И пришел доктор...

ГЛАВА 32 ПРИКАЗ

Компенсации? Да, по большому счёту, нам, работягам и подчинённым, столько должны компенсировать, что никаких средств в мире не хватит. Именно поэтому и прибегают руководители к разным техническим уловкам. То рапорт не подписывают, то задним числом что-нибудь оформляют. А то и просто от своих слов, вылетевших в порыве страсти, отказываются. Это удобнее всего.

Дело в том, что раньше о таком чуде, что от своих слов можно отказаться, не знали. Догадываться догадывались, но точно не знали. Именно поэтому Устав Сооруженных Сил составлялся с надеждой и верой (не путать с женскими именами), что у военнослужащих, в том числе и у начальников, есть совесть. И честь. К сожалению и первое, и второе, как Вы уже догадались сами, отсутствует. По крайней мере, у некоторых. А про честь мне командир как-то пару раз на рапорте написал: «Честь поимею». И он её поимел.

Да и вообще, сильнее всего меня раздражает, что, непонятно с каких времён, появилась дурная привычка у командования: требуют исполнения всех инструкций, а сами соблюдать ничего не хотят. Неудобно, знаете ли, господа офицеры. Пальчиком погрожу: так нехорошо делать.

А вся тема или, другим языком, загвоздка в том, что в Уставе оговорено: «Приказ может быть как в устной, так и в письменной форме». Равнозначно. Казалось бы, в чём подвох? Обычным, гражданским, миролюбивым глазом его не заметить, как ни пытайся. А он есть. Подвох этот. И кроется в устном приказе.

В пятницу вечером, когда Вы идёте домой, наслаждаясь приближающимися выходными, Вам звонит начальник и говорит: «Властью, дозволенно надлежащей мне Царством, приказываю прибыть в субботу». Вы прибываете, служите в поте лица, как на тростниковой плантации, а когда в понедельник приходите просить положенный отгул за работу в выходной, Вам говорят: «А где записано, что Вам приказывали? Э, нет, дорогой товарищ. Тогда Вы по собственной инициативе приезжали. Мы Вас не звали». И, с ухмылкой на зубах, вертят невидимой дулей у Вас перед носом.

Близится следующая суббота. Вас вызывают и опять говорят: «Прибыть служить». А Вы, с учётом дней минувших, честно хрючите (плющите подушку, дрыхните в усмерть и т. д.) на родном Вам диване или атлас по нормальной анатомии человека изучаете. Проще говоря, используете субботу по прямому её назначению. А в понедельник Вам: «Почему не прибыли?… (цензура) Не записано?… (цензура) Я Вам покажу, не записано! Объявляю строгий выговор». Вот и докажи, что ты — не баран.

Дальше — больше. Ни свет ни заря пришёл я к командиру (я много к кому ходил, но к командиру — это любимое: таких кадров надо ещё поискать). Говорю, мол, так и сяк, здесь радиологом надо быть, а я семейный врач. Толку от меня ровно нуль, а, может быть, не исключено, что даже и минус. Я Вам лишь мешаю, несмотря на то, что Вы, кроме видимости работы, ничего не делаете. Разрешите прикомандироваться к госпиталю, дабы людей больных лечить и практику врачебную не растерять. Командир даёт мне положительный ответ, уточняя лишь одну деталь: чтобы я от флагманского специалиста официальное отношение принёс.

Иду к последнему, к флагманскому. Подписываю отношение. Чтобы сделать прикомандирование окончательно правильно и красиво, прихожу вдобавок к начальнику любимого специального отделения. Прошу его подписать «добро» на примыкание к нему на отделение.

Александр Сергеевич (начальник облюбованного мною отделения) был чрезвычайно рад, что я рвусь к нему в помощники, поскольку на целых сорок коек он числился единственным врачом, остальных сократили. «Хорошо хоть медсёстры да санитарки остались, а то бы я здесь ночевал», — пошутил он, ставя свой размашистый автограф на моём отношении, хотя иногда он действительно ночевал.

Чуть дыша, несу драгоценную бумажку к своему командиру. А тот делает удивлённые глаза (ещё больше, чем при Базедовой болезни) и неожиданно отыскивает в памяти нужную информацию: «А у Вас же в лаборатории то не сделано да это не учтено. Вот закончите здесь дела и тогда прикомандируетесь».

Интересно, а раньше он о незаконченных делах не подозревал что ли? Конечно же, подозревал. И даже не просто подозревал, а прекрасно представлял. Просто, видимо, решил поиграть в «дурку» (дурка — одна из любимых военно-морских игр, когда надо не только нести ахинею, но и самому в неё свято верить).

Тогда уже я, в свою очередь, включаю военно-медицинскую хитрость и ложусь лечиться в госпиталь, на дорогое мне отделение, к уважаемому Александру Сергеевичу.

Вот таким макаром (тяжёлым способом) я добрался до врачебной практики. На какие жертвы только не пойдешь ради здоровья родного населения Царства. И никакой приказ этому помешать не сможет.