбиваюсь с размеренного шага.

Дон Смит обеспокоенно смотрит на меня, он готов остановить венчание, если я буду против. Насколько же отзывчивый он человек.

— Всё в порядке, — шепчу я и мы шествуем дальше.

Он символично передаёт мою руку Мигелю. Запечатлев на ней горячий поцелуй, жених застывает перед священником. Его локоть рядом с моим, тыльная сторона ладони едва касается моей.

Я не слышу, о чём говорит священник, хотя отмечаю, что служба идёт на португальском. Мои чувства сосредоточены на Мигеле, его прикосновениях. Сейчас не до целомудренных проповедей. Я горю в предвкушении близости с Мигелем. Готова поклясться, что он чувствует то же самое.

— Согласна ли ты Виктория Анна Мария Коста-э-Сильва, графиня Помбала, взять законные мужья Себастьяна Мигеля Витторио Карлоса де Барбона, герцога Альбу, — спрашивает он меня. — Любить и почитать его, быть верной и подчиняться мужу, пока смерть не разлучит вас.

Я ошеломлённая собственным дворянством и пришибленная титулом Мигеля только и могу, что кивнуть. Священник переспрашивает меня, словно не расслышал ответа.

— Согласна, — громко говорю я и по церкви проносится восторженный вой.

Ту же процедуру проходит и Мигель. Только в его варианте почему-то отсутствует часть по верность и подчинение. Его согласие также вызывает бурную реакцию присутствующих.

— Объявляю вас мужем и женой, — произносит священник стандартную фразу. — Можете поцеловать невесту.

Почему невесту, проносится у меня в голове вопрос, когда уже жену. Все мысли перепутались, стоило мне посмотреть в его глаза. Жадные губы мужа накрывают мои в совсем нецеломудренном поцелуе, на который надеялся священник.