Хозяйка кофейной плантации (СИ)

Глава 39

Дона Смита совершенно не интересовало самочувствие управляющего. Я его всё реже видела в усадьбе, где он пропадает, поверенный не сообщал, отделываясь улыбками и обтекаемыми фразами.

Я же часто пропадала у матушки Аледжо. Она носилась со мной, как курица с яйцом. Она готовила мне питьё, которое снимало ненадолго тошноту, мучавшую меня уже на протяжении месяца.

Мы с ней много разговаривали сидя у постели управляющего, мне удалось её расспросить почти обо всём, что меня волновало.

— Матушка Аледжо, ты всё знаешь, скажи, кто хотел убить Фернандо, — спрашиваю её я.

— Это не твоё дело, пускай мужчины этим занимаются, — отвечает она, а я скептически поджимаю губы. — Не кривись, защищать свой дом, свою женщину, своих детей дело мужчин. Дело женщины дать мужчине то, что он захочет защищать. Не отнимай у своего мужчины этого права.

— Но, как же так, Фернандо ещё слишком слаб, чтобы заниматься расследованием, — настаиваю я.

Ведьме удалось вырвать Фернандо из объятий смерти, но на то, чтобы он пришёл в себя, потребовалось несколько дней. А уж для того, чтобы начал вставать и того больше, мы выхаживали его полтора месяца.

Я навещала его каждый день, и первое, что он сделал, когда открыл глаза— запретил мне выходить, даже с охраной. Гулять приказал в портике дома, по вечерам, когда видимость плохая.

Каждый мой визит начинался и заканчивался одинаково:

— Обещайте мне, что не высунете носа во двор, хотя бы до возвращения дона Мигеля, — умоляюще смотрел он на меня.

— Даю слово, — успокаиваю его я и твёрдо держу обещание, но даже не ради Фернандо, а ради своего малыша.

Какое счастье, что у меня будет ребёнок, только ради этого стоило попасть в этот мир. Каждое утро, я благодарю бога и Егорушкина за предоставленный второй шанс.

— Ты не должна лезть в это дело, — грубо произносит колдунья, — твой мужчина разберётся в этом.

— Почему ты называешь управляющего мужа, моим мужчиной? — интересуюсь я, понимая, что колдунья ничего не говорит просто так.

— А разве это не так? — лукаво улыбается матушка Аледжо.

— Нет, конечно, — возмущаюсь я. — Ещё не хватало, чтобы мой муж поверил такую сплетню.

— Твой муж не слушает сплетни, он обладает знанием, не ведомым даже мне, — говорит колдунья. — Он сам разберётся, кто чей мужчина, и кто кому помогал.

Я краснею от таких намёков, что я слишком забочусь о Фернандо. Вот только он оставался фанатично преданным Мигелю.

То, что на плантациях всё было спокойно и шло своим чередом, сахарный тростник собрали, переработали на заводе в сахар и отправили в Европу полностью заслуга управляющего. Даже будучи смертельно раненным, он не забывает об интересах фазенды. У него царит жёсткая дисциплина.

За всей этой производственной вакханалией он следит со своей больничной койки. Стоило управляющему прийти в себя, как он потребовал от надсмотрщиков ежедневно приходить и отчитываться. Сначала роптали, а потом привыкли. За полтора месяца втянулись настолько, что стали, как малые дети бегать уточнять у него каждый чих.

Даже Изаура и мои работники подчиняются ему. Сказал управляющий, чтобы все работы проводили во дворе и меня не привлекали, так и происходит. А я даже возмущаться не хочу.

Токсикоз мучит не только по утрам. Самое страшное, что меня тошнит от запаха земли и ещё поэтому не могу заниматься своей плантацией. Удивительный ребёнок у меня, защищает мамочку ещё не родившись.

В тот трагический день, когда пытались убить Фернандо, я готовила на подворье грунт для посадки и замочила зёрна кофе, чтобы они проросли.

Проросшие семена высаживает в грунт уже Изаура в специально отведённом месте во дворе усадьбы. Работы настолько много, что мы едва видимся. Черенки кофе она с командой высаживает уже на плантации. Оттого что я не вижу, какие деревья она сажает и правильно ли меня, как червь дерево подтачивает беспокойство.

Сижу возле открытого окна, дышу свежим воздухом и жду, когда придёт Изаура, чтобы рассказать, как прошла посадка черенков в этот день. Я записываю, когда и где они произвели высадку, жаль, что никто посчитать не может количество.

Сара теперь стала моей тенью. Кормит меня, готовит напитки по рецептам матушки Аледжо, следит за моим самочувствием. Я подозреваю, что сводку она передаёт управляющему и колдунье. А мне, порой даже спорить не хочется. Я стала быстро уставать, и всё время хотелось спать.

Да, беременность плохо повлияла на моё желание работать. Учитывая, что все только и делали, что брали на себя мои обязанности, я сосредоточилась на ребёнке.

Как только Фернандо узнал, что я жду малыша, он окружил меня такой заботой, какой не все мужья окружают жён. Может быть, поэтому матушка Аледжо считает его моим мужчиной, а не Мигеля.

А я вот тоскую без мужа и опасаюсь его появления одновременно. Тоскую потому, что моё тело тянет в его объятия, а боюсь потому, что я его совсем не знаю. Сложно предугадать его реакцию на беременность жены. Мало ли что он может подумать.

Фернандо сказал, что ждать его домой нужно не раньше, чем через месяц, я же отношусь к этому, как к отложенной казни. Лучше бы сразу узнать его реакцию на ребёнка.

Для себя я давно решила, что никому не позволю лишить меня моего малыша. Он прежде всего мой, и только потом Мигеля. Пусть сначала заслужит называться папой.

Раздумывая, пью молоко с мёдом, непроизвольно поглаживая уже заметный животик. В последнее время я стала плаксивой и раздражительной.

— Как вы себя чувствуете, хозяйка? — спрашивает Сара, которая три раза в день отчитывается перед управляющим о моём самочувствии.

— Мне бы тоже хотелось узнать, как себя чувствует хозяйка, — раздаётся от двери мужской голос.