Хронос. Ледяной поход (СИ)

48. Программер Тоха

(Формально — ООО «Либерсофт»

Фактически — Добровольческая армия)

30 января (12 февраля) 1918 г.

г. Ростов

Тоха открыл глаза. Высокие белёные потолки. В окно льётся яркий свет.

— Проснулся? Здоров же ты дрыхнуть! — раздался знакомый голос.

— Ну вы и выражаетесь, ваше сиятельство! — Тоха встал и обнялся с Романом.

Поручик в таком же синем халате, как и программер. Левая рука князя висит на перевязи.

— Опачки, где тебя так?

— Под Таганрогом, — Ромыч неопределённо качнул головой. — С Грековым нарвались на большевиков. Там и получил пулю, — он понизил голос, так как в просторной палате кроме них ещё человек двадцать в таких же синих или белых больничных халатах. — Прилуцкий дал какую-то пилюлю. Очень быстро иду на поправку.

— А я давно здесь?

— Тебя привезли позавчера вечером. Он и привёз. Ты был без сознания. Только сейчас очнулся.

— Круто. А у меня…

Они сели на свои койки, которые оказались рядом. Тоха рассказал всё, что с ним приключилось. Особенно, когда попал в нуль-пространство. Но зная, что за ним могут наблюдать, да и тут народу немеряно, в подробности не вдавался. Роман очень заинтересовался нуль-пространством.

— Давай так, — сказал Тоха. — Я тут кое-что обдумал. Надо вызвать сюда нашего общего знакомого. Вот тогда я всё и расскажу.

— Я заметил, он не в восторге, когда ты рассказываешь о себе посторонним, — улыбнулся Роман.

— Да мне пофиг на его восторги, и ты мне не посторонний.

Программер достал из кармана халата часы. Стрелки показывают почти одиннадцать. Нажал сверху на колёсико для заводки и тихо проговорил:

— Ян, приходи. Есть разговор. Важный и… не для чужих ушей

Тут в палату вошёл пожилой врач с модной в это время бородкой-клинышком в белом халате, накинутом на гражданский мундир, и две медсестры в форменной одежде с красными крестами на белых передниках. Одна молоденькая лет восемнадцати, стройная, голубоглазая, с аппетитной грудью. Из-под белого платка выбилась русая прядь. Вторая — сухощавая дама лет под тридцать пять. Тоха решил, что она из дворян. Высокая, кареглазая. Волосы полностью убраны под белый платок.

Врач осмотрел Тоху и сказал.

— Ну что, голубчик, с моей точки зрения вы вполне здоровы. Ещё пару дней и вас можно выписывать, вот только, — он замялся, — господа из контрразведки рекомендуют подержать вас хотя бы недельку.

— А не скажете, доктор, кто именно из контрразведки? — поинтересовался программер, впрочем, догадываясь, о ком речь.

Доктор не разочаровал.

— Некто господин Прилуцкий.

Тоха кивнул. Кто б сомневался!

— Всё в порядке, доктор. Я знаю господина Прилуцкого. Это действительно контрразведка. Только зачем я им понадобился? — и посмотрел на Романа.

Князь пожал плечами, подержав игру:

— Кто их знает. У контрразведки свои дела.

Врач осмотрел рану Романа. В это время девочка-медсестра с интересом постреливала глазками на Тоху. Программер улыбнулся, та вздёрнула носик и отвернулась.

Позже в туалете Тоха встретил Маркина. Студент обморозился, и его тоже отправили в Ростовский госпиталь. Следом за попаданцем.

Остановились покурить около туалета. В одних халатах в коридоре холодно, поэтому оба накинули при выходе из палат шинели. Точнее, Тоха — шинель, а прапорщик — студенческое пальто с нашитыми офицерскими погонами. Кирилл достал папиросу.

— Тебе не предлагаю, всё равно не куришь.

Тоха кивнул.

— Что там было? Под Хопрами?

— Да ничего, — затянулся студент. — Деникин приказал держаться во что бы то ни стало. Мы и держались. Атаку большевиков отбили. Потом пришёл приказ отступить.

— Так отряд уже в Ростове?

— Пока да. Сам знаешь, людей не хватает, вот и мечемся по всей степи. Только здесь и можем отдохнуть. Меня через три дня выписывают.

— А мне ещё неделю, — проговорил Тоха.

— Пойдём, а то прохладно тут, — Кирилл затушил бычок о едва тёплую батарею и бросил в урну.

Палата студента оказалась рядом с Тохиной…

Прилуцкий объявился около трёх часов дня. С ним как всегда Максутов и девочка-лейтенант. Дарья Фархади. Мужчины в военной форме, но без шеврона Добрармии, Даша — в одежде аристократки — чёрное пальто с меховым воротником, чёрная шляпка с лёгкой вуалью, закрывающей пол-лица.

Прошли в пустой кабинет одного из врачей. Кабинет холодный. Стол, два стула, кушетка у перегородки. В углу печка-буржуйка. За тонкой перегородкой — грубо сколоченные нары с брошенным на них парой матрасов и одеял с подушками без белья и два стула. Батарея отопления срезана, кусок трубы торчит из стены. Максутов зашёл за перегородку и принёс стул.

Прилуцкий потребовал, чтоб им не мешали. Истопник затопил печку и вышел. Тоха с Романом накинули поверх халатов шинели. Все быстро расселись. Программер с князем на кушетке. Облокотились на перегородку. Нормально, выдержала. Гости сели на стулья — Ян у стола врача, девочка у окна, Олег — рядом с капитаном.

Но прежде Максутов занавесил шторы и прилепил на каждую стену, окно, потолок, дверь и пол маленькие комочки.

«Генераторы помех, не иначе», — решил Тоха.

Прилуцкий достал маленькую коробочку и, поставив на стол, сказал:

— Теперь можем говорить свободно. Слушаем тебя, Антон.

— Одну минуту, — встрял Роман, — Антон, ничего не забыл?

Тоха немного опешил.

— Ты о чём, Ром?

— Уверен, что знаешь этих господ?

— Конечно!

— А я не уверен. Кто вы такие, господа?

— Ром, ты чего? — не выдержал программер. — Это же Прилуцкий, это Максутов, а это, — он указал на девочку, — Дарья Фархади. Офицеры Хронослужбы. Забыл что ли? Ян и Олег были у тебя в доме, в Питере. Девушки не было, согласен. Я с ней позже познакомился.

— Разве?

Тоха всё ещё не въезжает, чего добивается его друг.

Прилуцкий улыбнулся. Достал из кармана белый с голубой каймой платок и, вытерев лоб, спросил, обращаясь к попаданцу:

— Скажите, мы в Киеве не встречались?

Программер непонимающе посмотрел на Яна. И тут до него дошло:

«Ну конечно же! Пароль! А я о нём и не вспоминал».

— Бли-и-и-н! — Тоха хлопнул ладонью по колену. — Конечно. Чёрт, — он запнулся, вспоминая отзыв. — Возможно. На Крещатике. Ян, а до этого мы встречались… с тобой?

— Со мной, — кивнул Прилуцкий. — А вам, Роман Васильевич, благодарность за бдительность.

Роман склонил голову.

— Итак, Антон, мы тебя слушаем.

Тоха собрался с мыслями. Разговор, скорее всего, предстоит не простой, и на многие вопросы Прилуцкий ответить не сможет, но надо с чего-то начинать.

— Ян, разговор будет долгий, и некоторые вопросы, что я затрону, наверняка не в твоей компетенции. Но и ждать, когда сюда придёт ваш «высокий» начальник, времени, скорее всего, нет.

— Заинтриговал, — прищурился Прилуцкий. — Выкладывай.

Тоха рассказал, как он во сне приходил в нуль-пространство. Рассказал, что сначала видел, Настю, Романа, а второй раз майора Кобба. Он просит помочь. Потом ещё каких-то людей. И число — «20552». Что значит, непонятно. Но то, что Кобб как-то связан с этим числом, очень может быть. Почти стопроцентная вероятность.

— Почему? — спросил Прилуцкий.

— Мне так кажется. Я многое сейчас воспринимаю по-другому.

— Ну ты же понимаешь, для моего начальства это не аргумент.

— Понимаю. А вот это аргумент?

Далее программер рассказал, как за миг до взрыва снаряда попал в нуль-пространство в своём теле, а потом вернулся обратно.

— Передай своему начальству, самому высокому. Не вздумайте больше туда соваться. Вход туда вам запрещён. Это место не для вас. Вы там преступники.

— Ну ты даёшь! — восхитился Максутов. — Как это? С чего ты взял?

Прилуцкий тоже удивлённо вскинул брови.

— Я там встретил некоего Хранителя. По крайней мере, он себя так назвал. Хранитель времени…

И Тоха рассказал о требовании хранителя не соваться в нуль-пространство.

— Хранитель обещал всех, кто там появиться, замуровать во времени. Не знаю, что это такое, но, похоже, крайне неприятная штука. Он рассказал, что вы там уже были. Ты был ранен, один сотрудник погиб, и спасти его не смогли. Вы мне этого не говорили, откуда я это знаю? Это мне сказал Хранитель.

Максутов с Прилуцким переглянулись. Ян спросил:

— А ты можешь туда ещё пройти?

— Не знаю. Пока нет. Но мне вход не запрещён.

Хроноагенты снова переглянулись.

— Ребят, если вы думаете, что я стану на вас работать, забудьте. Покушений на меня тоже устраивать не надо. Иначе станем врагами. Ваша контора уже пыталась меня устранить. Не получилось. Пока я прошу. Но следующий раз, ребят… Не дай вам Бог.

— С чего ты взял, что это наша контора? — удивился Максутов.

Так как Прилуцкий промолчал, Тоха понял — попал в точку. Их контора.

— Хранитель сообщил, — довольно улыбнулся Тоха.

— Максимыч, — обратился Максутов к капитану, — правда что ли?

— Я не уполномочен отвечать на этот вопрос, — резко ответил Ян.

— Охренеть.

— Что ты предлагаешь, Антон? — замогильным голосом спросил капитан.

Тоха посмотрел на потрескивающие в печке дрова. Потихоньку теплеет. Снова взглянул на мужчин.

— Предложений несколько. Первое, надо выяснить, что значит число «20552». Как я уже говорил, оно связано с Коббом. Майор исчез из нуль-пространства. Вопрос — куда?

— Как мы это выясним? — криво улыбнулся Прилуцкий.

— Не знаю, ребят. Надо думать.

— Двадцать тысяч пятьсот пятьдесят два, — проговорила девчонка и встала.

Подошла к окну и, глядя на улицу, медленно повторила:

— Двадцать тысяч пятьсот пятьдесят два. Ни о чём не говорит.

Она повернулась к мужчинам и прислонилась к подоконнику, скрестив на груди руки.

— Может год? — спросил Роман. — Вы же путешествуете во времени. И Антон увидел это, как послание, мол, я в двадцать тысяч таком-то году от Рождества Христова.

— Да ну, чушь! — отмахнулся Максутов.

Глаза Даши остекленели, будто впала в транс. Она уставилась в точку перед собой. Наконец, очнулась.

— Год, — выдохнула она. — Год! Ребята! Вряд ли это будущее, а вот… двадцать тысяч лет до нашей эры, вполне возможно.

— Даш, ты что такое говоришь? — поморщился Максутов.

— Нет, нет, ребят! Смотрите, — лейтенант оживилась. — Если это двадцатое или двадцать первое тысячелетия до нашей эры, то… та самая запретная зона. Помните? В Академии об этом говорят. В срезах от двадцати пяти до пятнадцати тысяч лет до нашей эры пропало с десяток экспедиций. Ну. Помните?

— Даш, я Академию хрен знает, когда окончил, — стушевался Максутов.

Прилуцкий пожал плечами.

— Что-то было такое. Да. Но подробностей не помню.

— Так вот. Это только наши потери. Наверняка такие же экспедиции отправляли и амеры, и европейцы, и китайцы. Экспедиции не возвращались, и мы не знаем почему. Эти хронозоны объявили запретными. Мы не сможем туда войти. Что если Кобб тоже там?

— Даш, ну это вообще, — развёл руки Максутов. — И как мы это проверим?

— Просто, — глаза у девочки загорелись. — Нужно сделать запрос в архив, чтоб нам прислали голограммы людей, что не вернулись из экспедиций. Если Антон кого-то из них узнает, то очень большие шансы, что они там. И Кобб тоже там.

— Тогда это надо делать очень срочно, ребят, — сказал Тоха.

— Даш, сегодня же пойдёшь курьером. И займись сама. Ты лучше знаешь, что искать, — распорядился Прилуцкий.

— Хорошо.

— Что ещё, Антон?

В кабинете стало достаточно тепло, и Тоха скинул шинель, оставшись в халате. Роман свою снимать пока не спешит. Программер спросил:

— Для начала скажи, вы нашли способы нейтрализации «Ящика Пандоры»?

Капитан покачал головой.

— Насколько мне известно, нет. Даже не приблизились. Была мысль попробовать через нуль-пространство. Но после того, что ты рассказал… Пока ничего.

— Ребят, про нуль-пространство забудьте. Хотя дело ваше. Я предупредил. Так вот, второй вопрос. Пиндосы несколько раз пытались меня вернуть. Пока не важно, домой или к себе. Всё это закончилось ничем. Полагаю, они попытаются выйти на меня, чтоб договориться. Думаю, пусть приходят. Я им предложу в обмен на избавление меня от «Ящика Пандоры» вернуть их несчастного майора.

У присутствующих отпала челюсть.

— А ты можешь это сделать? — прищурился Ян.

Тоха закрыл глаза и прислонился затылком к холодной стене. Перед глазами возникла молочная пелена. Тихий голос на непонятном языке. В «небе» протаяло окно, и Тоха увидел Кобба. Майор благодарно улыбается. Программер открыл глаза.

— Думаю, да.

— Антох, — подался к нему Максутов, — это очень серьёзная заява. Ты уверен?

Тоха остановил мыслительный процесс и взглянул в пространство перед собой, не видя ни Прилуцкого, ни его зама.

— Да, — наконец сказал он, — процентов на восемьдесят.

Максутов присвистнул, откинувшись на стуле.

— Навьи болота! — выдохнул Прилуцкий. — Ты прав, Антон, эти вопросы не в моей компетенции. Лейтенант, — обратился он к девчонке, — сегодня отправляемся вместе.

— Ян, — Тоха подался к капитану, — я не собираюсь на них работать. Но и на вас тоже. Понимаю, тебе это может стоить карьеры, но я так решил. Предлагаю так. Вы перебрасываете меня домой. Американцы перемещаются в моё время, но к себе в Америку, и под каким-нибудь предлогом приглашают меня в Штаты. Например, на работу, как великого программера. Или ещё для чего, не суть. Я получаю визу и еду к ним. Там мы отправляемся в их время, и они извлекают из меня эту дрянь, а я выполняю свою часть договора. Поговори со своими. Вы эту операцию лучше проработаете. Я обозначил основную канву. Времени мало. Если пиндосы на меня выйдут раньше, буду придерживаться этой идеи.

— Почему ты думаешь, что они на это поведутся? — хмуро спросил Прилуцкий.

— Чувствую, — развёл руками программер и улыбнулся. — И сам подумай. Нуль-пространство. Вы туда вошли, а они ещё нет. Это хорошая наживка. К тому же запретные зоны. Я, скорее всего, могу туда войти и выйти, а они нет. Ни они, ни вы.

— Навьи болота! — прошептал Ян.

— Антох, — Максутов с сомнением посмотрела на программера., — я в шоке. Почему ты уверен, что можешь войти в запретную зону, а главное — вернуться?

Тоха задумался. И впрямь, почему? Хрен его знает, почему. О чём и сказал агентам.

Тем же вечером

Тоха вышел из туалета и застал курящего студента. Кирилл затянулся сигаретой. В коридоре горят две подвешенные керосиновые лампы.

— Добрый вечер, Антон.

— Добрый.

— Спешишь?

— Да не, — пожал плечами попаданец, запахивая шинель, — куда тут спешить?

— Что это за типы заперлись с тобой и с Голицыным? Долго не выходили.

Он снова глубоко затянулся.

— А-а, — отмахнулся Тоха, — контрразведка. Всё допытываются, правда ли я память в немецком плену потерял или нет.

— Что, правда ничего не помнишь?

— Не-а, — качнул головой программер, — как отрезало. Что было до побега, ни фига не помню.

Из сестринской вышла сестра милосердия и направилась к офицерам. Тоха узнал молоденькую, что утром бросала на него заинтересованные взгляды. На девушке поверх форменной одежды короткий тулупчик. Кокетливо поправив выбившуюся из-под чёрного платка прядку, обратилась к добровольцам приятным грудным голосом:

— Добрый вечер, господа.

Мужчины приосанились.

— Добрый вечер, сударыня.

— Прошу прощения, доктор разрешил привлекать выздоравливающих к несложной работе. Антон Дмитриевич, вы бы не могли помочь принести дрова?

— Не вопрос, — помедлив, ответил Тоха.

— Я тоже готов, сестрёнка, — выпятил грудь студент.

— А вам ещё нельзя, — улыбнулась сестра.

В пять заходов принесли дров в кабинет, где днём Тоха общался с Хронослужбой. Программер зажёг керосинку. Сестра стала разводить огонь в «буржуйке», присев перед печкой.

— Вы сегодня на дежурстве? — спросил Тоха, присев на стул за столом, оставив более удобное место у стены девчонке.

Девушка посмотрела на него.

— Нет. Просто мне жить негде. Начальник госпиталя разрешает мне здесь ночевать.

Она снова отвернулась в печке. Огонь занялся. Девушка поднялась и, обернувшись к программеру, улыбнулась:

— Позвольте угостить вас кофе в благодарность за помощь.

— Кофе⁈ — вытаращился программер. — Круто. Сто лет не пил! Откуда такое богатство?

Девушка зашла за перегородку, вернулась с чайником.

— На рынке у спекулянтов взяла.

В следующий заход вынесла белую фаянсовую сахарницу, доверху набитой бесформенными белыми кусками и показала квадратную жестяную баночку без каких-либо надписей. Поставила сахарницу на стол рядом с баночкой. Водрузив чайник на «буржуйку», достала из шкафчика две белые чашки с блюдцами и алюминиевыми ложечками.

— Как вас зовут? — поинтересовался программер.

Девушка сняла платок, по плечам рассыпались волнистые русые волосы. Она улыбнулась:

— Ольга.

— А по отчеству?

Сестра рассмеялась:

— Да ладно вам, барин. Какое может быть отчество у простой девушки?

Постепенно в кабинете становится теплее. Оля сняла тулупчик и, положив на кушетку, села прямо на него.

Вскоре из носика чайника повалил пар.

— Готов, — кивнул программер, — вам сколько кофе?

Девушка встала.

— Пол-ложечки.

Тоха открыл жестяную баночку. Взял пол-ложки гранулированного кофе и положил в чашку Оли. Себе насыпал полную.

Девушка разлила кипяток и села на стул за столом. Тоха бросил себе большой кусок сахара.

— А почему вам жить негде? — встав, спросил Тоха, снял шинель и положил на кушетку, рядом с полушубком сестры. — Вы не местная?

— Да, не местная. Из Спасского уезда Казанской губернии.

Девушка рассказала, что их богатую, зажиточную крестьянскую семью разорили. Дом сожгли. Отца с матерью, трёх младших сестёр и обоих братьев убили, сперва изнасиловав бабу и девок. Ольгу от смерти спасло то, что на неё положил глаз местный комиссар. В конце концов, ей удалось сбежать. И вот месяц назад добралась до Ростова. По слухам со дня на день Добровольческая армия должна покинуть город. Она собирается идти с ними.

Когда выпили по чашке, программер разлил ещё, решив поухаживать. Красивая девчонка. Глаза сияют в слабом свете керосиновой лампы.

Ольга поднялась с места и, положив руку ему на плечо, медленно зашла за спину. Обоняние различило едва уловимый запах духов, вскруживший голову. Тоха встал и, развернувшись, обхватил девушку за талию. В следующую секунду тонкие девичьи руки обняли его за шею, в губы впились мягкие, тёплые губы.

Попаданец подхватил медсестру на руки и понёс за перегородку. Там уже готова постель. Покрывающие нары матрасы заправлены чистыми простынями.

«Интересно», — промелькнула и тут же пропала мысль.

Будоражащий голову и кровь запах девушки сводит с ума…

Бурная любовная игра закончилась. Ольга медленно ласкает расслабленное тело Тохи.

В голове тонко звенит на одной ноте далёкий звук натянутой струны.

— Расскажи о себе, — просит девушка, устраиваясь у него на руке и глядя влюблёнными глазами.

— Что рассказать?

— Что хочешь.

Тоха хотел было рассказать всю правду, язык так и чешется, но струна зазвенела чуть громче. Лишь открыл рот, чтоб сказать, как он из Москвы двадцать первого века попал сюда, звон резко усилился, стал почти невыносим.

«Что за странный звук? — поморщился программер. — О чём-то хочет сказать? О чём?»

«Зуд правды» отпустил и Тоха поведал историю, выдуманную Романом. О немецком плене, о потере памяти, о счастливом освобождении. О приключениях после прибытия в Петроград. Во время рассказа звон струны утих, но лишь хотел рассказать о Насте, снова стал чуть громче.

Кажется, программер начинает понимать смысл звука. Если громче, то не нужно говорить. Может он ошибается? Кто знает, но, пожалуй, лучше прислушаться к «совету».

Ольга снова стала его целовать. Близость разгорячённого молодого упругого женского тела тут же вызвала прилив сил. Едва заметный возбуждающий запах путает мысли. Тоха сдался, сжав в объятиях девушку…

Они снова откинулись на грубые солдатские подушки.

— Ты такой сильный, такой умелый.

Тоха с обожанием посмотрел на Ольгу.

— Говорят, снаряд попал прямо тебе под ноги, — продолжила девушка. — Решили, ты погиб, а тебя контрразведка к нам доставила. И на тебе ни царапины.

— Не поверишь, — Тоха хотел рассказать про нуль-пространство, но звук струны резанул по ушам.

Звон тут же привёл его чувство. Девочка слишком много знает для обычной медсестры. Но эта слабенькая мысль лишь мелькнула на задворках сознания и вновь ускользнула. Аромат тела Ольги такой возбуждающий… так и хочется ласкать это молодое, прекрасное тело и… говорить, говорить…

— Чушь, — с трудом проговорил программер, — если б снаряд попал мне под ноги, мы бы с тобой не разговаривали. Не помню ничего…

Тоха вошёл в палату далеко за полночь. Где-то около двух. Аккуратно, чтоб не скрипнула, прикрыл дверь.

— Вы пользуетесь успехом, граф, — едва слышно проговорил Роман.

— Да ладно тебе, — прошептал Тоха, чувствуя себя неловко перед братом погибшей жены, — она меня кофе угостила.

Программер присел на кровать. Та чуть скрипнула под тяжестью тела.

Роман встал, откинув одеяло. Поручик в одном исподнем, левая рука на перевязи.

— Ух ты! Откуда такое богатство?

— Говорит, на базаре взяла. Растворимый. Сто лет не пил.

Князь махнул рукой и проговорил:

— Не люблю. Как-то покупали, ерунда. Обычный вкуснее.

— Да ладно. Хороший кофе. Гранулированный.

— В каком смысле? — приподнял бровь Роман. — Что значит гранулированный?

— Такие гранулы маленькие, — попробовал объяснить Тоха.

Поручик пожал плечами.

— Никогда такой не видел. У нас, — он как-то странно посмотрел на друга, — продаются пластинки. До войны три копейки стоили.

У Тохи отвисла челюсть.

— Ты думаешь… это…

Роман кивнул.