Хронос. Ледяной поход (СИ)

51. Программер Тоха

(Формально — ООО «Либерсофт»

Фактически — Добровольческая армия)

8 (21) февраля 1918 г.

г. Ростов

Вечер. Часов шесть. Тоха с пятью другими добровольцами чистит оружие, расположившись за столом в казарме. «Мосинку» уже почистил, взялся за «наган»…

Утром его выписали. В городе ощущается тревога. Местные жители взволнованы, чего-то ждут. По всему Ростову носятся жуткие слухи о приближении армий Сиверса и Автономова. Понятное дело, обитатели рабочих кварталы воодушевлены. Собираются кучками вокруг странных типов. С ненавистью и злорадством поглядывают на добровольцев.

Слышны гулкие звуки артиллерийской канонады. Иногда долетают снаряды тяжёлых орудий. Как в казарме сказали Тохе, из Батайска. «Это ж совсем рядом!», — подумал тогда попаданец.

Но штаб спокоен, и отряд Симановского, оставленный в резерве, отдыхает…

Дверь открылась, и внутрь кто-то вошёл. Тоха сидит спиной, ему не видно. Крамской восхищённо присвистнул, поглядев на вошедших. Программер обернулся. В дверях стоят трое — Прилуцкий, Максутов и Фархади.

После отказа от его плана Тоха снова послал их по известному адресу, и теперь эту троицу видеть совсем не рад. На мужчинах офицерская форма — шинели, фуражки. На поясах револьверы и даже шашки. Сапоги начищены до блеска. На девушке на вид дорогое, чёрное пальто с меховым воротником, меховая шапка и чёрные сапожки. В руках небольшая дамская сумочка.

— Мадемуазель, — привстал Крамской, — вы разбили мне сердце. Позвольте узнать ваше имя!

Девушка выглядит эффектно. Попаданец вполне понимает Крамского.

— Подпоручик Воронцов, — Прилуцкий посмотрел на Тоху. — Извольте пройти с нами.

— С какой стати? — вмешался, поднимаясь со своего места Рощин. В руках подполковника револьвер. Поднялись и другие офицеры.

— Всё в порядке, Алексей Викентьевич, — остановил Рощина попаданец. — Я знаю этих господ.

Тоха собрал револьвер, зарядил и, надев снаряжение, сунул «наган» в кобуру. Видя, что вошедшие не воспрепятствовали его вооружению, добровольцы успокоились.

Программер пошёл к агентам. Уже в дверях застал голос Крамского:

— Если что, граф, только шумните.

Вместе прошли в небольшую комнатку с круглым столом и двумя стульями. Максутов быстро принёс ещё два недостающих.

— Чего надо? — грубо поинтересовался Тоха.

— Поговорить, — серьёзно ответил Прилуцкий. — Приватно. Мы привезли фотографии.

— А чё так долго?

— Так получилось.

Тоха сел за стол. Даша опустилась на стул рядом. Прилуцкий — слева от попаданца. Максутов поставил «глушилки» и, закончив, уселся рядом с командиром.

Девушка достала из сумочки и протянула толстую пачку.

— Здесь, — сообщила она, — триста сорок две голографии. Все кто пропал за более чем восемьдесят лет путешествий во времени.

Программер стал по очереди смотреть на цветные голограммы сотрудников. Не он. И это тоже не он. Вот этот вроде похож, хотя нет.

Тоха пристально вглядывается в лица. Прошло, наверное, полчаса. Ничего. И вот он вздрогнул, наткнувшись на взгляд одного из мужчин, кого видел во сне вместе с Коббом, в нуль-пространстве. На карточке надпись: «Ст. л-т Ручников С. Д».

— Этот! — сказал Тоха.

— Уверен? — приподнял бровь Максутов.

— Абсолютно. Я его там видел.

Попаданец отложил «фотку» в сторону и взял другую.

— Этого тоже.

Взял третью.

— И этого.

В итоге Тоха уверенно опознал десятерых и ещё шесть — постольку поскольку. Но этого хватило.

— Антон, — подался к нему Прилуцкий, — начальство, самое верхнее, директор Службы сказал, если опознаешь кого-то здесь, он даёт добро на проведение предложенной тобой операции. Под мою личную ответственность.

Тоха ухмыльнулся:

— Что, тебя делают крайним? Впрочем, — он махнул рукой, — это похоже на наши родные спецслужбы, и пофиг, из какого они времени.

— Антон, операция должна проходить под моим постоянным контролем.

— Интересно! — восхитился программер. — Как это ты будешь меня контролировать?

9…10 (22…23) февраля 1918 г.

г. Ростов

— Дежурный! Тревога! — раздался громкий крик.

Тоха вскочил с кровати, протирая глаза.

В казарме около поста дежурного стоит полковник. Программер его видел раньше, вроде бы командует юнкерской ротой.

— Что? Что случилось? — загомонил народ, быстро вскакивая и хватая обмундирование.

Полковник обернулся к шустро, но без суеты, одевающимся добровольцам.

— Большевистские цепи под Ростовом!

— Как? Что⁈ Уже? Не может быть! — раздалось со всех сторон.

— Может! Мои юнкера и студенты уже вступили в бой!

Программер надел брюки, влез в гимнастёрку.

Полковник вместе с Симановским куда-то вышли. Начальник отряда приказал ждать, быть в полной боевой.

Тоха, студент Маркин, князь Чичуа и ещё с два десятка офицеров вышли во двор. Там мелькнули знакомые девичьи лица. Он их уже видел пару раз. На девчонках шерстяные чёрные платья, полушубки и белые платки с красными крестам на головах.

— Вы их знаете? — спросил попаданец у мингрела.

— Да, — докуривая вторую сигарету, кивнул князь, — вы в госпитали лежали, они к нам пришли. Сёстрами милосердия. Вера и Надежда. Сёстры-погодки.

— Ясно, — буркнул программер, — им-то чего дома не сидится?

Князь пожал плечами.

— Познакомиться бы, — мечтательно протянул Маркин, поправляя на плече ремень винтовки.

— Так какие проблемы? — хмыкнул Тоха. — Подойди, да познакомься.

— Э-э, дарагой, — почему с акцентом произнёс Чичуа, — они и меня отшили, и Зарецкого, и других. Всех отшивают.

Издалека доносится артиллерийская канонада, ружейная, пулемётная стрельба.

Через двадцать минут прибыл посыльный. Поскольку отряд располагается на краю города, он остаётся в резерве. Тоха облегчённо вздохнул. Его уже пару раз убивало, правда, он воскресал. Но мало ли. Шкурку-то дырявить больно…

С каждым часом стрельба всё ближе и ближе. На дворе, рядом с казармой, рванули несколько снарядов. Ударной волной вышибло стёкла.

Около трёх пополудни появился Симановский. Собрал взводных. Ещё через двадцать минут штабс-капитан Исамов сообщил:

— Оставляем город, господа. Уходим в степи. Мы назначены в арьергард. С собой брать самый минимум вещей.

Началось то, что Тоха меньше всего ожидал.

Офицеры бросают свои вещи. Огромная комната-склад завалена синими, зелёными галифе, бекешами, выходными сапогами, шапками, бельём. Одни торопливо переодеваются в лучшее — чужое. Другие, яростно матерясь, рубят вещи шашками.

Попаданец вышел из комнаты.

Грохот артиллерии стих, но стрельба продолжается. В казарме все сидят в шинелях, с винтовками, за спинами вещмешки. В комнатах тишина. Все думают о своём. На лицах безнадёга.

«А чего хорошего? — подумал Тоха. — Город обложен. Сможем ли вырваться? Хэ-е-зэ. А если сможем, куда пойдём? Опять же хэ-е-зэ. Исамов сказал — в степи. Круто!».

Размышления прервал шум в коридоре. Раздался отборной мат и чьё-то жалобное блеяние. Тоха вышел из комнаты.

Трое офицеров, среди которых программер увидел Крамского, винтовками пихают невысокого, одетого в латаный полушубок мужичка.

— Давай, пшёл! — Крамской толкнул задержанного винтовкой. Мужик чуть не упал, но удержался на ногах.

Из маленькой комнатки, служившей кабинетом, вышел командующий участком молодой генерал Бушуев. Сильно выпивши.

— Что случилось? — твёрдым голосом, несмотря на опьянение, спросил Бушуев.

— Вот, ваше превосходительство, — радостно осклабился Крамской, пихнув арестованного, — орал на улицах: «Конец вам пришёл, буржуи! Драпаете? Никуда не денетесь. Всех на фонарях повесим». Ну мы его под белые ручки и сюда.

— Так, значит⁈ — генерал посмотрел на мужика. Тот съёжился. — Подпоручик, отведите его к коменданту города, только так, чтоб никуда не сбежал. Вы меня понимаете?

Все трое расплылись в улыбке.

— Так точно, ваше превосходительство, — за всех ответил Крамской.

Темнеет. Канонада усилилась. То там, то сям стучит пулемёт.

Мужичка вывели. Через пару минут раздался нестройный залп. Офицеры вернулись. Довольные.

Опять шум в коридоре. Вопль дежурного:

— Куда? Стой!

Тоха встал с кровати. Сосед Маркин тоже поднялся.

В комнату влетает растрёпанная молодая женщина с ребёнком лет трёх на руках. Лицо бледное, глаза чёрные, большущие, словно безумные. И сразу к программеру и стоящему рядом Маркину.

— Голубчики! Миленькие, родненькие, скажите, правда, маво здесь убили?

— Кого? Да вы что? Кто вам такое сказал? — улыбнулся из своего угла Крамской.

— Да нет же! Мужа маво три офицера заарестовали прямо на улице. Мы здесь живём недалечка. Он сказал им что-то… Люди сказывают сюда повели. Миленькие, скажите, голубчики, где он?

Программер покосился на Крамского, на Малкина. Посмотрел на женщину. Ребёнок плачет, испуганно-крепко обхватив шею матери ручонками.

— Миленькие, родненькие, — лепечет она как помешанная, чёрные, большие, лихорадочно блестящие глаза умоляют, — они сказали, он большевик, да какой он большевик! Голубчики, расстреляли его, да? Мне сейчас один сказывал.

— Что вы, успокойтесь, — сказал Тоха, чуть обхватив женщину за плечи, — тут никого не расстреливали.

И подумал:

«Что я несу?».

Посмотрел на Крамского. Тот ухмыляется. Программер вышел из комнаты, откуда доносятся причитания:

— Господи! Да что же это деется? Да за что же? Родненькие, где он?

Прошёл мимо дежурного, бросив ему:

— Я на улицу. Покурить.

Дежурный в чине поручика кивнул.

Тоха вышел наружу. Как и был — с вещмешком за спиной, с винтовкой на правом плече, в кобуре наган, на левом боку — шашка.

Совсем стемнело. Глянул на небо. В черноте бездны сверкают звёзды. Наискось течёт Млечный путь.

Мороз небольшой. Градусов пять.

Стрельба утихла.

Из-за угла казармы вышли две фигуры. Женские. Тоха узнал. Девчонки из отряда.

— Привет, девчата! — поздоровался попаданец, когда Вера и Надя подошли ближе.

— Добрый вечер, Антон Дмитриевич.

— Ого! — удивился Тоха. — Вы знаете, как меня зовут.

— Мы многих знаем, — улыбнулась Надя. Она чуть постарше сестры.

На девушках солдатские шинели с погонами рядовых, папахи. Через плечо у каждой — медицинская сумка с красным крестом.

— Посоветуйте, что нам делать, — Надя на миг опустила глаза. — Идти с вами или оставаться? Мама умоляет не ходить, а я не могу, и Вера тоже.

«Вот же ж блин, а! — мысленно выругался Тоха. — Ну что вам неймётся, девчонки?».

Вслух сказал:

— Мой вам совет, девчат, оставайтесь. Куда идём, сами не знаем. Вдруг на ближайшем перекрёстке на пулемёт нарвёмся. За что ляжете? Вы молодые ещё. Вся жизнь впереди.

— А вы как же?

— Я знаю, на что иду. И другие тоже.

Девчонки в задумчивости отошли.

— А мне что посоветуете, граф? — откуда неизвестно, Тоха пропустил момент, когда она подошла, спросила Ольга.

— Офигеть! — опешил попаданец, — ты откуда здесь?

На Ольге, как и на девчонках, солдатская шинель, папаха и такая сумка.

— Я начальника госпиталя попросила, и меня в ваш отряд перевели.

— Ну ты даёшь!

В казарме зашумели. Через десяток секунд дверь открылась, из-за неё высунулась голова дежурного поручика.

— Воронцов, построение!

Тоха вошёл в здание, за ним Ольга и сёстры.

Надя и Вера пристроились на левом фланге третьего взвода. Ольга — на левом фланге второго, в котором сам попаданец.

— А вы куда? — спросил Симановский у сестёр.

— С вами, господин полковник, — громко ответила кто-то из девчонок.

— Всё ли взвесили? Знаете, на что идём? Не раскаетесь? Потом поздно будет.

— Мы всё обдумали, господин полковник, — голос чуть дрогнул, — и решили. Я уже послала письмо маме.

«Ну и дуры», — подумал Тоха.

— Напра-а-а-во! — командует Симановский. — На выход не в ногу, шагом марш!

У дверей небольшая толкучка. Рядом прислуживавшие на кухне три женщины рыдают в голос:

— Родненькие, да куда же вы? Побьют вас всех! Господи-и-и!…

Отряд, негромко чеканя шаг, идёт ночным городом. Иногда встречаются жёлтые фонари. На улицах пусто. Приказ — не произносить ни звука.

Низкие домишки с заборами из штакетника. Попадаются тёмные фигуры. Доносятся негромкие голоса:

— Кто это? Кто их знает? Наши? Нет? Эй, вы кто?

Никто из отряда не реагирует.

Из тёмных ворот раздался мужской голос:

— Давно ждём вас, товарищи. Заждались уже!

Отряд не произнёс ни звука.

Город кончился и пошли по «железке». Вскоре показалась будка. Здесь согласно приказу, отряд должен остановиться, пропустить армию и двигаться в арьергарде.

Вскоре мимо будки по снежной дороге пошла отступающая, потрёпанная армия. Впереди главных сил, с вещмешком за спиной, Тоха узнал Корнилова. Генерал идёт, чуть прихрамывая.

Строевые части прошли быстро, но обоз… бесконечен.

Плетутся какие-то подводы с бабами и с вещами. На одной подводе попаданец увидел швейную машинку, из другой торчал рупор граммофона. Куча узлов, чемоданов, ящиков. Народ драпает из Ростова вместе с армией. Одни подводы застревают, другие их с удовольствием обгоняют.

— Проклятье, — злиться стоящий рядом Зарецкий, — когда ж они кончатся? Везут никому не нужное барахло. Скоро рассвет. Большевики займут город и бросятся в погоню. Нас всего восемьдесят штыков. Не сдержим.

Тоха не ответил. А что говорить? И так всё ясно.

Наконец обоз закончился. Отряд отходит в станицу Александровскую. В Ростове раздалась беспорядочная стрельба, долетело громовое «Ура!».

Рассветает. В станице встретились казачьи патрули. Казаки встревожены. Не успели остановиться, вестовой казак принёс бумагу от местного атамана.

Симановский приказал двигаться дальше. На Аксай.

По цепочке передали — атаман потребовал немедленно уйти. Казаки не хотят воевать в станице.

Вот и Аксай. Уже совсем светло. Симановский приказывает расположиться по хатам. Опять спать на полу. В хату вошёл начальник отряда и поинтересовался:

— Как разместились?

— Нормально, господин полковник, — за всех ответил Тоха.

Тут в комнату вошёл казак в сопровождении офицера и протянул бумагу полковнику. Тот развернул листок и прочитал. Лицо начальника отряда побагровело.

— Передайте атаману, — едва сдерживая ярость, проговорил Симановский, — мы не куда не уйдём. Моим людям требуется отдых. Если попытаетесь на нас напасть, вызову артиллерию и смету к чёртовой матери всю станицу.

Казак недовольный вышел.

Ночь с 10 на 11 (23 на 24) февраля

Под г. Аксай

Армия переправляется через Дон. Сюда стягиваются отступающие части из Новочеркасска и Ростова. Прямо по льду идёт кавалерия, пехота, обозы.

Тоха смотрит на всё с небольшого пригорка. Рядом Зарецкий и Рощин. Отряд Симановского обеспечивает охранение.

— Путник — раздался недалеко тихий голос. — Эй, путник!

Тоха огляделся. Никого.

— Ты чего, Антон? — посмотрел на него подпоручик.

— Ты ничего не слышал?

— Нет, — поправил ремень винтовки Зарецкий.

— Ладно.

Попаданец снова посмотрел на переправу.

— Путник, — опять тот же голос.

Тоху прошиб пот. Это голос хранителя из нуль-пространства. Но где он сам? Программер не спеша осмотрелся.

Никого. Ни намёка.

Тело окутал знакомый поток иголочек. Он уже решил, что сейчас отправиться в нуль-пространство, но нет.

Воздух впереди чуть заметно задрожал. По нему потекли едва заметные ручейки. Кажется, каждый из них можно ухватить. Тоха протянул руку. «Ручейки» исчезли, поток «иголочек» тоже. Пространство перестало дрожать.