Худшие опасения

8

— Мама, — деловито объявил Саша своим пронзительно-звонким голоском, — кошка народила котят. Мне некогда.

И убежал.

Трубку взяла Ирэн.

— Голубка, — проговорила она, — я надеюсь, ты не слишком расстраиваешься. Мужчины есть мужчины — иначе говоря, дети малые, несмышленые.

— А из-за чего я должна расстраиваться? — переспросила Александра. — В частности-то? Если не считать того, что я овдовела. Какие еще могут быть причины?

— Ты знаешь, что такое «закон экономии»?

— Нет, — сказала Александра. — Может, лучше поговорить о кошке и ее котятах? Сколько их?

— Восемь, — сказала Ирэн. — Неужели я дала тебе такое плохое образование?

— Ты меня отдала в театральную школу, — напомнила Александра.

— «Закон экономии доводов» — это одна из разновидностей «бритвы Оккама», — сообщила Ирэн, окончившая Челтэнхэмский женский колледж в пору его расцвета, а затем и Оксфордский университет. — Он гласит, что самое простое объяснение обычно является истинным — или самым эффективным. Если, как ты утверждаешь, Неду навязывалась в любовницы какая-то полоумная дамочка…

— Навязывается теперь, задним числом, — поправила Александра.

— …то, вероятно, Нед этому как-то потворствовал. Вспомни «Роковое влечение».

— Но она такая страшная, вся заплывшая жиром, — возразила Александра.

— Ты хочешь сказать: «Что Нед мог в ней найти, раз у него была я»?

— Вот именно, — отозвалась Александра. — Кроме того, мы любили друг друга. Он никогда не пошел бы на такое. Он не изменял своим принципам. Терпеть не мог никакой грязи.

— Как скажешь, но ты чрезвычайно много времени проводила вне дома, — заметила Ирэн. — Мужчинам такое не нравится. Если жена не находится на своем законном месте в постели, первый порыв мужа — уложить на это место другую.

— Я работала, — сказала Александра. — А что еще мне было делать? Разве моя вина, что я должна зарабатывать деньги? Да я и роль-то получила благодаря Неду, его стараниями. Думаешь, мне нравилось торчать в Лондоне? Мы даже последний день рождения Саши не смогли отпраздновать вовремя, потому что у меня был утренний спектакль. А бедный мальчик так страдал из-за того, что на выходные мы выдергивали его в Лондон. Все дни рождения своих друзей пропустил, но что мы могли сделать? И Нед умер в столовой, рухнул на пол и умер, раз — и все, а я была далеко и ничего не знала.

И Александра разрыдалась.

— Хватит хлюпать носом, — сказала Ирэн, которая всю жизнь мечтала стать актрисой, но (по ее собственным словам) принесла свой талант в жертву раннему замужеству и почти столь же раннему материнству. — Подумай о публике. Будешь носом хлюпать — кто на тебя посмотрит? И мне от твоих слез — одно расстройство. Я осознаю, что бессильна тебе помочь. Не хочется оставлять тебя одну, но и Сашу в «Коттедж» привозить не стоит. Я в этом уверена. В разоренном доме ребенку не место.

— Но я по нему так истосковалась, — проговорила сквозь слезы Александра.

— Ты только о себе думаешь, — отрезала Ирэн. — Я подержу Сашу у себя, пока Неда не похоронят. И точка. Это лучший выход. А когда похороны? Почему никто не говорит? Ты его кремировать решила или как? Кремация — самое разумное, вот только с прахом всегда проблема.

— Не знаю. Ничего я не знаю, — взвыла Александра. — Мне об этом даже думать больно. Хэмиш со всем разберется.

— Ты — вдова Неда, — напомнила Ирэн. — Ты должна хотя бы некоторые решения взять на себя.

— Все-то ты знаешь, — съязвила Александра. — Такой уж у тебя богатый опыт.

— Ты права, — сказала Ирэн, и впрямь схоронившая двух мужей (один из которых приходился отцом Александре) из четырех, — опыт у меня богатый.

— А что было у нас в доме, когда умер твой второй муж? Шепот не слышался? И шорохи, и точно кто-то невидимый шныряет — замечаешь краем глаза какое-то движение? Кажется — вот-вот разглядишь, а на деле — ничего, пусто? Здесь такие странные вещи творятся.

— Все было совершенно заурядно и мирно, — сказала Ирэн. — Я устроила так, чтобы он умер в больнице. Но когда умерла Мандаринка, наша кошка, все было точно так, как ты описываешь, пока мы не предали ее земле. Саша сделал в саду маленькое надгробие. Наверно, он тебе говорил. Нет? Мне все время чудилось, что я вижу Мандаринку на лестнице. А потом посмотришь — нет никого.

И Ирэн продекламировала:

— Обман зрения, — продолжала она. — А теперь дочка Мандаринки родила ее восьмерых внучат. Может быть, возьмешь одного, чтобы не так грустно было? Нет? Разумно. Ты ведь живешь, как цыганка. Чем скорее Неда похоронят — или сожгут, — тем лучше. А с этой Дженни Линден ты поосторожнее. Такие люди опасны. Если Нед был Богом, то кто тогда ты?

— Мария?

— Нет, голубка, ты — дьявол. В глазах этой Дженни Линден. Кажется, в «Кукольном доме» есть какая-то Линден?

— Кристина Линне, — сказала Александра. — Многострадальная вдова. Женщина, вынужденная сама себя обеспечивать. Дэзи Лонгрифф играла ее и дублировала меня. Теперь Дэзи играет меня, а на роль фру Линне ввели какую-то девочку из костюмерной. Вот кому судьба улыбнулась.

— Не нравится мне это совпадение, — заметила Ирэн. Тут ей пришлось прекратить разговор: нынешний муж требовал, чтобы она отыскала его туфли для гольфа — верно, щенок куда-нибудь затащил. И Саша тоже набедокурил — хотел засунуть котенка в сушилку для белья. Положив трубку, Александра, обычно такая гордая и самостоятельная, разрыдалась — ей не хватало материнской заботы.

Александра поставила диск «Величайшие хиты Моцарта» и вывернула ручку громкости до упора. Страхи несколько рассеялись, но меланхолия усилилась. Александра смахнула ежедневник и записную книжку Дженни Линден в ящик стола, поверх бумаг Неда. И тут же вынула — слишком уж почетное место. Швырнула на книжную полку, где не было ничего заветного. Ежедневником и книжкой она займется, когда настроится на нужный лад. Это будет сладостное занятие. Кто владеет информацией, владеет ситуацией. Александра чувствовала себя всесильной, точно ведьма, только что стащившая обрезки ногтей своего врага.

Позвонил доктор Мебиус. Тело Неда вернется в морг мистера Лайтфута сегодня после обеда.

— Надеюсь, — сказал доктор, — что вы не сочли меня бессердечным в связи с тем, что я настоял на дополнительном вскрытии. Крайне важно, чтобы патологоанатомы не халтурили.

— Лишь бы халтуру на дом не брали, — заметила Александра.

Доктор Мебиус не рассмеялся шутке. Он вновь сообщил, что причиной смерти был инфаркт миокарда. Затем подтвердил, что признаков мозгового кровотечения не выявлено. Спросил, — вероятно, уже запамятовав, что рекомендовал травяной чай, — не требуется ли миссис Лудд снотворное.

— Почему у моего мужа произошел инфаркт? — спросила Александра. — Никаких тревожных симптомов и вдруг…

— Сердца останавливаются безо всякой причины, — заметил доктор Мебиус. — Или от резкого волнения.

— Например, в дверь постучался кто-то, кого ты не желаешь видеть? — предположила Александра.

— Может быть, может быть, — сказал доктор Мебиус. И пояснил, что при виде того, кого видеть не хочется, наверняка участится пульс, а самое заурядное учащение пульса вполне может повлечь за собой инфаркт. Вспомните, как часто немолодые мужчины умирают, когда встают, чтобы произнести речь на торжественном обеде, или во время полового акта. Доктор спросил, когда будут похороны, и пообещал, что постарается прийти. Нед был чрезвычайно приятным человеком и замечательным пациентом. Иными словами, не докучал врачу своими посещениями. Возможно, зря. Вполне вероятно, что Нед уже много лет страдал гипертонией, но как теперь узнать?

Александра сказала, что день похорон пока не назначен.

— Слишком не затягивайте, — порекомендовал доктор Мебиус. — В морге порой берут за ночь не меньше, чем в пятизвездочном отеле. Вас не раздражает мой прагматизм? Извините.

— Нет-нет, все в порядке, — сказала Александра.

Доктор Мебиус спросил, как скоро Александра вернется на сцену. «Через неделю, если отсчитывать от сегодняшнего дня», — сказала она. Доктор был шокирован.

— Так быстро вы не оправитесь, — предупредил он, — и вдобавок надо же подумать и о ребенке.

Александра сказала, что слишком много думать тут вредно: она пока не знает, каково будет ее финансовое положение; что, если отпуск для поправки душевного здоровья окажется для нее недопустимой роскошью?

— Но, наверное… — возразил было доктор Мебиус.

— Все «наверное» давным-давно быльем поросли, — отрезала Александра. — Теперь такое время, что всякий вынужден подчиняться обстоятельствам, а не велениям души.

Она спросила доктора, видел ли он Дженни Линден, когда приехал в «Коттедж» утром в воскресенье. Доктор ответил, что видел; насколько он понял, она пришла выгулять собаку и обнаружила Неда мертвым…

— Его обнаружила Эбби, — заявила Александра.

— О да, конечно же, — сказал доктор Мебиус. — Та, у которой языковая школа. Она тоже там была. Очень аккуратная женщина, очень надежная. Миссис Линден, напротив, была крайне расстроена и создавала большие помехи в работе.

Он дал ей успокоительное, и она уехала. Не будет ли миссис Лудд так любезна передать миссис Линден, если где-то ее встретит, чтобы миссис Линден зашла к нему? Ей угрожает нервный срыв на почве посттравматического стресса.

— С чего бы? — спросила Александра. — Она нам не родственница — просто знакомая.

— Она очень впечатлительна, — проговорил доктор Мебиус. — Не у всех железные нервы.

«А у меня, вы хотите сказать, железные?» — едва не взорвалась Александра, почуяв в словах доктора упрек. Но тут же приказала себе прекратить эту паранойю. Доктор Мебиус упомянул, что ему нужно ехать по срочному вызову в языковую школу. На том разговор и завершился.

Александра позвонила Эбби и рассказала, как проникла в дом Дженни и обнаружила там настоящее святилище во славу Неда и как это было жутко. Эбби упрекнула Александру за безумный поступок, а затем извинилась, что пока приехать не может: мальчик, которому доктор давеча сделал укол, совсем захворал — антиаллергенный препарат подействовал на него хуже, чем укус осы, если, конечно, оса его вообще укусила; словом, Эбби пришлось опять вызывать доктора. Может быть, Вильну пригласить — раз уж Александра болезненно переносит одиночество?

— Нет, спасибо, — сказала Александра, — со мной все в порядке.

А затем спросила, не кажется ли Эбби, что между Недом и Дженни все-таки что-то было.

Эбби прямо-таки взвизгнула от возмущения, А затем сказала:

— Зачем Нед стал бы даже смотреть на других, когда у него была ты?

— На Вильну он смотрел, — заметила Александра, — если верить Вильне.

— Вильна тебе наговорит, — заявила Эбби. — Неизлечимый балканский синдром. Она в любом мужчине видит секс-вампира. Ты ее не слушай. Да и какая теперь разница? Александра, Нед умер. Его больше нет. Ракурс изменился — то, что много значило, становится пустяком. Так ведь?

— Не так, — возразила Александра. — Ничего, в сущности, не изменилось. Я не могу поговорить обо всей этой ситуации с Недом или хотя бы получить от него какие-то объяснения, не говорю уже, оправдания. Никаких клятв больше так не поступать, никаких извинений — все это невозможно. Кроме того, у нас с Недом уже не будет никакого «сегодня», которое затмит собой и отодвинет в далекое прошлое это печальное «вчера». Значит, и о прощении говорить нечего. Не могу же я разыгрывать этот диалог сама с собой, от лица Неда и от своего попеременно.

— А почему нет? — вопросила Эбби. — Если Артур может сам с собой играть в шахматы, то и ты можешь посмертно простить мужу банальную идиотскую интрижку…

— Ты хочешь сказать, интрижка все-таки была? — насторожилась Александра.

— Ничего подобного я не говорю, — сказала Эбби. — Вот тебе крест: насколько мне известно, между Недом и этой жалкой болонкой Дженни ничего предосудительного не было.

— «Вот тебе крест»? — язвительно переспросила Александра. — Я думала, ты буддистка. — Но затем все-таки рассмеялась. А несколько погодя спросила: — Нед тебе никогда не говорил, что ходит к психоаналитику? К даме по имени Леа?

— Конечно, нет, — сказала Эбби. — Если он тебе не говорил, то почему бы стал говорить мне?

— Ты хочешь сказать, он к ней ходил?

— Александра, — строго произнесла Эбби. — Ну-ка прекрати. Тебя все эти предположения и подозрения до паранойи доведут. Попробуй скорбеть тихо и спокойно, вспоминай Неда таким, каким он был на самом деле. Пройди через все положенные стадии — примирение, духовное единение…

— Наверно, я сейчас немного не в себе, — заключила Александра.

— Что верно, то верно.

— Прости.

— Ничего, мы же подруги, — сказала Эбби. — Не волнуйся, я все понимаю. Моя жилетка всегда к твоим услугам.