Хрупкое желание

Глава 15

Он снова был там. Этот хищный взгляд в глазах Данило. На этот раз он был направлен на меня, но была ли я действительно источником его страсти? В конце концов, он превратился в помешанную версию самого себя в тот момент, когда я упомянула Серафину, будто только ее имя могло вызвать в нем эмоции, которые я не могла. Пальцы Анны сжались вокруг моего запястья, когда она вела меня к туалету. Как только мы оказались внутри и наедине, она повернулась ко мне с озабоченным видом.

— Что произошло?

— Наш первый спор как супружеской пары, — сказала я, слегка пожав плечами, пытаясь смягчить.

— Он выглядел взбешенным, а ты испуганной.

— Ничего особенного. Он просто на мгновение напомнил мне о той ночи.

Дверь распахнулась, и в комнату, хихикая, вошли две девушки, с которыми я была дальней родственницей. Мы с Анной сделали вид, что повторно накладываем макияж. Девушки одарили нас застенчивыми улыбками, а затем быстро выбежали обратно. Анна часто так действовала на людей.

Анна прислонилась бедром к раковине и посмотрела на меня тем материнским взглядом, который могла принять.

— Мне надо беспокоиться о тебе сегодня ночью?

Я закатила глаза.

— Данило мой муж. Если я не упомяну Фину, я не заставлю его сердцебиение учащаться или что-то еще, не волнуйся.

Анна задумчиво прищурилась.

— Именно это меня и беспокоит. Послушай, София, я знаю, что ты надеялась на фейерверк между тобой и Данило в тот момент, когда вышла замуж, но браки по договоренности не такие. Они требуют работы. Хорошо, что Данило относится к тебе с уважением, потому что это то, что должен делать муж.

— Мне нравится, что он относится ко мне с уважением, но разве он должен быть таким… отстраненным? Будто ему не составляет труда быть джентльменом, потому что у него нет никаких непристойных мыслей обо мне.

— То, как он только что смотрел на тебя, было совсем не непристойно, — сказала Анна со смехом.

— Да, потому что я упомянула Фину.

— Может, тебе стоит перестать упоминать о ней.

Она была права. Я была как заезженная пластинка, когда дело касалось моей сестры.

— Я знаю.

Анна посмотрела на часы.

— Уже почти девять. Скоро вынесут свадебный торт. Ты не можешь пропустить это.

Мы вернулись на торжество. Мама поймала мой взгляд в ту же секунду, как я вошла, явно обеспокоенная. Меня не было некоторое время. Она наклонилась ко мне, когда я подошла к нашему столику.

— Что-нибудь случилось?

Я улыбнулась.

— Нет, мы с Анной просто поболтали.

На мамином лице промелькнуло понимающее выражение. Она, вероятно, думала, что мы с Анной говорили о моей первой брачной ночи, что было формально правдой.

— Уверена, что Валентина тоже с тобой поговорит. В конце концов, она уже замужем.

Я быстро покачала головой. Разговор о сексе с тетей был последним, в чем я нуждалась. К счастью, свет погас. Данило направился в мою сторону. Раньше я его не замечала. Он протянул руку, и его вежливая улыбка вернулась на место. Я вложила свои пальцы в его, и он нежно сжал их. Держаться с ним за руки ощущалось хорошо. Всегда. Я продолжала поглядывать на него, пока мы шли к центру комнаты, где должен был быть представлен торт. Раздались аплодисменты, когда несколько официантов вкатили столик с четырехъярусным свадебным тортом. На самом верху стояли две маленькие фигурки — невеста с каштановыми волосами и ее жених.

Мы с Данило разрезали торт, а потом скормили друг другу по кусочку. Шоколадный крем таял у меня на языке. Это последний запланированный пункт нашей свадьбы. После этого мы могли спокойно удалиться, чтобы скрепить наш брак. Мой живот сжался от волнения. Данило, должно быть, что-то увидел, потому что наклонился и прошептал мне на ухо:

— Я не хотел тебя пугать.

— Ты не напугал, — быстро сказала я.

Слишком быстро.

Данило выпрямился, потому что наши гости собрались вокруг стола, чтобы мы могли подать им торт. Через пятнадцать минут официанты сменили нас, и мы вернулись к нашему столику. Наша семья ела торт и болтала, выглядя расслабленными и счастливыми. Даже папа и Сэмюэль утратили бдительность. Вероятно, это объяснялось алкоголем.

Мы заняли свои места, и Данило легко вступил в разговор, но мои мысли были далеко. Я ткнула вилкой в торт и подпрыгнула, когда Данило коснулся моей спины.

— Как насчет того, чтобы уйти? Ты выглядишь усталой.

Я была измотана, но адреналин забурлил в моих венах от его слов. Тем не менее, я кивнула с легкой улыбкой. Было нелепо откладывать неизбежное.

Данило повернулся к нашей семье.

— С вашего позволения, мы хотели бы удалиться.

Папа и Сэмюэль тут же встали, и от взгляда, который они послали Данило, мои щеки вспыхнули. Данило, однако, игнорировал их попытки убить его взглядом. Мама смущенно долго обнимала меня, будто мы не увидимся утром.

Анна поймала мой взгляд. Я твердо улыбнулась ей.

Данило погладил меня по спине и повел прочь от гостей. Остальная часть комнаты уже догнала нас, образовав туннель, и хлопала провожая нас. Некоторые из мужчин подмигивали Данило или шепотом кричали ему что-то, чего я, к счастью, не расслышала.

Я почувствовала облегчение, когда мы вышли из бального зала в тихий коридор. Данило повел меня в подземный гараж, где оставил свою машину. Мы не собирались ночевать в номере, хотя и забронировали его заранее. Вместо этого мы поедем в особняк Манчини, мой будущий дом.

Данило время от времени бросал на меня косые взгляды, но я смотрела прямо перед собой, стараясь казаться спокойной и уравновешенной, стараясь быть такой, какой я не была. Мне потребовалось несколько минут, чтобы собрать юбку, затем Данило закрыл дверь и сел за руль.

Когда он завел мотор, заиграла музыка. Это не тот репертуар, с которым я была знакома. Я была больше любителем музыки из топ-100, но это казалось более старым произведением.

— Хочешь, чтобы я сделал потише? — спросил Данило, направляя машину прочь от отеля.

Несколько гостей, в том числе моя семья и Анна, махали нам вслед. Я с улыбкой помахала им в ответ. Анна показала мне большой палец, что вызвало у меня улыбку.

Она была права. Сегодня все под моим контролем. Я не должна принимать все, что уготовила мне судьба, как девица в беде. На самом деле я с нетерпением ждала остаться с Данило. Я не позволю разгрому вечеринки разрушить это мне.

— София? — голос Данило был озабоченным, когда он бросил на меня быстрый взгляд, прежде чем снова переключить свое внимание на дорогу.

— Нет, я люблю слушать музыку, — сказала я, радуясь глубокому мужскому голосу, звучащему из динамиков и заполняющему машину.

Без этого нам с Данило пришлось бы разговаривать, а я не в том настроении, чтобы вести хоть наполовину интересную светскую беседу.

Данило кивнул.

Музыка была меланхоличной, почти тоскливой. Не такую музыку я бы выбрала для своей свадьбы, но, возможно, она отражала чувства Данило.

— Кто это? — спросила я в конце концов, больше для того, чтобы отвлечься от своих нервных мыслей, чем что-либо еще.

— Depeche Mode.

Я кивнула, будто была знаком с этой группой, но на самом деле никогда о них не слышала, и, судя по двум песням, которые я прослушала, они не были музыкантами, которых я бы слушала по своему выбору.

— Звучит депрессивно.

В тот момент, когда эти слова слетели с моих губ, я готова была пнуть себя. Я не хотела знать, почему Данило слушает такую музыку. Он обдумал это, словно ничего не заметил.

— Я никогда не думал в таком ключе.

После этого мы снова погрузились в молчание, и я решила сосредоточиться на дороге, а не на муже.

Мой муж. Я так долго ждала, чтобы назвать Данило своим мужем, а теперь ожидаемая радость не пришла.

Данило остановился перед своим особняком. Я никогда не была здесь раньше. Это было красивое трехэтажное поместье с арочными окнами на втором этаже и каменными ступенями, ведущими к деревянной парадной двери. Было слишком темно, чтобы разобрать точный цвет, но это был светлый песчаник.

— Этот дом принадлежал моей бабушке и дедушке. Это оригинальное семейное поместье Манчини. Мои родители переехали в свой собственный дом, когда поженились.

Я кивнула, задаваясь вопросом, сколько горничных нужно, чтобы убрать этот дом. Судя по размерам, в нем было не меньше сорока комнат, а возможно, и больше.

Данило припарковался на подъездной дорожке, вышел и открыл мне дверь. Я приняла его протянутую руку и позволила отвести в дом. Здесь было тихо и пустынно. Тишина давала место моему беспокойству, но я старалась не обращать на это внимания.

Мы не разговаривали, пока Данило вел меня вверх по белой мраморной лестнице в хозяйскую спальню. Как всегда джентльмен, Данило открыл мне дверь и жестом пригласил войти. По крайней мере, для меня он был джентльменом. Но я помнила его другую сторону. Его сердитую, необузданную сторону. Я натянуто улыбнулась ему и вошла в спальню. С тихим щелчком дверь за мной закрылась, и мы остались одни. Впервые после нашей ужасной встречи пять месяцев назад я была совершенно одна.

Я сцепила пальцы, чтобы они не дрожали, и не торопясь оглядела комнату. Пол и мебель были сделаны из темного дерева, в очень сдержанном стиле. В комнате не было ничего привлекательного. Она предназначалась для практических целей, а не для комфорта или даже релакса. Мой взгляд на мгновение метнулся к кровати, огромному темному дереву с простым серым постельным бельем.

Паника забилась во мне.

Несмотря на мое влечение к нему, я боялась снова остаться с ним. Он был пугающим во время нашей последней встречи, и боль… боль была еще свежа в моей памяти. Мне было больно несколько дней. Он не был таким, каким я его себе представляла — нежным и любящим, шепчущим слова обожания. Может, в первый раз все совсем не так. Возможно, это было обречено быть ужасным, но это не было утешением.

Между нами по-прежнему царила тишина, но на этот раз никакая меланхоличная музыка не могла ее заглушить. Мое дыхание громко звучало. Я осмелилась взглянуть на Данило. Он стоял рядом с дверью, слегка нахмурившись глядя на меня, будто не совсем понимал, что со мной делать оставшись наедине. Его руки были засунуты в карманы. Высокий и красивый, мужчина, который имел опыт общения с девушками и много лет правил своими мужчинами.

Возможно, мое беспокойство было необоснованным. Он не испытывал ко мне сильной страсти. Прошлое не повторится, и почему-то это тоже угнетало меня. Я хотела страсти, и не только страсти, подпитываемой нашей последней встречей. Я хотела обжигающих поцелуев, разорванных рубашек, летящих пуговиц и порванных трусиков.

Данило шагнул ко мне, заставляя меня сильнее размять пальцы. Его глаза остановились на моих волосах.

— Обычно я предпочитаю распущенные волосы, но этот стиль тебе очень идет. Это делает тебя похожей на леди.

— Прическа предназначалась, чтобы я выглядела утонченно, — сказала я спокойно, мой голос дрожал.

Данило медленно кивнул. Его глаза, казалось, смотрели прямо в мой мозг, что только заставляло меня нервничать еще больше. Он потянулся ко мне и коснулся руки, поглаживая от локтя до плеча сквозь тонкую ткань рукава. Я напряглась, хотя прикосновение было чудесным, но мое тело воспроизводило другие образы. По правде говоря, я не знала этого человека. Не было никаких прекрасных воспоминаний, и одно главное воспоминание, которое мы разделили, не было приятным. Единственное, что я знала о нем, это то, что он хотел кого-то другого, возможно, все еще мою сестру.

Данило убрал руку с моей руки и обхватил мою голову, прежде чем нежно поцеловать меня в лоб, будто я была маленьким ребенком.

— Был долгий день. Переоденься, а потом мы ляжем спать.

Данило не хотел прикасаться ко мне. Потому что он хотел не меня, не мое тело, не мое лицо, рядом с которым у него появлялось бы желание просыпаться.

— Хочешь, чтобы я сначала подготовилась?

Я почти предпочла нашу болезненную первую близость, все было лучше, чем его невежество, чувство того, что я недостаточно хороша той, кого он хотел, независимо от того, как сильно я старалась быть достаточно хорошей.

Я поклялась себе, что мне все равно, но мне было не все равно. Я хотела его желание, его любви, его страсти. Всего.

Я отрывисто кивнула и вошла в ванную, заперев за собой дверь. Я не узнала девушку в зеркале, что, казалось, повторялось в последнее время. Невеста в прекрасном платье с безнадежными, измученными глазами. Я всегда думала, что буду безумно счастлива в день своей свадьбы. Даже в организованных браках муж обычно желал жену и не мог дождаться, чтобы заявить на нее свои права. Но Данило даже не хотел меня в этом отношении, тем более так, как я хотела его. Обжигающие поцелуи и порванные трусики… горькая улыбка искривила мой рот от моих идиотских фантазий.

Должно быть, горничная приготовила мне ночнушку. Она была аккуратно сложена на маленькой табуретке в углу рядом с отдельно стоящей ванной. Красивая, сексуальная шелковая вещь с кружевной отделкой красного цвета. Цвет, который мне очень идет, заверила меня Анна. Я выскользнула из своего свадебного платья, понимая, что на этом все. День, о котором я мечтала с тех пор, как была маленькой девочкой, пришел и ушел, и я чувствовала себя ужасно. Слезы застилали мне глаза и потекли по щекам, когда я сняла подвязки и нижнее белье. Быстро приняв душ, я надела ночнушку и кружевные трусики в тон. Глядя в зеркало, я чувствовала себя обманщицей в этом сексуальном наряде. Красный цвет был дерзким и соблазнительным, показывая Данило, что у него теперь есть. Вместо этого, это только напомнило мне, как сильно я старалась. Ему было бы все равно, если бы я вышла голой, с чего ему волноваться, если бы я надела сексуальное белье?

Собравшись с духом, я вернулась в спальню. Данило снял пиджак и проверял телефон. Услышав меня, он положил его на тумбочку и посмотрел в мою сторону. Что-то промелькнуло в его глазах, что-то, что дало мне надежду, но затем его незаинтересованная джентльменская маска вернулась, и я задалась вопросом, не показалось ли мне это мерцание.

— Почему бы тебе не лечь и не попытаться заснуть. Я приму долгий душ. Это займет какое-то время.

Я подошла к нему поближе, все еще надеясь. Он натянуто улыбнулся и, едва взглянув на меня, направился в ванную. Я любила его невинно, всецело, отчаянно своим глупым наивным сердцем.

Смогу ли я научиться ненавидеть его с такой же страстью?

Это вопрос выживания.

Я не могла этого вынести. Его незаинтересованность, то, как он избегал смотреть на меня, будто вид меня был отталкивающим, словно он не мог вынести этого даже на секунду.

— Разве ты не заявишь на меня свои права раньше, чем это сделает кто-нибудь другой? Думала, похищение Серафины преподало тебе урок, — выпалила я.

Я не могла поверить, что эти слова слетели с моих губ, но в то же время мне было приятно выпустить пар. Я чувствовала, что могу взорваться в любой момент.

Он резко обернулся в дверях ванной, его глаза вспыхнули гневом из прошлого.

— Что?

— То, что я замужем, еще не значит, что кто-то другой не будет претендовать на меня. Разве ты не хочешь пометить меня как свою?

От отчаяния у меня чуть не закружилась голова. Я не хотела повторения того, что произошло на вечеринке, но и этого бесстрастного джентльмена тоже не хотела. Я жаждала страсти и любви, нежности и похоти. Хотела, чтобы Данило полностью принадлежал мне. Хотела, чтобы он забыл, что было, и понял, что у него есть.

Данило снова придвинулся ближе. Его ноздри раздувались, на виске пульсировала вена. Его слабое место: Серафина.

— Римо не колебался, и посмотри, что он получил.

Его гнев разгорелся еще сильнее. Это лучше, чем его пустое выражение лица — все было лучше, чем это. Он преодолел расстояние между нами двумя большими шагами, схватил меня за плечи и притянул к себе.

Страх пульсировал во мне, но я не могла отступить. Не хотела этого делать. Этот гнев был так близок к страсти. Я жаждала большего.

— Ты не возьмешь то, что принадлежит тебе? — спросила я, надеясь, что Данило не услышит дрожь в моем голосе.

Его улыбка стала резкой.

— Нет, пока ты смотришь на меня так, — прорычал он.

Так?

— Разве ты не из тех, кто берет то, что хочет?

Данило притянул меня еще ближе, пока наши груди не прижались друг к другу. Его сердце колотилось еще сильнее, чем мое, и было приятно сознавать, что этого сдержанного человека так легко вывести из себя несколькими словами глупой, наивной меня. Его хватка была крепкой, но не болезненной.

— Что ты делаешь, София? — его голос был полон предостережения, а глаза сжигали меня своей силой.

Я чувствовала его эмоции каждой клеточкой своего тела, и даже если это не те эмоции, которые я хотела, я жадно впитывала их. Но видела, что его гнев угасает, а пальцы разжимаются.

— Может, тебе нужно, чтобы я надела светлый парик, как в прошлый раз. Возможно, тогда ты сможешь закончить начатое на вечеринке.

Его хватка усилилась.

— Прижимая тебя к тому дереву. Ослепленный гневом. Это не то, что я обещал твоей семье, не то, что обещал себе.

Я сглотнула. Я теряла его, его ярость, его страстную ненависть, и не хотела этого. Я могла видеть, как пьянею от его жгучей ненависти, как притворяюсь, что это гневная похоть. Я хотела чего-то, чего угодно. Желала чувствовать, что у меня есть какая-то власть над ним, даже если это была только его злость.

— Римо взял то, что хотел, и получил все. Он рассмеялся тебе в лицо, и ты позволил ему, — выпалила я.

Данило не дал мне договорить. Он оттолкнул меня, и я приземлилась на кровать, а потом он забрался на меня сверху.

— Ты этого хочешь? Быть трахнутой в гневе? Разве прошлого раза было недостаточно? Это то, чего ты хочешь? — его тело прижимало меня к себе, и даже сквозь ткань ночнушки я чувствовала его растущую эрекцию. — Ты этого хочешь? — прорычал он.

Его глаза были полны гнева, но в их глубине таилась боль. Неужели ему было так же больно, как и мне?

Моя грудь сжалась от беспокойства. Я хотела любви и красивой сказки. Я была слишком стара, чтобы верить во второе, и слишком реалистична, чтобы надеяться на первое.

Часть гнева исчезла с его лица, сожаление покинуло его лицо, и он начал отталкиваться от меня. Мои ногти впились в дорогой материал его рубашки, желая, чтобы это была его кожа, отчаянно желая пустить кровь и подарить ему немного моей боли.

Я не хотела, чтобы он отстранялся. Я хотела Данило. Мне нужна была какая-то его часть. Что-нибудь.

— Римо всегда побеждает, потому что берет то, что хочет, не считаясь ни с кем. Он взял Фину. Ее сердце. Ее девственность. Он забрал все.

Данило навис надо мной, гнев вернулся на место, его дыхание стало громче.

— Перестань упоминать его имя, София.

— Почему? Потому что он получил то, что ты хотел, а теперь ты остался с кем-то, кого ты не хочешь? С кем-то, к кому даже не хочешь прикасаться, не говоря уже о трахе.

Это слово обожгло мне язык, и пришлось сдержаться, чтобы не поморщиться. Это не то слово, которое я использовала раньше. Оно неправильно ощущалось.

Данило покачал головой, его тело сильнее прижалось ко мне.

— Возьми меня прежде, чем это сделает кто-нибудь другой, — прошептала я резко.

Было нелепо такое говорить. Никто не прикоснулся бы ко мне, учитывая меры безопасности, принятые Данило в отношении меня, но это врезалось в рану, оставленную нападением Римо, снова разодрав ее.

Губы Данило коснулись моих, но я отвернулась, не желая поцелуя, полного гнева. Мой первый поцелуй будет романтичным и прекрасным, даже если это означает, что этого никогда не произойдёт. Он резко выдохнул мне в ухо.

— Ты этого не хочешь.

— Хочу! Не притворяйся, что знаешь, чего я хочу. Просто выполняй свой долг и трахни свою жену. Держу пари, именно этим сейчас и занимается Римо.

Он зарычал, и я увидела, как его самообладание лопнуло, а ярость вырвалась наружу. Я сомневалась, что оно было направлено на меня, но могла притвориться, что это так. Он начал рвать на себе ремень и брюки, пока они не распахнулись. Я не смотрела, боясь, что потеряю мужество, если сделаю это. Сосредоточилась только на его лице, на прекрасной маске гнева, на пламя в его глазах, которое выглядело почти как страсть, если не смотреть слишком пристально.

Гнев и страсть были очень похожи, поняла я тогда. Он не потрудился снять рубашку или брюки, прежде чем его руки проникли под мою ночнушку и стянули трусики вниз. Он опустил голову ниже, будто хотел поцеловать меня между ног, но я не хотела этого. Я не хотела никакой нежности или привязанности, потому что это не настоящее дело. Не то что его гнев. Это была единственная искренняя эмоция, которую Данило мог мне предложить, и я впитывала ее как губка.

— Нет, — отрезала я, протягивая руку, чтобы остановить его. — Просто сделай это. Трахни меня, как Римо трахнул Фину.

Мне стало дурно, когда я произнесла эти слова, но они возымели желаемое действие.

Данило оттолкнулся назад, его глаза горели в моих с беззастенчивой яростью, когда он протянул руку между нами и встал.

— Ты еще пожалеешь об этом, но я больше не буду сдерживаться. Если трахаться это то, чего ты хочешь, то можешь это получить. Если хочешь, чтобы я был похож на Римо Фальконе, то это то, что ты получишь.

Это имя сорвалось с его губ, как проклятие. Мои ногти впились в плечи Данило, готовясь к тому, что должно было произойти, вызывая его положить конец этому, нам.

Наши глаза встретились, и волна эмоций в его глазах держала меня в плену. Он выглядел так, словно хотел уничтожить все вокруг. Полный гнева и боли. Его тело было каменным, застывшим. Я ждала боли, желая утонуть в его гневе и разжигаемой яростью страсти.

Я боролась за его любовь в течение многих лет и вместо этого получила гнев. Он пришел быстро и легко, и я надеялась, что он зажжет мой собственный. Надеялась, что сегодняшняя ночь станет для меня поворотным пунктом от любви к ненависти.

Но боли не было. Я посмотрела на Данило, на битву в его глазах.

Моя грудь горела от гнева и ненависти настолько сильной, что угрожала взорваться.

Римо. Серафина.

Два имени, которые я никогда больше не хотел слышать. И уж тем более в первую брачную ночь.

Мой член был твердым. Это было похоже на подпитываемое гневом траханье прошлого, и мое тело реагировало, как на автопилоте.

Ногти Софии еще глубже впились в мое плечо, и она прерывисто вздохнула. Звук прорвался сквозь туман моей ярости, отталкивая его в сторону, предоставляя место реальности. Моя жена. Моя молодая жена, которая заслуживала гораздо большего, чем гневный секс. Я бы так с ней не поступил.

Ее голубые глаза застыли на мне. Она выдержала мой взгляд с такой яростью, что я был застигнут врасплох.

Я замер, тяжело дыша. Какого хуя я делаю? Блядь. Почему она меня толкнула? Почему я позволил эмоциям взять надо мной верх? Я чуть не трахнул ее от злости.

Мой член смягчился, охваченный отвращением к собственному поведению и замешательством по поводу Софии. Ее брови нахмурились, губы приоткрылись.

— Что ты делаешь? — она практически зарычала. — Думала, ты хочешь заявить на меня права.

Теперь, когда моя ярость больше не была ведущей шоу, я обнаружил неуверенность и боль за ее злобным тоном. Я спустил ноги с кровати и присел на край, подальше от жены. Сладкий аромат Софии смешивался с моим мускусным ароматом.

Я уставился на свой мягкий член, вспоминая, как он был покрыт кровью Софии после вечеринки. Тогда я поклялся себе, что всегда буду вести себя с ней правильно, и всего несколько секунд назад я почти позволил ей довести меня до бешенства сексом.

— Блядь, — пробормотал я, проводя рукой по влажным от пота волосам. — Этого не должно было случиться.

Я взглянул на Софию. Она все еще лежала на спине, раздвинув ноги. Ее тело взывало ко мне, как сирена, киска манила, но я не хотел, чтобы наш секс был таким, когда София, как раненая кошка, в отчаянии цеплялась за меня.

В прошлый раз это было простительно. Я не знал, что это она. Думал, она сама этого хочет… но сегодняшняя ночь была бы абсолютно непростительной. Даже если она практически уговаривала меня трахнуть ее, взять ее, как ебаное животное, я должен был контролировать себя. По крайней мере, до тех пор, пока она действительно не захочет такого секса. Но глядя на ее бледное лицо, я знал, что она была так же смущена, как и я, и что бы она ни хотела, это не то, что я почти сделал.

— София, — пробормотал я, пытаясь подобрать слова, чтобы осмыслить ситуацию. — То… что чуть не случилось. Это больше не повторится.

Этого было недостаточно.

Взгляд Софии метнулся ко мне, боль и гнев отразились на ее прекрасном лице.

— Секс со своей суррогатной невестой? — она вскарабкалась на свою половину кровати и вытянула ноги.

Ее плечи были напряжены. Я потянулся к ней, мои пальцы коснулись ее кожи, но она отдернулась.

— Ты должен был сделать то, что я хотела.

— Не лги мне. Я не слепой. Я видел по твоим глазам, что ты не хочешь, чтобы наш первый раз прошел вот так.

— Первый раз? — она усмехнулась.

— Это не считается, — твердо сказал я.

Черт, я даже не был полностью готов.

Она нахмурилась, ее глаза остекленели.

— Ты не знаешь, чего я хочу, так что не притворяйся, что не притязал на меня сегодня, потому что мои глаза сказали тебе, что я этого не хочу. Ты этого не хотел.

Она вскочила на ноги и исчезла в ванной, ее плечи были напряжены и расправлены. Сбитый с толку, я уступил ей место. Она явно не хотела моей близости. Я посмотрел на себя сверху вниз. Что, черт возьми, происходит? Обычно я не терял самообладания, особенно с девушками. Я пообещал себе сдержаться, дать Софии столько времени, сколько ей нужно, прежде чем мы станем близки. Хотел дать ей время забыть о событиях той вечеринки. Вместо этого, я почти добавил дополнительное худшее воспоминание к старым. Как все вышло из-под контроля? Я не совсем понимал рассуждения Софии. Почему меня злил ее способ справиться с этим?

Я ослабил галстук и бросил его на пол, за ним последовала рубашка, но брюки я застегнул. Софии не нужно было видеть мой член сейчас.

Я ждал ее. Звук бегущей воды достиг моих ушей, и я подошел ближе, чтобы определить его источник. Я расслабился поняв, что это раковина, а не душ. Если бы София захотела принять душ, мне было бы еще хуже, даже если мы не занялись сексом. Чувство вины и так давило на меня, но под этим скрывалось раздражение и разочарование из-за моей неспособности понять свою молодую жену.

Спустя десять минут София появилась в той же самой сексуальной красной ночнушке, босая и без намека на макияж. Она выглядела невинной и юной, но такой великолепной и восхитительной. Я разрывался между возбуждением и чувством вины. С Софией чувство вины стало слишком привычным спутником.

Она избегала смотреть на мое полуголое тело и попыталась пройти мимо меня к кровати, но я схватил ее за запястье.

— Ты в порядке?

Она кивнула, но по-прежнему не смотрела на меня.

— Я в порядке. Просто устала.

— София.

— Мне не нужна твоя жалость или твоя вина. Мне нужен был твой гнев, и ты дал его мне.

Она потянула меня за руку, пока я не отпустил ее, и направилась к кровати. Я не знал, что сказать. Я хотел понять ее. Хотел, чтобы она была счастлива в этом браке, но не был уверен, что это прямо сейчас возможно. Я думал, что только меня преследует похищение и последующие события, но София, похоже, несла свой собственный багаж.

Я вошёл в ванную, не зная, как вести себя с женой. Не понимал ни ее, ни ее мотивов. Чего она ждала от меня?

Не гневного траха.

Я был с достаточным количеством девушек, чтобы понять, что ей не понравится грубая игра. Она дразнила меня, чтобы проверить, и я провалил ее тест.

Когда я вернулся в спальню после быстрого душа, смыв пот, София лежала на боку, лицом к другой стене. Ее тонкие плечи и шея не дрожали так, как если бы она плакала. Это осознание принесло мало утешения, когда я растянулся рядом с ней. Она напряглась, будто боялась того, что я сделаю дальше, словно думала, что я могу наброситься на нее. Я бы даже не попытался переспать с ней, если бы не ее провокация, и определенно не стал бы ничего предпринимать теперь, когда понял, что София хочет чего-то другого. Я коснулся ее руки и повернул к себе, желая видеть выражение ее лица.

— София, скажи что-нибудь. Мне нужно понять.

— Тут нечего понимать, — сказала она, упрямо глядя мне в глаза, но она не так хорошо скрывала свои эмоции, как я.

Я видел смятение и боль в ее голубых глазах.

— Если ты не хотела секса, то почему попросила меня трахнуть тебя? К чему эта провокация?

— Я хотела, чтобы ты закрепил наш брак. Хотела секса. Ты определенно не хотел. Конец истории, — сказала она почти сердито.

Я не был уверен, что удовольствие было правильным словом, чтобы описать то, что я чувствовал бы, если бы действительно трахал Софию. Мой гнев был слишком силен, пожирая изнутри.

— Мной двигал гнев. Так не должно быть. Ты тоже должна наслаждаться этим.

Она упрямо смотрела на мою грудь. Я коснулся ее подбородка, приподнимая ее лицо, но она отстранилась.

— Не понимаю, чего ты от меня хочешь.

— Ты никогда не хотел жениться на мне, — тихо сказала она дрожащим голосом.

Она плотно сжала губы. Я нахмурился.

— Я решил жениться на тебе.

— В тактических целях.

— В нашем мире браки по расчету обычное дело, ты же знаешь. Почти все женятся по политическим мотивам.

— Но ты хотел мою сестру не только из тактических соображений.

Разочарование бурлило в моей груди. Я устал слышать это имя, устал от всего, с чем оно было связано, но подавил свой гнев. Этого было достаточно. Я никогда больше не потеряю контроль над Софией.

— Я не хочу говорить о ней снова, София. Теперь мы женаты, так что, чего бы я ни хотел, это не имеет значения. Ты моя жена.

Она кивнула, но я не был уверен, что она действительно поняла. Она выглядела смирившейся, но не согласной.

— Сегодня был долгий день. Как насчет того, чтобы немного отдохнуть? Мы поговорим об этом завтра.

— Хорошо, — сказала она таким тоном, словно ей было все равно.

Я наклонился вперед и легонько поцеловал ее в губы. Она посмотрела мне в глаза, сдвинув брови, а затем отвернулась. Я погасил свет. Я решил не обнимать ее, учитывая ее предыдущую реакцию на мои прикосновения.

Я долго не мог заснуть, и София тоже, но в конце концов она, должно быть, решила, что я задремал, потому что начала плакать. Сначала я не понял, что слышу рыдания, потому что она, должно быть, заглушила их подушкой, но вскоре это стало безошибочным.

Я хотел было притянуть ее к себе, но она думала, что я сплю. Она почувствует себя пойманной, если я покажу, что не сплю. Так что, я слушал рыдания моей жены, зная, что я источник ее страданий.

Все эти годы я старался держаться от Софии на расстоянии. Сначала это было потому, что я боролся со всем, что произошло, а потом потому, что это казалось правильным, учитывая ее возраст, особенно когда у моей невесты появились изгибы, и я перестал видеть ее ребенком.

Она была молода и заслуживала соответствующего обращения. Я свел наши контакты к минимуму во избежания искушения, особенно потому, что Софию так явно тянуло ко мне. Я был плохим человеком, но София заслуживала только того, чтобы увидеть мою лучшую сторону. Не голодную, тёмную, сердитую сторону. Не ту, которая хотела заявить на нее права, даже когда она все еще была вне пределов досягаемости. Я думал, что поступаю правильно, защищая ее, но она неверно истолковала мои действия, восприняла их как отказ.

И после того случая на вечеринке… Блядь. Это единственная причина, почему я не набросился на ее в ту же секунду, когда мы остались одни в нашей спальне, как я хотел сделать почти два года, даже если не гордился этим. Я сдерживал свое чертово желание защитить ее, но она думала, что я отвергал ее.

В конце концов рыдания Софии утихли, а дыхание выровнялось. Я наклонил голову в ее сторону, хотя мог различить только силуэт ее тела в тусклом лунном свете.

Моя мама любила моего отца всем сердцем, все еще любила и скучала по нему каждый день. Это связь, на которую я всегда надеялся. Их брак тоже был по договорённости, но со временем они нашли путь к любви.

Я хотел этот шанс. Возможно, я сильно напортачил, но зная Софию, она даст мне возможность все исправить. Мне оставалось только надеяться, что это возможно.