И пришел Лесник! 6 (S-T-I-K-S)

Глава 27 Архимед

— Череп, я всё жду, когда ты начнёшь, а ты только пузыри пускаешь и сидишь неизвестно чего, — недовольно сказала Лиана.

— Да я бы рад, но скрутила меня ведьма проклятая. Ни рукой, ни ногой не двинуть, — попытался оправдаться Череп.

— Я вот только сейчас в полной мере ощутила господа, что мы были на грани, — пропищала Плакса. — Изя, ты как?

— Голова болит, кто-то меня сглазил. То живот, то глаз, — покачал головой знахарь. Плакса смастерила ему повязку и теперь он очень был похож на пирата. Особенно после того, как спасённый попугай уселся у него на плече. — Тебя ещё не хватало. Ты кто?

— Паша, Паша, Паша, — проскрипел ему на ухо попугай.

— У вас даже голоса похожие, — заметила Кобра.

— Он так машет крыльями, Изя. Он тебя не заразит птичьим гриппом? — засомневалась Плакса.

— Это последнее, что мне угрожает, дорогая, — отмахнулся от них обоих папаша Кац и поправил повязку.

— Лиана, ты насколько таймер поставила? — спросил я, когда мы отошли метров двадцать по туннелю.

— На пять минут, сейчас рванёт. Проход уже закрылся, не думаю, что нас засыплет здесь. Ты же не скажешь, что нам надо было вернуться за вещами? Там весь стаб сейчас с катушек слетел. Мы бы больше потеряли, отстреливаясь от этих уродов, а так ранец за нас всё сделает. Жалко, полный ведь был, так что мы остались без ракет. Ещё один в Стальном городе, но до него ещё добраться надо.

— По большому счёту у меня там ничего сверхъестественного не было, — сказал я. — Оставила и ладно.

— У меня в рюкзаке тоже ничего такого, о чём можно было бы пожалеть, — ответила Лиана.

— У нас тоже. Блокнот мой при мне, а Изя с фляжкой не расстаётся.

— Жемчужины у меня, — Кобра похлопала себя по карману на выступающей вперёд груди.

— У меня так вообще всё с собой. Так что мы ничего важного не потеряли. А куда мы идём? — всполошился Череп. В этот момент пол туннеля накренился, будто сама земля встала на дыбы, но потом вернулся назад. Мы ощутили грандиозный толчок и попадали на пол. Кое-где с потолка всё же осыпалась каменная крошка, но древние строили свои туннели на несколько порядков лучше, чем местные. Постепенно гул унялся, осталось только далёкое шипение проникающие сквозь толщу породы, что сие означало я не знал.

— Хорошо тряхануло! — обрадовалась Лиана. — Кранты им, это же надо было ад на земле отгрохать. Вот ведь сука. Не слышу поздравлений!

— Мы везунчики, одни на миллион или больше. Кто бы мог подумать, что экзоскелет нейромантов оградит от нимфы! Это очень важная информация, попрошу не трепаться на каждом углу, — сурово заметил Череп. — Лиана самая крутая во всём Улье.

— Череп, ты товарища Камо не знал? — вырвалось у меня.

— Не довелось, по возрасту, но много о нём слышал. У нас в КГБ очень чтут его. Железный мужик был. А ты…?

— Я его лично знал и присутствовал на его лекциях, — в наших кругах товарищ Камо был величиной и слышать его воочию было престижно.

— Да ты глыба, дружище, — Череп радостно похлопал меня по плечу. — И как он?

— Кремень! Человечище!

— Я так и знал. Я лично его на одном уровне с самим Феликсом Эдмундовичем ставлю.

— Ну что, мальчики наболтались? — спросила Кобра. — Не хотите узнать куда ведёт туннель?

— Да, правда. Архимед, наверное, знает. Он же этим путём пришёл, — пропищала Плакса.

— Архимед? Ты нас понимаешь? — Лиана развернула его к себе и направила луч света ему на лицо.

— Пиастры! Пиастры! — Паша взлетел с плеча знахаря, который стал уже привыкать к нему и стал кружить над Архимедом.

— Уйди, проклятый, — обросший Архимед замахал руками как мельница. — Да, да! Идём. В Припять.

— О, заговорил, а говорила, что безвозвратно, — хмыкнула Плакса.

— Откуда она могла знать, ей для этого потребовалось сдохнуть, — скрипуче засмеялся папаша Кац. Попугай на его плече умело спародировал знахаря вторя ему.

— Вот ведь тварь такая, какой стаб пришлось из-за неё загубить. Ладно хоть один раз искупались, — посетовала Лиана. — Я думаю не надо говорить никому, что это мы его взорвали, а то нам этого не простят.

— Скажем, что её охранники виноваты, — предложил папаша Кац. Он понемногу возвращался к нам. Боль прошла, а глаз должен был сформироваться, по его же словам, к утру.

— Слышал, Архимед? — спросил его Череп.

— Да. А это правда, что вы за мной сюда пришли? — недоверчиво поинтересовался бомжеватого вида мужичок.

— Я превращу тебя в гниль! — под сводами туннеля прозвучал голос Галатеи. Мы вздрогнули и переглянулись. Папаша Кац засмеялся, попугай на его плече повторил тем же голосом. — Ты животное, Архимед!

— Я подумал, что моё освобождение мне приснилось, — тряхнул патлами Архимед и чуть не заплакал. — Вы не представляете через что мне пришлось пройти. Я ведь не боец, я простой учёный. Дар мой, это отличная память, то есть я запоминаю всё с абсолютной точностью. Не всё подряд, а что захочу. Меня ценили в Припяти за мой дар. Я даже вёл бухгалтерию!

— Ого, да ты мощный малый, — дружески похлопала его по плечу Лиана, — колись дальше.

— Что? — с недоумением посмотрел на неё Архимед.

— Рассказывай дальше, — перевёл я.

— Ах, да. Так вот, как-то мне на глаза попалась фреска, выбитая в одном заброшенном туннеле на стене. Мы тогда пошли в рейд к магазину. Там случилось нападение элиты, бардак. Все всё побросали, забегали как тараканы. Стрельба, взрывы, ужас!

— Мы представляем примерно, давай ближе к сути, — не выдержала Кобра.

— Дык я и говорю, взрыв прямо перед моим носом разворотил дно подвала. На меня зверюга такая несётся! — Волосы Архимеда встали дыбом, видно вспомнил её. У него же абсолютная память, похоже он опять пережил то же самое, сочувствую. — Я спрыгнул в образовавшуюся трещину и оказался где-то в узком туннеле или проходе. Заражённый не достал до меня лапой, а сам не пролез и побежал дальше. Через несколько секунд я услышал, что он на кого-то напал. Крик ужаса и предсмертный хрип. Брр…

— Слышь, профессор! Не растекайся по древу, — Лиана пихнула его в спину и тот чуть не упал носом вперёд.

— Извини, не рассчитала, — улыбнулась ему Лиана.

— Там, куда я свалился на стене были выбита фреска. Стена гладкая, базальт или гранит, фреска объёмная. Насколько я понял она изображала, как нейроманты вынимают у человека сердце, — Архимед смахнул слезу. Бывает, психика явно расстроенная и не удивительно. Год у Галатеи в гостях, другой бы давно спятил.

— Не у человека. У древнего, — поправила Кобра. — Люди не могли создать подобных рисунков, нет таких инструментов.

— Мы видели нечто похожее. Я даже зарисовала, но там понятно сразу, что сделана фреска была очень давно. Да в тот туннель люди никогда и не проникали, — вставила Плакса.

— А обращённый этот? — вспомнил папаша Кац.

— Нейроманты вынимали сердца у древних?

— Не только, они и сейчас тем же самым занимаются. Галатея хвалилась, что научилась тому же «фокусу».

— Зачем им наши сердца? — ужаснулся Архимед. — Им они не подойдут для пересадки.

— Может как деликатес, — предположил Череп.

— Просто не укладывается в голове. Так вот под изображением я увидел массу неизвестных символов, выбитых в несколько столбцов. Их было очень много, но я запомнил их все. После того как атаку заражённых отбили, я вернулся в Припять и засел за расшифровку.

— И как?

— Получилось. Но мне понадобилось почти два года пока я не перебрал все варианты. Ведь у меня был неполный набор символов языка древних. Очень возможно, что в том столбце были не все буквы. Система счёта у них другая, но кое-что мы тоже переняли от них. Шесть пальцев на руках древних. Шестьдесят секунд, шестьдесят минут и так далее. Само время воспринимается нами, исходя из методов вычисления древних. И не только, вот возьмите триста шестьдесят градусов, тоже кратное шести. Но мы настолько универсальны, что смогли интегрировать свои десять пальцев и десятеричную систему в двенадцатеричную. Сантиметр, метр, километр.

— Ты хочешь сказать, что мы уже встречались раньше с древними?

— Конечно. Не удивлюсь если мы их потомки, ведь если обратить внимание на ту фреску, что видел я, то очевидно, что они с нами одного роста. Строения тела, вплоть до расположения сердца, единственное внешнее различие — это один лишний палец. Кстати, он иногда встречается и у людей.

— Хорошо, и к какому выводу ты пришёл, изучив язык древних? — спросил я.

— То, что он весьма сложный, я бы поставил его между русским и китайским. Ведь чем сложнее язык, тем больше событий он описывает. Есть простые, я бы сказал служебные, типа английского. Ну так вот, у древних он сложный. Но судить по тому обрывку о всём языке сложно, а прочесть ещё один фрагмент я смогу. Скорей всего.

— На вот, глянь, — Плакса показала ему свои зарисовки. Архимед склонился над блокнотом и с интересом стал всматриваться в символы. Минуты три он смотрел, не отрываясь затем заметил.

— Страшная картина какая, их же всех убили!

— Ты про символы, что скажешь? — Лиана заскрежетала зубами.

— Здесь идёт перечисление каких-то областей и населённых пунктов, расположенных по этим координатам. Нужна карта.

— Да? Ну тогда смотри сюда, — Плакса перевернула страницу и показала ему завитушки, короткие и длинные плавные линии, точки и чёрточки. Архимед жадно впился в изображения что-то тихо шепча про себя. Мы окружили его, освещая блокнот фонарями. Архимед, размахивая своими патлами весь трясся от возбуждения и бормотал словно, сошёл с ума.

— Они знали уже тогда! Да это же система координат! — с придыханием вымолвил учёный.

— Ты о чём? — спросил Череп.

— Вы знаете, что шахматная доска появилась раньше самих фигур и самой игры?

— Что-то новенькое, — усмехнулся папаша Кац. — Мне казалось, что всё это изобрели одновременно, разве нет?

— Нет. В том то и дело, что нет. Шахматная доска, это система координат по двум направляющим. Вертикально идут цифры, горизонтально буквы. Перед вами система координат. Столбцы цифр и букв образуют координатную сетку Подземья. В вашем массиве данных стоят символы, которые равнозначным цифрам и буквам на шахматной доске. Вот слева идут эти закорючки, цифры по-нашему. А эти символы являются буквами. Понятно? А это название населённых пунктов на их языке. Откуда, вы говорите, вылезли?

— Петушки. Жалко у нас нет карты Подземья, а так бы наложили друг на друга и узнали, где что, — сказал я. Мы как-то захватили группу диверсантов, так они имели карту местности разделённую на три части. Первая обычная типографская крупномасштабная. И две кальки с точками. При совмещении с основной первая калька давала понять, где их ждут связники, вторая, где их ждали схроны с оружием. Или, наоборот, уже не помню.

— У вас нет, а у меня есть, — хитро улыбнулся Архимед.

— Где?

— Вот здесь, — постучал себя по лбу Архимед. — И масштаб у вас подходящий, сейчас я нарисую.

Плакса вырвала из блокнота страницу, и Архимед быстро набросал основные города на общей карте Улья.

— Я кого только не расспрашивал, составляя карту. Перепроверял по нескольку раз, так что в точности я уверен. Более-менее. Так что у нас получается? — он сложил два листа, свой и Плаксы с картой и посветил фонарём. Мы чётко увидели Петушки и Припять на которые указал нам Архимед. После этого уже было делом техники совместить с другими названиями сегодняшние бункеры. Как они звучали на древнем языке Архимед, разумеется, не знал. Он сопоставил точки-закорючки с нашими буквами. Слышать, как они произносятся он не мог.

— Где входы в туннели древних? — спросил я. — Мы не поняли, как можно открыть со стороны бункера проход в туннель.

— Если хоть один раз побывал внутри, то в месте, где есть проход появится выемка для руки.

— Сама по себе? — не поверила Лиана.

— Да. Я слышал вы сказали, что обращённый был в туннеле, мне не показалось? Да был. Внутри и ушёл, так что мы его не заметили. Затем ещё в Петушках открывал проход из бункера.

— Не верю. Или он не обращённый. Туннель не пускает нейромантов и обращённых, — отрицательно покачал головой Архимед.

— Точно?

— Абсолютно. Не пропускает всех, у кого так или иначе есть ДНК нейромантов. Если человека обратили, то ему не откроется дверка.

— Галатея? — Лиана словно прозрела. — Так вот откуда такая кровожадность?

— Да, я думал вы поняли. Как только её поймали в Центре и посадили в тюрьму, где её… Так вот там участвовал и обращённый. Вот тогда в голове Галатее образовалась взрывоопасная смесь. Она ничего не простила своим обидчикам и разобралась с ними по-своему, выпив, между прочим, у половины из них кровь.

— Так вот откуда такая тяга. Её сад боли, бред душевнобольного. Настоящая графиня Батори!

— И всё же, как так может быть, что его другие обращённые считают высшим? — вспомнила Кобра.

— Совсем всё запуталось. Хорошо, а как тогда в туннеле древних элита свила себе гнездо? Ей, к примеру нейроманты имплант вставили.

— Да один такой с фрески напал на нас в подземелье.

— Не знаю, как они попадают, возможно через дыры в породе. Мы частенько взрываем ядерные заряды, пласты породы двигаются. Попасть они могут в систему, но далеко пройти вряд ли. Туннели разделены между собой завесой, она не видна на первый взгляд, но я сам видел, как она действует. За мной погналась подобная тварь, но пробежав с испугу километр я заметил, что она отстала. Элита не смогла пересечь определённую границу. Вероятно, то же самое происходит и с нейромантами.

— То есть попасть они сюда могут, но далеко пробраться по туннелю, нет? И открывать проходы тоже? — подвёл итог Череп.

— Ага, — кивнул Архимед.

— А ты ничего не слышал о кладовых древних?

— Кто же о них не слышал, — рассмеялся Архимед. — Все слышали, только никто так и не обнаружил сокровищницы. Туннели тянутся на сотни километров, где их искать? Проходы к ним могут быть в любом месте. Нужны координаты.

— Где их искать?

— Где-то нас ждёт очередная фреска, но это случай. Пожалуй, что таким образом мы никогда и не узнаем. Сейчас нам направо, если верить карте, то прямо можно выйти к Михайловке, — показал пальцем на блокнотном листке Архимед.

— Михайловка пуста. До твоего бункера далеко?

— Четыре километра от поворота.

Мы вышли к проходу через полтора часа. При нашем приближении возле предполагаемого прохода замигала зелёным светом углубление для руки. В бункер мы проникли со стороны безлюдного склада. Он был весьма и весьма объёмным, не знаю, что хранили здесь древние, но сейчас он стоял почти пустой. Из него мы попали в кольцевой коридор и вскоре прошли общую столовую и множество разных помещений. Мы встречали людей, некоторые знали Архимеда и приветствовали его, но большинство было незнакомых, но все они пялились на нас.

— У нас очень большой бункер. Население больше пятидесяти тысяч человек. Многие не знают друг друга. Но раз мы находимся внутри, то к нам не будет вопросов. По идее мы уже должны были поговорить с ментатами.

— Почему они тогда не спускают с нас глаз?

— Опять им экзоскелет не нравится? — возмутилась Лиана.

— Скорее всего на этот раз попугай. В принципе их здесь быть не должно, птицы в Улье не выживают преимущественно, — вспомнил Череп.

— Генералиссимус, здесь вообще-то уже третий слой. Всё меняется. Да и птицы эти живут только в одном стабе, — ответила Лиана.

— В том то и дело. Они смотрят на нас квадратными глазами и не понимают, как мы смогли вернуться из Благодати, — уточнил Череп.

— Тогда нам надо быстрее куда-то спрятаться. На хрена мы его вообще взяли? — проскрипел папаша Кац.

— Молчи, животное, — прокаркал Паша.

— Ладно, живи. Куда сейчас? — засмеялась Лиана.

— Мы спустимся на один ярус ниже ко мне домой. Сейчас мы на минус семнадцатом, всего в бункере двадцать четыре яруса.

— Солидно. В Шлюзе, например всего четыре яруса, — отозвался Череп. — Мне нравятся широкие пандусы.

— Раз в десять минут наверх по ним ходит электрокар с четырьмя платформами. Можно дождаться его или подниматься по металлическим лестницам, только они крутые. С грузом идти неудобно.

— Архимед, ты уверен, что твое жилище ещё твоё? Спустя год? — спросила Плакса памятуя о своём доме.

— Я надеюсь. К тому же я его закрыл.

— Тогда, конечно, — улыбаясь кивнула Кобра.