Хронос. Ледяной поход (СИ)

53. Программер Тоха

(Формально — ООО «Либерсофт»

Фактически — Добровольческая армия)

13 (26) февраля 1918 г.

ст. Ольгинская

Тоха вышел из хаты подышать воздухом.

В станице они уже три дня. Корнилов принял решение идти на Кубань, далее — на Екатеринодар. Части Добрармии снова перетряхнули. Программер попал в первый батальон Офицерского полка, которым командует генерал Марков. Роман — в Кавказский кавалерийский дивизион этого же полка. Вместе с Тохой в этом же батальоне оказались Маркин и Ольга. Что особенно странно, учитывая, что весь отряд Симановского переведён в Корниловский полк.

Попаданец присел на завалинку, сняв винтовку с плеча и поставив между ног. Приклад опустил на чистую часть сапога. Под ногами мешанина грязи и снега.

Темнеет. День выдался тёплым, снег чуть подтаял, а сейчас лёгкий мороз схватывает грязно-белую жижу.

— Топай, твою мать! — грозно раздалось справа.

Программер посмотрел на голос. Трое добровольцев, впереди Тоха узнал подпоручика Крамского, ведут пятерых казаков в распахнутых шинелях, папахах с красными лентами, в грязных сапогах.

Группа приблизилась. Попаданец равнодушным взглядом окинул пленников и отвернулся. В следующее мгновение снова посмотрел на казаков. Идущий первым кажется знакомым.

Тоха поднялся, медленно закидывая «мосинку» за плечо и вглядываясь в разбитое в кровь, бородатое лицо пленника. Конвой поравнялся. Тоха ахнул и тихо произнёс:

— Агафонов!

Лицо казака разбито. Вахмистр, похоже, его услышал и притормозил.

— А ну пшёл, давай! — толкнул его винтовкой Крамской.

Решение созрело мгновенно. Тоха шагнул к конвойным.

— Крамской, погодите.

— Стой! — скомандовал подпоручик и уже Тохе: — Что вам угодно, Воронцов?

Программер указал на бывшего вахмистра:

— Отдайте мне этого бородача.

— На что он вам?

— Шлёпнуть хочу, — Тоха постарался вложить в голос максимум ненависти. — Счёт у меня к нему. Ещё с Галиции.

— Завтра их расстреляют, — ухмыльнулся подпоручик. — Приходите, поучаствуете.

— Послушайте, Крамской. Какая вам разница, приведёте вы пятерых или четверых? А я душу отведу. Выручайте. А я, если кого в плен возьму, вам отдам. Идёт?

— Ладно, — чуть подумав, согласился Крамской. — Что четверо, что пятеро, какая разница? Забирайте.

Подпоручик подошёл к бывшему вахмистру, схватил его за шиворот и толкнул к ногам попаданца. Агафонов растянулся в жиже. Тоха подавил желание помочь ему встать.

Конвой пошёл дальше. Казак поднялся, пошатываясь.

Программер зашёл за спину казаку, положил руку ему на плечо и легонько толкнул:

— Давай, пошёл.

Обошли дом и двинулись по полю. Снег покрылся тонкой мёрзлой корочкой и хрустит под ногами. Тоха, предполагая, что за ним могут наблюдать, снял с плеча винтовку и легонько ткнул Агафонова штыком в спину и тихо проговорил:

— Ступай, Сидор Пантелеймоныч, и не оборачивайся. Как ты здесь оказался-то? Ты же домой, на Кубань собирался.

— Да вот так и оказался, ваш бродь. Ехал домой, да не доехал. Большевики перехватили. Наговорили всякого. Красиво наговорили, не спорю. Я помню, что вы мне тогда в Галиции рассказывали. Отказался, а мне комиссар и грит: «Вся Россия за нас поднялась, а ты, грит, Агафонов, против нас идти хочешь, — казак обернулся. — А потом и грит: 'Придём на Кубань, как ты думаешь, что мы с твоими сделаем? Они ведь будут врагами трудового народа».

— Грёбаная война, — прошипел Тоха. — У тебя хозяйство вроде бы зажиточное? Я ничего не путаю?

— Нет, не путаете. Всё так?

— Придут большевики, — вздохнул Тоха, — и всех вас, зажиточных под нож, на хрен. Только лишь за то, что вы зажиточные. И пофих будет, за кого ты воевал. Так что думай, Сидор Пантелеймоныч.

Какое-то время шли молча.

— А вы, как я вижу, так и не смогли вернуться домой? — казак снова повернул в попаданцу разбитое лицо.

— Как видишь. Обещали, что скоро вернусь. Поэтому и пошёл в этот поход. Стой.

Агафонов остановился, повернулся и глухо спросил:

— Что, шлёпнешь, ваш бродь?

— Дурак, что ли? — ухмыльнулся Тоха. — Ты вытащил меня из плена, теперь я вытаскиваю тебя. Мы квиты. Жаль, что теперь мы по разные стороны фронта. Ступай, Сидор Пантелеймоныч, ступай.

— Тогда, тебя расстреляют. За то, что меня отпустил.

Тоха снял винтовку с предохранительного взвода.

— Это мои проблемы. Ты сделал свой выбор, я — свой. Да, красные победят, но таких как ты будут уничтожать. Так что, дело твоё. Уходи.

Уже совсем стемнело. Агафонов посмотрел на звёздное небо, перевёл взгляд на попаданца.

— Прощай, ваш бродь, да храни тебя Господь.

— Меня, Антон зовут, если забыл.

— Прощай, Антон.

— Прощай, Сидор Пантлеймоныч.

Агафонов развернулся и, спотыкаясь, быстро потопал по снежной степи. Когда фигура казака стала совсем маленькой. Тоха пальнул в воздух…

У хаты его поджидает Роман.

— Ты куда ходил? — спросил князь.

— Агафонова расстреливал, — буркнул Тоха. — помнишь такого? Вахмистр из пластунского батальона, с которым вы меня у австрийцев выкрали.

— Помню, конечно, — скрипнул зубами Ромыч.

— Сука, ненавижу гражданскую войну! — прошипел попаданец.

— Любая война — зло, Антон.

Тоха горько улыбнулся.

— Зло, согласен. Но гражданская — особенно. Он меня вытащил, а сейчас я его отпустил. Но теперь я вроде его враг, а он мой. Ненавижу эту сучью войну, эту сучью ситуацию!

— Значит, отпустил, — тихо спросил Роман и, как показалось Тохе, облегчённо вздохнул.

— Отпустил. А ты бы не отпустил?

— Молодец. Только не говори никому.

14…15 (27…28) марта 1918 год

Аул Шенжи

За месяц Тоха втянулся в походную жизнь. Четырнадцатого февраля вышли из Ольгинской, и первая серьёзная стычка красными произошла у села Лежанка, через неделю после выхода из станицы, двадцать первого. До этого стычки были небольшими. Конные отряды издалека обстреляют и всё.

У Лежанки превосходящие силы красных встретили плотным, но не умелым огнём. Марковский полк пошёл в атаку первым.

Что поразило попаданца, полк потерял в бою лишь троих убитыми. При этом в самой станице валялись около пятисот вражеских трупов.

Там снова отличился Крамской. Сначала с каким-то хорунжим убили пленного австрийца, что работал в селе (их там было человек пятнадцать). У мужика на пальце подпоручик увидел золотое кольцо, и поскольку оно не снималось, сбегал за ножом и отрезал у трупа палец. Кольцо оказалось медное. Крамской потом долго матерился, а Тоха тихо злорадствовал.

Уж не говоря о том, когда сразу после боя взяли около шестидесяти пленных и подполковник Неженцев вызвал желающих на расстрел, Крамской с охотой согласился. Пошёл и Маркин, чем удивил Тоху. Потом студент сказал:

— Откуда я знаю, может эти твари моих в Таганроге убивали…

Корнилов рвётся к Екатеринодару. На кубанской земле их встречали по-разному. Где-то тепло, где-то прохладно. Но такой враждебности, как на Дону, не было. В одной станице большевики устроили грабёж, и всех, кто попытался воспрепятствовать, убивали. Понятное дело, местные встретили Добровольческую армию с радостью. Но оставаться более чем на два дня добровольцы не могли.

Так шли по кубанской земле, местами в проталинах, местами в снегу, покрытом тонкой корочкой льда, от хутора к хутору, от станицы к станице.

Несмотря на то, что Тоха был в полку Маркова, ему практически не удалось поучаствовать в жёстких боях. Небольшие перестрелки или вроде того боя у Лежанки, можно не считать.

В бою у Березанской погиб красавец-мингрел князь Чичуа, с кем попаданец успел сдружиться, не считая Сергея Зарецкого и подполковника Рощина, Алексея Викентьевича.

Большие потери добровольцы понесли третьего марта в бою у хутора Выселки. Там дрался корниловский полк и партизаны генерала Богаевского. Марковцы и обоз двинулись на хутор Журавский. При штурме Выселок разрывом шрапнели убило Рощина. Подполковника нашпиговало десятком стальных шариков.

Когда Выселки отбили, Тоха, прибывший туда вместе с первым батальоном «марковцев», встретил Романа. Ромыч рассказал об этом жутком бое. Ещё князь с горечью сообщил, что ему с трудом удалось остановить двух офицеров, грабивших местную тётку. Они шарили у неё по сундукам и забирали тёплое бельё. Та вопила благим матом: «Грабют!». Насилу удалось утихомирить беспредельщиков. Расстреливать не стали, и так людей мало.

После Выселок при переходе к станице Кореновской Тоха подвернул ногу, и два дня пробыл в обозе и в бою за станицу не участвовал, лишь отбили нападение двух десятков кавалеристов. Попаданец грохнул двоих. В Кореновской на пулемётную очередь нарвался Сергей Зарецкий. Попаданец потерял всех, с кем успел более-менее сдружиться за время службы в Добровольческой армии.

Потом был бой за Усть-Лабинскую, где им пришлось сражаться при угрозе полного окружения…

И вот два дня назад прибыли в аул Шенжи. Черкесское поселение. Тут до них похозяйничали большевики. Оторвались от души.

Многие дома пустые. В одном нашли труп старика со сгоревшими до колен ногами. Большевики сунули его в топящуюся печь…

В ауле к добровольцам присоединился трёхтысячный отряд Кубанской рады во главе с генералом Покровским. Численный состав армии увеличился почти вдвое.

Тоха расположился в доме у пожилой черкешенки.

На кровати лежит раненый молодой парень. Сестра милосердия Лиза из их полка обрабатывает и перебинтовывает ему раны.

— Где тебя так, дружище? — спросил попаданец.

— Бальщевики калоть. Много и много и смеяться, — кривясь от боли, проговорил пацан.

— У него на теле двенадцать ран, — кивнула на бинты Лиза, — и все не глубокие. Они не хотели его убивать. Просто развлекались.

«Вот суки!» — подумал Тоха и поинтересовался у черкеса:

— За что?

— Бюржюй, говорят.

Попаданец, Тихо матерясь, отошёл.

Утром уходят. В пять пополуночи Тоха заступил на пост вместе с Маркиным. До подъёма и сборов два часа. Попаданец и студент уже готовы — вещмешки за спинами.

Льёт дождь. Укрылись под навесом.

— Гляди, идёт кто-то, — Маркин показал на дорогу.

Программер посмотрел и точно: в пелене дождя приближается фигура в шинели и сумкой через плечо. Попаданец тронул ремень винтовки.

— Погоди, — остановил его студент. — По-моему это Ольга.

Когда фигура приблизилась, Тоха узнал медсестру, с которой как-то развлёкся в ростовском госпитале. Девушка зашла под навес, шинель и шапка мокрые.

— Здравствуй, Антон, — зачастила она, — времени очень мало. Мы с Кириллом из «Ти-Эс-Эй». Выслушай нас. Мы предлагаем тебе сотрудничество и защиту. Мы доставим тебя к нам, в Америку. Сможем деактивировать устройство в твоём теле. Согласен? Антошка, — ласково проворковала она. — Времени мало. Я поставила корректирующее поле, но федералы скоро будут здесь.

— Ага, — расплылся в улыбке Тоха. — Но тебя-то я сразу просёк, хоть и не был до конца уверен, а вот про Кирилла… не подумал. Ну да ладно, ребят, времени действительно мало. Я бы мог вам наговорить всё, что о вас думаю. И о вас, и о федералах. Но не сейчас…

Тут по телу побежали знакомые лёгкие мурашки, закололи миллионы иголочек и появились фигуры в сером камуфляже.

— Стоять! — негромко скомандовала ближайшая голосом Прилуцкого. — Хронослужба Конфедерации. Вы арестованы!

Миллионы иголочек превратились в приятные потоки энергии, ласкающие тело. Пространство вокруг завибрировало. Перед глазами поплыли лёгкие, едва заметные, будто невесомые ручейки. Подчиняясь внутреннему импульсу, Тоха схватил два из них за хвосты и взмахнул руками.

«Хроноволна два», — быстро пронеслась в голове чужая мысль.

Дождь кончился. Они стоят под навесом, но не видно ни обозов, ни лошадей Добрармии.

— Что… случилось? — прошептала Ольга, испуганно озираясь.

— Мы в новой хроноволне, — улыбнулся Тоха.

У агентов расширились глаза.

— Я не могу долго её удерживать, она скоро схлопнется. Значит так. Меня скоро должны переместить моё время, так, по крайней мере, обещает Хронослужба. Вы приглашаете меня в Америку. В Америку моего времени, подчёркиваю. На работу или туризм, мне по фиг. Всё продумываете, визу там, посольство, общение с Госдепом. Это ваши проблемы. Я прилетаю в Нью-Йорк или Вашингтон, насколько я знаю, западную часть США вы не контролируете. Вот. Короче в восточную часть Штатов. И вы перебрасываете меня к себе. Но, ребят, с вами я ни о чём разговаривать не буду, — он обвёл их взглядом. — Только с вашим самым высшим руководством. С этим, как его, — фамилия сама всплыла в голове, — с Полаком. И не вздумайте подсунуть мне фальшивого директора. Вы видите мои возможности.

— К…какие возможности? — хрипло произнёс Маркин.

— Кирилл, или как там тебя на самом деле, я создал три новые хроноволны. Мы сейчас во второй. Всё, я устал.

Тоха схватил ещё один мерцающий в воздухе «ручеёк», образовался чуть мерцающий портал.

— Ступайте. Это третья волна. Она просуществует не более часа. Бэк-модули у вас с собой, когда волны схлопнутся, включайте их, активируйте и будете дома. Передайте руководству, я знаю, где майор Кобб, и могу его вернуть. А чтобы у вас не было сомнений, майор попал из поезда «Харьков-Санкт-Петербург» в нуль-пространство. Я был там. Я знаю. Всё уходите, — и улыбнулся Ольге как можно более ехидной улыбкой, — а с тобой мы ещё повеселимся, красавица.

Агенты шагнули в портал и исчезли. Попаданец потянул руку к другому «ручейку». Через мгновение он оказался в компании с Прилуцким, Дарьей Фархади и двумя незнакомыми мужчинами.

«Хроноволна номер один», — снова промелькнула мысль.

Здесь тоже всё тихо, спокойно. Небо звёздное. На востоке уже светлеет. И войны нет.

— Антон, ты что творишь? — взвился Прилуцкий.

— Всё нормально, — Тоха поправил винтарь на плече. — Ещё не хватало мне тут драки. Американцы ушли. Они пригласят меня в Америку две тысячи пятнадцатого года. Так что работаем по плану.

— Антон, — капитан перешёл на шёпот, — ты создал… три новых волны? Верни всё обратно.

Потоки энергии потихоньку исчезают. Пространство перестаёт вибрировать. Наваливается усталость.

— Я не могу.

— Но ты же их создал. Схлопни их.

Тоха попытался честно увидеть вибрацию, вызвать ощущения мурашек в теле. Не вышло. Только лёгкое покалывание.

— Не получается, — слабым голосом прошептал Тоха, опускаясь на проталину.

Его быстро подхватили. В правое плечо что-то укололо.

Программер очнулся. Даша шагнула от него, в руке у девчонки шприц.

«Ага, прямо через шинель», — вяло подумал Тоха.

— Это стимулятор, — сообщила девушка.

— Что нам теперь делать? — поинтересовался, оглядываясь, Прилуцкий.

— Подождём, — уже твёрдым голосом ответил попаданец. — Волна схлопнется через полчаса.

Тоха рассказал о разговоре с агентами «Ти-Эс-Эй».

— Так что действуем по плану.

— Антон, всё изменилось, — Прилуцкий стряхнул с камуфляжа невидимую соринку. — Твоя транслокация будет совершена в ближайшие двое-трое суток у Новодмитровской.

Программер посмотрел на Прилуцкого, на девочку-лейтенанта, других сотрудников Хронослужбы и подумал:

«Блин, так быстро! Тут ребятам ещё помощь нужна, каждый человек на счету. И домой, блин, хочется».

Снова взглянул на Яна.

— Антон, — будто прочитав его мысли, произнёс капитан, — это не твоя война. Тебя дома ждут.

15 (28) марта 1918 год

Кубань

Из аула вышли утром. Марковский полк впереди, за ним корниловский, следом обоз, войска Кубанской рады, другие части. В арьергарде — партизаны Богаевского.

Курс на станицу Калужскую. Там оставят раненых, а строевые части пойдут выбивать большевиков из Ново-Дмитриевской.

О пропавшем Маркине никто не вспомнил. Будто его и не было. Может так Время работает. Именно с большой буквы — «Время».

Льёт дождь. Шинель насквозь мокрая. Тоха, как и все, тихо матерясь, месит сапогами грязь.

Ближе к вечеру, когда Тоху с пятью офицерами отправили сопровождать обоз, погода совсем испортилась. Резко похолодало. Пошёл густой, липкий снег. Колючий злой ветер обжигает лицо. Люди мгновенно превращаются в заснеженные скрюченные фигуры.

Стемнело, а Калужской не видать.

Холод усиливается. Под ногами уже хрустит. Ноги проваливаются в грязную жижу, вперемешку с кусочками льда. Шинели, башлыки покрываются тонкой ледяной корочкой. На повозке солдат штыком отковыривает лёд с шинели раненого. Ему помогает сестра милосердия, тоже в шинели, в папахе. Возраст Тоха не определил.

Рядом, сжавшись в седле и кутаясь в бурку, чтоб укрыться о ветра и липкого снега проезжает всадник.

— Это какой-то ледяной поход! — звонким голосом в сердцах воскликнула сестра.

Похоже, молодая.

— Как вы сказали, сударыня? — всадник придержал коня. — Ледяной поход?

Тоха узнал Деникина.

— Так точно, ваше высокопревосходительство, — хмуро, но чётко, звонким голосом произнесла девушка.

— Хорошо сказано, мадемуазель, — похвалил генерал. — Об этом походе люди будут говорить — «ледяной». Благодарю вас.

Генерал пришпорил коня.

«А ведь он прав, — подумал Тоха, — Прилуцкий так и сказал: Тебе надо идти в „ледяной“ поход с Корниловым».

Погода ещё злее. Снег валит сизыми хлопьями, ветер стремиться залезть под башлык, в рукава. Ледяная корка немного защищает тело от его порывов.

Обоз растягивается. Из темноты доносятся нервные крики: «Да подождите же! Помогите подводу вытащить! Лошадь упала, помогите!»

Но всем пофиг, все спешат. Никто не слышит, никто не помогает. Каждый погоняет своего возчика… скорее… до хаты… в тепло…

Тоха увидел застрявшую подводу с раненым. Двое пытаются её сдвинуть. Попаданец ускорил шаг.

— Давайте, помогу.

Втроём поднатужились.

— Пошла-а-а-а, пошла родная…

Подвода вышла из ямы.

— Спасибо, браток! — выдохнул офицер.

Тоха кивнул и пошёл дальше.

Впереди замелькали огоньки. Калужская. Слава Богу.

Подводы въезжают в станицу, размещаются сами как попало. Нет ни начальников, ни квартирьеров. Только сёстры милосердия, усталые, грязные, ходят по колено в мокром снегу по улицам, помогая раненым устроиться на ночлег.

Программер с пятью марковцами вошёл в хату. С ними втащили трёх раненых на носилках. В хате пожилая чета.

— Да куда ж вы? — возразил дед. — Тут для раненых места мало.

— Ничего, потеснимся. Места всем хватил, — откликнулся один из тех, кто занёс носилки.

Дед лишь рукой махнул.

Бабуля быстро собрала на стол. Тепло хаты разморило.

Сняли мокрые шинели. Надели сухую сменку. Тоха с удовольствием выпил горячего чаю, поел варёной картошки с луком и квашеной капустой.

Глаза слипаются. Программер лёг на дерюгу на полу.

Очнулся от тряски. Сначала не въехал, что за фигня.

— Антон, вставай! Антон!

Разлепил глаза. В хате темно. Над ним склонилась фигура и прошептала:

— Антон!

Голос Голицына.

— Блин, Рома, какого хрена? — прошипел Тоха.

— Идём, выйдем.

— Чё, морду бить будешь? — хмуро ляпнул попаданец.

— Что-о-о?

— Не заморачивайся, — поднимаясь, прошептал, чтоб не разбудить товарищей программер, — у нас так говорят, когда хотят морду набить: «Пойдём, выйдем, да?».

Тоха накинул на плечи подсохшую шинель, вышел в сени и улыбнулся другу:

— Рад тебя видеть живым и здоровым.

Обнялись.

— Собирайся, Антон. Идёшь со мной в разведку на Ново-Дмитриевскую.

— Зачем?

— Забыл что ли? Ко мне Прилуцкий приходил и всё рассказал. Тебя там должны отправить домой.

— Блин, забыл.

— Собирайся, дружище. Винтовку отдашь казаку, вместо которого пойдёшь. Револьвера и шашки вполне хватит.