И смех и грех, или Какая мука - воспитывать!

Глава 12 Это и есть zoom-zoom

— Здорово, База, коли не шутишь. — Руку протягивать Иван не стал — не понравилось, что Сергей сел сзади, будто подкрался.

— Да уж какие тут шутки, Бес. Всё в натуре.

— Давно в Москве? — насторожившись, Ваня отвернулся назад, к рулю, и без особого интереса заглянул в зеркало заднего вида.

Последний раз Базина-старшего он встречал ещё до Принстона. Много воды утекло с того времени, и в слове «рецидивист» в отношении брата его лучшего друга первая буква «Р» уже вполне заслужила статус заглавной, но Сергей, как и раньше, внешностью на персонажей из мест не столь отдалённых походить не спешил. Нет, все наколки, какие положены по рангу и заслугам, конечно же, имелись. Пальцы в «перстнях», все дела, без этого — никак. Испорченные зубы тоже не «тюнинговал», потому как курил только самые дешевые и исключительно папиросы, но вот что касалось всего остального — увольте. Гладко выбрит, чистые волосы, ногти не «обшиты чёрным бархатом», а подстрижены и с розовыми роговыми пластинами, «прикид», так тот вообще чуть ли не «офисного планктона», только что галстука не хватает.

— Считанные сутки. Кентуюсь тут… у «заочницы». — Правда вот «шлифовка» манер у романтика «отмычки и заточки» проходила столь же безуспешно, как и «фильтровка» «базара».

— Дело ко мне? — поинтересовался Беспалов.

— Ну так… а як же ш, — в шутовской манере всплеснул руками Сергей. — Кхе… Короче, Бес, тут такая маза прошла… ты в курсах, где твой муфлон чалится?

Иван всё пытался понять, откуда «ветер дует».

— Ну. — Ему совершенно не нравилось сидеть, подставляя спину такому гражданину, как Сергей Валерьевич, но видимо База именно на такую его нервозность и рассчитывал. Поэтому Иван усилием воли взял себя в руки и забыл о помехе. Сказал — сделал.

— Ну так вот, — зашаркал ногами по ковриками машины гость, — не успели его закрыть, как братва прознала про него и меня. Усекаешь?

— Нет, База. Да мне как бы на него…

— Да погоди ты, Бес. Ты вкури сперва. — База подался вперёд и установил своё, с позволения сказать, лицо на линии подголовников кожаных сидений. — Ты в теме, что менты при шмоне берут не всё?

Иван в раздумье поводил глазами по салону.

«Твою мать», — дошло до него.

— Ну.

— Просёк?

— И?

— Короче, расклад такой. Твой этот Юрий Вениаминович в «активисты» подался. В бесконвойники рвёт сука. Балаболит, что лаве у него здесь осталось.

— Блять.

— И не говори. Ну, вертухаи подорвались и давай эту тему банковать. Один кум кашлянул на мобилу нашим и вломил, что мол схрон имеется у такого-то чина. Скоро за это лаве случится большой кипиш, Вано, очень большой.

— Не гони, База.

— Я гоню?! По любому хрусты у тебя заберут, Бес. Головняк, однако.

— База, ты тупой? У меня нет этих денег и никогда не было! Я их даже не видел!

— Верю, Бес, верю. Но надо бы глянуть, а. Ты ж знаешь, братва с крючка не снимет, пока…

— Это бабло Бурцева, так? — Иван всё-таки занервничал, хоть и ругал себя за это нещадно. — Пусть гребёт его и валит от меня. Я его ломанного копья не возьму — лежать будет. У меня отец тоже не хлеб с водой доедает.

Базин-старший молчал.

— Да и вообще, кто сказал, что бабло существует? Может, Бурцева прессанули на зоне неслабо, он зассал и вякнул, что деньги мол имеются — я вам ещё пригожусь.

— Инфа верная, Бес. Бля буду.

— Будешь, База, будешь. Все мы бля будем. Всё, сказал: вы идёте мимо. Кто-то подсуетился и хочет отрезать себе бабла, а расклад такой: мне звонит Бурцев, говорит, где деньги и кому их вручить. Всё. Носом вспахивать грязь и искать того, чего может ещё и нет, я не буду.

Сергей повздыхал, поскрипел зубами, пощёлкал пальцами, но всё-таки подытожил:

— Базара ноль, Вано. Твоё втиралово. Но только смотри, как бы хлопцы твой бур правильно заценили и на вилы не подняли грамотно да продуманно. Быковать всем мы мастера. Звыняй, но за тебя впрягаться не буду. Такие рамсы щекотно брать всё ж. Бывай, Бес. — Похлопал парня по плечу, щелкнул замком задней дверцы, и Беспалов остался в машине один.

А Арину трудности и неприятности преследовали сегодня весь день. Всё началось с самого утра, когда Арбуз уронил со стула её рюкзак, в котором лежали очки одноклассницы Маши Линьковой — та забыла их на подоконнике, а Арина подобрала. Пришлось искать и вправлять на дужке выскочивший болтик, и именно из-за него появиться к завтраку последней.

А чуть позже, часам к одиннадцати, обнаружились месячные. Явившись на четыре дня раньше и в лучших традициях песни: «А мы не звали вас, а вы припёрлися», они оказались абсолютно не вовремя и совершенно некстати, ведь девчушка уже планировала остаться сегодня на ночь в спальне опекуна и даже нашла повод — она умела делать массаж. Когда Марго мучили судороги, та просила разминать ей икры, для чего накупила разнокалиберных пластиковых и деревянных приспособлений, напоминающих плод любви ёжика и скалки для теста. Поэтому у Арины уже чесались ладошки хорошенько «замесить» сегодня Ивана, закрепив тем самым за собой место на правой половине его кровати.

И вот. Нате вам.

Столь вероломным образом преданная собственным организмом, девчушка конечно же огорчилась и даже попыталась психнуть, но смириться так и не смогла. А пошевелив мозгами и вспомнив их с Иваном первый раз, тут же придумала кое-что другое согласно обкатанной схеме.

В правом нижнем зубе у неё уже давненько образовалось дупло. Кариес пока не беспокоил, не расширялся, процесс, так сказать, «стоял», но потенциал его был огромен. Он поражал своими масштабами, Арина это чувствовала и уже предвкушала поход к Собкалиным — семье стоматологов, к которым водила их с Марго мама Жанна.

Поэтому, управляясь на кухне, только заметила в окно знакомый свет от фар, осветивших ворота, тут же выключила конфорку под мясными рулетиками, которые накрутила в обед, накрыла полотенцем кастрюльку с рисом — там делала их последняя домработница — и унеслась быстрее лани в свою спальню, где, не включая свет, упала на кровать, свернулась калачиком, притянула к себе Арбуза, который с удовольствием заурчал у неё в руках, и закрыла глаза. По её прогнозам и чаяниям Иван должен был проникнуться сочувствием и отнести её к себе в спальню как минимум. Ну а там уж… «глаза кота из Шрэка» и дальше по «ходу пароходу» — импровизация в данной области — дело благодарное.

Пролежать ей пришлось довольно долго. Она уже почти задремала, не говоря о её пушистом друге, как открылась входная дверь, и спустя несколько секунд в холле послышался голос Беспалова — он явно разговаривал с кем-то по телефону.

— Я не знаю, когда отец конкретно это решит, — вошел в залу и сразу же направился в свою комнату, — но со статистического учёта в Москве он ещё не снялся. А налоговая схема у него уже Подмосковная, да. — Парень проследовал сразу же в ванную где машинально-бездумно включил и выключил воду — очень хотелось в душ. Но, не прекращая разговора с работницей Управы Мещанского района по поводу того, что отец перенёс сейчас многие свои склады в Подмосковье, поэтому торговля с них выпадает из-под юрисдикции Москвы и регулируется уже другими положениями и актами, он принялся вышагивать по комнате, меряя шагами пол и оглядывая невидящим взглядом пространство.

И только отключив аппарат и сунув его обратно в карман пиджака, понял, что до сих пор ещё не видел Арины, хоть в доме и вкусно пахнет.

Наученный горьким опытом, парень со всех ног бросился в девичью спальню, дверь которой распахнул нервным, паническим движением руки и поэтому с неслабым грохотом.

Девушка лежала в темноте с позе зародыша, а у неё под боком свернулся не то клубком, не то арбузом, котяра.

Иван успел обрадоваться и выдохнуть, что подопечная дома, с целыми руками, ногами и головой, но тут же озаботился по новой.

— Кнопка? — вошел в комнату и приблизился к кровати. — Что с тобой? Что-то случилось?

— Эм-м… нет. Просто зуб что-то заболел, — приподняла голову и приложила пальчики к щеке Арина. — Всё откладывала сходить к врачу. Но я там приготовила… — попыталась она встать.

— Да-да, я понял. — Придержал её в горизонтальном положении опекун. Он с радостью утешился видом лежавшей перед ним на кровати девушки и почувствовал себя человеком, которому в ноги расстелили прекрасный, мягкий, шелковистый, свежий, манящий зелёный газон. Эдакую лужайку-самобранку. До такой степени незатейливую, понятную и доступную, что легко и непринуждённо заставляет забыть обо всём на свете, кроме усталости и опустошенности. В неё хочется упасть и уйти в отпуск.

«Ну и кто я такой, чтобы отказываться?» — Ваня набрал полную грудь воздуха и засуетился.

— Лежи, — быстро сделал он шаг в сторону и, скинув с плеч пиджак, повесил на спинку стула. — А ну-ка, — чуть приподнял девушку под бок и подвинул. — Брысь отсюда, — рыкнул на кота. — Это моё место.

Но не тут о было. Животное подняло голову, посмотрело на вновьприбывшего, как на нечто чужеродное и враждебное, которое настолько неуместно и нежелательно в данном «контексте», что подлежит немедленному наказанию с последующим безжалостным и беспощадным уничтожением.

«Да кто ты нахрен такой?!» — как бы говорил его взгляд, который, однако, не помешал котяре зевнуть и, чуть переместившись, снова принять форму и очертания арбуза.

— Давай, давай, дёргай отсюда, — зашипел на него Иван.

— Ванюш, ну ты чего. Пусть остаётся. Ему же тоже хочется, — вступилась за питомца девчушка, а

Беспалов тем временем прилёг к ней под бок.

— Я ревную, — он с удовольствием вытянул ноги, с нескрываемым и даже подчёркнутым желанием и чувством обожания прижался к ней всем телом и с трепетностью и осторожностью обвился руками вокруг плеч. Арина зарылась пальчиками ему в волосы и поцеловала в макушку, не забыв вдохнуть желанный запах, а он уткнулся лицом ей в шею и сделал то же самое.

— Господи…

Все замерли.

Сколько удовольствия, расслабления, релаксации, умиротворения и нежности могут дать влюблённым людям объятья. К чёрту слова — достаточно прикосновений. Состояние человека рядом и его эмоциональный посыл улавливаются по ритму и звуку дыхания, которое обволакивает двоих и отрезает их от всего остального мира; по стуку сердца, бьющегося не в твоей груди и качающего не твою кровь, но делающего это исключительно для тебя и принадлежащего только тебе; по взмаху ресниц, щекочущих кожу. В мире даже назначили день объятий — наверное, из благодарности.

Конечно, обниматься с пьяным другом после попойки на кухне, это вовсе не то, что чувствовать, как ладони ласкает нежное девичье тело на манер гибкой, грациозной шелковистой кошечки, а нос радует запах женщины. Ведь все мужчины знают, что женщины фантастически пахнут.

Беспалов уже давненько хотел однажды сесть или даже лечь и хорошенько подумать о себе и об Арине, но всё как-то откладывал. Ждал, когда в голове или груди более-менее прояснится.

Почему именно она? Что конкретно такого в этой девушке? Что отличает её от всех остальных? Как так получилось? И главное — почему он не рвёт на себе волосы от того, что влип?

Иван потянулся губами, прикоснулся к её нежной коже в месте, где уверенно пульсировала сонная артерия, почти поцеловал, но больше просто дотронулся и, вернувшись в прежнее положение, затих опять.

Он отдавал себе отчёт в своей несказанной радости по поводу того, что Арина является частью его семьи, и у них фантастически много общего — традиции, знакомые, друзья и прочее. Это не могло ни веселить. За девушкой не тянется «хвост» чуждой и непонятной ему плеяды родни с перекрёстными интересами, которые многих влюблённых заставляют смотреть в разные стороны и отворачиваться друг от друга. А такие герои, как Ромео с Джульеттой, так и сейчас живее всех живых, назло всем отравам во главе с ядом лютика.

К тому же, Арину растила и воспитывала та, которая родила его на свет божий, да и сама девчушка в будущем обещалась превратиться в настоящую женщину — неглупую, дипломатичную и заботливую. Уживчивую и ласковую. Но даже это полностью не объясняло, почему именно она, и как так получилось.

«И самое интересное — как я пропустил момент? — Иван вспомнил, с чего всё началось, как этот Макарон целовал девчушку у них на диване, как его самого тогда неслабо тряхнуло, а он тряхнул пацана. — А если бы не увидел, как он её… то что? Как бы оно всё… завернулось?»

— Ты таблетку выпила? — гулко проговорил в её место за ушком.

— Я Но-шпу приложила. У меня там кариес уже давно.

Он опять потянулся к её шее. Иван очень устал и сейчас шевелиться почти не хотел.

Но мог.

Парень проутюжил руками фигуру девушка сверху вниз, как гитарист свой инструмент, и стиснул в ладонях маленькую, аккуратную попку под халатом, после чего уже довольно натужно выдохнул.

Даже не имея опыта, Арина поняла его безошибочно и на радостях нашла в себе силы остановить.

— Вань, у меня это…

Беспалов замер, как бы показывая, что весь внимание.

— Ну… это… — Внимание это, конечно, очень хорошо, но вот понятливость или догадливость всё-таки лучше.

— Что. — Поднял голову Ваня.

Арина скептически скривила губки и отвернулась в сторону.

И молчала.

— Кнопка. — Несильно тряхнул он её.

— Месячные.

Он нахмурился, будто не веря в то, что ему только что сказали.

— Подожди. — Отстранился и приподнялся на локте. — Ты что, стесняешься мне сказать слово «месячные»? — прищурился в темноте. — Мне, который уже был в тебе своим членом и не один раз? Который лишил тебя девственности? — Ваня сделал паузу, как бы показывая степень своего ошеломления. — Кноп, я видел тебя голой. Видел твою грудь и трогал её, и мял, и целовал. И планирую делать это впредь, и не раз. — Он улыбнулся. — И не два.

Иван чувствовал, как Арина каменеет с каждым его словом. Когда он договорил, она уже не знала, куда себя деть от смущения и неловкости.

«Наверняка, ещё и покраснела», — с досадой подумал парень о сумраке комнаты.

— А! — вдруг с диким воплем впился своими длинными пальцами ей в бока.

— Уи! — завизжала девчушка.

Иван принялся её щекотать и тормошить, а она брыкалась так, что Арбуз пулей рванул с кровати, а визжала до того громко, что питомца выкинуло из комнаты звуковой волной.

— Завтра же поедем к зубному. — Внезапно сменил щекотливую тему опекун, по уши довольный.

— Да. Поедем. — Одёрнула на себе халатик девушка.

— А потом я бы хотел свозить тебя к гинекологу. На консультацию.

Вообще-то, с темой контрацепции, которая в случае с Ариной его весьма раздражала своей прозаичностью и неотвратимостью, Иван предпочитал бы вообще не сталкиваться. Но даже она не шла ни в какие сравнения с проблемой, обозначенной Сергеем Валерьевичем Базиным. Иван

совершенно не хотел знать ни о каких деньгах: ни матери, ни отчима. Но разве ж ему дадут.

«Нельзя прогибаться, — сжимал он кулаки и зубы. — Прогнёшься — сожрут». Направляясь по дорожке к дверям дома, Ваня уже усиленно думал.

В принципе, ему ничего не стоило забрать Арину и переехать в свою квартиру. Там же практически без труда могла поместиться и Марго. Дом, где скорее всего, всё-таки лежали деньги Йурега, и этот придурок даже не потрудился это скрыть, чтобы их не беспокоили, стал опасен. Беспалов понимал, что нужно срочно самоустраниться от этой темы и держаться от неё как можно дальше.

«У мудозвона туева куча двоюродной родни в Москве. Отдать им. Пусть работают для него кассирами, а мне нах не надо и девчонкам тоже».

Хотя мысль о том, что отчима на зоне прижали так, что он готов платить, грела душу. Желание прикинуться Иванушкой дурачком, найти деньги и не давать ни «копья» никому перебирала струны внутри груди получше Мефистофеля. И пусть Берцева там хорошенько протянут сквозь строй, может вернётся другим человеком.

«Хотя… куда ему».

— У Марго есть мечта? — спросил Арину, после того как они опять успокоились. — О чём она мечтает?

Иван не увидел, но почувствовал, как девушка улыбнулась.

— О тебе, — озорством полнились и её интонации.

— Я спросил ни о «ком», а о «чём». Ну… ей чего-нибудь хочется купить? Заиметь? Может быть, машину или квартиру.

— Ну у неё всегда одна проблема — пуанты. Но об этом ты знаешь, — гладила его по плечам и спине Арина.

— Д-да, знаю. А кроме?

— Эм-м… ну кроме балета она хотела попасть на концерт Кипелова или Беляева.

Валерия Кипелова Иван знал, а вот Беляева — вряд ли.

— А в Диснейленд она не хочет?

— В Диснейленде она была. Во Франции. Они же этой весной ездили туда на конкурс. В Париж. Ты не знал?

— Я? Откуда!

— А! Во! Вспомнила! Она хочет научиться кататься на горных лыжах! Оно? Всё выпрашивала у мамы Жанны, чтобы та её отпустила с Сашкой в Домбай или Приэльбрусье.

— Так, так, так, уже интересней, — поднял голову на Арину Иван и уставился с интересом. — Кто такой Сашка?

— Сашка, это её подруга.

— А ты? Ты не хочешь научиться кататься на горных лыжах?

— Нет, мне больше коньки нравятся.

То, что сообщила Арина, Беспалова заинтересовало. Он уже давно, ещё после того как планировал купить Марго какую-нибудь игрушку, но так и не купил, решил соорудить для неё что-нибудь более масштабное. Индивидуальное. Поэтому, сделав себе галочку в голове разработать эту тему, почувствовал, что тело и мозги расслабляются настолько, что он вот-вот подпадёт под юрисдикцию Морфея.

Ощутила это и Арина — его объятия чуть ослабли, и он немного отстранился.

— Вань, давай я расскажу тебе сказку, — приглаживала она ему волосы на голове, в результате чего он уже не мог держать глаза открытыми — они закатывались, не в силах выпутаться из-под тяжелого «одеяла» век.

— Сказку?

— Да. Про двух маленьких фей-близняшек, которые помогали людям, между собой часто ссорились и тут же мирились.

— Близняшек? — сон как рукой сняло. — Каких близняшек. Нет уж, не надо мне больше близняшек и других няшек. Хватит.

— Ладно, ладно. А ещё есть сказка про Конфею.

— Про кого?

— Фея Конфет или сокращенно Конфея. Она раздавала людям конфеты, которые они не могли съесть сами, а отдавали тем, кому нужнее, и так случались интересные истории, у них появлялись друзья.

Она что-то ещё там говорила и говорила, и гладила, и гладила его по волосам, и Иван уснул.

Девушка осторожно поднялась с кровати и укрыла его пледом. Хотела снять хотя бы ремень с парня, но не представляла, как это можно сделать, не потревожив.

Проснулся Беспалов первым.

Он вообще не понял, почему в одежде, и что ему так всё неудобно и непривычно. Пока разобрался, пока айфон показал, что на данный момент три часа ночи, пробудился окончательно.

Арина спала почти в той же позе, что и при его появлении. Стараясь не разбудить, Беспалов поднялся, взял со спинки стула пиджак и, взглянув с нежностью на девушку в темноте, тихонько вышел из комнаты.

Прошел к себе в спальню, переоделся, расстелил пастель, сходил в ванную помыл ноги и почистил зубы, как был приучен ещё в Бертфоршире.

И только собрался за Ариной в спальню — всё-таки хотелось девушку перенести к себе — как встретил её в коридоре в обнимку с рулоном одеяла.

— Эм-м… можно мне к тебе?

«Здравствуй, любимая мамочка! У нас всё хорошо, но мы по тебе очень сильно скучаем. Как у тебя дела? Как твоё здоровье? Как поживет твоя коленка? Не сильно беспокоит?» — Арина выпрямилась, сидя на диване возле журнального столика в холле стоматологического кабинета Собкалиных, и зажала колпачок ручки меж зубов.

«Хотя, как она может её не беспокоить в таком холоде? — вспомнила рассказы Ивана о том, что с приполярным Уралом шутки плохи. Зима длиной в двести пятьдесят дней и милая температурка «засорок» — всё это далеко не курорт.

«Ты одевайся потеплее, — продолжила девушка выводить аккуратным, но немного испорченным конспектированием под быструю диктовку, почерком. — Я тебе связала три пары носков из шерсти Тайсона, мы тебе их привезём. Тайсон передаёт тебе привет. Как начались холода, у него опять начали слезиться глаза, но Ваня уже купил ему эритромицин, и я мажу. И капаю ему энтомозан, как обычно.

Дядя Андрей мангал вернул. Не переживай, он уже не ругается на лампочку — ворота гаража починили, Иван загоняет машину туда каждый вечер и не оставляет свет возле калитки. Дядя Андрей даже предложил ему своего человека разгребать снег во дворе». — Девушка опять подняла голову от письма, которое писала на книге по географии за одиннадцатый класс, и посмотрела в окно, за которым местные коммунальные службы пытались освободить от сугробов небольшой скверик для выгула собак между домами на Новой Башиловке. Очень хотелось написать маме Жанне про учёбу, но Арина не решилась — опять схлопотала тройку по изложению.

Рядом с таким как Иван учиться и хотелось, и было невмоготу хоть плачь. Школьница мечтала окончить лицей с медалью, чтобы опекун ею гордился, но сей благородный порыв под корень рубила сладкая мысль послать всё подальше и нырнуть в то, что неминуемо сулили отношения с Ванечкой и чувства к нему же. О сочинениях упрямые мозги думать категорически отказывались. Наглухо. Да и куда им против Ивана Беспалова. Такая личность заполняла собой всю голову, всё тело по макушку. Легко!

Ах, до чего же душевно кушал он сегодня утром! С таким неподдельным аппетитом! Девчушка чуть не прослезилась от умиления.

«Такой смешной». — Порхали у неё в груди бабочки, пролетая под радугами, по которым неслись вскачь единороги, наблюдая картинку того, как Ванюша на завтрак уплетает те самые рулетики, которые она наготовила ему на ужин. Арина вообще не думала, что в семь утра можно съесть столько, сколько ей никогда в жизни не запихнуть в себя и в час дня.

И от этого становилось ещё веселей и уютней.

«Он очень милый». — Вспомнила, как после душа разогревала покушать, а Иван варил им кофе. Настоящий, крепкий. Запах «волшебного зелья» кружил голову, как пятёрка в четверти по физике у «старой грымзы» Ольги Леонидовны, более приставучей и нудной, чем песни самого Стаса Михайлова.

Но Иван дурманил мозги похлеще.

Своей одновременной развязностью и элегантностью, расхлябанностью и особой мужской грацией, эпатажностью и сдержанностью, джентльменскими замашками и высокомерием мудака. Настоящего мудака, реального. С обкатанными убеждениями в голове, блестящей плеядой таких же мудаков в родословной, членом одинокого волка в штанах и большим сердцем будущего лучшего в мире отца в груди. Всё это придавало пикантности его образу, щекотало нервы непредсказуемой взрывоопасностью, чем железно-неминуемо обещало нескучную жизнь. Этими выходками и соблюдением в них строгой меры и уместности он вызывал ещё и уважение — короче, адская смесь обаяния и властности, эдакий апогей единения автомата Калашникова с воланчиком для бадминтона.

Ей взрывали мозг его цинизм и язвительность, дерзость ума вкупе с удачливостью действий и непробиваемостью эмоций, высокомерие с понтами и амбициозностью. В нём сочетались и умещались совершенно несовместимые вещи — энергичность и леность, оптимизм и мрачность, доброта и злость, сила и беззащитность — от этого всего можно было сойти с ума.

«Нет, про учёбу писать пока не буду. Вот тройбан исправлю — тогда», — решила Арина и продолжила:

«Мы с Марго были у дедушки, и он читал нам твои письма. Ты говоришь, что наконец-то похудела. Когда вернёшься, я тебя заново откормлю, потому что уже неплохо готовлю. Возвращайся скорее. Дедушка сказал, что тебя могут отпустить по УДО».

— Ромашова, проходите, — показалась из кабинета медсестра и показала рукой на проход.

А когда Иван вошел в небольшое цокольное помещение стоматологии в одной из обычных пятиэтажек на Новой Башиловке, Арина уже сидела ждала его.

— Давай заедем, — включил левый поворотник и кивнул он в сторону Спортмастера на Смоленской площади, когда вёз её домой. — Я хочу Марго всё-таки поставить на лыжи. Ты примеряешь. Хорошо?

В магазине Арина неустанно надевала куртки и брюки одни за другими, пока не остановилась на том, что по её мнению должно понравиться сестре: чёрные штаны на подтяжках с фиксаторами натяжения и двусторонними молниями на брючинах, и к ним белую курточку с резинкой на талии, орнаментом на плечах, замочками в подмышках, уютным капюшоном и парой десятков карманов во всех мыслимых и немыслимых местах.

— Не знаю, — оглядывала себя в зеркале девчушка. — Мне кажется, Марго купила бы себе что-нибудь такое.

Но когда они уже шли к кассе, ей на глаза попался небольшой, отдельно оформленный уголок на манер выставочного стенда. Расположенный в конце ряда с клюшками и коньками, он выделялся так же, как прилавки фирмы Apple в магазинах электроники, с той лишь разницей, что здесь на пластиковой стене с горным, заснеженным пейзажем, красовалась стилизованная надпись: «Toni Sailer». Это имя Арина уже где-то слышала — не исключено, что от самой Марго — но заинтересовалась не им. На одном из женских манекенов красовалась беленькая шапочка.

У Арины, у той самой мягкой женственной Арины взор тут же сделался острым, орлиным и цепким, как канцелярский скотч. Она прищурилась, развернулась и, насколько позволял «рельеф» зала, почти по прямой двинулась «на шапочку».

Подошла к стенду и скромно замерла напротив высокой женской пластиковой фигуры в синем костюме и с лыжными палками, прикреплёнными петлями к запястьям. Подняла голову на вязанную белоснежную шапочку с кристаллами Сваровски по окантовке, которые, убывая в размере, уходили лучиками под огромный помпон.

— Боже, — почти не веря своим глазам, одними губами с благоговением прошептала девушка. Ладошки сами сложились в молитвенном жесте. — Она прекрасна.

Весь остальной мир исчез, растворился в дымке блеска кристаллов. Арина, не заметив, что за её плечом уже стоит Ваня, озвучила ещё и цифру на ценнике:

— Двенадцать тысяч рублей, — как в прострации произнесла она и даже будто услышала звук зажеванной в магнитофоне плёнки. «Кино» оборвалось, момент разрушился, девушка очнулась и оглянулась вокруг. Все, абсолютно всё было против неё. Мир ополчился и выставил зубы. Такие красивые шапочки не должны стоить так дорого, их следует раздавать в нагрузку к шоколадкам на кассе в хлебном магазине.

— Нравится? — голосом Мефистофеля прошептал на ушко Иван так, что несчастная чудом не закричала от испуга.

Но Арине всё-таки удалось не пикнуть, чувствуя, что стоит открыть рот, она произнесёт речь. Длинную и яркую, как след от кометы. Будет говорить, говорить и говорить, пока не иссякнет запал. А когда он достигнет дна, она опять посмотрит на шапочку и заговорит по новой. Несправедливость бытия развивает ораторские способности как анаболические стероиды — трёхглавые мышцы.

К тому же, Арина не могла позволить парню иронизировать на свой счёт, поэтому молча развернулась и направилась опять к кассе.

— Куда. Стоять, — с улыбкой остановил её Ваня за рукав. — Примерь-ка, — кивнул на шапочку.

— Да ладно, не надо, — нахмурилась девчушка. — Жила же без неё как-то. И дальше не умру. — И замерла, не отрывая глаз от пола в ожидании ответа. И подняла голову, потому что не прозвучало ни звука.

Беспалов стоял и вглядывался в ей лицо одним из своих неописуемых взглядов — он в лучших традициях противоречивой натуры прищурился распахнутыми от восхищения глазами.

— Ты и без меня когда-то жила, Кнопка, — и ухмыльнулся так, как это постоянно делает Брюс Уиллис в «Крепком орешке». — Примерь, — опять кивнул на шапочку.

— Желаете примерить? — подошла к ним девушка-консультант с той самой улыбкой «с ценником».

— Да, — импозантным жестом показал на шапочку Иван. — Вот это.

— Это выставочная модель и она с транспортировочным чехлом, — принялась снимать с головы манекена товар улыбчивая. — Давайте, я вам помогу, — предложила Арине.

Когда девчушка надела шапочку, то сразу стало понятно, что двенадцать тысяч рублей за неё просят не совсем на пустом месте — изделие сидело плотно, удобно, красиво и даже внешне верилось, что в нём тепло. Иван залюбовался.

— Берём.

— Уи-и-и-и… — сдавленно завизжала Арина и кинулась ему на шею. — Спасибо. — Остановилась нос к носу с парнем и замерла на носочках. Быстро решилась и поцеловала в губы кратко, жадно и от души.

Усталые, но довольные возвращались они домой.

Арина вертела в руках футляр из прозрачной слюды — шапочка фирмы прославленного лыжника Тони Сайлера продавалась не просто так, а в коробке, и надетая на нечто напоминающее толстое стеклянное страусиное яйцо.

— Только не смейся, пожалуйста, — кокетливо зыркнула на опекуна девушка, щурясь от «дальнего» света фар встречных автомобилей на Ленинградском проспекте.

Он, не отрывая взгляда от дороги, молча вопросительно вскинул брови.

— Я-люблю-брюллики, — выпалила Арина почти одним словом.

Беспалов не выдержал и всё-таки довольно улыбнулся.

— Ну-у я так не играю, — сразу же надумала она губки и дёрнулась в кресле. — Просила же не смеяться.

— Я не смеюсь.

— Да, я люблю всё блестящее, меня за это Валюша называла Вороной, ну и что? Я должна за это извиняться?

— Да боже упаси!

— Вот.

— Ты любишь именно бриллианты или камни вообще?

— Бриллианты. Они мне нравятся. Мы однажды были с мамой Жанной в ВэВэЦэ на выставке. Марго не понравилось, а мне — очень. Я прямо… ух-х! — передёрнула плечами и принялась уже в который раз рассматривать кристаллы на обновке любительница всего блестящего. — Ой, а какие камни в Оружейной палате! Ты там был? Видел?

«Ну уже легче, — даже выдохнул Беспалов. — Проблема подарков решена».

— Я хочу сейчас съездить к Марго в училище, — объявил он уже перед домом, ставя машину на ручник.

— Сейчас у них упражнения до семи. Зайди, поешь, — кивнула на дом Арина.

— Нет. — Упрямо-отрицательно покачал он головой. — Не хочу расслабляться. Сейчас поем и с тобой опять усну. А потом заново машину выгонять. Лучше сразу. Отвезу Марго костюм.

К училищу Лавровского Беспалов подъехал где-то коло половины девятого — заезжал ещё на мойку, где отстоял очередь как в мавзолей к Ким Ир Сену.

Припарковался на обочине возле забора и набрал Маргариту.

— Да, — довольно быстро и столь же неохотно ответила та.

— Аллё, Смольный? Привет. Я в машине у двора. Хорошо оденься и мухой на проходную.

— Слушаюсь и повинуюсь, мой господин, — процедила сквозь зубы подопечная.

Через пять минут они уже вдвоём выходили из здания. Иван прошел и открыл девчушке переднюю пассажирскую дверцу. Она скривилась и даже закатила глаза от таких манер, но села вполне послушно.

Иван захлопнул дверцу и быстро обогнул Фольксваген, попутно глянув на решетку радиатора, где парни-мойщики нашли немаленькую трещину, а он и не замечал, и понятия не имел, когда и от чего она образовалась.

— Итак, — плюхнулся на водительское сидение, щёлкнул дверцей и тут же развернулся к Марго. — Для начала я хотел, чтобы ты поняла одну вещь — всё, что случилось между мной и твой сестрой, исключительно моя инициатива. Это всё — я. — Положил руку на руль как на стол, по локоть, и затарабанил пальцами по оплётке. Но стоило туда зыркнуть девчушке, тут же сжал кулак.

Она сидела насупившись и плотно сжав губы, но даже сбоку в глазах виднелось нешуточное количество боли.

И именно поэтому Иван здесь.

— И ещё одно уточнение, — поднял вверх указательный палец всё той же руки на руле. — Видит бог, я не хотел этого и не стремился к этому. Путать карты и нарушать по…

— Почему она? — вдруг повернулась к нему Рита.

Иван аж подпрыгнул.

— Да откуда ж я знаю, Марго! — повысил он голос. — Врубись уж как-нибудь в тот факт, что просто так получилось! Почему люди нравятся друг другу? За какие-то качества? Да чушь собачья! Так получилось. Пойми, — подвёл итог уже совершенно спокойным голосом.

Она отвернулась в окно и молчала.

— Дальше. Мои отношения с моей женщиной я ни с кем обсуждать не собираюсь. Это моё личное дело. Я обсуждаю только свои отношения с тобой.

— У нас с тобой нет отношений.

— Ошибаешься. Я твой опекун. И как у опекуна у меня к тебе совет. Я советую не злиться и не воевать. Тем более, с сестрой. И предупреждаю — выкинешь какую-нибудь подлянку, и меня лишат опекунства, в интернат я Арину не дам. Женюсь на ней и заберу к себе в квартиру. Это понятно?

При слове «женюсь» Марго подскочила как ужаленная, но тут же быстро сникла.

— Я спрашиваю: понятно? — Иван говорил и смягчал свою речь как умел — и интонациями, и мимикой — но по лицу подопечной уловил, что с разговором подсуетился очень даже не зря — эта «мартышка» уже что-то замышляла.

— Да.

«Хоть бы не опоздал», — даже взмолился он про себя.

— Ну, а пока вот что. Арина сказала…

— Кнопка.

— Что?

— Можешь называть её Кнопкой. Не стесняйся, — высокомерно скривилась Рита.

— Хм, да я и тебе легко могу прозвище навесить. — У Беспалова руки зачесались потрепать её по светловолосой макушке — всё-таки Марго ему очень, и даже очень нравилась — но он сдержался. Пока. Хотя, уже признавался себе, что дорого бы дал, чтобы в будущем стать друзьями с этой попрыгуньей-стрекозой. — За мной не заржавеет. Тебя ещё Маргарином не называли?

— Что? — в момент взбеленилась Рита.

— То! Будешь вредничать — начну дразниться.

Девчушка похолодела внутри — она терпеть не могла, когда её называли Маргошей.

«Только бы он не додумался».

— Но не так же! Детский сад какой-то, — убрала она с вызовом чёлку со лба.

— Ну почему же. Макарон уже есть, будет у вас ещё и Маргарин. Сладкая парочка. Ну ладно, не злись. Лучше вот… — развернулся и потянулся Ваня рукой на заднее сидение, — посмотри-ка, что тут у нас есть.

— Мне ничего не надо.

— Это костюм для горных лыж.

Она сначала замерла, чтобы не мешать смыслу сказанного проникнуть всюду — в голову, душу, руки, ноги и так до кончиков пальцев, а потом выпрямилась и выпятила грудь, будто собралась принюхаться к какому-то вкусному запаху в салоне автомобиля. «Фарами» маякнули глазёнки.

— Эм-м… да?

— Да. Держи. — Сунул ей пакет с курткой и штанами Иван.

Рита вроде бы нехотя, однако с плохо скрываемым чисто девчачьим восторгом принялась копаться в упаковках. Но костюмчик от «The North Face» ещё ни одну семнадцатилетнюю пигалицу не оставил равнодушной.

— Можешь на ноябрьские съездить в Домбай с подругой, — нанёс последний сокрушительный удар опекун.

— Правда? — она посмотрела на него и была в этот момент до жути похожа на Арину, разговаривающую о бриллиантах.

«С этими женщинами, — вытер невидимы пот со лба мужчина, — в переселение душ поверишь».

— Поздно, — сожаленчески сжала губки Марго. — Они с Вероникой уже взяли билеты в Австрию. В Шладминг.

Иван опять затарабанил пальцами.

— Шенген есть?

— У меня? Да. Мультивиза на год после Парижа осталась.

— Звони. — Кивнул подбородком на карман её пуховика парень. — Пусть застолбят ещё место. Я оформлю тебе разрешение на выезд.

— Ура! — подскочила под потолок будущая сноубордистка. — Ой.

— Да. Я уже понял, — улыбнулся Беспалов.

— Но ведь… это же дорого, — с сомнением закусила губу Марго. Будто умелый фокусник сдёрнул с неё покрывало колючести и враждебности, и взору зрителей предстала совсем другая Рита — милая, неловкая и стеснительная. — Ой, а знаешь, что! — зашептала она заговорщическим тоном, немного подавшись вперёд к Ивану. — Мы с Аришкой нашли много денег у Тайсона в будке! Да-да, — подтвердила его опешившему лицу. — Можем оттуда взять на мою поездку.

— Ч… что? — парню жутко не понравились собственные интонации потерявшегося щенка, но на другие он вмиг оказался не способен. — Что-о-о?

— А… а… а что, — залепетала Маргарита и отодвинулась спиной к дверце. — М-мы там… у Тайсона, — махнула рукой куда-то в лобовое стекло, — в августе нашли целый пакет с баксевичами. Но трогать не стали, — в клятвенном жесте прижала руку к груди. — Честное слово! Даже пакет не раскрыли. Мало ли. Мама про рекетиров рассказывала. Переложили всё на чердак в коробку и всё.

— А мне почему не сказали?

Вопрос поставил девушку в тупик.

— Ну так… ты ж не спрашивал.

— Так вы точно отсюда ничего не взяли? — ткнул Иван пальцем в разложенные на столе пачки долларов.

— Нет!

— Да нет же!

Ответили в один похожий голос сразу обе близняшки — узнав, что ей предстоит поездка в Австрию, Марго отпросилась из училища домой на ночь.

«Судя по банкнотам, здесь почти лимон», — шарил глазами по деньгам Беспалов, пока близняшки крутились у зеркала в прихожей с костюмом и шапочкой от Тони Сайлера. Сразу было понятно, что девчонки к деньгам привычные и пачками «баксевичей» их не проймёшь. То ли дело шапочки, костюмчики и брюллики.

«За такие бабки нас на удобрения переработают». — Думал и жевал губы Беспалов. Но всё равно что-то не получалось у него. Не срасталось. Чтобы отчим забабахал такой шикарный тайник в будке у материного любимца? Конечно, исключать нельзя, но не очень-то похоже.

— Значит так… — собрался было объявить опекун своё решение, но тут у Арины в кармане халата зазвонил айфон. Она вынула аппарат, посмотрела на экран и ответила на звонок:

— Да, Макар. В школе виделись. — Замолчала, а Иван напрягся. — Сейчас? Почему сейчас? Что-то случилось? — девушка всё более хмурилась, и её бровки уже вот-вот готовы были встретиться над переносицей. — Ты?! — она дёрнулась с места и, подбежав к узкому окну коридора, выглянула во двор. — Гусев пришел и хочет с тобой поговорить, — повернувшись к Ивану, приложив айфон к животу. — Ну, то есть, и со мной тоже. С нами.

Иван даже немного опешил от такой наглости.

— Вот как? Ну почему же не поговорить… с хорошим человеком. Впусти.

— Только… — замялась Арина и шаркнула ножкой по полу, с неуверенностью глядя на опекуна.

Тот понял её без слов.

— Обещаю, — низко кивнул он. — Жить будет.

— Сейчас я выйду, — проговорила девушка в телефон, отключила вызов, натянула шапку, сапоги пуховик и, и схватив с тумбочки ключи от калитки, кинулась во двор отмыкать.

Вернулась вместе с Макаром Гусевым.

В глазах у неё застыл испуг. Она всё время оглядывалась, озиралась, как бы на что-то намекала взглядом.

Её одноклассник вошел нервным и напряженным. Он сжимал и разжимал кулаки, перетаптывался на месте. Взъерошенные белокурые вихры, красные от мороза уши, плотно сжатый в тонкую линию рот, раздутые ноздри, почти безумные злые глаза, лихорадочный румянец — ничего хорошего вид гостя не сулил.

— Чем обязан? — встретил парня Иван в дверях холла, не предлагая пройти, хоть и успел спрятать деньги, пока Арина была на улице. Марго в своём костюме и в новой шапочке сестры оторвалась-таки наконец от зеркал и приготовилась стать свидетельницей (а если повезёт, то и участницей или даже руководителем) чрезвычайного происшествия.

— Вот. Тут, — протянул вперёд руку с телефоном Гусев и кивнул туда подбородком. По всему заметно, что держал он себя в адеквате с большим трудом.

— Что.

— Вот тут кое-что есть, — Макар зыркнул на Арину и слегка глуповато ухмыльнулся. После этого стало понятно, что он не совсем трезв.

— Ты, что, пил? — сделала шаг на него девчушка, что Ване совершенно не понравилось.

— Арина. — Двинулся он на Гусева, делая жест рукой подопечной, чтобы отошла в сторону. — Мы сами. Что там у тебя?

— Видео, — с вызовом, победоносно вскинул гость свой красивый подбородок и от чувства превосходства ненадолго, на долю секунды потерял равновесие. Но быстро вернул себе вертикальное устойчивое положение. А вот с самообладанием дела обстояли куда хуже. — Всё. Вам хана, — раздул ноздри на Ивана и опять скосил глаза на одноклассницу, после чего быстро что-то пролистнул с своём телефоне.

Оттуда послышались несильные механические звуки, какие-то помехи, громкий шепот.

— Вот, полюбуйтесь, — протянул аппарат Беспалову.

Но к его руке ринулись все трое.

На широкоформатном экране картинка дёргалась и дрожала из-за мощного зума, но Иван с Ариной в Спортмастере, в тот момент, когда девушка бросилась на шею и поцеловала парня в губы, узнавались без проблем.

— Это мне сегодня один корешок подкинул, — пояснил Макар.