И явилось новое солнце

42. ДИНЬ-ДИНЬ-ДОН!

Проникая во Вторую Обитель, я едва ли знал, куда именно направляюсь. Или скорее навряд ли сознавал это; но, как выяснилось впоследствии, неосознанно я направил свои стопы именно к Гипогею Амарантовому. Мне хотелось узнать, кто сейчас сидит на Троне Феникса, и, если удастся, самому заявить права на него. Когда явится Новое Солнце, нашему Содружеству не помешает правитель, который бы понимал, что происходит, – так я думал.

Одна из дверей Второй Обители открывалась за бархатные гобелены, висевшие за троном. Я запечатал ее собственным словом в первый год своего правления; и я же завесил тесное пространство между гобеленами и стеной колокольчиками, дабы ни одна живая душа не могла пройти здесь незаметно для того, кто восседает на троне.

Дверь по моей команде отворилась легко и бесшумно. Я прошел и закрыл ее за собой. Маленькие колокольчики, подвешенные на шелковых нитях, чуть слышно звякнули; над ними большие колокола, к чьим языкам были привязаны те нити, зашушукали бронзовыми голосами и уронили вниз крупные хлопья пыли.

Я застыл на месте, прислушиваясь. Наконец колокола смолкли, но не прежде, чем в их перезвоне я различил смех крошки Цадкиэль.

– Что это звенит? – спросил старушечий голос, надтреснутый и тонкий.

Ей ответил низкий мужской голос. Но я не смог разобрать слова.

– Колокола! – воскликнула старуха. – Мы слышали колокола. Ты, наверное, оглох, хилиарх, раз смеешь утверждать обратное.

Сейчас я и вправду пожалел, что не прихватил батардо, которым мог бы прорезать гобелен и подглядеть в щелку; снова раздался низкий голос, и мне пришло вдруг в голову, что сходное желание да острый нож в придачу могли оказаться у кого-нибудь еще, кто стоял когда-то на моем месте. Я провел по гобелену пальцами.

– Говорят тебе, звонили колокола! Пошли кого-нибудь разузнать.

Разрезов, похоже, было немало, ибо я почти сразу же нашел один, проделанный неизвестным соглядатаем на высоте чуть ниже моих глаз. Приникнув к нему, я обнаружил, что стою шагах в трех правее трона. Мне были видны лишь подлокотник и рука, возлежащая на нем, – тонкая, как у скелета, обтянутая паутиной голубых вен и усыпанная самоцветами.

Перед троном, опустив голову, склонилась фигура, такая огромная, что на миг я принял ее за Цадкиэль, капитана корабля. На спутанных волосах этого создания запеклась кровь.

За ним стоял строй призрачных стражников, а еще дальше – офицер без шлема, чьи знаки отличия и почти совершенно невидимый доспех выдавали в нем хилиарха преторианцев, хотя это, разумеется, был не тот хилиарх, что занимал сей пост во время моего правления, и не тот, которого я снял со столба в эпоху, ныне невообразимо далекую.

Прямо перед троном и, следовательно, почти вне поля моего зрения на резной посох опиралась оборванная женщина. Как только я обратил на нее внимание, она нарушила молчание:

– Они звонят, приветствуя Новое Солнце, Автархиня. Весь Урс готовится к его приходу.

– В детстве, – заговорила старуха на троне, – мы только и делали, что штудировали историю. Выходит, мы знаем, что таких пророков, как ты, моя бедная сестра, всегда были тысячи – да нет, сотни тысяч. Сотни тысяч обезумевших нищих, воображавших себя великими риторами и желавших стать столь же великими правителями.

– Автархиня, – отвечала оборванная женщина, – неужели ты не выслушаешь меня? Ты говоришь о тысячах и сотнях тысяч. Тысячу раз уже, не меньше, я слышала подобные возражения; но ты еще не знаешь, что я скажу.

– Что ж, говори, – сказала та, что сидела на троне. – Можешь болтать, пока это забавляет нас.

– Я пришла не ради забавы, а сказать тебе, что Новое Солнце часто являлось и раньше, но всякий раз его видел всего один человек или жалкая кучка. Ты должна помнить Коготь Миротворца, ведь он исчез в наше время.

– Его украли, – пробормотала старуха. – Мы его так и не видели.

– А я видела! – воскликнула нищенка с посохом. – В детстве, когда я была смертельно больна, я видела его в руках у ангела. Сегодня ночью, по дороге сюда, я снова видела его в небе. Его видели и твои солдаты, хотя они боятся признаться тебе в этом. Видел его и этот великан, который, как и я, пришел, чтобы предупредить тебя, и за это претерпел мучения. Увидишь его и ты, Автархиня, если только выйдешь из этого склепа.

– Такие знамения бывали и раньше. Они ничего не меняли. Чтобы переубедить нас, требуется нечто большее, чем просто бородатая звезда.

Я прикинул, не выступить ли мне на сцену и прекратить спектакль, но остался на месте, задумавшись, на потеху кому разыгрываются подобные спектакли? Ведь это был спектакль, и даже пьесу эту я уже видел раньше, хотя ни разу не смотрел ее из зрительного зала. Это была пьеса доктора Талоса, и старуха на троне исполняла роль, которую доктор приберегал для себя, а женщина с посохом – одну из моих ролей.

Я написал, что решил не выходить из своего укрытия, и это правда. Но в процессе принятия решения я, должно быть, еле заметно шевельнулся. Снова залились смехом маленькие колокольчики, а большой колокол, на чьем языке они висели, тихо, но отчетливо пробил один раз.

– Колокола! – снова воскликнула старуха. – Сестра, ведьма или как ты там себя называешь – убирайся прочь! У нашей двери стоит охрана. Скажи начальнику караула, что мы желаем знать, почему звонят колокола.

– Я не уйду отсюда по твоей прихоти, – сказала женщина. – А на твой вопрос я уже ответила.

Великан окровавленными руками отвел от глаз длинные гладкие волосы.

– Если и вправду звонят колокола, то это потому, что грядет Новое Солнце, – пророкотал он голосом таким низким, что едва можно было различить слова. – Я не слышу колоколов, но мне и не нужно их слышать.

Я не верил своим глазам, но это был Балдандерс собственной персоной.

– По-твоему, мы сошли с ума?

– Мой слух не так остер. Когда-то я изучал звук, а чем больше знаешь о нем, тем меньше слышишь его. Кроме того, мои барабанные перепонки теперь слишком велики и плотны. Но я слышал ток воды по темным рвам и шум прибоя у вашего берега.

– Молчать! – прикрикнула старуха.

– Волнам не прикажешь замолчать, госпожа, – ответил Балдандерс. – Они надвигаются, и они горьки от соли. – Один из преторианцев ударил его в висок прикладом своей фузеи; удар получился гулкий, словно был нанесен колотушкой. Балдандерс, казалось, не почувствовал его. – Вслед за волнами идут войска Эребуса, и они отомстят за все свои поражения, что потерпели от твоего мужа.

Благодаря этим словам я узнал Автархиню, и шок, который я испытал, увидев вновь Балдандерса, был ничем по сравнению с новым потрясением. Вероятно, я вздрогнул, ибо маленькие колокола громко зазвонили, а большой ударил дважды.

– Слышите? – вскрикнула Валерия своим надтреснутым старческим голосом.

– Слышу, Автархиня! – У хилиарха был озадаченный вид.

– Я могу все объяснить, – пророкотал Балдандерс. – Ты выслушаешь меня?

– И я могу, – вмешалась женщина с посохом. – Они звонят в честь Нового Солнца, как и сказал тебе великан.

– Пусть говорит великан, – молвила Валерия.

– То, что я хочу сказать, не слишком существенно. Но я скажу, чтобы потом ты выслушала то, что действительно важно. Наша вселенная – не высшая, но и не низшая. Стоит здесь материи стать слишком плотной, и она прорывается в высшую вселенную. Мы не видим этого, потому что все движется от нас. Тогда мы говорим о черных дырах. Если же материя становится слишком плотной в низшей вселенной, то она прорывается в нашу. Мы видим сильный всплеск энергии и называем это Белым Фонтаном. То, что пророчица именует Новым Солнцем, и есть такой фонтан.

– В нашем саду был фонтан, который мог предсказывать будущее, – пробормотала Валерия, – и я слышала, что давным-давно кто-то назвал его Белым Фонтаном. Но как со всем этим связаны колокола?

– Терпение, – попросил великан. – За один вздох ты узнаешь то, к чему я стремился всю свою жизнь.

– Это хорошо, – сказала женщина с посохом. – Нам остались считанные вздохи. Быть может, тысяча или меньше.

Великан бросил на нее взгляд, прежде чем снова обратиться к Валерии:

– Противоположности объединяются и исчезают. Возможность того и другого остается всегда. Это один из принципов, лежащих в основе порядка вещей. В центре нашего солнца есть такая черная дыра. Чтобы заполнить ее, через пустоту на протяжении многих тысяч лет мчится Белый Фонтан. На лету он вращается, и его движение поднимает гравитационные волны…

– Что? Волны? – переспросила Валерия. – Да ты и впрямь безумен, хилиарх сказал нам правду!

Великан пропустил ее слова мимо ушей.

– Эти волны слишком слабы, чтобы вызвать у нас головокружение. Но Океан ощущает их и порождает новые приливы и свежие течения. Я слышал их, о чем уже говорил тебе. Они и привели меня сюда…

– И если Автархиня прикажет, – проворчал хилиарх, – мы вышвырнем тебя обратно.

– Колокола чувствуют то же самое. Их масса, как и у Океана, находится в зыбком равновесии. Поэтому они звонят, предвещая приближение Нового Солнца, как и говорит эта женщина. – Я собирался уже выйти из-за гобелена, но увидел, что Балдандерс еще не закончил. – Если ты, госпожа, смыслишь что-нибудь в науке, ты должна знать, что вода – всего лишь лед, которому придали энергии. – Со своего места я не видел головы Валерии, но она, вероятно, кивнула. – Легенда об огненных горах – не просто легенда. В те эпохи, когда люди были всего лишь высшими из животных, такие горы действительно существовали. Их огненной рвотой был камень, расплавленный от избытка энергии, как плавится лед, превращаясь в воду. Так мир подземный, преисполненный энергии, прорывался в наш мир, ибо миры подчиняются тем же законам, что и вселенные. В те века юный Урс был всего лишь парящей в пространстве каплей такого разжиженного камня; люди жили на его зыбкой накипи и мнили себя в безопасности.

Валерия вздохнула:

– Когда мы сами были молоды, мы, за неимением ничего лучшего, день за днем просиживали над подобным скучным чтивом. Но когда наш Автарх пришел за нами и мы пробудились к жизни, обнаружилось, что во всей массе прочитанного нет ни капли толка.

– Теперь есть, госпожа. Та сила, что заставила звонить ваши колокола, снова согрела холодное сердце Урса. Ныне перезвон ваших колоколов знаменует гибель континентов.

– И ты пришел рассказать нам эту новость, великан? Если погибнут целые континенты, кто же тогда спасется?

– Те, кто окажется на кораблях, – возможно. Те, чьи корабли будут в воздухе или в пустоте, – наверняка. Те, кто сейчас и так живет под водой, как я прожил уже пятьдесят лет. Но это не имеет значения. Вот…

Торжественную речь Балдандерса прервал звук хлопнувшей двери в дальнем конце Гипогея Амарантового и топот бегущих ног. Отсалютовав на бегу, к хилиарху быстро приблизился младший офицер; Балдандерс и женщина с посохом повернулись к нему.

– Сьер… – Офицер смотрел на своего начальника, но то и дело косился испуганным взглядом на Валерию.

– В чем дело?

– Еще великанша, сьер…

– Еще великаны? – Валерия, должно быть, подалась на троне вперед. Я заметил вспышку самоцветов, рассыпанных на пучке седых волос.

– Женщина, Автархиня! Нагая женщина!

Я не видел ее лица, но, судя по всему, со следующим вопросом Валерия обратилась к Балдандерсу:

– А что ты скажешь об этом? Может быть, к нам пожаловала твоя жена?

Тот покачал головой; я же, вспомнив алую комнату в его замке, задумался о том, как он живет в своих морских пещерах у подножия берега, и не смог представить себе ничего путного.

– Начальник караула поведет великаншу на допрос, – сказал младший офицер.

– Хочешь увидеть ее, Автархиня? – спросил хилиарх. – Если нет, я лично займусь расследованием.

– Мы устали. Теперь мы удалимся. Утром расскажешь нам, что узнал.

– Она… Она гов-ворит, – заикаясь, произнес младший офицер, – ч-что какие-то к-какогены высадили с одного из своих кораблей мужчину и женщину.

На мгновение я вообразил, что речь идет о нас с Бургундофарой; но Абайя и его ундины вряд ли могли ошибаться на столько веков.

– Что еще? – сурово спросила Валерия.

– Больше ничего, Автархиня. Клянусь, ничего!

– Я вижу новость в твоих глазах. Если ты немедленно не скажешь ее, она будет похоронена вместе с тобой.

– Это всего лишь беспочвенный слух, Автархиня. Никто из наших людей не подтверждает это официально.

– Выкладывай!

Младший офицер выглядел напуганным.

– Говорят, снова видели Северьяна Хромого, Автархиня. В садах, Автархиня…

Сейчас или никогда, решил я. Подняв гобелен, я выступил вперед, и маленькие колокола рассмеялись, а большой над ними ударил трижды.