Хронум Книга II (СИ)

Глава 7

Эта ночь была бессонной. Ни Аликперов, ни мои люди не смогли выяснить личностей нападавших. Вообще никаких зацепок. Будь то аристократический род или организация, наличие в их рядах одаренных-менталистов всячески скрывалось. Потому как менталист, с таким даром априори вносился в реестр и в дальнейшем шел только на госслужбу.

Мне срочно требовался человек с таким же даром, поэтому я попросил Астая содействовать в этом вопросе. По его словам, в Сые жили сильные хакасы с похожим даром, но ни о каких мыслеконструкциях он не слышал. То были заклинатели животных, занятые обычным ремеслом вроде охоты или рыбалки, но никак не боевые единицы.

Сучий Голицын, решившийся на диверсию в мое отсутствие, мог бы мне помочь с этим, но он был мертв. После нападения на усадьбу, люди Вагита Юнусовича разобрались с ним прежде, чем тот успел покинуть страну.

Осознавая собственное бессилие, я дал Кате с раннего утра задание закупить нужное количество амулетов защиты.

Она просила дать время на закупку. Объясняла тем, что в свободном доступе товара в таком количестве не найти, а на черном рынке стоить будет дороже, но я был непреклонен. Сегодня нас спас Коняшка, завтра его может не быть рядом, и что тогда? Ждать, когда очередная группа диверсантов вырежет под корень весь сквад? А вместе с ним заодно и меня!

Еще было Суходольское… Ублюдский виконт не торопился подписывать документы о передаче прав собственности. Он меньжевался, ссылался на занятость и не принимал мои звонки. Поэтому первым делом я поехал именно к нему, взяв с собой Залевскую и двух своих телохранителей. Катя разбиралась в вопросах документации, а две бестии изнывали от скуки и с самого утра не отходили от меня ни на шаг, объясняя это тем, что мне грозит опасность.

Опасность, мать его! Я сам себе маленькая армия! Но после бесконечного бабского нытья, я сдался и взял их с собой. Егору настрого запретил покидать усадьбу и быть начеку.

Я был на взводе. Настроение сегодня было оторвать кому-нибудь голову. А наглый виконт как нельзя кстати подходил на роль жертвы.

— Виконт Суходольский сейчас занят, — пропела его секретарша, будто бы сошедшая с обложки модного журнала.

За меня ответила Роксана, приведшая себя в боевой вид после Сыи. Она облачилась в свой любимый кожаный костюм, не преминув надеть его на голое тело (костюм, конечно был сногсшибательным, подчеркивал все ее прелести). Черное каре подчеркивало ее индивидуальность. Дополнял образ макияж в темных же тонах, придавая аутентичности ее образу безбашенной суки. Марина на ее фоне казалась институткой. А Катя морщилась и плевалась от ее вида. Впрочем, и образ Марины ее тоже не вдохновлял.

— Скажи своему боссу, что приехал Ахматов.

— Степан Дмитриевич уже осведомлен о вашем прибытии, но принять он вас не может. По крайней мере, не сегодня.

— Пусть вытаскивает свою задницу из мягкого кресла и встречает Льва Константиновича, сука ты тупая!

Не скажу, что мне не понравился ее подход. Роксана была раздражена. Все мы были на взводе после минувшей ночи. Все понимали значимость сделки и старались в меру своих сил.

Секретарша была непреклонна:

— Степан Дмитриевич не может вас принять.

Одним резким движением Окси выхватила откуда-то закругленные клинки, приставила их к горлу. Секретарша взвизгнула в испуге. Бедняга. Я же неотрывно смотрел в камеру, испытывая виконта на прочность.

«Ну же, не доводи до греха, виконт. Тебе это не сойдёт с рук».

Меня неприкрыто динамили. Не удивлюсь, если здесь замешан был кто-то еще.

Немного погодя двери кабинета все же распахнулись, появился недовольный виконт. Я уверился, что сексапильная блондиночка была ему дорога. Что ж, если переговоры зайдут в тупик, я буду вынужден ее использовать.

— Что тут происходит⁈ — состроил недовольную рожу виконт.

Я подошел к нему вплотную, затянулся сигаретой, пыхнул ему в лицо едким табачным дымом.

— Да как вы смеете⁈

Последнее слово было сдавленным, ведь я крепко сжал ворот его рубахи и бесцеремонно толкнул обратно в кабинет. Жирная туша виконта повалилась. Я закрыл за собой дверь.

Обстановка кабинета была аскетична: стол, стул, мягкий диванчик в углу, на котором он наверняка трахал свою секретаршу, стеклянный шкаф. Из него я по-хозяйства достал бутылку дорогого виски и пару бокалов.

— Будешь?

— Кто вы и что вам нужно? Немедленно покиньте мой кабинет!

Виконт все еще продолжал лежать на полу, не в силах поднять свое грузное тело. Я взял стул, и поставил его таким образом, чтобы ножки прочно фиксировали аристократа в распятом положении. Налил себе виски и уселся сверху. Сразу установил прямой зрительный контакт, готовый в любой момент запустить исповедь. Суходольский только сейчас начал осознавать патовость ситуации. Он забился в истерике. Начал звать на помощь.

— Ты ведь знаешь, кто я. И что я сделаю с тобой, попытайся ты совершить глупость.

Я говорил вкрадчиво, смакуя каждое слово. Что греха таить, такими мне аристо нравились больше.

— А теперь рассказывай мне, для чего ты тянешь время?

Виконт блымкал глазами, явно не понимая о чем речь. Пришлось пояснить:

— Я купил Суходольское. На твой счет упала крупная сумма денег. Упала же?

— А-аа! — до него наконец начало доходить. — Да, да, деньги пришли. Но я не тянул время, уверяю вас! Просто нам нужно было снять недвижимость с учета, а эти процедуры…

И он начал рассказывать мне про «сложные» бюрократические процедуры по передаче прав собственности. Но что это за процедуры, я уже не слушал. Я смотрел ему в глаза и не понимал, что я вижу. Картинки из его жизни проецировались на его зрачок, но они были перевернутыми и потому непонятными. Что бы это могло значить? Хронум стал сильней, а потому исповедь эволюционировала?

У меня вдруг возникло сильное желание провести ее (исповедь). Я вспомнил то чувство удовольствия от поглощения чужих жизней. Такое сладкое, манящее, сродни сексу. Наверное, такие же чувства испытывает читатель, открывая свежую главу любимого автора, или матерый наркоман в предвкушении дозы.

Это чувство длилось недолго, ведь виконт начал что-то подозревать, выстраивать со мной диалог, а когда понял, куда я смотрю, снова забился в истерике и начал усиленно мотать головой.

— Нет, нет! Палач, не трожь меня! Нет! Я все подпишу!

«Палач, значит? То есть, этот ублюдок с самого начала знал, кто я такой».

— Да успокойся ты, — потерял я к нему всякий интерес и помог встать на ноги. — Подпишешь, значит?

— Да, да, я все подпишу!

Крупные капли пота выступили у него на лбу. Я протянул виконту виски, и тот дрожащей рукой вцепился в бокал. Был слышен звон стекла о его редкие желтые зубы. Затем я налил ему еще.

— Катя, зайди сюда, — повысив голос, обратился в закрытую дверь.

Дверь распахнулась, показались любопытные мордашки девчонок. Залевская уверенной походкой подошла к столу, деловито принялась раскладывать бумаги.

— Виконт все подпишет. Правда же?

— Конечно! Прямо сейчас все и оформим, — он промокнул галстуком лоб и налил себе еще.

Хотелось выбить из него правду с помощью Астая, но я посчитал это лишним. Ведь что он сделал? Тянул с подписанием документов? Наверное, так поступил бы каждый аристократ, чувствую свое превосходство.

Спустя полчаса, когда документы были подписаны, а записи с камер наблюдения стерты, Суходольский тяжело рухнул на стул.

— Лев, это не сойдёт тебе с рук. Я обязательно доложу наверх о твоей наглости и Организация примет в отношении тебя санкции.

Я хищно улыбнулся:

— Что ты сказал?

— Организация тебя накажет.

На этих словах он прикусил нижнюю губу.

«Что, сука, лишнего взболтнул?»

— Молох, ты здесь?

Я чувствовал его присутствие, но тот решил быть в тени — избегал камер. Сейчас же, когда камеры были выведены из строя, а виконт выдал своих хозяев, я решил подзаработать себе баллов к личному делу.

— Здесь я, — старец появился совсем рядом со мной, пожирая виконта кровожадным взглядом.

— Ты знаешь, что нужно делать… Не забудь сообщить кому нужно о моей сознательности.

На этих словах, я вышел вслед за довольной собой Катей. Она лучилась белоснежной улыбкой. Что ее так радовало? Заключение сделки? Мои действия? Или же все вкупе произвело на Залевскую должный эффект?

Так же отметил для себя недоверчивый взгляд Роксаны, косящейся на Молоха. Видимо, девушка посчитала его туманником и оценила ранг его дара. Я бы и сам хотел его узнать. Но Молох не был туманником.

Седовласого контролера я оставил на виконта не просто так. Пока я подыхал на кушетке, залитый гипсом и перетянутый бинтами, этот подонок (а иначе его не назовёшь) зачитывал мне «Положение Организации». Тогда я проклинал ненавистного мне мучителя, хотелось выть волком. Однако кое-какие вещи врезались в мою память. А там четко было сказано: «Члену Организации запрещено выдавать свою принадлежность к ней, а также раскрывать принадлежность к оной других имен в присутствии сторонних наблюдателей. Наказание — смерть».

Сторонними наблюдателями были девушки, находившиеся в тот момент в кабинете. По регламенту предписывалось избавиться и от них, но я был уверен в Молохе. Он уже не раз доказал мне свою полезность.

На улице нас дожидался Валентиныч, резвящийся со Стивом. Я пригляделся к палке которую он бросал. Это была кость. Свежеобглоданная берцовая кость, если меня не подводило зрение.

— Стивен, а ну, дай-ка мне игрушку.

Удостоверившись в своих предположениях, бросил ее в Неву.

— Будь умной собакой, не таскай за собой человеческие кости, — склонившись, назидательно дал ему наставления.

Услышав это, Валентиныч схватился за сердце (симулянт хренов). Обеспокоенная Катя бросилась к своему деду.

— На вот, хлебни, это поможет, — протянул ему свою фляжку.

— Не, не, не! — запротестовал дед и вмиг пришел в себя, — Знаю я, что у тебя там.

Я пожал плечами, сам отпил из нее и скомандовал ехать.

— А разве мы не должны дождаться Молоха? — поинтересовалась Роксана. Старец ее не на шутку заинтересовал.

— Он сейчас занят делом, доберется до усадьбы сам, — я прекрасно понимал возможности Молоха. Часть из них… Ему не требовался транспорт.

Мои мысли были заняты зверушками Стива. Мне срочно требовалось выяснить, какие еще изменения произошли в подземелье с последнего моего визита. Коняшке требовалось лечение, и я хотел отблагодарить его. Это было второе по значимости в списке моих дел.

Мне сыпались звонки, сообщения, письма на почту — от всего этого меня тошнило. Порой я заглядывал в телефон, но не увидев там чего-то действительно важного, равнодушно блокировал экран.

Действительно важным мог стать звонок от Аликперова или какого-нибудь князя.

Улыбнулся своим мыслям:

«Охреневший хронум со своими барскими замашками. Будто бы я сам — титулованная особа».

— Интересно, а какой титул будет у Олега, если женить его на княжне?

Мне и вправду стало интересно, и я задал этот вопрос вслух.

— Муж княжны, — буднично пожала плечиками Катя. — Если она откажется от фамилии, то лишится титула, сохранит девичью фамилию — останется княжной.

Видя мою задумчивость, Залевская театрально закатила глаза.

— Боже мой! Темнота-а-а! А ты знал, что Земля вращается вокруг солнца, а не наоборот? Или, что страусы не летают? А откуда дети берутся знаешь?

Салон «Ауруса» наполнился веселым женским смехом. Смеялась даже Роксана, только недавно покинувшая глухую тайгу (видимо, и она знала ответ). Я демонстративно отвернулся к окну, хотя меня самого забавляла эта ситуация. Не забивал я свою голову светской херней, хотя и мог назвать десять знаков после запятой у числа «Пи». Ну хоть Стивен мне не язвил, и то ладно.

Дома меня ждал сытный обед в исполнении Нонны Владленовны, затем была процедура забора крови и озвучены результаты прошлого анализа: «Клетки восстанавливаются с поразительной быстротой. Количество чужеродных примесей упало до восемнадцати процентов». Не знаю, как Матвей замерял процентовку чужеродных примесей, наверняка на ходу выдумывал.

Тот же Матвей просканировал мое тело, сообщив, что энергоядро и путеводные каналы не имеют аномалий.

— Вам следует отблагодарить Екатерину Залевскую, — пробурчал Матвей.

Вот только мне не нужно было говорить о таких простых вещах. Еще утром я позвонил в Тольятти и сделал спецзаказ на новенький электрокар. «Красненький».

По поводу существования этого цвета у нас с Катей был давний спор. Залевская убеждала меня, что он существует и находится где-то между инфракрасным и алым. Когда я описывал заводчанину свои хотелки, он долгое время тяжело дышал в трубку, обдумывая, что мне ответить. Послать своего работодателя директор завода не мог, но очень, видимо, хотел. В итоге выдал что-то невнятное, вроде: «Не обещаю, что получится подобрать нужный цвет, но постараюсь сделать все возможное».

Мой бизнес… Я совсем забыл о его существовании. Всем занималась Катя. И как она только справлялась? У нее, конечно, были подчиненные, но все же… Раньше эту ношу тянул Вертецкий, а тому опыта было не занимать. Мне требовалось срочно проехаться по городам нашего присутствия вместе с новым казначеем. И начать я планировал с табачного завода, на который посетовал князь Пожарский (мол, табак у тебя сырой).

Когда с лечебными процедурами было покончено, я пошел искать Стивена. Долго искать не пришлось. Он находился в беседке, беззаботно жевал конфеты с рук Залевской. Я позвал его с собой, и мы пошли к его берлоге.

Стивен украдкой бросал на меня виноватый взгляд. В ожидании ругани что ли? Хрен проссышь, что у собакена в голове. Что я мог требовать от твари, некогда живущей в аду? Человеческого отношения к своим питомцам? Не думаю, что в аду к нему самому относились по-человечески.

— Хозяин, там у меня… не прибрано. Может, завтра?

Я остановился. Но не из-за просьбы Стивена, а потому что шел с пустыми руками. Вернувшись в дом, собрал два пакета еды. Мясо, хлеб, молоко, овощи и фрукты, немного сладостей.

Стивен тем временем ушмыгнул в подземелье раньше меня. Вернувшись к зверодомику, я с любопытством рассматривал внешние его изменения.

Вход в логово расширили, установили свежую деревянную дверь и крепкий короб. В грунте вырезали широкие лестницы, сбоку располагался пологий пандус для ползающих тварюшек. Пока я рассматривал детали, распахнулась дверь и из темноты поползли кротоголуби, волоча за собой кошачьи шкурки, набитые землей. Увидев меня, звери остановились и начали что-то недовольно пищать. Я, кажется, понимал их. Они сетовали на невыносимые условия труда.

Освободив их от ноши, я высыпал содержимое за бортик, а сам позвал зверушек за собой.

У входа стоял Коняшка. Измученный, раненый и покорный. В его мутных глазах, пораженных катарактой, читалась вселенская грусть. Он услужливо склонился предо мной и жестом руки пригласил войти внутрь. Я уловил его голодный взгляд при виде еды.

Мы спускались все ниже и ниже. И не было необходимости пригибаться, как я делал это раньше. Сейчас тоннель был рассчитан на габариты взрослого человека.

Достигнув главного зала, я увидел здесь то, чего никак не мог ожидать. Здесь находился Астай, трудился в поте лица. Он орудовал рубанком по столешнице, не замечая моего появления. В стороны летели стружки, которые тут же собирали маленькие работники Стивена. Среди прочих здесь была и Герда, внимательно наблюдавшая за действиями старого пейрама.

Под моей ногой предательски что-то хрустнуло, Герда повернулась на звук и, кажется, обрадовалась, увидев меня. Смиренно склонив свою собачью голову, она подошла ко мне и грохнулась на колени.

Мне стало не по себе. Грязная, в серых лоскутах старой одежды. На ее некогда прекрасных грудях проступали свежие синяки и кровоточащие порезы. Когда она подняла голову, глаза миловидной дворняжки были влажными от слез.

Она пыталась что-то мне сказать, но из ее собачьей пасти слышалось лишь поскуливание.

— Хозяин, она хочет сказать, что извиняется за предательство и готова искупить свою вину.

В подтверждение слов Стивена, Герда завиляла хвостиком и несколько раз кивнула. Я был потрясен этой картиной. Астай между тем продолжал активно выстругивать стол, не замечая моего присутствия.

Я медленно опустил пакеты с едой, и некогда красивая сукка (суккуб), а теперь действительно сука, завиляла хвостом еще сильней. Она благодарно лизнула мою руку и принялась рыться в поисках съестного.

Пока она исследовала сумки с едой, моему взору предстали оголенные гениталии бывшей проститутки. Они выглядели… ужасно. Ее насиловали.

Я угрожающе посмотрел на Стивена, и тот понял мой взгляд:

— Нет, нет, хозяин, что ты⁈ Это не я. Это, наверное, Коняшка. У них с Гердой любовь.

Мое сердце сильно защемило, в нем поселилась глубокая тоска. Всеми фибрами души я ненавидел насильников и в целом насилие над слабыми. Знал бы я, что случится с Гердой, ни за что бы не послушал Стива и не отдал бы ее ему на потеху.

Появилось сильное желание придушить сукку и избавить ее от страданий. Но я не решался этого делать.

«Кем ты себя возомнил, гребаный хронум⁈ Ты давал ей жизнь? Нет! Так какого черта решил ее отобрать⁈».

За спиной послышалось фырканье лошади. Я почувствовал пронзительный взгляд на своей спине, лопатками ощутил призрачную сталь. Но буквально на секунду. Она также бесследно исчезла, как и появилась. Нынешний ухажер Герды будто бы понял мои намерения.

Он подошел к ней, скрыл тряпицей ее промежность и легонько коснулся спины. Сукка прекратила рыться, вопросительно посмотрела на Коняшку, держа в зубах сосиску.

Глядя на то, с какой нежностью Коняшка обращался с Гердой, мои предположения о насилии развеялись в прах. Чтобы удостовериться в этом лично, я вернулся в усадьбу и стал просматривать записи с камеры наблюдения.

Минут двадцать я пролистывал видеозапись, но так ничего и не увидел. Да, у них был животный секс с Коняшкой. Настолько животный, что меня мутило при виде этого действа. Но ни о каком насилии речи не шло. У них было обоюдно. А после они миловались, обнявшись. Коняшка был нежен с Гердой.

— Да уж… Ошибочка вышла, — сказав это вслух, я и не думал, что в кабинете будет кто-то еще.

Помимо меня здесь находился Астай, курил свою трубку и внимательно наблюдал за моими действиями. Я и не заметил, как он вошел. Дождавшись, когда я захлопнул крышку ноутбука, он спросил:

— Расскажешь, почему животные Стива находятся в таких поганых условиях? Неужели нельзя было обеспечить им нормальное существование?

— Я просто не успел.

— Распиздяй ты, Лев. Почти такой же, как твой брат, который ничем не занимается, только деньги разбазаривает на женщин, да на выпивку.

Странно, но меня его слова не задевали. Он не первый, кто указывал мне на разгульный образ жизни брата. А со зверинцем Стива я должен был разобраться еще до поездки в Хакасию, а не после того, как Коняшка показал мне свою полезность.

— И поясни мне, за что вы так наказали бедную девчонку?

Он явно говорил про Герду.

— Понимаешь, как было, Астай… Герда… ну это та, что с головой собаки, — решил уточнить для него.

— Я в курсе, что ее зовут Герда.

— Да. Так вот, она работала на меня. Была элитной… кхм, проституткой. Потом она предала нашу семью, и кое-кто из моих близких ее ненароком прикончил, — не стал говорить, что это была Марина, — Стивен попросил Герду в свою коллекцию и до сегодняшнего дня я ее не видел. А сегодня…

— А сегодня тебе стало жаль ее и ты решил облегчить ее мучения. Так? — задал вопрос в лоб проницательный хакас.

И как только пришла ему в голову эта мысль? Я искренне восхитился способностью пейрама выводить людей на чистую воду.

— Так. Хотел, но передумал. Ты поможешь мне с этим зверинцем?

— Помогу, — меланхолично пожал он плечами. — Все равно нечем заняться.

— А что, всех сквадовцев уже проверил?

— Всех, остались Залевские, все трое и твой брат. Может, поговорить с ним?

— Ну поговори, — согласился я с ним.

Удивительно, но несмотря на разницу в возрасте, будучи другой национальности, Астай был близок мне по духу. Мы понимали друг друга с полуслова и даже думали одинаково. Также заметил за собой нежелание подкалывать его, как я делал это в Сые. И все больше проникался к нему уважением.

— Возьми Матвея, пусть подлечит кентавра и проверит остальных. Мне швы их не нравятся. Видел, как они кровоточат?

— Да, тоже заметил.

Мы вместе вышли с ним во двор, покурили в беседке его трубку, более подробно обсудили учиненную им проверку.

По его словам, Егор составил список из тридцати вопросов, а Астай на протяжении почти трех суток тестировал около пятисот бойцов сквада. Под проверку также попала прислуга в доме и даже сам начальник сквада. Егор был сам по себе злобным Буратино, желавшим выяснить истинную причину его преданности Ахматову.

Мне стало интересно, что за вопросы подготовил начальник сквада (аж тридцать!) и я попросил Егора принести мне этот список.

С минуту он мял пожелтевший листок в руках, не решаясь вручить мне его.

— Давай, давай, — поторапливал я очередного мучителя в своем окружении, который, вопреки здравому смыслу и прогнозу погоды (а в Питере становилось холодно), прибежал в армейской майке, сменившей цвет с зеленого на грязно-серый, и в тяжелых берцах.

— Чем занимаешься? — проявил я интерес к нему и пока отложил в сторону лист бумаги.

— Так, знамо чем, Константиныч, на полигоне мы. Сегодня отрабатываем стрелковый бой.

Я пожевал губы, не найдя ему что ответить. Отрабатывают и замечательно. Нужно будет наведаться к ним позже.

— Ну я пошел, что ли? — неуклюже почесал он затылок.

— Ну, иди, что ли, — хмыкнул я в ответ его робости, хотя прекрасно знал, какой Егор борзый в разговоре с другими. Просто два разных человека.

Итак, посмотрим, что тут написано. Я начал зачитывать вопросы вслух:

— Ваше имя, возраст, пол, как давно вы в скваде… Боже, ну что за хрень?

Астай усмехнулся:

— Ты дальше читай, это были разогревочные.

Я недовольно потер переносицу, продолжил чтение:

— Привлекались ли вы к уголовной ответственности? Если да, то по какой статье?

— Как вы относитесь к насильникам и убийцам невинных? Склонны ли вы к сексуальному насилию над женщинами?

Хм, ну это уже по сути. Читаем дальше…

— Смоделируем ситуацию: вы находитесь на войне более года. Близости с женщинами у вас не было все это время. Встретив в заброшенном ауле молодую и привлекательную особу женского пола, как вы поступите? Варианты ответа: а) воспользуетесь ее беспомощностью и совершите половой акт (даже против ее воли); б) пройдёте мимо; в) свой вариант ответа.

— И как отвечали на это вопрос?

— По-разному. Большинство твоих бойцов отвечали правдиво и выбирали первый вариант. Другие выбирали второй, но под истиной быстро меняли свое решение.

— Так в итоге скольких вы отбраковал?

— Одиннадцать.

— Хм, тогда я ничего не понимаю. Ладно, посмотрим, что тут еще…

— Смоделируем ситуацию: Лев Константинович Ахматов в одиночку сражается с превосходящим противником. При этом шансы одержать победу стремятся к нулю. Как вы поступите? Варианты ответа: а) вступитесь за своего командира и, в случае необходимости, отдадите за него жизнь; б) трусливо сбежите; в) свой вариант ответа.

Астай не стал дожидаться моего вопроса:

— Твои люди выбирали сражаться или предлагали свой вариант, но не сильно отличавшийся от первого. Своих соплеменников я в расчет не беру. Они тебя едва знают. Те лучше сбегут.

Я пробежался по всем пунктам, но уже про себя. Вопросы были интересные и, я уверен, не всегда сквадовцы отвечали так, как ожидал от них нынешний глава сквада. Но в итоге наши ряды покинуло чуть больше десятка.

«Что ты делал, Егор? Для чего тебе это было нужно?», — задавался я вопросом, поэтому вызвал его по рации, и когда тот вернулся, спросил его об этом прямо.

— А что тебя смущает, Константиныч? Нормальные вопросы. Во-первых, я искал лжецов; во-вторых, теперь у нас есть полная картина, кто что из себя представляет и как поступит в разных ситуациях. Например, теперь я точно знаю, что Вовку Семакина нужно держать подальше от баб, чтобы ты его ненароком не убил потом. А Костю Жиганова наоборот поставить поближе к тебе.

Он еще много привел разных примеров. А я его слушал и недоумевал. Этот тихоня оказался тем еще самородком. Ведь как точно он давал характеристику тому или иному бойцу или определял его место в будущей структуре. Чертов гений, некогда задвинутый на второй план статной фигурой Колесникова. Но как бы горько это ни было признавать, Егор справлялся куда лучше Дениса. Пока… А там поглядим.

Структура сквада — еще одна тема, затронутая нами в беседке. Я внимательно слушал Егора, не перебивал, в пятый раз сбрасывал назойливый городской номер с множеством семерок в нем.

Егор предложил разделить сквад на три части: первая группа в количестве трехсот десяти человек, наименее мотивированных и преданных мне (в основном бывшие ЧВКашники), должны были стать основной ударной силой, или, иными словами — мясом. Вторая группа, состоящая из чистокровных хакасов и сквадовцев высокого ранга, будет резервной «армией» и вступит в бой после потери первых. Ну, а третьи — элита, спецназ. Их задачей должны стать точечные и скрытные операции.

Отдельной кастой Егор выделил зверушек Стива.

«Их нужно создать не меньше тысячи, а лучше и все десять».

Услышав это, у Стивена (который едва мог считать до десяти) отвалилась челюсть вместе с торчащей из нее мясной костью.

Ну и конечно же хронум, а правильней будет — Воин Света. Ему (то есть мне) предписывалось сидеть на троне и наблюдать со стороны. Егор готовился к масштабной войне, которая, с большой долей вероятности, никак не должна была случиться на территории Российской Империи. Не позволят.

Егор еще много чего предлагал. Построить железобетонную стену, купить истребитель и, в конце концов, запастись урановой рудой. Он, якобы, даже знал, где ее можно подешевле купить.

Я слушал и охреневал. И не только я. Астай порой забывал посасывать мундштук трубки, и табак в ней затухал. Или, наоборот, затягивался так сильно, что долго кашлял. Егора это не останавливало.

Мимо беседки проходили две милые бестии, о чем-то весело щебетали, но, услышав нашего оратора, сильно жестикулировавшего, остановились и позабыли обо всем. Красноречивый Егорушка только раззадоривался, видя, какой интерес к нему проявляет женский пол.

Закончив свой «душещипательный» рассказ, он сдул с брови трудовую каплю пота и застыл в дурацкой улыбке, ожидая, конечно, похвалы?

— Тьфу, ты! — Роксана смачно сплюнула на землю, — Псих какой-то! Марин, пошли отсюда.

Его улыбка сошла на нет. У них с Роксаной что-то наклевывалось (были у меня такие предположения), и услышать подобное из ее уст было очень уж неприятно. Самолюбие главы сквада было явно задето.

— Я что-то не то сказал?

— Как бы тебе сказать помягче? Егор, предложения хорошие, даже очень, но требуют доработки. Вот ты спрашивал у бывших ЧВКашников, готовы ли они становиться мясом? Или у Стивена: сделает он такое количество конструктов? Давай обговорим все подробней в гостиной за тарелкой супа. Я как раз проголодался.

Ободряюще потрепав его по плечу, другой рукой достал доставучий телефон. В десятый раз до меня домогался неизвестный мне номер.

— Слушаю!

— Лев Константинович, это Полунин. Жду вас в отделе полиции с вещами.

— А что будет, если я не приеду.

— Ваше право. Но тогда мы сами доставим вас в отдел.

Его голос не выражал каких-либо эмоций. Старший грандмейстер выполнял свою работу. И я даже догадывался, по какому поводу он меня вызывал. Виконт Суходольский. Чем там у них закончилось с Молохом, я не успел выяснить.

— Подъеду после ужина.

— Адрес вам известен. Ожидаю.

И бросил трубку.

— Сука, тебя еще не хватало! — выругался я вслух. — Кто-нибудь видел Молоха?

Офисный кластер «Атриум»

крыло виконта Суходольского

После отбытия Ахматова, Молох тут же передал Арбитрам информацию о нарушении «Положения Организации» виконтом Суходольским. Ответ последовал незамедлительно: лишить титульного знака, ликвидировать отступника и избавиться от свидетелей.

У Молоха была отличная репутация в Организации, поэтому ему давался карт-бланш. На той стороне сказали просто: «Действуй по своему усмотрению».

Камеры были отключены, видеозаписи стерты. Оставалось лишь покончить с виконтом и одним-единственным свидетелем.

Вначале он жестоко расправился с аристократом, вследствие чего в кабинете отчётливо чувствовался запах дерьма.

Парализовав виконта ядом лягушки гинко, Молох принялся распарывать мужчину от паха до шеи. При этом он неотрывно смотрел ему в глаза. Молох наслаждался страданиями ублюдка, ведь тот действительно был ублюдком, совершившим за свою никчемную жизнь множество преступлений.

Перед ним стоял выбор: высосать из виконта жизнь или… кровь. Но возобладало чувство жажды по живительной влаге. Обнажив острые клыки, он с жадностью вонзился в артерию. Удовольствие от поглощения чужой крови затуманили его разум. Выругавшись про себя за испорченный вкус от паралитического яда, Молох решил продолжить трапезу.

Следующей жертвой была симпатичная молодая блонда, все еще лежащая в отключке возле своего рабочего стола. Жадно облизнувшись пульсирующей вене на ее шее, Молох со звериным рычанием присосался к ней. Девушка так и не приходила в сознание. Когда он закончил с секретаршей, в его багрового оттенка глазах читалось безумие, а шелковый золотистый халат полностью пропитался кровью.

В этот момент он не мог думать ни о чем другом. Его разум был затуманен, но движения выверены до мелочей.

За свою долгую жизнь он так и не научился контролировать свои звериные инстинкты. Стоило только начать, а остановиться Молох уже был не в силах.

Стерев кровавые следы с губ, он шагнул дальше по коридору в поисках очередной жертвы.