И смех и грех, или Какая мука - воспитывать!

Глава 8 Мапа

В эту ночь в Москве выпал первый снег. Крупные, пушистые снежинки кружились в свете фонаря перед входом дома, завораживая своими плавными, танцевальными па. Через матовые дорогие гардины на окнах спальни мадам Темниковой их падение смотрелось как расфокусированная зимняя гиф анимация. Бесконечная и бесконечно красивая.

— Что ты знаешь о сексе? — спросил Иван Арину, когда они уже лежали напротив друг друга в постели.

— Эм-м, всё. А что? — она с нежностью прикоснулась рукой к его щетинистой щеке. — Ты что-то хочешь узнать? Спрашивай.

Как это ни странно, но после произошедшего девушка вела себя довольно спокойно и даже умиротворённо. Шутила вот.

«И это не может не радовать», — злорадствовал Иван. Ему не нравилось, что секс (ну, или что-то около того) с таким «йобфрэндом» как он, не оставил ярких, неизгладимых, богатых на бурные последствия, изменений в эмоциональном состоянии неискушенной, молоденькой девчушки. Это добавляло увесистую ложку дёгтя к цистерне с мёдом.

Ведь ему самому понравилось! Ух, как понравилось! Карие глаза парня горели лихорадочным огнём, да и сам он только силой характера не подпрыгивал в кровати. Ещё толком не понял, что конкретно его так завело, потому как почти полностью сосредоточился на своей, теперь уже, женщине, но что-то во всём этом сквозило эдакое. Эйфорическое.

Многообещающее и многозначительное.

— Всё? — накрыл её ладошку своею. — Даже интересно. — Иван понимал, что уже никогда не будет прежним.

— Я смотрела порно в интернете.

— Да ты что говоришь?! — подыграл ей. — Мультики! Мультики — это хорошо. — Усмехнулся как бывалый боцман новоиспечённому гардемарину. — Жаль только, что к сексу они имеют отношение не более, чем бабушкины сериалы. — Тут Беспалов многозначительно замер. — Ариш, это небезопасно, — оторвал от своего лица и поцеловал внутреннюю сторону её кисти. — Я могу увлечься и… пойти на второй раунд, а тебе… будет больно.

Но девушку заинтересовало уже кое-что другое. Она поймала его за запястье и провела пальчиком по отметине от ножа. Потянула на себя и поцеловала.

— Маленькая… — уже практически прохрипел Ваня.

Арина грозилась свести на нет все его усилия, а ведь он так старался и принял практически все пришедшие на ум меры предосторожности во избежание рецидива. И даже пока она была в душе, сбегал, принёс её одеяло. Отдельное. Потому как дальнейшее нахождение в одном пространстве с ней его член мог понять слишком превратно, не оценить шутку юмора и взять контроль над ситуацией на себя. Самовыдвинуться, так сказать.

— Ой, ты знаешь, когда я была действительно маленькая, — послушно отпустила его кисть девушка, а Ваня не выдержал и широко улыбнулся. — Что смеёшься, — кокетливо-укоризненно посмотрела она на него из-под невидимых очков. — Думаешь, я и сейчас маленькая, да?

Вместо ответа он легонько ущипнул её за подбородок.

— Ну так вот, я думала, что сколько в семье детей, столько раз родители занимались этим… ну…

От конкретики девушку спасла дверь спальни — её приоткрытая щель расширилась, и в ней показался пятнистый кошачий нос. Протиснувшись в комнату вся, Дрю, ни на кого не обращая ни малейшего внимания, бесшумно запрыгнула на стул возле стола, на котором висели пиджак и сорочка хозяина и, грациозно вытянув заднюю лапу, принялась умываться и вылизываться.

— Так значит, ты знаешь, откуда дети берутся, — без вопроса в голосе спросил парень.

— До-о-о… конечно.

— Ну уже легче, — откинулся он на спину и посмотрел в потолок.

— Тебе повезло, — легонько толкнула его в плечо Арина.

— Да я вообще счастливчик. А ты пришла… в эту комнату… ко мне? — прищурился в полумраке Беспалов.

— Угу. И к тебе тоже. Я иногда приходила… к маме… Когда мне было плохо.

— А когда тебе было плохо?

— Когда получала тройки по сочинениям.

— А по контрольным?

— А по ним у меня даже четвёрок нет. Только пятёрки. У нас ведь математический уклон.

Утро было неловким.

Стеснялись дружно и сильно. Оба.

И скорее всего, от того, что до жути не хотелось расставаться. Ни на минуту.

Иван, наплевав на осторожность, повёз девушку в лицей.

«Я её опекун. Имею право». — Хоть он и не особо спешил резко и сильно выдёргивать её из зоны привычки. Наверняка, всё это спокойствие и умиротворение от неосознанности. Она ещё не пришла в себя.

Арина действительно толком не поняла, что же на самом деле произошло. И почти целой ночи сна с осознанием того, что она теперь женщина, для принятия этого факта как-то не хватило. Для неё в одночасье и как по взмаху волшебной палочки главным в жизни, да и вообще во всём на свете, стал Иван. Её Ваня. На нём мир клином сошелся, и плевать, что это неправильно.

«Пошло оно всё! — хмурилась девчушка. — Как я доживу без него до ужина — вот что страшно», — покрывалось горечью её нутро, когда он припарковался возле школьной стоянки. Она намеревалась поцеловать его на прощание хотя бы в щечку, но не решилась. Даже потеря Вали немного померкла перед такими трудностями.

В классе только и говорили что о завтрашних похоронах.

— Как ты? — привычно обнял за плечи в коридоре Макар. Он видел, что в школу девушка выпорхнула из белого Фольксвагена.

— Эм-м… — тут же высвободилась она. — Давай, потом, хорошо?

Парень с пониманием отпустил.

«После обязательно с ним поговорю», — решила Арина, а пока они с Машей Беляковой занялись сбором денег на венок и соболезнованием. Помогал им классный руководитель Кирилл Алексеевич.

«Как твоё самочувствие?» — Получила она днём СМС от Ивана.

Вообще-то, это же самое он спросил ещё утром на кухне.

— Только честно, — прибавил, уже «включив» опекуна.

Арина как на духу рассказала, что немного болит, будто ногу натёрла, но не сильно.

— Крови нет, — одними губами выдохнула под конец и, не справившись со стыдом и неловкостью, а также, чтобы не смущать Ивана ярко красным цветом своих щёк, выпорхнула из комнаты собираться.

«Не волнуйся. Я в порядке», — написала и сейчас.

Придя со школы, сразу же засела за алгебру. В это время у неё на плите тушилось мясо — девушка впервые готовила не только их с Марго опекуну, но и своему мужчине. Первому и единственному.

Когда и уроки, и ужин были готовы, она опять обняла «собакена» и прилегла отдохнуть, потому как предыдущая ночь выдалась не из лёгких. Да и на предстоящую у новоиспечённой женщины имелись грандиозные планы. Она хотела к НЕМУ. Ужасно! Нестерпимо! Ей всепоглощающе, как никогда и ничто ещё в жизни, понравилось чувствовать себя желанной. У неё за спиной вырастали крылья от воспоминаний о том, каким Иван был с ней. Как его выворачивало и лихорадило, как он плавился от удовольствия и наслаждения — всё это она заметила даже сквозь страх и неприятные ощущения. А как он дрожал рядом после. Как дышал и сглатывал, сдерживаясь. От такого хотелось жить и летать.

Разбудило её что-то очень нежное и прохладное. Как облако.

Арина открыла глаза, и они тут же распахнулись от зрелища — как ей показалось, перед ней раскинулась целая клумба тюльпанов. Белых. Огромных.

— Оу, — кинулась она притирать лицо, но быстро отдёрнула руки и посмотрела в сторону — возле неё стоял Беспалов и придерживал на краю кровати огромную охапку цветов.

— Привет, — смотрел он на неё при этом как-то странно. Будто привидение увидел. Да и вообще на себя не был похож.

— Привет, — потянулась на руках и села в кровати девушка. Она медленно, с улыбкой и смущением, благоговея перед изысканностью букета, притянула его к себе и зарылась в него лицом. — Спасибо.

Тюльпаны были прекрасны. Нежные, милые, приветливые. Очень крупные, в меру распустившиеся, с тёмно-синими серединками и чёрными тычинками. А самое главное — ОТ НЕГО! И Арина даже догадывалась, за что её благодарил молодой человек. И покраснела опять. — Ты не подарил мне ромашки? Это странно. Нам с Марго все дарят ромашки. — Хотела вспомнить Макара, который делал это чаще других, но вовремя остановилась.

— Я не все. — Иван присел к ней рядом, поставив себе галочку в мозгу при случае узнать поименно этих пресловутых «всех». Тем более, если дело касается ещё и Маргариты.

— Как дела? — оторвал одну руку Арины от букета и, взяв в свою, принялся теребить её пальчики.

Она поняла, о чём он конкретно, но решила не показывать. В конце концов, девушка она или где!

— Завтра похороны.

— Во сколько?

— В два часа, на Перепечинском кладбище. Там и мама похоронена. — Она ещё раз зарылась в букет.

— Я приеду.

— Кирилл Алексеевич сказал, что будут два микроавтобуса.

— Я на машине. Ты же захочешь сходить на могилу к матери, так ведь?

— Да. Мы там были с мамой Жанной и Марго. Но Ритуля этого не любит и к Вале не придёт, хоть и знала её хорошо.

Их прервал айфон Ивана, запиликав в кармане пиджака. Парень нехотя потянулся, достал гаджет и взглянул на экран.

— Легка на помине. Долго жить будет, — уже более мягко улыбнулся. — Да! — ответил на звонок, не вставая с кровати, а развернувшись, увидел Матраса-Арбуза, только что вошедшего в комнату по своим делам. Парень помолчал, моргая и окидывая невидящим взглядом пространство. — Когда? — закусил он уголок губы. — А завтра? — Опять тишина. — Ладно. Но только не надейся, что я забыл тебе Джек Дениэлс. — Он отключил аппарат. — Твою сестру опустили к тебе на ночь. Чисто поддержать. Поеду, привезу её. — Он поднялся.

— Вань, а что мне сказать… — Арина согнула ноги в коленках и подобрала их к себе, — откуда у меня тюльпаны.

У Беспалова очень быстро лицо сделалось жестким и непроницаемым. Почти злым. Ему почему-то претила любая мысль обсуждения его личной жизни и отношений с Ариной за пределами их пары.

«Базин», — вспомнил друга и понял, что и ему тоже ничего не скажет. Впервые. Он сам от себя этого не ожидал.

Но он — это одно, а близняшки — это другое.

— Можешь сказать ей правду. Но вот если она разболтает… — сжал айфон в кулаке и потряс им в воздухе.

— Нет. Не буду, — в раздумье мотнула головой девчушки и часто-часто заморгала.

— Могу сказать я, если хочешь.

— Нет! — остановила она его рукой. — Не надо. Я сама. Я знаю, как надо. Вань… — от ситуации Арина явно осмелела, и обняв одной рукой тюльпаны, встала в кровати на коленки, — поцелуй меня… пожалуйста, — подползла к краю.

— Ариш…

— Чуть-чуть…

Он приблизился и обнял её ладонью за щёку. Его глаза принялись зрительно пожирать каждую чёрточку заспанного девичьего личика, каждую ресничку на веках. Беспалов раздул ноздри, запустил руку ей в волосы и притянул к себе.

Это был очень взрослый поцелуй. Настоящий. Глубокий. От души, от корней. Он ворвался ей в рот языком сразу же и принялся плотно прижиматься свои губы к её, как бы высасывая из неё соки и энергию. Забирая себе этот встречный девичий порыв. Будто хотел показать, что она уже женщина. Его женщина. Она принадлежит ему, и скоро он заберёт себе и даст своё имя всем её оргазмам. Без исключения.

Детство кончилось. Теперь уже окончательно.

По дороге с училища Марго заговаривала Ване зубы, не щадя живота своего. Она задала ему сто и один вопрос об Арине, о Вале, о похоронах и в красках рассказала о своих новогодних спектаклях.

— Я потом дам вам с Аришкой пригласительные, — как хорошая, закадычная приятельница рассыпалась в жестах доброй воли Маргарита.

— Ну что же, — чисто по-деловому подвёл итог поездки Беспалов, ставя машину на ручник возле дома. — Я оценил. Но избежать наказания тебе всё равно не вариант.

Ужинали все втроём вместе.

За столом Иван поглощал мясо задумчиво и сосредоточенно, а грустная Арина лениво ковырялась в тарелке — с появлением сестры он опять «включил» в себе этого ненавистного, никому не нужного опекуна, и девчушка очень боялась, что больше его не «выключит». Похоронное настроение в доме пыталась как-то скрасить одна Марго. В конце концов, она так и знала, что тут без неё мрак и уныние, разброд и шатание, и именно укрепить и развеселить она сюда и прибыла.

Иван поглядывал на обеих со всей строгостью.

— Зимой к матери мы летим вдвоём с Ариной, — вдруг посмотрел в упор на Риту. — Она понесла наказание, а ты — нет.

От такого заявления и сама Арина округлила глаза и застыла в непонимании.

— То есть, как это «нет»? — грозно сдвинула брови к переносице Марго. — Как это «нет»? А это что? — она бросила ложку в тарелке и протянула к парню исколотые иголками пальцы. — Ты когда-нибудь вшивал пластиковые обручи в балетную пачку? Я там все глаза сломала на этих крючках!

— Не волнует, — покачал головой Иван. — Если с нами не поедет дед, вы потом полетите с ним вдвоём. Позже.

— А-а-а, так меня выбрали в провожатые к дедушке! Так бы и сказал. — опять принялась за еду девчушка. — Чёрте что, — пробурчала она чуть позже.

— Согласен.

— Я пожалуюсь маме! — спохватилась она.

— Хоть папе. Они здесь не при чём. Сейчас я тебе и мама, и папа. Мапа! Понятно?

«А мне тогда он кто?» — спрятала в уголках губ улыбку Арина.

Эту ночь Иван провёл опять в одиночестве, и ему это почему-то очень не понравилось. Хотя спасть он любил всегда, в любом положении, в любой компании, при любых обстоятельствах, на любых поверхностях и на любой желудок. Мог уснуть даже на голодный. Годы тренировок в закрытой школе в Бедфоршире так просто не пропьёшь за годы учёбы в Принстоне.

Но ещё больше ему не понравилось на кладбище.

«Бр-р-р, ну и дичь!» — скривился парень, поуютней размещаясь в кресле с подогревом внутри тёплого салона машины.

Ощущения пустыря, поля, вдалеке лесок. Всё на сектора разбито, дорожки сделаны, и ни одного деревца. Ветрище — жуть. И как конвейером хоронят друг за дружкой. Одного в могилу погрузили, подходят следующие.

Иван сидел в автомобиле недалеко от микроавтобуса, номер которого ему скинула Арина — благо кладбище ещё не заросло, и местность отлично проглядывалась — и ждал. Прекрасное время и место для раздумий.

«Что-то в этом есть, — поскрёб большим пальцем подбородок, вспоминая себя и девчушку. — Но вот что дальше-то? А если надоест? Кто будет собирать её сердце? Она ведь ещё не обжигалась. А если я ей надоем? Кто соберёт моё? — Он, между прочим, тоже ещё не страдал от любви. Как-то проносило. — Мда-а-а… вот так… кто бы мог подумать».

Наконец, одна из групп, которые здесь сновали туда-сюда, направилась именно к «его» автобусу. Все вышли на асфальт и принялись снимать бахилы с обуви и складывать в мусорный пакет ому самому «чуваку», который вёл вводное собрание. Первый снег растаял и превратил всё белое в грязно-чёрное. Включая, кстати, Фольксваген Беспалова.

Понуро опустив голову, Арина шла в середине толпы. Опекун её не сразу и узнал, потому как на голове у девушки красовалась какая-то тёмная, судя по всему, мужская вязанная шапка. В руках она держала непонятный тряпичный свёрток. Увидев знакомую машину, девчушка тут же стащила с головы убор и протянула шагавшему рядом пареньку в синей парке с капюшоном. Ветер моментально растрепал её светлые волосы, а Иван заметил, что она обута в силиконовые сапоги.

«Холодно же! Простудится! — но тут же вернулся взглядом к молодому человеку с шапкой. — Это не мажор, — с удивлением не признал в нём Макара. А пошарив глазами по толпе, увидел того чуть поодаль, почти в хвосте, в обнимку с какой-то девицей. — Т-твою мать, — заскрипел зубами Иван. — Это ещё что за фокусы?» — только и успел нахмуриться, как Арина уже подбегала к его пассажирской дверце.

— Господи, это ужасно! — села она в машину со словами вместо приветствия. — Там на дне могилы целое море воды! Её как в колодец опустили! Нашу Валю в колодец, ты представляешь? — у неё на глаза опять навернулись недавно высохшие слёзы.

— Тише, тише, маленькая. — Погладил её по макушке Беспалов, глядя в глаза Макару, который в этот момент сверлил взглядом лобовое стекло их машины. — Ты почему без шапки?

— Да… — вытирала она капли в уголках глаз, — мою за бубон венком зацепили. Она в грязь свалилась, — показала на свёрток на коленках. — Мне свою Никита Серых дал. У него капюшон.

— Никита? — прищурился Иван. — А почему не…

— Макар? А я ему сказала, что не хочу больше с ним, а он… — она выглянула в окно, но там уже все рассаживались по микроавтобусам, — он начал крутить с Алинкой Каплановой. Сказал, что Капа ему быстро даст. Она давно за ним бегает. Да мне пофиг, что он там…

Беспалов улыбался и кровожадным жестом вытер пальцами уголки рта.

— Ты в каких носках сегодня? — в следующий же момент перебил Арину, с удовлетворением передёрнув тему.

— Что? — не сразу поняла его девушка.

— Ты в холодных сапогах, — указал подбородком ей на ноги. — Надеюсь, хоть носки-то тёплые надела?

— Да. Там у меня шерстяные. Я сама вязала.

— Сама? Ты умеешь вязать носки?

— Да. Я даже пряжу пряла на веретёнах.

Ваня опешил.

— Пряжу? Какую ещё пряжу? — пробасил он грудным баритоном.

— Из шерсти Тайсона. У него её знаешь сколько! — немного оттаяла Арина, и её глаза заблестели. — Мама мне отдала веретёна бабушки Леси, у той их было несколько штук, старинных, и я… вот… — она приподняла ногу и, задрав брючину джинсов, чуть высунула из сапога резинку тёплого носка с начёсом.

Они проехали к могиле Елены Игоревны Ромашовой. Это оказалось в другом конце кладбища.

— Маму должны были похоронить за территорией, потому что самоубийц не хоронят со всеми, — возложила Арина на могилку, оформленную черным футляром и таким же памятником, шесть белых кал, купленных для неё Беспаловым. — Но мама Жанна как-то там… договорилась, и маму только не отпевали в церкви.

— Ты её помнишь?

Девушка мотнула головой

— Почти нет.

Когда они вернулись в машину, он, не спрашивая разрешения и не предупреждая, притянул её к себе и поцеловал в губы. Кратко, но жадно. Страстно.

— Не бойся, я с тобой, — сказал, оторвавшись. — И у меня к тебе разговор.

Тень недоверия пробежала по девичьему личику.

— Разговор? — но она всё-таки легонько в ответ чмокнула его в губы.

— Да. Мне сегодня звонил Базин. Помнишь такого? Он приходил.

— Да, конечно. Такого разве забудешь, — ей не понравилось присутствие третьего лица в планах её мужчины.

— Он сегодня вечером приезжает ко мне с нашими друзьями, и мы идём в клуб. Туда, где была свадьба отца. В «Макитру».

Арина нахмурилась.

— А… а я? Мне ведь…

— Туда тебя пропустят, — сделал Иван ударение на слове «туда». — Пойдёшь со мной?

— Но… я не знаю. — У неё так и вертелись на языке все эти вопросы.

— Я не буду говорить Базину, что… — Иван запнулся, — что ты мне очень нравишься, и мы… с тобой… что мы вместе.

Она кинулась к нему на шею и спряталась лицом где-то в районе его правого уха.

— Я пойду с тобой хоть… хоть… — и как тогда, прикусила ему мочку с серьгой.

— Аришка, жопу буду бить за такие приёмчики, — с удовольствием хлопну он её по попке в джинсах.

— Вань, — отстранилась Арина и потёрлась кончиком носа о его нос, — а можно я накрашусь, чтобы старше выглядеть?

Он окинул любовным взглядом её лицо и убрал со лба чёлку.

— Можно. Но только без фанатизма.